Сексуальная психология и патология, 1880-1900

⇐ ПредыдущаяСтр 35 из 50Следующая ⇒

Характерным явлением восьмидесятых и девяностых годов стал быстрый прогресс исследований в сфере сексуальной психологии и психопатологии. И хотя этот период не столь отдален от нас, выстроить его точную картину достаточно сложно. Общий стереотип рисует его как время сексуального невежества и подавления всяких проявлений сексуальности, эпоху лицемерия, которое накладывало «табу» на обсуждение подобных вопросов. Однако более тщательное исследование показывает, что в 80-х годах XIX века «дух лицемерия викторианской эпохи» почти повсеместно отходит, сохраняясь лишь в некоторых буржуазных кругах, отличающихся показной возвышенностью взглядов и манер. Устоявшийся стереотип представлений об этом периоде, вероятно, проистекает из нашего непонимания того, что социальный порядок в нем не позволял говорить о сексуальных проблемах столь открыто, как это происходит в наши дни, и что некоторые их аспекты, такие как гомосексуализм, тогда игнорировались и замалчивались. Запрет, налагавшийся на обсуждение вопросов, связанных с сексуальной сферой - якобы одна из основных черт того времени - часто представлял собой простое следствие всего лишь двух обстоятельств: недостаточного распространения в то время противозачаточных средств и страха перед заражением венерическими заболеваниями. При заражении гонореей, например, требовалось несколько месяцев болезненного лечения, а от сифилиса больной, как правило, не мог избавиться в течение всей жизни, очень часто при этом болезнь угрожала полным параличом. Сифилис стал причиной бесчисленных трагедий, нашедших отражение в таких литературных произведениях описываемого периода, как «Привидения» Ибсена, «Жертвы сифилиса» Бри и поэмах Антона Вильдганга. Однако даже литература не могла полностью передать весь ужас той трагедии, которая в действительности происходила в судьбах конкретных людей. Молодой Ницше в феврале 1865 года, в двадцатилетнем возрасте, всего лишь на одну ночь остановился в Кельне. Неопытный, он попал в публичный дом, заразился сифилисом, от которого уже никогда полностью не излечился. Болезнь развивалась в скрытой форме и привела к полному параличу и страшной катастрофе, постигшей Ницше в 1889 году.¹¹⁵ Венерические заболевания были тем более опасны из-за значительного распространения проституции в этот период, а также из-за того, что проститутки были почти поголовно заражены и, следовательно, являлись источником инфекции. Мы вряд ли можем себе представить, какой ужас вызывала перспектива заразиться сифилисом. Страх усиливался тем, что эта болезнь - как оказалось - может передаваться следующему поколению в форме «врожденного сифилиса». Последний, в свою очередь, стал еще одним кошмаром той эпохи, при этом многие врачи имели тенденцию относить к «врожденному сифилису» все болезни, причину которых они не могли установить. Таким образом, Фрейд, считавший врожденный сифилис одной из причин невроза, лишь публично выразил позднее мнение, уже широко бытовавшее в медицинских кругах того времени.

Другой основной чертой данного периода была борьба за признание прав женщин. Начало истории движения феминисток восходит к Мэри Уолстонкрафт и некоторым французским женщинам-революционеркам конца восемнадцатого столетия, однако развитие феминизма шло довольно медленными темпами. Тем не менее, в период с 1880 по 1900 год борьба за права женщин разгорелась с новой силой, несмотря даже на то, что большинство современников считало ее идеалистической и безнадежной. Как бы там ни было, она привела к проведению огромного числа дискуссий, посвященных проблеме естественного равенства или неравенства полов, а также появлению женской психологии. По поводу предоставления женщинам равных прав с мужчинами существовало несколько точек зрения.

Превалирующим в те годы было мнение, согласно которому мужчина по своей сути изначально превосходил женщину не только в отношении физической силы, но и по качествам характера, силе воли, а также интеллектуальным и творческим способностям. В 1901 году немецкий психиатр Мебиус опубликовал научный труд под названием «О физиологической имбецильности женщины». Согласно мнению Мебиуса, женщина - как физически, так и умственно - представляет собой нечто среднее между ребенком и мужчиной.¹¹⁶ Ее характеру больше, чем характеру мужчины, присущи животные черты, а также полное отсутствие критического подхода и самоконтроля, однако все вышеперечисленные черты можно считать положительными, так как, по словам Мебиуса, «не будь женщины столь слабыми в физическом и умственном отношении, они представляли бы огромную опасность». Данную точку зрения разделяло огромное число мужчин и даже многие из женщин. Еще в начале двадцатого столетия неполноценность женщины принималась за само собой разумеющееся, и единственным вопросом, обсуждавшимся в связи с этой проблемой, было выяснение причин этой неполноценности. Противоположная тема, то есть мнение о естественном превосходстве женщины, поддерживалась немногочисленными страстными феминистками, и никто не мог даже и представить, что в последующие годы появятся мужчины, которые будут отстаивать эту точку зрения.¹¹⁷

Тезис о естественном равенстве полов поддерживался большинством феминисток, которые, отвечая на доводы о превосходстве мужчины в области творческих способностей, в качестве контраргумента приводили утверждение о том, что интеллектуальная неполноценность женщины является следствием тирании сильного пола на протяжении многих столетий. В таких обсуждениях многие использовали сочинения Бахофена, особенно часто к этому прибегал социалист Бебель, добивавшийся признания равных прав и обязанностей для мужчин и женщин, а также равных возможностей для них при получении образования.

Третий тезис в большей степени относился к проблеме качественных различий между мужчиной и женщиной, нежели к вопросу о превосходстве и неполноценности. Его главное положение заключалось в том, что мужская и женская половины человечества дополняют друг друга. Это положение часто объединяли с теорией об изначальной бисексуальности человека. Невозможно не увидеть здесь древний романтический миф об Андрогине, воскрешенный из забвения и принявший обличие психологической теории. Мишле уже ранее высказывал предположение, что «мужчина и женщина - два неполноценных родственных существа, так как они являются всего лишь половинками одного целого».¹¹⁸ В описываемый период эта теория вновь завладела сознанием людей, находя выражение в самых разных формах.

Достойно внимания то обстоятельство, что из трех великих пионеров психоанализа - Фрейд. Адлер и Юнг - каждый воспринял одну из этих теорий. Фрейд, по-видимому, принимал утверждение о естественной неполноценности женщин за само собой разумеющееся, так как в одной из ранних работ он отметил, что причина этой неполноценности лежит в более интенсивном подавлении женщинами своей сексуальности. Позднее он высказал мнение о естественном мазохизме, присущем женщине. Адлер, в свою очередь, непоколебимо отстаивал теорию естественного равенства полов. Что касается Юнга, то, без сомнения, его теория о мужской аниме и женском анимусе позволяет отнести его к приверженцам третьей точки зрения.

В течение двух последних десятилетий XIX века в процессе таких дискуссий появилось множество идей, позднее использованных при создании своих теорий создателями динамической психиатрии нового поколения. Одной из самых знаменитых была идея о том, что мужчина, вместо того чтобы воспринимать женщину такой, как она есть на самом деле, проецирует на нее свои представления, которые можно разделить на три категории: (1) воображаемый идеал, (2) представления, взятые из собственного прошлого, (3) то, что можно классифицировать как архетипические представления. Э.Т.А. Гофман, Ахим фон Арним и другие романтики, ведя повествование от лица влюбленного, сумели отразить иллюзорность образа возлюбленной и показать, к сколь разрушительным последствиям приводят подобные заблуждения. Позднее конфликт образа и реальной женщины лег в основу романа Шпиттелера «Имаго», произведения, которое привело в восхищение Фрейда и Юнга, а его название пополнило психоаналитический словарь и стало широкораспространенным термином в психоаналитической среде.¹¹⁹ Другой распространенной темой была тема первой любви и то неиссякающее влияние, которое она оказывает на личность, независимо от того, забыта эта первая любовь или нет. Новалис в романе «Ученики в Саисе» уже поведал историю молодого человека, странствующего по свету в поисках героини своего видения и, в конечном счете, оказывающегося в храме Изиды, где перед ним наконец предстает предмет его вожделений, в котором юноша узнает свою подругу детства.¹²⁰ Тема этого произведения предвосхитила выход в свет романа Вильгельма Йенсена «Градива», настолько впечатлившего Фрейда, что он удостоил его своим комментарием.¹²¹ По мнению других исследователей, например Ницше, ведущую роль в сознании мужчины играет образ матери. Карл Нейссер выдвинул предположение, что когда мужчина испытывает любовь к женщине, она начинает напоминать ему его предков слабого пола, тех женщин, которые были объектом любви его праотцов.¹²² То, что Нейссер изложил на ста страницах своего философского труда, Верлен сумел выразить с помощью всего лишь одного великолепного сонета «Моя знакомая мечта». И идея, содержащаяся в ней, весьма близка понятию анимы у Юнга. Третья излюбленная тема была связана с тем, что мужчина проецирует на женщину один из готовых образов, заложенных в нем самом: образ чисто сексуального объекта, роковой женщины, музы, а также образ непорочной девы-матери - то, что Юнг позже назвал архетипами. Некоторые из архетипов стали в то время темой множества дискуссий.

Одной из таких архетипических фигур (или Frauenphantome - призраков женщин, как их называли в странах, где говорят по-немецки) был образ женщины как сексуального объекта, который можно было встретить в работах многих философов - от Лютера до Шопенгауэра. Данный образ был воскрешен в произведениях Лоры Мархольм: цель женщины - удовлетворять желания мужчины, и это - единственное, для чего она существует.¹²³ Эту идею развил и довел до абсурда Вейнингер в своей знаменитой работе «Пол и характер».¹²⁴ Он утверждал, что женщина не обладает ни интеллектом, ни характером и не имеет никакого отношения ни к миру идей, ни к Богу. Она - индивид, но не личность; смысл ее существования - секс. Женщина - это прирожденная проститутка, которая, становясь старше, подбивает молодых женщин вступить на ту же стезю. Книга Вейнингера пользовалась колоссальным успехом и вызвала восхищенные отклики нескольких известных писателей того времени. Другим «признаком», или архетипом, был образ музы, или, как ее называли во Франции, femme inspiratrice («женщина-вдохновительница»), которая часто играла огромную роль в жизни и творчестве писателей и мыслителей.¹²⁵ Биографию любого писателя можно смело поделить на периоды, соответствующие его отношениям с женщинами, успешно игравшими в его жизни роль femme inspiratrice. В свою очередь, существовало несколько категорий женщин-вдохновительниц, начиная от тех, кого во Франции называли aventuriere, стремившихся завести любовные отношения с известными людьми, и заканчивая идеалистками, ищущими платонической дружбы с мыслителями, для которых они становились последовательницами, соратницами по духу, или же покровительницами. Одна из самых известных femme-inspiratrice, Мальвида фон Мейзенбург, происходившая из семьи немецких аристократов, бежала в Англию, так как придерживалась демократических взглядов. Она жила во Франции и Италии и сыграла огромную роль в судьбах Александра Герцена и Рихарда Вагнера.¹²⁶ Ее мемуары представляют собой галерею портретов знаменитых мужчин - патриотов и революционеров, композиторов, писателей и драматургов, а также философов и ученых.¹²⁷ Именно она познакомила Ницше с другой, более молодой femme-inspiratrice, Лу Андреас-Саломе. Последней суждено было сыграть важную роль в судьбах многих известных людей того времени, от Ницше до Рильке, и закончить свою собственную карьеру в качестве профессионального психоаналитика.

Образ «роковой женщины» был также очень популярным «призраком». Это - образ женщины, которая разрушает гений мужчины или даже приводит его к гибели. Роковая женщина опасна также тем, что иногда появляется в обличье музы, как это делает Ребекка в драме Ибсена «Росмерсхольм». Близко к ней, однако более двусмысленный, стоит образ женщины, который Юнг определял как фигуру анимы. В качестве примера он приводил Айешу из романа Райдера Хаггарда «Она». Это тип женщин, производящих завораживающее впечатление на мужчину и способных с легкостью погубить его, однако, их чары можно побороть, как это произошло, скажем, в случае с Одиссеем и волшебницей Цирцеей.

Другая архетипичная фигура - образ Непорочной Матери. Риа Классен определила ее как тип женщины, которая помогает мужчине «сублимировать и одухотворять свои низменные инстинкты».¹²⁸ В духовной жизни католических монахов эту роль играл образ Мадонны, а для Данте огромное значение имела фигура Беатриче.

Исследования в этой области любопытным образом отразились в романе Вилье де Лиль-Адана «Будущее Евы», в котором мы видим несколько женских архитепических образов.¹²⁹ Одной из героинь романа является женщина-вамп Эвелина, совращающая честного отца семейства, что приводит его к полному краху и самоубийству. Другая героиня романа де Лиль-Адана Алисия отличается красотой, но вместе с тем глупа и вульгарна. Еще одно действующее лицо - женщина-фантазия, плод воображения главного героя романа Томаса Эдисона. Она является точным физическим повторением Алисии, но ее внутренняя пустота, по замыслу Эдисона, должна быть заполнена духом умершей женщины Адали, которая станет его «женщиной-вдохновительницей». Характерным проявлением духа того времени в романе можно считать то обстоятельство, что, работая над этим научно-фантастическим произведением, типичным для литературы конца прошлого столетия, автор обратился также к темам раздвоения личности и спиритизма.

В то время, когда проводились эти психологические дискуссии по поводу равенства полов, биологи, проводившие опыты в своих лабораториях, старательно искали новые способы подхода к тем же проблемам. Значительный прогресс был достигнут около 1830 года, когда Бэр в Германии, а за ним и другие ученые открыли и прояснили для науки явление овуляции. Мишле во Франции особо подчеркивал значение этих открытий для понимания психологии женщины и популяризировал их в свойственной ему романтической манере.¹³⁰ Позднее, 1 июня 1889 года, в эпоху, когда физиологи еще только закладывали основы эндокринологии, в Биологическом обществе в Париже семидесятилетний исследователь Браун-Секар прочел доклад, посвященный воздействию на человеческий организм подкожных инъекций экстракта из половых желез морских свинок и собак.¹³¹ Он сообщил, что сделал курс из восьми инъекций одному пожилому человеку, результатом чего явилось необыкновенное физическое и психологическое омоложение пациента. Этим пациентом, как оказалось, был сам ученый, и те из присутствующих в зале, кто хорошо его знал, не могли не признать, что он выглядит на двадцать лет моложе своего возраста. Еще за несколько столетий до этого в результате опытов над кастратами стало известно, что мужские половые железы содержат вещество, производящее сильное воздействие на организм мужчины, а кроме того, значительно увеличивающее агрессивность человека вообще. Теперь наука получила доказательство «динамогенетического» воздействия половых желез, впоследствии подтвержденное открытием собственно мужского гормона. Браун-Секар отмечал параллели между этим физиологическим явлением и его воздействием на психологическое состояние человека. Вполне возможно, что именно это открытие подтолкнуло Фрейда к созданию теории либидо, которое он изначально рассматривал как явление психо-биологического характера, где в основе лежит неизвестное химическое вещество.

В области психологического подхода к изучению половой сферы наука того времени достигла не меньшего прогресса, однако здесь необходимо отметить две характерных особенности. Первая: в истории науки довольно часто складывались ситуации, когда какие-то факты считались общепризнанными сведениями внутри одной дисциплины и совершенно игнорировались в других. Некоторые сведения, например, хорошо известные гинекологам, могли быть совершенно неизвестны невропатологам, а достаточно знакомые врачам-преподавателям оказаться совершенно неизвестными практикующим медикам. Вторая особенность состоит в том, что некоторые ошибки в науке, сделанные учеными, пускали корни и сохранялись в течение довольно долгого времени. Так, на протяжении восемнадцатого и девятнадцатого столетий поддерживалось устойчивое (ошибочное) мнение о вреде мастурбации, в частности, о том, что она может стать причиной тяжелого заболевания продолговатого мозга и другим болезням костного мозга, а также гебефрении. В конце XIX века наука стала подвергать сомнению подобные утверждения, однако они по-прежнему господствовали в научно-популярной литературе и, отчасти, в литературе непосредственно научной. Существовало распространенное мнение, что мастурбация является одной из причин неврастении; эту идею мы можем обнаружить даже в ранних произведениях Фрейда.

В то время как большинство врачей считали детскую сексуальность редко встречающейся патологией, многие священники и педагоги уже в течение многих лет воспринимали ее как само собой разумеющееся. Отец Дебрен, теолог-моралист, который был также врачом, утверждал в своих сочинениях, что мастурбация и сексуальные игры детей представляют собой весьма частые явления, а также упоминал о фактах совращения совсем еще маленьких детей ухаживающими за ними няньками и слугами.¹³² Епископ Дюпанлу, выдающийся педагог из Орлеана, неоднократно подчеркивал в своих трудах, что сексуальные игры детей возникают довольно часто, и утверждал, что большинство из детей приобретает эти «вредные привычки» в возрасте от одного до двух лет.¹³³ Схожие идеи были блестяще отражены Мишле в некоторых его работах, написанных в научно-популярном стиле. В сочинении «Наши сыновья» он предупреждал родителей об опасности того, что в наши дни назвали бы детской сексуальностью и эдиповым комплексом.¹³⁴ Он с одобрением ссылается на древнееврейские письмена, где говорится о том, что отцу следует соблюдать некоторую дистанцию между собой и дочерью, а также на сочинения католических теологов-моралистов, призывающих матерей вести себя так же осторожно по отношению к своим сыновьям. Мишле отмечает, что наука того времени подтвердила мудрость таких указаний и что мальчик является мужчиной уже с самого момента рождения: «Если ему и не хватает присущей мужчине силы, он, тем не менее, подвержен действию инстинктов, равно как и способен грезить, и впадать в состояние неопределенной чувственности». Маленькие дети даже в грудном возрасте, уже способны испытывать сексуальные ощущения, поэтому мать должна быть чрезвычайно осторожной в этом отношении. Ребенок почти всегда испытывает ревность по отношению к своим братьям или сестрам, а также к отцу. Мишле с необычайной проницательностью пишет о том, что дети могут притворяться, дабы иметь лучшую возможность внимательно наблюдать за разговорами или интимным общением своих родителей. Если у матери входит в привычку брать ребенка с собой в постель, между ними начинает появляться «магнетическая» связь, которая может в будущем обернуться гибельными последствиями для ребенка. Он также предупреждает о случаях инцеста между родными сестрами или братьями в маленьком возрасте и утверждает, что знает пять или шесть весьма известных и уважаемых семей, где подобные отношения привели к плачевным последствиям, Как и многие его современники, Мишле говорит об опасности совращения маленьких детей слугами и о тех случаях, когда мать с большим вниманием и заботой относится к одному из своих детей. Его работы пользовались большой популярностью, и на примере Мишле и его современников можно отметить, что «ангельская чистота маленького ребенка» уже не была всеобщим убеждением.¹³⁵

Медицинские и психологические исследования половых извращений также сделали значительный шаг вперед, однако их результаты отнюдь не были для мира откровением.¹³⁶ На протяжении веков их изучали теологи-моралисты, например, в XVII веке Санчез написал на эту тему грандиозный труд под названием De Sancto Matrimonii Sacramento, сокращенные версии которого были хорошо известны многим приходским священникам.¹³⁷ В восемнадцатом столетии еще большей популярностью пользовалась работа Альфонсо де Лигуори.¹³⁸ Исходя из теологической точки зрения на грех, Лигуори проводит четкое различие между действиями, совершаемыми согласно природе человека, такими как изнасилование, измена или инцест, и действиями ей противоположными, к которым он причисляет гомосексуализм и зоофилию. Лигуори проводит также различие между «совершенными» и «несовершенными» действиями (последние включают в себя довольно широкий диапазон: от грязных мыслей и непотребных слов до физического контакта без завершения действия). Эту классификацию усовершенствовал отец Дебрен, который, будучи также врачом, работал над изучением психологического аспекта проблемы, и его можно называть пионером в области исследования сексуальной патологии.

Реми де Гурмон утверждал, что сексуальные извращения возникают, в основном, по двум причинам: чтению трудов католических теологов-моралистов и сочинений авторов порнографической литературы. Однако настали времена, когда писатели стали освещать сексуальную сферу, отнюдь не прибегая к порнографическим способам выражения. Жан-Жак Руссо (1712-1778) в своей «Исповеди» стремился самым откровенным образом отразить наиболее интимные стороны своей жизни, свой сексуальный опыт, включая мастурбацию, сдерживание сексуальных стремлений и моральный мазохизм. Одним поколением позже Ретиф де ля Бретонн (1734-1806) в серии своих романов, особенно в «Месье Николя», описал свой опыт в области фетишизма. Маркиз де Сад (1740-1814), принадлежавший к французской аристократической семье, был разнузданным психопатом, но вместе с тем и необычайно умным человеком. За неоднократное совершение развратных действий он провел четырнадцать лет жизни в тюрьме и тринадцать - в различных психиатрических больницах.¹³⁹ Он использовал свой вынужденный отдых для написания романов, которые на протяжении многих лет считались скучными. В последние годы возникло мнение, что де Сад был непризнанным гением и великим инициатором изучения сексуальной патологии. Однако не следует забывать, что он провел свое детство и юность в доме своего дяди, образованного и состоятельного епископа де Сада. Если юный маркиз читал трактаты теологов-моралистов из библиотеки дяди, он мог почерпнуть оттуда большую часть якобы своих собственных представлений в этой области. Среди более поздних писателей, Леопольд Захер-Мазох (1836-1895) описал собственные патологические сексуальные стремления в нескольких произведениях, особенно в романе «Венера в мехах».¹⁴⁰ Герой этого романа имеет навязчивое стремление подвергаться унижениям со стороны любимой им женщины и испытывать болезненную привязанность к ее мехам.

В то же время русский врач Каан (Kaan) опубликовал в 1844 году трактат на латыни под названием «Psychopathia Sexualis», в котором кратко описал различные варианты проявления nisus sexualis (полового инстинкта).¹⁴¹ Немецкий психиатр Якоб Христоф Зантлус сформулировал систему психологии и психопатологии, основанную на теории инстинктов.¹⁴²Основное стремление к бытию в человеке (Seinstrieb) Зантлус разделял на животную и духовную стороны, отсюда - два основных стремления: сексуальное и духовное. Эти стремления могут развиваться, но между ними возникает взаимодействие, приводящее к множеству извращений, часть которых Зантлус описал в своей работе. Кроме того, он особо подчеркивал связь между религиозными заблуждениями и сексуальными стремлениями. Во Франции Пьер Моро (де Тур) создал классический труд, посвященный сексуальным извращениям.¹⁴³ В 1870 году, используя термин «извращенное сексуальное влечение», Вестфаль положил начало исследованиям в области мужского гомосексуализма.¹⁴⁴

Однако честь называться основателем современной научной сексопатологии принадлежит австрийскому врачу Крафту-Эбингу (1840-1902), к тому времени получившему известность выдающегося специалиста по судебной психиатрии. В 1886 году он опубликовал свой труд «Половая психопатия» (Psychopathia Sexualis), в основу которого легло большое количество описаний историй болезни личностей с отклонениями в сексуальном поведении. Книга имела огромный успех, и она много раз переиздавалась, так как автор постоянно вносил изменения в ее содержание, равно как и в классификацию половых извращений. Именно он ввел термины «садизм» и «мазохизм», первый в честь маркиза де Сада, обозначающий отклонение, при котором удовольствие при половом акте достигается с помощью жестоких действий по отношению к партнеру, а второй - в честь Захер-Мазоха для обозначения отклонения, ассоциируемого с мысленным или действительно имеющим место унижением и грубым отношением со стороны женщины.¹⁴⁵ Вопреки распространенному утверждению, Крафт-Эбинг не включал сюда стремление к физической боли, наоборот, он утверждал, что мазохисты испытывают отвращение к самоистязанию. Он считал, что последнее относится к совершенно другим состояниям и вовсе не обязательно связано с сексопатологией. Первая классификация сексуальных патологий включала в себя четыре класса отклонений: (1) Отсутствие сексуального влечения. (2) Патологическое повышение сексуального влечения. (3) Отклонения, связанные с появлением сексуального влечения (либо слишком рано, либо слишком поздно). (4) Извращения: садизм, некрофилия, а также «влечение к представителям собственного пола».¹⁴⁶ В последующих изданиях своей работы «Половая психопатия» Крафт-Эбинг несколько раз изменял свою классификацию и, в конечном счете, пришел к мнению, что существуют две основные группы отклонений: в основу деления в первой группе положена цель (садизм, мазохизм, фетишизм и эксгибиционизм), а во второй - объект влечения (гомосексуализм, педофилия, зоофилия, геронтофилия и аутоэротизм). Исследования Крафта-Эбинга придали колоссальный импульс изучению сексопатологии, а после 1880 года по данному вопросу было издано огромное количество трудов, особенно в Германии. В 1889 году Магнус Хиршфельд основал первый журнал, посвященный исследованиям в этой области, Jahrbuch für sexuelle Zwischenstufen. Следует отметить, что именно он впервые стал проводить различие между гомосексуальностью и трансвестизмом. Необходимо упомянуть и исследования Ивана Блоха, Левенфельда, Маркузе, Молла, а также отметить работы немецких антропологов в области сравнительной психопатологии. Во Франции Лазег еще в 1877 году опубликовал первое психиатрическое исследование, посвященное эксгибиционизму.¹⁴⁷Альфред Бине в своей великолепной работе по фетишизму впервые употребил этот термин.¹⁴⁸ Ученик Шарко Шамбар в 1881 году впервые упоминает о существовании эрогенных зон, термина, который окончательно утвердился благодаря Крафту-Эбингу и позже нашел свое место в психоанализе.¹⁴⁹ В Англии Хэвлок Эллис получил известность в основном благодаря своей работе над составлением «Сочинений по сексуальной психологии».

Исследования Крафта-Эбинга и других ученых в этой области способствовали проявлению к ней большого интереса, охватившего вскоре широкую публику, которая, как уже упоминалось, не испытывала недостатка в романах на сексуальную тему. Вопреки устоявшемуся в наше время мнению о том, что рассматриваемая эпоха отличалась полным невежеством в области сексуальных отношений, на континенте не существовало никаких ограничений публикации, распространения и допуска к подобной литературе. В это же время появляется большое количество сочинений научно-популярного характера на тему сексуальных отношений. В Германии, например, бестселлером стала книга Бельше «Любовные отношения в природе», представляющая собой подробное описание процесса репродукции у животных во всем его многообразии.¹⁵⁰ Правда, подобный наплыв литературы на сексуальные темы породил, соответственно, возрастающую волну критики, однако следует отметить, что настоящую причину появления подобной критики в наши дни зачастую понимают неправильно. Мориц Бенедикт вспоминает, что когда вышла в свет работа Крафт-Эбинга «Половая психопатия», ему пришлось уговаривать совет Британской медико-психологической ассоциации не лишать автора его почетного звания члена ассоциации.¹⁵¹ Претензии, предъявленные к Крафт-Эбингу, состояли не в том, что он опубликовал эту книгу, а в том, что на ее продажу не были наложены ограничения. Бенедикт, однако, заметил, что «в наши дни ученицы высшей школы гораздо более осведомлены в вопросах сексуальных извращений, чем мы в начале нашей врачебной карьеры». Бенедикт добавляет, что итальянский профессор Мантегазза опубликовал книгу, посвященную сексуальным отношениям, которая также стала бестселлером и была переведена на несколько иностранных языков, при этом профессор оправдывал себя тем, что его жалование слишком незначительно, и ему приходится искать дополнительные источники дохода. Безусловно, границу, где заканчивалась популяризация научных идей и начиналась откровенная порнография, было всегда трудно определить. Другое обстоятельство, вызывавшее неприязнь Бенедикта и других ученых к новоявленным «сексологам», заключалось в том, что последние придали сексуальным извращениям некую «романтическую» окраску. Если в предыдущие годы к извращенцам относились как к преступникам, то теперь их изображали как мучеников, которым приходилось выносить немыслимые страдания. В этом отношении следует также отметить, что иногда было нелегко отличить сочинения профессиональных ученых от сочинений людей с сексуальными отклонениями, защищавшими свою точку зрения.

В те времена широко обсуждался вопрос о том, являются ли сексуальные отклонения врожденными или приобретенными заболеваниями. В этом случае также можно заметить расхождение взглядов ученых в зависимости от их поля деятельности. Для преподающих врачей проблема выглядела довольно просто: они считали гомосексуализм почти естественным следствием неких неблагоприятных обстоятельств, в которые попадали подростки или молодые мужчины. То же самое можно было отнести к отношениям в армии, на флоте и в тюрьмах. Крафт-Эбинг, однако, будучи судебным экспертом, который в своей работе сталкивался с самыми жестокими случаями сексуальных извращений и к тому же находился под влиянием теории дегенерации Мореля и Маньяна, был склонен рассматривать даже наиболее отталкивающие из сексуальных извращений как имеющие конституциональное происхождение. Эту точку зрения на первых порах разделяли многие психиатры, однако мнение о том, что сексуальные извращения являются следствием причин психологического характера, также находило своих сторонников. Во многих случаях возникновение сексуального извращения можно было проследить до определенного момента в детстве. Руссо задолго до этого писал о том, что порка, которую он получил от молодой женщины в возрасте восьми лет, положила начало его половому отклонению. Бине, не отрицавший роли изначальной предрасположенности, отмечал, что в жизни его пациентов-фетишистов были события, которые определили характер их сексуального извращения. В 1894 году Фере рассказал о двух женщинах, ставших в раннем детстве объектом сексуальных ласк домашних слуг, что, однако, не вызвало немедленного эффекта, но позднее в жизни под давлением стрессовых обстоятельств их извращение все-таки проявилось.¹⁵² Фере полагал, что схожая ситуация может возникнуть при сексуальном совращении маленьких детей. В 1901 году Молл отметил опасность телесных наказаний детей, предупреждая о том, что это может стать причиной сексуальной стимуляции у учителя, наблюдающих эти сцены учеников и, особенно, у самого провинившегося ребенка, так как на него это может произвести впечатление, которое сохранится в его сознании на всю жизнь.¹⁵³

Теодор Мейнерт учил, что причина возникновения сексуальных отклонений лежит в определенных ситуациях межличностного характера, возникающих в ранней юности.¹⁵⁴ Он утверждал, что его клинический опыт позволяет ему предположить, что гомосексуализм является приобретенным заболеванием. В качестве примера он приводит рассказ о человеке, испытывавшем сексуальное влечение к представителям своего пола, мать которого рано овдовела и стала приглашать к ним домой маленьких мальчиков, чтобы ему не было скучно. При этом она не могла скрыть эротических переживаний, испытываемых по отношению к ним. Следуя во всем ее примеру, он, таким образом, тоже стал чувствовать влечение к представителям своего собственного пола. Мейнерт также приводит историю одного некрофила, чье сексуальное отклонение возникло в то время, когда он работал в морге. Именно тогда он впервые почувствовал сексуальное влечение при виде обнаженных трупов женщин.

Получила распространение идея о том, что сексуальные нарушения могут быть обусловлены психологическими факторами, начало которых можно обнаружить в детстве больного. Даллемань говорил о периодическом появлении вспышек сексуального возбуждения у детей в возрасте пяти-шести лет, порождающих ассоциации, которые впоследствии формируют бессознательную основу наших ощущений и действий.¹⁵⁵ В 1886 году Рибо создал классификацию сексуальных расстройств, положив в ее основу причины их возникновения: (1) анатомические и физиологические причины; (2) социологические причины (например, закрытые сообщества мужчин); (3) психологические причины бессознательного характера, отмеченные Даллеманем, выражающими действия бессознательной субличности, которая контролирует сознательную личность, а также; (4) психологические причины сознательного характера (воображение, работающее на эротические темы, точно так же, как оно может работать в области искусства или науки).¹⁵⁶

Предположение о том, что сексуальные извращения обусловлены причинами психологического характера, привело к попыткам излечить их с помощью психотерапии. Известен, например, случай с пациентом Шарко и Маньяна, который в возрасте шести лет неоднократно наблюдал за тем, как мастурбировали солдаты и с этого времени его приводил в половое возбуждение исключительно вид мужчин, при этом к женщинам он не испытывал никакого интереса.¹⁵⁷ Лечение состояло в том, что образ обнаженной женщины заменялся образом мужчины, после чего по прошествии нескольких месяцев пациент оказался в состоянии провести нормальный сексуальный контакт с женщиной. Через двадцать лет Маньян опубликовал продолжение этой истории: пациент убедился в том, что его «наваждение» не является непреодолимым, и после того, как он приложил большие усилия по созданию новых, гетеросексуальных ассоциаций, смог завести семью и с тех пор больше никогда не возвращался к своим старым привычкам.¹⁵⁸

В период с 1880 по 1900 год значительно возрос интерес к скрытым проявлениям полового инстинкта, которые ранее были предметом исследований Иделера, Неймана, Зантлуса и других. Роль полового инстинкта при истерии без возражений принималась большинством врачей до Брике, который, как мы уже знаем, начисто отрицал эту роль в своем учебнике, написанном в 1859 году. После Брике мнения на этот счет разделились и по этому поводу произошел один из расколов, нередко встречающихся в истории науки: в то время как большинство невропатологов были склонны принять точку зрения Брике и Шарко, гинекологи все еще верили в то, что происхождение истерии связано с сексуальными причинами. В главе 3 мы уже рассказывали о том, что американский гинеколог А.Ф.А. Кинг, принявший теорию Бине о раздвоении личности у пациентов, больных истерией, утверждал, что этими двумя личностями являются «репродуктивное эго» и «эго самосохранения».¹⁵⁹ Если женщина решает сказать «нет» проявлениям своих репродуктивных функций, вполне возможно возникновение истерии, за исключением тех случаев, когда борьба за существование поглощает всю ее потребность в какой-либо деятельности. Однако одним из невропатологов, отказавшихся принять теорию Брике был Мориц Бенедикт: в 1864 году он заявил, что истерия обусловлена функциональными (не физическими) половыми расстройствами.¹⁶⁰ В 1868 году он подтвердил эту теорию с помощью своих клинических наблюдений, опубликовав описание четырех случаев болезней, причиной которых, как он считал, явилось неправильное отношение к этим пациентам в детстве, и провозгласил необходимость психотерапевтического лечения.¹⁶¹ В 1891 году, равно как и в последующие годы, Бенедикт описывал то, что он называл второй жизнью - существование у многих личностей, особенно у женщин, тайной жизни, имеющей для них большое значение, и ту патогенную роль тайны, почти всегда связанную - по его утверждению - с одним из аспектов сексуальной жизни пациента.¹⁶² Бенедикт приводит несколько примеров быстрого излечения острых истерических состояний с помощью исповеди, во время которой такие патогенные тайны раскрывались, при этом по прошествии какого-то времени пациент освобождался от своих проблем.

В отношении часто встречавшихся тогда невроза и неврастении большинство специалистов считало, что одна из главных причин этих расстройств заключается в мастурбации, однако появился еще один миф о том, что имеются также и другие причины полового характера, в особенности прерванный половой акт (coitus interruptus). Александр Пейер, врач из Цюриха, ссылался по меньшей мере на десяток авторов, разделявших его точку зрения.¹⁶³ Пейер также утверждал, что существует особая форма астмы, вызываемой некоторыми сексуальными расстройствами и, особенно, coitus interruptus.¹⁶⁴

Еще одной частой темой дискуссий стали различные реакции, которые, помимо психоза или классического невроза, как полагали, возникают при неудовлетворении полового инстинкта. Австрийский криминолог Ганс Гросс придавал этой проблеме огромное значение, так как предполагал, что фрустрация полового инстинкта может в определенных состояниях привести к совершению преступления, и поэтому для того, кто ведет расследование, необходимо знать, в какие формы облекается скрытая сексуальность.¹⁶⁵ Одна из них, по его утверждению, - это ложное благочестие, вторая - скука, которую он трактует как неспособность заполнить свой духовный мир, какую бы напряженную жизнь ни вел при этом человек. Третьей формой является «болезненное тщеславие», а четвертой - обидчивость. Широко обсуждался также и вопрос о том, является ли вредным половое воздержание. Большинство исследователей склонялись к положительному ответу. Однако Крафт-Эбинг считал, что половое воздержание может принести вред лишь личностям, имеющим предрасположенность к такого типа реакциям; тем, у кого оно может вызывать различные симптомы, от состояния легкого беспокойства до бессонницы и галлюцинаций.¹⁶⁶

Не менее популярным было обсуждение обычных и возвышенных проявлений сексуального инстинкта. В достаточной степени курьезным можно считать тот факт, что Галль, будучи инициатором психологии, основанной на изучении инстинктов, возражал против этой идеи и воскликнул: «Кто посмеет заявить, что поэзия, музыка и изобразительные искусства являются результатом полового возбуждения?»¹⁶⁷ Оствальд в своих биографиях великих ученых утверждал, что они не придавали любви большого значения, и их сексуальная жизнь не отражалась на их научных открытиях.¹⁶⁸ Однако Мечников, чье мнение разделяло большинство исследователей, верил в то, что сексуальность имеет весьма важное значение для созидательной способности гения, и собрал большое количество документов, посвященных этой проблеме.¹⁶⁹

Многие исследователи заходили дальше и утверждали, что чувство красоты напрямую связано с сексуальным инстинктом. Эспинас сформулировал теорию о том, что эстетическое чувство исходит из соперничества мужчин за сердца женщин, выражающееся в ношении броских нарядов, песнях и ганцах, а также в том, что женщины всегда стараются быть для мужчин привлекательными.¹⁷⁰ Ницше писал, что «любое проявление красоты стимулирует наше влечение к воспроизводству, к репродукции, таково ее специфическое воздействие, начиная от низшей чувствительности и заканчивая высшей духовностью».¹⁷¹ Штейнталь придерживался точки зрения, что в процессе выделения человека из животного мира часть его сексуального инстинкта трансформировалась в чувство прекрасного.¹⁷² Мебиус учил, что все то прекрасное, что мы находим в природе, обязано своим происхождением сексуальному инстинкту, а само эстетическое чувство непосредственным образом связано с ним.¹⁷³ Сантайана считал, что сексуальный импульс придает некое особое значение религии, филантропии, любви к природе и животным, а также чувству прекрасного.¹⁷⁴ Науманн (Naumann) отмечал, что в сексуальной жизни заключается примитивный и неиссякающий источник эстетической активности человека, равно как и его удовольствий».¹⁷⁵ Юрьо Хирн, выражаясь более скромно, считал сексуальный инстинкт одним из четырех основных факторов, повлиявших на происхождение искусства, и рассматривал эротизм как средство эволюционного отбора, а также как эмоциональный стимулятор.¹⁷⁶ Реми де Гурмон утверждал, что ни мужчины, ни женщины сами по себе не могут считаться красивыми, при этом женщины - в еще большей степени, чем мужчины, и если женское тело стало воплощением красоты, это произошло исключительно благодаря сексуальной иллюзии мужчины.¹⁷⁷ Для краткости можно сказать, что концепция сексуального происхождения эстетического чувства была наиболее популярна и полностью укладывалась в общую картину данной эпохи.

B описываемый период начались также исследования, посвященные стадиям эволюции полового инстинкта как в истории человеческой цивилизации, так и в развитии отдельной личности. В 1894 году Дессуар сделал доклад об эволюции полового инстинкта у молодых людей.¹⁷⁸Согласно его утверждению, существует фаза неразличения, за которой следует фаза дифференциации, приводящая либо, в нормальном варианте, к гетеросексуальности, либо, при отклонении от нормы, к гомосексуальности. Нарушения в процессе дифференциации могут привести к сексуальным отклонениям, однако развитие сексуального чувства может сохраняться на такой «эмбриональной» стадии, когда личность остается неразборчивой в сексуальном отношении и может испытывать половое влечение к любому теплому живому телу, включая даже тело животного. Немаловажно проводить различие между теми, кто действительно является гомосексуалистами, и личностями, чья сексуальность осталась на стадии неразличения, которые могут испытывать половое влечение к представителям обоих полов. Альберт Молл в своей работе «Исследование Libido Sexualis» продолжил разработку теории Дессуара о фазе сексуального неразличения до периода полового созревания, предшествующего фазе дифференциации.¹⁷⁹ Можно считать простым совпадением то обстоятельство, что слово «либидо» неоднократно использовалось исследователями в той или иной степени, включавшими в свою терминологию латинские слова. В их представлении оно просто обозначало половое влечение. Его иногда использовал в своих сочинениях Мейнерт,¹⁸⁰ чаще - Бенедикт,¹⁸¹ а также - Крафт-Эбинг,¹⁸²; довольно часто это слово употребляли менее известные авторы, такие как Эффертц¹⁸³и Ойленбург.¹⁸⁴ По-видимому, именно Молл первым придал ему более широкое значение сексуального инстинкта, рассматриваемого в эволюционном аспекте, и в этой связи на его сочинения ссылается Фрейд.

В 1886 году французский философ Арреа предположил, что, подобно тому, как половой акт является всего лишь моментом проявления сексуального инстинкта как такового, последний, возможно, представляет собой часть некоего более общего инстинкта.¹⁸⁵ В отношениях мужчины и женщины, состоящих в браке, существует более широкий спектр супружеской любви вокруг ядра чистой сексуальности, который, однако наполнен сексуальным влечением. В любви родителей к своим детям существует нечто большее, нежели только родительская любовь: отец ревнует свою дочь гораздо чаще, чем даже мать своего сына. Обратное можно заметить еще в детском возрасте - в той чувственной жадности, с которой маленький ребенок сосет грудь своей матери, а дети постарше целуют своих родителей. Арреа приводит в качестве примера рассказ о семилетней девочке, которая любила заворачиваться в грязную одежду своего отца, говоря при этом: «она пахнет папой». Он также цитирует мнение Переса и многих других авторов о роли секса в жизни маленьких детей. Сексуальный подтекст всегда присутствует также в обыкновенных проявлениях вежливости (особенно со стороны мужчины по отношению к молодой женщине), и в «чисто дружеских» отношениях. Арреа считает весьма значительной и роль полового инстинкта во взглядах на социальную жизнь. В этом отношении сексуальные отклонения могут рассматриваться с точки зрения выдвинутой Ломброзо, то есть как задержки в развитии.

Из вышесказанного становится ясно, что к 1900 году сексуальная психология и психопатология развивались уже в течение двадцати лет, а немалые успехи в этой области позволяли говорить о создании новой науки - сексологии.

Изучение сновидений

Так как теории сновидений и их толкованию суждено было сыграть важную роль в создании динамической психологии, не будет лишним узнать, как они развивались в период становления с 1880 по 1900 годы. В то время проводилось огромное количество исследований, посвященных сновидениям. Тем не менее, чтобы понять их значение, нам придется еще раз переместиться во времени от рассматриваемого периода на несколько десятилетий назад.

Как уже сообщалось, романтики придавали сновидениям огромное значение, и почти каждый из них либо придерживался какой-то законченной теории сновидений, либо имел отдельные соображения, посвященные данному вопросу; большинство романтиков считало, что во сне происходит творческий процесс. Эннемозер¹⁸⁶ писал: «Суть сновидения заключается в потенциальной жизни гения». Трокслер¹⁸⁷ пошел еще дальше, утверждая, что сновидение представляет собой процесс более фундаментальный, нежели явь, по-видимому, имея в виду, что процесс сновидения продолжается в скрытой форме и в сознательном состоянии, и мы подключаемся к нему только в состоянии сна. Романтическая концепция сна нашла свое высшее выражение и в идеях фон Шуберта, которые мы уже кратко обсудили в главе 4.

После упадка романтизма, в наступившую за этим эру позитивизма возник взгляд на сновидения как на лишенный всякого смысла побочный продукт автоматической некоординируемой деятельности сознания, возникающей в состоянии сна. Однако именно в этот период появились работы пионеров исследований в этой области - Шернера, Мори, а также Эрве де Сен-Дени. Эти исследователи заложили основы, на которых предстояло построить дальнейшие разработки теории сновидений в период с 1880 по 1900 год, а также более поздние теории сновидений Фрейда и Юнга.

В то же время исследователям сновидений удалось постепенно разработать набор приемов для проведения научных разработок, основывавшихся на наблюдениях, результатах экспериментов и искусстве управлять своими сновидениями. Было обнаружено, что такие наблюдения можно проводить как в процессе погружения в состояние сна, так и в тех случаях, когда спящего будят или при его естественном пробуждении, чтобы запомнить свой сон. В любом случае, очень важно сохранять спокойствие после пробуждения. Следует немедленно изложить содержание сна на листе бумаги, который должен быть всегда под рукой. Эрве де Сен-Дени дополнял изложение своих снов рисунками. Исследователи сновидений заметили, что человек может, не прикладывая больших усилий, натренировать себя хорошо запоминать свои сны. Метод экспериментального моделирования снов был впервые предложен Мори, а изобретением техники управления сновидениями мы обязаны Эрве де Сен-Дени.

В 1861 году появилась книга Шернера «Жизнь в сновидениях», представлявшая собой единственную книгу из предполагаемой серии о восьми открытиях в сфере изучения человеческой души.¹⁸⁸ Сочинение Шернера никогда не пользовалось популярностью. Некоторым читателям не понравился романтический тон, к которому автор прибегает, говоря о душе в предисловии: что она проявляет себя в сновидениях, «подобно любящему в его отношении к своей возлюбленной». Другие были разочарованы сухостью манеры изложения основного текста книги и, как они отмечали, чрезмерным стремлением Шернера к классификации. Если мы добавим, что книга получилась весьма сжатой по своему содержанию, а кроме того, вскоре сделалась большой редкостью, становится понятным, почему в наши дни она известна лишь узкому кругу читателей. Шернер начинает свое исследование с рассмотрения того, что в наше время назвали бы феноменом сновидения, и утверждает, что свет в сновидениях является отражением ясности мысли и твердости духа, а светотень - проявлением отсутствия четкости ощущений. Он описывает также стадии сновидений при погружении в сон, состоянии сна и пробуждении. В плане внутренней организации сновидений, он различает децентрализацию (в наши дни это явление назвали бы растворением или регрессией) и положительными проявлениями фантазии. Основная идея состоит в том, что психическая активность в сновидениях выражается посредством языка символов, отсюда появляется возможность их толкования. Шернер предложил систему толкования снов, в основу которой была положена весьма убедительная теория - результат длительных объективных наблюдений автора.

Возникновение одних символов обусловлено процессами, происходящими в душе человека, другие - являются отражением процессов, возникающих в его теле. Религиозные чувства выражаются в форме откровений, вызываемых общением с уважаемым наставником, интеллектуальные чувства - в виде обсуждений между равными участниками, чувства пониженной жизнеспособности - в образах больного человека и тому подобное. Значительная часть книги посвящена анализу символов, происхождение которых связано с телесными ощущениями. Каждому органу соответствует свой символ, при этом символы устанавливаются не случайно, а открываются человеку по мере приобретения им опыта. Шернер изучал соотношение между снами и физиологическими заболеваниями спящего, а также функциональными изменениями в его организме на момент пробуждения. Например, он обнаружил, что сновидения, связанные с полетом, приводят к увеличению активности легких, а сновидения, где присутствуют картины напряженного движения на улицах, могут вызвать нарушения сердечно-сосудистой системы. Согласно утверждению Шернера, основным символом, являющимся отражением человеческого тела, является образ дома, при этом его части символизируют различные части тела человека. Автор приводит рассказ женщины, которая легла спать с ужасной головной болью: во сне она увидела, что находится в комнате, где потолок покрыт паутиной, с множеством огромных отвратительных пауков. Около десяти страниц книги посвящено символам, имеющим отношение к сексуальной сфере. Среди мужских половых символов он упоминает высокие башни, трубки, кларнеты, ножи и заточенное оружие, бегущих лошадей и размахивающих крыльями преследуемых птиц. Среди женских половых символов - узкие дворы и лестницы, по которым предстоит подняться.

После Шернера несколько авторов - со ссылками на него или без них - упоминают о тех же символах и связывают их с теми же органами.¹⁸⁹ Объясняя значение сексуальных символов, Фрейд ссылается на Шернера, однако у Фрейда им придается более абстрактное значение, и они не имеют отношения к физиологическому состоянию. Тем не менее, деятельность Шернера имела другое, неожиданное продолжение. Фридрих Теодор Фишер провел параллель между символизмом Шернера и архитектурным символизмом древнего Египта и древней Индии, главная идея которого, по-видимому, состояла в изображении человеческого тела с помощью архитектуры. В последнее время появилось множество подобных предположений относительно храма в Луксоре.¹⁹⁰ Идея Шернера также положила начало новой эстетической концепции, впервые изложенной Робертом Фишером и впоследствии разработанной Фридрихом Теодором Фишером.¹⁹¹ Как во сне, так и наяву мы имеем тенденцию проецировать (hineinversetzen) наши телесные ощущения на различные предметы, как это видно из некоторых идиом (например, «карликовое дерево»). Художественная эмпатия или сопереживание (Einfühlung) основывается на скрытом стремлении к объединению с другими существами (говоря современным языком, проекции образа нашего тела на другие существа или образы).

Классический труд Мори «Сон и сновидения» вышел в свет в том же году, что и работа Шернера, однако, в противоположность последней, он несколько раз переиздавался.¹⁹² Мори экспериментировал над собой, применяя два метода исследования сновидений. Сначала он развил в себе умение записывать свои сны сразу после пробуждения, придавая особое значение определению всех обстоятельств, которые могли вызвать то или иное сновидение. Он был потрясен, в какой мере в его сновидениях отражаются малейшие изменения в режиме питания или же изменения в атмосферных условиях. Он также считал, что гипнагогические иллюзии галлюцинаций поставляют «эмбриогенез» ночного сна. Другим методом его исследования являлась сенсорная стимуляция. Ассистент Мори давал ему нюхать духи во время сна, после чего ему снилась парфюмерная лавка в Каире. Когда ассистент создавал шум с помощью железных предметов, Мори снилось, что он слышит удары колокола, и в стране началась революция.

Мори, однако, не считал стимуляцию органов чувств причиной возникновения большей части сновидений. Его длительные наблюдения и опыт в толковании сновидений позволили ему сделать заключение, что фантазия и творчество в формировании снов играют гораздо меньшую роль, чем это принято считать. Он заметил, что многие виденные им во сне события представляли собой не что иное, как забытые воспоминания, восходящие порой к периоду раннего детства. Мори также считал, что скорость восприятия сновидений сознанием гораздо больше скорости восприятия мысли наяву.

Деятельность Мори положила начало исследованиям в области экспериментальной стимуляции сновидений. Норвежский исследователь Джон Моурли Волд провел ряд экспериментов над собой и своими учениками, при которых спящему связывали конечности. Обнаружилось, что во сне это порождает ощущение движения (спящий видит во сне самого себя или кого-либо другого в движении).¹⁹³ Это положение легло в основу концепции «кинестетических реакций» Германа Роршаха, занимавшегося тестированием с помощью чернильных пятен. Санте де Санктис подверг критике эксперименты Мори, утверждая, что ожидание увидеть некие сны само по себе способствует появлению у исследователя именно тех сновидений, которые подтверждают его теорию. Подобной критике подвергались все исследователи сновидений.¹⁹⁴

Третьим великим пионером в области изучения психологии сновидений был маркиз Эрве де Сен-Дени (1823-1892), преподаватель китайского языка и литературы в Коллеж де Франс. Его книга «Сновидения и методы управления ими», опубликованная анонимно в 1867 году, представляет собой наиболее тщательное и полное исследование собственных снов автора.¹⁹⁵ Эту книгу можно также назвать наиболее часто цитируемым и в то же время мало читаемым (по причине своей исключительной редкости) произведением, посвященным сновидениям. По утверждению Фрейда, он никак не мог достать экземпляр этой книги. То обстоятельство, что это сочинение является очень большой редкостью, представляется тем более прискорбным, что оно, как известно, содержит эпохальные открытия в области исследования сновидений, совершенные ученым, открывшим для науки новый путь, следовать которому смогли лишь немногие. В первой части своего исследования Эрве де Сен-Дени рассказывает о том, как в детстве, когда ему было тринадцать лет, у него возникла идея нарисовать необычный сон, приснившийся ему ночью. Ему это понравилось, и он завел целый альбом, делая зарисовки всех своих снов. Он заметил, что развил в себе способность великолепно запоминать их содержание, так что по прошествии полугода он редко забывал какой-нибудь сон. Однако Эрве настолько увлекся изучением своих снов, что не мог думать ни о чем другом, и у него начались головные боли, так что он был вынужден на какое-то время прекратить заниматься сновидениями. Вскоре он вернулся к своему увлечению и продолжал рисовать и комментировать свои сновидения в течение двадцати лет. Сен-Дени утверждал, что не пропустил за это время ни единого сна, и, таким образом, ему удалось собрать двадцать два альбома, где содержались зарисовки сновидений за тысячу девятьсот сорок шесть ночей. Эрве описал стадии, которые он успешно прошел, тренируя в себе умение управлять своими сновидениями. Первый шаг заключался в том, что через несколько месяцев экспериментов он научился осознавать то, что он видит как сновидение. Второй шаг был достигнут, когда Сен-Дени сумел выработать привычку просыпаться по собственному желанию для того, чтобы записать интересный сон. Третий шаг заключался в обретении способности концентрироваться по желанию на любой части сна, которую он хотел изучить более подробно. Четвертый и последний шаг представлял собой попытку управлять событиями, по крайней мере, части собственного сна, хотя Сен-Дени пришлось признать, что здесь он натолкнулся на некоторые ограничения. Приведем всего один пример: Сен-Дени хотел увидеть во сне свою собственную смерть, в сновидении он поднялся на башню, откуда бросился вниз, но в тот же момент он обнаружил, что находится в толпе людей, собравшейся вокруг человека, который спрыгнул с башни.

Вторая часть книги Эрве де Сен-Дени посвящена критическому обзору более ранних теорий сновидений; он добавляет к ним огромное количество материала, взятого из собственного опыта. Первый вопрос: «Откуда возникают образы в сновидениях?» Здесь Эрве подтверждает наблюдение Мори, что роль памяти гораздо больше, чем мы предполагаем. Как и Мори, он приводит примеры картин сновидений, казавшиеся ему совершенно новыми, однако, по прошествии некоторого времени он смог случайно идентифицировать их как забытые воспоминания, при этом образы сновидений в основном представляли собой мысленное воспроизведение clichés-souvenirs (что можно перевести как «воспоминания-моментальные фотографии»). На вопрос: «Почему содержание сновидений иногда бывает путаным и абсурдным?» Эрве отвечает, что восприятие, возможно, было быстрым и нечетким, поэтому его воспроизведение во сне в свою очередь является нечетким и смазанным. Иногда сны воспринимаются очень неясно, потому что в них присутствуют два или больше clichés-souvenirs, накладывающихся друг на друга. В конечном счете, в сновидениях имеет место и «абстракция», когда какое-либо из качеств одного объекта присваивается другому. Таким образом, явления, которые Сен-Дени называет абстракцией или наложением, в современном научном языке соответствуют понятиям смещения и конденсации или сгущения. Согласно мнению Эрве, другое характерное для сновидений явление - разговор между несколькими людьми - отражает внутренний конфликт спящего.

Однако содержание снов не составляют исключительно образы-воспоминания. Эрве утверждает, что свою роль играет в них и творческая фантазия. Хотя Сен-Дени и упоминает случай, когда во сне была решена шахматная задача, он с особым вниманием рассматривает удивительные спектакли, создаваемые человеческой фантазией в сновидениях. Несколько его снов представляют собой примеры высокой поэтики и красоты. В одном из них Эрве смотрит в волшебное зеркало, где видит себя сначала юношей, потом он постепенно начинает стареть, пока не превращается в безобразного старика, после чего маркиз в ужасе просыпается. Содержание другого сна удивительным образом предвосхищает один из эпизодов романа Герберта Уэллса «Человек-невидимка». Еще более необычны сновидения, которые в юнгианской терминологии назвали бы архетипическими, и современному читателю может показаться, что автор позаимствовал их из какого-то произведения Юнга.

Эрве также внес свой вклад в экспериментальные исследования снов. В то время как Мори довольствовался проведением экспериментов, где применял простые приемы стимуляции органов чувств и наблюдал реакцию на них, Эрве изобрел технику solidarité rememorative (дословно, «солидарного припоминания»), представлявшую собой нечто подобное регулированию сновидений. Во время пребывания на природе, в живописной области Франции, он каждый день помещал в свой платок каплю духов, а по возвращении в Париж прекратил это делать. По прошествии нескольких месяцев Эрве попросил своего ассистента поместить несколько капель этих духов на его подушку, когда он будет спать. Действительно, через двенадцать дней Сен-Дени увидел во сне Виваре, местность, где он провел свой отпуск, а когда проснулся, понял, что именно этой ночью его подушка была пропитана духами. Затем он стал проводить более сложные эксперименты. На балу, где он танцевал с двумя дамами, Сен-Дени специально заплатил музыкантам, чтобы они все время играли одну определенную мелодию, когда он будет танцевать с одной из дам, и другую мелодию, когда он будет танцевать со второй. Через некоторое время он попросил поставить ему эти две мелодии во время сна и обнаружил, что каждый из вальсов воскрешал во сне образ именно той дамы, с которой он танцевал под эту мелодию.

В заслугу Эрве де Сен-Дени можно также поставить то, что он привлек внимание исследователей к гибкости процесса сновидения. В то же время техника, разработанная им для управления и сознательного модулирования своих собственных сновидений, была настолько сложной, что этим путем могли следовать лишь очень немногие. Одним из его немногочисленных последователей был голландский психиатр и поэт Фредерик Ван Эден, который в 1896 году начал изучать свои сновидения, применяя технику, схожую с методом Эрве. Как и последний, Ван Эден говорит, что его первым шагом было достижение осознания того, что он видит сон, и позднее он выработал способность направлять ход своих сновидений по собственному желанию. Сначала Ван Эден кратко изложил содержание своих открытий в романе «Невеста из сновидений».¹⁹⁶Он не осмелился опубликовать эти открытия под своим собственным именем, учитывая их необычный характер, однако сообщил о них в своем докладе в Обществе психологических исследований. Он различал несколько классов сновидений, среди них, например, - демонические сновидения, где автор общался с демоническими личностями, то есть действующими и говорящими самостоятельными существами, не имеющими отношения к миру людей.¹⁴⁷ У Ван Эдена также бывали вещие сны, в которых он по собственной воле общался с умершими людьми, которых он когда-то знал. Ван Эден также утверждал, что в процессе сновидения ему удалось передать сублиматическое послание медиуму. Возможно, именно эксперименты Эрве вдохновили Жоржа дю Морье (Maurier) на создание романа «Питер Иббетсон», бестселлера 1890 года, где паре влюбленных, находящихся в разлуке друг с другом, удается каждую ночь встречаться в своих сновидениях и вместе исследовать мир своего детства, своих предков, а также события минувших столетий.^т198 Мир сновидений Роберта Льюиса Стивенсона, о котором мы уже говорили в главе 3, можно охарактеризовать как регулируемый полубессознательно.¹⁹⁹ Стивенсон сообщает о том, что для написания своих романов он пользуется услугами своих «маленьких человечков» или «домовых». Странно, но после Эрве де Сен-Дени почти все авторы, за малым исключением, - сознательно или бессознательно - противились идее энергетической податливости сновидений.²⁰⁰

Идеи трех основателей - Шернера, Мори и Эрве де Сен-Дени - доминировали в более поздних исследованиях сновидений в течение последней трети девятнадцатого столетия. Большинство ученых, занимавшихся в ту пору изучением сновидений, почти забыты в наши дни и лишь вскользь упоминаются в исторических трудах, за исключением Бинсвангера.²⁰¹ Штрюмпель, профессор Лейпцигского университета, заинтересовался вопросом, почему мир в сновидениях выглядит совсем по-другому, нежели наяву, и пришел к следующему мнению: при пробуждении мы не в состоянии найти нашему сновидению место в прошлом или настоящем, это и объясняет наше стремление искать его значение в будущем.²⁰² На вопрос «Почему спящий считает, что видимое им во сне происходит на самом деле?» Штрюмпель отвечает, что во время сна душа выстраивает «сферу сновидения», в которой проецируются образы и воспоминания, что создает полное впечатление восприятия наяву в тот момент, когда различие между объективным и субъективным, а также причинно-следственная связь исчезают. В отношении той проблемы, что сны очень легко забываются, он ссылается на слабость, размытость и бессвязность большинства образов, возникающих в сновидениях. При этом Штрюмпель отмечает, что на самом деле уместно было бы задать вопрос «Почему мы так много запоминаем?» Штрюмпель также отмечает роль, играемую в сновидениях речевыми образами.

Фолькельт в своей книге «Фантазия в сновидениях» критикует предшествующих исследователей сновидений за то, что они придавали слишком большое значение происходящим в них негативным процессам и (за исключением лишь Шернера) недостаточно обращались к изучению позитивного элемента - фантазии, присутствующей в сновидениях.²⁰³ Он также считал, что они слишком подчеркивали роль ассоциаций и игнорировали открытый Шернером факт, что фантазия трансформирует в процессе сновидения наши телесные ощущения в виде символов. Фолькельт приводит несколько примеров собственных сновидений, в которых подтверждает истинность символов, установленных Шернером. В противоположность романтикам, считавшим, что во время сна душа покидает оковы тела, Фолькельт считает, что она, напротив, впадает в большую зависимость от него. Восприятие тела в целом проявляется в сновидении совершенно иным образом, нежели это происходит наяву. Здесь Фолькельт подробно останавливается на проблеме изменения образов, имеющих отношение к телесным проявлениям в сновидениях.

В том же 1875 году появилась посвященная исследованию снов работа Фридриха Теодора Фишера, включающая анализ процесса, вследствие которого спящий отдает (surrenders) себя «на откуп» своим образам, получая, тем самым, возможность увидеть в этих образах свое отражение.²⁰⁴ Шернер развивает свои идеи в направлении их применения к теории эстетики.

В 1876 году Гильдебрандт опубликовал свое исследование, посвященное сновидениям, а также их использованию в жизни.²⁰⁵ Он считал, что существует четыре возможности их применения. Первая: красота некоторых сновидений приносит спящему удовольствие. Вторая: сновидение создает у спящего преувеличенное представление о его моральных стремлениях. Слова из Священного Писания «Тот, кто затаил зло на брата, есть убийца его» находят подтверждение в сновидениях, где спящий совершает безнравственный поступок и испытывает стресс при пробуждении. При более внимательном рассмотрении он может обнаружить, что это сновидение было воплощением некоей появляющейся аморальной мысли. Гильдебрандт считал, что человек абсолютной нравственности никогда не станет мечтать о чем-либо непристойном. Третья: сновидение может пролить свет на некоторые вещи, наяву воспринимающиеся неясно, например, ощущение того, что кто-то хочет причинить спящему вред. Четвертая: существуют сновидения, предсказывающие болезнь - о них было известно еще во времена Аристотеля, - а также те, благодаря которым, как утверждал Шернер, мы можем почерпнуть сведения о нашем физиологическом состоянии.

Интересно, что обсуждение моральной ответственности спящего за свои сновидения, начатое Гильдебрандтом, было продолжено Йозефом Поппером в его изысканном эссе, где он пишет, что личность - и во сне, и наяву - остается той же самой личностью, с присущими ей мыслями и чувствами, и поэтому, если у человека есть какие-то непристойные или скрытые мысли, его сновидения кажутся бессмысленными или даже абсурдными.²⁰⁶ В этом предположении мы узнаем тезис, которому позднее предстояло стать краеугольным камнем теории сновидений Фрейда.

В 1878 году Бинц указал на роль химических и токсикологических факторов в происхождении сновидений.²⁰⁷ Некоторые химические вещества способны вызывать специфические сновидения. Таковы, например, сновидения, вызванные воздействием опиума, атропина, алкоголя, гашиша и эфира. Бинц считал, что исследователи сновидений всегда слишком преувеличивали роль психологических причин и мало внимания уделяли физиологическим факторам, влияющим на сновидения.

Роберт предложил новую точку зрения на данную проблему.²⁰⁸ В природе, по его мнению, все имеет свое предназначение. Если сновидения существуют, они должны выполнять какую-то функцию. Какую именно? Роберт полагает, что она заключается в очистительном процессе, происходящем в мозгу, отражение которого мы воспринимаем в виде сновидения. Таким образом, верно не то, что у человека могут быть сновидения, а то, что они должны у него быть, дабы он мог очистить свое сознание от отягощающих его образов; в том случае, например, когда происходит переполнение сознания внешними впечатлениями или образами, созданными фантазией. Особенно часто этот процесс очищения касается неясных впечатлений или идей, которые не были до конца обработаны в сознании. В ходе этого очистительного процесса, называемого Робертом «работой сновидений» (Traumarbeit) такие образы либо включаются в память, либо забываются совсем. Уничтожаемые образы воспринимаются нами в виде картин сновидений: они как бы представляют собой «щепки на лесопилке сознания». Отсюда можно сделать немаловажное заключение о том, что «человек, лишенный возможности видеть сны, рано или поздно превращается в душевнобольного», при этом тип психического расстройства зависит от тех мыслей, от которых сознание должно было освободиться в процессе сновидений. Роберт приводит пример с двумя коммерсантами; каждый из них получает в конторе по письму, однако не читает его. Первый коммерсант испытывает значительные финансовые затруднения, в то время как второму удалось недавно освободиться от них. Таким образом, они находятся в разном расположении духа, и это безусловно отразится на их сновидениях. Однако, если бы эти коммерсанты не имели возможность разгрузить свое сознание во сне, у первого возникла бы мания преследования, у второго - мания величия.

Ив Делаж, французский биолог, посвятил много лет своей жизни изучению сновидений. Он впервые кратко изложил свою теорию в 1894 году.²⁰⁹ Делаж приступил к исследованию проблемы с нестандартной точки зрения. Заинтересовавшись вопросом «что же все-таки никогда не появляется в наших сновидениях?», он обнаружил, что в них никогда не возникают мысли, которыми наше сознание обременяет себя в течение дня, равно как и важные события нашей жизни. Влюбленные, например, как правило, никогда не видят друг друга в своих сновидениях до свадьбы, в течение медового месяца и некоторого времени после этого. Это начинает происходить позднее, когда они привыкнут друг к другу. На вопрос «Что же на самом деле составляет содержание наших сновидений?» Делаж отвечает, что подавляющее их количество состоит из неоконченных действий и размышлений, как правило, имеющих отношение к минувшему дню (насколько известно, Делаж не знал о работах Роберта). Это, однако, не исключает того факта, что сновидения могут быть вызваны эффективной стимуляцией органов чувств, как это описывал Мори. Делаж принадлежал к представителям энергетико-динамического направления в психологии, развивавшегося в русле учения Гербарта. Он утверждал, что наши впечатления являются «аккумуляторами» энергии, другими словами, что каждое из них обладает своим собственным зарядом энергии, в зависимости от которого эти впечатления могут отталкивать или подавлять друг друга. Хотя в наших сновидениях, в основном, преобладают недавно воспринятые незавершенные мысли или образы, завершенные мысли могут также выйти наружу, при условии, что они обладают достаточно сильным зарядом энергии: именно таким образом это происходит при ночных кошмарах. Однако в сновидениях присутствует также активность независимого характера, которая уменьшается при изменении состояния от грез к полусну и от сновидения, где спящий частично контролирует процесс, к обычному сновидению. В то же время, сновидение состоит не только из недавно воспринятых неизменных образов. В этом отношении, Делаж упоминает о двух процессах, которые до этого уже были описаны в сочинениях Мори и Эрве де Сен-Дени. Первый заключается в слиянии всех представлений в один образ, а второй - в приписывании нейтрального акта другому объекту (используя современную терминологию, конденсация и смещение). Более того, в сновидениях могут проявляться не только новые, но и старые воспоминания. Можно заметить, что старые воспоминания появляются по ассоциации с новыми, и цепочку ассоциаций можно восстановить (таким же образом, как это делал Мори со словесными ассоциациями). Делаж полагал, что такие же цепочки присутствуют и в сновидениях.

Из этого кратного обзора видно, что в период с 1860 по 1899 год исследователи сновидений выработали уже почти все понятия, синтезированные позднее в учениях Фрейда, Юнга и многих других специалистов, работы которых пока еще в должной мере не изучены. В теориях Фрейда мы узнаем влияние таких исследователей, как Мори, Шернер, Штрюмпель, Фолькельт и Делаж. В отношении Юнга можно отметить, что его теория сновидений более всего напоминает нам о Фон Шуберте и романтиках, а порой мы находим у него суждения, поразительно схожие с воззрениями Эрве де Сен-Дени.

Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 214; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 30 31 32 33 343536 37 38 39 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!