Отдел второй. Законы социально-экономические 9 страница
Этот подарок служил высшим выражением тех забот, какими закон окружает израильтянина, поступившего в рабское состояние. "Когда будешь отпускать раба (брата твоего еврея) от себя на свободу, не отпусти его с пустыми руками; но снабди его от стад твоих, от гумна твоего и от точила твоего; дай ему чем благословил тебя Господь, Бог твой". "Помни, - прибавляет законодатель, - что и ты был рабом в "земле Египетской, и избавил тебя Господь Бог твой; посему Я сегодня и заповедаю тебе сие"*(490). Подарок этот, очевидно, имел двоякую цель. Он должен был служить отпущенному пособием при обзаведении новым хозяйством, чтобы опять не доведен был нуждой до необходимости вновь продать только что полученную свободу, почему и кредиторы, по талмудическому толкованию, не имели права требовать этот подарок в уплату долга. С другой стороны, этот дар для раба, которого нельзя было по закону принуждать к исполнению своих обязанностей жестокостью, должен был служить побудительным средством стараться заслужить полное довольство господина, так как от этого довольства зависела величина дара*(491). Кроме того, в установлении этого дара нельзя не видеть и нравственной цели, по которой законодатель этим вознаграждением за работу как бы хотел снять с отпущенного последний знак его рабского состояния - безвозмездность труда, - делая его как бы в полном смысле свободным "наемником", получающим вознаграждение за труд.
|
|
|
В заключение постановлений об отпущении раба законодатель говорит: "не считай этого для себя тяжким, что ты должен отпустить его от себя на свободу; ибо он в шесть лет заработал тебе вдвое против платы наемника, и благословит тебя Господь, Бог твой, во всем, что ни будешь делать"*(492). Некоторые исследователи различно понимают выражение "вдвое против платы наемника". Так, Зальшюц*(493) предпочитает такое чтение этого текста: "не считай для себя тяжким, что ты должен отпустить его на свободу, хотя он работал тебе за двойную плату наемника, т.е. хотя он, так как ты его купил и должен был кормить, вдвое больше стоил тебе, чем наемник, получающий плату по мере своего труда". Но такое чтение и понимание отзывается искусственностью, тем более что еврейский текст по подстрочному латинскому переводу читается так: quia duplex merces mercenarii servivit tibi, или яснее по сирскому переводу: quoniam plusminus (duplo major) pro mercede mercenarii servivit libi*(494). Мысль закона, очевидно, та, что раб, бывший в полном распоряжении господина, во всяком случае мог заработать вдвое больше, чем наемник, требующий за свою работу соответственной платы, и потому для господина, достаточно уже попользовавшегося плодами рук своего раба, не могло быть достаточных оснований для того, чтобы постановление закона об отпущении раба считать тяжким для себя, кроме разве только чувства своекорыстия, заставлявшего сожалеть о лишении выгодного работника.
|
|
|
Таким образом, законодатель принял все меры к тому, чтобы сделать беспрепятственным установленное им отпущение для рабов, устранив рассмотренным постановлением возможную задержку со стороны господина. Но законодатель в то же время предполагает возможность того, что сам раб, благодаря своему хорошему положению в доме господина и установившейся привязанности к нему, не захочет воспользоваться отпущением. В таком случае рабу позволялось оставаться в доме господина. "Если раб скажет тебе: не пойду я от тебя, потому что я люблю тебя и дом твой, потому что хорошо ему у тебя, то будет он рабом твоим на веки"*(495). В законе Исх. XXI, 4 и 5 этот отказ от свободы поставляется, между прочим, в связь с законом, по которому раб, во время своего рабского состояния имевший сожительство с рабынею и имевший детей от нее, при освобождении имел право выйти на волю только один, оставив жену и детей. Имея в виду привязанность раба к жене и детям, закон предполагает возможность того, что "раб скажет: люблю господина моего, жену мою и детей моих; не пойду на волю"; в таком случае "он останется рабом вечно". При этом в предупреждение всякого злоупотребления со стороны господина, имевшего возможность ввиду рассматриваемого закона об отказе от свободы задержать раба и против его воли, а также и для обращения внимания раба на всю важность совершаемого им шага, законодатель предписывает некоторые формальности для совершения акта отказа. "Если раб скажет: - не пойду на волю, - то пусть господин его приведет его пред судей и поставит его к двери, или к косяку, и проколет ему господин его ухо шилом, и он останется рабом его вечно"*(496). Смысл этой формальности, как он представляется в толковании талмудистов и новейших исследователей, следующий. Раб должен был предстать пред судей, чтобы заявить о своем решении. Они при этом должны были обратить его внимание на те последствия, которые влечет за собой его решение, и сами убедиться, что это решение сделано не по легкомыслию и не вынуждено, каким бы то ни было образом, господином. Если раб оставался при своем решении, то он должен был на открытом и менее всего чувствительном месте своего тела получить "знак" своего решения; таким знаком в древности по преимуществу служило прокалывание уха, считавшееся знаком рабства и у других народов. Прокалывание уха совершал сам господин, притом так, что ухо раба шилом прикалывалось к двери дома, что отчасти и самый акт делало публичным, а частью и для раба символически выражало ту мысль, что он, уже стоя на пороге к свободе, по своему собственному решению отказывается от свободы и привязывает себя к дому своего рабского состояния. Тот позор и унижение, которые естественно соединялись со всем этим актом и с неизгладимым знаком рабства, могли, пока еще не угасла в рабе последняя искра самоуважения, устрашить его - давать согласие на вечное закабаление себя в рабство. Такая цель закона проглядывает во всем этом акте*(497). В рассмотренном законе обращает на себя внимание исследователей еще выражение: "останется рабом вечно". Большинство новейших исследователей толкует его в буквальном смысле, именно, что раб после совершения рассмотренного акта останется в рабском состоянии на всю жизнь. Другие же, и между ними Мильцинер*(498), напротив, основываясь на раввинском предании и на свидетельстве Иосифа Флавия, толкующего выражение "вечно" в смысле " 
"*(499), допускают, что раб в рабском состоянии мог оставаться во всяком случае не далее юбилейного года. Если принять во внимание то великое теократическое и социальное значение юбилейного года, по которому он долженствовал восстановлять нарушенное равенство по правам и состоянию; если принять во внимание то, что в этот год возвращалось рабу его наследственное, проданное им поле, так что у раба опять являлся самостоятельный источник пропитания, и притом такой значительный, что с ним он при помощи родственников мог сделать такой оборот, который бы дал ему возможность выкупить жену и детей; если, наконец, принять во внимание то обстоятельство, что при изложении закона о юбилейном годе нет и малейшего указания на то, что не все рабы-израильтяне освобождались от рабства в этот год всеобщего освобождения, - то, ввиду всего этого, освобождение раба, даже получившего клеймо рабства, становится не невероятным. В противном случае это явление было бы прямым противоречием основным началам социально-экономического строя в Моисеевом государстве: по закону Моисея земельные родовые участки навсегда должны были сохраняться в одном роде и не переходить в другой, а между тем, если бы израильтянин не освобождался от рабства в юбилейный год, его земельный участок, возвращенный ему в этот год по закону, перешел бы в род господина и тем нарушился бы установленный порядок землевладения.
|
|
|
|
|
|
X
Израильтянка, так же как и израильтянин, могла поступить в рабское состояние по причине бедности*(500) и, подобно израильтянину же, имела право на освобождение в седьмой год. "Если продастся тебе брат твой, еврей или евреянка; то шесть лет должен он быть рабом тебе, а в седьмой год отпусти его от себя на свободу"*(501). Дальнейшие постановления относительно правового положения во время рабского состояния, о подарке при освобождении и прокалывании уха в случае нежелания воспользоваться свободою - одинаковы как для рабов, так и для рабынь. "Так поступай и с рабою твоею", - говорит закон*(502), обобщая свои постановления о рабах. Но среди постановлений о рабынях обращает на себя внимание исследователей одно постановление, отличающееся своеобразным характером. Это постановление о продаже отцом дочери в рабское состояние и о правовом положении ее в этом состоянии.
"Если кто продаст дочь свою в рабыни, то она не может выйти, как выходят рабы"*(503), т.е. не имеет права на освобождение в седьмой и юбилейный годы. При первом взгляде на этот закон он может показаться жестоким, непонятным в своих мотивах и противоречащим общему гуманному духу Моисеева законодательства; на самом же деле он служил к облегчению беспомощного положения лиц женского пола в семействах, удрученных бедностью. Закон этот, в сущности, основан на древнем неограниченном праве родителей над детьми, но законодатель так мудро воспользовался этим древним правом, что оно сделалось средством обеспечения как семейства, так и дочери. Самую продажу можно предположить только при гнетущей, безысходной бедности, когда отец в продаже дочери имел единственный способ спасти себя и все свое семейство от погибели. Продажей, таким образом, прежде всего, достигалось обеспечение самого семейства. Но этим самым дочь не приносилась в жертву искупления семейства, напротив, этим достигалось обеспечение и ее собственного положения. Самое состояние рабства, в которое она поступала, под влиянием мудрых постановлений законодателя теряло свой настоящий характер, потому что продажа девицы-израильтянки законом предполагается только ввиду того, что господин покупает ее в качестве побочной жены себе, во всяком случае, с обязательством устроить ее судьбу. Этим самым ее положение уже переставало быть рабским; даже самое название ее - amah, употребляющееся в этом случае, отлично от названия - schiphchah, обыкновенно прилагаемого к рабыне в собственном смысле. Amah есть такая рабыня, которая пользуется особым расположением господина и почетом в доме*(504). Закон окружает такую рабыню самыми внимательными заботами. "Если она не угодна господину своему, и он не обручит ее, пусть позволит выкупить ее (по таргуму Онкелоса - liberam taciet eam), а чужому народу (по таргуму Онкелоса - viro alii) продать ее господин не властен, когда сам пренебрег ее"*(505). Из этого закона вытекают для нее права на положение высшее, чем обыкновенное рабство, так как закон требует немедленного ее освобождения (посредством выкупа), если господин не исполнит своего обязательства по отношению к ней: не возьмет ее себе в жену (si displicuerit domino suo cucere eam in uxorem - по выражению арабского перевода), или отвергнет ее (обманет - deceperit, fraudaverit eam - по сирскому и аравийскому переводам)*(506). Относительно выкупа закон не определяет, на кого он возлагает эту обязанность. Но, судя по общему постановлению, по которому выкуп проданной земли или продавшегося израильтянина возлагался на родственников, можно полагать, что это постановление сохраняет свое значение и здесь. На это, между прочим, указывает и выражение закона: "пусть позволит выкупить ее", каковое выражение предполагает чью-то готовность выкупить, только бы было позволено. Готовность эту всего ближе предположить со стороны родственников. Продать же эту рабыню чужому народу или даже чужому человеку (по выражению таргума Онкелоса) господин не властен. Только своему собственному сыну, в случае, если сам не хотел бы жениться на ней, мог он отдать ее в жену; но в этом случае она уже окончательно переставала быть рабыней: господин обязан был поступать с ней "по праву дочери", а сын его должен был относиться к ней как к свободной жене. "Если он обручит ее сыну своему, пусть поступит с нею по праву дочерей"*(507). Если же господин или сын, женившийся на ней, возьмет себе еще другую жену, то первая от этого не должна была лишаться своих прав: "Если же другую возьмет за него, то она не должна лишаться пищи, одежды и супружеского ложа"*(508). "Если же, - заключает закон, - от сих трех вещей (unum ex his tribus - по аравийскому переводу) не сделает для нее, пусть она отойдет даром без выкупа"*(509). Исследователи расходятся во мнении относительно того, к чему относится выражение - "сих трех", - к только ли перечисленным трем предметам: пище, одежде и супружескому сожитию, или вообще ко всем трем обязанностям, налагаемым законом на господина по отношению к этой рабыне*(510). Ближе всего понимать это выражение по отношению к непосредственно предшествующим предметам, чем к общим обязанностям господина к рабыне, тем более что второе понимание, как оно выражено, напр., у Кнобеля, заключает в себе противоречие, или, по меньшей мере, искусственную натянутость. Этими обязанностями Кнобель*(511) считает: позволение выкупа, отдачу в замужество за сына и предоставление всех прав жены в случае женитьбы сына на другой жене, - между тем, напр., "позволение выкупа" есть не обязанность, принятая на себя господином при покупке рабыни, а наказание за неисполнение обязанности. Притом странно было бы предполагать, что за непозволение выкупа господин обязан был "без выкупа" отпустить рабыню: зная такой закон, господин, во всяком случае, позволил бы выкуп, чтобы не отпустить рабыню даром. Такое понимание, между прочим, нелогично и в том отношении, что оно последнее наказание, приурочиваемое законом за неисполнение последней обязанности по отношению к рабыне, приурочивает за неисполнение всех других обязанностей, между тем закон различает важность этих обязательств и налагает за неисполнение их различные наказания. Так, за "неверность", за то, что господин пренебрег рабыню, не обручил ее, закон требует позволения выкупа, а за совершенное отвержение ее, за унижение пред второй женой, за лишение "пищи, одежды и супружеского сожития", как последней степени пренебрежения, закон требует полного освобождения без выкупа. Таким образом, то понимание, по которому выражение "сих трех" относится к перечисленным в предыдущем стихе трем предметам: "пище, одежде и супружескому сожитию", имеет за себя больше логических оснований.
Рассмотренный закон о правовом положении рабыни, по-видимому, находится в противоречии с другим законом, именно во Второз. XV, 12-17 ст. По этому закону рабыня пользуется одинаковыми правами с рабом - правом выхода в седьмой и юбилейный год, а по рассмотренному нами закону она не имеет этого права; здесь прямо говорится: "она не может выйти, как выходят рабы", между тем и в том и в другом законе разумеются рабыни-израильтянки. Михаэлис*(512) пытался разрешить это противоречие указанием на разновременность издания рассматриваемых законов, причем закон Второзакония был, по его мнению, шагом вперед в отношении гуманности, сравнительно с законом Исхода. Но такое объяснение не имеет для себя прочных оснований. "Совершенно напротив, - справедливо замечает по поводу такого объяснения Зальшюц*(513), - закон Второзакония был бы шагом назад в отношении гуманности, если бы законодатель ту, о которой господин по прежнему закону (Исхода) должен был заботиться как о своей дочери и которая имела право на исполнение всех брачных обязанностей по отношению к ней, в позднейшем законе (Второзакония) поставил в положение простой обыкновенной рабыни, которая, отслужив срок, должна была уходить из дома". Кажущееся противоречие естественнее всего объясняется разностью цели, для которой покупались рабыни. В законе Исхода разумеются особенные случаи, в которых отец продавал свою дочь (в раннем возрасте)*(514) ввиду того, что господин обручит ее или за себя, или за своего сына, так что она сделается настоящим членом семейства, особенно в качестве жены сына. В таком случае выходить ей из дома, "как выходят рабы", нет никаких оснований. Напротив, во Второзаконии говорится о продаже израильтянки для обыкновенной работы, наравне с рабами; следовательно, и выходить из дома она должна была так же, "как выходят рабы". Мильцинер*(515), кроме того, предполагает, что в последнем случае разумеются "пожилые" евреянки, которые уже не могли рассчитывать на обручение с господином или его сыном, а нанимались на работу из нужды, для пропитания себя.
Дата добавления: 2019-11-16; просмотров: 121; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!