Итан: Как идут дела сегодня? Я искал тебя онлайн.
Может быть, это знак.
Я отворачиваюсь от дома Рева и направляюсь обратно к церкви, печатая на ходу.
Эмма: Гуляю с собакой, потому что они торгуются над соглашением о разделе имущества.
Итан: Все очень плохо?
Эмма: Когда я уходила, они орали, кто из них внес первый вклад в аренду дома. Так что, угадай.
Итан: Ох.
Эмма: И не говори.
Итан: Тебя не напрягает, что нужно каждый день выгуливать собаку?
Эмма: Нет, я не против. Мама говорит, что это единственный способ оторвать меня от компьютера, но здесь тихо. И у меня есть телефон.
Итан: Как зовут твою собаку?
Эмма: Техас.
Итан: Пришли мне фотку.
Я поднимаю телефон и высовываю язык. Техас смотрит на меня через плечо, навострив уши. Я нажимаю кнопку, чтобы сделать снимок, затем посылаю ему.
Итан: Она милашка.
Эмма: Спасибо. Она хорошая собака.
Итан: Хотел бы иметь собаку. Думаю, это помогло бы мне иметь хоть одного сторонника.
Эмма: В этом она хороша.
Я кусаю губу, затем добавляю еще строчку.
Эмма: Ты одинок?
Итан: А как ты думаешь?
Я пялюсь на его сообщение. Прежде, чем я успеваю придумать ответ, он добавляет еще строчку.
Итан: Прости. Я не хотел быть грубым.
Эмма: Все в порядке. Ты не был.
Он не отвечает.
Здорово. Теперь я разрушила еще одну дружбу, даже не пытаясь.
Но затем появляется длинное сообщение.
|
|
|
Итан: Да. Я одинок. Я целый год просидел в своей комнате. По ночам всегда онлайн. Единственные люди, с которыми я разговариваю – гейдеры. В течение дня все меня игнорируют. В этом нет их вины – я тоже их игнорирую. Однако это не очень-то помогает продвижению к вершине социальной лестницы.
Я не знаю, что ответить. Есть что-то ужасно грустное в его опыте.
Я гадаю, должна ли я быть благодарной своей матери за то, что она заставляет меня выходить из дома каждый день.
Итан: Извини. Что-то на меня нашло.
Эмма: Нет, это ты извини. Я могу чем-то помочь?
Итан: Может, одолжишь мне свою собаку?
Затем он присылает улыбающийся смайлик в солнечных очках.
Эмма: Ха – ха, в любое время.
Итан: Ловлю на слове.
И он снова присылает улыбающийся смайлик.
Итан: Полагаю, ты не пришлешь мне свою фотку.
Эмма: Почему?
Итан: Просто любопытно. Я продолжаю видеть тебя как Azure M , и знаю, что это неправильно.
Эмма: А я представляю себе парня из О therLANDS .
Наступает длинная пауза, а затем приходит фотка.
Она зернистая и затемненная, но это он. ЭТО ОН. У него короткие светлые волосы. Светлые глаза. Узкое лицо и широкие плечи. Вспышка его компьютера отражается на его лице, заставляя его выглядеть расплывчатым, но я могу сказать, что у него приятная улыбка. Застенчивая, но милая. Мягкие щеки.
|
|
|
И, слава Богу, он полностью одет. Ну, в смысле, верхняя часть тела. Это все, что я могу разглядеть. Он мог бы быть и раздет.
И ПОЧЕМУ В МОЕМ СОЗНАНИИ ВСПЫХИВАЮТ ПОДОБНЫЕ МЫСЛИ?
Он поднял одну руку в приветственном жесте, в точности как и его персонаж в игре. Я усмехаюсь.
Тут же появляется новая строчка текста.
Итан: Не могу поверить, что послал тебе это. Кажется, у меня сейчас будет сердечный приступ.
На душе становится теплее.
Эмма: Не умирай, пока я не верну услугу. Вот. Погоди.
Я держу перед собой телефон и пытаюсь сделать снимок.
Ладно, я делаю семь. Вспышка размывает мое изображение на каждом снимке, так что я в конечном итоге выбираю ту, где не выгляжу слишком глупо, и посылаю ему.
Итан: Ты и в самом деле похожа на Azure M .
Эмма: Вовсе нет.
Итан: Похожа.
Эмма: У Azure M нет очков.
Итан: Может быть, это твоя секретная личность.
Это заставляет меня улыбнуться.
Эмма: А ты немного похож на Итана.
Итан: Это хорошо. Я и есть Итан.
Эмма: Ты знаешь, что я имею в виду.
|
|
|
Итан: Знаю.
Эмма: Приятно познакомиться, Итан.
Итан: Приятно познакомиться, Эмма.
Эмма: Я рада, что ты мне написал. Мне в самом деле нужно было отвлечься.
Итан: Я тоже рад, что написал тебе.
Эмма: Я могу вернуться домой и зайти в О therLANDS , если ты хочешь немного поиграть.
Итан: Было бы здорово.
Эмма: Буду через десять минут.
Я щелкаю языком Текси.
– Идем, Текс.
Она тянет в сторону церкви, к Реву, ко всему тому, о чем я не хочу думать.
Я тяну ее в противоположную сторону, и мы направляемся домой.
Глава 27
Рев
Я думал, что раньше я был вымотан.
Сейчас же я пропотел насквозь, а мои мышцы превратились в желе.
Мы сделали перерыв на обед – нелепая, молчаливая попытка Кристин завести разговор, Мэтью игнорировал каждое обращенное к нему слово, а Деклан шутил насчет того, что ему нужно заесть стресс после того, что я с ним сделал.
Сейчас мы снова вернулись в подвал. Каждый раз, когда я прерываюсь, чтобы передохнуть, Деклан спрашивает: «Хочешь остановиться?»
И тогда моя голова наполняется мыслями о моем отце, об Эмме, обо всем этом запутанной, сложной неразберихе, и я делаю еще один удар.
Сейчас уже после восьми. Я отступаю от мешка, задыхаясь. Деклан бросает мне бутылку воды, и я почти осушаю ее одним глотком. Даже в перчатках мои костяшки горят, плечи дрожат от перенапряжения.
|
|
|
– Достаточно? – спрашивает Деклан.
Мне хочется сказать нет, но моя голова кивает без моего ведома.
Он отпускает мешок и садится на мяч для йоги в углу.
Я седлаю лежак и прижимаюсь спиной к зеркальной стене, затем стягиваю перчатки.
Деклан расслаблен. В воздухе нет напряжения.
И все же мне трудно посмотреть на него.
– Ты злишься, что я тебе не сказал?
– Нет. – Он делает паузу, и его голос становится задумчивым. – Ты собирался рассказать мне в пятницу вечером, верно?
В его голосе звучит нотка сожаления. Я пожимаю плечами.
– А я сорвался из-за твоего отца, – продолжает он.
– Все в порядке, – отвечаю я.
Деклан откидывается назад и смотрит в потолок.
– Раз уж мы делимся секретами о наших отцах, у меня тоже кое-что есть.
Это привлекает мое внимание. Я выпрямляюсь, отталкиваясь от зеркала.
– Да?
– Я собираюсь его навестить.
Деклан никогда не навещал своего отца в тюрьме. Его мать тоже.
– Серьезно?
– Ага. – Он медлит. – Я не мог сказать маме. – Еще одна пауза. – Я посмотрел часы посещения. Мы могли бы съездить туда после школы. Мама с Аланом сейчас так сосредоточены на появлении ребенка, что вряд ли заметят.
Он хорошенько все продумал.
Я был настолько помешан на собственной драме, что и на минуту не задумывался о том, что происходит у него.
– Нужна компания? – спрашиваю я.
– Да нет, все нормально.
Я не уверен, что на это ответить, и мы погружаемся в молчание. Мама с папой смотрят какую– То супергеройскую драму наверху, и это вовсе не в их духе. Я гадаю, пытаются ли они таким образом выманить Мэтью из своей комнаты.
Деклан прерывает тишину.
– Да. Мне нужна компания.
Я знал это уже пять минут назад, но это облегчение слышать это от него. Значит, наша дружба в порядке.
– Когда ты хочешь поехать?
– Завтра?
Я киваю.
– Ладно.
Краем глаза я улавливаю движение, и замираю. Это как и той ночью, когда я знал, что за мной наблюдают.
Но сейчас, не как той ночью. Демоны в моей голове молчат. Или, может быть, они были усмирены людьми в этом доме.
Я смотрю на Деклана.
– Думаю, здесь внизу Мэтью, – шепчу я так тихо, что почти произношу это одними губами.
Он же вовсе не собирается соблюдать тишину.
– Где?
Я бросаю взгляд в угол, где подвал погружен в темноту, и дверь ведет в прачечную и дополнительный туалет.
Деклан скатывается с мяча и направляется в угол.
– Эй. Мэтью.
У меня плохое предчувствие. Я поднимаюсь с лежака и иду вперед, чтобы остановить что бы там ни назревало.
Но Деклан лишь делает приглашающий жест в сторону, где мы сидим.
– Если хочешь зависать тут с нами, просто присоединяйся.
На мгновение в воздухе повисает выжидательная пауза.
А затем Мэтью выступает из темноты. Он отлично умеет подкрадываться, потому что я так и не заметил, как он прокрался вниз. Я снова опускаюсь на лежак.
Деклан оттаскивает от дивана в противоположном углу оттоманку и ставит рядом с Мэтью.
– Вот. Садись.
И затем снова занимает место на мяче для йоги.
Мэтью смотрит на меня, потом на Деклана, и я уже думаю, что он бросится вверх по лестнице.
Но нет. Он садится.
Это определенно похоже на тест.
– Ты не можешь болтаться в тени, словно зомби, – говорит Деклан. – Ты доведешь Рева до инфаркта.
– Ну спасибо, – говорю я.
– А что? Правда же.
Он прав, так что я не могу оспорить это. Но он так запросто бросил это замечание. Я сидел на скамье, шепча об этом. А Деклан вот так запросто решил проблему.
Я и правда слишком озабочен собственными мыслями.
– И не подкрадывайся к нему. – Деклан потирает челюсть. – Потому что Рев может бить как мать его...
– Дек. – Я закатываю глаза.
– Впрочем, я рад, что ты мне врезал. Думаешь, те придурки станут доставать Мэтта после такого?
– Чувак. Заткнись.
– Серьезно. – Он смотрит на Мэтью. – Вот увидишь. Ты сказал, что сегодня днем они с тобой даже не заговорили. Уверяю тебя, они на тебя даже смотреть не станут.
– Когда это вы разговаривали? – спрашиваю я.
– Когда я подвозил его домой.
– Ты – что?
Деклан смотрит на меня, будто я вовсе не слежу за разговором, что, в общем-то, соответствует действительности.
– А как еще, по – твоему, мы смогли приехать сюда в одно и то же время?
– Я об этом не задумывался.
Опять же, я потрясен способностью Деклана к этому. Хотел бы я иметь что бы то ни было, что дает ему такую уверенность в себе. Я сидел за одним столом с Мэтью, и он настаивал на том, чтобы ездить на автобусе. Деклан получил удар в лицо, и подвез парня домой в первый же день знакомства.
Деклан смотрит на Мэтью, который все это время не проронил ни слова.
– И, честно говоря, я бы не стал называть это «разговором».
Мэтью пожимает плечами.
– Почему они тебя дразнили? – спрашиваю я.
Он снова пожимает плечами, но в этот раз менее уверенно. Он знает почему.
– Они тебя знают? – спрашиваю я.
Он не отвечает.
– Кажется, они тебя знают, – говорит Деклан.
Мэтью говорил, что раньше ходил в Хэмилтон. Я гадаю, были ли у него уже тогда проблемы. Знают ли об этом мама с папой, или же есть какой-нибудь дурацкий школьный запрет о неразглашении личных проблем, который не позволил бы мистеру Дивиглио рассказать им.
– Кто такой Нил? – спрашиваю я.
Что-то вроде хорошо сдерживаемой ярости появляется на лице Мэтью.
– Никто.
– Не похоже, чтобы это был просто никто.
– Я же сказал, что он – никто.
– Ладно, ладно. – Голос Деклана почти ленивый, но он скрадывает некоторое напряжение в воздухе. – Он никто. – Он делает паузу. – А этот никто тоже ходит в Хэмилтон?
Я не думаю, что Мэтью ответит, но он отвечает.
– Больше нет.
Я не знаю никого по имени Нил, но это ничего не значит. В Хэмилтоне учатся более двух тысяч учеников, дети со всей страны, благодаря тому, как водные пути пересекают города. В этом году почти шестьсот старшеклассников, и я не мог бы назвать по именам даже всех ребят из моего собственного класса, и тем меньше из других.
– Он был твоим парнем? – спрашиваю я осторожно.
– Нет. – Голос Мэтью становится резким. – Я не гей.
– Ничего страшного, если так, – говорю я. – Маму с папой это не волнует. И меня тоже.
– Мне тоже пофигу, – добавляет Деклан.
Лицо Мэтью становится яростным.
– Мне тоже плевать. Но я не гей.
Я понятия не имею, говорит ли он правду, но не собираюсь давить на него по этому поводу.
Я пожимаю плечами.
– Ладно.
– Деклан? – зовет Кристин сверху. – Твоя мама хочет знать, скоро ли ты вернешься домой. Ей нужно передвинуть кое – какую мебель.
– Хорошо, – кричит он в ответ. Деклан вздыхает и снова скатывается с мяча для йоги, бормоча себе под нос: – Меня это просто убивает.
– Она часто об этом просит?
– Каждый день, Рев. Каждый день. Честное слово, если она снова заставит меня заняться перепланировкой гостиной, я переселюсь к тебе.
Он уходит, и мы оба знаем, что он станет передвигать мебель еще десяток раз, если его мама попросит его об этом.
Я ожидаю, что Мэтью бросится вслед за Декланом наверх, но он этого не делает.
Мне отчаянно нужно в душ, но это первый раз, когда он добровольно согласился находиться в моем присутствии, и я не хочу нарушить этот момент.
Нас окутывает тишина, нарушаемая только звуками взрывов по телевизору наверху.
– Я этого не знал, – наконец произносит Мэтью. – Что я тебя пугаю.
– Это моя проблема. Не твоя.
Он качает головой и оглядывает комнату.
– Я забываю, что все мы ненормальные.
– Кто это мы?
– Ребята, вроде нас. Приемыши. – Он делает паузу. – Деклан рассказал о... о том, что с тобой случилось.
Я ерзаю и тру ладонью затылок. Мне хочется разозлиться... но я не злюсь. То, что со мной произошло – не секрет, а Деклан последний человек, который стал бы сплетничать по этому поводу.
Я стараюсь соответствовать его тону, говоря спокойно, осторожно и тихо.
– С тобой произошло что-то похожее? С твоим отцом?
– Нет. – Мэтью не отводит взгляд. – Я понятия не имею, кто мой отец. И свою маму я не видел... никогда. – Он морщится, затем трет руками лицо. – Я даже не помню, как она выглядит.
Я хочу сказать «мне жаль», но это такой банальный ответ. И в то же время совершенно бессмысленный.
– Я побывал в одиннадцати приютах, – говорит он. – А ты во скольких побывал?
– Только в одном. – Я обвожу пальцем комнату, где мы сидим. – Я попал сюда, когда мне было семь. И был усыновлен, когда мне было двенадцать.
Он фыркает, как будто его это разочаровывает.
– Везунчик.
Везунчик. Я мог бы снять футболку, и мы могли бы бесконечно спорить о том, насколько мне повезло, но в этом он прав. Я киваю.
– Да, знаю.
Какое-то время он снова молчит. Затем поднимает взгляд.
– Нил был моим приемным братом.
Я изучаю исчезающие синяки на его лице и гадаю, имеет ли Нил к этому отношение.
– В последнем доме?
– Нет, до того. Сейчас Нил ходит в частную школу, но раньше ходил в Хэмилтон. Его заставили перевестись. Он младшеклассник. Те парни из столовой – его друзья. Вот откуда они меня знают.
Голос Мэтью на удивление спокоен, но все что я знаю о нем, может поместиться в крошечной коробке, и еще останется свободное место. Я понятия не имею, куда зайдет этот разговор.
– В доме, где я жил с Нилом, нас на ночь запирали в спальне. Они не должны были... из-за пожарной безопасности или вроде того. Но работники приюта все равно это делали. Если дети сбегали, они теряли месячное пособие, ну сам знаешь.
Я сижу совершенно неподвижно.
Мэтью пожимает плечами, но сидит совершенно скованно. Он смотрит на противоположную стену.
– Они запирали меня вместе с Нилом. – Он горько усмехается. – Как я и сказал, в колонии было бы лучше. Я слышал разные истории о тюрьме, и даже это, вероятно, было бы лучше.
– Почему ты никому ничего не сказал?
От смотрит на меня.
– Я говорил. Но это был мой третий приют за год, и мое слово стояло против его. Они запирают детей в спальнях. Думаешь, кому-то есть дело до того, что происходит внутри? – Еще один презрительный смешок. – Вероятно, они знали. Он не был тихим.
– Что он делал?
Взгляд его глаз становится убийственным.
– Угадай.
Я не хочу гадать. Мне и не надо гадать.
– Как долго это продолжалось?
– Вечно. Не знаю. Четыре месяца. Но потом он попал в неприятности из-за того, что доставал другого ученика, и моя социальная работница наконец восприняла меня всерьез. Нила перевели в другую школу. А меня отправили в другой приют.
Мое дыхание становится прерывистым.
– В последний.
– Ага. – Его глаза блестят, но в голосе нет слез. Он даже не дрожит. Этот парень хорошо научился скрывать эмоции. – Я был единственным приемным ребенком. Примерно день, я чувствовал облегчение. Ты когда-нибудь задерживал дыхание так долго, что тебе казалось, что ты разучился дышать? Вот на что это было похоже, когда я, наконец, избавился от Нила. Но затем мужчина стал со мной слишком дружелюбным.
– Твой приемный отец?
– Да. Но ничто в нем не напоминало отца. – Мэтью качает головой, почти что с презрением к себе. – Я был не в себе и не понимал, что происходит, пока он не начал приходить ко мне по ночам. Сначала он говорил мне, что мне приснился кошмар и он хотел проверить, все ли у меня в порядке. Но затем он начал гладить меня по спине... – Он вздрагивает, и это движение кажется непроизвольным. – Когда же он наконец пришел за мной, я отбивался, как сумасшедший. Он прижал меня к полу, но его жена вернулась домой и застала нас раньше, чем он мог что-то сделать. Он сказал, что я напал на него. – Мэтью смотрит на меня исподлобья. – И вот теперь я здесь.
Это объясняет отметины на его шее. И драку, которую он «начал».
– Мэтью. Мы можем рассказать маме и папе. Они заявят на него в полицию. Они...
– Нет! – кричит он. Он сглатывает, но его голос такой яростный. – Я рассказал тебе, потому что... из-за того, что мне рассказал Деклан. Но я не стану рассказывать кому-то еще. Я справился. Все кончено.
– Но он может делать то же самое с кем-то еще! Разве ты...
– НЕТ!
– Но...
– Он найдет и убьет меня. – Впервые, его голос дрожит. Глаза Мэтью блестят в затемненном подвале. – Зачем, по – твоему, я взял нож?
– Мальчики? – зовет мама сверху, затем спускается на пару ступенек, чтобы посмотреть за угол. – Что происходит?
Я не знаю, что сказать.
Мэтью поднимается с оттоманки и направляется к лестнице. Мама кладет ладонь ему на плечо.
– Мэтью, дорогой. Подожди. Давай поговорим...
Он сбрасывает ее руку и взбегает по ступеням в свою комнату. Дверь не хлопает.
Мама пристально смотрит на меня.
– Рев?
Я все еще не знаю, что сказать.
– Все в порядке. У нас все хорошо.
Это не так. И мой тон делает это настолько очевидным.
«Он найдет и убьет меня».
Я все еще не знаю, что сказать.
Как обычно, мама выручает меня.
– Мне поговорить с ним?
– Да.
Она даже не колеблется. Поворачивается и направляется вверх по лестнице.
Глава 28
Эмма
Мой отец, наконец-таки, убедил меня позавтракать с ним.
К сожалению, сегодня вторник, у меня школа, а у него работа, и этот завтрак состоится в шесть часов утра.
Double T Diner переполнен, чего я не ожидала, и тут гораздо громче, чем должно быть в это время. На каждом столе стоит крошечный приемник, и половина из них играет. Обслуживающий персонал снует вокруг, разливая кофе и раздавая тарелки на предельной скорости.
Я засыпаю на краю кабинки, мечтая о паре солнечных очков. Неужели этим людям не нужен сон?
Для моего отца это тоже было непривычно – забирать меня. Я сидела в фойе и ждала, когда его фары осветят улицу. Интересно, так ли это будет выглядеть, когда они закончат спорить о правах на посещение.
Мое горло сжимается, и я делаю глоток кофе. Он горячий, и я почти что выкашливаю его по всей поверхности стола.
– Осторожно, – говорит папа. – Она только что его налила.
Это первые слова, которые он сказал мне с тех пор, как мы заняли свои места.
Вся эта затея с завтраком кажется невероятно глупой. Мне просто нужно пережить следующие девяносто минут, и затем он сможет высадить меня у школы.
Где я могу вести себя совершенно неловко перед Кейт и Ревом. И перед всеми остальными.
Папа с кем-то переписывается. Я бесконечно рада, что он предложил позавтракать вместе. Он бы не заметил, даже если бы я появилась в пижаме.
Поверить не могу, что так отчаянно хотела показать ему OtherLANDS.
Мой телефон звенит сообщением. Для Итана слишком рано, или даже для Кейт, так что, вероятно, это просто спам.
Нет. Это еще одна разновидность кошмара.
Вторник, 20 марта 6:42 утра
От: N1ghtmare
Кому: Azure M
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 154; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!