Она могла никогда больше не увидеть своих родителей. 5 страница
Шон и его группа – Вудруфф и Кранстон – находились в том, что, казалось, было некой разновидностью «теплицы», примерно в двухстах метрах по прямой от отсека рециркуляции воды (хотя они не могли знать об этом), но, в любом случае, отделяясь от отряда лейтенанта тремя высокоплотными керамическими переборками. «Теплицей» назвал этот отсек Шон, по тем же причинам, по которым Дана «опознала» «отсек рециркуляции», но ему потребовалось несколько минут, чтобы хотя бы подобрать наиболее подходящий термин.
Там не было никакой почвы, никаких гидропонных труб и канистр или искусственного солнечного света, никакого водного пара или повышенного уровня углекислого газа или кислорода: только нескончаемые ряды неземных растений, которые на взгляд землянина словно росли вверх тормашками. Над каждым растением находился блестящий шар, приблизительно десяти метров в окружности, покрытый усиками и поддерживаемый, или, возможно, задерживаемый клубком твердых, щетинистых, похожих на виноградные лозы лиан. (Кранстону это напомнило цех макраме-вешалок, популярных в прошлом столетии, хотя он не сказал вслух своей аналогии товарищам). Сами же шары висели на высоте от пяти до пятнадцати метров от пола отсека, а ниже их, попарно прикреплённые к стеблям или раскатившиеся по полу, лежали странные плоды размером с яблоко, красные, как земляника.
Трое мужчин вылезли из урчащих на холостом ходу аэротанков, чтобы взглянуть своими глазами поближе. Шон поднял забрало, небрежным движением сорвал один из плодов и, как профессиональный жонглёр, прокатил его по руке и подбросил локтем в воздух. Разговор переключился от самих растений к факту, что отряд должен был хоть когда-то столкнуться с хоть каким-то сопротивлением. Никто не осмелился попробовать плод, но Шон решил взять несколько на вид созревших экземпляров в танк для анализа на базе.
|
|
|
– Что-то здесь не так, – подбрасывая и ловя одной рукой плод, говорил Шон теперь. – Сначала они никак не хотели пускать нас внутрь, так почему же сейчас они не рвутся выгнать нас отсюда?
– Может, мы испугали их? – предположил Кранстон. – Что мы так близко, то есть, – поспешил добавить он, поймав кислый взгляд Шона.
– А ч-ч-что вы имеете против мира и тишины, парни? – заикаясь, проблеял Вудруфф.
Шон скривился:
– Вообще-то ничего, Джек. Окромя, когда СЛИШКОМ тихо и мирно. Вот как сейчас. Мы не должны убаюкаться этим. Иначе они с нами сделают… – Шон протянул плод перед собой и начал сжимать его. – Вот что! – сказал он, когда плод лопнул, обрызгав их всех густым белым соком.
То, через что провалился Луи Никольс, оказалось многоугольной секцией стены на шарнирах. И за стеной скрывались ещё более поразительные чудеса.
|
|
|
При виде первого из них – прямоугольного чана, заполненного различными частями тел, плавающих в вязком, лавандового цвета, растворе, завтрак Луи чуть не решил покинуть хозяина, а его глаза расширились больше тонированных очков. Боуи и Дана, поторопившиеся за ним сквозь за стену на выручку, выражали своё отвращение в придушенных звуках и восклицаниях.
Пятипалый захват был присоединен к одной стороне чана, и его назначение немедленно стало ясным для Луи, когда он осмотрел остальную часть помещения. Позади них была лента конвейера, также оборудованная хватательной «рукой», и стол, заставленный искусственными головами.
– Это сборочная линия! – потрясённо сказал Боуи. – А мы думали, что пришельцы гуманоиды!
– Не торопись с выводами, – предостерег его Луи, наклоняясь к резервуару и вытянувшись вперёд, чтобы коснуться рук и ног, плавающих там. Он снова был полностью спокоен, но чрезвычайно заинтересован и заинтригован.
– Это части андроидов, – сказал он через несколько секунд исследований с изумлением в голосе.
Дана всё же решила повторно рискнуть завтраком и глянула, как капрал выудил из чана предплечье и начал копаться внутри него, ощупав перед этим искусственную плоть лица.
|
|
|
– Невероятно, – высказался он. – Структура практически идентична живой. Она не холодная или металлическая... Они, кажется, разработали совершенный биомеханический комбинант...
Боуи, чувствуя нехорошие подёргивания в животе, отошёл подальше от чана, чтобы исследовать мембранные стены комнаты – любое оправдание не присутствовать на уроке анатомии, который продолжал Луи. Но даже в этом случае, лекция Луи об основах биологии продолжала вникать в его мысли: клеточная мембрана, вакуоли, ядро... Минуту спустя – в течение взлёта подъемника через разряжённый воздух – он припомнил бы то, что «осмос» был последней вещью, которую он сказал перед тем, как провалиться сквозь стену...
Он также сказал себе, что было бесполезно бороться против этой новой ситуации: сойти с сияющего диска под ногами или укрыться от шара мягкого света, окружающего его, будет плохой идеей, может даже хуже, чем если бы этот лифт вынес его за пределы крепости на верхнюю палубу, прямо в центр кипящего боя и стрельбы.
Но внезапно его мечтам о лёгкой смерти настал внезапный конец – одновременно с остановившимся диском. Боуи собрался с духом и ступил на пол, благодаря Небеса, что в этот момент он был один, и поднял наизготовку карабин, крикнув в молочно-белый туман перед собой:
|
|
|
– Так, ладно, и что здесь происходит?!
Ему отвечала музыка, которую они слышали в камере рециркуляции воды, находящейся теперь чёрт знает сколькими уровнями ниже. Только здесь она звучала намного явственнее и, как он понял, гораздо красивее и пленительнее. Он пригнулся, опустил забрало и сделал сначала один осторожный шаг вперед в сияющий туман, затем второй и третий. Несколько дальше, и он начал различать границы света. Впереди находился коридор, такой же шестиугольный, как они видели раньше, но в меньшем масштабе. Стены были текстурированные и голые, если бы не вездесущие рубиновые «медальоны», и пол блестел, как полированный мрамор. В конце заполненного песней ветра коридора был тупик – как оказалось, дверной проём.
Двойные панели, сформировавшие шестиугольную дверь, когда Боуи приблизился к ним, скользнули в разные стороны, открыв за собой короткий зал с двумя рядами колонн в романском стиле, украшенных, как и стены, «медальонами». Наверху шли непрерывные дугообразные «окна», а чуть ниже под ними, сбегая по одинаковым креплениям по всей длине, свисали группы красных плодов размером с яблоко. Столбы солнечного света танцевали по гладкому полу без единого шва.
Следуя к источнику звука, Боуи повернул в левый перпендикулярно идущий проход с изогнутыми стенами и идущими вдоль на одинаковых расстояниях рёбрами-фермами. Музыка здесь звучала ещё сильнее, исходя, судя по всему, из затенённой комнаты справа от Боуи. Боуи замялся на входе, проверил своё оружие и вошёл внутрь.
В темноте он увидел женщину, сидящую в странно выглядящем устройстве (впрочем, всё на этом корабле странное, сказал себе Боуи) – похожем на перевернутую вверх ногами раковину, с дугой с нитями цветного переливающегося света, «натянутыми» как на арфе. Женщина же, с другой стороны, имела фигуру, словно у древней богини: несколько ниже, чем Боуи, с прямыми тёмно-зелёными волосами, которые достали бы ей до колен, если бы распустить причёску, лежащую в виде колец чуть ниже её лопаток. Её одежда состояла из небесно-голубого подпоясанного шифонового трико, с кораллового цвета газовой накидкой, и корсажа в виде обмотки, оставляющего одно её плечо оголённым. Её маленькие руки лежали на подсвеченных настроечных клавишах устройства, когда она оглянулась, и увидела входящего Боуи. Она застыла, и музыка начала дрожать – и Боуи понял, что ОНА играла на устройстве: ОНА была источником музыки!
Он сразу понял, что напугал её, и поторопился исправить положение, закинув на плечо карабин и стараясь говорить спокойным голосом.
– Не бойтесь. Так лучше? – спросил он, спустив карабин с плеча и положив на пол. – Поверьте, Вам нечего меня бояться. – Боуи рискнул сделать маленький шажок к ней. – Я только хотел выразить своё восхищение Вашей музыкой. Я сам музыкант.
Она сидела, замерев, на сиденье в своей необычной арфе, и только следила за ним расширенными от страха глазами. Боуи продолжал потихоньку приближаться, по мере продвижения отмечая мелкие детали: толстая полоска, которая была одета на её изящное запястье, что волосы, обрамляющие её невинное лицо, коротко обрезаны...
– Поэтому, у нас есть что-то общее. Говорят, что музыка – универсальный язык…
Внезапно она вскочила на ноги, готовая убежать, и Боуи резко остановился.
– Не бойтесь, – повторил он. – Я не монстр. Я такой же человек, как и Вы.
Тут он услышал себя, представил, как она видит его, закупоренным в полный бронекостюм. Он снял шлем и увидел, как она немного расслабилась. Воодушевлённый результатом, он назвал своё имя и спросил её имя, попытался пошутить о глухоте и, наконец, уселся в уютное кресло с высокой спинкой перед арфой.
– Глядя на Вас, я забыл, что музыка – универсальный язык, – сказал он, поворачиваясь к инструменту и спрашивая себя, с чего тут начинать. – Может, у меня получится что-нибудь, – улыбнулся он зеленоволосой женщине, которая озадаченно стояла неподалёку, вслушиваясь в слова, но не говоря в ответ ничего.
Боуи рассматривал «струны», словно текущие светом, поражаясь струящимся переливам цветов. Он положил руки в «арфу», ладонями вниз, перекрывая «струны». Поскольку тональности изменялись, он пробовал установить зависимость между цветами и звуками, вспоминая древние музыкальные тексты из книжки про оккультные методы Пифагорейской школы, которая ему попалась как-то раз... Тем не менее, он не мог добиться от себя музыкального чувства этой «арфы». И вскоре стало очевидно, что сама арфистка смогла понять смысл попыток Боуи.
– Как давно Вы настраивали эту штуку? – сказал он шутливо, поскольку женщина наклонилась показать.
Боуи пристально смотрел на неё, более очарованный её внезапной близостью, чем богатством её музыки. Но когда её изящные руки легкими касаниями поглаживали световые нити, Боуи почувствовал, как успокаивающее волшебство начало воздействовать на него, рождая чувства, которые он не мог определить. Скорее, арфистка и её инструмент были источником их: чувство, как если бы он мог каким-то образом понимать приказы «арфы».
– Это самая красивая вещь, которую я когда-либо слышал, – сказал мягко Боуи. – И Вы самая прекрасная из всех, кого я когда-либо видел.
Она едва обращала внимание на его более ранние попытки устной связи, но это, казалось, пробило барьер. Она оглянулась от арфы и пристально посмотрела на него, как если бы его словами была музыка, которую она могла понять.
Внезапно комната озарилась ярким светом.
Выброшенный обратно в реальность, Боуи с места прыгнул в сторону, шлем упал на пол и покатился с лязгом. Скрипучий синтезированный голос сказал:
– Не двигайся, землянин.
Боуи, тем не менее, подскочил к своему карабину, в то время как в комнату с арфисткой, превратившейся в ловушку, вошли два солдата в бронекостюмах.
– Не совершай глупых поступков, – предостерег второй солдат.
Боуи понял мудрость предупреждения и убрал руки от оружия. Было трудно понять, были ли пришельцы в блестящей броне гуманоидами, но Боуи почему-то решил, что эти солдаты были андроидами, «сборочный цех» которых он совсем недавно видел. Эта пара была человеческих размеров, вооружена невыразительными лазерными винтовками, и облачена в тяжелые бронекостюмы со шлемами с нашейниками, выдающимися позади них.
– Ещё движение, и оно станет для тебя последним. Ты идёшь с нами. Ты тоже, Мьюсика.
Боуи оглянулся на неё при звуке её имени.
– Мьюсика... – Он подумал, что заметил зарождающуюся улыбку, перед тем как один из андроидов произнёс:
– Теперь, землянин, иди к нам и не делай резких движений. – Словно фраза из архаичного кинофильма.
Боуи оценивал ситуацию: они стояли рядом, примерно метрах в трёх от него, угрожающе пошевеливая винтовками, но явно больше желая взять его живым, чем убить. Заметив свой шлем на полу, Боуи увидел свой шанс. Он сделал пару шагов вперёд, словно сдаваясь им, потом быстро ударил правой ногой по шлему, зафутболив его прямо в лицо одного из андроидов, одновременно бросившись на второго. Солдат получил от него прямой удар, откачнулся назад, но, тем не менее, устоял на ногах. Боуи охватил его борцовским приёмом, боковым зрением заметив, как первый нацеливает на него своё оружие. Боуи сделал глубокий вздох и крутанулся в захвате, в то время как первый нажимал на спуск. Выстрел разнёс голову его напарнику. Боуи и андроид замерли на краткий миг друг напротив друга, пока безголовое тело оседало на пол. Боуи коршуном бросился к своему карабину и с пола сделал несколько выстрелов во внезапно замершего пришельца. Солдат упал с глухим стуком.
Боуи оглянулся на Мьюзику и горделиво расправил плечи. Но она не была зеленоволосой Рапунцель, которую он только что спас, и до него не доходило, что он только что убил двоих её СОБРАТЬЕВ. Мьюзика заламывала свои руки, с мукой следя за ним, медленно отступая назад, как будто ожидая, что следующий выстрел будет предназначен ей.
До Боуи, наконец, дошёл смысл ситуации, и он попробовал убедить её, что он оказал ей некий вид защиты.
– Не говорите мне, что Вы до сих пор боитесь меня. – Сказал он, ложа свои руки на её плечи, в то время как она спрятала лицо в ладонях. – Я же спас Вас от тех двоих, не так ли? Это разве не доказывает, что я ваш друг?
Мьюзика всхлипывала, мотая головой, пока он говорил, но, тем не менее, он продолжал:
– Теперь всё, что мне осталось – выбраться отсюда... Вы можете показать мне дорогу?
Она, наконец, смогла вырваться от него и бросилась бежать. Боуи бросился за ней, когда внезапно сзади послышался короткое шипение выстрела и луч зацепил икру Мьюзики. Боуи догнал и подхватил её, думая, что она пыталась предупредить его. Он оглянулся назад на солдата, который сделал выстрел: андроид стоял на коленях, но Боуи не было необходимости добивать его. Через секунду тот сам рухнул ничком вперёд лицом.
Но снова хозяйка арфы вырвалась на свободу и побежала, на сей раз в красно-синий трёхстворчатый дверной проем с какой-то ультрамодернистской живописью из переплетающихся шестиугольников. Дверь разошлась в стены тремя секциями, как только она приблизилась, и немедленно закрылась за ней.
Боуи поторопился за ней и снова оказался в «прихожей» с колоннадой, но Мьюзики нигде не было видно. Когда он глянул направо, она небрежно входила в зал из перпендикулярного коридора.
– Ну, так лучше! – улыбнулся Боуи.
Но едва её глаза остановились на нём, как она шарахнулась назад в дверь и сломя голову побежала прочь.
– Успокойтесь! – кричал Боуи, пыхтя за ней следом. – Вы не должны бежать на раненной ноге! – Что ему действительно хотелось сказать, так это то, что было справедливо, что она опередила его, но он надеялся, что демонстрация безпокойства за её здоровье могла бы оказаться более эффективной, чем если бы он её снова поймал. Но тогда он заметил, что на её ноге не было никаких признаков раны, которую он определенно видел там минутой ранее. И, задумавшись об этом, он удивился: разве её волосы не были больше зелёные, чем синие, которые он видел теперь?
Пересечения и проходы становились всё более многочисленными, настоящий лабиринт шестиугольных полированных коридоров, точных копий тех, с нижней палубы, с украшенными «медальонами» стенами и кроваво-красными жгутами вместо потолка, словно заполненного артериями, аксонами и дендритами.
Боуи потерял её в лабиринте перекрёстков и поворотов. Он остановился, тяжело дыша, и прислушиваясь. Но вместо её шагов он услышал приближение чего-то большого и механического. Он снял карабин со спины и двинулся к центру коридора, готовый сразиться с чем угодно, что может показаться из-за изгиба коридора.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Ты когда-нибудь ходил, когда спал?
А знаешь, с Боуи такое было.
Замечание, приписанное Анжело Данте
В органическом отсеке, который был создан в полном соответствии с требованиями Протокультуры, Мастера наблюдали за Людьми, которым позволили войти в корабль. Похожие на рубиновые медальоны (как называл их Луи) «украшения» по стенам коридоров были их глазами и ушами, и когда люди покидали их зону действия, Мастера полагались на сведения, собранные их солдатами-андроидами, Терминаторами – такими же существами в бронекостюмах, которые чуть не пленили Боуи, и которые теперь вели перестрелку с группой сержанта Данте, пойманной в генераторном отсеке.
Трио старых Мастеров устойчиво располагалось на имеющем форму гриба устройстве размером с развесистый куст смороды, которое являлось их устройством взаимодействия, интерфейсом с физическим миром. В отличие от рабов жажды власти ради хлеба насущного, Мастера жили только ради пищи для ума, в искусственной реальности, жили только ради самой Протокультуры, и мимолетного контакта с мирами, вне всякого описания и воображения.
Но, эволюционировав до такого высокого состояния, они не обитали постоянно в той дополнительной реальности, и должны были идти на компромисс с необходимостью удовлетворять потребности рушащейся империи, которую они сколотили, когда сила и власть находились в их руках. Этот полёт на Землю, как оказалось, был столь же неприятным. Это был шаг отчаянья, последний шанс для владык Тироли вернуть то, в чём они больше всего нуждались – в Матрице Протокультуры, которую Зор скрыл на борту теперь уже разрушенной космической крепости. Мастеров не интересовало истребление жизни на незначительной планетке, ставшей невольным получателем сомнительного подарка их предателя-учёного. Но они не остановятся ни перед чем, если эта примитивная аборигенная раса встанет между ними и их Предназначением, между ними и Безсмертием.
В данном акте игры Мастерами ещё владело некоторое любопытство: изучение землян давало близкие аналогии с их собственным прошлым – прежде, чем Протокультура так преобразила судьбы ИХ расы – причина, по которой они позволили этой маленькой банде землян проникнуть внутрь. Земляне к настоящему времени оказались довольно агрессивными: сначала стреляли по Мастерам, когда они только появились, и постоянно тормошили их потом, как будто Судный День Зентрейди ничему их не научил.
Но, быть может, это было проявлением их хитрой натуры? И эта маленькая разведывательная группа была не чем иным как попыткой точно определить, против кого они сражались? Они начинали проявлять разум, вместо того, чтобы, как раньше, просто выбрасывать на ветер жизни и ресурсы, ведя войну, которую им было предопределено проиграть в любом случае.
Так, стараясь увидеть внутренние побуждения Людей, Мастера подвергли их нескольким испытаниям. В конце концов, они не должны были в игрушки играть, имея в активе побеждённую Армаду Зентрейди.
Они даже помешали самим Мастерам, когда те пытались получить информацию о матрице Протокультуры пассивными средствами, прибегнув к считыванию информации в одном из суперкомпьютеров землян, известном как «Ева».
Мастера позволили землянам войти на нижнюю палубу крепости, где находились в основном агрегатура машинного отсека. С интересом было отмечено, как они разделили свой отряд, показав, что они в самом деле могли действовать независимо и не нуждались в централизованном командовании. Были также проявления заботы и самопожертвования: вещи, неслыханные среди расы Мастеров. Одна группа в настоящее время воевала с терминаторами в генераторном отсеке – солдаты должны были выявить тактику Людей при сражении в ближнем бою. Другая группа блуждала в Палате Древ Оптеры, в то время как третья группа нашла сборочную линию андроидов.
Один из бойцов этой группы попытался наладить общение с Мьюзикой, Хозяйкой Космической Арфы, песни которой являлись неотъемлемой частью управления клонами во внутрикорабельных центрах. Но тот Человек уже соединился со своими товарищами по команде, которые в настоящее время возвращались к условленной «точке рандеву». Вторая группа также была в пути, так что Мастера отдали мысленный приказ Терминаторам прекратить бой в генераторной, разрешая третьей группе уйти к остальным. Как только Люди соединятся и перегруппируются, Мастера начнут новую серию тестов.
Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 79; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!