Победа когнитивизма, обернувшаяся его поражением — отказом от собственных постулатов 9 страница
Закон Юма. Субъективная неслучайность случайного выбора
Поскольку, по нашему определению, именно протосознательные процессы порождают сознание, то из сказанного следует: случайность как таковая не может восприниматься сознанием как нечто, присущее реальности, случайные события должны всегда оправдываться в сознании человека неслучайными причинами. Покажем, что этот тезис эмпирически подтверждается и, следовательно, может претендовать на статус закона, который в честь первооткрывателя идеи будем называть законом Юма.
290
Конечно, стоит сделать оговорку: случайность как таковая не может быть дана сознанию непосредственно, но сознание может построить логическую идею случайности. В этом нет противоречия. Ведь сознание может логически предполагать возможность своего отсутствия, хотя никогда не сможет это осознать, может допустить, что оно смертно, но, тем не менее, никогда не осознает состояние смерти. Вообще, сознание может построить множество не данных нам в опыте идей: идею бесконечности, всеобщей справедливости, толерантности к неопределённости или даже что-нибудь более экзотичное — например, порождать у драматурга Э. Ионеску идею спонтанного превращения людей в носорогов, реализованную им в своей известной пьесе. Таким же образом и случайность может быть сконструирована в сознании как логическая возможность, которая, тем не менее, никогда не переживается нами как непосредственно явленная данность.
|
|
Рассмотрим ряд наблюдений и экспериментов, подтверждающих, что непосредственное переживание случайности вообще недоступно знанию и что даже логическая идея случайности оказывается очень трудной для осознания.
Неизбежность принятия случайного за закономерное
• Мышление первобытных людей А. Юбер и М. Мосс удачно назвали «гигантской вариацией на тему принципа причинности»'. Как отмечает Л. Леви-Брюль, первобытные люди не знают случайности: по их мнению, не случайно начинается дождь, не случайна удача или неудача на охоте или рыбной ловле, у них не бывает несчастных или счастливых случаев и т. д. Все события имеют свои мистические причины. Эти причины скрыты за общим названием явлений или предметов. Поэтому надо обращать внимание не на видимость явлений, а на реальные общие причины. Так, если древние люди собирались охотиться на бизона, то главное, что они должны были сделать, — договориться с духом (именем) бизона, чтобы реальный бизон пришел на охотничью тропу и разрешил себя убить. Бессмысленно взаимодействовать с конкретным бизоном. Надо вызывать те или иные события, обращаясь к причинам, т. е. к духам, а не размениваться, как современные люди, на повседневную суету. Поэтому подавляющее большинство
|
|
' Цит. но Топоров В. Н. Первобытные представления о мире. // Очерки истории естественнонаучных знаний в древности. М., 1982, с. 28.
291
их действий будет направлено на выполнение ритуала охоты и общение с духом бизона, а не на собственно охотничьи действия. Даже жребий для первобытных людей — лишь отражение объективного положения дел, ведь его результат заведомо не случаен. Поэтому-то с помощью жребия можно даже обнаруживать скрытую информацию — например, о том, кто из подозреваемых нарушил какое-либо охотничье табу и тем вызвал гнев духа бизона, кого из них, тем самым, следует подвергнуть, по указанию жребия, суровому наказанию — часто более суровому, чем даже за убийство соплеменника1. Кстати, древние греки, назначавшие должностных лиц по жребию, тоже понимали, что случай как веление богов не может нарушить законов судьбы.
- Вряд ли стоит специально доказывать, что религиозный человек, искренне веруя в чудеса, уверен в их обусловленности — пусть и сверхъестественной. Как говорят христиане, ни один волос не упадёт с головы человека, не будь на то божья воля. Нарушение божественной гармонии выступает для верующего проявлением козней дьявола. Поэтому животное, нарушившее природные нормы (например, петух, якобы несущий яйца), торжественно приговаривалось в средневековой Европе к сожжению на костре.
|
|
• Известно множество описаний так называемых «невероятных совпадений». Вот, например, история, потрясшая воображение К. Юнга: одна немка в 1914 г. купила в Страсбурге фотопластинку, сделала фотографию своего маленького сына и оставила её для проявления. Однако началась война, и женщина не смогла вернуться в Страсбург за фотографией. Два года спустя во Франкфурте она купила пластину для съёмки, чтобы сфотографировать свою дочь. Когда фотографию напечатали, оказалось, что пластина была использована дважды и снимок дочери наложен на старую фотографию её сына. Поразительно, но люди не склонны видеть в подобных историях игру случая. Христиане приписывают им проявление Божественного промысла, а К. Юнг в XX столетии создаёт «теорию синхронности»: невероятные совпадения встречаются в нашей жизни гораздо чаще, чем можно было бы предположить из рациональных соображений, а потому они являются результатом действия неизвестных сил вселенского порядка.
|
|
• В социальных условиях, отрицательно воздействующих на сознание, чувство судьбы особенно велико. Вот вывод, к которому
' См. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1994.
292
присходит В. Франкл на основании своих впечатлений от пребывания в немецком концлагере: «Узники лагеря боялись принимать решения и проявлять какую бы то ни было инициативу. Это проистекало из чувства, что находишься во власти судьбы и что не следует пытаться каким-то образом влиять на неё; вместо этого лучше позволить судьбе определять ход событий» '. Известно также» что в экстремальных ситуациях увеличивается количество обращающихся к Богу даже из числа убеждённых, атеистов.
* Представление о ничем не обусловленной случайности почти не встречается в истории мысли до XX в. Этого представления нет ни в античной философии2, ни в средневековой теологии. Даже Новое время сохранило взгляд на случайность лишь как на проявление неведомых причин. Как отмечает Лейбниц, «все мудрецы согласны, что случай есть нечто только кажущееся, как и счастье: только незнание причин дает им обоим существование». Исходя из этого, Лейбниц формулирует «великое начало разумности»: ничто не совершается без причины или достаточного основания3. Современная естественнонаучная методология, отказываясь от объяснений с помощью ссылки на какие-то сверхъестественные процессы или чудеса, по существу также выражает уверенность: все явления имеют рационально постижимые причины. Вот современная формулировка, уже упомянутая во вступлении: «Отказ от детерминизма, по сути дела, парализует науку, так как научное объяснение природы беспричинных явлений невозможно» 4. Психологика лишь добавляет: отказ от детерминизма вообще невозможен для сознания — он парализует не только науку, но и любую другую сознательную деятельность.
1 Франкл В. Доктор и душа. СПб. 1997. с. 206-207.
2 Античный хаос являет собой лишь исходную точку бытия, которую не надо пытаться понять или помыслить. «Понять хаос означает определить, отграничить, эйдитизировать, понять как космос. Но, значит, не понять как хаос», — пишет В. С. Библер (На гранях логики культуры. М., 1997, с. 37). Реально мыслимым для греков было вставление о судьбе.
3 Лейбниц Г, В. Соч., 4. М., 1989, с. 334, 429. Психологика, повторюсь, трактует такое начало разумности» иначе, чем Лейбниц. Вслед за Юмом она ориентируется на субъективность процесса поиска причин. Но полагает, что для любого сделанного выбора (даже полностью случайного!) сознание человека обязательно найдет разумную причину или достаточное основание.
4 Кармин А. С., Бернацкий Г. Г. Лекции по философии. Екатеринбург, 1992, с. 244. Ср. М. Г. Ярошевского (Психология творчества и творчество в психологии. // Вопросы психологии, 1985, 6, с. 14); «Научное знание по своей природе является знанием детерминистским».
293
Наверное, одной из первых европейских научных теорий, включивших в себя идею случайности, была кинетическая теория газов. Но хотя в ней поведение элемента непредсказуемо (не детерминировано), всё же детерминировано поведение класса элементов в целом. Эта теория вызвала широкую полемику среди философов. Еще труднее входила в жизнь статистическая термодинамика. И всё же XIX в. приучил научное сообщество к идее стохастического детерминизма. На этой идее построено учение Ч. Дарвина. Начинают развиваться прикладные статистические исследования (статистика страхования, демографическая и сельскохозяйственная статистика). И всё же идея принципиальной случайности в природе прочно вошла в науку лишь в XX в. (вероятностное поведение электрона, случайные пробы в процессе научения у бихевиористов, бифуркации И. Пригожина и т. п. — к этой же тенденции можно отнести и введённое выше представление о буридановых проблемах). Случайность, однако, всё равно остаётся более формальной логической возможностью, чем субъективно переживаемым опытом. Поэтому учёные нашего столетия очень мощным сопротивлением встретили весьма робкое проникновение случайности в квантовую механику и молекулярную биологию! «Чувство детерминированности, — пишет Г. Башляр, — это чувство фундаментального порядка, некое спокойствие духа»'. А. В. Юревич, анализируя процесс научного объяснения, формулирует ещё убеждённее: «Стремление к причинно-следственному восприятию мира действует на бессознательном уровне, редко рефлексируется человеком, но даже будучи отрефлексировано, остаётся «сильнее» его» 2. Вот типичное высказывание Л. Л. Гуровой, вроде бы принимающей идею случайности в научении: «В решении задачи могут иметь место хаотические пробы, действия «наугад», которые по отношению к самой задаче можно рассматривать как случайные. Если же мы примем во внимание отношение задачи к опыту человека, её решающего, то такой способ действий, по-видимому, окажется не случайным, а закономерным... Даже самое плохое решение по своим внутренним механизмам отличается от бросания игральной кости, но эти механизмы не всегда могут быть обнаружены»3.
' Башляр Г. Новый рационализм. М., 1987. с. 101.
2 Юревич А. В. Психология научного объяснения. //Научный прогресс: когнитивные и социокультурные аспекты. М., 1993, с. 113.
3 Гурова Л. Л. Психологический анализ решения задач. Воронеж, 1976, с. 13.
294
Два, может быть, самых выдающихся мыслителя начала XX в. отрицали случайные процессы в природе: 3. Фрейд говорит, что в области психического нет ничего произвольного1; а А. Эйнштейн высказывает аналогичное представление для области физического. Сам Эйнштейн признавался, что им периодически овладевал «демон причинного объяснения», Вспомните его афоризмы о том, что Бог не играет в кости и что без веры во внутреннюю гармонию мира не могло бы быть никакой науки. Если даже с трудом и признаётся, как в квантовой механике, что окружающий нас мир в принципе (а не но нашему незнанию) подчиняется статистическим закономерностям, то всё равно одновременно признаётся и причинное воздействие — только уже не на сами события, а на вероятности их осуществления: «В квантовой механике мы встречаемся с парадоксальной ситуацией — наблюдаемые явления повинуются закону случая, но вероятность этих событий сама по себе эволюционирует в соответствии с уравнениями, которые по всем своим существенным особенностям выражают причинные законы»2. Человеческий ум стремится всё объяснять неслучайными причинами!
• Гуманитарные науки исходят из того, что в тексте не бывает ничего случайного (вспомните их установку на «совершенное единство смысла»). Представление о случайности как о мире без принципов появляется лишь в конце XIX в. — например, в текстах Ф. Ницше и С. Малларме. Однако подобные тексты выражают скорее пессимистическое мировоззрение: мир воспринимается не как исходный хаос, который никогда не имел никаких принципов, а как мир, утративший свои принципы. Спонтанность творчества долгое время в истории человечества воспринималась просто как божественный дар.
Непосредственно в художественное творчество случайность как технический приём по-настоящему проникает только в XX в. В середине века Дж. Поллок использует случайность при создании живописных произведений. Дж. Кейдж в 1952 г. создаёт алеато-рику (от лат. alea — жребий) как осознанный приём при создании серьёзных музыкальных произведений 3. Стоит добавить; сегодня
' Фрейд 3 Психология бессознательного. М.. 1990. с. 291.
2 БорнМ, Моя жизнь и взгляды. М.. 1973, с. 151.
Правда, еще в Древнем Китае учащимся для разработки предлагали музыкальные темы, построенные с помощью игральных костей, но. во-первых, жребий для древне столь случаен, как для нас, а, во-вторых, так сочинялась не настоящая музыка, а задания для экзамена. Позднее некоторые музыканты баловались, сочиняя с помощью жребия простенькие пьесы на потребу публики. Моцарт, говорят, изобрёл целую игру с двумя игральными кубиками, цифровой таблицей и несколькими тактами музыки для сочинения вальсов – см. Когоутек Ц. Техника композиции в музыке XX века. М., 1976, с. 236-240.
295
работы Поллока упали в цене на аукционах, да и алеаторику всерьёз воспринимают далеко не все выдающиеся музыканты.
' Если кто-нибудь и провозглашал, что он верит в великую роль случайности в истории, то это является, по-видимому, тем исключением, которое лишь подтверждает правило. Выдающийся врач и ученый Ш. Николь утверждал, что научные открытия происходят лишь благодаря случаю. Ж. Адамар в ответ задаёт ему вопрос: почему же тогда свои открытия в медицине совершил доктор Николь, а не какая-нибудь из его санитарок? «Случай — вот единственный законный повелитель во всей вселенной», — заявляет Наполеон2, который, тем не менее, абсолютно верил в собственную удачу, а еще больше — в предусмотрительность и безошибочность собственных решений, т. е. в неслучайность своих побед.
• Представление о прогнозирующей роли случайности до сих пор сохранилось в культуре в виде гаданий, пасьянсов, веры в приметы, астрологические прогнозы и т. п. Поразительно, но ещё в 1986 г. до 40% американцев верили в то, что некоторые числа являются счастливыми 3. На протяжении всей истории человечества игра со случаем вызывает своеобразный азарт угадывания, чем создается неувядающий интерес к азартным играм. Такое угадывание оправдано не только тем, что в глубине души человек чувствует: удача или неудача — это перст судьбы, к которому надо прислушаться. Оно оправдано в первую очередь уверенностью, что вероятность угадывания — если «правильно» угадывать — должна быть выше, чем абсолютно случайное попадание4. Идея существования «правильной» стратегии угадывания случайного ряда
'Адамар Ж Исследование психологии изобретения в математике. М., 1970.
2 Максимы и мысли узника Св. Елены. СПб, 1995, с. 47. Стоит учесть, что для Наполеона после Ватерлоо признание роли случайности — это ещё и способ оправдать своё поражение.
3См. Плаус С. Психология оценки и принятия решений. М., 1998, с. 196.
4 В экспериментальной психологии известен многократно подтверждённый эффект Ирвина: в играх со случайным результатом люди приписывают большую вероятность появлению желательных явлений, чем нейтральных, и потому склонны переоценивать вероятность своего успеха
297
весьма популярна—вспомните хотя бы «Пиковую даму» А. С. Пушкина. Игроки, увлекающиеся игрой в рулетку (например, Ф. М. Достоевский), создают собственные правила, хотя им хорошо известно, что случайный процесс нельзя предугадать.
• Существуют и правила, общие для практически всех игроков. Так, почти вес они уверены, что после серии проигрышей вероятность выигрыша возрастает или что после многократного выпадения «красного» пора ставить на «черное». Вспомним рассказ Алексея Ивановича—героя романа Ф. М. Достоевского «Игрок»: «Я слышал ещё третьего дня, что красная, на прошлой неделе, вышла двадцать два раза сряду... Разумеется, вес тотчас оставляют красную и уже после десяти раз, например, почти никто не решается на неё ставить». Этот «эффект Алексея Ивановича» был подтверждён многочисленными экспериментами. Было показано, что испытуемые действительно склонны приписывать одному из двух равновероятных событий тем большую вероятность появления, чем чаще подряд повторялось другое '.
• Социальные психологи, изучая поведение человека в обыденных и экспериментальных ситуациях, обнаружили, что люди всегда находят объяснение случайным событиям. У человека есть «потребность жить в рациональном мире», заявляют психологи 2. Эксперименты в области восприятия и мышления также приводят исследователей к выводу: «Для многих людей невыносима неопределённость, необозримость многообразия факторов и сил, мешающих чётко действовать и ясно мыслить»3. Целое направление экспериментальных исследований по так называемой каузальной атрибуции доказывает, что модели случайных событий всегда трудно понимаемы людьми. В. П. Трусов в конце своего обзора этих исследований добавляет: не только трудно понимаемы — они вообще «чужды людям» 4.
• Э. Лангер продавала испытуемым лотерейные билеты (ценой 1 доллар), которые могли выиграть 58 долларов. Перед розыгрышем испытуемых просили назначить цену за свой билет. Испытуемые, которые сами тянули свой билет, просили за него в среднем около
1 Брунер Дж. Психология познания- М.. 1977, с. 34.
2 Poducka В . Understanding psychology and dimensions of adjustment. N.Y., 1980, p. 409. 3Вертгеимер Ы. Продуктивное мышление. М., 1987, с. 279.
4Трусов В. П. Социально-психологические исследования когнитивных процессов Л., 1980,с. 115.
297
9 долларов, а те испытуемые, которые получили его от экспериментатора, — только 2 доллара, Таким образом, собственный выбор при вытягивании билета рассматривался участниками эксперимента как причина, влияющая на результат случайного события (что нелепо, если событие действительно случайно)'.
Идея случая, отмечает Ж. Пиаже 2, отсутствует в детском мышлении, где всё связано со всем и ничто не случайно. Ребенок, уверяет исследователь, постоянно всё обосновывает «во что бы то ни стало». Случайная встреча двух явлений а природе и двух слов в разговоре не зависит, по мнению ребенка, от случая. Эта встреча оправдывается доводом, который ребенок выдумывает, как умеет. Ж. Пиаже выводит свою позицию из анализа как детских «почему?» (которые ставятся так, «как если бы ребенок совершенно изгонял случай из хода событий»), так и тех объяснений («потому что»), которые дети дают взрослым и друг другу.
• К этому же относятся и наблюдения над развитием речи у детей. При овладении речью дети имеют тенденцию применять обнаруженные ими языковые правила во всех возможных случаях. Д. Слобин называет это явление феноменом сверхрегуляризации. Ребёнок ведёт себя так, как будто действует по принципу «избегай исключений». Ожидаемое отсутствие исключений как раз и означает восприятие ребенком языка как строго детерминированного. Сам этот феномен проявляется: в речевых ошибках; в том, что ребёнок стремится к использованию единой формы во всех контекстах; в том, что общие правила усваиваются раньше частных, устойчивые исключения — раньше неустойчивых и т. д. Своеобразным примером этого феномена может служить и то, что дети избегают омонимичных грамматических форм. Например, хронологически первой формой окончания творительного падежа любых существительных в речи русских детей оказывается форма -ом, характерная для существительных мужского и среднего рода, а не более частотная форма -ой, характерная для существительных женского рода. Обычно это объясняется тем, что суффикс -ом имеет лишь одну омонимичную грамматическую форму (окончание прилагательных мужского и среднего рода в предложном падеже), а суффикс - ой — пять (окончание прилагательных единственного числа мужского рода в именительном падеже, женского
Дата добавления: 2019-07-17; просмотров: 128; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!