Подходы к интерпретации рисунков

История тестов-рисунков начинается с их использования в клини­ческой практике. Поэтому основная часть существующих и используе­мых «рисуночных тестов» ориентирована на выявление психопатоло­гии пациента. Позже тематические рисунки стали применяться для ис­следования индивидуально-типологических особенностей человека.

В силу этого традиция интерпретации тестовых данных, получен­ных с помощью рисунков, несет на себе «клинический» и «исследова­тельский» отпечаток. Проблема состоит в том, что психологи, приме­няя тематические рисунки, пользуются в основном «клиническим» и «исследовательским» подходами к их интерпретации, что не всегда спо­собствует решению психологических задач.

«Клиническая» интерпретация тестовых данных дает психологу сведения о симптомах и проблемных комплексах клиента, и он, рабо­тая с психически здоровыми людьми, получает результат, который прак­тически не может быть использован им в дальнейшем.

«Клиническая» интерпретация рисунков чрезвычайно важна и по­лезна для психиатров и психотерапевтов, ибо их квалификация предпо­лагает работу с людьми, имеющими нарушения психического статуса.

Квалификация же психолога предполагает психокоррекционную работу с «психически здоровыми» детьми, подростками и взрослыми. Поэтому оценка «рисуночных тестов» через клинический анализ скорее пугает многих психологов, нежели помогает им в понимании клиента.

«Клинический» подход к интерпретации рисунков определенным образом деформирует профессиональный взгляд психолога, стимули­руя его искать только «указания на проблемы» клиента. Рассматривая рисунок, психолог «наметанным глазом» быстро отыскивает признаки «агрессивности» и «тревожности», «сексуальных проблем», «истероидности и обсессивно-компульсивной симптоматики», а также «нару­шения в поло-ролевой идентификации» и «патологическую демонстративность».

Вот, например, как предлагается трактовать глаза на тесте-рисун­ке: «Глаза —значение прямое: любит смотреть — подсматривать. Иног­да (косвенное) при прорисовке радужки — подчеркивается наличие

страха. При наличии ресниц — истероидная, несколько демонстратив­ная манера поведения, заинтересованность в восхищении окружающих и придание этому фактору очень большого значения. Слишком боль­шие глаза — склонность к подозрительности. Маленькие или закры­тые глаза — склонность к самопоглощенности и тенденция слушать только себя, стремление избегать неприятных зрительных впечатлений».

Получается, что уже наличие на рисунке глаз может натолкнуть психолога на мысль о том, что клиент любит «смотреть-подсматривать» и является начинающим (или «профессиональным») извращенцем! Бе­зусловно, если интерпретировать рисунки здоровых людей только с «кли­нической» позиции, можно смело отвергнуть само понятие «психичес­кой нормы».

Приведенный пример нисколько не умаляет значения процитирован­ной выше интерпретации глаз на рисунке. Просто данная интерпретация носит «клинический» характер и чрезвычайно важна для понимания ри­сунков людей с нарушенным психическим статусом, но не «здоровых».

Конечно, мы рискуем вызвать возражение: «А где вы сейчас най­дете здоровых людей?» Вопрос болезненный и справедливый, но все же он имеет положительный ответ в том случае, если психолог трудит­ся над поиском не только «проблем», но и ресурсов клиента.

Приведем другой пример «деформации» профессионального взгля­да психолога под влиянием «клинического подхода». За консультацией к психологу обратилась женщина 30 лет. Повод для обращения к спе­циалисту: частые вспышки гнева у 10-летнего сына, возникающие, по словам матери, в совершенно бесконфликтных ситуациях. Психолог провел обследование интеллекта (!) с помощью теста Векслера и дал следующее заключение (цитируем дословно):

«Вербальный интеллект — 97 (средний уровень).

Невербальный 100 (средний уровень).

Общий показатель 99 (средний уровень).

Неконтактен, эмоциональная адекватность неустойчивая, быс­трая отвлекаемость внимания, недостаточный словарный запас, сни­жена слуховая память.

Недостаточный объем и уровень относительно простых знаний. Плохо строит умозаключения на основе жизненного опыта. Низкая способность к интеграции зрительно-двигательных стимулов».

Это «психологическое заключение» было выдано матери на руки с предложением «позаниматься с мальчиком». Мать от предложе­ния отказалась и через некоторое время пришла к нам, показав «зак­лючение» психолога. Познакомившись с мальчиком поближе, мы выяснили следующее. Он хорошо учится, в школе жалоб на успе­ваемость от учителей не поступало. На консультации быстро вошел в контакт, охотно выполнял задания. При выполнении проективных графических тестов не отвлекался. Красочно описывал рисунки. При игре в песочнице его словарный запас был достаточным. Умозак­лючения вполне соответствовали 10-летнему возрасту, и даже пре­восходили возрастной уровень. Таким образом, нам пришлось оп­ровергнуть «психологическое заключение» нашего коллеги-предше­ственника.

Этот случай иллюстрирует «деформацию» профессионального взгляда психолога, в силу действия которой он не способен увидеть ка­кую-либо характеристику ребенка без частицы «не». Объективен ли пси­холог, если не видит ничего, кроме проблем ребенка? Почему мальчик был охарактеризован психологом как некоммуникабельный?

Попробуем порассуждать на эту тему. Представьте себе 10-летнего мальчика, вошедшего в кабинет специалиста. Кто такой психолог, он еще не знает, но предполагает, что тот похож на врача. Как дети относятся к врачам? Большинство — настороженно. Поэтому если психолог недо­статочно «присоединится» к ребенку, тот не проявит своих истинных качеств. Допустим, психолог формально установил контакт с мальчиком и приступил к процедуре тестирования. Не стоит говорить, что процеду­ра исследования интеллекта по Векслеру довольно утомительна. Следо­вательно, потерять «нить присоединения» к ребенку довольно легко. Мальчик отстраняется, а психолог заключает: «неконтактен». Такие слу­чаи нередки.

А теперь представим себе состояние матери, получившей на руки подобное «психологическое заключение». В нашем случае мать имела собственное представление о способностях сына, поэтому «психологи­ческое заключение» вызвало у нее недоверие. А если бы на ее месте была женщина, отличающаяся конформизмом и высоким уровнем лич­ностной тревоги? В этом случае «заключение психолога» стало бы се­рьезным стрессовым фактором.

Семя «неполноценности» чада искажает у родителей восприятие ребенка. Они начинают ощущать себя виноватыми, бессильными, пере­носят эти чувства на ребенка, травмируя его упреками. Они начинают смотреть на ребенка как на «обреченного» и в конце концов сделают из него морального калеку.

Мы сознательно сгущаем краски, но делаем это небезоснователь­но. От заключения психолога зависит самоощущение родителей и ха­рактер их последующих взаимоотношений с ребенком. Поэтому на спе­циалисте лежит особая ответственность за корректность и доступность формулировок. В противном случае некорректное «заключение» диск­редитирует профессию и подрывает доверие к практическим пси­хологам.

«Деформация» профессионального взгляда психолога проявляет­ся еще и в том, что он забывает о заявленной клиентом причине обра­щения за помощью, использует неадекватные психодиагностические методы, а получив результаты, не может корректно и грамотно сформу­лировать рекомендации родителям. Можно себе представить, какое «зак­лючение» составил бы этот психолог, если бы получил данные из теста-рисунка. Мать узнала бы о сыне нечто, что потребовало бы по отноше­нию к ней незамедлительной психотерапевтической помощи!

Итак, «клинический» подход к интерпретации тестовых данных (в особенности данных тестов-рисунков) не только запутывает, дезориен­тирует психолога, но и деформирует его профессиональный взгляд.

Однако это не означает, что психолог не должен изучать «клини­ческий» подход. Совсем наоборот. Психологу необходимо знать зако­ны «клинической» интерпретации рисунков. Это поможет ему, до­полнив и обогатив «психологическим» подходом, построить соб­ственную систему обработки информации на основе принципа объективности, который предполагает равноценное исследование «теневых» и «ресурсных» особенностей клиента.

Кроме того, критикуя «клинический» подход к интерпретации ри­сунков, не будем забывать о том, что он является «материнским» по отношению к глубинному анализу проективного материала.

Отойти от «чрезмерно клинического» описания рисунков психо­логу поможет позиция «исследовательского» подхода. Он адекватен в том случае, когда психологу необходимо составить заключение об индивидуально-типологических особенностях клиента. Это чрезвычайно важно для характеристики человека в судебно-психологической экспер­тизе, в профессиональном отборе и других ситуациях, предполагающих исследование. Однако не всегда «исследовательский» подход позволяет отметить ресурсы клиента, оценить его актуальное состояние и обозна­чить перспективные задачи психологической работы с ним.

Поэтому на основе «клинического» и «исследовательского» подходов для нас важно сформировать «психологический» подход к анализу рисунков, который позволит объективно оценить «тене­вые» и «ресурсные» аспекты внутренней реальности автора ри­сунка и сформулировать перспективные задачи психологической работы с ним.

Итак, интерпретация рисунков может осуществляться на основа­нии трех подходов:

• «клинического»,

• «исследовательского»,

• «психологического».

В зависимости от результата, к которому хочет прийти психолог, он выбирает и соответствующий подход. В таблице мы кратко опишем общий результат, который можно получить на основании определенно­го подхода.

Подход	Контекст применения	Результат
«Клиничес­кий»	Адекватен в случаях психоди­агностики лиц с нарушенным «психическим статусом»	Клиническая картина особен­ностей клиента с акцентом на его «проблемные зоны»
«Исследова­тельский»	Адекватен в ситуациях иссле­довательской деятельности, или экспертизы	Заключение об индивидуаль­но-типологических особеннос­тях клиента
«Психологи­ческий»	Адекватен в ситуации форми­рования перспективных задач психологической работы и со­ставления плана консультирова­ния и/или коррекции	Рекомендации родителям от­носительно стиля взаимодей­ствия с ребенком. Перспектив­ные задачи психологического консультирования и/или кор­рекции. План консультирования и/или коррекции

В дальнейшем описание тематических рисунков и их интерпретация будет построена на основании психологического подхода. Это обуслов­лено спецификой задач сказкотерапевта.

В контексте сказкотерапии мы стараемся предлагать клиенту (ре­бенку, подростку, взрослому) те виды деятельности, которые являются доступными и интересными для его возраста и актуализируют его твор­ческое, созидательное начало. Это рисование, сочинение сказок, игра в песочнице. Кроме того, основной акцент мы стараемся делать именно на присоединении к клиенту, что позволяет удерживать с ним контакт и гибко применять различные приемы и методики. Но самое главное, со­ставляя психологическое заключение или формируя перспективные за­дачи психологической работы, мы обязательно отмечаем не только те­невые, но и ресурсные аспекты личности, ориентируясь на «зону бли­жайшего развития» ребенка. Таким образом, «психологический» подход проявляется в полном объеме.

«Психологический» подход к анализу рисунков

«Психологический» подход ориентирован на помощь в решении актуальных проблем клиента. Поэтому прежде чем перейти к про­цессу консультирования, психолог должен составить для себя объек­тивную картину относительно:

• запроса клиента;

• личностных характеристик клиента («теневых» и «ресурсных»);

• особенностей его самоощущения при взаимодействии с близ­кими;

• специфических взаимосвязях между проблемой, заявленной клиентом, и другими обстоятельствами его жизни.

При решении этих задач психолог может столкнуться с феноме­ном «недостатка или искажения информации». Дело в том, что сам кли­ент, в силу индивидуальных особенностей или возраста, затрудняется четко описать свой запрос и выделить сопутствующие ему проблемы. Подобная ситуация информационного голода или искажения часто возникает при консультировании детей и подростков. Что касается взрос­лых, обычно они рисуют неохотно, часто ссылаясь на «плохие художе­ственные способности». Но ради ребенка, если его трудности являются поводом для обращения, взрослые «идут на жертвы».

В ситуации недостатка или искажения информации психолог при­обретает необходимые ему сведения за счет проективной психоди­агностики. Тематические рисунки расскажут о том, что сам клиент не осознает как в «теневом», так и в «ресурсном» аспектах.

В связи со сказанным подчеркнем, что предложение клиенту тес­та-рисунка обусловлено, прежде всего, информационным голодом пси­холога, из-за которого он не может составить четкую объективную картину относительно запроса клиента, его личностных характери­стик, особенностей самоощущения при взаимодействии с близкими, а также специфических взаимосвязей между проблемой, заявленной кли­ентом, и другими обстоятельствами его жизни.

Правда, нередко предложение сделать тематический рисунок яв­ляется для психолога своеобразным ритуалом «установления контак­та». Пока клиент рисует, не нужно удерживать контакт глаз, обдумы­вать вопросы и обратную связь. Рисование задает контекст беседы, формирует комфортную среду.

Подобный ритуал хорош для начинающего психолога, но имеет и теневую сторону. Во-первых, клиенты старше 10 лет редко удержива­ются от вопроса: «А что все это значит?» И это вполне естественно, ибо человек знает, что психолог приобрел относительного него какую-то важную информацию.

Законный вопрос клиента может поставить психолога в тупик. Хотя бы даже потому, что и ему самому становится интересно понять значе­ние рисунка. Поэтому он берет у клиента «отсрочку», ссылаясь на то, что ему «нужно обработать результаты», а сам обращается к имеющей­ся у него литературе. Естественно, при этом он не успевает задумать­ся о подходе к интерпретации. Это второй аспект теневой стороны ситуации использования теста-рисунка в качестве ритуала «установле­ния контакта».

В результате психолог получает «разнокалиберную» информацию: у клиента обнаруживаются страхи, ауто- и гетероагрессия одновремен­но, параноидальные тенденции, фрустрированные сексуальные желания, конфликт с матерью и братом... Очень сложно все это свести воедино. К тому же психолога легко собьют столку и противоречивые трактовки одного и того же признака рисунка, изложенные в разных литературных источниках. Таким образом, обращение к литературе без обозначения подхода («клинический», «исследовательский», «психологический») не только не поможет психологу, но и, напротив, усложнит его задачу.

Итак, прежде чем дать клиенту задание сделать тематический рису­нок, психологу необходимо задать себе три вопроса:

Действительно ли мне не хватает информации о клиенте?

Какого рода информации о клиент е мне не хватает?

Какой подход к интерпретации полученной информации будет наи­более адекватен и эффективен в дан ном случае?

Если на первый вопрос психолог ответил положительно, то для ответа на второй вопрос ему необходимо задуматься над тем, какая часть внутреннего мира или жизни клиента оказалась скрытой. При этом необходимо понимать, что информация об этой части жизни (или психическом процессе) должна прояснять общую картину в соответ­ствии с запросом клиента. В противном случае может случиться так, как в описанном выше примере: мать обратилась по поводу вспышек гнева у сына, а психолог собирал информацию об его интеллекте. По­чему психолог собирал информацию об интеллекте мальчика без соот­ветствующего запроса со стороны его матери? Может быть, потому, что тест Векслера был его любимой методикой; или истому, что иссле­дование интеллекта — это единственное, что он умел делать в психо­диагностике, — сказать трудно. Но этот пример позволяет нам проил­люстрировать правило адекватности тестового гадания запросу клиента.

Согласно правилу адекватности, психолог предлагает клиен­ту только то тестовое задание, которое позволит собрать недо­стающую информацию для работы над его запросом. Например, кли­ент обратился по поводу ситуации социальной самореализации, а пси­холог дает ему задание «Нарисуйте свою семью». С одной стороны, конечно, все связано со всем, и можно привязать внутрисемейные отно­шения к профессиональному росту. Но, с другой стороны, правило адек­ватности не было выполнено. При таком запросе более логичным было бы предложить рисунок на тему «Моя жизнь через три года». В этом

случае психолог и клиент увидели бы образ будущего, информация о котором является чрезвычайно важной при работе над проблемами со­циальной самореализации.

Итак, психолог ответил на первые два вопроса и выбрал тему для теста-рисунка. Осталось дать ответ на третий вопрос: «Какой подход к интерпретации полученной информации будет наиболее адекватен и эф­фективен в данном случае?»

Ответ на третий вопрос напрямую связан с мировоззрением психо­лога, его взглядом на природу человека и пониманием целей психологи­ческой работы.

Если психолог искренне убежден, что «мир клиента» целостен, и внешние события его жизни суть проявления скрытых внутренних про­цессов, такой психолог никогда не станет вырывать отдельные найден­ные в рисунке «симптомы» из общего контекста «мира клиента». Хотя, к сожалению, нередко традиционные взгляды на освещение проектив­ных тестов вынуждают психолога рассматривать клиента как мозаику, собранную из отдельных психологических комплексов и симптомов. При этом внимание привлекают те из них, которые, по мнению специалиста, наиболее актуальны, важны. Например, психолог считает, что корень всех бед — агрессивность. И поэтому в рисунках клиента прежде всего бу­дет искать проявление агрессии. Встав на этот путь, психолог потеряет способность к оказанию полноценной помощи, так как основой его ги­потез становятся симптоматические проявления, а не целостный образ клиента.

Основной ошибкой, которая приводит психолога к потери целост­ного образа «мира клиента», является невнимательное отношение к ресурсным сторонам, отраженным в рисунке. Психолог искренне стре­мится диагностировать «острый проблемный синдром». Наверное, для того, чтобы потом самоотверженно с ним работать. Но для такой рабо­ты нужны ресурсы и силы! Поэтому нам чрезвычайно важно знать особенности ресурсов клиента.

Известно, что, прежде чем заняться какой бы то ни было работой, будь это физический, интеллектуальный труд или что-либо другое, не­обходимо иметь силы и резервы или хотя бы способы восполнения сил.

Работать с негативным симптомом, будь то тревога или агрессия, — все равно что заставлять заниматься тяжелым физическим трудом истощенного человека, при этом ожидая, что в конце своего трудового действия тот окрепнет, а не свалится с ног или умрет от полного изнеможения.

Поэтому в психологической практике мы не можем себе позволить игнорировать индивидуальное содержание ресурсов клиента. И если в его рисунках мы находим указание на проблему, необходимо отыскать проявление его ресурса.

Собственно, если психолог не примешивает к образу клиента психи­атрических норм и оценок, то поиск ресурсов значительно облегчается.

Найти в рисунках ресурсы клиента поможет и мудрое правило: «Прежде чем начинать помогать, нужно точно знать, в какой степени клиент может решить свои проблемы сам».

Сегодня мы можем с сожалением констатировать, что имею­щиеся литературные источники, посвященные графическим тес­там, недостаточно раскрывают признаки ресурса в рисунках и тех­нологию их определения.

Поэтому у большинства психологов недостаточно сформирована культура поиска ресурсов в рисунках клиента. Тем не менее, очень важ­но уметь увидеть ресурс и творчески использовать его для конструк­тивного решения тревожащих человека вопросов.

Итак, важным условием качественной интерпретации рисунков является целостное восприятие «мира клиента», понимание индивиду­ального содержания его «теневых» и «ресурсных» сторон.

Выбор подхода к интерпретации рисунков обусловлен еще одним обстоятельством. Это базовая психологическая концепция, школа, к ко­торой принадлежит психолог.

Если психолог проходил дополнительную подготовку в одной из современных школ (психоанализ, гештальт, трансактный анализ и др.) он является носителем определенного мировоззрения. Диагностичес­кая информация в этом случае будет «отфильтровываться» через ос­новные положения определенной школы. Данное обстоятельство во многом защищает психолога от «метаний» и позволяет сформулиро­вать задачи работы. Заметим, что для объяснения проблем клиента и формулировки задач работы с ним представителю определенной школы, по большому счету, не нужно тестирование — понимание проблем кли­ента, перспективы и технология взаимодействия с ним уже определены подходом школы.

Мировоззрение сказкотерапевта, естественно, также определено основными идеями сказкотерапии.

В сказкотерапии шкала «Разрушитель — Созидатель» становится ключевым внутренне основанием для сбора диагностической инфор­мации, ее анализа и формирования задач консультирования. Тесты-ри­сунки помогают сказкотерапевту понять истинное «положение дел» по этой шкале.

Как ведет себя человек, что он чувствует, что он мыслит — все это можно проанализировать с точки зрения критерия «разрушение — со­зидание», проявляющегося по отношению как к внешнему, так и внут­реннему миру. Внешний разрушитель доставляет боль и дискомфорт другим людям, предметам, объектам мира. Внешний созидатель стара­ется создать вокруг себя комфортные условия, бережет то, что его окружает. Внутренним разрушитель сознательно и бессознательно вре­дит своему здоровы» и развитию. Внутренний созидатель «очищает» мысли, дисциплинирует чувства, заботится о своем здоровье.

Заметим, что идея «разрушения — созидания» является одной из главных философские и психологических идей. Достаточно вспомнить учение о мортидо и либидо.

Рассматривая проективные графические тесты, сказкотерапевт, опираясь на эту шкалу, может получить объективную информацию, не нарушая действительного положения дел, не искажая внутреннего со­стояния клиента.

На наш взгляд, анализ поведения человека, его чувств и мыслей с точки зрения категории «Разрушитель — Созидатель», позволяет опре­делить позицию клиента по отношению к внешнему и внутреннему миру. Выявляемые при таком подходе проблемы не будут иметь катего­ричного характера. Они будут связаны с контекстом, т. е. с общим эмо­циональным и психологическим настроем, и именно поэтому облег­чится задача психолога в понимании внутренней картины и, как след­ствие, в формировании задач консультирования. Такой подход освобождает сказкотерапевта от лишних затрат времени на разгадку ребусов, связанных с противоречивостью тестовых данных, как в слу­чае их оценки через «клинические» аспекты.

Таким образом, внутри «психологического» подхода к интерпре­тации рисунков, при условии целостного восприятия «мира клиента», возможны вариации, обусловленные мировоззрением психолога, и его принадлежностью к определенной психологической школе.

---

Дата добавления: 2020-04-08; просмотров: 419; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!