ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ 3 29 страница
В полутёмном коридоре она сразу наткнулась на такую же ошарашенную мачеху, которая, наверняка, наблюдала за происходящим в дверной глазок.
- Тебе чего? – спросила Катя.
По прозвучавшей интонации мачеха поняла, что ни в какие разбирательства сейчас лучше не вступать, и быстро ретировалась в свою комнату. Несколько минут Катя, не раздеваясь, стояла в неосвещённом коридоре и сжимала в кармане дедину купюру, потом подошла к мачехиной комнате и громко постучала.
- Чего надо, Катенька? – испуганным фальшивым голосом внезапно ласково отозвалась мачеха.
- Икону верни…
За дверью сначала было тихо, потом раздался вздох, и стало слышно, как полезли на стеллаж. Дверь приоткрылась, в образовавшейся щели сначала показалась облупленная икона, а за ней встревоженное лицо мачехи.
- И свечек дай! – потребовала Катя.
- Каких свечек?
- Какие из церкви.
- А тебе зачем? - мачеха понимала, что отказывать падчерице в её теперешнем состоянии не стоит, но и свечек ей было жалко.
- Не твоё дело, давай, говорю!
- Так они же, Катенька, денег стоят…
Катя молча протянула в щель мятую пятисотрублёвку Николая.
- И книжку давай!
- Какую? – уже услужливо спросила мачеха, недоверчиво забирая купюру.
- В которой молитвы разные. Не волнуйся, утром отдам.
Мачеха метнулась вглубь своей комнаты и выдала в щель «Сборник молитв» и три большие восковые свечи.
- Всё? – спросила она.
- Я у тебя ещё крупы отсыплю, - ставя собеседницу перед фактом, ответила Катя и, не ожидая продолжения разговора, прошла в свою комнату…
|
|
|
…В плошке с гречневой крупой перед поставленной на письменный стол иконой горела высокая свеча, освещая сборник, открытый на молитве «Святителю Николаю». Катя водила пальцем по листу и, стараясь точно читать непривычные слова, шептала:
- О, добрый наш пастырю и богомудрый наставниче, святителю Христов Николае! Услыши нас грешных, молящихся тебе и призывающих в помощь скорое предстательство твое…
Дойдя почти до конца, Катя прервалась и добавила своими словами:
- И чтоб у деды Николая всё хорошо было! – потом перекрестилась и продолжила: -… да подаст нам мирное житие и оставление грехов, душам же нашим спасение и велию милость! Ныне и присно и во веки веков…
РУССКИЙ УСТНЫЙ
Мишка приоткрыл дверь и, поёживаясь, выполз из домашнего тепла в студёный деревенский сумрак. А куда деваться? Всю ночь снег валил, потому надо ещё до работы откопать хотя бы часть двора, это - во-первых, и, во-вторых, разгрести въезд перед воротами.
Второе даже важнее, а то идиот-сосед свой въезд раньше откопает и, чтоб далеко снег не таскать, к его, Мишкиным, воротам свалит. И скажет, что так было! Сколько уж раз цапались. Всё почему? Потому что не надо ворота рядом устраивать: фасады-то позволяют въезды разнести. Но теперь уж чего? Не переделывать же!
|
|
|
Хотя, если подумать, проще было бы переделать, да и удобнее, когда ворота не по углам дворов. Но сейчас точно ни тот, ни другой перестраивать ограду не станут - дело принципа: кто раньше встал, тот и навалил соседу. Зачем? Как обычно - «за прошлый раз». А не «за прошлый», значит, «за будущий», так сказать, авансом. Традиция такая!
Но, похоже, сегодня у Мишки раньше, чем у соседа не получится: торчит уже знакомая ушанка из-за забора. Вот ведь враг какой! Поди, откинул свой снег и стоит, радуется. Надо немедленно, пока он в хате не скрылся, зафиксировать факт правонарушения. Вернее, пресечь! А ещё вернее, обматерить и хотя бы произвести попытку переместить снежную массу «в свою пользу»!
- Эй, Семён, ты чё, козлина, под моим забором шарисси? – остервенело заорал в утреннюю тишину Мишка.
Однако обычного нецензурного ответа не последовало, что сбило с толку. Ушанка за забором даже не шелохнулась. Чего это он? Оглох, что ли? Мишка бросил лопату и прыжками, чтоб реже погружаться в глубокий снег, поскакал к месту предполагаемой стычки. С трудом приоткрыв заваленную калитку, на ходу натягивая рукавицы, он уже был готов к яростному сопротивлению соседа, но, увидев отсутствующее выражение на его лице, притормозил.
|
|
|
Оглядевшись по сторонам, Мишка обнаружил, что Семён ещё ничего не чистил, а вроде как просто стоит и курит. Нет, не просто: руки дрожат, взгляд направлен вдаль, и, главное, никакой реакции на столь обоснованное и культурное утреннее приветствие. С перепоя, что ли?
- Ты чё? – не зная, куда девать уже мобилизованную в организме агрессию, прямо в ухо соседу заорал Мишка.
Семён, будто лишь сейчас обнаружив Мишкино присутствие, медленно сфокусировался на орущем, молча затянулся и, степенно кивнул.
- Здарова.
- Здарова, - уже спокойнее ответил Мишка, - чё, говрю, у мине под забором трёсси?
Семён рассеянно посмотрел по сторонам, потом на собеседника, трясущейся рукой послал бычок в сугроб, махнул в сторону своего двора и выдохнул:
- Тама…
- Чё тама? – не понял Мишка.
- Он…
- Хто? Толком кажи!
- Энтот…
- Да твою ж нехай! Хто?!
Семён нервно сглотнул, достал их кармана телогрейки пачку папирос и протянул соседу. Мишка, хоть и не хотел курить, автоматически взял папиросу, ловким движением закинул её в рот и начал хлопать себя по бокам в поисках спичек.
|
|
|
- На, - протянул зажигалку Семён.
Ну, точно не в себе мужик: когда это он папиросами-то угощал да ещё и прикуривать давал? Мишка опасливо поглядел на соседа, прикурил, кивнул в знак благодарности и, выпустив первый дым, уже совсем спокойно спросил:
- Так чё у тя тама?
Семён повертел в руках пачку, затем вытащил папиросу себе и тоже закурил. Сделав пару затяжек, он внимательно осмотрел Мишку, и, явно сомневаясь в правильности того, что совершает, произнёс:
- Дело, понимаш, тако…
- Како тако?
- Непонятное.
- Чё непонятно-та?
- Непонятна, чё терь делать, - грустно пояснил Семён.
- Да чё ж у тя тако тама? – Мишка уже забыл о наметившемся конфликте и твёрдо решил узнать причину непривычного состояния соседа.
- Русский язык… - спокойно произнёс Семён. Затянувшись в очередной раз, он медленно выдохнул, кивнул головой и, ещё раз подумав, подтвердил: - Вот!
Мишка пару секунд, опешив, взирал на соседа, потом хлопнул себя по ляжкам и засмеялся.
- Ну ясна, бухой! Я-та думал! Ты где успемши в таку рань?
- Тверёзый я, - спокойно ответил Семён.
- Дыхни! – Мишка вытянул шею и подставил для экспресс-анализа свой нос.
- Дурак ты, - отвернулся Семён, - зря те сказал.
- Дак ты фигню каку-та городишь! Тя спрашивають, чё тама? А ты? Язык какой-то…
- Не какой-то, а русский.
Мишка понял, что разговаривать бесполезно. Что путного может пьяный сказать? Но поскольку кидать снег было неохота, а время, отведенное на конфликт, еще оставалось, он решил немного поиздеваться над предположительно нетрезвым соседом.
- А почём знаш, шта у тя тама русский язык?
Семён с явным сожалением поглядел на скалящегося Мишку.
- Чё я, русского языка не разумлю?
- Ладна. И где он у тибе, гуторишь?
- В коровнике.
- Давно?
- С полчаса как увидал.
- И не сробел? Не страшна? – решил дожать собеседника смеющийся Мишка.
- Честна?.. Лапы вона тока дрожать перестали, – серьёзно ответил Семён и в подтверждение вытянул вперёд обе руки.
Мишка перестал смеяться. Стоп, что-то не сходится. Ведь не пахнет от него действительно. Да и не похоже это на Семёна – пить с утра. Что-то тут нечисто! В чём же дело?
- А ты, ну, его-та хорошо глянул, в коровнике-та?
- Нормальна. Не веришь, сходь да сам глянь.
- А вот и гляну! – завёлся Мишка. - Нашёл пацана для издёва!
- Пошли, - спокойно согласился сосед.
Он выплюнул очередной бычок, развернулся и направился к своей калитке. Мишка, разрываемый сомнениями и догадками о каком-то подвохе или розыгрыше, последовал за ним, стараясь ступать след в след по снежной целине.
В коровнике было темно, но в углу угадывалось шевеление. Семён пошарил рукой по стене и щелкнул выключателем, яркий свет на мгновение ослепил вошедших. Мишка инстинктивно закрыл глаза, а когда начал потихоньку их приоткрывать, то разглядел лишь соседскую корову Лючию, топтавшуюся у дальней стены.
Ничего необычного в корове не было, разве что выражение её морды походило на выражение лица Семёна – грустно-удивлённое. Однако причин грусти и удивления Мишка пока не обнаружил.
- Ну и эта… хде твой русский язык? – насмешливо спросил он соседа.
Семён вытянул руку и указал на маленький загончик в углу, который по причине нежелания Лючии в этом году телиться должен был пустовать. Мишка присмотрелся в указанном направлении и ахнул!
Многоуважаемый читатель, слово «ахнул» автор употребил исключительно для обозначения самого факта проявившегося удивления, но отнюдь не для описания его глубины. С одной стороны, понятно, что для полноты изложения надо было бы, не побоявшись, воспроизвести произнесённое Мишкой. Но, с другой стороны, все потенциальные читатели этих строк - люди культурные и искушенные, так сказать, в русском устном – сами поймут.
Короче, Мишка присмотрелся и ахнул! Понятно, что любой, кто впервые увидит русский язык, ахнет. Да и не впервые, тоже. Паустовский ещё писал, что нам дан во владение самый богатый, меткий, могучий и поистине волшебный русский язык. И вообще, много кто относительно «великого и могучего» высказывался. Так ведь это они его ещё не видели! А тут – на тебе: стоит в загончике, во всей своей великости, богатости, волшебности и могучести!.. Скажешь тут!..
Короче, постоял Мишка, повыпучивался на увиденное, повысказывался, потом бочком подошёл в Семёну, вынул уже свою пачку сигарет и протянул её соседу:
- Подём, перекурнём эта!
- Подём, - согласился Семён.
Вышли, прислонились к стене коровника, закурили. Первым не выдержал Мишка.
- Вот как эта? Чтоба в коровнике и русский язык, а?
- Хрен его знат, - меланхолично протянул Семён.
- И отколь он тута?
- Сам голову ломлю…
- Слуш, а, можт, Лючия?
- Чё Лючия?
- Ну, она ж у тибе в энтот год не телилася?
- Неа.
- Так, можт, она … заместо телёнка эта, языком русским, разрешилася?
- Не похожа, - рассудительно произнёс Семён, - я б заметил, шта она тяжёла. Да и не похож, чтоб она телилася: последа нет, да и сама напуганна стоит, к стене жмётси. Не похожа.
- Чё не похожа? Все знають, что она у тя дурна! То ночь по болотам загулят, то подштанники мои из сушилки жрёт!
- Далися те эти подштанники, сколь уж годов прошло! – Семён сплюнул и недовольно поморщился, припоминая старую ссору. - Да и не гуляла она в ночь энтот год.
- Всё одно – дурна! Она, помяни моё слово, она! – не унимался Мишка.
- Не, - докуривая сигарету, подытожил Семён, - не она!
- Почём знаш?
- Я её хде куплял?
- Хде?
- В татарской деревне! Потому и корова татарская.
- И чё?
- Да ничё! В загончике язык-то какой?
- Какой?
- Чё спрашиваш? Видал жа, шта русский!.. Несостыкиватся…
Помолчали. Логика Семёна была железной, без изъянов.
- Подём ещё раз глянем? – предложил Мишка – Можт, обозналися?
- Подём, - кивнул Семён.
Снова зашли в коровник, но при первом же взгляде в телячий загончик сомнения у обоих рассеялись. Ну какой же русский не узнает свой родной и любимый язык? Помолчали.
- Слуш, а ты его вчерась сам сюды не того? – спросил Мишка, интуитивно осознавая, что версия слабенькая.
Однако Семён отнёсся к вопросу серьёзно и принялся неторопливо вспоминать:
- Вчерась поздно из гаража пришёл, движок перебирали… Дак ведь не пили!
- Я же не настаиваю, шта пили. Ты дале вспоминай!
- Пришёл, значить, помылся… поел, - Семен задумался, - и всё!.. Спать потом лёг.
- А жена чё?
- Тожа лёгла.
- Ничё не сказала?
- Неа. Чё говорить-та? Мы ваще эта… редко говорим.
- Ну, можт, сказала, шта, мол, ктой-та оставил… на время.
Семён покрутил у виска пальцем:
- Дурак, что ль? Хто такое оставить могёт?
- Можт, из сельсовета. У них тама ща ремонт, вот из конторы всё по хатам и растащили. Моя из бухалтери четыре стула приволокла. Чтоб, значить, не испачкалися.
- Навряд ли, - подумав, ответил Семён, - если ба из сельсовета, то был ба русский письменный. Официяльный. Не энтот.
- А энтот который?
- Думаю, русский устный.
- А кака разница?
- Ну ты кажешь! Видал жа, какие в совете на стенах приказы. Обязательна с круглой синею печаткой снизу, и буквы по строчкам скачуть!
- Эта потому шта оне машинку устроить никак не могуть! – кивнул Мишка.
- Вот! – Семён подошёл поближе к загончику, - А у энтого, сам глядь, всё ровненько и никаких печаток, ни круглых, ни квадрантных! Не, не из сельсовета.
- Да-а, не оттеда - согласился Мишка, - оттеда одни проблемы или штрафы бывають.
Семён кивнул. Постояли, посмотрели в загончик.
- Ты, Семен, не обижайси, - Мишке в голову пришла новая мысль, - но, думаю, эта жаны твоейной!
- Валюхин? – удивился Семён. – С чё бы?
- Она в церкву ходит?
- Быват. И чё?
- Ну, сам суди: ежели не твоё и не сельсоветово, откель ещё? Виш, какой он ладнай да пригожий. А в церкве всё тако.
- Како?
- Красивое!
- Нет, - замотал головой Семён, - не оттеда.
- Почём знаш?
- Ты сам-та хоть раз в церкву ходил?
- Ну, так…
- А вот ежли ба не так, а постоял да послухал, знал ба, что тама язык старый.
- Какой?
- Церковнославянческий. Хош письменный, хош устный. И уж поверь мине, – Семён авторитетно поднял палец и указал куда-то вверх, – эти робяты его в коровнике не забыли ба!
- Тож верна, - согласился Мишка. – Я тоды уж и не знай, отколь он у тибе.
- Вот и я не знай. Разве шта студенты, которые практикантят на ферме, подкинули. Как думаш?
- Издюёшси? – замотал башкой Мишка. – Да отколь у их такой? Слыхал, как они гуторють? В сельпо у продавщиц ухи гнутьси! Похлестче нас сказать могуть! Не, точна не ихне.
- Да, не ихне, похожа. Тада чиё?
- А чё ты переживаш-та? – начал успокаивать соседа Мишка. – А пущай присутствует! Жрать-та не требут.
- А вдруг увидит хто? Чё скажуть? А спросят, мол, отколь? Сам же знаш, у мине такого отродясь не водилося, – запричитал Семён. - И ходи оправдывайси. Стыда не оберёсси.
Дверь в коровник приоткрылась и со двора вбежала младшая дочь Семёна.
- Здорова, папка! – закричала она.
- Здорова, - Семён попытался встать между дочерью и загончиком, чтоб прикрыть его содержимое.
- Ты пошто так-та? – дочка начала отпихивать отца. – Не мешайси!
- Ты эта… ты куды?
- Как куды? За русским устным! Мине в школу пора!
Мужики облегчённо выдохнули. Семён вытер выступившую на лбу испарину и присел рядом с дочерью на корточки.
- Так эта твой?! Отколь он у тибе?
- Нам училка дала, чтоба мы пользовалися!
- Эт котора? – встрял в разговор Мишка. – Новенька? Жопастенька така?
- Да. Тока, дядь Миш, про училку так гуторить низя!
- А про кого можна?
- Ни про кого неможна. Нету такого слова в русском языке!
Мужики посмотрели в загончик и поняли, что девочка, по всей видимости, права.
- А чё ты его сюды, а не в дом? – спросил дочку Семён.
- Мамка казала, он дома без пользы.
- Ага, а тут, значить, с пользой! – снова встрял Мишка.
- Ладна, пошли, сосед, - прекратил допрос ребёнка Семён. – Выяснилося…
Мужики выбрались из коровника и по нечищеному двору направились к калитке.
- Надо жа, чё теперь в школах дають! – удивлялся Мишка, стараясь ступать в след. – Нам-та вот ничё такого не давали!
- Можть, и давали, да он нам… ни к одному месту проста, - отозвался Семён, - забылося.
- Почём знаш?
- Ну, вот мине, к примеру, оно зачем? В гараже все друг друга и так разумеют. А с тобой лаяться, и мата хватат.
- А с дочей погуторить?
- … разве шта с дочей.
Вышли за калитку. Мишка достал свою пачку сигарет, вынул одну и, уже не предлагая закурить Семёну, спрятал остальные в карман. Похлопав себя по бокам в поисках спичек, он протянул руку к соседу.
- Чё руку топыриш?
- Дай прикурить-та!
- Своё иметь нада, - Семён взял прислонённую к забору лопату, демонстративно обошёл по глубокому снегу стоящего на тропинке соседа и направился чистить въезд перед своими воротами.
- Вот тока попробуй мине откинуть, козлина! – в спину ему крикнул Мишка.
- А то чё? – не оборачиваясь, отозвался Семен.
- А то…
С одной стороны, понятно, что для полноты изложения надо было бы, не побоявшись, воспроизвести произнесённое Мишкой. Но, с другой стороны, все потенциальные читатели этих строк - люди культурные и искушенные, так сказать, в русском устном – сами поймут.
ГОРЛИНКА
Сегодня Константин Петрович был занят чрезвычайно, поэтому и опаздывал. Мог бы вообще забыть и не поехать, но сработала многолетняя привычка: ближе к концу рабочего дня выгонять коллег-врачей и многочисленных интернов из кабинета, садиться за рабочий стол, закрывать глаза, расслабляться и в таком состоянии прокручивать в голове намеченные на текущие сутки дела. Вот и в этот раз, вежливо выпроводив чьих-то чрезвычайно настойчивых родственников, он сел в кресло, откинулся на подголовник, отключился от суматохи за дверью, и тут же выплыло: «село Сергеевка, спросить отца Сергия». Хорошо запоминаемое словосочетание. И замечательно, что он его не забыл. А значит, необходимо быстро заканчивать текущие больничные дела и ехать.
Уже сидя за рулём чёрного представительского седана, пробираясь узкими улочками центра на выезд из города, он понял, что почти наверняка опоздает – вечерняя служба закончится, храм будет закрыт. Но это не остановило. Если и сегодня не съездит, пусть даже впустую, дочь обидится. Ничего, конечно, не скажет, но обидится. Вся в свою мать. Та тоже за долгую их совместную жизнь ни разу не упрекнула напрямую, но уж если затаивала что на сердце - чувствовалось сразу: в доме становилось неуютно и «недоговорено».
А недоговоренностей, недоделанностей и незаконченностей Константин Петрович по своей природе выносить не мог. Эта черта характера весьма помогала на должности заведующего нейрохирургией областной больницы: отделение работало с завидной слаженностью, поскольку никаких «недорешённых вопросов» и «недополученных ответов» у подчинённых после планёрок не оставалось.
Добравшись до сложной развязки на окраине и миновав пост ДПС, Константин Петрович свернул на шоссе, ведущее к Сергеевке кратчайшим путём. Но не ускорился, как большинство вырвавшихся из городской тесноты обладателей многолошадных агрегатов, а перестроился в правый ряд, метров через двести мягко съехал на обочину и заглушил двигатель.
Тут. Да, где-то тут жена и погибла. Нелепая авария, в злом умысле которой сейчас уже трудно кого-то обвинять: длинный перегруженный прицеп попутного тягача занесло – дорога была мокрой, малолитражку жены, ехавшую в крайнем левом ряду, как и ещё две легковушки, просто вытолкнуло на встречную, прямо под колёса спешащему междугороднему автобусу. Как сказал потом врач «скорой», которого Константин Петрович обнаружил на месте ДТП, «в случае с водителем этой машины смерть наступила мгновенно».
Да он и сам это понимал. Понимал, просто не мог поверить и принять. Так и стоял на этой самой обочине, глядя, как различные службы в сумерках под моросящим дождём неторопливо разбирают дорожный затор из покорёженного металла, изуродованных тел и разбросанных вещей.
Дата добавления: 2019-07-17; просмотров: 117; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!