Основные положения теории привязанности Дж. Боулби
В конце 1950‑х гг. работы Дж. Боулби отличаются четкой этологической ориентацией. Дж. Боулби обратился к этологии как к способу объяснения неблагоприятных эффектов депривации. Можно сказать, что главная заслуга Дж. Боулби заключается в популяризации этологической теории для психологов и разработке на ее материале концепции раннего эмоционального развития детей[136].
Дж. Боулби как этолог начал с защиты положений, которые, на первый взгляд, противоречили традиционному «здравому смыслу». Он постулировал, что у младенцев поведение привязанности (то есть набор моторных реакций, включая улыбку, плач, следование) развивается аналогично импринтингу у животных и служит для пробуждения, стимулирования и подкрепления материнского поведения у матери или заменяющего ее человека. Главной функциеей поведения привязанности является обеспечение безопасности ребенка (первоначально – защита от хищников).
Согласно Дж. Боулби, у младенцев наблюдается не связанное с удовлетворением физиологических потребностей и фокусирующееся на наиболее близком человеке поведение привязанности, к которому могут быть отнесены такие врожденные виды поведения взаимодействия, как сосание, цепляние, следование, плач, улыбка[137]. Автор указывает, что это поведение гарантирует защиту и выживание вида. Он подчеркивает готовность новорожденного к социальному обмену и установлению аффективной связи с матерью. По мнению автора, поведение привязанности созревает относительно независимо в течение первого года, фокусируясь на фигуре матери в течение второго полугодия жизни ребенка. Дж. Боулби полагает, что привязанность не указывает на регрессию, а скорее выполняет естественную, здоровую функцию даже в жизни взрослого человека.
|
|
|
Поведение привязанности считается независимым от пищевого подкреплении и элементарного ухода (включающего тепловую и тактильную стимуляцию), поскольку у разлученных с семьей детей из учреждений все эти факторы обеспечивались обслуживающим персоналом, а дети все же испытывали сильный стресс.
Первоначально только мать может успокоить встревоженного, испуганного или перевозбужденного ребенка. Такую исключительность первичной эмоциональной связи (почти абсолютное предпочтение одного взрослого всем остальным) Дж. Боулби называет монотропией[138]. Это понятие можно считать синонимом импринтинга, но по отношению к человеку.
В нейтральной ситуации (или ситуации с низким уровнем стресса) степень избирательности социальных контактов маленького ребенка снижается. Он с удовольствием реагирует на такие этологически значимые социальные стимулы, как улыбка, красивое лицо, приятный женский голос. Таким образом, элементы поведения привязанности с самого раннего возраста могут распространяться и на незнакомых людей. Однако «система поведения привязанности» как высоко адаптивное образование, необходимое для выживания ребенка, строится вокруг матери или заменяющего ее человека.
|
|
|
Рассмотрим основные понятия теории привязанности Дж. Боулби:
1) собственно «привязанность»;
2) «поведение привязанности»;
3) «система поведения привязанности»[139].
Первое понятие используется для простого обозначения глубокой эмоциональной связи между ребенком и родителем, которая постоянна во времени и не зависит от конкретной ситуации (например, когда говорят, что ребенок сильно привязан к отцу).
Второе понятие – чисто этологическое. Речь идет о различных поведенческих паттернах, которые в совокупности образуют поведение привязанности. Конкретный состав поведения привязанности зависит от возраста ребенка и специфики ситуации. Например, пятимесячный малыш при приближении незнакомого взрослого плачет и тем самым зовет мать к себе. В той же ситуации годовалый ребенок отворачивается, сам подходит к матери и прячется за нее[140].
|
|
|
В репертуар поведения привязанности могут входить и альтернативные типы поведения, например, приближение и избегание в условиях так называемой «небезопасной» привязанности (см. ниже).
Опыт раннего взаимодействия между ребенком и матерью влияет на следующие параметры системы поведения привязанности:
а) внутреннюю рабочую модель матери и самого себя у ребенка (включает определенные ожидания ребенка относительно наиболее вероятных ответов матери на тот или иной вид своего поведения, а также представление ребенка об ожиданиях матери относительно реакций своего ребенка в том случае, если она подает ребенку какой‑либо специфический сигнал);
б) внутреннюю рабочую модель физического и социального мира (ориентируясь на эмоционально‑выразительные реакции матери, младенец метит окружающее пространство «минусами» (сюда относится все, что может причинить боль ребенку, напугать его, вызвать страх, гнев, отвращение у матери) и «плюсами» (все, что доставляет удовольствие самому ребенку и при этом вызывает положительную или хотя бы нейтральную реакцию матери);
в) оценку собственной компетентности, способности справиться с новой ситуацией самому[141].
|
|
|
Система поведения привязанности состоит из следующих блоков, функционирующих параллельно и непрерывно[142]:
1) сенсорная система, которая фильтрует и передает (а) сигналы опасности различной природы; (б) пространственные координаты матери, а также все пути, ведущие к ней; (в) препятствия на пути к матери;
2) блок контроля и регулирования поведения привязанности. Это центральный блок системы, главной функцией которого является постоянная корректировка расстояния, отделяющею ребенка от матери. При этом оптимальным считается расстояние, позволяющее сохранить ребенку баланс между активным исследованием окружением и собственной безопасностью. Такой баланс достигается в результате последовательного выполнения следующих задач:
а) интеграции данных о существующем на данный момент расстоянии до матери, о поступающих сигналах опасности, о характере вероятного ответа матери и представления о собственной компетентности. Интегрированная информация оценивается, и на основе этой оценки;
б) ребенок выбирает между двумя альтернативами: либо приблизиться к матери, либо пока оставаться на месте;
в) если ребенок решает приблизиться к матери, то он оценивает эффективность различных способов достижения цели (например, если ребенок упал, то он с большей вероятностью будет звать мать, оставаясь на месте, в то время как если к нему подходит чужой взрослый, ребенок с большей вероятностью попытается самостоятельно добраться до матери);
г) ребенок может перебирать несколько различных видов поведения, проверяя эффективность каждого из них (например, если ребенок упал и зовет мать по имени, а она к нему не подходит, он может заплакать):
3) эффекторная (моторная или исполнительная) система, функционирующая на основе целей, поставленных на предыдущем этапе, а также зависимая от конкурирующих с поведением привязанности систем поведения (например, ребенок боится чужого взрослого и собирается вернуться к матери при его приближении, однако, заметив на руке незнакомца блестящие часы, ребенок может подойти к нему, чтобы поиграть с часами)[143].
Согласно теории привязанности, основным результатом социального взаимодействия первых полутора лет жизни является развитие у младенца эмоциональной привязанности к человеку, который лучше всех способен успокоить и утешить младенца и к которому младенец приближается и обращается наиболее часто для игры и утешения при переживании тревоги и страха в случаях новизны ситуации, опасности, стресса. Чаще всего таким человеком – фигурой привязанности – становится мать, но может быть отец или другой наиболее близкий человек. Общими стрессовыми ситуациями, во время которых младенец проявляет страх, являются встреча незнакомого человека и временное разлучение с матерью. Вероятность возникновения страха меньше, если незнакомец или незнакомка подходит медленно, говорит мягко и начинает игру с ребенком. Появление страха наиболее вероятно, если незнакомый человек подходит к ребенку быстро, тихо или с шумом и пытается взять ребенка на руки. Почти все дети в тех или иных ситуациях обнаруживают страх незнакомого между 7 и 12 месяцами жизни. При подходе нового человека у двенадцатимесячных младенцев наблюдаются эмоция страха. Уменьшение интереса к игрушкам и увеличение, по сравнению с ситуацией свободной игры, интереса к матери. Таким образом, мать используется как источник комфорта и безопасности. Если после некоторого периода адаптации ребенка к новой ситуации мать выйдет из комнаты, то у него наблюдаются страх и реакция стресса, уменьшение интереса к игрушкам, что сменяется через минуту увеличением интереса к незнакомому и уменьшением страха. Начинается поведение поиска матери и проявляется максимальный интерес к ней при возвращении[144].
Показано, что у девятимесячных младенцев тридцатиминутное разлучение с матерью приводит к стрессу – изменению поведения и гормонального статуса[145]. Долговременное разлучение младенца и матери вызывает последовательное изменение состояния младенца от фазы протеста до отчаяния и отделения от матери, что проявляется в изменении поведения, соотношения сна и бодрствования, вегетативных реакций. Младенцы обезьян реагируют на отделение от своих матерей повышением частоты пульса и снижением температуры тела. К тому же обнаружено, что матери, которые должны вернуться на работу в течение года после рождения ребенка, демонстрируют более высокий уровень физиологических нарушений, чем те, кто имеет возможность остаться со своими малышами. В первом случае уровень инфекций у младенцев выше. Считается, что безопасная привязанность обеспечивает ауру психологической защиты, которая поддерживает метаболизм ребенка в стабильном состоянии[146].
Реакция страха при временном разлучении с матерью наиболее очевидна, когда младенца оставляют в незнакомой комнате или в присутствии незнакомого человека. Если мать говорит своему годовалому счастливо играющему ребенку, что она уходит, но скоро вернется, а затем выходит из комнаты, то ребенок, скорее всего, проследит ее уход взглядом, посмотрит на дверь, где видел мать в последний раз, и может заплакать. С наименьшей вероятностью это произойдет, если ребенка оставят дома со знакомым родственником или сиделкой. Слепые годовалые дети также могут заплакать, когда слышат, что мать вышла из комнаты. Страх при временной разлуке с матерью обычно возникает между 7 и 12 месяцами жизни, достигает пика в возрасте между 15 и 18 месяцами, а затем постепенно уменьшается[147].
Традиционное объяснение страха разлуки состоит в том, что ребенок плачет после ухода матери, поскольку предвосхищает боль или опасность как следствие отсутствия матери. Однако эта точка зрения не объясняет, почему реакция страха в одном и том же для всех возрасте 8‑12 месяцев возникает у детей, воспитывающихся в самых разных культурах и условиях, при различной степени и типах контактов с матерью вне зависимости от того, посещают они ясли или нет. Эти данные, а также исследования эмоциональных реакций у детенышей обезьян показывают, что возникновение страха в этот период частично связано с этапами созревания центральной нервной системы. Согласно теории привязанности, интенсивность и тип реакции ребенка при временном разлучении могут зависеть от качества эмоциональных отношений с матерью, эмоциональной привязанности младенца и матери. Развитие у младенца эмоциональной привязанности к матери является основным результатом взаимодействия матери и младенца.
Предполагается, что к 12–18 месяцам у детей на основании опыта социально‑эмоционального взаимодействия развивается некоторая рабочая модель представлений себя и своих отношении с наиболее близким человеком[148]. Обобщенные представления эмоциональных отношений с матерью позволяют им чувствовать себя безопасно даже в ситуациях, когда мать в действительности не присутствует. Считается, что формирование безопасной эмоциональной привязанности матери и ребенка в раннем возрасте обеспечивает основу для его последующего здорового эмоционального и социального развития.
Таким образом, Дж. Боулби рассматривает ранние взаимодействия между ребенком и матерью как промежуточное звено, связывающее набор этологически значимых врожденных реакций, обеспечивающих постоянный контакт между младенцем и матерью, и некоторую гипотетическую, регулирующую конкретное использование этих реакций структуру.
Модель Дж. Боулби подвергается критике по двум основным причинам:
1) опровергается необходимость построения некоторой дополнительной структуры, находящейся за пределами физического взаимодействия между матерью и ребенком, для объяснения поведения привязанности. Р. Хайнд и Т. Бразелтон считают, что привязанность полностью исчерпывается паттерном (стереотипом, способом) и характеристикой качества взаимодействия. Такая модель является более строгой, чем у Дж. Боулби, поскольку в ней исключены промежуточные переменные (изучается конкретное взаимодействие младенца и матери в ситуации «лицом к лицу» и строятся цепочки взаимной регуляции и адаптации между ними начиная с самого раннего возраста ребенка)[149];
2) отмечается недостаточность исследований, а также расплывчатость и приблизительность характеристик поведения матери во время взаимодействия с младенцем (в то время как поведение младенца оценивается с помощью достаточно точной экспериментальной процедуры).
В то же время несомненным достоинством модели Дж. Боулби является попытка «увязать» поведение привязанности с другими типами поведения, прежде всего, с исследовательским поведением. В экспериментах М. Эйнсворт[150], верифицирующих теорию привязанности Дж. Боулби, показано, что в большинстве случаев «безопасная» привязанность является первичной по отношению к активному исследовательскому поведению, то есть представляет собой необходимое для него условие (хотя в некоторых случаях развитие исследовательского поведения ребенка может быть относительно независимым от качества поведения привязанности; таких детей Дж. Боулби называет «врожденно независимыми»[151]).
Все более подчеркивается поразительное сходство поведения ребенка и детенышей животных[152]. Привязанности все реже характеризуются со стороны переживания и все больше сводятся к перечню внешне наблюдаемых действий, направленных на достижение близости и контакт со взрослыми. У младенцев в их перечень включаются «приближение, следование, пребывание поблизости и подача сигналов, вроде улыбки, плача и зова»[153]. По мнению Дж. Данн (1984), в такой форме теория привязанности подчеркивает важность чисто биологического стиля понимания процессов.
Прямое перенесение результатов опытов на человека производится даже в таком вопросе, как влияние социальной среды на характер привязанностей.
Дж. Боулби настаивал на всеобъемлющем значении депривации. В результате такого подхода понятие депривации становится очень широким, что вызывает критику многих исследователей, поскольку оценить реальную степень влияния детско‑родительских отношений на формирование депривационного развития без учета множества других факторов (например, интеллектуального развития, генотипа и т. д.) практически невозможно.
Так, английский психолог М. Раттер полагает, что нельзя считать основной зависимость между фактом разлуки с матерью и негативными отклонениями в развитии причинно‑следственной связи, так как она исчезает, если выделить фактор семейной дисгармонии, которая в большинстве случаев и является причиной разлуки с матерью. Он полагает, что в тех условиях, когда разлука с матерью происходит без нарушения семейных отношений, развитие нарушений не отмечается или они бывают несущественными[154].
М. Раттер подчеркивает, что депривация может иметь и положительный аспект, поскольку при воздействии депривирующих факторов у ребенка формируется сопротивление к воздействию среды.
Несмотря на критику идей Дж. Боулби психоаналитиками, которые критиковали его, «загрязнившего психоанализ бихевиоризмом», за отход от психоаналитических принципов, все то, что начиналось как попытка модернизировать психоаналитическую психологию и найти биологический фундамент социальных отношений ребенка, стало одной из основных теорий развития ребенка в условиях депривации.
Дата добавления: 2019-02-13; просмотров: 1326; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!