Глава 11. Постклассическая (современная) философия как философия кризиса европейской культуры 12 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 12 из 33Следующая ⇒

Согласно Руссо, человек в естественном состоянии нравственен, но недостаточно счастлив; согласно Канту, он в этом состоянии может быть и счастлив, но еще не нравственен. Желание быть счастливым характеризует человека не как разумное, а как чувственное существо, оно присуще ему инстинктообразно, укоренено в его физической природе и реализуется посредством развития его же природных задатков. Счастье есть состояние гармонии человека с природой, которое, если верить Священному Писанию, было даровано ему Богом в раю (названном просветителями естественным состоянием), а затем утрачено при его переходе в современное состояние. Райскую идиллию разрушает «пробуждение разума», «переход из-

\107\

под опеки природы в состояние свободы». С этого «предполагаемого начала человеческой истории» и начинается «история свободы» - культурная история человечества. Такой переход заставляет человека отказаться от «беззаботного» существования, которое он вел в раю. и променять его на жизнь, полную лишений и тяжелого труда.

Выиграл или проиграл человек от такого перехода? Ответ Руссо мы знаем: потери человеческого рода не могут быть восполнены никакими последующими приобретениями. Вся история культуры есть лишь свидетельство его нравственного поражения. Для Канта этот вопрос «не может быть более поставлен», поскольку назначение человеческого рода состоит не в бездеятельном благополучии (это, скорее, удел животных), а в постоянном самосовершенствовании ради достижения моральной цели. Для отдельного индивида такой переход означает его впадение» в нравственном отношении, ибо лишает его состояния первоначальной невинности; для человечества в целом он есть «переход от худшего к лучшему», ибо пробуждает у людей сознание необходимости их нравственного совершенствования. Такое сознание не могло бы возникнуть у людей без «нарушения» ими естественных законов евоей жизни и, значит, того зла, которое является следствием зтого «нарушения». Как разумное существо человек хочет быть свободным, и само это желание свободы есть уже «преступление» против порядка природы. «Зло», «преступление» лежит в исходной точке человеческой истории, коренится в природе человека как свободного существа, но только этим можно объяснить пробуждение в нем нравственного сознания в качестве побудительного мотива для его дальнейшего совершенствования и развития.

Здесь мы подходим к окончательному разрешению спора между Кантом и Руссо. Руссо, согласно Канту, прав, фиксируя противоречие между природой и культурой. Хотя культура и является следствием развития человеком своих природных задатков в целях достижения им собственного благополучия, она менее всего способна сделать людей счастливыми. Наоборот, создавая культуру, они не только не достигают указанной цели, но утрачивают даже те преимущества своего существования, которы-

\108\

ми обладали в докультурной жизни. Если бы человек был предназначен только для личного счастья, то вывод Руссо о вреде культуры следовало бы признать справедливым. Однако этот вывод не учитывает предназначения человечества не только как физического, но и как нравственного рода. То, что с развитием культуры человечество проигрывает в качестве физического рода, оно выигрывает в качестве нравственного рода. Культура как развитие человеком своих природных задатков способствует в конечном счете его нравственному развитию, достижению им моральной цели. Руссо видит свою задачу в обличении культуры с точки зрения того ущерба, который она нанесла естественному человеку с его врожденной добропорядочностью и желанием счастья, Кант же стремится оправдать культуру в качестве необходимого условия его морального совершенствования - того единственно возможного пути, идя по которому человечество только и сможет достигнуть своего конечного предназначения.

В 1784 году Кант опубликовал статью «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане», в которой содержится, по существу, все основное, что он хотел сказать по поводу культуры. Кант начинает в ней с того же, с чего начинает и вся просветительская мысль: как единичное существо человек принадлежит природе, ведет сугубо эмпирическое существование. В этом качестве он обладает «природными задатками и способностями», полное развитие которых составляет его собственную цель. «Все природные задатки живого существа предназначены для совершенного и целесообразного развития»*³ - таково первое положение данной статьи. Однако полностью развить эти задатки человек может только в роде, в результате смены многих поколений. «Природные задатки человека (как единственно разумного существа на земле), направленные на применение его разума, развиваются полностью не в индивиде, а вроде»³³ (положение второе). Природе нужен «необозримый ряд поколений, которые последовательно передавали бы друг другу просвещение, дабы наконец довести задатки в нашем роде до той степени развития, которая полностью соответствует ее цели»³¹.

Развитие человеческих задатков становится возможным потому, что природа ничего не предоставила человеку

\109\

в готовом виде; она лишь требует, чтобы он сам своим собственным трудом добился того, что ему нужно. «Природа хотела, чтобы человек все то, что находится за пределами механического устройства его животного существования, всецело произвел из себя и заслужил только то счастье или совершенство, которое он сам создает свободно от инстинкта, своим собственным разумом»** (положение третье). Природа «не расточительна в своих средствах». Она не дала человеку ни «рогов быка», ни «когтей льва», ни «зубов собаки*, а только руки, чтобы он все произвел сам. Она не наделила человека «прирожденными знаниями», а дала ему задатки разума и свободу воли, обеспечивающие самостоятельность его действий.

Именно в этом смысле Кант в «Критике способности суждения» пишет: «Кажется, однако, что природа беспокоилась вовсе не о том, чтобы человек жил хорошо, а о том, чтобы он сам достиг того положения, когда благодаря своему поведению он станет достойным жизни и благополучия»²⁶. Последней целью природы относительно человека является поэтому не его счастье, а культура. «Следовательно, только культура может быть последней целью, которую мы имеем основание приписать природе в отношении человеческого рода (а не его собственное счастье и не его способность быть главным орудием для достижения согласия и порядка в лишенной разума природе)»²⁷. Если бы природа имела своей целью в человеке только то, что она сама может удовлетворить своими благодеяниями, т. е. его счастье, то осталось бы непонятно, зачем человеку вообще даны разум и воля. «...Природа вовсе не сделала его своим особым любимцем и нисколько не осыпала его своими благодеяниями предпочтительно перед остальными животными; скорее, она щадит его так же мало, как и всякое другое животное, в своих разрушительных действиях, таких, как чума, голод, наводнения, холод, нападения со стороны других больших и малых эверей и т. п.»^ая. Сюда же Кант добавляет страдания людей, вызванные «гнетом власти», «варварством войны» и другими, порожденными самими же людьми, мучениями. Единственное, чего природа хочет от человека, требует от него, так это чтобы он сам избирал себе свои цели,

\110\

делал себя такой целью и пользовался природой как средством ее достижения.

Парадоксальность вывода Канта в том, что последней целью природы относительно человеческого рода оказывается независимость человека от природы, т. е. существование человека в свободе. Природа как бы принуждает человека выйти из-под ее влияния, освободиться от ее власти. Но каким образом она может достичь этой цели, говоря иными словами, посредством чего она вызывает с необходимостью появление культуры? Ответ на этот вопрос содержится в положении четвертом статьи Канта: «Средство, которым природа пользуется для того, чтобы осуществить развитие всех задатков людей, - это антагонизм их в обществе, поскольку он в конце концов становится причиной их законосообразного порядка»²".

Как общественное существо человек стремится не только к общению с себе подобными, но и к уединению, к противопоставлению себя другим. Пытаясь действовать по собственному разумению, он неизбежно наталкивается на сопротивление других людей, что приводит к разъединению в обществе, к тому, что Кант называет «недоброжелательной общительностью людей», или антагонизмом. Это всеобщее сопротивление пробуждает все силы человека, заставляет его побороть природную лень и развить свои природные задатки, чтобы занять среди людей достойное место. «Здесь начинаются первые истинные шаги от грубости к культуре, которая, собственно, состоит в общественной ценности человека»³⁰. Культура тем самым возникает как следствие природного антагонизма людей, вызываемого столкновением их личных интересов и воль. «Поэтому да будет благословенна природа за неуживчивость, за завистливое соперничающее тщеславие, за ненасытную жажду обладать и господствовать! Без них все превосходные природные задатки человечества оставались бы всегда неразвитыми. Человек хочет согласия, но природа лучше знает, что для его рода хорошо; и она желает раздора»³¹.

Если последней целью природы по отношению к человеческому роду является не счастье отдельного человека, а его культура (т. е. развитие всех его природных задатков), то она — эта цель — может быть достигнута только в обще-

\111\

стве. Природа как бы побуждает человека преодолеть состояние взаимной вражды и неравенства, создать более совершенную общественную организацию, которая только и может служить условием достижения такой цели. Желание счастья сталкивает людей, стремление к культуре требует их согласия и примирения. Поэтому «величайшая проблема для человеческого рода, разрешить которую его вынуждает природа, - достижение правового гражданского общества... Только в таком обществе может быть достигнута высшая цель природы: развитие всех ее задатков, заложенных в человечестве; при этом природа желает, чтобы эту цель, как и все другие предначертанные ему цели, оно само осуществило. Вот почему такое общество... должно быть высшей задачей для человеческого рода, ибо только посредством разрешения и исполнения этой задачи природа может достигнуть остальных своих целей в отношении нашего рода»^Я2(положение пятое).

Итак, постоянные конфликты побуждают людей, склонных в своих культурных свершениях руководствоваться лишь собственным интересом, дисциплинировать себя, объединяться друг с другом, вступать между собой в гражданский союз³³. Необходимос-ць такого союза влечет за собой и необходимость объединения народов в общемировом плане. «Проблема создания совершенного гражданского устройства зависит от проблемы установления законосообразных внешних отношений между государствами и без решения этой последней не может быть решена»³⁴(положение седьмое). На этом пути человечество ожидают самые тяжелые испытания (опустошительные войны), которые могут поставить под угрозу само существование цивилизации и культуры. Проблема решается лишь посредством морального совершенствования людей, только и позволяющего преодолеть состояние взаимного отчуждения и недоброжелательства. Идея «моральности» становится у Канта высшим проявлением и последним словом человеческой культуры.

Итак, начало и конечная цель мировой истории (а значит, и истории культуры) установлены: она начинается с выхода человечества из естественного состояния и завершается его переходом в моральное состояние, «вечным ми-

\112\

ром» между народами. В этих границах развертывается вся работа культуры: подняв человека над «грубостью» и «животностью» его природы, развив его задатки и способности (культура умения), она должна теперь привести его в согласие с родом, обуздать его эгоистический интерес, подчинить нравственному долгу, короче говоря, морально образовать его (культура воспитания). В своей работе культура не может остановиться на полпути. Она либо достигнет своей цели, либо погибнет в результате вызванных ею же раздоров. Культура может сохранить себя, только довершив начатую ею работу - превратив человека из физического существа в моральное.

В культуре, таким образом, пересекаются две линии человеческого развития: необходимость физического совершенства, которая и есть «культура всех вообще способностей для содействия поставленной разумом цели»³⁵ , и необходимость морального совершенства, «культура моральности в нас», которая состоит в том, чтобы «исполнять свой долг, и притом из чувства долга (чтобы закон был не только правилом, но и мотивом поступка)»³⁶.

Если до настоящего времени культура, как считает Кант, работала над развитием человеческих способностей и умений, пригодных для реализации любых целей, то теперь она достигла уровня, когда явственно обозначилась необходимость исполнения человеком своего нравственного долга перед собой и всем человечеством. Только на том этапе истории, который Кант считал для себя современным, стал очевидным «тайный план природы» в отношении человеческого рода — «осуществить внутренне и для этой (моральной. — В.М.) цели также внешне совершенное государственное устройство как единственное состояние, в котором она (природа. - В.М.) может полностью развить все задатки, вложенные ею в человечество»³⁷ (положение восьмое). Культура как «моральность» существует только в правовом государстве — идеальной, по Канту, политической организации общества.

Мораль не продукт культуры, а ее цель, данная разумом. Культура может руководствоваться и другими целями, например внешней воспитанности и благопристойности. Тогда она цивилизация. Последняя базируется не на

\113\

свободе, а на формальной дисциплине, регламентирующей поведение людей в обществе. Она не освобождает человека от власти эгоизма и своекорыстия, а лишь придает ему внешнюю респектабельность в смысле учтивости и хороших манер. «Благодаря науке и искусству мы достигли высокой (но не последней. - S.M.) ступени культуры. Мы чересчур цивилизованны в смысле всякой учтивости и вежливости в общении друг с другом. Но нам еще много недостает, чтобы считать нас нравственно совершенными. В самом деле, идея моральности относится к культуре; однако применение этой идеи, которая сводится только к подобию нравственности в любви к чести и во внешней пристойности, составляет лишь цивилизацию»³".

В условиях цивилизации сохраняются соперничество и вражда между индивидами, народами и государствами, грозящие им неисчислимыми бедствиями. Разумному требованию исполнения нравственного долга противостоит здесь слепая и необузданная сила «животности», жажда личного благополучия любой ценой. Все это тянет человека назад в естественное состояние, встает стеной на его пути к заветной цели. Внимание Канта приковано к этому основному, по его мнению, противоречию современной цивилизации - между физической и нравственной природой человека, между необходимостью его природного существования и его свободой как разумного существа. Выходом из этого противоречия и является культура. Совершенствуя «духовные, душевные и телесные силы» человека, она делает его свободным для любых целей, в том числе и целей разума (моральных целей). В этом состоит ее моральная ценность, до определенного момента скрытая от сознания отдельного человека. Поскольку в современной цивилизации индивид ведет себя уже не «как животное», но еще и не как «гражданин мира», постольку и в культуре он видит условие не моральной, а только физической жизни. Будучи культурным (свободным) существом по используемым им средствам, он остается еще природным существом по своим целям. Корень всех пороков цивилизации - в неумении людей правильно пользоваться своей свободой, в непонимании ими того, что свобода имеет моральное, а не природное предназначение. Свободу - этот

\114\

высший дар человечества, возвышающий его над животным миром, - люди часто приносят в жертву сохраняющемуся в них животному началу, делают орудием слепого инстинкта и животной тяги к чувственным наслаждениям. Поэтому неудивительно, что во всей до сих пор существовавшей истории звериное, как правило, одерживало победу над человеческим.

Непонимание моральной ценности свободы (а значит, и культуры), того, что она является условием не просто счастливой, а достойной жизни, есть причина всех тех «злоупотреблений своей свободой*, которыми до сих пор была отмечена жизнь людей в обществе. На практике это приводило к политическому деспотизму и взаимной вражде народов и государств. Большинство людей хотят одного - счастья, причем не для других, что вполне морально, а для себя, что противоречит самой идее морали. Они признают только такую свободу, которая лично их делает счастливыми. Желание личного счастья свойственно человеку по «самой его природе», но отсюда не следует, что оно может служить достаточным мотивом его морального существования. А без последнего нельзя достигнуть состояния мира и согласия, которое только и гарантирует каждому возможность обретения личного счастья.

Конечной целью культуры, по Канту, и является утверждение нравственного закона (долга) во всех областях жизни — личной, государственной и международной. В первом случае следование ему приводит к идее «гражданской добродетели», во втором - к идее права, в третьем - к идее «вечного мира» между народами. Эти «идеи разума» служат индивидуальному, общественному и общечеловеческому развитию путеводной нитью, представляют высшие цели культурной эволюции человечества. Единственный деспотизм, оправдываемый культурой, - это «деспотизм разума», морального долга, который и должен прийти на смену всем остальным деспотизмам, в том числе природному.

Столкнув в непримиримом антагонизме чувственный и умопостигаемый мир, необходимость и свободу, естественное влечение и долг, Кант возложил надежду на его преодоление на «добрую волю», означающую добровольное при-

\115\

нятие человеком «целей разума» в качестве мотива собственного поведения. Гарантией тому служит, по Канту, свойственное человеку «благоразумие», которое рано или поздно заставит людей подчиниться моральному долгу ради самого долга. На такой шаткой основе и базируется вера Канта в благоприятный для человечества исход дела. Нетрудно заметить, что подобная вера отдает изрядной долей морального утопизма. Можно ли поверить в достижимость моральной цели, если она предполагает добровольный отказ человека от личных, продиктованных ему его природой мотивов деятельности? А ведь именно в этом состоит смысл сформулированного Кантом морального закона. В послекантовской философии реакцией на такое решение станет попытка найти в культуре средство примирения чувственной и разумной природы человека, согласовать хоть в какой-то гармонии его естественные влечения и моральный долг.

Глава 7. Романтическая философия культуры

В составе философской классики основными оппонентами просветителей стали романтики. Как и Просвещение, романтизм — общеевропейское явление, расцвет которого падает на первую половину XIX века. Начало ему было положено так называемой «иенской школой» немецких романтиков (братья Август и Фридрих Шлегели, Новалис, Л. Тик, В. Ваккенродер, Ф. Гёльдерлин). В становлении романтизма огромную роль сыграли философы И.Г. Фихте и молодой Ф.В. Шеллинг, а также Ф. Шлейермахер, разработавший учение о герменевтике как методе познания гуманитарных наук.

Романтизм - явление культуры в самом широком смысле этого слова, целая эпоха в истории не только философии Нового времени, но искусства и науки. Именно он дал начало развитию «наук о культуре». В литературе и искусстве он выступил как оппонент классицизма (при сохранении определенной связи с ним), к которому тяготело искусство Просвещения. Своеобразным переходом от классицизма к романтизму стало в Германии творчество И.В. Гёте и Ф. Шиллера. Наряду с Фихте и Шеллингом их

Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 145; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!