Проблема места классических неандертальцев в развитии палеантропов и закон необратимости эволюции
Но все сказанное не снимает, однако, возражений морфологического и общебиологического характера. Несомненным фактом является специализация классических неандертальцев (Рогинский, 1938, 1956, 1959; Гремяцкий, 1948; Якимов, 1949а, 1950а; Vаllоis, 1954 и др.), фактом является утрата ими сапиентных черт, присущих их предкам — пренеандертальцам [58]. Признание палеантропов типа Шапелль предками палеантропов типа Схул необходимо влечет за собой допущение возможности возвращения утраченных признаков. Нельзя признавать классических неандертальцев предками современных людей, не допуская того, что при переходе от них к неандертальцам типа Схул и далее к Homo sapiens произошло возвращение утраченных ими в процессе эволюции сапиентных признаков, произошла деспециализация. Большинство антропологов отрицает такую возможность, ссылаясь на закон необратимости эволюции. Однако достаточно хотя бы кратко ознакомиться с историей и современным состоянием проблемы необратимости эволюции, чтобы понять всю неосновательность этой ссылки.
Необратимость эволюции была открыта Ч. Дарвином. «Если вид однажды исчез с лица земли,— писал он в «Происхождении видов» (1939, стр. 540),— мы не имеем основания думать, что та же самая тождественная форма когда‑нибудь появится вновь» (там же, стр. 541). Но фактически, открыв закон необратимости эволюции, Ч. Дарвин был далек от его абсолютизации. Отрицая возможность возрождения исчезнувших видов, он в то же время считал несомненным фактом явление возвращения давно утраченных организмом признаков и стремился дать ему объяснение. «Я уже высказывал мнение,— читаем мы в «Происхождении видов» (1939, стр. 382),— что самой вероятной представляется гипотеза, объясняющая проявление очень древних признаков наличием у молоди каждого следующего друг за другом поколения наклонности к воспроизведению этих давно утраченных признаков — наклонности, которая по неизвестной причине иногда оказывается преобладающей».
|
|
|
Фактически открытый Ч. Дарвином закон необратимости эволюции получил известность благодаря трудам бельгийского ученого А. Долло, который проиллюстрировал его палеонтологическими данными и дал ему сжатую формулировку. «Организм,— писал он,— не может вернуться, даже частично, к предшествующему состоянию, которое уже было осуществлено в ряду его предков» (Dollо, 1893, р. 164—165). Правильность закона необратимости эволюции была подтверждена на самом разнообразном материале. Поэтому он был принят на вооружение биологической наукой, причем первоначально принят большинством ученых безо всяких оговорок, как абсолютный закон.
|
|
|
Однако признание эволюции абсолютно необратимой не согласовывалось с целым рядом твердо установленных биологией фактов, свидетельствовавших о том, что в каких‑то определенных пределах возвращение исчезнувших признаков возможно. Это заставило целый ряд ученых выступить против абсолютизации закона необратимости эволюции, а некоторых (Соболев, 1924) толкнуло и дальше — на путь полного отрицания этого закона.
Против безоговорочного принятия закона Долло еще в 1914 г. выступил А. Н. Северцев в работе «Современные задачи эволюционной теории» (1945б, стр. 279). Через год появилась статья П. П. Сушкина «Обратим ли процесс эволюции?» (1915), в которой были приведены многочисленные факты, говорящие о возможности возвращения утраченных примитивных особенностей. Не ограничиваясь перечислением фактов, автор предложил свое объяснение механизхма возвращения утраченных признаков. Согласно взгляду П. П. Сушкина, возможность возврата признака дается его повторением в онтогенезе. В основе возвращения утраченных признаков лежит «помолодение», т. е. преждевременное окончание онтогенеза, как бы его преждевременный обрыв и закрепление эмбриональных особенностей во взрослом состоянии организма. Утраченные признаки возвращаются, всплывая из глубин онтогенеза и фиксируясь во взрослом состоянии. Возможен возврат не только единичных признаков, но и их комбинаций, что же касается возвращения всей организации, то, по мнению П. П. Сушкина, такая возможность полностью исключена. В этом смысле он признает эволюцию необратимой.
|
|
|
Нельзя не признать, что приведенный в работе П. П. Сушкина фактический материал в достаточной степени убедительно обосновывает сделанный им вывод о том, что «специализация в тех или иных признаках, присущая взрослому состоянию данного организма, не представляет собой обязательной помехи к появлению у потомков его таких особенностей организма, которые морфологически необъяснимы из специализированных черт, присущих взрослому состоянию предка» (стр. 18). Важность этого вывода состоит в том, что с признанием его «отпадает необходимость представления об исходной форме как о чем‑то обязательно лишенном признаков специализации» (стр. 18).
Во многом к сходным выводам в вопросе о возможности возвращения утраченных особенностей пришел Б. М. Житков (1922). «Вероятно,— писал последний,— что организм, если можно так выразиться, ничего не забывает. Он хранит в себе факторы всех признаков всей линии своих предков, и при условиях благоприятствующих древние признаки могут вновь вступать в жизнь сразу или постепенно» (стр. 39). Аналогичные высказывания мы находим в трудах Л. Бербанка (1955, стр. 61—64, 133).
|
|
|
Из последних работ, специально посвященных проблеме необратимости эволюции, можно указать на статьи А. М. Сергеева (1935) и С. И. Огнева (1945). Решительно выступая в защиту принципа необратимости эволюции, А. М. Сергеев в то же время далек от его абсолютизации. Формулировка закона Долло, указывает он, «вряд ли теперь применима, ибо хотя против того, что „организм... целиком... не может вернуться к состоянию, раз осуществленному в ряду предков, нет возражений, то частичный возврат отдельных, иногда сразу многих предковых признаков имеет, по‑видимому, место» (стр. 43). Выводы, к которым приходит А. М. Сергеев на основе обобщения большого хматериала, коротко сводятся к следующему: «I. Вид никогда не может вернуться к состоянию, раз осуществленному в ряду его предков. Эволюция вида необратима. II. Отдельные органы потомка могут прийти к состоянию, напоминающему предковое, но никогда к тождеству с ним. III. Отдельные признаки потомка могут прийти к состоянию, тождественному состоянию предка» (стр. 43—44).
В статье С. И. Огнева дается краткий очерк проблемы и подвергается анализу обширный фактический материал. На основе этого автор приходит к следующим выводам: «...2. Известны несомненные многочисленные факты, доказывающие необратимость эволюционного процесса... 3. Наряду с этим мы наблюдаем многочисленные случаи настоящей филогенетической реверсии, частично приводящей виды животных к некоторым чертам исконного морфологического состояния. Эта реверсия обычно захватывает только малое количество признаков, но может быть и более существенной... 4. Мы считаем допустимым, что в результате филогенетической реверсии вид или группа видов может быть выведена из эволюционного застоя, в который она попала вследствие процесса далеко зашедшей специализации» (стр. 15—16). С. И. Огнев, как и А. М. Сергеев, вслед за П. П. Сушкиным механизмом возвращения утраченных признаков считает выпадение конечных стадий онтогенеза, «помолодение».
Большой интерес для понимания механизма возвращения утраченных признаков представляют работы А. Н. Иванова (1945а, 1945б), в которых на большом материале доказывается, что сохранение потомком онтогенетической стадии предка в более позднем возрасте, называемое им брадигенией, является одним из всеобщих способов эволюционных изменений. Как на крайний случай брадигении, А. Н. Иванов указывает на превращение преходящей онтогенетической стадии предка в признак взрослого организма потомка.
Изложенное выше понимание закона необратимости эволюции является ныне господствующим в советской биологической науке. Возможность возвращения утраченных признаков и «деспециализации» признается большинством советских биологов (Давиташвили, 1940, 1948; Зенкевич, 1944; Парамонов, 1945; Громова, 1946; Быстров, 1957). Возможность «деспециализации» признает и такой защитник закона необратимости эволюции, как И. И. Шмальгаузен (19466). Против метафизического истолкования закона Долло выступают и многие антропологи (Вейнерт, 1935; Левин, 1950; Якимов, 19506; Бунак, 1959а).
Из всего сказанного выше вытекает вывод, что допущение возможности «деспециализации» классических неандертальцев, возможности возвращения утраченных ими сапиентных признаков не находится в противоречии с правильно понятым законом необратимости эволюции. Классические неандертальцы, несмотря на всю свою специализацию, вполне могли быть предками палеантропов типа Схул и тем самым современных людей.
Что это допущение не находится в противоречии с данными морфологии, не могут не признать даже те ученые, которые сами исключают классических неандертальцев из числа предков неоантропа. «Если исходить только из данных морфологии (безотносительно к палеонтологической последовательности),— писал, например, английский антрополог В. Ле Гро Кларк (Clark Le Gros, 1955, p. 45),— то нет никаких аргументов против признания неандертальцев [классических.— Ю. С.] предками Homo sapiens». Американский антрополог Э. Хутон (Нооton) еще в 1947 г. подчеркивал, что в настоящее время ссылка на специализацию классических неандертальцев не может рассматриваться как сколько‑нибудь серьезное возражение против допущения их трансформации в Homo sapiens. «Это возражение снято,— пишет он,— за последние годы целым рядом находок ископаемых человеческих существ, скелет и зубной аппарат которых обнаруживает частичное замещение „специализированной“ неандертальской морфологии современной» (р. 336). Э. Хутон прежде всего имел в виду находки в гротах горы Кармел.
Дата добавления: 2019-03-09; просмотров: 87; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!