Глава 46. Согласованность и деньги
Наблюдая за мощью современной экономической системы, особенно западной, нельзя не поразиться той согласованности, в которой существуют и действуют огромные массы людей. Более того, все открытое несогласие практически оставлено за пределами своего места работы, своих многонациональных компаний. Люди упорно трудятся и не возмущаются ни социальным неравенствам, ни начальственным положением других. Хозяйство всего западного мира кружится в причудливом водовороте, подпитываемое странами второго плана многими факторами. Успешный и эффектный характер современного Запада нельзя не признавать, отдавая одновременно отчет в том, что не всегда достигнутый результат основан на чистоте и прелестях рынка. Тем не менее, современная западная экономика – это успех, по крайней мере тех, кто стремился к такому типу человеческого сосуществования.
Если принимать во внимание то, что говорил Гоббс об эгоистических мотивах, что признается всей современной экономической теорией, то эта согласованность становится непонятной и мистической. Как люди, которые только и желают сместить друг друга с высот благосостояния, действуют так согласованно, что это приводит к достижению массивных, добытых общими усилиями результатов.
Если не будет денег, то будут ли люди работать согласовано в направлении достижения единой цели или всех этих целей, которые стоят перед человечеством, отдельными группами или индивидами? Деньги – связующий элемент. Есть некая общая человеческая цель, которой нужен связующий элемент (которым являются деньги), и без которого, и без знания которой человечество перестает действовать согласовано. Это единый механизм, связанный мономир, единая масса, которая посредством связующего элемента узнает об общей цели. Таким образом, проявляется фактор взаимосвязанности людей, о котором они изначально явно не знают, но который существует и толкает их на связи и общие действия.
|
|
|
Глава 47. Экономические теории Запада
Но, как мы вскоре убедимся, мысль, оторванная от ведущего к ней пути, напоминает остров с крутыми берегами; это абстракция в наихудшем смысле слова, поэтому она недоступна пониманию. Но какая польза в том, чтобы начинать наше повествование с конца? Давайте попробуем разобраться в этом вопросе.
Хосе Ортега‑и‑Гассет. «Что такое философия».
В современной экономической науке присутствует один крайне насущный вопрос. Этот вопрос не дает покоя очень многим, особенно тем, у кого от ответа на этот вопрос зависит существование. Дело в том, что где бы в последнее время (вне территории США) не применялись современные западные теории, практически везде эффект от их внедрения был попросту провальным. Что в Латинской Америке, что в России, что в других разбросанных по всему миру странах нарождающихся демократий. Сказать, что успех Японии связан с выполнением теоретических установок, а не с грамотной политикой развития, отражающий целеустремленный дух японского народа, значит покривить душой. Говорить, что Южная Корея и Тайвань являются только образцами экономического развития, а не буферными государствами благосостояния в свое время для Кореи Северной и Китая соответственно, вообще не верно, хотя их успехи нельзя не признавать. Но эти успехи достигнуты не на либеральных моделях, а на жесткой системе согласованности. Называть миниатюрные (на фоне мировой территории и экономики) финансовые центры и свободные зоны, Гонконг и Сингапур, тиграми тоже вряд ли уместно.
|
|
|
Говорить, что экономический успех Европы связан с саморегулированием, а не со структурными переменами и планом Маршалла, вряд ли кто бы осмелился.
Где те теории, в которых описывается, что и как делать, чтобы добиться успеха? Такие теории есть, только успешность их совсем не гарантирована. Сколько книг уже написано западными теоретиками о рецептах успеха? Вообще, западная экономическая мысль превозносится сейчас в мире. Происходит это оттого, что многих привлекает западная экономическая реальность (однако, с каждым годом, меньше). И делается далеко не бесспорный вывод о том, что эта реальность так хороша именно оттого, что прекрасна теория, академическая мысль. Вывод этот очень опасный хотя бы потому, что, как уже говорилось, постулаты западных экономических теорий совершенно теряют свою действенность, как только покидают родную землю. Разве это не странно?
|
|
|
С другой стороны, обращает на себя особое внимание в этой связи тот факт, что у самого то Запада экономическая политика очень ситуационная, она отвлечена от каких‑либо постулатов. Если почитать и вдуматься в их законы, проанализировать их экономические меры. Вся их политика посвящена решению проблем, насущных и тех, которые могут появиться в будущем. Их задача в том, чтобы повлиять на экономическую действительность, изменить ее. В этой экономике нет идеологических установок. Все постепенно и очень прагматично.
А все теории изобретаются уже потом. Теории оценивают экономическое прошлое, а не смотрят в будущее. И они очень идеологичны. Единственным проблеском здесь является кейнсианство. Даже очень симпатичный институционализм носит описательный характер. Неолиберализм – это вообще сплошная идеология, не имеющая видимых связей с действительностью. Эта связь, может быть, и есть, но она полностью выкинута из теории. Совершенно отсутствует объяснение того, что для придания действенности постулатам этого либерализма необходимо, чтобы были выработаны особые экономические условия, специальные институты, сформировались за десятилетия среда отношений. Все это полностью убрано из теорий, хотя составляет основу всего экономического развития. В лучшем случае там об этом сказано, но выработать четкой позиции и рекомендаций никто не может. Западные, и, в особенности, американские теоретики дают советы в основном о том, как регулировать с помощью невероятно тонких инструментов любую экономику на основе регулирования американской экономики. Они, если у них, конечно, нет злого умысла, совершенно уже утеряли связь с прошлым. И если вдруг что серьезное случится, то от них не приходится ждать разумных действий по выправлению ситуации. Даже кейнсианство, видя панацею в регулировании денежного обращения и спроса, не объясняет, что необходимо находиться на определенной ступени развития этого денежного обращения, дабы их политика действовала.
|
|
|
Поэтому регулирование западной экономической реальности очень отличается от теоретических установок. Можно сказать, что Запад очень сильно развился в плане регулирования, только он держит свои рецепты в коллективной памяти и не стремится делиться ими с другими. То, что составляет экономический успех Запада, настолько естественно для них, что никто не может выделить этого и объяснить – все складывалось эволюционно – масштабы настолько велики, что не вмещаются в мозг одного человека. Поэтому так однобоки их теории – трудно рассмотреть процесс в его многоплановости.
С другой стороны, их успех заключается в сильнейшем напряжении усилий, в упорядоченности и стабильности. Много об этом говорил Макс Вебер, размышляя о протестантской этике. У него есть очень полезные размышления.
Но разве можно одной лишь этикой заставить человека беспрерывно и регулярно заниматься рутинной работой? Ведь любой потеряет энтузиазм и забросит все из‑за морального и физического перенапряжения, если только от его усилий не будет зависеть что‑либо серьезное. Нужен стимул, иначе никакая этика не удержит человека от отказа от ежедневного и нудного труда. Стимул этот, как известно, – деньги, а взгляд на то, что это такое, дан выше. Доступ к общему складу товаров и услуг. Резюмируя это, можем сказать, что такая интенсификация усилий возможна только путем угрозы закрытия материальных (а затем и нематериальных) источников жизни. Только страх такого закрытия удерживает среднестатистического человека от интенсивного труда в чужую пользу.
Одним из подтверждений вышесказанного является тот факт, что на фоне всеобщей разрухи в России, например, за последнее десятилетие ХХ века не произошло серьезных массовых выступлений. Это говорит только о том, что не все источники существования были перекрыты, базовые материальные остались. Обеспечение жильем осталось.
На Западе такого нет. Там, чтобы постоянно поддерживать постоянно определенный жизненный стандарт, необходимо прикладывать усилия до определенного возраста. Здесь ты не будешь бездельничать и ныть. Критика капитализма не зря указывала, что потерявший работу человек на Западе лишается сразу очень многого, в том числе и жилья. Именно поэтому антиглобалисты на Западе ютятся в заброшенных домах с выбитыми стеклами, а не потому, что они презирают красивое и комфортабельное жилье. Потому что быть настоящим антиглобалистом – значит отказаться от логики Запада, отказаться от этой системы денежных сдержек и противовесов, от денежного кнута и пряника, от труда без понимания его конечного результата. А тот, кто отказывается от этого, теряет сразу жизненный стандарт, поэтому‑то настоящие антиглобалисты и вынуждены были отказаться от дорогих, произведенных ТНК товаров, самим шить многое, самим делать многое – они отказались от этой логики, вышли из нее и, избавившись от ее невзгод, теперь потеряли и все ее выгоды. Антиглобалисты – это те, у кого хватило собственной воли на такой шаг. И бунт 60‑х был во многом в том же самом – против этой добропорядочной логики, только он был более заносчивым. В России же те, кто имеет свой угол и минимальное обеспечение, не всегда, простым языком говоря, будет «рыпаться».
Однако, вернемся от экскурса к первоначальному вопросу. Теории не действуют. Не действуют западные теории, не действует, то есть не приводит к желаемым результатам, марксизм. Марксизм, кстати, нельзя назвать только теорией. Ведь его учение содержит и советы сугубо практического свойства.
А все теории, как показывает эволюция научной мысли, – это лишь осмысление фактов. Вся физика – одна из главных наук, исследует уже существующие процессы и пытается воспользоваться ими в своем прикладном направлении. Химия, биология, ботаника – то же самое. Математика в этом плане остается загадкой: не видно того поля, в котором существуют математические законы, но это предмет особого захватывающего исследования.
То же самое и экономика. Сначала факт, затем его осмысление. Реально же влияют на эти факты совсем не теории, а конкретные действия.
Россия же в последнее столетие стремится к тому, чего еще нет. Стремится к выполнению идеальных моделей. Так было с марксизмом. Запад хотел изменить то, что есть. Мы хотели построить то, чего еще нет, наш порыв более благороден, западный – более прагматичен. Наш процесс подтолкнул западный. Запад всегда исходит от того, что имеется на данный момент. Россия отставала от Запада (то есть ведущей его группы) в экономической части, поэтому мы пытались все делать скачками, устроить то, чего нет. Запад же, будучи в авангарде, имел необходимость лишь только менять сложившуюся ситуацию. Запад не шел по каким‑либо моделям, не следовал им – там царствовала и царствует конкретика – в этом залог их большой стабильности. После того, как Запад проходил путь, на основе этого вырабатывались модели, которые успешно проваливались в остальном мире.
Наши (российские) экономические успехи более временные, чем западные в то время как духовные, позволю предположить, более постоянные. Наше развитие было скачкообразным, западное – поступательным, в чем здесь причина, неизвестно.
Это прекрасно отражается в прецедентном характере англо‑саксонского права. Именно на таких же прецедентах основана и их экономическая эволюция.
Россия же опять наступила на те же грабли, что и раньше. Когда после гражданской войны оказалось, что модель в идеальном виде нисколько не работает, что человеческое существо сильнее чужих размышлений, понадобился срочный отход от модели – НЭП. Затем был Сталин, который вел свою политику, которая с изначальной моделью Маркса во многом расходилась, по крайней мере, средства достижения марксистских целей были своими собственными. Это не требует особых разъяснений, об этом много написано, стоит только обратиться к литературе, чтобы понять это. Затем политические и идеологические установки взяли верх вместе со смещением Хрущева, и начался крах.
Апогей же краха настал тогда, когда мы поддались опять идеологическим установкам, теперь уже установкам всеобщей рыночности и всеобщей либерализации. Теперь уже все полностью понимают опрометчивость этого шага, если смотреть со стороны интересов страны, народа, если желать благосостояния, если руководствоваться государственными интересами.
Ленин говорил – он был великим провидцем – если подорвать денежную систему, то взорвется все хозяйство. Кстати о СШЕ, Соединенных Штатах Европы, он тоже говорил вполне уверенно. Почему же тогда в нашей стране преобразования начали именно с финансов, самой уязвимой сферы? Более того, сферы, которая в Союзе играла роль больше формальную, служила техническим средством обращения и организации, и партийного диктата. У нас поверили, и есть основания считать, что это сделали намеренно, в самую невероятную модель, более невероятную, чем у всех прошлых утопистов. Отпуск цен мог привести только к их повышению и тотальному сокращению внутреннего спроса, нарушению финансового механизма, разрушению финансовых связей, ломке всей системы. Здесь даже и говорить нечего. Европа вырабатывала свою финансовую систему 30 лет, на этом пути было много препятствий, несколько раз концепция перехода к единой валюте оказывалась несостоятельной. У нас же она была изменена волевым решением, и надо было обладать завидной долей цинизма, чтобы его принять, понимая все его последствия.
Финансы же и в ЕС играют роль обрамления реального хозяйства. Но в США этого нет. Там, безусловно, есть развитое хозяйство, но финансы там приобрели и самодостаточную роль, это также известно. Так вот именно регулирование экономики США, можно сказать, отлажено на уровне практических инструментов до максимальной степени и ни в коей мере не вяжется с идеальными моделями.
Логику российских реформ можно понять лишь только считая, что легче разрушить старое и построить все снова, чем переделать прежнее. Однако речь идет об экономике, и шутки, и всеобщие эксперименты здесь неуместны. Тут ухудшение приводит к действительным страданиям. Поэтому здесь нужна осторожность.
Финансовое же регулирование действительно хорошо в США, где все уже настолько подстроилось под логику финансов и прибыли, что с помощью денежных инструментов можно манипулировать людьми, предпринимателями, работниками. Задавать им новые грани, новые условия для действия.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 280; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!