ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ 3 31 страница
- Я слушаю. Вы же не просто так приехали, на ночь глядя. Наверное, есть что-то, чем вы в другом месте ни с кем поделиться не можете.
Удивительно, но это было именно так. Константин Петрович только сейчас понял, что ему действительно негде и не с кем поделиться накопившимся. На работе от него ожидали однозначно правильных решений и чётких указаний, а не рассуждений и словоизлияний. Дочь и внук так же привыкли видеть его твёрдым, решительным и знающим. Друзья? Это очень хорошие люди, которые всё понимают и готовы помочь, но сложилось так, что и в их кругу он не привык обсуждать свои проблемы и сомнения.
Немного поколебавшись, доктор начал:
- Хотели мы окрестить внука. Вернее, жена хотела. Она даже…
Рассказ о произошедшем много лет назад лился гладко и спокойно. Константин Петрович сам не ожидал, что всё в его голове разложено так аккуратно и логично. Правда, он до сегодняшнего дня, а вернее, уже ночи, и не делился ни с кем, не описывал аварию и последующее подробно. Просто не ожидал, что это когда-нибудь понадобится делать. Если раньше, начиная говорить или даже думать об этом, он словно заново проживал случившееся, то на этот раз в его лице, если можно так выразиться, повествовал сторонний наблюдатель. Наблюдатель, знавший все подробности до мелочей, но всё же сторонний.
Закончив, как ему показалось, на нужном месте, Константин Петрович замолчал и вновь посмотрел на священника. Глаза отца Сергия всё ещё были закрыты, создалось впечатление, что он ждёт продолжения.
|
|
|
Но доктор ничего не собирался добавлять. Он тоже замолчал, и тут начала происходить удивительная вещь: в грудь всё продолжал и продолжал «вдыхаться» прохладный вечерний воздух, заполняя лёгкие до отказа, плечи сами собой расправились и даже начавшая, как обычно к вечеру, ныть поясница отпустила. Но главное - стало легко на сердце и ясно в голове. Так бывает, когда долго и мучительно что-то доделываешь, никак не можешь дождаться окончания и вдруг внезапно осознаешь: всё – процесс завершён, результат достигнут, думать об этом больше не нужно.
- Легче? – раздался в тишине хрипловатый голос священника.
- Вроде, да, - неуверенно произнёс Константин Петрович. - Во всяком случае, не как обычно. Всё, знаете, думаешь, вспоминаешь, переживаешь…
И доктор, совершенно забыв о том, что буквально только что не собирался ничего больше рассказывать, принялся описывать те чувства и ощущения, которые возникали в нём за последние годы. Возникали и оставались, накапливаясь и складируясь в уголках души и памяти.
Абсолютно не таясь человека, которого видел впервые, Константин Петрович поведал о щемящей боли в области сердца по ночам, когда ни заснуть, ни успокоиться от нахлынувшего одиночества. О злобном бессилии от невозможности повернуть время вспять, чтоб исправить всё или хотя бы доделать что-то и договорить несколько очень важных слов. О досаде на случившееся, которое крайне, крайне неразумно и несправедливо. И даже о наступающем со временем безразличии ко всему. Ко всему, кроме переживаемого вновь и вновь страшного события.
|
|
|
Он говорил долго, но так же спокойно, как и тогда, когда описывал аварию. Это было не равнодушие, а, скорее, доверительное изложение. Как другу после праздничного застолья, когда все остальные уже разошлись, но поговорить очень надо, потому что давно не виделись. Как врачу на приёме: в хронологической последовательности, с подробностями, без утайки. Как, наконец, священнику на исповеди… Хотя, если честно, Константин Петрович не знал, что случается на исповеди, поскольку ни разу этого не делал.
- Вот, - как бы подвёл черту рассказчик, давая понять, что на этот раз произнёс всё.
- Вы, когда сюда шли, слышали колокола? – задумчиво спросил священник.
- Слышал, - недоумённо ответил доктор, не понимая, какое это имеет отношение к его рассказу.
Повисла очередная пауза, и в Константине Петровиче начали подниматься разочарование и раздражение от того, что «его проблема» не взята собеседником ни глубоко в голову, ни близко к сердцу. Он, кстати, со своей стороны изложил всё чётко, детально и последовательно. Поэтому, вне всякого сомнения, и уточняющие вопросы, если таковые вдруг возникают, должны быть связаны по теме с рассказанным… Да, было крайне глупо и нерационально поддаться на уговоры дочери и поехать в неизвестное место с непонятными до конца самому намерениями… И откровенничать с незнакомым человеком в кирзовых сапогах!.. Чего ж, собственно, ожидать и на кого пенять?
|
|
|
- Я, наверное, пойду, - произнёс Константин Петрович, поднимаясь.
- Конечно, - кивнул отец Сергий и открыл глаза. - Только у меня просьба…
- Какая?
- Хочу, чтоб вы одну историю выслушали.
- Длинную?
- Как посмотреть. В любом случае, она не займёт много времени.
- Разве что не займёт! – раздражённо отозвался доктор, но, спохватившись, что это могло прозвучать обидно, добавил, как бы извиняясь: - Мне ведь ещё назад добираться.
Константин Петрович снова сел и приготовился покорно выслушать какую-нибудь неторопливую библейскую нравоучительную историю с затейливой глубокой моралью. Однако отец Сергий начал совсем не с ветхозаветных времён:
|
|
|
- Года четыре назад приехал мужчина. Вернее, пришёл, как и вы, к ночи. Сказал, что не знает, как жить дальше. Оказалось, недавно освободился и прямо из зоны – к священнику. - Отец Сергий задумался. - Я тогда ещё удивился, почему именно ко мне?.. Теперь вот очередной раз убедился, что Господь ничего не попускает напрасно.
- И причём же тут вы? – спросил доктор, опасаясь, что священник снова задумается и повествование затянется.
- Дело в том, что это был водитель, которого осудили за аварию. В той аварии погибло три человека. А случилась она семь лет назад… - отец Сергий замолчал.
Молчал и Константин Петрович, не ожидавший такого поворота. Да, в аварии, в которой погибла жена, были ещё две жертвы. Да, всё случилось около семи лет назад. Да, водителя, виновного в аварии, приговорили к двум или трём годам лишения свободы. Вроде как всё сходится.
- Хотите сказать, что пришедший к вам тогда человек – виновник той аварии? Моей аварии?
- Да.
- И что теперь? И причём тут колокола?
- Именно этот человек пожертвовал колокола. За упокой души каждого погибшего. То есть, на каждом колоколе – имя одной жертвы. За вашу жену тоже есть.
Константин Петрович опешил. Что-то внутри него было не согласно с обнаружившимся положением вещей, что-то не соответствовало жизненным установкам.
- А почему, собственно, убийца вешает колокол за упокоение души моей жены? – нервно спросил он.
- Никому не запрещено молиться об упокоении чьей-либо души.
- Так пусть и молится. Колокол-то зачем?
- В колокол звонят не только когда собирают прихожан на службу, но и когда молятся.
- Разве?
- Да. Например, перед чтением Евангелия на литургии. Или при освящении воды. И при отпевании, и на панихиде тоже. В этом случае звон – молитва. Вы когда-нибудь подавали записки за кого-нибудь?
- Дочь подаёт. Когда вместе в церковь ходим.
- Это называется треба. Священник читает имя, вписанное в требу. Поминает за здравие или за упокой. Можно сказать, что колокол – это постоянная треба. Постоянная и практически вечная – колокол живёт долго. Каждый удар в него – молитва о душе человека, за кого этот колокол отлит. Поэтому можно и самому молиться, и колокола жертвовать – одно другому не помеха.
Константин Петрович замолчал, пытаясь найти какую-либо нелогичность в объяснении священника, чтоб возразить. Нелогичностей не обнаруживалось, но внутреннее несогласие не отступало. Тут он поймал себя на мысли, что просто не может принять уже свершившегося факта, когда виновный в смерти жены повесил за неё колокол.
- А у родственников разрешения при этом спрашивать не положено? - чтоб хоть как-то обозначить свою позицию, спросил он.
- Никому не запрещено молиться об упокоении чьей-либо души, - спокойно повторил отец Сергий и неожиданно добавил: - Хотите позвонить в колокол?
Такого предложения Константин Петрович точно не ожидал.
- Не знаю… Нет, пожалуй…
- Может, помолимся вместе? – ещё более неожиданно предложил священник.
- В смысле? За жену?
- Да.
- Так я это… Не знаю как.
- Ничего, пока просто слушайте.
Отец Сергий поднялся, перекрестился и, глядя на икону, начал читать молитву на не очень понятном Константину Петровичу языке. Доктор тоже поднялся и попытался вникнуть в произносимые священником слова. Но поймать их смысл ему не удавалось, поэтому он закрыл глаза и принялся покорно слушать.
Сначала звуки просто входили в уши, соединяясь в красивые, но совершенно не ясные для ума созвучия. И их прослушивание походило на рассматривание диковинного ковра, в котором разноцветные нити переплетаются в приятный взору орнамент, при этом глаз непрофессионала не различает приёмов исполнения, а лишь фиксирует общую красоту рисунка. Затем ритмика и мелодика слов, как показалось Константину Петровичу, начали обретать какую-то интонационную и смысловую направленность.
Стало очевидно, что отец Сергий с кем-то разговаривает, о чём-то просит невидимого собеседника и даже вроде как слушает ответы, делая в молитве паузы.
Постепенно вовлекаясь в этот доселе неведомый ему способ общения, доктор почувствовал и свою сопричастность с происходящим. В какой-то момент он внезапно очень захотел осмыслить, что же происходит. Где тот неведомый собеседник, с которым от его лица и от своего лица тоже разговаривает отец Сергий? И о чём эта беседа?
Константин Петрович затаил дыхание, замер и напряг всё своё внимание, ожидая, что «ещё чуть-чуть», и ему откроется суть происходящего! Но чем больше он концентрировал и подстёгивал натренированный аналитический ум, тем безнадёжнее ускользала суть действа. Осознав, что ничего не выходит, он ослабил волевые попытки, перестал вникать в логику происходящего и концентрироваться на каждом услышанном звуке.
Вот тут и произошло то, что подспудно так ожидалось - молитва раскрылась! Нет, доктор не стал понимать абсолютно каждое произнесённое отцом Сергием слово. Однако открылся смысл, внутреннее сакральное значение произносимого! Не логическое понимание составных частей, а весь смысл сразу, целиком! Не через умозаключения, а посредством чего-то такого, чем он раньше никогда не пользовался и о существовании чего даже не подозревал!
Сознание неведомым потоком как бы вознесло в бескрайнее сияющее откровение! Внезапно, одномоментно, без предупреждения стало понятно абсолютно всё! Понятно и безмятежно спокойно! И поделиться этим неожиданно постигнутым смыслом с кем-то ещё было совершенно невозможно, поскольку словами, которыми доктор обычно пользовался, это объяснить нереально. Да и не нужно, ведь ЭТО имело смысл только для него, существовало лишь между ним и тем, кто с ним общался…
…Константин Петрович не сказал бы точно, сколько прошло времени до момента, когда его вернул в действительность глубокий звук колокола.
Священника рядом не было, но его фигура угадывалась на дальнем конце крыльца. Она мерно покачивалась в такт ударам колокола. Доктор поднялся на крыльцо, подошёл к звонившему и автоматически принял протянутый ему конец троса.
- Плавно, без рывков, - произнёс отец Сергий, и, когда Константин Петрович заколебался, добавил: - Попробуйте.
Доктор осторожно потянул; кованое яблоко языка, мерно качающееся на уровне плеч, увеличило амплитуду, и, отдавая в руки приятной тяжестью, ударило в толстую бронзовую губу колокола. Насыщенный гул обволок стоящих и начал расходиться плавными упругими волнами, медленно меняя первоначальное звучание и затухая вдали.
- Что это было? – спросил Константин Петрович, когда смолкли последние отголоски.
- Молитва, - улыбаясь, ответил священник.
Не зная, что сказать и сделать дальше, доктор теребил трос.
- Да вы просто отпустите, никуда он не денется, - посоветовал отец Сергий.
- А это какой из колоколов?.. Который за жену?
- Да. Вот только висит и он, и другие здесь, на временной опоре. Колокольню восстанавливаем. Пока прямо с крыльца звоним.
Теперь Константин Петрович разглядел три массивных контура на невысокой бревенчатой конструкции. Он запрокинул голову и в звёздном августовском небе увидел темневшие пролёты колокольни, облепленные строительными лесами. Постояв так немного и собравшись с духом, доктор перевёл взгляд на отца Сергия и задал волнующий его сейчас больше всего вопрос:
- А вот то, что сейчас было… молитва, как вы сказали, это… - он судорожно подбирал слова, - …это почему так получилось?
- Вы почувствовали?
- Да, только пока не понял что.
- А на что было похоже? – серьёзно и заинтересованно уточнил отец Сергий.
- Как будто чьё-то присутствие. И причастность к… неведомому, что ли.
- Слава Богу! Очень рад за вас, очень рад! – заулыбался священник. - Это ваша душа общалась с Силами Небесными… Очень полезное дело.
Если бы кто-нибудь ещё сегодня днём сказал Константину Петровичу о чём-то подобном, он бы крайне удивился и, в лучшем случае, прервал разговор. Но факт оставался фактом – произошло нечто такое, что доктор действительно воспринял как общение, как постижение и даже как некое открытие. Хотя логически осознать случившееся он пока не мог.
- А вот если бы не вы, у меня самого это… такое… могло бы случиться?
- Думаю, со временем обязательно. Я, выражаясь земным языком, только немного технически помог, поскольку вы не знали что как делается. Но общение было ваше, значит, это ваша душа была готова к молитве. И молилась… как могла.
- Что-то не верится… Не понимаю я, как такое возможно.
Отец Сергий помолчал, потом потянулся к уже затихшему колоколу и вдруг резко ударил костяшками пальцев в то место, куда недавно бил язык. Колокол негромко отозвался: сначала тихим основным тоном, а потом всем набором приглушённых обертонов. Звучание было недолгим, а когда оно совсем стихло, священник, встав на носочки, снова костяшками пальцев ударил колокол, но значительно выше, почти посредине массивного его туловища. Колокол снова отозвался, но уже несколько по-иному: первый звук был выше, но он скоро утонул в накатившей на него волне уже знакомых вторичных призвуков.
- Чувствуете разницу? – тихо, словно опасаясь спугнуть последние затухающие отголоски, произнёс отец Сергий.
- Ну, да. Начало идёт по-разному, а потом, вроде, одинаково, – неуверенно ответил Константин Петрович.
- Именно так, - кивнул священник, затем взял из рук доктора трос, который тот так и продолжал теребить, и с силой потянул. Раздался полноценный сильный удар и знакомый, только очень сильный, гул затухающего красивого шлейфа. – А теперь?
- Знаете, я в акустике не силён, да и слух не абсолютный. Слышу только, что концовка при любом ударе похожая.
- Вот-вот, - заулыбался отец Сергий, - точно так! Как в него не бей, только первый звук различный, а потом колокол всё равно заговорит своим голосом. Ну, только в одном случае погромче, в другом – потише.
- Хорошо, пусть так. Но к чему вы это мне рассказываете?
- Пытаюсь ответить на вопрос о том, как на вас молитва подействовала.
- И как же?
- А вот представьте, что колокол – это не совсем колокол, а то место, где Силы Небесные пребывают в постоянной молитве, постоянно славят Господа. Только нам, обычным людям, это не слышно, как не слышно потенциальное звучание колокола, скрытое в нём.
- И что?
- Теперь представьте, что в это небесное пространство приходит чья-то молитва. - Отец Сергий снова несильно ударил рукой в губу колокола, раздался тихий гул: - Слышите? Слышите, как отозвалась Ангельская сфера?
- Странная аналогия. Ну, предположим… - нехотя согласился Константин Петрович.
- Предположите, сделайте милость! – взволнованно продолжил священник. - А теперь прикоснитесь к колоколу.
- Куда конкретно?
- В том-то и дело – куда хотите!
Доктор вытянул руку и ощутил ладонью приятную шершавость металла и выпуклость отлитых на крутых колокольных боках букв. Его вдруг поразила мысль, что, возможно, это – имя жены. Отец Сергий сильно потянул за трос, и ладонь наполнилась мощной вибрацией, забирая её у тяжёлой инертной бронзы и передавая через руку всему телу. Константин Петрович теперь уже каждой клеткой организма ощутил и первоначальный тон, и учащающиеся последующие вибрации. Почувствовал он и колебание букв под рукой. Это было необычно и волнующе.
Гул на этот раз затих значительно быстрее. Доктор вопросительно смотрел на собеседника.
- Неужели не понимаете? – удивился священник. - Я потянул, направил свою энергию в нужное место, колокол принял её и отозвался своим голосом, а вы получили этот голос в себе. Заметьте, не мой толчок, а мою преобразованную энергию, и, самое главное, энергию вибрации колокола. Она потенциально всегда в нем. Получается, для того, чтоб вы всё это ощутили, я только помог. Просто потому, что знаю, куда и как ударить.
- Хотите сказать, что с молитвой аналогично?
- Совершенно верно! Небеса, словно колокол звуком, потенциально всегда полны Славой Божьей, молитвой Ангельской! И молитвы от людей, приходя в Небесные сферы, вызывают в них отклик. Просто кто-то, как в нужное место на колоколе, попадает сразу в гармоничное созвучие с Силами Небесными, потому что молится искренне, от всего сердца. Тогда и ответ соответствующий, человек это чувствует сразу. А кто-то только представляет, что молится: плюхнется на показ посреди храма и начинает долго и громко просить себе денег или славы. Можно сказать, вообще… в колокол не попадает. Результат соответствующий.
- Получается, надо точно знать, какими словами и когда молиться? Говоря вашими аллегориями, обязательно попадать в нужное место на колоколе? Иначе никак?
- Вы же сами видели, куда ни попади, колокол откликнется, пусть даже тихонечко. Но для этого надо действовать сердечно, не формально. Хотя, конечно же, вы правы. Молиться искренне и усердно – большой труд. Надо пробовать!
- Зачем же? Можно просто вместе с вами молиться! Сами же сказали, куда руку ни приложи, энергия обязательно в неё уйдёт. А ещё лучше молиться не только с вами, но и ещё с парой таких, как вы. Результативнее получится.
- И тут вы правы, – отец Сергий грустно улыбнулся. – Даже поговорка есть: если молитву начинают девять святых и один грешник, то заканчивают десять святых. Собственно и соборная молитва, то есть молитва всем миром, это предполагает. Плохо только, когда почти все молящиеся из тех, которые… которые мимо колокола попадают… Но надо пробовать…
Священник замолчал и задумался. Может быть, его мысли были о нелёгкой доле приходского батюшки, который вынужден ежедневно «пробовать раскачать» молящихся прихожан до состояния, когда и они почувствуют звучание ангельских сфер. А может быть, он и сейчас молился об их душах. Константин Петрович размышлял о своём. Вернее, обо всём увиденном, услышанном и почувствованном. Через некоторое время, внутренне на что-то решившись, он произнёс:
- Простите, если после всего сказанного я покажусь неблагодарным и…, - доктор снова начал подбирать слова, - …скажем так, излишне скептичным и требовательным, но у меня ещё один принципиальный вопрос!
- Конечно, - отозвался священник.
- Если подобное общение возможно, в чём я, собственно, убедился, и если оно, как вы заметили, - дело полезное, то почему эти, как вы их назвали, Силы Небесные до сих пор себя никак по отношению ко мне не проявляли? Почему, если можно так выразиться, на контакт не выходили?
Отец Сергий помолчал, затем взял собеседника под локоть и деликатно повёл его со ступенек крыльца к скамейке. Уже когда они снова сели рядом, он задал вопрос, который показался Константину Петровичу совершенно неуместным:
Дата добавления: 2019-07-17; просмотров: 133; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!