ПЬЕР ЖАНЕ И ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ 3 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 39 из 50Следующая ⇒

Однако известность Жане продолжала расти. 24 сентября 1904 года он прочел лекцию по психопатологии на международном конгрессе, прошедшем во время Всемирной Выставки в Сент-Луисе в США; конгресс проводился под председательством доктора Эдварда Коулса, а секретарем секции был выбран доктор Адольф Мейер.³⁴ Согласно воспоминаниям родственников, Жане с большим энтузиазмом относился к Соединенным Штатам Америки и вспоминал восторженный прием, оказанный ему в Сент-Луисе, Бостоне, Чикаго и других местах. Он посетил Скалистые Горы и Ниагарский водопад. В июне 1906 года Жане ездил в Лондон в составе делегации Коллеж де Франс, участвовавшей в празднествах, организованных Лондонским университетом. В том же 1906 году он вторично посетил Соединенные Штаты, где по приглашению Гарвардского университета в октябре-ноябре прочел состоявший из пятнадцати лекций курс по истерии.³⁵ Жане также принимал участие в различных международных конгрессах в Риме (1905 год), Амстердаме (1907 год) и Женеве (1909 год).

В августе 1913 года в Лондоне проводился Международный медицинский конгресс. Психиатрическая секция конгресса организовала сессию, посвященную обсуждению психоанализа Фрейда. Жане должен был выступить с критикой этого учения, а Юнг - с его защитой. Критика Жане касалась двух моментов: во-первых, он сам претендовал на приоритет в открытии катартического излечения неврозов методом выявления происхождения травмы и считал, что психоанализ является развитием этой фундаментальной идеи. Во-вторых, он подверг резкой критике метод символической интерпретации снов Фрейда и его теорию сексуального происхождения неврозов. Жане считал психоанализ «метафизической» системой.³⁶ Позднее мы вернемся к этой памятной конференции 8 августа 1913 года и опишем посвященный психоанализу доклад Юнга и последовавшую за ним дискуссию. Во время своего выступления Жане, казалось, отошел от свойственной ему тактичной манеры ведения научной дискуссии. Обычно он с величайшим вниманием относился к перечислению источников получения информации и всегда воздавал должное своим предшественникам, даже если дело касалось самых незначительных деталей.

Однако он ожидал подобного отношения и от других, и потому у него, несомненно, вызвало раздражение то, что Фрейд, как казалось Жане, развивал принадлежащие ему идеи, не удосуживаясь сослаться на их создателя. Позднее Жане сожалел о том, что позволил себе проявить по этому поводу раздражение, но он до конца дней считал, что Фрейд поступил по отношению к нему несправедливо. Однако, когда в июне 1914 года Фрейд подвергся резкой критике на заседании Терапевтического Общества, Жане защищал его, что было актом большого гражданского мужества, если учесть растущие антигерманские настроения во Франции. Его статья в защиту Фрейда была напечатана в «Revue de Psychotherapie» в 1915 году, когда в Европе уже бушевала война.³⁷

Начиная с 1910 года Жане развивает свой метод преподавания, пытаясь создать более совершенную систему «иерархических функций сознания». Проведенное Жане в 1915 году исследование алкоголизма отражает его озабоченность социальными и национальными проблемами. В потоке воинственного джингоизма, охватившего во время Первой мировой войны как Францию, так и Германию, лишь несколько ученых сумели не поддаться шовинистическим идеям. Во всех работах Жане, относящихся к этому периоду, невозможно найти ни малейшего намека на шовинизм, несмотря на то (а возможно, именно из-за того), что его мать была родом из Эльзаса и некоторые из его родственников, вероятно, состояли в немецкой армии, в то время как другие воевали на стороне французов.

Публикация работы Жане «Психологические методы лечения», являющейся результатом его многолетнего труда, затянулась до 1919 года. Тщательное и систематическое исследование в области психологии, насчитывавшее более 1100 страниц, по своему настроению и стилю, однако, не отвечало настроениям и взглядам послевоенного периода. Дух времени изменился. Из всех сочинений Жане это было последнее, переведенное на английский язык.

Но Жане начинает развивать свою систему в новых направлениях. В 1921-1922 годах он читает курс лекций, посвященный эволюции морального и религиозного поведения. Один из слушателей курса, американский пастор У.М. Хортон из Нью-Йорка опубликовал этот курс в сокращенном виде в Американском Психологическом Журнале.³⁸ Жане, который на протяжении двадцати пяти лет не переставал поражаться необычайности случая с его пациенткой Мадлен, сделал его отправной точкой большого психологического исследования, изложенного в его книге De I'Angoisse a Vextase (От гнева к экстазу). Научное сотрудничество между Францией и другими странами постепенно налаживалось, и в мае 1920 года Жане прочитал три лекции в Лондонском Университете, а в мае 1921 года он был приглашен на церемонии, посвященные празднованию столетия со дня основания больницы в Блумингдейле около Нью-Йорка, где 26 мая он также прочел лекцию. В мае 1922 года Жане присутствовал на церемониях, посвященных столетию независимости Бразилии, в качестве делегата от Французского института и Коллеж де Франс. Он принимал также участие в Международном конгрессе психологов в Оксфорде (27 июля - 2 августа 1923 года). В 1925 году Жане был направлен французским правительством по обмену в Мексику и был необычайно тепло принят в университете города Мехико, где он прочитал по-французски пятнадцать лекций.³⁹ Кроме того, он прочитал две лекции в Пуэбло и одну в Гвадалахаре. По пути во Францию он снова посетил Соединенные Штаты, остановившись в Принстоне в штате Нью-Джерси, а также в Филадельфии и в Нью-Йорке, где он был принят в Колумбийском Университете.

Начиная с 1925 года Жане продолжает развивать свою новую систему психологии поведения. В период с 1925 по 1930 год в Коллеж де Франс были опубликованы курсы его лекций, которые не были отредактированы самим автором. В дальнейшем он начинает записывать свои курсы лекций и позднее использовать их при подготовке своих последних книг. Но, несмотря на огромные усилия, вложенные Жане в его новую систему, и на оригинальность его новых теорий, по-видимому, лишь немногие во Франции могли следовать за Жане по этому новому пути. Очевидно, его имя слишком долго идентифицировалось с понятием психического автоматизма и психастении. Его слава за границей, однако, все еще была достаточно велика. В сентябре 1932 года Жане получил приглашение прочитать курс лекций в Буэнос-Айресе. Он совершил путешествие по всей стране, добравшись даже до водопада Игуассу.⁴⁰ В 1933 году он прочитал двадцать лекций в Рио-де-Жанейро, а в апреле 1937 года посетил Вену, где встретился с Вагнером-Яуреггом. Фрейд отказался увидеться с ним.⁴¹

В феврале 1935 года Жане оставляет преподавательскую работу в Коллеж де Франс, но продолжает заниматься частной практикой. Теперь его интересы обращены к новым областям психологии (таким как графология) и к новым типам пациентов. Он занимается больными паранойей в больнице Анри-Руссель и стремится модифицировать и закончить свою теорию мании преследования.⁴² Посещает Жане и тюрьму Пти-Рокетт,⁴³где он осматривает женщин-заключенных. К сожалению, однако, Жане не оставил описаний своих исследований, связанных с криминологией. В период между 1935 и 1937 годами Жане опубликовал три своих последних книги, а в 1938 году кратко изложил свою психологическую систему в виде очерка, написанного им специально в качестве официальной статьи для Французской Энциклопедии.⁴⁴ В сентябре 1936 года Жане был приглашен в США для участия в торжествах, посвященных трехсотлетию Гарвардского университета, где он также прочел лекцию. В 1939 году Жане отметил свое восьмидесятилетие. Поздравительный альбом в честь этого события, содержащий написанные родственниками поздравления, был составлен зятем Жане, Эдуардом Пишоном. Брат Жане, Жюль, написал воспоминания о работе с Леони и об опытах, проводимых ими в Гавре.⁴⁵ 22 июня 1939 года в Сорбонне отмечалось столетие со дня рождения Теодюля Рибо, и администрация университета решила совместить эти торжества с празднованиями, посвященными восьмидесятилетию ученика Рибо, Жане. Жане представил свою диссертацию «Психический автоматизм» ровно за пятьдесят лет и один день до этого. В честь Жане было произнесено множество речей, среди прочих его поздравили Пиаже, Минковский и другие, после чего сам Жане сказал речь, посвященную памяти Рибо.⁴⁶

Тот год еще не закончился, когда началась II мировая война. В начале оккупации Жане и его супруга уехали из Парижа и жили в течение некоторого времени на юге Франции в Лединьяне у своих друзей, профессора Жоржа Люма и его жены, но вскоре решили вернуться в Париж. Помимо страданий, испытываемых всей нацией в это время, Жане пришлось пережить и личные утраты - он потерял в этот период многих близких родственников и друзей. Уже в январе 1940 года скончался его зять, Эдуард Пишон. Сестра Жане, Маргарита, и его брат Жюль умерли в 1942 году, а в октябре 1943 года, незадолго до пятидесятилетней годовщины их свадьбы, скончалась мадам Жане. В январе 1944 года умер их сын Мишель, в 1945 году - жена брата Жане, и за ними последовали многие дорогие ему друзья.

После смерти жены Жане продолжал жить в своей большой квартире на Рю де Варенн с дочерью Фанни. В 1942 году доктор Жан Деле, который когда-то был одним из студентов Жане, был назначен профессором психиатрии и директором психиатрической клиники Св. Анны при университете в Париже. Он пригласил Жане, посещать клинику каждую неделю и осматривать нескольких пациентов.⁴⁷ У Жане вновь пробудился интерес к психиатрии, и на протяжении всего учебного года (1942-1943 годы) в возрасте восьмидесяти трех лет он регулярно посещал лекции профессора Деле, вызывая восхищенные взгляды студентов, слушавших этот курс. Они поражались тому, с каким страстным интересом этот великий старик относился к занятиям. По просьбе администрации Жане сам прочитал студентам несколько лекций. Будучи необычайно наблюдательным, Жане не мог не заметить достижений новой психиатрии, столь сильно отличающейся от той, которую он изучал в Сальпетриере. Он был счастлив, что некоторые его собственные идеи получили в это время новое воплощение. Разработанный к тому времени наркоанализ явился реализацией его предсказания о том, что проявится новый метод лечения алкоголизма с помощью погружения пациента в гипнотическое состояние введением химических препаратов, и Жане отмечал сходство между нарко-гипнотическим лечением психических травм и экспериментами, которые он сам проводил когда-то со своими первыми пациентами в Гавре.⁴⁸ Жане проявлял большой интерес к электрошоковой терапии, наблюдая, как больной, почти год безуспешно подвергаемый психоанализу, излечился от депрессии в результате третьей попытки применения электрошока.⁴⁹

В августе 1946 года Жане был приглашен в Цюрих, где его принимал в психиатрической больнице Бургхольцли профессор Манфред Блейлер, сын Юджина Блейлера, с которым Жане был хорошо знаком. Жане выступил в этой психиатрической больнице, а также в Швейцарском Обществе прикладной психологии.

В 1947 году Жане продолжал работать над книгой по психологии веры, но эта работа осталась незаконченной. Он скончался в ночь с 23 на 24 февраля 1947 года в возрасте восьмидесяти семи лет. Погребальная служба была проведена в церкви Св. Клотильды в Париже, а похоронен был Жане на кладбище в Бург-ла-Рейн рядом с матерью, отцом, женой, братом и женой брата. На его надгробии высечена простая надпись: Пьер Жане 1859-1947.

Личность Пьера Жане

С точностью оценить личность Пьера Жане довольно сложно. Он всегда проводил четкую границу между своей деятельностью и частной жизнью и всячески старался избежать внимания со стороны публики, постоянно отказываясь давать интервью журналистам⁵⁰ и редко раскрываясь даже во время бесед с близкими друзьями. Пьер Жане был невысокого роста, в молодости имел худощавое телосложение, но с годами приобрел более плотную фигуру, у него были каштановые волосы, карие глаза, густые темные брови и всегда хорошо ухоженная борода. Многие вспоминают о нем как об активном и живом человеке, подвижном, остроумном и блестящем собеседнике. Другие описывают его как очень сдержанного человека, выслушивающего собеседника с сосредоточенным вниманием, склонного впадать в глубокие раздумья и имеющего склонность к депрессии. По-видимому, эти две грани его личности являлись отражением живой и активной индивидуальности матери Жане, с одной стороны, и «психастенического» отца, с другой. Обе эти грани можно проследить и на фотографиях, сохранившихся от Пьера Жане.

На парадных фотографиях, для которых он специально позировал, Жане запечатлен с выражением спокойного внимания, но на снимках, сделанных неожиданно, мы видим его ведущим с собеседником оживленный разговор. У него был четкий и разборчивый почерк. Как и большинство ученых того времени, Жане вел активную переписку со своими коллегами. Он никогда не диктовал писем секретарю, всегда писал их сам, а затем перепечатывал свои рукописи.

Жане довелось дважды писать автобиографические заметки. Первый раз он сделал это для «Истории психологии в автобиографиях» Карла Мерчисона.⁵¹ В своей второй, более подробной биографии, написанной за год до смерти, он объясняет свое желание стать психологом как определенный компромисс между достаточно ярко выраженной склонностью к занятиям естествознанием и испытываемыми им в детстве и юности сильными религиозными чувствами.⁵² Он всегда стремился не поддаваться мистическим настроениям и, подобно Лейбницу, мечтал о возможности примирения науки с религией в форме усовершенствованной философии, которая одинаково удовлетворяла бы и разум, и веру. «Мне не удалось совершить это чудо, - писал он, - но я остаюсь философом». Направив свои знания и усилия в сторону психологии, Жане создал чрезвычайно обширную и развитую систему, в которой почти каждый возможный аспект этой науки занимает свое место. Существует удивительная связь между его первыми философскими сочинениями и поздними работами, которые ему помешала завершить смерть. Разумеется, в его взглядах происходили изменения, но они являлись скорее развитием его прежних теорий, нежели перечеркиванием их. Ту же последовательность мы видим и в том, как складывалась жизнь Жане. Известно, что в детстве он был застенчив и нелюдим, но в семнадцатилетнем возрасте он пережил период депрессии и религиозного кризиса, после чего стал блестяще учиться и приобрел трудолюбие, свойственное ему до конца жизни. К сожалению, сохранились лишь немногие источники, позволяющие судить о семилетнем периоде, который он провел в Гавре, но его публикации того времени показывают, что он был не только ученым-теоретиком, но и блестящим клиницистом. Эти великолепные качества, вероятно, получили свое развитие в Париже после того, как он расширил свой клинический опыт, работая в Сальпетриере. Макс Дессуар, посетивший Жане в 1894 году в Париже, так пишет о нем: «Он был признанным ученым и популярным специалистом в области заболеваний нервной системы... Это был живой, темноволосый человек, говорящий по-французски в истинно парижской манере и любивший рассказывать о том, с чем ему приходится сталкиваться в работе».⁵³ Дессуар добавляет, что Жане производит успешные эксперименты в области телепатии и внушения на расстоянии, но скептически относится к подобным вещам. «Его критика была столь острой, будто она содержала кислоту, способную растворить платину фактов. Но при этом он всегда оставался безукоризненно любезным». Хочется предложить одну гипотезу, связанную с личностью Жане. В 1893 году Марсель Прево опубликовал роман «Осень женщины», в котором описал несколько пациентов Сальпетриера, а также некоего доктора Домье, проводившего необычайно успешное психотерапевтическое лечение своих больных; методы последнего весьма напоминают методы, которыми пользовался Жане.⁵⁴ Это позволяет предположить, что описывая манеры и речь доктора Домье, автор создал литературный портрет самого Жане.

В тот период своей жизни, когда Жане жил и работал в Париже, он выступал не только в роли обремененного многочисленными обязанностями врача и плодотворно работающего ученого, но и человека, который вел активную светскую жизнь, давал у себя в доме прекрасные приемы. У него были близкие друзья среди коллег, как во Франции, так и за границей, к числу последних относились Мортон Принс и Джеймс Болдуин. Согласно многочисленным свидетельствам, Жане был утонченно любезным человеком, имеющим, однако, некоторую склонность к парадоксам, так что люди, которые знали его не очень близко, часто не были уверены в том, говорит ли он серьезно или шутит. Иногда у окружающих создавалось впечатление, что его больше привлекает игра словами, нежели стремление к серьезному обмену мыслями с собеседником.

С годами психастенические черты, которые всегда были у Жане, стали более заметны. Враждебное отношение со стороны его коллег в Сальпетриере и относительная изоляция, являвшаяся следствием этой враждебности, оказывали на него гораздо большее действие, чем ему хотелось показать окружающим. Тяжелая работа, вероятно, требовала от него крайнего напряжения всех сил. Жане все чаще и чаще испытывает приступы депрессии, становится все более непрактичным и рассеянным. По свидетельству близких, его суждения о людях, с которыми он сталкивался в повседневной жизни, часто оказывались недостаточно глубокими, исключая те случаи, когда речь шла о его пациентах. Эти черты особенно усугубились в последние годы его жизни, проходившие на фоне мрачных исторических событий и личных утрат. У окружающих складывалось мнение, что Жане упрямо цепляется за старые привычки и старые понятия. Однако если он принимал какие-то новые идеи, свойственная ему всегда острота ума проявлялась при этой с новой силой. Мадам Пишон-Жане вспоминает, что как только ему пришла в голову мысль о том, что он должен отказаться от чтения исключительно своих любимых старых авторов, таких как Виктор Гюго, он с таким энтузиазмом стал относиться к Марселю Прусту и Полю Валери, что часто цитировал первого и выучил наизусть известное стихотворение второго «Le cimetiere marin» (Кладбище моряков). Жане был человеком постоянных привычек, бережным и аккуратным и являлся страстным коллекционером. Главная его коллекция состояла из историй болезней его пациентов, написанных его собственной рукой. К концу его жизни в коллекции числилось свыше пяти тысяч единиц, и она занимала целую комнату в его квартире. В другой комнате располагалась обширная библиотека, содержавшая уникальное собрание работ старых магнетизеров и гипнотизеров, а также большое количество книг, подаренных ему авторами. Он вел тщательно составленный каталог всех своих книг на карточках. Третью коллекцию составлял достаточно обширный гербарий, содержащий растения, которые он собирал и классифицировал всю жизнь.

Пьер Жане принадлежал к тому поколению ученых, которые считают своим долгом большую часть своего времени и сил уделять официальным академическим занятиям, а также работе в признанных научных обществах и журналах. Он был активным членом Неврологического Общества, Медико-Психологического Общества и особенно Психологического Общества и выполнял различные обязанности в Академии Моральных и Политических наук. Согласно свидетельству всех знавших его людей, Жане был очень пунктуален в отношениях с коллегами. Он не столь часто выступал в Психологическом Обществе, но регулярно посещал все заседания и иногда делал во время выступлений заметки. Если же он действительно принимал участие в обсуждении сообщений, то обычно как бы «переводил» их содержание на язык своих собственных теорий.

Мы не обладаем информацией, позволяющей судить о преподавании Жане философии в лицеях, но можно с уверенностью предположить, что он делал это на том же уровне, на каком позднее преподавал в Коллеж де Франс и других заведениях. По всеобщему мнению, Жане был великолепным лектором. На какую бы тему он ни читал лекцию, аудитория с самого начала слушала его, затаив дыхание. Пастор Уолтер Хортон из Нью-Йорка, посещавший лекции Жане зимой 1921-1922 года, так пишет о его слушателях:

Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 462; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 34 35 36 37 383940 41 42 43 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!