Развитие политической мысли и оформление новых «политических идеологий».
Новым явлением современного выражения политической мысли стали так называемые государственно-национальные идеологии. «Государство-нация» или «национальное государство» формируется в эпоху становления и развития капиталистических отношений. Именно в это время в формирующемся индустриальном обществе происходит дезинтеграция, нарушение общности и единства социальных групп, связанных кровным родством и религией. Это происходит тогда, когда большинство населения или его политически активная часть осознает общенациональный (общегосударственный) интерес как приоритетный для достижения некоторых общих целей. На основе достигнутых компромиссов возникает новый общественный порядок, зафиксированный в законах и гарантирующий социальную защищенность личности. От того, насколько развито в народе сознание принадлежности к данному национальному государству, прямо зависит уровень государственной интеграции.
Официальная, государственно-национальная идеология — это декларированная или фактически определяющая правительственный курс система концепций и взглядов по вопросам государственности, политической власти и социально-экономического развития. Она формулирует устремления государства, его ближние и дальние цели, предлагает принципы поведения на международной арене, хотя в каждой точке социального пространства ее формулы, идеи и принципы воспринимаются неоднозначно, а то и отвергаются вовсе.
|
|
|
Однако в большинстве случаев у государства и общества находится общий интерес. Государство формирует систему жизненных ценностей, приемлемую в той или иной степени для всего населения, потому что в идеальном случае оно представляет всю нацию как политически организованную ассоциацию со всеми составляющими ее этносами, религиозными, сословно-классовыми группами, даже когда она еще не существует в качестве самосознающей общности.
Официальные идеологии и программы, лежащие в основе государственной политики, — результат взаимодействия социально-политических, экономических и культурно-цивилизационных факторов. Как бы ни расходились групповые интересы, их сосуществование и взаимодействие в едином социально-экономическом, юридическом и хотя бы отчасти культурном пространстве создают общенациональную конформность, т.е. вырабатывают у человека сознание своей принадлежности к национальному государству, приверженность некоторым общенациональным ценностям, идеалам, институтам, символам. В основе официальных идеологий лежат этатизм и патриотизм.
Один из авторов Рукуннегары, официальной идеологии Малайзии, А. Газали определяет нацию как ассоциацию людей, имеющих одно подданство и преданных государству. Власть объявляет себя защитницей общего интереса, как она его понимает, и это ее понимание закладывается в государственную политику. Государственная идеология направляет и контролирует поведение масс и, наоборот, ее отсутствие или слабая восприимчивость народом мешают его сплоченности, поддержанию стабильности, реализации национальных программ (22, с. 119).
|
|
|
Чем больше официальная идеология отвечает потребностям общества, чем более она популярна, тем более устойчиво ее воздействие на народ, тем стабильнее положение дел в государстве. Напротив, чем больше несоответствие между официально провозглашенными целями и действительностью, тем острее идеологическая борьба и меньше стабильности в обществе. Первый президент Кыргызстана А. Акаев заявлял: «Отвергнув коммунистическую идеологизацию всех сторон жизни, мы зашли слишком далеко и выплеснули с водой ребенка. Ни один народ, ни одна нация не может существовать без идеала, без благородной цели. Именно эти идеалы и цели делают значимыми их деятельность и жертвы» (93, 1994, № 1, с. 41).
Официальные идеологии, поддерживаемые всей мощью государств и правительств, очень активны. В распоряжении властей имеется мощный арсенал средств для целенаправленного распространения политических идей, доктрин и учений в народе для формирования определенного общественного сознания. Официальные идеологии призваны формировать национальное сознание, возводя в ранг святынь такие понятия, как родина, монархия, социальная утопия и т. д. и в то же время формируя для населения «черный облик» врага.
|
|
|
Государственная идеология, которую формируют правящие круги, должна опираться на национальную идею – представление подавляющего большинства народа, обитающего в определенных политических границах, об общих целях и жизненных интересах. Государственная идеология нередко меняется со сменой правителей, тогда как национальная идея является долговременным фактором.
Десятки государств на Востоке имеют свою историю, свое видение мира и национальных проблем, меняющееся в зависимости от обстоятельств. Отсюда множество официальных доктрин и программ. Однако независимо от типа государственности и политического режима национальные цели укладываются в формулу «четыре «С»» — стабильность властных структур, стабильность национального бытия, стабильность экономического роста (процветающая, эффективная и динамичная экономика) и стабильность социальной сферы. Таков итог изменения статуса стран Востока в мировом сообществе. Если антиколониальное движение вдохновлялось праведным гневом, неприятием несправедливости, угнетения, унижения и пр., то в условиях независимости нужны были новая философия жизни, позитивные цели, общенациональная идея, государственная идеология, нацеленность на экономический рост, социальную справедливость, обретение достойного места в мире.
|
|
|
Тунисский социолог Эльбаки Хермаси пишет: «Основные проблемы для Северной Африки, тесно взаимосвязанные, заключаются в интеграции стран Магриба, индустриализации в интересах экономического развития и справедливого распределения национального богатства». Отвечая на вопрос, какое национальное государство хотелось бы иметь в Судане, известный политический деятель М. А. Махгуб писал: «Первое предварительное условие — национальное единство, второе — экономическое процветание, защита достоинства личности путем реализации демократических прав и свобод, воспитание чувства патриотизма, третье — децентрализация власти, парламентская республика, поддержка частного сектора, национализация и планирование» (116, с. 301).
На первом ежегодном семинаре Клуба арабской мысли в Аммане (Иордания) в 1984 г. египетский социолог Саададдин Ибрахим говорил о том, что со времен ат-Тахтави главную заботу арабской мысли составляли такие проблемы, как аутентичность, демократия, развитие, арабское единство, социальная справедливость и независимость. Исследователи перемен в Южной Азии констатировали в 1977 г.: «Сегодня все развивающиеся народыозабочены проблемами борьбы с нищетой, утверждением социальной справедливости, экономического равенства и политической свободы» (161, с. 29).
Государственно-политическим пафосом и императивом современных официальных идеологий Востока является национализм всех оттенков, сочетающийся с авторитаризмом или демократией. Их можно условно отнести к двум основным категориям, которые однако редко встречаются в чистом виде. Первая – идеология национальной совокупности действий, направленных на достижение реальных результатов, без попыток подогнать эти действия под существующие теории («прагматизм») как демократического, так и авторитарного толка; вторая – концепции так называемых «идеологических государств» (государства «правящих идеологий») или близкие к ним концепции «особого пути».
Что касается социально-экономических составляющих этих идеологий, то здесь можно выделить модель капиталистического развития в его либеральной интерпретации, концепцию «особого пути» и разновидности социалистических принципов.
При всех переменах в судьбе восточных обществ эти детерминанты остаются постоянными. Но представление о том, что такое национальный интерес, понимание этих детерминант, их приоритетности, средств достижения целей могут меняться как при смене политических режимов, так и вследствие сдвигов в экономике, изменения международной ситуации и т.п. Не говоря уже о том, что верховная власть испытывает постоянное давление со стороны оппозиции, с которой ей нередко приходится считаться.
Строгая классификация современных официальных национальных идеологий Востока невозможна. Многие из них часто меняют ориентиры развития, так как большинство восточных обществ являются переходными (т.е. «развивающимися»), а для таких обществ характерны «не чистые» политические, социальные и идеологические конструкции, а смешанные, симбиозные, синтезированные. К тому же все время существуют вопиющие различия между провозглашенными целями и действительностью.
Ниже представлены краткие характеристики типологически разных идеологий и программ.
В основе официальной идеологии Индии после обретения ею независимости лежал курс, намеченный Дж. Неру (1889—1964) государственный национализм. Это означало решающую роль государства в определении основных направлений развития во имя достижения национальных целей: образования единой нации в федеративном государстве с парламентской демократией; создания смешанной экономики, с опорой на собственные силы. Предусматривалось преобладание государственного сектора в жизненно важных областях экономики и социалистическая перспектива в духе принципов, заложенных в конституции. После смерти Дж. Неру постепенно возобладала тенденция к либерализации экономической жизни.
«Кемализм» - официальная национально-либеральная идеология Турции, сформулированная первым президентом республики Кемалем Ататюрком (1881—1938) на базе шести принципов: республиканизм, национализм, народность (неприятие идеи классовой разделенности общества), этатизм (государственное планирование и контроль за проектами развития), лаицизм и революционность. Руководящая идея – национальное государство европейского типа. Все турецкие правящие режимы клянутся в верности курсу Ататюрка, хотя и меняют его в соответствии с требованиями времени. Уже в 1950-е гг. Турция отказалась от государственного патернализма по отношению к обществу, от чрезмерной централизации в проведении реформ, был сделан выбор в пользу свободных рыночных отношений, хотя борьба между государственниками и рыночниками в стране не прекращается.
В И н д о н е з и и целью революции и модернизации страны было независимое процветающее государство и справедливое общество, отвечающее принципу « панча сила» («всё для всех»). Кредо было сформулировано ее первым президентом Сукарно еще в 1945 г. в форме пяти принципов: национализм во имя сплочения населения в едином государстве; интернационализм как форма гуманизма, предполагающая равноправие и братство между народами; международное сотрудничество, демократия как суверенитет народа, принятие решений на традиционной основе согласований и компромисса — консенсуса его представителей (индонезийская специфика); процветание в духе идеи социальной справедливости, предусматривающей равенство и в политическом и в экономическом отношении; вера в единого Бога, что позволяло в известной мере обеспечивать и мирное сосуществование конфессий, и проведение секулярной политики. Эти принципы лежат в основе государственной идеологии вот уже полстолетия на всех поворотах истории Индонезии, хотя с изменением политического режима менялись приоритеты элементов формулы «панча сила», да и само их понимание.
Официальная идеология на Филиппинах в годы правления Фердинанда Маркоса была подчинена идее филиппинского национализма – «культа нации», государства с акцентом на своеобразие национального пути развития, преодоления отсталости через ускорение экономического роста на базе рыночной экономики. Эта идеология изложена в работах Маркоса и принята в 1972 г. в качестве государственной программы построения «нового общества». Определяя национальные перспективы на 2000 г., Ф. Маркос назвал их в такой очередности: политическая стабильность, самообеспечение в области базовых потребностей, высокая степень индустриализации, развитие села и районов, достаточность ресурсов и развитие.
Малайзия исповедует идеологию « Рукуннегары» («основ государственности») - официальной доктрины, провозглашенной в 1970 г. Главной заботой государства названа задача формирования единой малайзийской нации – единства всех народов страны. Своеобразие страны состоит в том, что малайцы составляют менее половины населения, а наиболее состоятельная и активная его часть — китайцы и индийцы. Доктрина утверждает примат национальных интересов, ставит целью поддержание демократического образа жизни, построение прогрессивного общества на базе современной науки и техники. Объявляется намерение создать общество равных возможностей без эксплуатации человека человеком, обеспечивающее социальную защиту граждан и справедливое распределение национального богатства. В ней говорится о стремлении к непредвзятому отношению к культурным ценностям всех народов Малайзии. Речь идет о модернизации при сохранении национальных особенностей. К 2020 г. предполагается выровнять социально-экономическое положение всех народов малайзийского общества, после чего будут отменены льготы, которыми пользуются малайцы как наименее обеспеченная часть народа.
В Южной Корее господствует идеология «чучхесон» («сам себе хозяин»), опоры на собственные силы. Теоретики чучхесон подчеркивают исключительность южнокорейского пути развития, выделяя в качестве факторов, определяющих эту исключительность, национальный дух, национальное единство, уникальность национальной культуры. Бывший президент Южной Кореи Пак Чжон Хи толкует принцип чучхесон как основу корейской формы демократии и народной революции. Это предполагает примат единовластия (характерного для конфуцианской доктрины), идеи национализма с опорой на национальные культурные ценности и революционное преобразование человека в интересах национального сплочения, сильного государства, опирающегося на самобытность и бескомпромиссный суверенитет.
Для Японии до начала 1990-х гг. была характерна концепция « экономического роста», идея «общества благоденствия японского типа» на национал-либеральной основе. Страна прошла путь от шовинизма военного времени, обожествления государственности к политическому либерализму и открытости по отношению к Западу (1945—1960). После поражения во Второй мировой войне у японцев возникло чувство неполноценности, азиатской отсталости национальной культуры. Последовавший феноменальный экономический рост сопровождался нарастанием националистических и антиамериканских настроений. В конце 1970-х гг. японское правительство конструирует идеологическую платформу национального единства. Возрождается стремление к лидерству в мировом сообществе, и даже появляется идея сделать Японию центром мировой цивилизации, создав образец высокоэффективного общества благосостояния. Все влиятельные политические силы разделяли основные положения официальной идеологии, естественно, расходясь в оценке приоритетов, средств достижения национальных целей.
В современных монархиях — Брунее и Таиланде, Камбодже и Марокко, так же как в Иране, — государственная идеология зиждется на триаде « родина (нация) - вера – монарх».
В прагматическом ключе решается проблема формирования национальных программ в центральноазиатских странах — бывших советских республиках, в частности в Туркмении и Казахстане. Президент Туркмении С. Ниязов формулирует конечную цель так: построить на родной земле «светское, демократическое, правовое государство и в ближайшие годы войти в число самых передовых стран» (46, с. 22). Главная задача на данном этапе — «сохранение единства и спокойствия народа, недопущение хаоса и потрясений», «мир и согласие любой ценой», «созидательный труд на благо будущих поколений… (в условиях) рыночных отношений», которые «освобождают личность от всяких пут и догм, дают возможность проявить себя». И еще: «Думаю, что решение государственных вопросов должно базироваться на прагматизме» (69, 07.06.1993). Президент Казахстана Н. Назарбаев утверждал: «Казахстанский суверенитет зиждется на трех опорах — национальная независимость, социально ориентированная экономика и межнациональное согласие» (46, 12.10.1993).
На современном Востоке возник ряд стран, относящих себя к государствам «правящих идеологий» в рамках тех или иных идеологических концепций. К такому типу относятся государства, созданные во имя реализации наднациональной идеи или ею руководствующиеся, исповедующие панисламизм, арабский национализм, сионизм и т.д., не считая стран, избравших в качестве государственной идеологии догматизированный и вульгаризированный марксизм (об этом речь пойдет ниже).
В результате революции 1978-1979 гг. была образована Исламская Республика Иран. Основные идеи, которыми она руководствуется, это выдвинутая лидером исламской революции Рухоллой Хомейни в 1971 г. концепция «велаят-е факих» — «правление мудрого мусульманского законоведа», который должен вести общество по предначертанному Аллахом пути к идеалу — «государству ислама», не знающему ни социального, ни экономического, ни национального неравенства. Согласно этой концепции в отсутствие имама руководство общиной возлагается на богословов, которым как бы передоверяется способность правильного толкования Корана. Вся полнота власти должна быть сосредоточена в руках образцового богослова – факиха, который в качестве высшей инстанции обладает высокими личными качествами и совершенным знанием. Конституция, парламент призваны лишь оформлять соответствующее толкование положений шариата, а исполнительные органы – следить за выполнением вытекающих из толкования предписаний. Следовательно, исламское правление фактически персонифицировано.
Воплощением индостанской концепции мусульманского национализма, отталкивающегося от представления о мусульманах Индии как полнокровной нации, имеющейправо на государственность, стал П а к и с т а н. Доминантами его официальной идеологии в момент образования государства (1947 г,) были: исламское правительство, исламское государство, исламская конституция, хотя, похоже никто толком не знал, что это такое. Однако, как и в других подобных государствах, политика строилась на прагматизме, направленном на укрепление национального единства, модернизацию и т.д. В «Резолюции о целях», которая легла в основу конституции Пакистана, говорится, что суверенитет во Вселенной принадлежит Богу, а верховная власть передана им государству через народ. В период правления Зия уль-Хака (1977—1988) был принят документ «Идеология Пакистана». В него, в частности, включены следующие положения: ислам — государственная религия, национальный язык-урду, Кашмир — неотъемлемая часть Пакистана, гарант целостности и процветания страны — сильная армия (55, с. 32).
К государствам «правящих идеологий» относится Сирия и относился Ирак до американской оккупации. Их идеология «баасизма» (правящей партии «Арабского социалистического возрождения») провозглашает цели: арабское единство, свобода, социализм во имя возрождения арабской нации.
C момента своего образования в 1948г. Израиль существует под знаменем сионизма — националистической идеологии, стержнем которого является представление о мировом еврействе как едином народе, воссоединенном на «земле обетованной». Здесь должно быть создано социалистическое общество с «нормальной» общественной пирамидой, в основе которой располагаются рабочие и крестьяне (ныне интеллигенция, коммерсанты, люди свободных профессий составляют непомерно большую долю израильтян).
К государствам «правящих идеологий» примыкают страны, избравшие «особый», «третий» путь развития (об этом ниже).
По-видимому, можно говорить о существовании общих для всех государственных идеологий и программ основных политических, экономических и социальных ориентиров: государственно-политическая интеграция, упрочение независимости и суверенитета. А поэтому, как будет показано ниже, на первый план национальной жизни обычно выдвигаются задачи укрепления стабильности в условиях политического мира и общественного согласия, лояльности населения к государственной власти как главной национальной ценности, формирования национально-государственного сознания, ликвидации отсталости, достижения экономического роста в русле модернизации и на этой основе и в этой связи — установление социальной справедливости.
Вместе с тем перечисленные задачи типологически различны, приоритеты национальной политики и средства достижения цели, определяются местной спецификой. Важно подчеркнуть очевидное, а именно: национальные идеологии есть величины непостоянные, они, повторяю, меняются с переменой обстоятельств, часто со сменой стоящих у власти социальных и политических сил. И тогда старая идеология перестает быть одним из полюсов общественной мысли, а новую официальную идеологию формулируют сначала оппозиционные силы. Так, с крахом светского либерально-национального режима шаха в Иране (1979) утвердилось «государство ислама»; насеровский путь социалистической ориентации сменился садатовской политикой «открытых дверей» (1976); секулярный режим Не Вина в Бирме заменил религиозно ориентированный режим У Ну (1958); повсеместно наблюдается быстрая политическая и экономическая либерализация коммунистических режимов. С приходом к власти в Индонезии генерала Сухарто (1965 г.) началось «радикальное и тотальное исправление всех искривлений и извращений, допущенных в предыдущий период» (14, т. I, ч. 2, с. 324).
Официальная идеология, которой придерживалась пришедшая к власти в Бангладеш после убийства Муджибура Рахмана (1975) оппозиционная ему Национальная партия, выражала отказ от социалистического выбора и бенгальского национализма в пользу бангладешского, от секуляризма в пользу исламизма.
Показательна динамика перемен в Пакистане. Политические лидеры страны, начиная с «отца нации» Мухаммада Джинны (1876-1948), придерживаются курса на формирование сплоченного общества в современном интегрированном унитарном государстве, но у каждого было свое видение возможностей и средств достижения цели. В различные периоды короткой истории страны у власти находились силы, которые придерживались разных идейных позиций — буржуазно-демократической или авторитарной формы государственности, социалистической или капиталистической ориентации. Но всегда эти позиции объяснялись соответствующими духу Корана (161, с. 75).
Упор на политические проблемы, который делал демократ-секулярист Мухаммед Али Джинна, сменился на преимущественное внимание его преемника Мухаммада Айюб-хана к вопросам экономического роста и технического прогресса, потом на популистскую демагогию Зульфикара Бхутто (казнен в 1979 г.), стоявшую на трех китах: демократия — наша политика, ислам — наша религия и социализм — наша экономика, затем на военные диктатуры Зия уль-Хака (погиб в 1988 г.), проводившего политику форсированной исламизации страны.
Вся послевоенная история Востока отмечена постоянной то явной, то тайной войной демократии против современных форм тирании и авторитаризма, противостоянием силы права и права силы. Эта борьба идет с переменным успехом, но вектор противоборствующих сил, по-видимому, складывается в пользу демократии. Пространство авторитарных режимов сокращается, при том, однако, что расширение границ свободы личности происходит постепенно, с попятным движением в зависимости от конкретной обстановки, в которой меняются традиционные нормы и ориентации, политическая культура.
Главное внимание политологов в странах Востока привлекают проблемы, связанные с функционированием власти и реализацией национальных программ, с уровнем демократического развития общества, в частности с эффективностью избирательной системы. Порою наиболее радикальные его противники затрагивают вопрос и о легитимности существующего режима.
На первых порах после Второй мировой войны активную роль в становлении национальной государственности играли либерально-демократические авангарды.
Но у либерально-реформаторских авангардов не было и нет широкой социальной базы. Их естественная опора — средний класс, связанный с частным сектором, всегда был очень слаб и жаждал денег больше, чем политического успеха. Его представители нередко готовы были принять любую власть, которая давала бы им возможность наживы. Демократы опирались на землевладельцев, бюрократов, бизнесменов и профессионалов, составляющих ядро позднеколониальной элиты. В основе их программ — не социальные или экономические проблемы, а такие конституционные изменения, которые могли бы усовершенствовать или обеспечить установление парламентской системы.
Восточная либеральная интеллигенция подходила к вопросам о власти и политической стабильности преимущественно с позиций мыслителей эпохи французского Просвещения, взгляды которых претерпели обработку в духе поздних либерально-демократических образцов XIX в., преломленных через призму национальной специфики. Господствующей была идея национального государства, представление о новом типе парламентарно-конституционного режима с разделением властей, о демократических свободах.
Свобода личности на Востоке в свете традиционных и религиозных установок понималась преимущественно как нерабство — свобода выбора ограничивалась Божьей волей. Это отвечало главному социальному критерию: социальная гармония важнее равенства и свободы личности. Тем не менее, восточные сторонники политического либерализма придерживались мнения, что демократия — это лучшее изобретение человеческого разума, хотя нередко они расходятся в понимании того, что такое демократия.
Общим для всех было понимание демократии как народовластия в отличие от диктатуры. По большей части говорят вообще о демократии. Ее конкретное содержание зависит от взглядов тех, кто этим понятием оперирует. Для мелкобуржуазных идеологов политическая и социальная демократия олицетворяется во власти «трудового народа» («Хартия национального действия» 1962 г. в Египте) или «мархазнов» («простого народа») в сукарновской Индонезии, «государства неклассового». И совсем категорически у Маркоса: «Кредо филиппинской политики: «народ-это всё»», причем равенство прав — «фундаментальное требование «восстания бедняков»» — непременное условие высшего, социального равенства через «демократизацию богатства». В демократическом обществе нет места правящему классу (117, с. 45-51).
Но чаще всего подразумевается демократия западного типа как ее наиболее продвинутая форма, отвечающая духу индустриальной цивилизации. Так, президент Конституционной ассамблеи Индии К. М. Мунши однажды заметил: «Не следует забывать того весьма важного фактора, что за последнее столетие общественная жизнь в Индии была связана с традициями британского конституционного права… Мы, общественные деятели, по большей части считали британскую модель наилучшей» (98, 1987, № 4). Профессор юридического факультета Императорского университета в Токио Маруяма Macao идеализировал западную демократию как образец открытого общества, ассоциацию свободных людей, которые сами устанавливают для себя нормы общежития.
Такая зависимость восточного мышления от западных образцов хорошо прослеживается в конституции и других институционных документах государств, возникших на обломках колониальных империй. В той или иной форме в них провозглашается принцип народовластия. Но уже в межвоенный период стало очевидно, что механическое перенесение на восточную почву западных политических институтов не сулит успеха. И хотя сегодня демократия — это более или менее общепринятый морально-политический идеал и степень вовлеченности народа в структуры государственного управления, а наличие гражданских прав, свобод, равноправия стало критерием современной политической культуры и мерой развития гражданского общества, все это в значительной мере — элемент популистской демагогии.
Для Востока характерно, что многие, подчас передовые мелкобуржуазные идеологи, претендующие на роль выразителей чаяний всего народа, отвергают западные формы демократии, в том числе шаблоны социалистических режимов. По словам бывшего главного редактора каирской газеты «Аль-Ахрам» Мухаммада Хасанейн Хайкала, «третий мир» ищет свои формы демократии, которые не должны походить ни на демократию восточноевропейских стран, ни на западные режимы (143, 04.07.1969). «Для Судана неприемлема либеральная демократия Запада, — утверждает посол этой страны в Москве, — Мы ищем такую форму, которая бы отвечала традициям нашего народа». Впрочем, восточные теоретики независимо от политических пристрастий зачастую пытаются совместить западный опыт и национальную традицию, подвести под западные политические структуры национальную культурную базу. В афро-азиатских странах многопартийная система власти в целом связана с традицией, а большинство политических партий — не идеологические, а клановые образования. Поэтому институты, по форме сходные с западными, во многом функционируют по-азиатски (60, 24.08.1993).
Варианты «азиатской демократии» разнообразны — от родовой под эгидой харизматического лидера до социалистической на догматизированной, вульгаризированной марксистской основе и военной в тоге демократизма. Одним представляется идеальным парламентский режим на многопартийной основе, другим - правление одной партии во главе с национальным лидером как гарантом демократии. В одних случаях идеализируется племенная демократия или деревенская община, в других — монархия, в третьих - религиозные доктрины и религиозно-философские учения. Так, все тот же Ф. Маркос определял демократию как соучастие народа в решении стоящих перед ним проблем и считал, что для Филиппин приемлема ее национальная форма — система гражданских ассамблей, модернизированный «барангай»(совет семей).
Идеология Индийского национального конгресса предполагает использование традиционных форм сельского самоуправления в осуществление принципа децентрализации власти — «панчаят радж» (26, т. 3, с. 41). В студенческой среде Таиланда в 1960-1970-e гг. активно дискутировались проблемы социального устройства, государственной власти, экономического прогресса. При этом подчеркивалась приверженность общедемократическим принципам, хотя большинство высказывались в пользу монархии, гармонии классовых интересов, доверия к правящей элите; превалировала традиционная точка зрения, согласно которой руководители государства должны обладать высокой нравственностью, моральной ответственностью перед обществом. В этом были согласны и лидер либералов, и вождь радикального крыла студенчества.
Видные представители «почвеннической» мысли в Индии — «бродячий святой» Виноба Бхаве и Джаяпракаш Нарайян решительно отвергали парламентскую систему западного типа, которая, по их мнению, прикрывает диктатуру узкой правящей верхушки, или партийной олигархии. Они призывали к демократии, отвечающей национальным традициям, мечтали об обществе без государства, где все вопросы решает сам народ путем выработки общего мнения. Потому что, как писал Бхаве, даже власть большинства — это тираническая в отношении меньшинства власть. Подлинному народовластию противопоказаны раскалывающие народы партийный плюрализм, классовая разобщенность.
В. Бхаве предусматривал три стадии политического развития:
1. Свободное независимое центральное правительство.
2. Децентрализованное государство, основывающееся на местном самоуправлении.
3. Наконец, анархия, или свобода от всякой государственной власти (128, с.40).
«Лучшее правительство, — писал Бхаве, — это такое, в существовании которого можно усомниться… Мы верим в общество без государства в качестве конечной цели, когда не будет никакого принуждения, когда будет лишь власть чистой морали». Парламентская демократия непригодна, «так как решения должны приниматься единогласно, а не большинством голосов». Государственную политику должна заменить народная политика, прямое народное действие (128, с. 33-36).
Другая форма «эгалитарной», прямой демократии представлена, к примеру, кхмерским образцом в Камбодже, когда у королевского дворца, как встарь, собирается народ — нечто вроде народного конгресса, перед которым парламент и правительство обязаны отчитываться (134, с. 193).
Наиболее разработанная на сегодня концепция прямого народовластия по типу родо-племенной демократии содержится в «третьей мировой теории» ливийского лидера Муаммара Каддафи. Выступая на XVI съезде арабских писателей в Триполи (1—5 октября 1988 г.) он говорил: «Наше культурное наследие уходит корнями в доисламскую эпоху джахилии. О том времени мы чаще всего вспоминаем как о времени межплеменных распрей и войн. Но это была также эпоха полной свободы, потому что не было государства, не было общественных институтов — тогда существовала подлинная джамахирия (правление народных масс)» (144, 14.10.1988).
И, наконец, государственный деятель Чеченской республики Асламбек Акбулатов утверждает, что европейские институты власти «не вписались в вайнахский менталитет», что сегодня и «деятельность шариатских судов показала, что они не могут решить ни одну из наших проблем». Он считает необходимым вайнахские неписаные законы издать в виде Основного закона, который должен утвердить съезд тухумов (родов). Жизнь вайнахов должна регулироваться адатным правом, зафиксированным в этом Основном законе, в соответствии с которым государством управляет избранный народом из представителей родов законодательный орган (48, 10.10.1998).
Особо острое внимание теоретическим и идеологическим проблемам устройства общества уделяется в современном мусульманском мире. Это прежде всего связано с тем, что ислам представляет собой доктрину абсолютной и целостной системы, в которой органически связаны священное и мирское, религия и политика. Только в мусульманском мире существуют государства, жизнь которых регулируется божьим законом — шариатом. Но при этом неопределенность, а то и противоречивость многих положений Корана и высказываний пророка Мухаммеда (ок. 570-632) по вопросам власти и подчинения открывает широкий простор для самых различных толкований – от максимально теократических до абсолютно секуляристских.
Так, например, постреволюционный Иран (после 1979 г.), призванный реализовать идею «государства ислама», живущего по законам шариата, является на деле республикой, имеет конституцию, разработанную иранцами, что, строго говоря, противоречит Корану, признающему суверенитет одного только Бога, а не народа.
Исламские теоретики каждый по-своему понимают отдельные социальные положения Корана. Так что и демократия, и авторитаризм, и теократия находят среди них своих убежденных приверженцев. Такое положение привело к тому, что, по выражению известного египетского публициста и мусульманского теоретика М. Имара, «дискуссия о божественной власти и ее рамках фактически стала дискуссией о юрисдикции нации и ее пределах» (161, с. 3).
Образцом консервативной интерпретации отношения ислама к проблеме власти могут служить схожие концепции видных идеологов исламского фундаментализма пакистанца Абул Ала Маудуди и египтянина Сейида Котба. Они отказались признавать правомочность правителей, которые не следуют шариату как единственному руководителю мусульманской общины. По их мнению истинное государственное устройство предполагает абсолютную власть Аллаха (в лице толкователей шариата) и ограниченную власть людей (71, с. 26).
С другой стороны идеологи модернизаторского политического направления высказывают по сути противоположные взгляды о легитимности власти. Египетский богослов-модернизатор Мухаммед Халафалла заявляет, что Коран предписывает мусульманам светское демократическое государство, а не теократию, народ должен выбирать правителя из своей среды, руководствуясь своими интересами (71, с. 48).
Другой модернизатор исламского социально-политического направления бывший министр просвещения Индии Хумаюн Кабир пишет в своей книге «Наука, демократия и ислам»: «Все люди равны перед Богом, равны от природы, и это в конечном счете предопределяет их равенство в правах и обязанностях, составляющих основу демократии» (106, с. 31).
И, наконец, образцом буржуазно-демократической трактовки установлений ислама может служить брошюра видного египетского деятеля левого толка Халеда Мохиддина. Вот что он пишет: «Хотя согласно Корану и сунне пророка народу надлежит самому избирать для себя форму правления, в Коране особенно подчеркнуто, что образцом является правление большинства народа, а не личности или группы лиц, правление трудящихся масс. И об этом следует помнить» (156, с. 33).
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 376; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!