Некоторые особенности фокусирования

Способ, с помощью которого терапевт понял, что он нуждается в супервизии, очень важен для формулирования запроса. Марке­ром в этом случае может быть дискомфорт или тревога, оставша­яся после сессии и относящаяся к какому-либо отрезку работы. Что это — реакция на дискредитацию его действий клиентом, реакция на отсутствие явного результата или собственная расте­рянность в ходе сессии? Может быть, терапевт скажет о своих ощущениях и чувствах или сразу сформулирует то, что ему важно узнать (это самый легкий вариант). Как правило, терапевтам пос­ле сессии все же нужно некоторое время для того, чтобы опреде­литься в запросе. Здесь очень легко подумать, что терапевт игно­рирует (отвергает) супервизора, не высказывая запрос. Такой вариант тоже возможен, особенно если на сессии присутствова­ла фигура отвержения, но не была выражена ее участниками. Но чаще всего терапевту просто необходимо время для концентра­ции.

Если же такого времени нет, то нередко обучающиеся тера­певты вместо запроса выдают некоторые клише, более адекват­ные для профессионального процесс-анализа: «Расскажи мне о моих способах прерывания контакта», «Не знаю, о чем спросить, скажи, что ты увидела в ходе сессии», «Я не понял, какая фигура была в сессии». В неявной форме запрос может включать просьбу об оценке работы терапевта (хорошо — плохо). И здесь для супервизора важно не брать на себя эту ответственность, не опережать терапевта в предложении рассмотреть результаты его наблюдений, а побудить терапевта исследовать то, что было ин­тересным, непонятным или дискомфортным в его работе. Впро­чем, иногда вопрос об оценке работы тоже может стать фигу­рой супервизорской сессии. Это происходит тогда, когда потреб­ность клиента в одобрении или сопереживании не была прояв­лена клиентом и не была поддержана терапевтом.

Иногда терапевт формулирует запрос к супервизору заранее, до сессии. Так поступают уже довольно опытные терапевты, способные отследить свою предыдущую работу и найти в ней зоны дискомфорта, свои стереотипные реакции или сложности по отношению к определенным типам клиентов. Супервизор же помогает терапевту обозначить свой профессиональный тупик и уточняет свою роль в процессе супервизии.

ПРИМЕР

Супервизор и терапевт формулируют предварительный запрос перед сессией (очная супервизия).

S. смотрит на Т., улыбается.

Т. (встревожена, говорит быстро): Слиянием мне не надо даже заражаться от кого-либо. Я и сама склонна к этому. Я начинаю верить клиенту все больше и больше... Если я сомне­ваюсь и хочу его спровоцировать, то сама попадаюсь на про­вокацию. Иногда... я'ючень стараюсь помочь... иногда мне не хватает тупости, чтобы уточнять, что клиент говорит. Я КАК БЫ ВСЕ ПОНИМАЮ. Иногда я не знаю, что со мной... (Пыта­ется продолжить дальше.)

S . (перебивает): Вот перед тобой клиент. Что тебя будет больше беспокоить в работе именно с этим клиентом?

Т.: Что буду стараться, буду бояться, что ничего не полу­чится... Бояться растерянности и бессилия...

S .: Ты будешь бояться быть несостоятельной. И ты будешь бояться быть бессильной...

Г.:Да.

S .: В чем моя роль?

Т.: Когда ты увидишь, что я начинаю торопиться, судорож­но что-то предпринимать, хвататься то за одну идею, то за другую...

S .: А ты какой хочешь быть в терапии?

Т.: Не спешить, заботиться о себе. Это когда я спрашиваю, что со мной...

S .: Я тебе в этом могу помочь? Или ты сможешь отлежи­вать свое состояние сама?

Т.: Сама, ну и ты меня можешь остановить.

S .: Уточни, в какой момент.

Т.: Если я не замечаю... что даже сижу вот так (телесно по­казывает, что сильно придвигается к клиенту).

S .: Хорошо, а что ты чувствуешь сейчас?

Т.: Волнение и задор (кивает и разворачивается к клиенту).

Запрос на супервизию может в значительной степени зависеть и от представлений терапевта о супервизии, что непременно отра­зится в формулировке. Она (формулировка) может быть двунап­равленной: касаться собственных профессиональных проблем терапевта и относиться непосредственно к клиенту («Я всегда реа­гирую раздражением на ситуацию беспомощности клиента, как мне с этим обходиться?» или «Я хотел бы понять, что она (клиент­ка) от меня хочет»). В этой связи всегда интересно сравнить тера­певтический запрос клиента и супервизорский запрос терапевта и сориентироваться в отношении их сходства и различия для диаг­ностики способов прерывания контакта у клиента и терапевта. Это сходство, например, «Скажи мне, правильно ли я живу?» у клиен­та и «Правильно ли я выбрал стратегию в работе с клиентом?» у терапевта отражает одинаковые способы прерывания контакта и может послужить основой для дальнейшей работы.

Сложной ситуацией для супервизора является явный или не­явный запрос терапевта на оценку его действий — положитель­ную или отрицательную. Если такой запрос не связан с контек­стом терапевтической сессии, где то же самое происходит с кли­ентом, супервизор должен прояснить для себя, чем это мотивиро­вано. Довольно часто начинающий терапевт просто не знает, о чем можно спросить супервизора, и действует проторенным еще в школе путем. Толку от такой оценки бывает не больше, чем от тройки за диктант, с помощью которой школьник определяет свой рейтинг в классе. В данном случае супервизию лучше начинать с феноменологии — просьбы к терапевту рассказать, что происхо­дило в ходе сессии, что он видел и слышал и что чувствовал в про­цессе работы. Затем можно перейти к самооценке — что из того, что делал терапевт, было, по его мнению, важным и эффектив­ным? И, наконец, выделить те отрезки, где терапевту было трудно и он не знал, что делать, терялся, вел себя стереотипно и т. п. В этих случаях супервизируемый терапевт получает некоторый ключ, с помощью которого начинает ориентироваться в своих потребностях по отношению к супервизии.

В супервизорской практике довольно часто возникают момен­ты, когда запрос терапевта исчерпан (с его слов) при фокусиро­вании. Часто этот факт является некоторым защитным ограниче­нием супервизируемого терапевта, мешающим супервизору в те­чение супервизорской сессии завершить то, что не завершен© те­рапевтом в сессии с клиентом (определение фигуры потребности и принятие клиентом решения о ее удовлетворении или созна­тельный отказ от решения).

На этапе фокусирования это выглядит следующим образом. Супервизируемый останавливается на прояснении для себя ка­кого-то непонятного момента и благодарит супервизора за под­держку и помощь, в то время как у супервизора появляется ощу­щение преждевременного и неожиданного прерывания контак­та (чувство незавершенности). В этих случаях довольно часто запрос терапевта к супервизору (содержание и процесс) повто­ряет запрос клиента к терапевту, то есть и терапевтические, и супервизорские процессы в чем-то похожи. Супервизор может прояснить для себя, какие чувства терапевта в супервизорской сессии привели к прерыванию контакта с супервизором.

Возможно, что прямого и четкого ответа, как следует посту­пать в таких случаях, просто не существует. Супервизор может взять на себя ответственность за продолжение сессии, обгова­ривая это с терапевтом, или закончить сессию, сказав о своих чувствах терапевту.

Еще один важный момент фокусирования, как начального этапа супервизии во многом зависящий от позиции, а также лич­ных и профессиональных качеств супервизора, — это создание коллегиальной атмосферы и дружеское участие по отношению к терапевту. Нарциссическая ранимость терапевта неизбежно проявляется в супервизорском процессе. «Каждая супервизия должна выработать динамическое равновесие между необходимой нарциссической неуравновешенностью учебного процесса и са­мооценкой терапевта» (П. Якобе и др., 1997). Супервизия не может быть абсолютно безопасной, но точно должна быть бережной и принимающей человеческое несовершенство и начинающего, и опытного терапевта.

Итак, фокусирование включает в себя четыре основные стадии:

1. Заключение контракта с терапевтом о необходимости профессиональной помощи.

2. Поиск направленности интереса терапевта, сориентиро­ванного по отношению к участникам терапевтической сессии или терапевтической системе в целом — фокуса, и совместное формулирование цели данной супервизии.

3. Принятие решения супервизором относительно «зоны профессионального роста» терапевта, то есть тех навыков и спо­собов интервенции, которые будут способствовать его профес­сиональному (и личному) развитию. Это решение принимается на основе наблюдения супервизором хода терапевтической сес­сии и предварительной информации о терапевте. К этому време­ни супервизор уже может понять, какие профессиональные на­выки терапевта достаточно развиты и продвигают терапевтичес­кий процесс, а какие нет, каким преимущественно способом те­рапевт прерывает контакт с данным клиентом, какая фигура в работе с клиентом может иметь тенденцию к «путешествию» в ситуацию супервидения, как он чувствовал себя на терапевтичес­кой и чувствует на супервизорской сессии. К вопросам, которые помогут терапевту продвигаться в рабочей стадии супервизии (конечно, не по порядку, а соответственно контексту происходя­щего), относятся: «Что для тебя происходило в этом отрезке сес­сии?», «Что делал клиент, чего он хотел от терапевта?», «Чем те­рапевт отвечал на это и как при этом чувствовал себя?», «Что про­исходит сейчас в супервизорской сессии?» и т. п.

4. Сравнение супервизором терапевтического запроса в супервизорской и клиентского запроса в терапевтической сес­сии, что позволяет дополнительно сориентироваться в способах прерывания контакта по отношению к фигуре потребности в обеих сессиях.

Рабочая стадия супервизии

Определение «зоны роста», по сути, является переходом к следу­ющей стадии супервизорской сессии — рабочей. Работа в «зоне роста» терапевта позволяет проявиться «фигуре потребности тера­певта, которая в его профессиональной жизни является фрустриро-ванной» (Немиринский, 2002) и дает возможность завершить «путе­шествие этой фигуры» в ситуации супервидения.

Что же происходит, когда выделен фокус — то есть терапевт сообщает о содержании своего интереса по отношению к учас­тникам терапевтической системы или системе в целом? Здесь можно выделить три основных фокуса[87]: начальный фокус на клиенте; начальный фокус на терапевте; начальный фокус на терапевтических отношениях. Такое разделение фокусов сделано для удобства обучения су­первидению, поскольку супервизорская сессия, конечно же, не ог­раничивается только одним фокусом работы. Очень часто тера­певт, фокусирующийся, например, на особенностях клиента, на­чинает затем интересоваться другим фокусом — своими личными реакциями или особенностями терапевтических отношений. ^г

Начальный фокус на клиенте, в котором ведущую роль игра­ет внимание участников к внутренним переживаниям и внутри-психической динамике клиента, считается полезным для начи­нающих терапевтов. Действительно он может стать полезным для развития способности к эмпатическому контакту с клиен­том для терапевтов, уклоняющихся от установления такого кон­такта, и для развития терапевтического мышления. Для этого необходимо большее, чем в других случаях, дидактическое вме­шательство супервизора — разбор клинического материала, обучение построению гипотез и терапевтической тактике.

В рабочей стадии могут быть рассмотрены следующие содер­жания:

· анамнестический материал (диагноз, история жизни, про­блемы клиента в его жизненной ситуации, реакции близких);

· представления терапевта о поведенческих и эмоциональ­ных реакциях клиента, его способах прерывания контакта;

· способность терапевта к идентификации с переживаниями клиента, возможность взглянуть на ситуацию с его стороны;

· гипотеза о способах, с помощью которых клиент создает свои проблемы;

· некоторые особенности тактики терапевта в контакте с дан­ным клиентом.

Как это происходит? Супервизор может побудить терапевта рассказать о клиенте, расширяя своими вопросами представле­ние терапевта о клиенте или стимулируя его собрать дополни­тельную информацию о клиенте. Рассказ супервизируемого те­рапевта о клиенте помогает ему выйти из слияния со своими уже сформированными представлениями о клиенте и уточнить фо­кус работы (или детализировать его), проясняет содержание его проекций и интроекции, оживляет его эмоциональные реакции и способствует их осознаванию. На этом этапе супервизор име­ет возможность наблюдать и стимулировать сознавание тера­певтом того, как именно он рассказывает о клиенте и о своей терапии, получая еще одну опору для супервизии.

Кроме того, возможный материал для супервизии может по­явиться после обсуждения терапевтической гипотезы, которая была у терапевта в период его работы с клиентом. Терапевти­ческая гипотеза может оказаться и средством продвижения (если она осознана и проверяется) и механизмом пробуксовы­вания, если терапевт находится у нее в плену. Так, терапевт, не проясняющий «фон», питает иллюзии по поводу фигуры отвер­жения со стороны клиентки и «прорабатывает» это «отверже­ние». Другой терапевт оказывается аганжированным гипотезой об экзистенциальном одиночестве (о чем на самом деле речь и не шла), из-за чего чувствует собственное терапевтическое бес­силие и невозможность продвинуться в контакте с клиентом.

Для расширения возможностей терапевта супервизор ис­пользует различные способы работы.

ПРИМЕР

В процессе одной из супервизии терапевт (конец первого года обучения в программе по гештальт-терапии) определил направление своего интереса как желание понять данного кли­ента, в значительной степени отличающегося от него самого по содержанию и стилю своей жизни, клиента, вызывающего у него неприятные чувства и антипатию. Так же, как и его кли­ент, спрашивающий «Что делать?», он сначала пытался пойти в сторону профессионального совета: «Как работать с клиен­тами такого типа?». Терапевту не хотелось продолжать рабо­ту с этим клиентом, а ситуация казалась ему тупиковой. Су­первизор стал прояснять для себя особенности ситуации и чувств терапевта, сталкиваясь с довольно жесткой позицией терапевта: «Мне нужно совсем не это!».

Обратив внимание терапевта на непродуктивность проис­ходящего на супервизорской сессии (и выразив свою досаду, разочарование и надежду на другие отношения), супервизор поинтересовался, не соответствует ли эта ситуация той, ко­торая сложилась у терапевта с клиентом. (Это вообще полез­ный вопрос: «Имеют ли те чувства, которые испытывает супервизор в процессе супервизии, отношение к тому, что сложилось в терапии с клиентом?» — И. Б.) Терапевт удивлен­но это признал. После этого появилась возможность сформу­лировать вместе с терапевтом цель супервизии (в данном слу­чае заочной). Она была поставлена следующим образом: воз­можность продуктивной работы с тем, кто «очень другой». К этому времени у супервизора было достаточно информации о «фигуре потребности» терапевта. С его точки зрения, в «зоне роста» данного терапевта могло находиться осознавание сво­их и клиентских личностных границ и поиск ресурса, обес­печивающего способность к контакту между Я и не-Я, но эта гипотеза требовала исследования.

В связи с этим супервизор поставил второй стул, предложив супервизируемому терапевту занять на нем место клиента и по­говорить с терапевтом о своей проблеме. Находясь в позиции кли­ента, терапевт смог идентифицироваться с его переживаниями, почувствовать «изнутри» его проблему и нашел ресурс «в пере­живании простых радостей семейной жизни: совместных ужи­нов, семейных обсуждений и принятия решения вместе», кото­рые прежде понимались, но не имели для него личностной ценно­сти. В жизни терапевта, выросшего в неполной семье, такого опыта практически не было. Позиция клиента стала для него «немного более своей», а личностные границы — менее жесткими.

Затем супервизор предложил терапевту занять свой, тера­певтический стул и уже из этой позиции сказать клиенту о том, что он узнал о нем. Терапевт обратился к клиенту с рассказом, и то новое, что появилось при этом в отношении к клиенту, терапевт и супервизор назвали чувством восхищения и вдох­новения «инаковостью». В результате терапевт обнаружил, что стал больше поддерживать клиента, что клиент стал ему инте­ресен и у него появилось желание продолжить работу с ним. На следующей супервизорской сессии он поделился своей ра­достью от успешно проведенной терапевтической сессии.

Этот пример демонстрирует возможности работы в направлении от интереса терапевта к возможной зоне его профессионального роста. Способы и техники супервизорской работы имеют в дан­ном случае лишь вспомогательное значение, обеспечивая возмож­ность такого движения в контексте супервизорской сессии. Для появления этой возможности супервизор может попросить тера­певта выполнить то или иное упражнение, пофантазировать о кли­енте и отыграть эту фантазию, осмыслить взаимодействие и т. п.

Начальный фокус на терапевте. Терапевт хочет разобраться со своими чувствами и реакциями. При этом обычно он испы­тывает состояние дискомфорта, связанное с каким-то терапев­тическим отрезком. Здесь могут пригодиться наблюдения и за­писи супервизора. Основные моменты рабочей стадии:

1. Побуждение к осознаванию реакций и чувств терапев­та, относящихся к тому или иному отрезку терапевтической ра­боты, клиенту в целом. Сюда может быть включено определе­ние класса эмоции, с которой встречается терапевт. В равной степени по отношению к осознаванию — использование своих чувств для терапевтических целей.

2. Нормализация чувств (некоторые терапевты чрезвычай­но тревожатся при осознавании своей агрессивности или эро­тических чувств к клиенту). Супервизор может помочь норма­лизовать эту реакцию, открывая с терапевтом ее диагностичес­кую и терапевтическую ценность для терапевтического процес­са, понимания отношений между терапевтом и клиентом. «Это то в поле, что должно быть выражено, но не может быть выра­жено иначе, как через чувства терапевта» (Калитиевская, 1997).

3. Определение связи чувств терапевта в ходе сессии его личным материалом, собственными проблемами и ограничени­ями, которые затем могут быть проработаны в его личной тера­пии. Очень важным здесь может быть осознавание сходства проблем терапевта и клиента.

4. Анализ того, что сам терапевт вносит в терапевтический процесс, — его собственные действия, его «любимые» способы прерывания контакта.

5. Способность терапевта позаботиться о себе в период сессии, ресурсы для сохранения интереса к клиенту, терапии вообще.

6. Способность терапевта ждать изменений от клиента, ба­ланс терпения и побуждения к изменению.

7.  Привлечение личного опыта терапевта для расширения его профессиональных возможностей.

То, что происходит в рабочей стадии супервизии, имеет на­правление от собственных реакций, чувств и профессионально­го поведения терапевта (фокус) к осознаванию связи его про­фессиональных проблем с личным материалом, его влияния на терапевтический процесс и терапевтическую систему в целом, его собственных потребностей и способности позаботиться о себе в терапевтической сессии (возможные зоны роста). При­веденный ниже пример иллюстрирует такую возможность.

ПРИМЕР

Предварительный запрос. Его суть в том, что терапевт счита­ет себя склонной к чрезмерной поддержке клиентов и поэтому в отношениях между ними запутывается и не видит возможнос­ти выхода из ситуации. Терапевт говорит о том, что в отношени­ях с клиентами находится на слишком короткой дистанции. Она определяет реальное поведение, по которому супервизор может сориентироваться в «ее слиянии» и остановить ее. Это и есть фокус супервизии, определяемый интересом терапевта. Цель супервизии терапевт и супервизор формулируют так: проясне­ние моментов, которые приводят ее к таким отношениям с кли­ентами и способов, которыми она это делает.

Терапевтическая сессия. Клиентка плачет и рассказывает о своей несостоятельности в семейной жизни, о неудачных браках, о чувстве вины и стыда, которые возникают в связи с этим. Ей очень трудно контактировать с окружающими, осо­бенно с близкими, поскольку они удивляются тому, что она не может справиться со своей жизнью и организовать ее бо­лее адекватным для себя образом. Она рассказывает о постыд­ных для нее моментах, когда она не справляется с семейной ситуацией, чувствует себя виноватой из-за желания вновь развестись. Клиентка чувствует себя лишенной поддержки, а сама попросить ее не может, так как окружающие стыдят ее и спрашивают, «где ее голова». В результате падает ее самооцен­ка, а ситуация давит и ограничивает ее. Она рассказывает о конкретных ситуациях в семье (которые здесь не приводятся из-за конфиденциальности сведений, но эти ситуации дей­ствительно серьезны и опасны для нее).

Терапевт действует очень рационально, задает много воп­росов, пытаясь найти такой выход из ситуации, чтобы клиентку не мучило чувство вины и стыда. Она спрашивает клиен­тку о том, чем может быть полезна ей, но клиентка не знает, так как реальная помощь невозможна. По сути, терапевт де­лает то же, что и окружающие клиентку люди — спрашивает, «где ее голова». Терапевт выглядит усталым и виноватым из-за своего бессилия.

Супервизор (по предварительной договоренности) оста­навливает ее.

S .: Что ты чувствуешь сейчас?

Г.: Бессилие...

S .: Чье это бессилие?

Т.: Ее. У меня тоже есть сильное желание помочь, бессилие и раздражение по этому поводу.

S .: А вообще о чем идет речь?

Г.: О бессилии...

S .: Перед чем?

Т.: Ну, может быть, не столько о бессилии, сколько об обре­ченности, стыде, отсутствии поддержки. Но она раздражает и делает меня еще более бессильной.

S .: Ну, а ты кто перед ней и какой она тебя видит? Зачем ты ей нужна?

Т.: Не могу сообразить...

S .: Она сидит и рассказывает тебе о себе. Достаточно ли ты прояснила, о чем идет речь? Ты перечислила много чувств. Насколько они присутствуют здесь?

Т.: Не прояснила... (Поворачивается к клиентке.)

При прояснении чувств, присутствующих к контексте «здесь и сейчас», обнаруживается, что клиентка чувствует себя оставленной терапевтом и обижается на нее. Между тем время терапии заканчивается. Терапевт растеряна и вновь обращается к супервизору.

Т.: Я растерялась. Я плохо представляю, что делаю... Но мне интересно, что это меня так «заклинило»... Что у нас с ней происходит?

S . (заинтересованно): И что у вас с ней происходит?

Т.: Для меня трудно в ее горе, в ее тяжелом состоянии к ней приблизиться... У меня есть ощущение, что реально, ког­да я ее спрашивала, дистанция была слишком далекой.

S .: За чей счет создавалась эта дистанция?

Т.: Видимо, я создавала...

S . (улыбается): Зачем же?

Т.: Жуть... Разводы, дети... Для меня оказаться в такой си­туации было бы жутко... Я примерила ее на себя, испугалась и... отодвинулась подальше. И... стала атаковать вопросами. Хотела оказать поддержку, а создала дистанцию... (Задумчи­во) Как бы этим не «заражаться»?

Задача, поставленная в предварительном запросе, выпол­нена. Терапевт с помощью супервизора, адекватно использу­ющего инструмент осознавания, прояснила для себя чувство (страх), которое побудило ее «покинуть» клиентку, и способ увеличения дистанции (атака вопросами). Ею была осознана и основа для механизма слияния (клиентка пугает, терапевт пугается, но молчит, продолжая работать на большой дистан­ции и «вхолостую»). Последний вопрос терапевта к суперви­зору как раз и относится к «зоне роста» — возможности вы­хода терапевта за пределы терапевтической системы и спосо­бам такого выхода.

Супервизор достаточно четко уловил это направление и в поддерживающей манере начал обсуждать, насколько терапев-тичным могло оказаться чувство страха, испытываемое тера­певтом, как это могло поддержать клиентку и какое влияние оказать на терапевтическую ситуацию в целом, на отноше­ния между терапевтом и клиентом. В результате терапевт по-новому оценила возможности выражения этого страха — и как способа поддержки для клиентки, попадающей в реально опасные ситуации, и как единственной возможности выхода за пределы сформировавшейся и работающей вхолостую те­рапевтической системы, в которой клиентка неосознанно пугает, а она сама неосознанно пугается. Терапевт предполо­жила, что единственной возможностью, влияющей на отно­шения и «продвигающей» их, было бы «реально испугаться» и обсудить это с клиенткой.

Начальный фокус на терапевтических отношениях. В рабочей стадии супервизор работает с системой «терапевт-клиент». То, с чем не встретился терапевт при взаимодействии с клиентом, дол­жно быть вскрыто и легализовано в системе «супервизор-терапевт».

Основная задача — прояснить взаимодействие терапевта и клиента, их взаимное влияние, «фигуру» терапевтического и супервизорского процесса, пересечение контекстов обоих процессов, другие возможные типы взаимодействия терапевта и кли­ента. Именно супервидение, «центрированное на отношениях», может использовать важнейшее преимущество гештальт-подхода (преимущество, в котором с гештальт-терапией может по­спорить лишь психоанализ) — опору на феномены поля (Робин, 1996; Немиринский, 2002). В идеальном случае супервизор «за­вершает гештальт», не завершенный в ходе терапевтической сессии. Именно этот вариант супервизии находится в непосред­ственной близости к «терапии терапевта», однако здесь имеется граница — граница профессиональной жизни терапевта. На осознании терапевтом связи своих профессиональных ограни­чений и своих личных проблем супервидение как вариант про­фессиональных отношений и заканчивается. Если профессио­нальные ограничения «питаются» личными проблемами, тера­певт может проработать их на сессиях со своим личным тера­певтом.

Приведенный ниже пример иллюстрирует случай удачной те­рапевтической сессии, проведенной в присутствии супервизора (в группе третьей ступени) и расширяющий возможности не толь­ко клиента, но и терапевта. Его особенность состоит в том, что несмотря на удовлетворение проведенной сессией, терапевт в су­первизии с интересом пошел дальше и ассимилировал то новое, что удалось сделать, прослеживая прогресс от своих прошлых лич­ных проблем к новому поведению на сессии. А кроме того, пер­вичный запрос хотя и отражал профессиональные проблемы те­рапевта, но в данной супервизии был использован частично. Это касалось возможности терапевта остановиться самой (и тем са­мым остановить другого). Сформулированная терапевтом другая его часть, касающаяся склонности к прерыванию контакта с по­мощью проецирования, помогла самому терапевту быть внима­тельной к свободе клиента и своей собственной свободе в ходе терапевтической сессии.

Предварительный запрос

Т. (обращаясь к супервизору): Я слишком часто «кормлю» клиента проекциями и отслеживаю это поздно. Клиент «бры­кается», и я понимаю, что делаю что-то не то... Я часто не ос­тавляю ему свободы для собственных решений. Я прошу ос­тановить меня, если я буду упорствовать в своем видении си­туации. Я бы хотела услышать и от группы альтернативные варианты работы. Еще я бы хотела понять механизмы преры­вания контакта...

5.: Итак, ты бы хотела понять, не делаешь ли ты за клиента его работу и каковы твои механизмы прерывания контакта. Мы обсудим это потом, после сессии или...

Т.: Останови меня и скажи, что я делала...

5.: Ты ни в коем случае не хочешь останавливаться сама?

Т.: Если захочешь, останови... Ну и я, когда захочется посо­ветоваться... (Кивает.)

S .: Еще мне не конца понятно, что значит «не оставляю сво­боды» ?

Г.: Объясняю, интерпретирую, подсовываю свое видение...

Итак, данный терапевт в состоянии начать фокусирование самостоятельно, она изначально определяет область своего ин­тереса и начинает работать. Клиентка рассказывает о том, что в ее отношениях с другими людьми есть проблема. Она «зажига­ет в себе огонь», но делает это через других людей, привлекая их к себе, так как чувствует опасность в том, чтобы делать это не опосредованно. Опасность заключается в том, что клиентка бо­ится истощиться, утратить силы. Осознанное ею на данный мо­мент поведение приводит к тому, что люди, с которыми она кон­тактирует, в какой-то момент начинают предъявлять претензии на большую близость с ней, но это тоже опасно, клиентка начи­нает отдаляться и отношения прекращаются.

Клиентка говорит много, быстро, энергично, интересно, но при этом не обращает внимания на терапевта, его реакции, и создает­ся впечатление, что она рассказывает это «никому». Терапевт, слушающая клиентку в течение 10 минут, свободно прерывает ее и говорит о том, что в ней самой сейчас много энергии и огня, от­носящегося и к клиентке, и к ее рассказу и она не знает, как этой энергией и огнем распорядиться. Клиентка сердится, протестует, ей бы хотелось продолжить свой рассказ... Терапевт замечает, что чувствует растерянность, так как клиентка зовет, «зажигает ин­терес» и оставляет с этим. Созданная клиенткой ситуация в кон­тексте «здесь и сейчас» полностью отражает заявленную пробле­му, терапевт это отмечает и обращает внимание клиентки на пе­ресечение контекстов «здесь и сейчас» и «там и тогда».

Для клиентки эта ситуация носит характер инсайта, она гово­рит о том, что не дает другим людям решать, насколько близко к ней подойти. При этом она полностью находится в контакте с те­рапевтом и просит ее (решается) поделиться чувствами, связан­ными с ее поведением и той дистанцией, которую она выстраивает. И у терапевта, и у клиентки в этот момент наблюдается много энергии и интереса друг к другу, на этом сессия завершается.

---

Дата добавления: 2019-07-17; просмотров: 371; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!