Эксперименты с зажигательными бомбами
А. Введение
Подсудимым Генцкену, Гебхардту, Мруговски и Поппендику вменялась особая ответственность и соучастие в преступном деянии включающем эксперименты с зажигательным бомбами (пар. 6 (Л) обвинительного заключения). Подсудимые были оправданы по данному обвинению.
Б. Выборка из аргументации обвинения
Фрагмент из заключительного обзора против подсудимого Поппендика
………………………………………..
Эксперименты с зажигательными бомбами
Штурмбаннфюрер Динг-Шулер (далее– Динг) проводил эксперименты с зажигательными бомбами в концентрационном лагере Бухенвальд между 19 и 25 ноября 1943. (НО-265, экз. обв. 287). Для того, чтобы установить эффективность вещества Р 17 и мази эхинацеи и жидкости для лечения фосфорных ожогов, пятерым подопытным были умышленно причинены ожоги путём возгорания фосфора, который был извлечён из зажигательной бомбы. Возникшие ожоги были очень сильными, жертвы пострадали от мучительной боли и стойкой травмы. Вещества для тестирования были произведены предприятием доктора Мадауса в Дрезден-Радебеле.
Отчёт о данных экспериментах (НО-579, экз. обв. 288) был направлен Дингом подсудимым Поппендику и Мруговски. Исследовательское отделение «V» (Vonkennel) в Лейпциге также интересовалось этими экспериментами. Переписка Динга с этим отделением шла через Поппендика. Исследовательское отделение «V» являлось лабораторией под руководством штурмбаннфюрера Фонкеннеля, при материальном обеспечении Гравица. (Поппендик 9, экз. Поппендик 8). Поппендик являлся экспертом в ведомстве Гравица ответственным за работу этой лаборатории. Эти показания Когона подтверждаются письмами от Фонкеннеля Поппендику и Динга Поппендику об экспериментах с тифом. (НО-1182, экз. обв. 477; НО-1184, экз. обв. 476; НО-1185, экз. обв. 478). Последнее в действительности было напечатано Когоном за Динга, как можно видеть из пометки в деле.
|
|
|
………………………………………..
В. Выборка из аргументации защиты
Фрагменты из заключительного обзора в защиту подсудимого Поппендика
………………………………………..
Зажигательные эксперименты
………………………………………..
Оценка доказательств
Обвинение опросило свидетеля Когона о передаче отчётов о зажигательных экспериментах. Он заявил:
«Фотографии были расположены друг напротив друга, вклеянные в альбом, с подробным описанием; результаты были направлены в двух копиях в Берлин, одна профессору Мруговски, другая – здесь, я не совсем уверен – оберфюреру Поппендику. Мне кажется, что оберфюрер Поппендик точно получил один отчёт об этом предмете, потому что доктор Динг намеревался опубликовать диссертацию об этом в медицинском журнале».
|
|
|
Затем обвинение сослалось в данной связи, на запись в так называемом дневнике Динга от 5 января 1944 (НО-265, экз. обв. 287):
«Протоколы направлены главному врачу СС с просьбой о том, чтобы их переслали на предприятие доктора Мадауса»
Теперь обвинение считает, что оно способно связать друг с другом эти два отрывочных доказательства и хочет подтвердить этим то, что Поппендик получил обычный отчёт, с фотографиями, о зажигательных экспериментах в Бухенвальде.
Сначала защита опросила заинтересованных лиц в Лейпциге, в форме письменных показаний, о предыдущей истории с зажигательными амиипериментами – письменные показания доктора Коха от предприятия Мадауса. (Мруговски 103, экз. Мруговски 97), письменные показания Кирхерта (Поппендик 7, экз. Поппендик 9) и письменные показания фон Войрша (Мруговски 115, экз. Мруговски 108), все они приводят схожие отчёты о событиях. Каждый из этих трёх свидетелей, рассмотрев вопрос с различных углов, смог дать под присягой показания о том, что переписка между доктором Дингом и фирмой Мадауса не проходила через Поппендика лично, и что исследовательский отдел профессора Фонкеннеля также не имел никакого отношения к вопросу, что касалось Лейпцига, но эти связи отличались во многих отношениях от тех, о которых можно сделать вывод из заявления Когона.
|
|
|
Для такого лица как Когон, конечно, было сложно, рассмотреть связи в целом, так как он только время от времени получал письма, которые не имели никакого отношения к вопросам рассматриваемым здесь. На основе доступных писем, он смог сегодня сделать лишь ретроспективные выводы. Поэтому, при формулировании своих заявлений, он следовал некоторой осторожности, квалифицируя вещи заранее как они случились, путём замечаний? таких как «мне кажется», «наверное», и так далее. (Поппендик 21, экз. Поппендик 20). По этим причинам фраза «в таком случае я не совсем уверен» относящаяся к осведомлённости Поппендика об иллюстрированных отчётах о зажигательных бомбах, может являться только указанием на факт, что Когон не хотел обвинить Поппендика, в своих показаниях под присягой, в осведомлённости об этих отчётах, с фотографиями касавшимися зажигательных бомб. Поппендик определенно заявил о том, что он бы запомнил такой отчёт с фотографиями если бы получил его. Тогда, таким образом, неопределённое заявление Когона сталкивается с определенным заявлением подсудимого, который не может быть обвинён в какой-либо недостоверности в ходе своего допроса. Утверждение подсудимого подтверждается тремя вышеуказанными письменными показаниями, которые полностью его подтверждают. Однако, затем Когон говорит: «Я думаю, отчёт…» - затем снова определённое ограничение – «который оберфюрер Поппендик определенно получил, потому что доктор Динг намеревался опубликовать диссертацию об этом в медицинском журнале».
|
|
|
Хотя последнее заявление было сделано больше в качестве подчёркивания, но все же без полной точности, это можно прокомментировать так:
Точно то, что Когон имел доступ ко всем документальным доказательствам представленным к процессу, перед тем как сделать своё заявление. Без сомнения он видел рукопись публикации Динга о тифе (НО-582, экз. обв. 286) со штампом одобрения «по приказу Поппендик», даже если он не видел её во время пребывания в Бухенвальде. Из этого он подумал, что можно сделать вывод о том, что Поппендик является ответственным лицом – несмотря на слова «по приказу» - для одобрения научных публикаций. Когон знал по своей работе в Бухенвальде о том, что Динг задумал опубликовать брошюру о лечении ожогов. Поэтому он воспринимал как само собой разумеющееся, что единственным способом было получение официального разрешения Поппендика, в то время как Поппендик разрешал эти просьбы и подписывал их «по приказу» в каждом случае, когда давалось особое разрешение Гравица. Ни Когону ни нам не известно, была ли такая рукопись когда-либо направлена для публикации. Даже если бы её действительно отправили, не установлено то, что Поппендик должен был давать одобрение на её публикацию. Если Поппендик действительно был уполномочен для публикации такой брошюры «по приказу» - факт, который нельзя подтвердить – есть 100 процентная вероятность, принятия рукописи о тифе (НО-582, экз. обв. 286), в качестве примера, того, что такая публикация по вопросу искусственного заражения ран человеческого тела не могла бы открыто упоминаться, но была бы скрыта как и было сделано в отношении лечения тифа.
Совершенно очевидно, при том, что даже обвинение не оспаривает это, что Поппендик иначе вообще не играл никакой роли в экспериментах с зажигательными бомбами, и не имел контакта с властями ответственными за них, такими как предприятие Мадауса, доктор Динг и т.д., в то время как он мог быть информирован о том, что происходило в Бухенвальде также в отношении экспериментов с зажигательными бомбами.
………………………………………..
В. Документы и показания
Частичный перевод документа НО-579
Экземпляр обвинения 288
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 182; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!