В. ПРИОБРЕТЕННЫЕ ПСИХИЧЕСКИЕ РАССТРОЙСТВА.

Под этим названием мы разумеем психопатические состояния, могущие развиться у людей, до того времени психически нормальных, или по до­стижении психической зрелости или же в то время, когда процесс психи­ческого созревания приходит к завершению (pubertas).

Заболевания в этой области подразделяются на имеющие более дли­тельное течение (недели, месяцы, годы) и менее продолжительные, пре­ходящие (транзиторные) расстройства сознания.

В дальнейшем изложении это разделение не может "быть строго про­ведено ввиду того, что и длительные психические расстройства и преходя­щие наблюдаются при алкогольных эпилептических, психических расстрой­ствах; поэтому целесообразно совместное изложение этих случаев.

409

МЕЛАНХОЛИЯ И МАНИИ.

Обе эти формы болезни объединяются клинически в одну под назва­нием маниакальн о-д епрессивного психоза, потому что они могут чередоваться у одного и того же индивидуума, либо проя­вляться в виде смешанных состояний, или же заменять одна другую в про­цессе семейной наследственной передачи. Но в пределах судебной психиат­рии они требуют совершенно обособленного описания ввиду резкого раз­личия как условий, при которых подобные больные могут совершить пре­ступление, так и характера самих преступлений, совершаемых ими.

Меланхолия редко приводит к преступным действиям, так как этой болезни свойственна пониженная активность, происходящая от психических и психомоторных задержек. В тех случаях, где при этой бо­лезни все-таки имеет место преступление, главной причиной его является аффект страха, доводящий больных до насильственных действий и прежде всего до столь частых среди них самоубийств. Но насильственные действия меланхоликов не всегда касаются только их самих. Нередко меланхолики — отцы или матери — в связи с планами самоубийства уби­вают собственных детей, так как их пессимизм рисует в самых мрачных красках не только собственную судьбу, но и будущее детей, и они не хотят оставить их несчастными. Иногда таким отчаявшимся удается даже уго­ворить другого супруга умереть вместе. Если это не осуществляется, по­тому ли, что преступнику в решительный момент нехватает силы для само­убийства, или потому, что попытка к самоубийству не увенчалась успехом, то против преступника возбуждается уголовное преследование.

В таких случаях больные приходят внезапно в состояние сильного возбуждения под влиянием страха. Это возбуждение имеет такое же зна­чение, как транзиторное расстройство сознания, и выражается в действиях под влиянием слепого неистовства, после которых остается очень неполное воспоминание или даже отсутствие его, хотя некоторые больные действуют часто с ужасающей планомерностью и предумышленностью. Случаи пер­вого рода именуются raptus melancholicus. Такие внезапно наступающие пароксизмы страха приводят иногда к насильственным дей­ствиям в отношении посторонних лиц, к разрушительному неистовству, на­правленному на неодушевленные предметы, к разрушению своей или чужой собственности (поджогам). Изредка эти поступки бывают основаны на мысли достигнуть путем наказания того, что осуществить самому нехватает мужества, т. е. собственной смерти (самоубийство).

При психиатрическом исследовании таких raptus melancholic} следует иметь в виду, что совершенное насилие часто оказывает облегчающее дей­ствие на состояние духа меланхолика, так что после преступления они не производят впечатления больных. Впрочем действие это в большинстве случаев оказывается непродолжительным.

Помимо таких насильственных действий меланхоликов доводит до соприкосновения с уголовным судом свойственная им склонность к самооб­винению, вследствие которой они дают неверные показания против самих себя, выдают себя за виновников случившегося преступление, чтобы пострадать от наказания и таким образом дать удо­влетворение своему сознанию виновности.

Причинная связь между наказуемым поступком и меланхолией может быть и обратной. Бывает, что человек, совершивший преступление, впа­дает в меланхолию под влиянием угрызений совести или из страха послед­ствий угрожающего или уже возбужденного уголовного преследования.

410

В таком случае последующее психическое расстройство конечно не может иметь никакого влияния на уголовную ответственность заранее совершенное деяние,

Из сказанного ясно, что для правильного определения как самой меланхолии, так и связи между ней и наказуемым деянием необходимо выяснить, существовало ли болезненное душевное состояние уже до совер­шения данного поступка. В большинстве случаев на болезненное состояние определенно указывает самый характер преступлений, совершенных мелан­холиками.

Так как меланхолия имеет свойство рецидивировать и появляться периодически приступами, то диагноз может быть подтвержден указанием на предшествовавшие приступы, а также установлением наследственности, играющей большую роль в этиологии маниакально-депрессивного психоза. В этом же смысле следует принимать во внимание частые самоубийства в семье или предшествовавшие попытки на самоубийство самого обви­няемого.

Мания приводит к криминальным деяниям самыми разнообразными способами; это наблюдается в отношении наиболее легких степеней маниа­кального возбуждения, так как в тяжелых случаях болезни, сопровождаю­щихся буйством и спутанностью мыслей, больные обычно берутся под над­зор прежде, чем им представится возможность сделаться преступниками.

Раздражительность у маниакальных больных и отсутствие задержек приводит к различным эксцессам — сопротивлению властям, оскорблениям, нападениям, порче вещей. • Все эти поступки вызываются иногда только повышенным настроением больного. Повышенная жажда наслаждений и склонность к самохвальству и расточительности маниакальных больных приводит их к покушениям против нравственности, к мотовству и обманам, к разнообразным преступлениям против собственности. Установление лег­ких степеней маниакального возбуждения и тем более доказательство его наличия очевидным даже для неспециалиста образом наталкивается нередко на немаловажные затруднения ввиду отсутствия ясных неспециалисту симптомов, как-то: бредовых идей, галлюцинаций, тяжелых дефектов со стороны интеллекта или расстройств памяти. Кроме всего этого многие из таких больных умеют с большой диалектической ловкостью объяснить и прикрыть' благовидными предлогами свои эксцессы и нелепые поступки folie raisonante.

Поэтому эксперт должен прежде всего доказать, что душевное состоя­ние, приьедшее обвиняемого к совершению преступления, не является для него обычным, а соответствует тому изменению характера, которое насту­пило в определенный момент.

Наличие предшествовавших маниакальных или меланхолических приступов (циркулярного психоза), а также и маниакально-депрессивная наследственность имеют здесь такое же значение, как и при меланхолии.

ПАРАНОЯ.

Мы понимаем под этим названием хронические психические расстрой­ства, сопровождающиеся более или менее систематизированным бредообра-зованием и галлюцинациями при сохраненной формальной способности мышления и ориентировки. Говорить о правильности многих изменений, которым в последнее время подверглось понятие парания, в клинической психиатрии мы не будем, так как для судебного психиатра является практи-

411

ческой необходимостью придерживаться этой формы болезни вследствие ее особого отношения к преступным действиям.

Из всех направлений, которые принимает бред параноиков, чаще всего к преступлению приводит бред преследования.

Обычно такие больные прибегают к актам самозащиты, после того как они неоднократно и безуспешно просили судебные или администра­тивные власти о помощи от воображаемых преследователей; поэтому акты самозащиты бывают направлены чаще всего против этих преследователей и выражаются в оскорблениях словами и действием, вплоть до тяжких повреждений и убийств.

Опасность параноиков заключается отчасти в том, что они считают себя стоящими выше закона и следовательно необязанными считаться ' с ним, что происходит в свою очередь вследствие постигшей их неудачи в попытках получить законную защиту от воображаемых нападений и преследований. Иногда они совершают преступления, не направленные непосредственно против преследователей, а только ради того, чтобы обра­тить на себя внимание общества. Особенно опасны параноики, страдающие галлюцинациями в форме повелительных голосов, которым они часто слепо повинуются.

Бред величия приводит больных к преступлениям реже, так как онк совершают противозаконные поступки скорее невинного свойства, для того чтобы осуществить свои воображаемые претензии.

Установление параной нередко затруднено диссимуляцией, необык­новенно часто встречающейся при этой болезни, причем больные упорствуют в ней в случаях«, преступления даже во вред их собственным интересам. Нередко удается извлечь параноика из-за прикрытия, созданного дисси­муляцией, доводя его противоречием до раздражения.

Особенностью насильственных действий параноиков является чаете" то, что они совершенно непонятны потерпевшим, так как последние не по­дозревают о своем значении в бредовой системе преступника, часто даже не знают его лично. В других случаях насилию предшествуют устные или письменные угрозы.

В тех случаях параной, когда диссимуляция проводится не очень искусно, удается довольно легко доказать болезненность психического состояния. В отдельных случаях может представить затруднение доказа­тельство зависимости между наказуемым поступком и болезненным психи­ческим состоянием, т. е. в данном случае бредовой системой больного. Можно себе представить, что параноик совершает наказуемый поступок, например какое-нибудь преступление против собственности, хотя этот поступок и не обусловлен его болезненными идеями. С другой стороны, в отдельных случаях бывает трудно исключить возможность того, что тот или иной по­ступок был приведен в исполнение не под влиянием бредовых идей, так как бред параноика обычно охватывает большую область, чем это обнару- / живается исследованием.

Решение о невменяемости должен вынести конечно судья, а не эксперт. Практически этот вопрос не имеет большого значения, так как в случаях параной, уже достигшей известной степени развития, способность обвиняе­мого нести наказание окажется под сомнением, на что эксперт должен указать в своей экспертизе.

С клинической точки зрения из параной многими выделяется психи­ческое расстройство, именуемое сутяжным помешательством. С пра­ктической судебной точки зрения оба эти болезненные состояния имеют однако много общего, так как у сутяг дело касается также

<<

412

v

бреда преследования и образования бредовой системы. Недоступность коррекции и критика бредовых идей и императивное воздействие их на по­ступки больного свойственны обеим болезням.

Психиатрическое толкование сутяг требует особой осторожности, так как это состояние по большей части развивается постепенно из врожден­ных особенностей характера, как-то: упрямство, неуступчивость, обидчи­вость и переоценка личности, и нарастает в продолжение целого ряда су­дебных процессов. До некоторой степени всегда остается произвольным определение того момента, когда односторонняя оценка и превратное толкование всего происходящего, непонимание и арушение собственных интересов достигает такой высокой степени, что позволяет говорить о бреде. Во всяком случае эту границу надо считать перейденной, когда больной, как это часто бывает, совершает нарушения закона только для того, чтобы / иметь возможность вновь предъявить свое дело на рассмотрение суда.

ОСТРЫЕ ПСИХОЗЫ СО СПУТАННОСТЬЮ, ГАЛЛЮЦИНАЦИЯМИ, БРЕДОВЫМИ

ИДЕЯМИ.

Сюда относятся: аменция, острые стадии различных форм шизофрении, бредовые состояния при коллапсе, истощении и лихорадке.

В судебно-медицинском отношении все эти психозы имеют небольшое значение. С одной стороны, эти больные редко оказываются в состоянии совершить наказуемые поступки, с другой — расстройство их психики очевидйо убедительно даже для неспециалиста.

В добавление к этому надо упомянуть еще о «тюремных п с и х о-з а х». Эти психические расстройства развиваются в условиях тюремного или предварительного заключения и представляют либо картину острой галлюцинаторной спутанности, либо острой параной, сопровождающейся яркими галлюцинациями. Особенно часто они развиваются в одиночном заключении.

Больные эти также редко совершают преступления в состоянии пси­хоза, но зато часто возникает вопрос об их способности нести наказание. При обсуждении этого вопроса следует иметь в виду, что такие психозы быстро проходят при переводе больных из мест заключения в больницы или психиатрические отделения; иногда оказывается достаточной отмена ~" одиночного заключения. Иногда такие психозы переходят в длительные состояния/ являющиеся тогда поздними формами dementia jyaecox или лараноя-тюдобными и требующими перевода в психиатрические больницы. О них еще будет сказано в главе о симуляции.

шизофрения.

Из объединенных под этим именем многообразных форм болезней в уголовных делах не имеют большого значения ни острые начальные ста­дии, о которых только что говорилось, ни хронические исходные стадии.

Нельзя сказать того же о некоторых скрыто развивающихся формах шизофрении (dementia praecox hebephrenia), ибо такие больные остаются долгое время на свободе и имеют возможность вступить в конфликт с законами, а своеобразное смешение психического расстройства и светлых промежутков или чередование этих состояний, свойственные этим больным, часто затрудняют выяснение болезненных причин криминальных действий.

Формы гебефрении, по большей части переходящие при незначитель­ной эмоциональной тупости и ослаблении психической деятельности в стой­кое состояние, легко принимаются за врожденное или рано приобретенное

слабоумие, если не обратить внимания на то, что психический дефект т существовал с самого начала жизни, а проявился лишь в периоде полово! t созревания или тотчас же вслед за ним, между тем как в детстве или ранней юности психическое развитие шло удовлетворительным образом. Поведе­ние таких больных в смысле их криминальности подобно поведению олиго­френов.

Такие больные при неблагоприятных социальных условиях часто деклассируют и подвергаются опасностям совершения преступлений. В таких случаях эксперт должен придать особое значение выяснению того, что психический или моральный дефект не существовал вначале, а появился лишь в более позднее время.

В других, более прогредиентно протекающих случаях в продолжение долгого времени имеется дефект, особенно в моральном поведении инди­видуума, тогда как интеллектуальные дефекты относительно невелики. Такие индивидуумы самым разнообразным способом становятся антисо­циальными и преступными. Если принять во внимание только состояние данного момента, то такие случаи легко спутать со слабоумием или с мораль­но-дефективными состояниями, появляющимися вследствие неблагоприят­ных влияний воспитания и среды.

Для обозначения этой формы гебефрении применялось название г е б о и д а. Здесь также важно доказать появление дефектов, противоре­чащих прежней, более благоприятной фазе развития только в период возму­жалости или вскоре после него. Впрочем в таких случаях часто можно указать на отдельные черты, характерные для развившейся гебефрении. Такие лица нелюдимы и избегают общества, по большей части не имеют любовных связей7 хотя могут предаваться половым эксцессам.

У этих больных болезнь может быстро прогрессировать под влиянием предварительного или тюремного заключения (тюремные психозы).

ПРОГРЕССИВНЫЙ ПАРАЛИЧ.

Только начальные стадии этой болезни имеют криминальное значе­ние, так как в последующих стадиях больные, если еще и не помещгны в больницы, то все же нуждаются в уходе и надзоре и едва ли могут иметь случай совершить преступление.

Начальные стадии болезни часто проявляются в форме маниакаль­ного возбуждения с бредом величия, причем уже более или менее высокая степень дементности придает характерную окраску маниакальной картине болезни.

Столкновения с властями и с уголовным законом довольно часты в этом периоде болезни. Поводом бывает повышенная раздражительность, усиливающаяся от злоупотребления плохо переносимыми спиртными на­питками и повышенное половое влечение. Таким образом наносятся обиды и телесные повреждения, происходят сопротивления властям, оскорбле­ния общественной нравственности и всякого рода половые эксцессы. Бесг покойное состояние ведет к бродяжничеству; уже существующая спутан­ность идей и забывчивость ведут к присвоению чужой собственности, к ошиб­кам в счетах и деловых книгах, что может быть принято за воровство и подлог.

В преступлениях таких больных против собственности и сексуальных уже часто бросается в глаза нелепость, с которой они совершаются, от­сутствие самой элементарной предосторожности.

В тех случаях, которые протекают в виде простого слабоумия, боль­ных Часто доводит до преступности их возрастающая забывчивость и рас-

414                                                                                                                              »

сеянность и аффективная тупость с повышенной раздражительностью при отсутствии моральных задержек.

Больные часто оказываются виновными в неисполнении всякого рода обязательств, возложенных на них по службе, в несоблюдении мер предо­сторожности и т. п. Прогрессирующая слабость соображения при одновре­менной моральной тупости приводит больных к тому, что они в деловых отношениях часто переходят границы дозволенного и тем легче, что вслед­ствие усиливающейся деловой неспособности они нередко попадают в фи­нансовые затруднения. Они предпринимают, сомнительные и незаконные шаги, вплоть до нелепого, открытого воровства.

В других случаях расстройство аффективной жизни приводит боль-яых к нарушению общественного спокойствия, оскорблениям словами и насильственным действиям; в связи же с расстройством аффективной жизни больные оказываются виновными и в преступлениях против нравственности, совершаемых часто в чрезвычайно нелепой обстановке.

При судебно-медицинском обследовании паралитиков телесный ос­мотр имеет большее значение, чем при всяком другом психозе. Особенно важно наличие рефлекторной неподвижности зрачков, являющейся чаете одним из ранних симптомов болезни, а также отсутствие коленных и ахил­ловых рефлексов. Но следует иметь в виду, что эти симптомы не дают бесспорного указания на прогрессивный паралич, так как наблюдаются и при табесе; кроме того они могут оказаться стойкими остаточными симпто­мами ранних люэтических заболеваний нервной системы, нередко неза­метно Протекающих. Несомненно ранними симптомами прогрессивного паралича являются характерные паралитические расстройства речи (спо тыкание на слогах) и паралитические припадки, появляющиеся часто в на чальной стадии болезни в форме скоро проходящих афазических расстройств

Для достоверности диагноза в ранней стадии имеет также значение исследование крови и спинномозговой жидкости; первая в большинсш случаев, а вторая почти без исключения дают положительную реакции Вассермана, причем в жидкости оказываются значительно увеличенным! число лимфоцитов и содержание глобулина и бел'ка. Поэтому в сомнитель ных случаях рекомендуется произвести подобные исследования.

Если судья сомневается в возможности признать невменяемость г ранней стадии прогрессивного паралича, когда диагноз болезни уже може' быть устадовлен, но психические явления выпадения еще слишком незна­чительны, то следует сослаться на последующее, несомненно прогрессирую­щее течение болезни, в силу которой даже после приговора к лишении свободы окажется необходимым рано или поздно признать 'невменяемость В подобных случаях следует ходатайствовать по меньшей мере об отсрочк( приведения приговора в исполнение, в течение которой болезнь стане более очевидной благодаря ее прогрессирующему течению.

СТАРЧЕСКИЕ И АРТЕРИОСКЛЕРОТИЧЕСКИЕ ПСИХИЧЕСКИЕ РАССТРОЙСТВ/

В уголовно-судебной практике поздние, ярко выраженные стадш старческих психических расстройств почти не играют роли, но начальны? стадии очень часто попадают к судье, главным образом по характерным для этих больных преступлениям. Сексуальные преступления, возбуждаю­щие общественное негодование (эксгибиционизм и онанизм и особенно часто сексуальные покушения на детей), приводят стариков на скамью под­судимых.

В этих случаях, касающихся обычно только мужчин, дело идет не столько о свойственной старости вспышке уже угасшего полового влечения,

410

сколько об исчезновении задержек при одновременном отупении моральных чувств, обусловленных мозговым процессом. При этом может быть сохра­нена физическая потенция, но большей частью она понижена; это обстоя­тельство является очевидно решающим для перверсий, обнаруживаемых в этих случаях.

При этих часто хронических и медленно протекающих процессах лнтеллектуальный дефект еще не вполне выражен, что представляет часто затруднения для психиатрической экспертизы в смысле убедительности ее для неспециалистов. Свойственное этим процессам расстройство запоми-тния не приводит еще к расстройству ориентировки и маскируется сохра­нившейся памятью о прошлых событиях. Указанием на болезненное происхождение сексуальных эксцессов часто служит отсутствие при их совершении самых простых мер предосторожности. Кроме того иногда лшжно указать на имевшее место раньше безупречное поведение в половом отношении, стоящее в резком противоречии с поведением в старости.

В некоторых случаях нравственный упадок в начальной стадии стар-.еского слабоумия проявляется сильнее и приводит не только к сексуаль­ным, но и другим преступлениям — поджогам, мошенничествам и пр.

В других случаях ранним симптомом старческого слабоумия, свой-,
ственным обоим полам, является бред ревности, который может привести j
к насильственным действиям против другого супруга.                            i

Само собой разумеется, в случаях старческого или артериосклероти-ческого психического расстройства важно также физическое состояние дан­ного лица. Диагноз может быть подкреплен указаниями на свойственные старости изменения^ во всем организме, в особенности в сердце и сосудах, на симптомы, являющиеся показательными для органических мозговых заболеваний, как например апоплектические припадки различных сте­пеней, афазические расстройства и явления выпадения в области других мозговых функций, парезы, поздняя эпилепсия и аномалии рефлексов. ₄

ЭПИЛЕПТИЧЕСКИЕ РАССТРОЙСТВА ПСИХИКИ.

Психические расстройства, сопровождающие эпилепсию, принадле­жат к числу тех, с которыми часто приходится иметь дело психиатру на суде.

Следует различать длительное психическое состояние эпилептиков, эпилептическую дегенерацию, наступающую обыкновенно после продол­жительной тяжелой эпилепсии, и временные психические расстройства, которые могут появиться в связи с единичными, но чаще после повторных припадков или независимо от них.

При длительных эпилептических состояниях, под влиянием свой­ственной им раздражительности, совершаются преступления в виде сло­весных оскорблений или насильственных действий, в которых проявляется характерная для эпилептиков жестокость.

Периодические колебания настроения нередко доводят эпилептиков'
в депрессивном состоянии с чувством страха до бесцельного блуждания—
с алкогольными эксцессами, а так как эпилептики не переносят алкоголя,—
то до патологических состояний опьянения. Подобные депрессивные со­
стояния, связанные отчасти с чувством тоски, отчасти с раздражительностью,
могут довести до насильственных деяний не только против самого себя, но
и против посторонних или до импульсивных действий. Часто при таких
состояниях нет расстройства сознания, и следовательно сохраняется воспо­
минание о содеянном.                                                                   ч

416                                                                                        '

Временные психические расстройства могут либо следовать непосред­ственно за эпилептическим припадком, либо наступить через короткий про­межуток после повторных, реже единичных, припадков, или же быть как бы предвестником последних (aura). Иногда эти расстройства проявляются у эпилептиков без связи (или, как часто говорят из осторожности, без яв­ной связи) с припадками.

При этих расстройствах представляются самые разнообразные воз­можности для совершения наказуемых действий. Можно исключить из этих возможностей только преступления, требующие более широкой под­готовки и продолжительного планомерного образа действия.

Достойно внимания, что при этих расстройствах, особенно при сумеречных состояниях, часто наблюдаются некоторые клептоманические, пироманические, пориоманические, гомицидоманические влечения, а также половые влечения, часто в извращенной форме. Это становится отчасти понятным, если принять во внимание, что при этих припадках вследствие расстройства сознания исчезают привитые воспитанием тормозящие влия­ния и проявляются влечения, более или менее достаточно сдерживаемые в психически устойчивом состоянии.

При тех временных психических расстройствах эпилептиков, кото­рые имеют преимущественно характер бреда и большей частью клинически протекают как состояния неистовства, чаще всего встречаются опаснейшие насильственные действия, порождаемые свойственными этим состояниям сильными аффектами страха или гнета.

Перед психиатрической экспертизой подобных случаев возникает прежде всего задача установить эпилептическую сущность их. Так как эксперт чрезвычайно редко бывает сам свидетелем припадка у исследуемого, то ему по большей части приходится руководствоваться указаниями самого испытуемого и других лиц и на этих основаниях ставить диагноз и диферен-циальную диагностику с другим похожим, т. е. прежде всего истерическим или симулированным припадком. Лица, состоящие под следствием, не­редко симулируют эпилептические припадки.

Может иметь значение наличие телесных симптомов, свидетельствую­щих о предшествовавших судорожных припадках, например рубцов от прежних прикусов языка, повреждений, произведенных во время припадков (рубцы на черепе от падения, следы ожогов, привычные вывихи).

Но может также случиться, что данный индивидуум "сам ничего не знает о своих эпилептических припадках, и от окружающих тоже ничего нельз^узнать. Это возможно при одиночных и редких припадках или только ночных, что бывает нередко, а также, если они проявляются в такой форме, в которой неспециалисты не распознают эпилепсии, как например эпи­лептические absence или припадки petit mal. Поэтому в криминальных случаях, вызывающих подозрение в эпилептическом помешательстве, следует собрать подробные анамнестические данные относительно призна­ков предшествовавшей эпичепсии. Для доказательства ночной эпилепсии имеют значение: эпилептический сомнамбулизм, единичные случаи enuresis nocturne, особенно у взрослых, падение с кровати, случаи необъяснимых повреждений и ушибов, обнаруживаемые после пробуждения. Если удается увидеть данное лицо вскоре после предполагаемого припадка, то физическое исследование иногда может указать на припадок: например свежие прикусы i языка, экхимозы на соединительной оболочке глаза, точечные кровоизлия­ния на кож? лица и шеи, рефлекс Бабинского непосредственно после при­падка.

Руководство по судебной медицине,                                                                         ^17

Временные психические расстройства эпилептиков имеют определен­ные общие признаки: внезапное наступление, нередко столь же внезапное окончание, часто как бы в виде пробуждения от сна, короткая продолжи­тельность ^г, измеряемая часами или днями, и нарушенная способность вос­поминания о происшедшем во время припадка в виде полной амнезии, осо­бенно после коротких припадков, либо в высшей степени туманного, отры­вочного воспоминания, что чаще случается после припадков, продолжаю­щихся более долгое время (несколько часов, дней).

Доказательство амнезии требует конечно критического подхода, так как при криминальных действиях часто амнезия может быть симулирована, чтобы возбудить подозрение в психическом расстройстве. Поэтому особую ценность представляют первые показания данного индивидуума в присут­ствии свидетелей и должностных лиц, так как в это время преступник часто еще не успевает придумать себе оправдание. Иногда удается обнару­жить симуляцию амнезии путем незаметного введения при расспросах о деле неправильных подробностей, что вызывает у исследуемого протест.

С другой стороны, картина амнезии может быть до некоторой степени искажена тем, что в течение различных допросов исследуемому столько раз повторяется сущность дела, что в конце концов он сам может быть неуверен в том, что он знает из своих воспоминаний и что из рассказов других лиц. Поэтому целесообразно, но трудно осуществимо, чтобы в подобных случаях ' первый же допрос производился при участии эксперта-психиатра.

Мотивы преступления, проявляющиеся во время эпилептического психического расстройства, в подавляющем большинстве случаев возни­кают не в течение светлого промежутка болезни, а лишь во время психи­ческого расстройства и не существуют ни до, ни после такового. Поэтому оказывается необходимым точное исследование личности, ее характера, наклонностей и привычек в течение светлых промежутков. В тех случаях, когда мотивы преступления имеют явно бредовой характер, задача эксперта значительно облегчается.

Однако тот момент, что мотивы чужды здоровому сознанию, вовсе еще не делает недопустимым заключение о болезненности их при отсутствии этого признака.

Ведь может случиться, что мотивы преступления, существовавшие и в светлом промежутке, но встречавшие достаточно задержек в виде про­тивоположных мотивов, во время психоза проявляются без задержек.

Для эпилепсии характерно повторение припадков в той же или очень похожей форме. Поэтому диагноз может быть сильно подкреплен указанием на то, что раньше уже происходили подобные припадки, сопровождавшиеся подобными же поступками, не доходившими однако до преступления.

0 невыносливости эпилептиков по отношению к алкоголю уже упо­
миналось. С другой стороны, следует отметить, что алкоголь легко вызы­
вает у эпилептиков припадки и психические расстройства.

Эпилептические психозы с характером эпилептического бреда или состояния неистовства производят и на неспециалиста впечатление пси­хического расстройства. Поэтому для установления диагноза можно ис/ пользовать по большей части свидетельские показания. Но это не ка­сается эпилептических сумеречных состояний, при которых возможны, в ограниченной мере, разумные и правильные действия и которые вследствие этого могут не произвести впечатления болезненности на лиц, имеющих соприкосновение с больными в продолжение этого состояния.

¹ Припадки, длящиеся недели или месяцы, случаются, но чрезвычайно редко.
418

В отношении временных психических расстройств эпилептиков, кото­рые находятся не в доказанной зависимости от эпилептического припадка, иногда следует признать, что припадок был, но остался незамеченным.

Если же это оказалось бы невозможным, то следует все же отстаивать право считать такое психическое расстройство эпилептическим эквивален­том, если можно доказать, что у данного индивидуума раньше были при­падки несомненно эпилептического характера. Если такое доказательство отсутствует, то при повторении подобных припадков, в такой же или по­хожей форме, следует опять-таки говорить об эпилептическом эквиваленте, в особенности, если это предположение подкрепляется этиологическими моментами (предшествовавшими повреждениями черепа, органическими болезнями мозга). Но многие авторы оспаривают право предполагать эпилептические психозы в тех случаях, когда нет никаких эпилептических припадков. Однако критерий повторности одинаковых приступов теряет всякую силу, когда мы имеем дело с первым таким приступом болезни. А между ними встречаются редкие непродолжительные состояния психи­ческого расстройства, имеющие все свойства описанных эпилептических психических приступов (внезапное начало и внезапное окончание, краткая продолжительность и последующая амнезия), причем данный индивидуум не обнаруживает ни до, ни после симптомов, подозрительных на эпилепсию. Такие случаи, неоднократно описанные под названием mania trausitoria, мало выяснены в отношении этиологии и принадлежности к другим болез-.ненным состояниям. Но так как психотическая картина болезни при этих припадках обычно ясно выражена, а для судебного решения теоретическое понимание состояния имеет второстепенное значение, то подобные, к тому же очень редко встречающиеся случаи вряд ли представят затруднения для эксперта.

О близко стоящих патологических состояниях опьянения и патоло­гических аффектах будет сказано в другом месте.

ИСТЕРИЧЕСКИЕ РАССТРОЙСТВА ПСИХИКИ.

Описание роли истерии в судебной психиатрии затрудняется тем,
что отграничение истерии от других расстройств чрезвычайно спорно,
тем более что истерия, оказывающаяся часто сопутствующим явлением при
разнообразнейших формах болезней, может присоединиться к другим
психическим расстройствам.                                             "-*

Затруднение обнаруживается особенно при попытке постигнуть по­стоянные характерные черты психического состояния истериков.

В общежитии часто дается далеко нелестное описание этих черт лич­ности истериков, изображаемых со всевозможными пороками, моральными дефектами и преступными наклонностями.

Следует однако спросить, насколько справедливо называют истери­ческими характерами лиц, обнаруживающих либо стойкое, более или менее значительное скопление моральных дефектов, часто связанных с дефек­тами интеллектуальной сферы, либо разнообразные патологические харак­теры, ненормально направленные влечения, страсти и т. д.; все это—состоя­ния, рассмотренные нами уже выше как натуры дебильные с преступными предрасположениями или же как психопатически предрасположенные. Ведь перечисленные болезненные черты характера часто встречаются и , У лиц, у которых нельзя доказать каких-нибудь неоспоримых признаков истерии, с другой стороны, нужно признать, что многие истерики не имеют антисоциальных свойств и ведут этически безупречный образ жизни.

2'*                                                                                                                                            419

Справедливее считать истерию в подобных случаях наслоением, . которое присоединяется к вышеперечисленным болезненным состояниям, и это тем менее удивительно, что образ жизни таких этически и по характеру дефективных людей приводит часто к душевным конфликтам, способным при соответствующем предрасположении вызвать истерические болез­ненные явления.

В качестве стойких психических признаков, свойственных собственно истерии, можно указать прежде всего на повышенную внушае­мость и склонность к сильным и продолжитель­ным самовнушениям, затем — на повышенную эф­фективность и лабильность аффектов (изменчивость настроения). Под влиянием этих расстройств образуются сверхценные представления, трудно коррегируемые жизненным опытом и действитель­ностью, необоснованные симпатии и антипатии, неправильное восприятие внешнего мира, доходящее до бредообразования, дефекты памяти в смысле извращений воспоминаний, ложных воспоминаний. Кроме того часто встречается повышенная раздражительность в области чувственных функций, доходящая до гиперестезии чувств, иллюзий и галлюцинаций. Более всего свойственна истерии склон­ность к превращению психических процессов в физические болезненные явления.

Кроме того истерия приводит к преходящим расстрой­ствам сознания, сумеречным и бредовым состояниям, имеющим большое сходство с соответствующими психозами эпилептиков. Диферен-циальный диагноз легче поставить тогда, когда данные расстройства'со­провождаются резкими судорожными припадками, так как свойство таких припадков можно с достаточной уверенностью распознать без личного наблюдения — по описаниям и анамнестическим признакам. Различие , тем труднее, чем более припадки отличаются от типа припадков с общими судорогами и потерей сознания, так что в некоторых случаях невозможно с достоверностью его установить.

Влияние психогенных моментов, в особенности предшествовавших переживаний с аффективным тоном внутренних кон­фликтов, на характер делириев или сумеречных состояний оказывается для истерии правилом. Но все же такой момент не является абсолютно решающим, так как и при эпилепсии могут в виде исключения оказываться влияющими на характер бреда и сумеречные состояния те мотивы, которые возникают в периоде ясного сознания.

Но вообще для судебного решения самым важным, представляется не диференциальный диагноз эпилептического или истерического психи­ческого расстройства сознания, а установление расстройства сознания самого по себе. В этом смысле имеют значение точки зрения, аналогичные тем, которые были представлены при эпилептических психических рас­стройствах. Следовательно нужно обратить особое внимание, появлялись ли у исследуемого лица уже раньше подобные расстройства сознания, наблюдались ли истерические припадки или какие-нибудь истерические/ симптомы болезни или так называемые истерические стигмата.

У истеричных бывают психозы, продолжающиеся более долгое время и представляющие самые пестрые картины болезни, смешанные формы и подражания другим психическим расстройствам, в самом течении прояв­ляющие такое разнообразие, что привести их в какую-нибудь систему оказывается невозможным. Характерным является всегда наступление психоза в связи с каким-нибудь сильно аффективным переживанием, на-

420

t

пример с каким-нибудь судебным делом. Картина болезни в дальнейшем всегда проявляет черты, находящиеся в какой-нибудь связи с вызвавшим ее переживанием.

Ввиду того, что истерические расстройства нередко появляются только после незаконного поступка, будучи вызваны создавшимся для преступника положением (судебно-уголовным преследованием, предварительным за­ключением), следует особенно обращать внимание на то, в какой именно момент появились эти расстройства. Вышеуказанные обстоятельства особенно часто вызывают синдром, называе­мый ганзеровским сумеречным состоянием, при котором больные на самые простые вопросы дают бессмысленные ответы, обнаруживающие однако, что смысл вопроса понят.

Само собой разумеется, истерические психозы, наступившие лишь после совершения наказуемого'действия, не имеют влияния на решение вопроса о вменяемости; но может возникнуть вопрос о способности давать показания.

Истерические индивидуумы самыми разнообразными способами могут оказаться в конфликте с уголовным законом, и едва ли есть хоть один вид наказуемых поступков, которые бы они не совершали. Особенно характерны ложные обвинения, касающиеся главным образом сексуальных покушений со стороны других лиц, но также и другого содержания, часто возводимые с необыкновенной хитростью.

АЛКОГОЛЬНОЕ ПСИХИЧЕСКОЕ РАССТРОЙСТВО.

Следует различать опьянение, т. е. преходящее (транзиторное) психическое расстройство, наступающее после единичного приема боль­шого количества алкогольных напитков, и собственно алкогольное психическое расстройство, развивающееся вследствие при­вычного злоупотребления алкоголем.

а) Опьянение.

Различаются период возбуждения и период угнетения.                      ^

В периоде возбуждения у большинства людей проявляются постепенные психические изменения, подобные тем, которые мы встречаем в качестве симптомов маниакального состояния: повышенное настроение, доходящее до распущенного своевольного поведения; ускорение и облегчен-,ность течения представлений с усилением деятельности фантазии, скоро переходящие однако в торопливую и беспорядочную смену мыслей; облег-ченифперехода стремлений в действия (психомоторное возбуждение) с по-вышеЦием чувства силы и самоуверенности; повышенная раздражитель­ность и усиление влечений. Все это дает повод говорить вообще о том, что алкоголь вызывает устранение задержек.

Постепенно период возбуждения переходит в период угнетения или настоящего оглушения. При этом ход мыслей становится совершенно беспорядочным и бессвязным, чувственные восприятия все более неопре­деленными и неполными, так что понимание ситуации и способность сообра­жения все более и более утрачиваются, а в то же время раздражительность и влечения проявляются без задержек. Для этой стадии опьянения харак­терно то, что у большей части людей наступает атактическое состояние мышечной иннервации, выражающееся в затрудненности речи, вплоть до того, что язык заплетается, в неуверенности движений, шатании; наконец опьяневший впадает в сопорозное состояние,, из которого его или совсем нельзя или не вполне можно проО'уТщтьрасталкиванием, окриком и другими

421

подобными раздражениями и которое переходит затем в продолжитель­ный сон.

I

"ТГ психических изменениях, вызываемых опьянением, есть много моментов, могущих дать повод к криминальным действиям. Уже ненормаль­но повышенное настроение устраняет у пьяного сомнения в отношении допустимости осуществления влечений к наказуемым поступкам, так как нарушает способность обсуждения последствии деянии, что является опас­ностью, еще усиливающейся быстрой сменой всего хода мышления. Вслед­ствие этого в личности пьяного не встречают достаточного, противодействия преступные побуждения, происходящие от раздражительности, желания ссориться и спорить, а также от облегченного выявления движений со склонностью к насильственным действиям и от усиления влечений (страсть к наслаждению, преступления собственные половые эксцессы). г В соответствии с этим состояние опьяненияТшёёг -очень большое криминогенное значение. Доказано, что большая часть некоторых преступ-/ лений совершается в состоянии опьянения, особенно оскорбления, драки, j ранения, вплоть до убийства, повреждения вещей. Но опьянение играет значительную роль и при таких преступлениях, как кражи, в половых проступках и поджогах.

Это явствует также из постоянно подтверждаемого статистического факта, что некоторые преступления в большинстве случаев совершаются в определенные дни недели, а именно в субботу вечером и в воскресенье ^г, когда для многих имеются налицо и достаточно искушения и повода к ал­когольным эксцессам (получение зарплаты, отдых от работы).

Австрийский уголовный закон в § 2 упоминает о состояниях опьянения следующее: «поступок или упущение не вменяются в вину, если они совершены в состоянии «пол­ного опьянения» без намерения совершить преступление». Как законодатель желал понять это выражение, выясняется из добавления: «или в состоянии какого-нибудь дру­гого расстройства сознания, при котором преступник не сознавал своих поступков». * Это понятие следовательно в общем равнозначаще понятию «бессознательности» в том смысле, как оно употребляется в § 51 немецкого уголовного закона, без специального упоминания об опьянении.

Впрочем австрийский закон не оставляет вполне безнаказанными поступки, со­вершенные в пьяном состоянии, которые не могут быть подведены под § 2. Он предусматри­вает в § 236, что в подобном случае пьянство все же должно быть на­казано как нарушение, если бы следовало квалифицировать незаконный поступок сам по себе как преступление. А § 523 предусматривает в таких случаях лишение свободы сроком от одного до трех месяцев. Если же пьяному по опыту было известно, что в опьянении он подвержен сильным душевным волнениям, то заключение должно быть назначено более длительное: при более значительных проступках — сроком до шести месяцев.

Законодатель исходит очевидно из соображения, что опьянение занимали особое место по сравнению с другими психическими расстройствами, поскольку последние овла­девают человеком без содействия с его стороны, против его воли, тогда как алкоголик сам приводит себя в это ненормальное состояние; поэтому в факте опьянения есть опреде­ленная вина пьяного.

Германский уголовный закон не имеет подобного законоположения. Из вышесказанного ясно, что немецко-австрийское законодательство считает алкоголика невменяемым только с того момента, когда можно считать, что его способность разумения совершенно уничтожена или по крайней мере в высшей степени ослаблена. Это происходит при более высоких степенях стадии угнетения; однако rtf подлежит никакому сомнению, что уже в более ранних стадиях опьянения спо­собность разумения ослаблена, а сознание незаконности некоторых поступков, не сильно противоречащих человеческим чувствам, может исчезнуть, тогда как в отно­шении тяжких проступков оно еще сохраняется. Поэтому следует принимать во внимание не только степень опьянения, но всегда и соотношение с характером ден­ного наказуемого деяния. По поведению пьяного нетрудно признать, что влияние

¹ До введения пятидневки (конец 1928 г.) это явление имело место и в СССР. Ред. 422

алкоголя вообще выражается в уменьшении самообладания и в изменении чувствования раньше, чем в дефектах мышления.

Уголовный кодекс РСФСР, рассматривая преступления не с точки зрения их наказуемости, а с течки зрения их социальной опасности, не считает возможным экскультировать лиц, совершающих преступление в состоянии обычного алкогольного опьянения (см. примечание к ст. 11 УК). Ясные же случаи так называемого пато­логического опьянения и психические расстройства, наблюдаемые у хро­нических алкоголиков, следует рассматривать как душевные болезни (ст. 11 УК).

Обычно полагают, что расстройства, причиняемые опьянением в об­ласти мышления и самообладания, настолько известны, что органы юстиции могут сами, без вмешательства эксперта-психиатра, решить, существуют ли данные расстройства и каково их влияние на вменяемость. Поэтому в тех случаях, когда дело касается только состояния опьянения преступ­ника, не требуется врачебной оценки психического состояния. Однако оценка таких случаев далеко не легка: существует множество переходов между полным и уже нарушенный самообладанием, а еще более между нарушением и полной утратой самообладания; с другой стороны, вследствие того, что и при нормальных условиях целый ряд индивидуальных и внешних условий влияет на интенсивность действия алкоголя, например индивидуаль­ная выносливость и привычка к алкоголю, качество (крепость) напитка, а также то, в течение какого времени выпито определенное количество, температура помещения, другие возбуждающие причины и т. п.

Нет также такого признака в течении опьянения, пока субъект вообще способен к каким-либо действиям, появление которого само по себе обозна­чало бы границу между только уменьшенным и утерянным самообладанием. Большое значение имеет в этом смысле состояние воспоми­нания. Объективным путем нелегко провести доказательство амнезии; самое большее, что иногда удается, это доказать отсутствие ее, когда об­виняемый утверждает нарсуде, что не помнит о таких вещах, о которых он сообщал другим, чему есть доказательства. В этом отношении следует тем более соблюдать осторожность, что ничто так не свойственно людям, совершившим в опьянении какой-нибудь наказуемый поступок, как от­стаивание амнезии. Часто даже эксперту трудно точно установить оценку подлинности амнезии, а для неспециалиста это является совершенно неразрешимой задачей *.

С другой стороны, воспоминание о случившемся не исключает неспо­собности к самообладанию, в особенности если помнить, чте оценку следует произвести, принимая во внимание данный проступок. Но и при доказан-' ности амнезии следует обсудить в каждом отдельном случае, существовала ли в момент совершения наказуемого поступка та степень опьянения, которая вызывает амнезию; ибо преступник мог пить еще и после этого, и наступившая затем амнезия могла как ретроградная изгладить впечатле­ния, относящиеся к более'ранним стадиям опьянения.

Поведение пьяного после совершенного деяния не всегда одинаково. Во многих случаях оно и после этого остается таким же, как прежде; сохра­нение или даже усиление симптомов опьянения имеет диагностическое значение; еще большее значение имеет довольно скорое наступление глу-

По новейшим данным нередко удается вполне или в большой мере выяснить амнезию алкоголиков (а также некоторых эпилептиков) гипнозсм. Для судебно-пскхиат-рических случаев еще неизвестно, много ли псльзы принесет ото достижение, так как успех гипноза в высокой степени зависит от содействия гипнотизируемого, а выяснение амнезии не в его интересах. Креме того неизвестно даже при удавшемся гипнсзе, под­линность которого по большей части остается под сомнением, откажется ли преступник от своей амнезии.

423

бокого сна, которым обычно заканчивается состояние тяжелого опьянения. В других же случаях за преступлением следует некоторое отрезвление, вследствие чего ^субъект сознает значение своего поступка и старается действовать сообразно этому. Случаи такого рода представляют несравненно больше трудностей для оценки, в особенности если данные деяния имеют характер аффективных действий и кажутся мотивированными в этом на­правлении. В таких случаях особенно рекомендуется руководствоваться не только отдельными симптомами, мотивами и т. п., но подвергнуть тща­тельному разбору все моменты в их взаимодействии, чтобы достигнуть правильной оценки психического состояния данного лица в момент совер­шения проступка.

Из вышеприведенного ясно, что обсуждение психического состояния пьяного неспециалистом (судьей), без помощи эксперта, представляется затруднительным, особенно, если принять во внимание, что существуют состояния опьянения, распознать которые неспециалисту совершенно невозможно; это — так называемые патологические опьянения, или патологические алкогольные реакции.

Такие патологические состояния опьянения при известных пато­логических предрасположениях (большую роль при этом играют травмы ("черепа, заболевание мозга, эпилепсия) могут наступить уже после сравни-\_ тельно небольших доз алкоголя (количественная невыносливость), кото­рые, как известно по опыту, совсем или не сильно опьяняют нормальных людей. С другой стороны, симптомы алкогольного отравления в этих случаях совсем иные, чем при обыкновенном опьянении (качественная невыносливость).

При патологическом опьянении отсутствуют признаки двигательного и психического расстройства координации, т. е. бормотание, шатание, неуверенность движений, бессвязная, спутанная речь, по которым и не- < специалист легко узнает физиологическое опьянение. Поэтому данные лица могут двигаться сильно и уверенно, говорить связно и понятно и действовать с некоторой последовательностью. Зато появляются бредовые и иллюзорные представления о ситуации и окружающем, причем эти заблуждения под влиянием сильных аффектов (гнева, страха, представле­ния об опасности) или влечений ведут по большей части к чрезвычайно возбужденным, бурным выступлениям; они могут также в форме сумереч­ного состояния вызвать такие поступки, мотивы которых имеют бредовой характер и не возникают из непрерывности сознания. /    Эти патологические состояния опьянения имеют большое судебно-J психиатрическое значение, так как особенно часто приводят к тяжким на-) рушениям законов (насильственным действиям вплоть до убийства, сек-(суальным и имущественным и т. п. преступлениям.

При экспертизе подобных состояний следует указать на то, что отсут­ствие атактических явлений, тесно связанных с представлением неспе­циалиста об опьянении, не имеет никакого значения при патологическом опьянении. Распознавание состояния как патологического не представляет впрочем особенных затруднений в случаях маниакально-бредового харак­тера, так как картина болезни конечно похожа больше на психическоел расстройство, чем на обыкновенное опьянение.

Большую трудность могут представить случаи, имеющие характер сумеречного состояния, следовательно такие, при которых может быть-выполнен с некоторой последовательностью ряд сложных действий, на­пример бродяжничество, кража и т. п.

424

В судебно-психиатрических случаях доказательство патологического опьянения может быть облегчено, если удастся установить, что данное лицо уже раньше бывало в подобных состояниях опьянения при таких условиях, которые не привели ни к каким столкновениям с законом.

Для предположения патологического опьянения необходимо дока­зательство амнезии во время расстройства. Все же единичные отрывочные воспоминания могут сохраниться. Случается, в особенности при патолси и-ческом опьянении, что в течение его наступает некоторое отрезвление с прояснением памяти, причем например может быть сделано признание; во время же сна, которым заканчивается опьянение, воспоминание обо всем происшедшем, включая и признание, теряется. Это обстоятельство вызывает обычно у неспециалиста большое недоверие, но добросовестный эксперт должен принять его во внимание.

В остальном к амнезии в состоянии опьянения относится все, что будет сказано при обсуждении эпилептоидных расстройств сознания. Па­тологическое опьянение вообще имеет большое сходство с этими последними, так что в тех случаях, когда эпилептические антецеденты доказаны или вероятны, то говорить о патологическом опьянении у эпилептика или же о вызванном потреблением алкоголя эпилептическом расстройстве со­знания является делом вкуса.

Переход легкого опьянения в патологическое часто происходит вне­запно под влиянием внешних факторов, например резкой перемены тем­пературы (при выходе из теплого помещения на мороз) или аффектов. Аффекты, существовавшие уже до алкогольного эксцесса, особенно легко доводят предрасположенных к тому лиц до состояния патологического опьянения.

б) Алкогольное помешательство в более тесном смысле и хронический алкоголизм; нервные яды.

Алкогольные психические расстройства в более тесном смысле воз­никают на почве хронического алкоголизма, причем сле­дует заметить, что это выражение, имеющее несколько значений, употреб­ляется здесь не в смысле непреодолимого влечения, а в смысле х p о н и-ческогоотравления. Доказательством хронического алкоголизма служат явления абстиненции, обнаруживающиеся при лишении больного алкоголя» Из этих явлений два заслуживают особого внимания вследствие их регулярности; это алкогольное дрожание (tremor ^Icoholicus), резко выраженное по утрам после пробуждения и проходящее или заметно осла­бевающее после нового приема алкоголя, и утренняя рвота (vomitus ma-tutinus), появляющаяся по утрам в виде выделения водянистой или сли­зистой жидкости бей остатков пищи, также успокаивающаяся после приема алкоголе.

Для диагноза хронического алкоголизма приведенные симптомы зна­чительнее всех других физических признаков, которые в конце концов не являются специфическими.

Хронический алкоголизм кроме психических расстройств в более узком смысле влечет за собой известное интеллектуальное. а еше ранее и сильнее также моральное снижение личности, глубина которого зависит от степени и продолжительности пьянства. Снижение психики в особенности рано обнаруживается в виде слабости вол и по отношению к собствен­ным и посторонним побуждениям, а главным образом в отношении соблаз­на к алкоголю. Настоящее длительное состояние слабоумия, которое*оста-

425

салось бы и после достаточно долгого воздержания, редко развивается в результате только одного алкоголизма. То, что обычно называют этин именем, является по большей части следствием артериосклеротического процесса или корсаковским психозом (см. ниже).

Кроме того следует принять во внимание, что хронический алкого­
лизм составляется из отдельных эксцессов и что противозаконные поступки
пьяниц совершаются большей частью в более или менее пьяном состоянии,
причем конечно на них неблаготворно влияет длительное вредное воздей­
ствие на психику, которому подвержен пьяница. Во многих случаях
моральную неполноценность пьяницы несправедливо считают следствием
хронического алкоголизма, тогда как подробный анамнез алкоголика часто '
доказывает, что эта моральная неполноценность существовала издавна '
и что пьянство является не причиной, а следствием ее.                                   '

К незаконным поступкам, совершаемым хроническими алкоголиками, _t относятся, с одной стороны, насильственные действия (драки) и наруше- ' ния общественного спокойствия (хулиганство), с другой — прогулы, ни­щенство, кражи, побудительной причиной которых часто является стрем­ление алкоголика добыть средства для удовлетворения своей страсти к вину.

Нередки также и половые преступления алкоголиков, половые поку­шения на родных дочерей и тому подобные поступки, но совершаемые по большей части в состоянии опьянения ¹.

При исследовании алкоголиков в уголовных случаях следует иметь в виду, что если оно происходит в месте лишения свободы, то картина психического состояния не та, которая была во время преступления, так как вынужденное воздержание даже в короткий срок существенно меняет черты характера, вследствие чего часто встречаешь безвредного, добро­душного, до известной степени благоразумного человека, который был , однако совсем другим в состоянии продолжительного отравления алко­голем. Поэтому в таких случаях следует кроме результата личного иссле­дования принять во внимание также и анамнестические данные, собрать свидетельские показания, чтобы иметь возможность составить себе верное представление о психическом состоянии в момент преступления.

Само собой разумеется, что в силу свойств состояния опьянения алкоголик часто повторяет преступления и нередко в одинаковой форме. Из острых психических расстройств, появляющихся у хронических алкоголиков, белая горячка (delirium tremens) играет незначительную судебно-медицинскую роль. Делиранты могут оказаться опасными для самих себя, так как нарушенное восприятие внешнего мира может дать повод к несчастным случаям, а страх — к попыткам самоубийства; кроме того они могут представить опасность и для других лиц, действуя под влиянием страха вследствие галлюцинаторных или иллюзорных представ­лений о людях и событиях, а также возникающих из них бредовых идей и соответствующих реакций самозащиты. Но такие случаи приходится наблюдать сравнительно редко.

Зато судебному психиатру важно знать, что во многих случаях белая • горячка проявляется после внезапного лишения алкоголя и потому нередко обнаруживается во время заключения. Следует обратить внимание на это \\

¹ Поэтому было выдвинуто требование, чтобы алкоголики-преступники подверга­лись принудительному лечению после отбытия наказания или взамен его, для чего должны быть созд?ны соответствующие лечебные заведения для принудительного заклю­чения преступных алкоголиков.

426

обстоятельство, чтобы не поставить в психологическую связь психоз, проя­вившийся в заключении, с преступлением, повлекшим за собой заключение; в действительности же такой психоз является косвенным следствием пре­ступления, вызванным заключением.

Другое остропсихическое расстройство, возникающее на почве хро­нического алкоголизма, — это галлюциноз, или острый бред алкоголиков; для этой картины болезни характерны рядом с появ­лением угрожающих галлюцинаций слух» и соответствующего им бредо-образования также и намеки на систематизацию и состояния сильного аффекта страха при сохранности ориентировки. И здесь налицо возможность насильственных действий как реакций на мнимые опасности со стороны галлюцинируемых преследователей. Но до криминальных поступков Дело в таких случаях доходит редко, так как на этих больных страх действует по большей части так обессиливающе, что они редко нападают на своих мнимых преследователей, а скорее совершают покушение на самоубийства или ищут защиты у властей.

Большое судебно-психиатрическое значение имеет бред p e в-_н о с т и алкоголиков, направленный против жены или какого-нибудь другого лица, состоящего с ним в половой связи. В высшей степени сильный аффект, вызывающий этот бред, часто приводит к тяжелым на­силиям; на этой почве нередкость даже убийства. Характерно, что ярость одержимого бредом ревности алкоголика никогда не направляется на соперника, а всегда лишь на спутницу жизни.

Для психиатрической экспертизы такие случаи нередко представляют большие затруднения. Раньше всего надо иметь в виду, что упрек в невер­ности, мотивируемый бредом, может быть также обоснован объективно, ибо конечно образ жизни алкоголика не таков, чтобы способствовать по­ловой верности. В таких случаях может быть трудно убедительным образом доказать неспециалисту, что именно является бредом в образе мыслей испытуемого. Сравнительно легче удается это сделать, если можно привести доказательство галлюцинаций (голосов и лиц), укрепляющих алкоголика в его бреде. Не следует при этом забывать, что ревность может быть не только бредом, но и страстью человека, в остальном совершенно разумно­го, и что ревность как страсть часто также оперирует с более или менее рискованными предположениями об отношениях, с предвзятым толко­ванием невинных фактов.

Болезненная природа такой ревности алкоголика выясняется тем,
что при воздержании она обычно быстро „исчезает, а при возобновлении
пьянства тзновь оживает.                                                £

В судебной практике почти не играет роли возникающее на почве алкоголизма психическое расстройство, именуемое корсаковским психозом; последний характеризуется потерей способности запоми­нания и обусловленной этим дезориентацией в окружающем, с многочис­ленными! ложными воспоминаниями, при сохранении воспоминаний, от­носящихся к доболезненному периоду.

Наконец здесь же нужно упомянуть о дипсомании, или бо­лезни запойных пьяниц, при которой причиной является не алко­голь, jsl периодические припадки запоя оказываются следствием психи­ческой дегенерации, основанной на наследственности, болезнях мозга и повреждениях черепа. При этих припадках больные, которые в промежут­ках между запоями бывают дельными и порядочными людьми, могут стать преступниками; с одной стороны, стремление добыть средства для удовлет­ворения свЬей страсти доводит их до различных непозволительных гюступ-

^                                                                                                                                                 427

ков, с другой же — под влиянием алкоголя происходят эксцессы, свой­ственные состояниям опьянения; в разгаре припадка нередко наступают бредовые состояния, имеющие сходства с эпилептоидными состояниями сознания и приводящие к преступным деяниям, свойственным эпилепсии. Доказательство болезненности этих состояний не представляет никаких затруднений вследствие резкого различия между личными качествами во время приступов и в течение светлых промежутков. Кроме того бредовые состояния характеризуются по большей части амнезией.

Следует упомянуть еще об алкогольной эпилепсии, т. е. эпилептических припадках, наблюдающихся у пьяниц во время алкоголь­ного бреда, хотя бы вне этого состояния у них никогда припадков не было; либо о таких припадках, которые проявляются у алкоголиков в продолже­ние всего времени, пока они предаются пьянству, и совершенно не наблю­даются у них в периоды воздержания. В судебно-психиатрическом отно­шении эти припадки не представляют ничего особенного, что указано в главе об эпилепсии.

С алкогольными имеют сходство острые и хронические психические расстройства, возникающие под влиянием привычного злоупотребления другими нервными ядами. Среди них следует обратить внимание на хрони­ческие—м орфинизми кокаиниз м—как на наиболее распростра­ненные из этих болезней.

Оба эти хронические отравления в случае продолжительности при­водят к таким же состояниям психического и нравственного упадка, как и алкоголизм а следовательно нередко и к незаконным действиям. При морфинизме особенно резко выражены сильные явления от воздержания, которые, вызывая разнообразные недомогания, непреодолимо влекут боль­ных к добыче средств для удовлетворения своей страсти. Но так как вы­сокая цена и малая доступность этих средств затрудняет для многих при­обретение их, то дело доходит очень часто до преступлений (краж, мошен­ничеств).

Свойственная же морфинистам моральная индиферентность и насту­пающее после увеличенных доз состояние оглушения может довести их до всевозможных преступлений на службе (по небрежности и пр.).

Легко доказать наличие морфинизма в тех случаях, когда обвиняе_: мый арестован, так как его тотчас же выдают неизбежно наступающие явления реакции от воздержания. Кроме того для морфинизма харак­терны равномерные чередования состояний возбуждения и расслабления, суживание и расширение зрачка, ускорение и замедление пульса в зави­симости от введения новой дозы яда или от недостатка ее. Так как по боль­шей части морфий впрыскивается под кожу, то морфинистов выдает кожа, покрывающаяся в местах обычных уколов небольшими инфильтратами, аб-цессами и рубцами.

Иногда случается, что обвиняемый выдает себя за морфиниста з на­дежде этим оправдаться. В таком случае следует учредить за ним строгий надзор, сделав невозможным получение морфия, после чего отсутствие у него соответствующих явлений реакции от воздержания послужит опровержением этого заявления.

f^ Основным фактором борьбы с алкоголизмом в СССР является социа­листическое строительство и связанный с ним неизменный рост матери-/ ального благосостояния и культурного уровня трудящихся. Вместе с тем ] советское правительство уделяет большое внимание таким мероприятиям | по борьбе с алкоголизмом, как санитарно-просветительная работа (рас*

пространение соответствующей популярной литературы, наглядных посо­бий, чтения лекций и докладов) и развитие сети специальных учреждений /диспансеров, профилакториев и пр.), ведущих профилактическую борьбу с алкоголизмом и лечение алкоголиков. Мероприятия эти регулируются специальными законоположениями и инструкциями.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ СНК РСФСР ОТ 11 СЕНТЯБРЯ 1926 Г. О БЛИЖАЙШИХ МЕ­РОПРИЯТИЯХ В ОБЛАСТИ ЛЕЧЕБНО-ПРЕДУПРЕДИТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ ПО БОРЬБЕ С АЛКОГОЛИЗМОМ ^г.

Совет народных комиссаров РСФСР постановляет: 1. Предложить Народному комиссариату здравоохранения РСФСР усилить систс матическое изучение вопросов алкоголизма, профилактическую (предупредительную борьбу с ним и дело организации лечения алкоголиков путем максимального использс вания существующей сети невро-психиатрических и специальных учреждений (диспан '' серы, стационары, профилактории и колонии) и дальнейшего его расширения. f   2. Ввиду социальной опасности, представляемой некоторыми лицами, злоупотрс 'бляющими алкоголем и не желающими подвергаться соответствующему лечению, пред Сложить Народному комиссариату юстиции совместно с Народным комиссариатом здраво-/охранения и Народным комиссариатом внутренних дел разработать и провести в ведом-/ ственном порядке меры принудительного лечения алкоголиков, а также вытрезвление чзлкоголикоб, появляющихся в публичных местах в состоянии сильного опьянения. 3. Поручить Народному комиссариату здравоохранения и Народному комисса­риату просвещения при участии Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов разработать мероприятия по усилению просветительной деятельности в области алкогольного вопроса, в частности: а) ввести в программу школ всех ступеней и типов основные сведения о вреде алкоголя; б) выпустить соответствующие наглядные пособия и литературу; в) разработать план проведения антиалкогольной пропаганды в избах-читальнях, домах крестьянина, рабочих клубах, красных уголках и красных палатках, г) принять меры к максимальному использованию для целей антиалкогольной пропаганды периодической печати, радиовещаний, стенных газет, показательных судов и т. п.;д) сов­местно с киноорганизациями озаботиться созданием ряда фильм как для города, так i-для деревни по вопросам борьбы с самогоном и алкоголизмом вообще.

ИНСТРУКЦИЯ НКЗ, НКЮ И НКВД ПО ПРИМЕНЕНИЮ ПРИНУДИТЕЛЬНОГО ЛЕЧЕНИЯ АЛКОГОЛИКОВ, ПРЕДСТАВЛЯЮЩИХ СОЦИАЛЬНУЮ ОПАСНОСТЬ '

Во исполнение постановления Совета народных комиссаров РСФСР от И сентября 1926 г. НКЮ, НКЗ и НКВД предлагают подлежащим органам подвергать принудитель­ному лечению лиц, представляющих социальную опасность на почве злоупотреблени алко олем и не желающих подвергаться соответствующему лечению.

I. Принудительному лечению должны подвергаться:

A. Лица, обнаруживающие на почве алкоголизма явления психического расст­
ройства. ' f^;

Б. Лица, злоупотребляющие алкоголем и систематически нарушающие спокой­ствие, порядок и правила общежития своим поведением, препятствующие работе и угро­жающие безопасности семьи и окружающих.

B. Лица, в состоянии острого опьянения или хронического пьянства расточаю­
щие или разрушающие имущество.

/ П. Ходатайства или заявления о принудительном лечении подаются в органы здравоохранения непосредственно заинтересованными лицами и учреждениями (ближай­шими родственниками, лицами, ведущими совместное хозяйство, домоуправлениями, Милицией, месткомами и администрацией учреждений, где работает нуждающийся в при­нудительном лечении).

1П. Принудительное лечение выполняется органами здравоохранения на осно­вании предварительного обследования и проверки и после освидетельствования в спе­циальной комиссии под председательством заведующего очделом здравоохранения крае­вых, областных, губернских, окружных или уездных исполнительных комитетов или

-_, -•- '.-UT.S-

¹ Опубл..в «Известиях ЦИК СССР» 26/IX 1926 г., № 222.

² «Бюллетень НКЗ» № 9 1927 г.

«8Э

ница, им уполномоченного, и в составе не менее двух врачей, из которых один по воз­можности должен быть психиатром.

IV. Принудительное лечение проводится в виде амбулаторного, диспансерного и
стационарного, причем принудительность выражается в обязательности являться на амбу­
латорное или диспансерное лечение или для помещения в стационар, выполняемых
и случае неподчинения добровольно—через привод родственниками, поручителями или
милицией.

V. Для осуществления и проведения в жизнь возлагаемых задач по принудитель­
ному лечению органы здравоохранения используют существующую сеть невропсихиатри-
ческих и специальных учреждений — диспансеры, стационары, профилактории, колонии
и другие учреждения — и принимают меры к дальнейшему ее расширению, в частности
к организации для принудительного лечения социально-опасных и требующих особой
изоляции алкоголиков специальных учреждений или отделений с лечебно-трудовым режи­
мом и медико-педагогическим воздействием для проведения отвыкания, лечения и приспо­
собления к трудовой общественно-полезной жизни.

VI. При признании здравотделом необходимости применения принудительного
лечения в необходимых случаях может быть возбуждено ходатайство в порядке,устано­
вленном законом, о лишении злоупотребляющего алкоголем родительских прав.

VII. Если нарушения, названные в ст. 1 (пп. «Б» и «В»), заключают в себе при­
знаки преступления, то сообщение о них суду, следователю или прокурору, в порядке
91 ст. УПК, не останавливает применения мер медицинского характера (ст. 26 УК) и воз­
буждения ходатайств, упомянутых в ст. VI.

VIII. Жалобы на неправильное применение принудительного лечения подаются
через органы здравоохранения в президиум соответствующего исполнительного комитета,
причем президиум краевого областного или губернского исполкома решает вопрос окон­
чательно.

---

Дата добавления: 2019-02-13; просмотров: 183; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!