Теория происхождения экзогамии

Дуальные системы родства совершенно не знают отношений между индивидами самими по себе. А это означает, что при их зарождении не существовало ни браков между индивидами, ни элементарных семей, ни линейно‑степенного родства. Отсюда следует, что запрет инцеста не мог предшествовать возникновению рода. Не агамное родовое табу есть результат расширения запрета инцеста, а наоборот, последний генетически восходит к первому. Поэтому всевозможные концепции происхождения запрета инцеста не могут пролить свет на возникновение экзогамии. Рассматривать имеет смысл только теории происхождения собственно экзогамии, являющиеся одновременно и концепциями возникновения не просто рода, а дуально-родовой организации.

Снова и снова возрождаются концепции, объясняющие возникновения экзогамии отсутствием полового влечения между людьми, с детства живущими вместе, а также стремлением предотвратить вредные последствия половых связей между близкими родственниками⁹². Но по сути в обоих случаях мы имеем дело с попыткой объяснить возникновение запрета инцеста, а не родовой агамии.

Единственная попытка применить концепцию вреда кровосмешения к возникновению дуально‑родовой организации была сделана JI. Файсоном⁹³. Согласно его взглядам, исходным пунктом в развитии человеческих семейно-брачных отношений была «неразделенная коммуна», в которой либо еще господствовал промискуитет, либо уже были исключены половые отношения между поколениями. Когда перед обществом встала задача исключить возможность половых отношений между братьями и сестрами, то она была разрешена путем разделения первоначальной коммуны на две взаимобрачащиеся половины, внутри каждой из которых половые отношения были запрещены. По JI. Файсону получается, что дуально-родовая организация возникла в результате сознательно принятого людьми решения, с чем, конечно, трудно согласиться.

Не останавливаясь на общих возражениях против любой концепции, объясняющей появление экзогамии стремлением избежать кровосмешения, отметим лишь, что все факты свидетельствуют в пользу положения, что дуально-родовая организация возникла в результате не разделения одного коллектива на два, а соединения двух ранее совершенно самостоятельных групп.

У многих племен и народов, сохранивших дуальное деление, отмечено существование убеждения, что члены двух фратрий отличаются друг от друга рядом духовных, а иногда и физических особенностей, хотя объективными научными исследованиями никаких реальных различий между ними не обнаруживается. Так, арунта говорили о членах одной половины как о «больших людях», о членах другой — как о «маленьких людях» и рассматривали первых как обладателей прямых волос, а вторых — как обладателей курчавых⁹⁴. Существование аналогичных верований зафиксировано почти по всей Австралии, причем они нередко сочетаются с легендами, повествующими о происхождении фратрий от двух различных групп предков, одна из которой пришла из далекой страны. Так, по преданию арунта это племя образовалось во времена альчера из недоразвитых существ, делившихся на две строго отличные группы: жителей земли и жителей моря⁹⁵.

Существование убеждения в наличии физических и духовных различий между людьми, принадлежащими к разным фратриям, было отмечено на многих островах Меланезии, а также у народов Сибири. Причем в Меланезии это убеждение было неразрывно связано с преданиями об имевших место в прошлом вооруженных столкновениях между членами разных фратрий и сохранявшейся до самого последнего времени ритуальной вражде между ними. Существование ритуальной вражды между фратриями или более или менее отдаленных ее пережитков отмечено исследователями также в Микронезии, Полинезии, Австралии, Азии, Африке, Северной и Южной Америке⁹⁶.

Мнения, что дуально-родовая организация возникла в результате соединения ранее самостоятельных групп, придерживались Э. Тайлор и У. Риверс. Согласно взглядам первого, причиной возникновения экзогамии и дуально-родовой организации являлось стремление каждого из изолированных ранее коллективов установить дружеские, союзнические отношения, по крайней мере хотя бы с одной‑другой человеческой группой⁹⁷. И здесь опять перед нами вариант теории «общественного договора».

Путь к выявлению реальных причин, которые привели к появлению дуальной организации, был очень долгим. Мысль о том, что в основе экзогамии лежит объективная необходимость в ограничении действия полового инстинкта, была впервые высказана еще М. М. Ковалевским⁹⁸. Почти одновременно рядом исследователей было выдвинуто положение, что промискуитетные отношения в первоначальном человеческом коллективе имели место лишь в течение более или менее ограниченных периодов времени⁹⁹. Несколько позже В. Г. Богораз (Тан) высказал предположение, что первоначальный человеческий коллектив был раздвоен не только во времени, но и в пространстве. Он был разделен на обособленные мужскую и женскую группы, половые отношения между членами которых могли иметь место в определенные ограниченные периоды времени ¹⁰°. С. П. Толстов поставил возникновение экзогамии в связь с появлением и развитием производственных половых табу, а происхождение последних объяснил как результат нарастания противоречия между неупорядоченными половыми отношениями, с одной стороны, и потребностями развития производственной деятельности коллектива, с другой ¹⁰¹.

В дальнейшем эта концепция была разработана на основе не только этнографических, но и археологических и палеоантропологических материалов и превратилась в теорию завершения становления человека и человеческого общества. Изложенная концепция происхождения экзогамии и рода — единственная, которая, не ограничиваясь ссылкой на причины, дает логически последовательную и обоснованную фактами картину возникновения этих явлений.

Проблема эволюции брака

Мысль о том, что до индивидуального брака существовал брак групповой, имеет давнюю историю. Детально она была разработана J1. Г. Морганом ¹⁰². Он создал первую научную схему эволюции семейно-брачных отношений. Исходным моментом в этой схеме была орда, живущая в промискуитете. За ней следовала кровнородственная семья и семья пуналуа, основанные на двух последовательно сменившихся формах группового брака. Следующими стадиями эволюции были парная и моногамная семья, основанные на двух последовательно сменившихся формах индивидуального брака.

Как выяснилось в дальнейшем развитии науки, ни кровнородственной семьи, ни семьи пуналуа в действительности никогда не существовало. В результате этого некоторые советские исследователи перешли на позиции, которые давно отстаивало подавляющее большинство западных ученых — отрицания существования группового брака вообще. Основанную на индивидуальном браке элементарную семью они начали рассматривать как необходимую составную ячейку любого человеческого общества, не исключая древнейшего, даже только формирующегося.

Согласиться с этим нельзя. Особенности древнейших групповых систем родства — дуальных — неопровержимо свидетельствуют о том, что во время, когда они возникли, во-первых, не было индивидуального брака, во-вторых, существовала дуально-родовая организация. Но последняя по своему существу есть организация брака, причем брака группового.

Брачно-групповой является не только исходная дуально-родовая организация, но и возникшая из нее дуально-фратриальная. Последняя всегда регулировала отношения между полами. Брачно-групповое регулирование существовало вообще везде, где действовали дуальные системы родства. Таким образом, групповой брак не представляет собой явления, которое исчезло с возникновением индивидуального брака. Он вплоть до наших дней продолжал существовать наряду с индивидуальным браком у значительного числа народов, находившихся на стадии первобытного общества. В трудах этнографов содержится огромное число описаний различных форм группового брака. Однако, описывая их, многие авторы не подозревают, что имеют дело с групповым браком. Тому есть причины.

Люди, выдвинувшие идею группового брака, знали один только индивидуальный брак. В результате групповой брак был интерпретирован ими как своеобразная сумма индивидуальных браков. Именно такого рода понимания группового брака придерживался и Л. Г. Морган. Групповой брак он представлял как совокупность брачных отношений каждого из мужчин, составлявших одну группу, с каждой из женщин, составлявших другую группу, т. е. как сочетание многоженства и многомужества. Такого мнения придерживались и его последователи, исключая одного лишь Л. Файсона.

Подобный взгляд неизбежно делает саму идею эволюции брачных отношений от промискуитета через групповой брак к индивидуальному (парному, а затем моногамному) весьма уязвимой для критики, ибо такого группового брака, каким они его представляли, никогда не существовало в качестве стадии исторического развития. Правильной является трактовка брака как брака только между группами, но не между индивидами, взятыми в отдельности. Именно таким и был как дуально-родовой, так и более поздние формы группового брака.

Особенно четко эта особенность группового брака проявлялась на самой ранней стадии развития, когда он был единственно существующим и никакого индивидуального брака еще не было. В эту эпоху между мужчинами и женщинами, принадлежавшими к разным родам дуальной организации, взятыми не вместе, а по отдельности, брачных отношений вообще не было.

Это утверждение может показаться парадоксальным лишь тем, кто отождествляет брачные отношения с половыми. В действительности те и другие — далеко не одно и то же. Половые отношения могут существовать и существуют и без брачных. Брачные отношения, включая в себя половые, никогда к ним не сводятся. Брак всегда есть определенная социальная организация отношений между полами. Там, где социальная санкция отношений между полами отсутствует, они не являются браком и в том случае, если имеют долговременный характер, даже если длятся до конца жизни. Так, не являлось браком парование, наблюдавшееся на ранней стадии праобщины. Оно не влекло за собой ни прав, ни обязанностей.

Но зато определенные права и обязанности существовали между родами, составлявшими дуальную организацию. Каждый из них, воспрещая половое общение между своими членами, предписывал членам своей мужской группы вступать в половые отношения с членами женской группы другого коллектива и соответственно членам своей женской группы — с членами мужской группы другого коллектива. Но этим социальное регулирование половых отношений на первых порах и ограничивалось. Связи по делопроизводству были социально организованы только как отношения между группами индивидов, но не как отношения между индивидами, взятыми в отдельности. Ни один конкретный мужчина не был обязан вступать в связь с каждой из женщин другого рода, равно как и ни одна из конкретных женщин не была обязана отдаваться каждому из мужчин иного рода.

Для каждого конкретного члена, скажем, мужской группы одного коллектива обязанность вступать в половые отношения с членами женской группы другого рода являлась лишь указанием на круг лиц, внутри которого он имел право искать полового партнера, и только. Кто же из данного круга лиц становился его партнером и на какое время — все это определялось исключительно лишь доброй волей лиц, вступавших в связь. Вступление в половые отношения лиц, принадлежавших к разным родам, не давало никаких прав друг на друга и не накладывало на них никаких обязанностей по отношению друг к другу. Вмешательство коллективов в эти отношения сводились лишь к пресечению попыток насилия, лишь к обеспечению возможности каждому индивиду располагать собой. Но если отношения между индивидами, взятыми в отдельности, не были браком, то не имеет никакого смысла говорить о них как о «мужьях», «женах», вообще «супругах». Их можно называть лишь половыми партнерами.

Отсутствие между мужчинами и женщинами, принадлежавшими к разным половинам дуально‑родовой организации, каких-либо других отношений, кроме половых, закономерно. Ведь и после возникновения дуально-родовой организации каждый из коллективов, вошедших в ее состав, остался в хозяйственном отношении полностью самостоятельным. На заре родового общества производственные и детопроизводственные отношения взаимно исключали друг друга. Если люди принадлежали к одному хозяйственному коллективу, то между ними не могло быть половых отношений. Половые отношения были возможны только между людьми, не связанными производственными узами, принадлежавшими к разным, совершенно самостоятельным в хозяйственном отношении социальным организмам. Первоначальный групповой, дуально-родовой брак был, если можно так выразиться, дисэкономическим. Входя в состав разных хозяйственных коллективов, люди, имевшие право вступать в половые отношения, должны были, разумеется, и жить раздельно. Первоначальный брак, будучи дисэкономическим, был тем самым и дислокальным. В таких условиях все связи между отдельными индивидами противоположного пола, принадлежавшими к разным коллективам, неизбежно по существу должны были сводиться к половым отношениям, носить сугубо личный характер.

Как уже отмечалось, каждая праобщина делилась на две группы: мужскую и женскую. Превращение праобщины в род еще в большей степени способствовало обособлению этих групп, ибо каждая из них теперь оказалась тесно связанной с противоположной группой другого рода.

Первоначально мужская и женская группы, вместе составлявшие один хозяйственный коллектив, жили рядом, занимая две обособленные половины одного большого жилища или образуя две более или менее обособленные части одного поселения. Что касается разных хозяйственных коллективов, то они, вероятно, вначале были расположены сравнительно неблизко друг от друга. О том, как осуществлялись отношения между членами мужских и женских групп, принадлежавших к разным родам одной дуальной организации, говорят тробрианские обычаи улатиле и катайауси, сходные с ними обычаи папуасов и бушменов.

В дальнейшем параллельно с некоторым отдалением мужской и женской групп, принадлежавших к одному хозяйственному коллективу, шло пространственное сближение мужской и женской групп, входивших в состав разных хозяйственных коллективов, но связанных узами по детопроизводству. С поселением на близком расстоянии мужских и женских групп, принадлежавших к разным родам, отпала необходимость в коллективных экспедициях типа улатиле и катайауси. Хотя брак продолжал оставаться групповым, на смену встречам группы мужчин с группой женщин пришли встречи индивидов противоположного пола, принадлежащих к разным родам, встречи отдельных мужчин с отдельными женщинами. О том, как протекали эти встречи, помогают составить представление данные этнографии. У многих народов зафиксирован обычай, состоящий в том, что люди могли вступать в половые отношения только вне селения и уж ни в коем случае не в помещении. Так, у некоторых групп батаков Суматры (Индонезия) общение юношей и девушек на рисовых полях являлось совершенно свободным. Но если они позволяли это себе в селении, то подвергались общественному порицанию и должны были уплатить штраф. На Соломоновых островах (Меланезия) молодые люди могли вступать в отношения только в лесу, но никогда в селении. У некоторых племен Фиджи, Новой Каледонии, Новой Гвинеи, гондов Индии, уитого Южной Америки вступать в половые отношения дома воспрещалось даже мужу и жене. Они должны были встречаться в чаще леса ¹⁰³. Подобного рода ограничения господствовали на определенной стадии эволюции дуально-родового брака и потеряли свою силу лишь в дальнейшем, причем скорее всего лишь после возникновения парного брака, да и то, как мы видим, не у всех народов.

Можно привести огромное количество самых разнообразных пережитков дуально-родового брака, былой обособленности мужчин и женщин вообще, половых партнеров в особенности. Они зафиксированы у всех народов земного шара без исключения.

У многих народов, находящихся на стадии доклассового общества, отмечено существование домов, в которых жили юноши до того, как они вступали в брак и обзаводились семейным жилищем. Нередко наряду с ними у тех же народов существовали дома, в которых совместно жили девушки до замужества. Одновременное существование домов холостяков и домов девушек зафиксировано этнографами на о-вах Адмиралтейства, Новой Гвинее, некоторых островах Микронезии, у ифугао и игоротов Филиппин, батаков Суматры, некоторых племен Бирмы, андаманцев, некоторых подразделений нага, абор, микиров, ораонов, малер, бхуйев, кхондов, санталов и других народов Индии, банту бассейна Замбези, ваньямвеэи, вабони, вапакомо, васанье Кении, шаста Калифорнии.

У народов, ведущих бродячий образ жизни и не имеющих постоянных жилищ, тот же самый институт мы находим в несколько иной форме. У аборигенов Австралии было отмечено существование обособленных групп шалашей в пределах общего лагеря или даже особых лагерей юношей и особых лагерей девушек. У бушменов и семапгов юноши спали у отдельного костра, так же как и девушки.

У многих народов Африки, у которых настоящих домов холостяков и домов девушек уже не существовало, юноши и девушки по достижении зрелости переходили из семейных хижин в свои собственные, стоящие особняком. Наконец, по всей Африке дома холостяков и дома девушек существовали в течение определенного периода времени, связанного с инициациями.

У большого числа народов мы застаем либо только дома девушек, либо, что гораздо чаще, дома холостяков. Одни только дома девушек зафиксированы у индейцев Канады и кое-где в Полинезии. У игоротов Филиппин, у которых еще в прошлом веке девушки обитали в специальном доме, в настоящее время они живут небольшими группами в домах одиноких женщин. Данных об одних лишь домах холостяков необычайно много. Помимо областей, в которых они существовали параллельно с домами девушек, их бытование отмечено в Микронезии, Полинезии, Южном Китае, Индии, у веддов Шри-Ланка, в Африке, на Тайване, в Таиланде, во Вьетнаме, у индейцев Северной Америки и, наконец, в Европе. В последнем случае мы имеем в виду древнюю Спарту, в которой унаследованные от доклассового общества дома холостяков были приспособлены к потребностям военно-казарменного государства ¹⁰⁴.

У народов, у которых существовали дома холостяков и дома девушек, женатые мужчины и замужние женщины обычно жили вместе с детьми в семейных хижинах. Но в эпоху дуально-родового брака не было ни парного брака, ни парной семьи. Соответственно не могло в ту эпоху существовать ни семейного хозяйства, ни семейного жилья. Отсюда следует, что то образование, которое в дальнейшем стало домом (лагерем) холостяков, первоначально было сооружением или комплексом сооружений, в котором жили все мужчины и юноши без исключения, а то, которое в дальнейшем стало домом (лагерем) девушек, было сооружением или комплексом сооружений, в котором жили взрослые женщины, девушки и дети обоего пола. Короче говоря, дому холостяков предшествовал мужской дом (лагерь), а дому девушек — женский.

Между обитателями дома холостяков и дома девушек все отношения по существу сводились к половым. Это дает основание для вывода, что при отсутствии парного брака точно такой же характер носили отношения между всеми обитателями мужского дома одного рода и всеми взрослыми обитателями женского дома другого рода. Перед нами картина дисэкономического и дислокального группового брака в чистом виде. Именно таким и был дуально-родовой брак.

Предположение, что домам холостяков предшествовали мужские дома, а домам девушек — женские, находит свое подтверждение в данных этнографии. У многих народов, которые были упомянуты выше, помещения, где спали юноши, являлись собственно не домами холостяков, а мужскими домами. В этих домах, доступ в которые женщинам был воспрещен, собирались все мужчины. Там они проводили большую часть свободного времени, обсуждали и решали общественные дела, устраивали время от времени пиршества, а иногда и вообще ели в них. В этих же домах принимали и устраивали на ночь гостей, разумеется мужчин. Именно такой характер носили дома, где спали юноши, на многих островах Меланезии, Микронезии, Полинезии, на Тайване, у значительного числа племен Таиланда, Вьетнама, Бирмы, Индии, в Африке, у индейцев Северной Америки.

Имеются факты, говорящие, что раньше в этих домах спали не только юноши, но и все вообще мужчины. Так, у племени ангами нага (Индия) мужчина в течение года после свадьбы должен быть спать вместе с юношами в мужском доме. Только по истечении этого срока он мог перейти в семейную хижину. На о-вах Новые Гебриды (Меланезия) мужчина получал право перейти из мужского дома в свой семейный только спустя несколько лет после вступления в брак. У индейцев карок, шаста, хупа (Калифорния) мужчина жил в одном шалаше с женой лишь летом. В остальное время года он вместе со всеми остальными мужчинами спал в мужском доме, где проводил и досуг¹⁰⁵. Имеются основания полагать, что раньше у австралийцев обособленно от женщин жили не только юноши, но все вообще мужчины. О существовании особых мужских лагерей говорится в мифах. Такого рода лагеря реально существовали в период совершения определенного рода обрядов, особенно мужских инициаций ¹⁰⁶.

Но самым, пожалуй, важным доказательством в пользу выдвинутых положений является существование у некоторых этнических групп самых настоящих мужских домов — таких, где мужчины не только проводили свободное время, решали общественные дела, питались, но и спали. У этих народов в семейных хижинах обитали лишь женщины и дети. Парный брак носил в этих условиях во многом дислокальный характер, хотя, разумеется, не был дисэкономическим. Мужские дома такого типа были характерны для папуасов Новой Гвинеи (киваи, нгаравапум, энга, чимбу, сиане, камано, форе, узуруфа, джате, гахуку-гама и др.). Существовали они на многих островах Меланезии (Банкс, Санта-Крус, Соломоновых, Фиджи), а также в Микронезии (о-ва Палау, Яп). В Азии они описаны у некоторых племен нага (Индия). В Америке они существовали у эскимосов Аляски и Гудзонова залива, у племен плато и Большого бассейна США, наконец, у мундуруку Бразилии¹⁰⁷.

Приведенный выше материал позволяет наметить линию эволюции мужских домов. Вначале все мужчины, а также мальчики, начиная с определенного возраста, проводят свободное время, питаются и спят в мужском доме. В дальнейшем с возникновением парного брака, семьи и семейного жилища женатые мужчины постепенно переходят спать к жене, и в мужском доме на ночь остаются только юноши. В последующем мужской дом может превратиться только в дом холостяков, утратив функции своеобразного мужского клуба (меланезийцы Тробриан, ведды Шри-Ланка, тесо Африки и др.). Но возможно превращение мужского дома исключительно лишь в мужской клуб, а также место ночлега гостей. В таком виде он обнаружен у многих народов. На базе мужских домов в определенных конкретно-исторических условиях возникали различного рода мужские союзы.

Приведенные материалы свидетельствуют об универсальной распространенности в прошлом человечества института мужских домов. Но тем самым они косвенно свидетельствуют и об универсальной распространенности в прошлом и женских домов, прямых данных о существовании которых имеется значительно меньше. Несомненно, что все данные, свидетельствующие об обособленности мужчин от женщин, в такой же степени говорят и об обособленности женщин от мужчин. Естественно, что везде, где существовал мужской дом, особенно в своей наиболее архаичной форме, женщины составляли столь же обособленную группу, что и мужчины. Но эта группа, как правило, не обитала в общественном доме, аналогичном мужскому. Сообщения о существовании у некоторых пародов домов, в которых совместно жили девушки и замужние женщины с детьми, носят недостаточно определенный характер. Но данные о существовании женских домов в прошлом человечества достаточно определенны.

О том, что женским семейным хижинам предшествовал общий женский дом (лагерь), прежде всего говорит бытование у многих народов домов (лагерей) девушек. Последние, как уже указывалось, существовали в Океании, Австралии, Азии, Африке, Америке, отчетливые их пережитки были отмечены у народов Европы. Имеются данные, свидетельствующие, что у аборигенов Австралии становищам девушек предшествовали лагери, где жили все женщины и дети обоего пола. О существовании параллельно с мужскими женских лагерей говорится в мифах. Женские становища и реально возникали параллельно с мужскими в периоды определенных церемоний. Особые «дома женщин» и «дома девушек», куда собирались для времяпрепровождения соответствующие группы женского населения, были описаны у народов Кавказа. Существование специальных домов, где собирались женщины и куда мужчинам вход был запрещен, зафиксированы на о-вах Гильберта и Каролинских (Микронезия). И, наконец, почти у всех народов доклассового общества существовали особые строения (дома, шалаши и т. п.), в которых женщины должны были находиться в строгой изоляции от мужчин во время перехода во взрослое состояние, менструаций, родов. Пережитками женских домов являются женские союзы, которые были отмечены этнографами в Западной Африке, Меланезии, Микронезии и Северной Америке ¹⁰⁸.

Но самое, пожалуй, широкое отражение получили женские дома (лагери) в фольклоре. Мы имеем в виду уже рассмотренные выше легенды об амазонках, имевшие, как указывалось, универсальное распространение. Если в более ранних вариантах легенд, наряду с мотивом обособленного существования группы женщин явственно выступает мотив опасности, грозящей мужчинам от контакта с ними, то в более поздних сохраняется лишь первый мотив. И следует сказать, что многие из этих поздних легенд собственно и не заслуживают названия амазонских. Ведь в них рассказывается не только об обособленно живущих группах женщин, но и столь же обособленно живущих группах мужчин, а также о существовании между мужской и женской группами постоянных связей по детопроизводству.

Перед нами, таким образом, предстает картина чистого дислокального и дисэкономического группового брака, каким и был дуально-родовой брак. Но картина эта далеко не полна: в ней мужская и женская группы выступают как вполне самостоятельные хозяйственные коллективы, в то время как в действительности и та и другая были всего лишь частями хозяйственных коллективов, состоявших каждый из мужской и женской групп, между членами которых половые отношения были воспрещены. Этому можно найти лишь одно объяснение: мужчины и женщины, принадлежащие к одному роду, также в этот период жили раздельно, причем на известном расстоянии друг от друга.

Пока коллективы, составлявшие дуальную организацию, жили сравнительно далеко друг от друга и контакты между ними осуществлялись в форме кратковременных встреч групп мужчин и женщин, возникновение более или менее постоянных пар было невозможно. Когда же обе части дуальной организации поселились в непосредственном соседстве, парование стало возможным, и эта возможность не замедлила превратиться в действительность.

Составить представление о характере парования в этот период позволяют материалы о добрачных (речь идет об индивидуальном браке) отношениях в первобытных социальных организмах. Эти отношения в подавляющем большинстве первобытных обществ, известных этнографии, не возбранялись и не осуждались. Характерным для этих обществ была, как принято писать в этнографических работах, свобода отношений полов до брака. Однако свобода эта была далеко не полной. Добрачные отношения во всех этих обществах регулировались. И в качестве единственного их регулятора выступал групповой брак или его пережитки. Иными словами, добрачные половые отношения между индивидами были по своей сущности отношениями людей, связанных лишь групповым браком.

У всех народов, у которых бытовала свобода добрачных отношений, образовывались более или менее постоянные пары. Образование и исчезновение пар определялось исключительно лишь доброй волей составлявших их людей. От их желания и только от него зависела продолжительность парования. Образованию пар предшествовали кратковременные и эпизодические связи с разными партнерами. Но и парование не исключало эпизодических связей парных партнеров с посторонними лицами. Но даже самое длительное и прочное парование не было браком, ибо оно никак не санкционировалось обществом и не влекло за собой никаких прав и обязанностей партнеров по отношению друг к другу ¹⁰⁹.

Парование, само по себе взятое, не только не является браком, но и не порождает с необходимостью брак. В доклассовом обществе оно продолжало существовать и после возникновения парного брака, параллельно с ним, причем совершенно не обязательно перерастая в брак. Но если оно совершенно не обязательно перерастает в парный брак даже после того, как последний уже возник, то тем более неправильно видеть в нем чуть ли не причину появления индивидуального брака. Парование было необходимым условием возникновения парного брака, но чтобы последний зародился, нужны были определенные сдвиги в системе первобытных социально-экономических отношений: появление избыточного продукта и перехода долей общественного продукта в распоряжение отдельных членов общества. Ведь завязывание брачных связей между индивидами означало также и возникновение между ними определенных экономических отношений.

Первоначально парный брак, так же как групповой, носил дислокальный характер. По мере укрепления брачных связей появилась тенденция к совместному поселению супругов. Но выразилось это не в поселении супругов в одном совместном жилище, а в максимальном приближении друг к другу строений, в которых они обитали.

Как явствует из приведенного выше материала, супруги часто продолжали жить в разных жилищах много тысяч лет спустя после утверждения парного брака. Локальным их брак был только в том смысле, что они обитали в одном селении, а не в разных. И даже потом, когда они начали обитать в одном жилище, пережитки былой дислокальности долго еще продолжали сохраняться. У многих народов с вполне оформившимся индивидуальным браком этнографами зафиксирован обычай, в силу которого супруги в течение определенного, иногда весьма длительного периода должны были жить раздельно. Муж в течение этого срока мог лишь навещать жену по ночам, причем чаще всего втайне от ее родственников¹¹⁰.

С возникновением парного брака групповой брак не исчез. Продолжая регулировать половые отношения между индивидами, он тем самым регулировал парный брак. Вступать в парный брак могли только те люди, которые имели право вступать в половые отношения. Человек не только не мог вступать в брак с членами своего рода, но ему предписывалось искать супруга (супругу) в пределах одного определенного рода или даже одного определенного поколения членов этого рода. В дальнейшем ограничение круга возможных брачных партнеров рамками лишь одного рода стало препятствием на пути развития первобытного общества. Возникла настоятельная необходимость предоставить индивидам возможность искать себе супругов (супруг) не в одной группе, а в нескольких. Конечно, этого проще всего было достигнуть путем упразднения группового брака. Но на той стадии развития это было невозможно. Групповой брак не исчез, а приобрел иные формы.

У значительного числа народов дуально-родовой брак превратился в дуально-фратриальный. Последний по форме не отличается от первого. И тот и другой являются не только групповым, но и дуальным. И при дуально-фратриальном браке существуют две группы, члены которых не только могут, но и должны вступать в половые отношения только друг с другом. Но этими двумя группами являются теперь уже не роды, бывшие первоначально основными ячейками общества и долгое время остававшиеся определенным организованным социальным целым, а фратрии, представлявшие собой более или менее обширные совокупности родов, которые никогда не выступали в качестве основной общественной единицы. И это обстоятельство делало дуально-фратриальный брак браком не столько по существу, сколько по форме.

При одной из форм дуально-фрагриального брака все мужчины одной половины дуальной организации без различия поколений имеют право вступать в половые отношения (а тем самым и в брак) со всеми женщинами другой половины. При другой — половые, а тем самым и брачные отношения возможны между людьми, принадлежащими не только к разным половинам дуальной организации, но и обязательно к одному поколению. Вторая форма дуально-фратриального брака в этнографической литературе носит название предписанного, или обязательного, билатерального (двухстороннего) кросс-кузенного брака. Переход к дуально-фратриальному браку в любой его форме имел следствием значительное расширение круга возможных брачных партнеров. Люди получили возможность вступать в брак с членами не одного рода, а нескольких.

Дуально-фратриальный брак не был универсальным явлением, у части народов расширение круга возможных брачных партнеров пошло по пути превращения брака между родами из двухстороннего в односторонний. Если раньше отношение мужской группы одного из двух родов, связанных брачным союзом, к женской группе другого рода было совершенно аналогично отношению мужской группы последнего рода к женской группе первого, то теперь на смену брачной симметрии пришла асимметрия. Наличие у мужчин одного из любых двух родов, связанных брачным союзом, права вступать в индивидуально-брачные отношения с женщинами другого не только не предполагало, но, наоборот, исключало наличие аналогичного права у мужчин второго рода по отношению к женщинам первого. Иначе говоря, из любых двух родов, связанных узами брака, один всегда выступал по отношению к другому только как своеобразный групповой «муж», а второй по отношению к первому — только как своеобразная групповая «жена». Но вполне понятно, что, будучи группой, состоящей как из мужчин, так и из женщин, ни один род не мог быть только «мужем» или только «женой». Каждый род с неизбежностью должен был состоять по меньшей мере в двух брачных союзах: во‑первых, в союзе с родом, по отношению к которому он выступал в качестве «мужа»: во-вторых, в союзе с родом, по отношению к которому он выступал в качестве «жены». Такого рода односторонний групповой родовой брак хорошо известен этнографам, которые описали его под названием обязательного матрилатерального кросс-кузенного брака.

Дуально-родовой брак был вечным. Он не заключался и не расторгался, а просто существовал. Именно таким он представал в глазах индивидов. Переход от него к одностороннему родовому браку был невозможен без заключения самими людьми нового брачного союза хотя бы с еще одним родом. А это с необходимостью пролагало дорогу к заключению все новых и новых союзов. Как свидетельствуют данные этнографии, везде, где мы сталкиваемся с реальным односторонним родовым браком, каждый род состоит в брачных союзах не с двумя другими родами, а с большим их числом, имеет несколько «мужей» и несколько «жен». Если в случае с дуально-родовым браком мы сталкиваемся со своеобразной родовой «моногамией», то в случае с односторонним родовым браком — со столь же своеобразными «полигинией» и «полиандрией» вместе взятыми.

Возникновение одностороннего родового брака также открывало определенную возможность расширения круга возможных брачных партнеров. Реализация ее достигалась путем заключения групповых брачных союзов с родами, с которыми раныйе таких отношений не существовало. Однако при всем этом круг потенциальных брачных партнеров оставался все же ограниченным. Члены каждой данной группы могли вступать в индивидуальный брак с членами только тех родов, с которыми данный род состоял в брачном союзе, причем мужчины могли вступать в брак с женщинами только тех родов, которые выступали по отношению к данному как «жены», женщины — с мужчинами лишь тех родов, которые приходились данному роду «мужьями». И здесь мы, как и в случае с дуально-фратриальным браком в обеих его формах, сталкиваемся не только с запретом половых отношений внутри группы (агамией группы), но и с предписанием вступать в половые, а тем самым брачные отношения только с членами определенного числа родов.

В дальнейшем развитии все эти предписания постепенно исчезают и в конце концов сохраняется одна лишь родовая агамия, а тем самым всего лишь требование вступать в половые отношения вне данной, сравнительно небольшой группы. Таким образом, экзогамия, которая на поздних этапах эволюции родового общества выступает как единственная, исключая индивидуальный брак, форма регулирования отношений между полами, представляет собой не что иное, как пережиток группового брака, остаток брачно-группового регулирования.

---

Дата добавления: 2019-03-09; просмотров: 863; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!