От моды к моде : содержание и природа модных изменений 7 страница
Понятно, что возникновение моды, как и любого масштабного социального явления, невозможно датировать так же точно, как исторические события, даже очень важные и длительные. Возникновение и социальное утверждение моды — не событие, а процесс, причем длительный, постепенно развивавшийся внутри и из старых социальных форм.
Некоторые из этих форм составляют постоянный социокультурный фон, на котором мода может возникнуть, а может и не возникнуть. К ним относятся те же ценности игры и демонстративности, присутствующие всегда и везде. Другие формы, предшествующие возникновению собственно моды, составляют результат исторического развития.
Первые слабые ростки моды в собственном смысле принесло с собой европейское Возрождение. Затем в XVIII в. мода стала влиять на поведение узких кругов знати, нарушавших национальную и региональную замкнутость. Но только в XIX в. сформировалось породившее ее созвездие факторов: промышленная революция, технические нововведения, политические революции, ломка сословных, межнациональных и межрегиональных барьеров, урбанизация, массовизация социально-экономической и культурной жизни. Именно поэтому у нас есть основания утверждать, что в социально значимом масштабе мода возникает в европейском обществе в XIX в. Если ранее существовали элементы моды в отдельных элементах социальной системы, то начиная с этого времени существует система моды в социальной системе. А в нашем столетии мода становится одним из социальных регуляторов поведения широких слоев населения индустриально развитых и, в определенной степени, развивающихся стран. В известном смысле она становится явлением планетарного масштаба.
|
|
Глава 3
От моды к моде : содержание и природа модных изменений
По моде и мышь в комоде.
Русская поговорка
Что ново, то и мило.
Французская поговорка
Человек так устроен, что не может всегда идти вперед, — он то идет, то возвращается.
Блез Паскаль. Мысли
1. Мода и «моды»
Сфера действия моды поистине безгранична и распространяется на самые различные области социальной жизни, культуры и поведения человека. Этот факт признает сегодня подавляющее большинство исследователей. В принципе в орбиту моды может попадать что угодно и кто угодно. И если до сих пор на что-то не было моды, то нельзя ручаться, что ее не будет и впредь.
Хотя функционирование модных стандартов осознается людьми далеко не всегда, оно общепризнано в области оформления внешности человека (одежда, прическа, косметика и т. д.) и непосредственной среды его обитания (интерьер, различные бытовые изделия). Отмечается воздействие моды и на формирование ассортимента электробытовых изделий, даже тех, которые предназначены для выполнения сугубо утилитарных функций'.
|
|
Вне сферы быта воздействие моды не столь очевидно, но это не означает, что оно всегда менее сильно. Многие исследователи издавна ука-
1 Орлов В. С, Миронова Н. А., Коломийцев И. Н. Формирование ассортимента электробытовых товаров. — М., 1978. — С. 77.
55
зывают на то, что модным влияниям в большой степени подвержены искусство и архитектура'.
В качестве модных стандартов и объектов нередко выступают различные философские, социальные, религиозные, моральные учения. Мода функционирует в естественных и общественных науках2.
По данным некоторых исследований, мода — один из факторов распространения потребления наркотиков среди молодежи'*. В то же время наблюдается и противоположное воздействие моды, стимулирующее отказ от таких разновидностей наркомании, как курение табака и потребление алкоголя. Это влияние моды широко используется в ряде стран для антиникотиновой и антиалкогольной пропаганды5.
В настоящее время мода стала вторгаться в такую относительно консервативную область человеческого поведения, как питание, воздействуя на рацион и способы приготовления пищи. Это явление, так же как и влияние моды на потребление лекарственных препаратов, вызывает серьезные опасения медиков"'. Да и сама медицина и в прошлом, и теперь не свободна от этого влияния даже в постановке диагноза. Вот что писал об этом Б. М. Шубин, медик и литератор, изучавший историю смертельной болезни А. С. Пушкина: «Как это ни странно звучит, но на болезни, словно на платья и прически, существует мода... Случалось, особенно в далекие времена, что некоторые диагнозы ставились неоправданно часто. Таким "модным" для первой половины XIX века заболеванием были аневризмы»6.
|
|
1 Алпатов М. В. Всеобщая история искусств. — М.; Л., 1948. — Т. 1. — С. 21;Хан-Магомедов С. О. Некоторые вопросы взаимоотношения нового и старогов архитектуре (традиции, преемственность, новаторство) // Проблемы теории советской архитектуры. — М., 1973; Сохор А. Вопросы социологии и эстетики музыки. Сб. ст. 1. - Л., 1980. - С. 239-240.
2 Barber В . The functions and dysfunctions of «fashion» in science; a case forthe study of social change. // Mens en maatschappij. — Amst.., Nov. — Dec.1968; Mnmwitz II. Fashions in science // Science, 1953.'- № 118; Лук A. H. Плутовство в пауке и облик ученого // Вестник АН СССР, 1980. — № 1. — С. 134.
3 Kreuzer A. Drogen und Delinquenz: Eine jugcndkriminologisch — empirischcUntersuchung dcr Erscheingsformcn und Zusammenhange. — Wiesbaden, 1975;см. реферат Б . Ф . Бакцркипа в сб.: Кризис капитализма и социальная патология. - М., 1979. - С. 139, 148-149.
|
|
4 Герасимов Г. Курить не модно//Литературная газета, 1977. — 23 ноября;Не модно, не престижно // Советская Россия. 1986. — 13 апреля.
■' Лаврецкий И. Г. Мода на... медикаменты // Здоровье. 1979. — № 1. 6 Шубин Б. М. Дополнение к портретам. Скорбный лист, или История болезни Александра Пушкина. Доктор Чехов. — М., 1985. — С. 33.
56
С 1914 по 1941 гг. американский социальный психолог Э. Богардус ежегодно опрашивал в среднем 150 человек, имеющих некоторые познания в социальной психологии, по поводу преобладающих «мод» года. Каждый опрашиваемый должен был назвать пять таких «мод». В итоге 2702 «моды», получившие пять и более голосов, были классифицированы и распределены по восьми категориям (табл. 1)'.
Таблица 1 Мнения американцев о преобладающих «модах» в различных областях,
Гг . ( по Э . Богардусу )
«Моды» | Число | % |
Женские одежда и украшения | 1541 | 57,0 |
Мужские одежда и украшения | 442 | 16,4 |
Развлечения и отдых | 233 | 8,6 |
Автомобили | 121 | 4.5 |
Жаргонные выражения | 92 | 3,5 |
Архитектура | 48 | 1,8 |
Воспитание | 45 | 1,6 |
Неклассифицированные | 180 | 6,6 |
Всего | 2702 | 100 |
Итак, в принципе любые классы объектов в различных областях культуры могут наделяться модными значениями. Не случайно, однако, излюбленными и наиболее очевидными сферами действия модных стандартов стали оформление внешности человека (прежде всего одежда) и непосредственной среды его обитания. Одежда и дом примыкают к телесному «Я» человека, они представляют собой, по выражению известного канадского ученого М. Маклюэна, «продолжение нашей кожи». Отсюда их особое значение для выражения демонстративности. Главный способ сообщения о приверженности этой ценности в данном случае в то же время и наиболее прост — это показ, «демонстрация» в самом что ни на есть ходячем смысле этого слова. Очевидно, демонстрация приверженности, скажем, к такому объекту, как научная теория, требует менее явных и более опосредованных действий.
Привилегированное положение, занимаемое модой в одежде, стадо причиной того, что моду и одежду зачастую рассматривают как синонимы, хотя вполне понятно, что, с одной стороны, создание и использование одежды регулируются далеко не только модными факторами, с другой стороны, как уже отмечалось, мода функционирует в самых
1 Bogardus Е . Fundamentals of social psychology. — N. Y.; L, 1942. — P. 308.
57
различных областях. Как правило, именно одежда чаще всего служила тем объектом, на котором исследовались социологические и социально-психологические проблемы моды. Однако выбор данного объекта, казалось бы вполне логичный и обоснованный, отнюдь не всегда играл положительную роль. Именно в одежде модные и внемодные аспекты социального поведения переплелись столь тесно, обыденные представления вторгаются в ее изучение столь властно, что нередко исследователи, обращавшиеся к проблематике моды, прослеживая различные социальные факторы создания и потребления одежды, по существу, не затрагивали собственно моду.
Характерным примером в этом отношении может служить исследование выдающегося американского культур-антрополога А. Крёбера и его соавтора Д. Ричардсон. В работе «Три века моды в женской одежде. Количественный анаппз»(1940)они попытались проследить периодические изменения в женской одежде с XVII в. до 30-х гг. прошлого столетия по шести параметрам: длина юбки, ширина юбки, длина талии, ширина талии, глубина декольте и ширина декольте. Источником для сравнительного количественного анализа послужили журналы мод. Полученные результаты были сведены в многочисленные таблицы, демонстрирующие различные изменения в указанных параметрах.
Данные Крёбера и Ричардсон весьма интересны и полезны для последующего вторичного анализа. Но предпринятые ими попытки объяснения и установления функциональных зависимостей разочаровывают. Еще в своей ранней работе «Порядок в изменениях Моды» (1919) А. Крёбер справедливо утверждал: «Нет никакого Мыслимого основания считать, что есть нечто внутренне присущее
58
одежде, вызывающее смену широкой юбки узкой и затем вновь широкой в течение одного столетия»'. Ричардсон и Крёбер отвергают объяснения изучаемого явления в психологических терминах подражания, копирования или соперничества, считая их не поддающимися точному определению и измерению, а потому бесполезными в научном отношении2. Взамен авторы, опираясь на «бихевиористские и индуктивные процедуры», отстаивают объяснение социокультурными факторами.
В принципе против такого объяснения трудно что-либо возразить, но дело в том, что авторам, по существу, нечего больше добавить к этому бесспорному тезису, кроме спорного и не обосновываемого достаточно серьезными аргументами вывода: «Социокультурные напряжения и неупорядоченность, вероятно, порождают напряжения и нестабильность в моде»3. Так, констатируя высокую степень изменчивости базового образца европейской женской одежды в периоды 1787-1835 гг. и 1910-1936 гг., Л. Крёбер и Д. Ричардсон объясняют эту изменчивость в конечном счете пертурбациями европейской истории: в нервом случае — Великой французской революцией, наполеоновскими войнами, революцией 1830 г. во Франции и т. д., а во втором — политической напряженностью начала 1910-х гг., Первой мировой войной и социально-политическими коллизиями последующего периода!. А как же промежуточный период, захватывающий две трети XIX и начало XX в. и характеризуемый относительно высокой стабильностью стилевых признаков в одежде? Здесь Крёбер вынужден сделать натяжку и объявить «золотой» XIX в. эрой мира и спокойствия3, хотя, как известно, в отмеченный период имели место революции 1848-1849 гг. в Европе, мощные классовые выступления пролетариата, франко-прусская война, Парижская коммуна и т. д.
Анализ моды как особого социального явления в работах Крёбера и Ричардсон, по существу, отсутствует. Изменения в женской одежде, которые они констатируют и связывают с социальной напряженностью, зачастую, вероятно, вообще не относились к разряду модных из-
1 Kroeber A. Order in changes of fashion / / Kroeber A. The Nature of culture. — Chicago, 1952. - P. 336.
- Richardson J., Kroeber A. Three centuries of women's dress fashions: A Quantitative analysis // Kroeber A. The Nature of culture. — Chicago, 1952. — P. 372.
>Тамже. ~ С. 371.
1 Там же. См. о том же более позднюю работу А . Крёбера «Style and civilizations» (Ithaca; N. Y., 1957. - P. H).
:' Kroeber A. Style and civilizations. - Ithaca; N. Y., 1957. - P. 11.
59
менений (например, изменение стилевых параметров одежды в результате резкого понижения жизненного уровня во время войн и т. п.).
В конечном итоге изъяны объяснений подобного рода коренятся в том, что модные значения неосознанно помещаются внутрь объектов (одежды), а это серьезная семиотическая ошибка: значения отнюдь не находятся внутри самих знаков и не сводятся к их материальному воплощению. Модные значения так же не сосредоточены собственно в длине или ширине юбки, как в самой желтизне, треугольной форме или красном окаймлении предупреждающего дорожного знака нет никакой опасности. Подобно тому, как в знаке опасности нет самой опасности, в длине или ширине юбки как таковой нет модности: последняя, как мы видели, заключена в ценностях, обозначаемых определенной длиной или шириной.
Аналогичные представления о взаимозависимости одежды и социальных процессов были распространены и у пас в стране после Октябрьской революции. Они лежали в основе многочисленных проектов приведения одежды в соответствие с новым социальным строем. Характерным примером такого рода представлений и ожиданий может служить статья В. фон Мекк, опубликованная в 1923 г. в московском журнале «Ателье». Отмечая относительную стабильность моды XIX в., отсутствие резких скачков и изменений в одежде, автор объясняет это тем, что «революции XIX в. скорее являлись результатом борьбы политических партий, а не классов (?), а кроме того, охватывали слишком краткий промежуток времени» '.
Это объяснение так же неубедительно, как и то, что предлагают Крё-бер и Ричардсон, а утверждение о «неклассовом» и «партийном» характере революций прошлого столетия воспринимается просто как курьезное. Далее автор отмечает слабое влияние коренных социальных преобразований в нашей стране на одежду и отстаивает необходимость создания нового костюма, соответствующего новой эпохе: «Русская революция как революция социальная, длящаяся уже шесть лет, должна была бы отразиться на одежде. Между тем в области одежды мы пока совершенно не видим ее влияния. Городской пролетариат и при-
' Мекк В. Костюм и революция // Ателье, 1923. — № 1. — С. 32. К сожалению, интересно задуманный журнал «Ателье» прекратил спое существование, едва успев родиться, разделив таким образом судьбу многих начинаний первых послереволюционных лет. Наряду с выдающимися художниками в журнале приняли участие и писатели: А. Ахматова, Евг. Замятии, М. Шагинян, а. Феди», Ф. Солло/уб и др.
60
городное крестьянство приоделись, рабски копируя парижские моды 1917-1918 гг. Утрированно короткие юбки, до колен и выше, белые ботинки на высоких каблуках, вышитые колпачки вместо шляп у жен-шин и галифе и френчи у мужчин — вот и все завоевания революции в области моды. Вопрос о прозодежде остается пока в теории, а слабые попытки осуществить на практике до сих пор являлись крайне неудачными. ...Остается лишь пожелать продолжения поисков новой формы одежды, соответствующей новым формам жизни, где удобство и дешевизна производства сочетались бы с требованиями логики и красоты» '.
Будущее показало, что воздействие новых форм социального бытия на формы одежды не столь просто и что главное в социальном отношении коренится не столько в стилистических особенностях модных объектов, сколько в многообразных функциях, которые они выполняют, в значениях, которые им приписываются, в основных социальных ценностях, которые стоят за ними.
Сведение модных значений к объектам, помещение первых внутрь последних, минуя модные ценности, обычно тесно связаны с социо-морфистским подходом к моде, т. е. со стремлением видеть в любом аспекте формообразования в предметном мире зеркальное отражение социальных форм. Отсюда, в свою очередь, прямо вытекает вульгарный социологизм в анализе модных объектов. Напротив, только выведение модных значений за пределы собственно объектов, умение увидеть то, что стоит «за» ними, позволяет изучать моду как специфический социальный процесс, как особую форму социальной регуляции и саморегуляции поведения.
Вполне очевидно, что в различных областях культуры мода действует по-разному, и разнородность объектов, обозначающих модные ценности, существенно сказывается на поведении участников моды. Действительно, что общего между модным мебельным гарнитуром, модным словечком, модной теорией и модным лекарством? Однако эти слишком очевидные различия чаще всего скрывают то общее, что присуще единому регулятивному механизму моды. Вот почему при анализе этого механизма принципиально важно отвлечься от разнородности объектов, модные значения которых отнюдь не сосредоточены внутри них самих.
Разумеется, отнюдь не всегда и не во всем объекты, которые становятся модными, требуется рассматривать исключительно с точки зре-
1 МеккВ. Костюм и революция // Ателье, 1923. — № 1. — С. 32.
61
ния функционирования моды, так как каждый объект является также продуктом различных внемодных факторов. Например, такой объект, как одежда, можно изучать с точки зрения технологии производства и дизайна одежды, природно-климатических или социально-экономических факторов помимо собственно моды. Анализ какого-либо распространенного стиля в изобразительном искусстве или популярного романа вряд ли уместно начинать с их истолкования в терминах моды, хотя в дальнейшем такая интерпретация может понадобиться. В этих случаях различия между объектами имеют кардинальное значение. Но если мы исследуем не объекты как таковые, а моду как социальный регулятор поведения, в котором объекты выступают в роли знаков модных ценностей, то различия, к примеру, между юбкой, холодильником, прической и теорией становятся не очень существенными.
2. Модные инновации
Как же происходят развитие, функционирование и смена модных стандартов и объектов? Прежде всего следует отметить, и это применительно к одежде справедливо подчеркивают в своем исследовании А. Крёбер и Д. Ричардсон, что многообразные изменения и пертурбации в сфере модных стандартов и объектов не выходят за рамки присущих данной культуре или цивилизации основных образцов, которые можно рассматривать как достаточно стабильные. Многочисленные «моды» чаще всего представляют собой лишь вариации этих основных образцов. Разумеется, основные культурные образцы, сосредоточивающие в себе некоторые обобщенные характеристики культуры в той или иной области, также подвержены изменениям, но подлинно революционные преобразования в основных образцах — явление относительно редкое.
В качестве основных культурных образцов выступают определенные традиции, обычаи, стили, социальные и культурные нормы, ценности и т. д. Например, несмотря на все многообразие и частые смены «мод», европейский костюм на протяжении длительного времени обнаруживает единство стилевых признаков, отличающих его от костюмов других культурных регионов. Вопреки многочисленным, разнообразным и очевидным модификациям автомобиля его базовые стилевые характеристики очень редко подвергаются коренному пересмотру. Но если даже столь очевидно изменчивые изделия, как одежда и автомобиль, обнаруживают стабильность основных своих характеристик, то в еще большей мере это относится к великому множеству других предметов быта.
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 202; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!