Фрагменты допроса свидетеля доктора Ойгена Хаагена защитой
………………………………………..
Типп: Итак, профессор, мы переходим к последнему и вероятно наиболее решающему пункту обвинительного заключения – а именно, экспериментам с тифов, как их называет обвинение. Профессор Шрёдер и профессор Бекер-Фрейзинг обвиняются в ответственности за такие эксперименты с тифом. Согласно обвинению их было две группы. С одной стороны, те что проводились в концентрационном лагере Бухенвальд доктором Дингом-Шулером и в меньшей степени подсудимым доктором Ховеном. Вторая группа это предполагаемые эксперименты с тифом, которые вы проводили в концентрационном лагере Нацвейлер. Профессор, перед тем как мы перейдём к отдельным экспериментам, пожалуйста, расскажите трибуналу об опасности тифа которая существовала во время войны, в особенности в 1943, 1944 и 1945, когда эта проблема обострилась? Опишите это лишь в необходимой степени для того, чтобы ваша работа стала понятней.
Хааген: Я попытаюсь быть кратким, но для того, чтобы понять проблему в целом, следует привести некоторую общую информацию. Тиф является серьезным инфекционным заболеванием которое международными медицинскими кругами, включено в заболевания которые являются общеопасными и он подлежит международному контролю. В случаях такого опасного заболевания, каждое государство чувствует моральные обязательства сделать всё для предотвращения начала эпидемии, потому что очень сложно бороться и ликвидировать эпидемию после её начала. Эта точка зрения разделялась, конечно, не только правительственными чиновниками, но также и ответственными и заинтересованными учёными и врачами; потому что мы все, конечно, знали о том насколько чудовищна опасность тифа, не только для ведения войны, но и для гражданского населения всего мира. Тиф является не только военной эпидемией, но также имеет свои корни в деревне. С эпидемиями мирного времени также чрезвычайно сложно бороться.
|
|
|
Председательствующий: Защитник, трибунал полностью осведомлен о том, что тиф является очень опасным заболеванием, то, что он является большой угрозой для людей, и что он был угрозой для Германии во время прошедшей войны, большой угрозой. Я не думаю, что снова требуется это разбирать. Мы слышали об этом от нескольких свидетелей. Это не отрицается.
Типп: Свидетель, вы слышали пожелание трибунала. По мнению трибунала, опасность тифа для Германии уже была достаточно подтверждена. Пожалуйста продолжайте о самом предмете. Вероятно вы можете рассказать об обычных превентивных мерах, которые использовались против тифа, в частности вакцинах.
Хааген: Существуют в целом, две процедуры для предотвращения тифа. Первую я могу назвать механической процедурой, а вторую биологической процедурой. В механической процедуре мы занимаемся борьбой с вшами – я не вдаюсь в это – а в биологической процедуре мы заинтересованы в защитной вакцине. Доступны различные вакцины. Итак, для того, чтобы понять суть вопроса, я должен сказать, что тифозные вакцины которые изготовлены из мёртвого вируса тифа не дают абсолютной защиты от заболевания. Они могут привести к более мягкому течению заболевания, но не предотвратят заражение. Другими словами, мёртвая вакцина тифа, не имеет абсолютного противовирусного эффекта, что, однако, является главным смыслом любой вакцины.
|
|
|
Мы разрабатывали живую вакцину, не на основе нашего опыта и исследований, а пользовались опытом других. Я хочу в основном упомянуть работу французских исследователей тифа Бланка, Бальтасара и помощников Легрера и Леколя. При вакцинации, должна использоваться вакцина дающая противовирусную защиту, и в целом, в случае вирусных заболеваний, успешная вакцинация достигается только живым вирусом. Позвольте мне упомянуть примеры натуральной оспы, гриппа и жёлтой лихорадки. Во всех этих случаях вакцины изготавливаются из живого вируса, но правда в том, что этот вирус является мутировавшим, то есть, уже не патогенным к человеку. Его патогенные характеристики были подавлены и устранены, но вирус сохранил антивирусную эффективность. Такого изменения можно добиться двумя способами, либо передачей вируса через животное – это часто делалось – и иногда при мутации вируса ослабив вирус. Мне не требуется вдаваться в это; это займёт слишком много времени.
|
|
|
Типп: Свидетель, если я правильно вас понял, вашей целью как учёного была разработка вакцины из живого вируса; другими словами из непатогенного вируса, который не мог вызвать заболевание, но который вместе с тем, имел антигенный эффект, а именно, защитный эффект вакцинированного лица против заражения заболеванием путём инфекции. Это так?
Хааген: Да. Верно.
Типп: Итак, свидетель, никто не обращался к вам за производством вакцин, но говорилось о том, что вы тестировали эффективность своих вакцин в концентрационном лагере. Обвинение называет их вирулентными и говорит, что они были не непатогенными. В любом случае, так я понимаю упрёк обвинения; свидетель, но перед тем как разбираться с этим, пожалуйста расскажите суду о том, как получилось, что вы вступили в контакт с концентрационным лагерем Нацвейлер по данному вопросу?
|
|
|
Хааген: Распространение тифа во время войны было таким, что тиф уже не был чисто военной эпидемией, но из-за многих лагерей беженцев, транспортов военнопленных и военных транспортов, тиф попал в саму Германию. В переполненных лагерях, в особенности без санитарных условий, существовала значительная опасность тифа, в частности там где собирали людей прибывших с Востока. Я должен сказать лишь о том, что, например в лагере Аушвиц, (но также во многих других лагерях пленных на востоке), уже были эпидемии. Тиф шёл дальше и дальше в Германию. Любое закрытое сообщество такое как лагерь, само по себе, является огромным источником опасности тифа, не только опасного эпидемией в лагере, но также эпидемией распространяющейся вне лагеря на фабриках и она вступала в контакт с гражданским населением, так что легко заметить опасность заражения. Итак, короче, комендант лагеря и лагерный доктор весной 1943 спросили меня о том, могу ли помочь в борьбе с этой опасностью.
Типп: Свидетель, сначала предварительный вопрос. Вы имели какую-либо связь с СС, с концентрационными лагерями, как таковыми?
Хааген: Я не имел связи ни с СС, ни с концентрационными лагерями, ни с каким-либо другим ведомством связанным с ними.
Типп: Почему комендант лагеря и лагерный врач концентрационного лагеря Нацвейлер обратились именно к вам?
Хааген: В качестве директора института гигиены я имел довольно крупную сферу деятельности в Эльзасе и конечно, об этом также было известно в концентрационных лагерях, так как я работал в Страсбурге. По этой причине лагерь обращался ко мне за помощью по многим вопросам, включая получение вакцин и помощь в дезинфекции лагеря и так далее, вопросах с которыми мы немного сможем разобраться позже.
Типп: Вы говорите, что лагерь обращался к вам, потому что вы были гигиенистом округа Эльзас вокруг Страсбурга?
Хааген: Верно.
Типп: Вы также сказали о том, что комендант лагеря или доктор просили вашего содействия?
Хааген: Да, это было очевидной вещью для них, потому что я находился в Страсбурге.
Типп: Вы далее сказали о том, что приблизительно с весны 1943 вам поступали просьбы о содействии; тогда в лагере уже была эпидемия или почему они думали, что нуждаются в вашей помощи?
Хааген: Тогда в лагере не было эпидемии, но общая эпидемиологическая обстановка была такой, что тифа можно было ожидать в любой момент, в особенности из-за того, что с Востока постоянно шли транспорты. Эти транспорты были инфицированы вшами и имели людей которые уже были заражены тифом и в других лагерях по-соседству уже появились первые случаи тифа.
Типп: Профессор, какие средства вы имели для помощи этим лагерным врачам? Пожалуйста ограничьте себя, прежде всего своими вакцинами.
Хааген: Я уже говорил о том, что были доступны разные вакцины из мёртвого вируса, и также изготовленные из живого и ослабленного вируса. Тогда было очень сложно получить вирус. Вышестоящие офицеры просто не могли изготовить эффективные вакцины и для того, чтобы исполнять хотя бы какие-нибудь планы, в Германии существовали разного рода распоряжения и приказы по планированию систематической вакцинации при возникновении угрозы тифа.
Типп: Итак, свидетель, вы описали свою работу в сфере производства вакцин, а именно производство патогенного живого вируса; вы начали эту разработку и работу по собственной иницативе или с проблемой обратилось другое ведомство?
Хааген: Живой вирус тифа производился в зарубежных странах в больших количествах, в частности во Франции где был большой опыт работы с живым вирусом. Я уже упоминал Бланка, Бальтасара, Леколя и Легрера. Во время войны защитные вакцины с живым вирусом также изготавливались в Северной Африке. Там уже были миллионы таких вакцинаций и конечно, это позволяло получить опыт. Факт, что французы, которые видели в этом большую опасность, также видели необходимость таких масштабных вакцин и у них также были некоторе смертельные случаи. Как я сказал, мы должны были использовать штамм вируса для этих вакцинаций, который по правде, был живым и патогенным для животных. Другими словами, вирулентным вирусом, патогенный эффект которого для людей в значительной мере был подавлен; и в этом суть производства всех живых вакцин и она должна занимать центральное место в ваших соображениях. Вы добьётесь такой мутации только передачей вируса через животных. Каждому специалисту известно, что когда вирус переносится через животных он ослабляется сильнее чем выращенный или разведённый, например, в куриных желтках или сохранявшийся в вакууме или при очень низких температурах и лишь слегка ослабляет штамм.
Типп: Свидетель, вы пока не ответили на мой вопрос полностью, то есть, проводили ли вы такую работу по своей собственной инициативе или на основе приказа, директивы или задачи которая поступила к вам откуда-либо?
Хааген: В разработке живой вакцины тифа –
Председательствующий: Свидетель, вы можете ответить на вопрос несколькими словами. Просто ответьте на вопрос поставленный вам защитником.
Хааген: Это было исследовательское задание, как я сказал, не существовало никакой военной или другой директивы.
Типп: Свидетель, вы уже описали этим утром как распространялись исследовательские задания, и вы сказали нам о том, что в целом задачей было использовать ученого для такой задачи; теперь в чём суть, вы сначала работали над проблемой, а затем получили задачу или задача уже была поставлена, когда вы начали работать?
Хааген: Вся эта работа проводилась полностью по моей инициативе. Я также смотрел на это так, что я получил необходимые исследовательские задания для того, чтобы я мог иметь необходимые фонды для работы от совета исследоваий Рейха и потом от медицинского начальника Люфтваффе. Так я получил своё задание.
Харди: Ваша честь, перед отложением могу я спросить у защитника сколько продолжится допрос, и сколько другие защитники планируют проводить допрос свидетеля Хаагена?
Типп: Я уже говорил, что мне нужен почти день с половиной. Мы уже разрешили некоторые вопросы; я не знаю смогу ли я закончить этим вечером, но мне не потребуется много времени завтра утром. Я не могу сказать вам, сколько времени требуется другим коллегам.
Харди: Как я понял, доктор Типп собирается воспользоваться оставшимся днём, несмотря на факт, что мы заседаем до 5 часов?
Типп: Я воспользуюсь сегодня всем днём. Да.
Председательствующий: Кто-либо из защитников желает допросить данного свидетеля пока он даёт показания?
Типп: Доктор Нельте только, что сказал о том, что ему потребуется четверть часа, и моему коллеге Крауссу от Ростока пятьдесят минут.
Фриц: Господин председательствующий, я не могу сказать точно, сколько мне потребуется, потому что я не знаю сколько вопросов которые я планировал задать свидетелю, отпадут в допросе доктора Типпа.
Председательствующий: Трибунал спрашивает об оценке.
Фриц: Один час.
Председательствующий: Защитник, во время полуденного перерыва проинструктируйте своего свидетеля отвечать на вопросы прямо и просто, без ухода в предметы о научности и важности о которых, трибунал уже осведомлён. Пожалуйста проинструктируйте его о том как отвечать на вопросы.
………………………………………..
Типп: Профессор, перед перерывом вы сказали о том, что вы начали вашу работу в сфере тифа по собственной инициативе, и о том, что в ходе этой работы вы получали исследовательские задачи от медицинского инспектора Люфтваффе также как и совета исследований Рейха; теперь я спрашиваю вас, в своих обращениях до принятия различных заданий, существовали ли какие-либо детали о работе которую вы планировали проводить или работе которую вы уже проводили?
Хааген: Не приводилось никаких деталей, рассматривалась проблема как таковая.
Типп: Вы уже описывали трибуналу свою работу по данной проблеме; ею был поиск вакцины производимой из живого вируса, вируса уже не патогенного к людям, которая, однако, содержала количества вируса.
Хааген: Да. Это правда. Наша работа ограничивалась разработкой живой вакцины, и эта работа основывалась на большом опыте зарубежных учёных, в особенности французского учёного Бланка; техническая сторона всегда проводилась в экспериментах на животных.
Типп: Итак, свидетель, вы добились обнаружения вакцины такого типа как описывали?
Хааген: Да. Мы добились разработки такой вакцины из так называемого штамма мышиного тифа, то есть, из крысиного тифа. Ослабление было достигнуто посредством экспериментов на животных, посредством культивации в куриных яйцах и в третьих процессом консервации.
Типп: Эта вакцина тестировалась на эффективность и если так то как?
Хааген: Да. Вакцина тестировалась на эффективность. Первое, конечно, путём экспериментов на животных в иммунизационных количествах. После этого подтвержденного количества, проводились первые вакцинации и тестировалась её эффективность и совместимость с человеком. Это делалось на добровольцах.
Типп: Профессор, откуда вы получали добровольцев?
Хааген: Прежде всего я сам был им, затем сотрудники моего института и ряд студентов университета.
Типп: Итак, пожалуйста расскажите о цели этих экспериментов?
Хааген: Когда производится новая вакцина следует тестировать не только её эффективность, но также и совместимость. Это может быть сделано только на людях; экспериментов с животными недостаточно. На определенном этапе всегда становится необходимым тестировать её на людях.
Типп: В этих вакцинациях на сотрудниках и студентах института, вы тестировали совместимость вакцины; иммунизационный эффект вакцины, если я правильно вас понял, нельзя было подтвердить этими экспериментами?
Хааген: Да. Иммунизационный эффект также мог быть установлен. Следовало просто применить реакцию Вайля-Феликса, которую упоминали на этом процессе. То есть, для того, чтобы установить то, что сыворотка крови уже содержит защитные тела против бактерий тифа. Этот тест ( я упоминаю его, потому что здесь допускались ошибки) используется не только для диагностики заболевания, но также, в силу чёткой иммунной реакции, для обнаружения защитных тел после вакцинации.
Типп: Свидетель, мы вернёмся к этому позже. Итак, когда вы достигли своей цели, когда вы получили вакцину описанного типа и когда вы разработали её для использования?
Хааген: Весной 1943.
Типп: И когда эта вакцина была впервые использована в большом масштабе, или вообще, когда её впервые использовали?
Хааген: Первые вакцинации прошли в мае 1943 в лагере содержания Ширмек, который относился к концентрационному лагерю Нацвейлер. Вакцинации проводились на лицах в угрожающем состоянии.
Типп: Свидетель, этим утром, вы упоминали просьбу лагерного доктора концентрационного лагеря Нацвейлер и Ширмек несомненно подчинялся ему; могу я спросить эти вакцинации Ширмека были в ответ на просьбу лагерного врача?
Хааген: Я не совсем понял ваш вопрос.
Типп: Пожалуйста расскажите мне, являлись ли вакцинации проведенные в Ширмеке выполнением просьбы лагерного врача?
Хааген: Да. Ширмек и Нацвейлер были одним целым. Мои вакцинации там были связаны с работой в лагере.
Типп: Тогда вы использовали эту вакцину впервые в мае 1943 в Ширмеке. Скольких лиц вы вакцинировали?
Хааген: Было вакцинировано всего двадать восемь лиц.
Типп: Вы имели какое-нибудь влияние на отбор этих лиц; то есть, вы отбирали этих лиц, или кто отбирал их?
Хааген: Я не имел прямого влияния на отбор этих лиц, только в той мере в какой я говорил администрации лагеря и лагерному доктору о том, что мы можем вакцинировать людей которые находились в более менее хорошем состоянии здоровья, так как если бы такого не было это бы не соответствовало германским законам о вакцинации. В этой степени у меня было некоторое влияние.
Отбор проводился с учётом точки зрения о том, чтобы отбирались лица которым особо угрожал тиф, лица которые находились в так называемом «восточном блоке» лагеря. Новые транспорты всегда приходили с Востока по большей части, инфицированные вшами, таким образом следовало учитывать значительную опасность тифа. В этой части лагеря опасность была больше чем в тех частях лагеря в которых жили немцы и эльзасцы которые не прибыли с Востока.
Типп: Свидетель, вы сказали о том, что лица отбирались из группы заключенных особо угрожавшей заражением тифом. Вы только, что упоминали восточный блок. Вы можете рассказать нам о том какой национальности были эти лица?
Хааген: Насколько я помню там были разные национальности. Был ряд тех кто говорил по-немецки и с ними можно было легко общаться.
Типп: Итак, свидетель, я хочу, чтобы вы описали то, как проводились эти вакцинации. Вероятно сначала предварительный вопрос. Почему вы вакцинировали только 28 лиц? Почему вы не вакцинировали всех заключенных лагеря?
Хааген: Поначалу я мог производить вакцину в очень малом количестве. Мои лабораторные мощности были ограничены. Если бы я захотел вакцинировать весь лагерь мне бы потребовался производственный цех. Вот почему мы вакцинировали мало людей.
Типп: Итак, профессор, опишите как изготавливались вакцины.
Хааген: Всего вакцинации прошли на 28 лицах, в нескольких группах. Первая вакцинация прошла на восьми лицах. Им вводилась инъекция 0.5 мл вакцины в грудную мышцу обычным образом. Вторая группа включала 20 лиц разделённых на две подгруппы по десять каждая. Первая группа – назовём её группа А – также получила 0.5 мл вакцины внутримышечно. Подгруппа Б, последние десять лиц, получали вакцинацию 0.5 мл мёртвой тифозной вакцины произведённой в институте Роберта Коха. Затем восемь дней спустя, была вторая вакцинация живой вакциной, вновь по 0.5 мл внутримышечно. Я хочу сказать о том, что первая вакцинация мёртвой вакциной о которой я уже говорил, проводилась по двум причинам: прежде всего для того, чтобы можно было понять, создаст ли это предварительное исследование больше защитных тел; и во-вторых, чтобы понять может ли снизить преварительное исследование мёртвой вакциной реакции на живую вакцину.
В то же время, я проводил защитные вакцинации на лицах вне лагеря, на добровольцах. Они снова проводились таким образом, что было три инъекции: первая, 0.25 мл, вторая 0.25 мл, и третья 0.5 мл живой вакцины.
Типп: Свидетель, суд особо заинтересует реакция этих лиц после вакцинации. Вы нам расскажите?
Хааген: В первой группе восьми лицам было дано 0.5 мл живой вакцины один раз, у троих реакцией была короткая лихорадка с 39 градусами. Однко, у остальных лиц не было реакции.
Во второй группе, среди десяти лиц в группе А, не было заметных реакций. В другой группе были самые небольшие симптомы, в некоторых случаях только головная боль и депрессия. Типичных симптомов тифа, мозговых симптомов, и других симптомов, не появилось ни в одном случае.
Это же было правдой для третьей группы. Тут снова не было реакции. Я должен сказать в этой связи о том, что я использовал вакцину произведённую из мёртвого вируса тифа. Я должен отметить это, потому как позднее в Нацвейлере, я использовал классическую эпидемическую или вшивую вирусную вакцину тифа.
Типп: Профессор, после вакцинации вы наблюдали состояние вакцинированных лиц?
Хааген: Да, конечно. После вакцинации я часто бывал в лагере. Я наблюдал за лицами которых вакцинировали и мне показывали их температурные таблицы. После четырёх недель заключительный образец крови брался для проведения реакции Феликса-Вайля для того, чтобы понять степень выраженности иммунитета.
………………………………………..
Типп: … В Ширмеке в ходе вакцинаций были смерти?
Хааген: Нет. В Ширмеке не было смертей от вакцинаций.
Типп: Свидетель, ваши показания противоречат показаниям свидетеля обвинения которые мы слышали ранее. Это был Георг Хирц, который давал показания 8 января. Его показания находятся на немецкой странице 1310 и странице 1293 английского протокола. Хирц сказал о том, что в Ширмеке вы вводили инъекции от 20 до 25 людям и в последующие дни у этих людей развивалась высокая температура. Было сказано, что температура возникала спустя 36-48 часов и двое из этих людей умерли. Свидетель также сказал о том, что вы вакцинировали их, главу лагеря и капо в госпитале. Вы объясните свои различия между вашими показаниями и показаниями Хирца?
Хааген: Это правда, что эти трое, глава лагеря, капо, и медбрат, которым был Хирц, были вакцинированы обычной вакциной в связи с тем, чтобы если возникнет какая-либо опасность тифа, личный состав лагеря мог быть вакцинирован против этого заболевания. Итак, личный состав находился в меньшей опасности чем сами заключенные; таким образом, чтобы помочь лагерному доктору, я предоставил вакцину и вакцинировал этих трёх лиц, но я оставил живую вакцину для тех лиц, кто находился в реальной опасности. Это является причиной почему есть разница.
Типп: Свидетель Хирц также свидетельствовал о том, что он не осматривал эти 20 лиц перед их вакцинацией. Это верно?
Хааген: Когда заключенные прибывали в лагерь их внимательно обследовал лагерный доктор. Поэтому, там я просто следил за тем, чтобы у них не было внешних симптомов заболевания и определял насколько они сильные.
Типп: Значит, если я правильно вас понял, вы сказали, что медицинский осмотр проводился лагерным доктором, который затем предоставлял их для вакцинации?
Хааген: Да, лагерный доктор и глава лагеря, совместно.
Типп: Итак, профессор, заявление свидетеля Хирца является верным в том отношении, что спустя 36-48 часов у этих лиц температура поднялась до 40 o Цельсия?
Хааген: Я уже говорил о том, что кроме первой группы не было особых реакций. Хирц сам не знал первую группу, он сам так сказал. Во второй группе, я только, что сказал, не было никаких температурных или других реакций.
Типп: Свидетель, но вы сказали – о, это была первая группа.
Хааген: Да. И даже там реакции были совершенно обычными как бывает при других вакцинациях.
Типп: Но Хирц также сказал о том, что после высокой температуры – от семи до восьми дней, у лиц развилось некоторого рода расстройство и у них было расстройство речи и в трёх или четырёх случаях они заикались. Вам об этом, что-либо известно?
Хааген: Когда я навещал этих лиц я не наблюдал никаких таких сиптомов. Никто из них не жаловался, и я уверен в том, что если бы у кого-нибудь появились такие симптомы они бы немедленно пошли к доктору. Каждый был заинтересован в избавлении от таких симптомов. Я не наблюдал ни расстройств, ни заикания. Если бы Хирц тогда их видел, я убеждён он бы доложил мне. Он был медбратом этих лиц и был за них ответственен; я не могу представить, чтобы он держал это в секрете вопреки интересам этих заключенных.
Типп: Вы говорите о том, что не наблюдали таких симптомов и Хирц не докладывал вам о них. Итак, свидетель, Хирц также говорил о том, что спустя два дня двое подопытных, как он их назвал, или вакцинированных лиц, как вы их называете, умерли. Свидетель, вы это наблюдали?
Хааген: Я уже говорил о том, что в малой экспериментальной группе никто не умер, потому что я уверен, что заметил бы это при визите к вакцинированным лицам. Я бы точно приказал о вскрытии в случае таких смертей для установления того, когда лица умерли. Я не только ни приказывал проводить вскрытие, но этого не приказывала и администрация лагеря. Люди могут подумать, что эти лица вероятно умерли от тифа. Я должен сказать, что после двухдневного инкубационного периода – это был период между вакцинацией и смертью – никто не умирал от тифа. Самое короткое время смерти от тифа, то есть инкубационный период плюс длительность заболевания, это от десяти до четырнадцати дней. И эти ранние смерти должны были быть случаями высокопатогенного вируса возникавшего напрямую от человека. Лишь по этой причине это невозможно.
Типп: Свидетель, вы сказали о том, что в таких случаях вы бы несомненно провели вскрытие. Вы сказали, что ничего не слышали о смертях, и поэтому не было вскрытий; правильно?
Хааген: Да. Правильно.
Типп: Я хочу напомнить трибуналу показания Хирца. Он сказал о том, что он непосредственно заворачивал тела в бумагу и затем сжигал их в крематории Нацвейлера. Ни один свидетель обвинения не смог сказать, или не захотел сказать, о том как профессор Хааген отреагировал на эти смерти. Больше никто не спрашивал об этом свидетеля Хирца. Во время дачи показаний Хирца спросили: «Итак, свидетель, вы знали о том, что эти эксперименты проводились на 20-25 лицах для установления тифа в связи с заболеванием тифом». Хирц: «Да, у меня в этом не было ни малейшего сомнения. У меня за спиной было пятнадцать лет практики». Свидетель, я не знаю, что означают эти показания. Возможно я не специалист, чтобы судить, но я могу полагать, что вы можете объяснить в чём суть данного заявления.
Хааген: Я лишь могу сказать, что вообще не понял заявления господина Хирца. У меня нет ни малейшей идеи о том, какими должны были быть эксперименты для установления тифа в связи с данным заболеванием. Прежде всего, не было экспериментов по установлению тифа, потому что не было самого тифа. И я не знаю метода о проведении экспериментов на людях для определения тифа. Если под экспериментом иметь в виду, забор крови для реакции Вайля-Феликса, это нечто другое, не то о чём мы здесь говорим. Приводя причину для своих экспертных сведений, свидетель говорит о том, что он был фармакологом 15 лет. То что у него за плечами такая длительная практика, таким образом подразумевает, что он является экспертом по заразным заболеваниям. Я этого тоже не понимаю. Но я думаю, что можно ожидать от фармаколога – в конце концов, фармакологи продают вакцины от общественных заболеваний в аптеках – следует ожидать от него то, что он знает какими являются реакции на вакцины и что такое настоящее заболевание. И при этом в первой группе в которой появилась реакция, он этого вообще не знал.
Типп: Свидетель, вы уже говорили, кое-что о показаниях господина Хирца о том, что заключенный Атлофф говорил ему о том, что господин Хирц описал как второй эксперимент. Мне кажется это подтверждает ваше заявление о том, что господин Хирц ничего не знал о первой группе, то есть восьми лицах. Профессор, вы можете рассказать нам, что-либо ещё для объяснения противоречий между вашими показаниями и показаниями господина Хирца?
Хааген: Хирц говорил только об одной инъекции, а не о двух. Вакцининованные лица за которыми он ухаживал получили две инъекции с интервалом в несколько дней. Если бы он действительно был заинтересован в вакцинации, он должен был знать о том, что проводились две инъекции. Это первый пункт. Затем он сказал о том, что иглы не менялись. Кажется он снова кое-что не заметил; то, что для каждой новой инъекции использовалась игла стерилизованная в Страсбурге, и технический помощник заменял её. Любой кто знает нечто о научной работе знает, что в такой важной работе не используется одна игла для нескольких лиц, совершенно помимо того факта, что это бы не соответствовало одному из наиболее важных принципов санитарии. Он снова видимо не очень внимательно следил.
Типп: Итак, профессор, нас интересует вопрос о том хотели ли вы производить в лагере Ширмек тиф путём искусственной инъекции патогенного вируса. Вы проводили такие эксперименты в Ширмеке?
Хааген: Нет. Никаких подобных экспериментов не проводилось. Я не знаю какой была бы эта цель.
Типп: Профессор, тогда если я могу подытожить, вы внедряли вакцину на практике после того как она уже тестировалась в экспериментах на животных, в экспериментах на себе и экспериментах на добровольцах. Но эксперименты, такие как я только, что описал не проводились в Ширмеке, это правильно?
Хааген: Да. Это верно. Мы просто внедряли вакцину которая уже использовалась в большом масштабе в других странах. Возможно я могу добавить, что сначала я планировал проводить дальнейшие вакцинации в лагере Ширмек для того, чтобы защитить этот лагерь насколько возможно, но в течение следующего месяца, я понял, что лагерь Нацвейлер совершенно отличался в своей структуре и что в лагере была большая опасность тифа. Поэтому, я перешёл из Ширмека в Нацвейлер.
Типп: Итак, свидетель, прежде чем мы перейдём к работе в Нацвейлере, я хочу разъяснить следующее. Господин Хирц свидетельствовал о том, что заключенные использованные для вакцинации не являлись добровольцами; профессор, но вы сказали о том, что ваша точка зрения заключается в том, что подопытные должны быть добровольцами. Вы можете, пожалуйста, чётко ответить на данный вопрос и объяснить точку зрения которая важна по вашему мнению в частности при вакцинациях?
Хааген: Заключенные которых мы вакцинировали не являлись добровольцами. Я хочу сказать, следующее по данной теме: как я уже говорил, я разделяю с большинством учёных точку зрения на то, что предпосылкой для любого эксперимента является эксперимент на себе. Это не просто теория в моём случае. Любой кому известна моя работа или кто видел мою работу знает, что я проводил эксперименты на себе и заражался рядом инфекций. Мне не требуется в это вдаваться, но конечно, я тестировал все вакцины на себе. Если мы опустим элемент добровольности в данном случае, я должен заявить о том, что согласно нашим правилам и законам Германии, вакцинации приказывались везде где существовала опасность эпидемии. Такая ситуация существовала в Ширмеке и Нацвейлере. Существовало распоряжение для этого лагеря от СС-ВФХА и распоряжения направлялись главным врачам концентрационных лагерей. Наши вакцинации проводились в рамках таких юридических правил. В материалах процесса, я вновь и вновь обнаруживаю точку зрения о том, что я брал несчастных и беспомощных заключенных и применял к ним убийственные бактерии. Но если хорошо знать мою проблему, можно понять, что напротив, я боролся с этими заболеваниями. В этом не может быть вопроса какого-либо преступного эксперимента. Я хочу прямо возразить тому, что меня называют преступником при том, что я просто боролся с заболеванием.
Типп: Что же, профессор, вы говорите о том, что в таком случае вы отказались от добровольцев, потому что это был не эксперимент, а скорее вакцинация, и потому что вашей точкой зрения было то, что для вакцинаций законно допустимо было принуждать – что вы просто осуществляли законное мероприятие согласно международному праву?
Хааген: Да. Это была вакцинация вакциной которая уже использовалась повсюду в мире, в рамках общих вакцинаций проводимых согласно действующим правилам.
………………………………………..
Типп: Когда вы начали свою работу в Нацвейлере?
Хааген: Моим намерением было начать вакцинацию в лагере Нацвейлер летом 1943, но возникли необжиданные затруднения о которых я должен рассказать – я думаю они важны для суда. Профессор Хирт, чьё имя здесь постоянно упоминалось, директор анатомического института в Страсбурге, являлся членом СС и исследователем «Аненербе». Как офицер СС он узнал от лагеря, что я хочу проводить там вакцинации. Тогда он вмешался, потому что думал, что если лица вне СС или ВФХА хотели работать в лагере в той или иной форме у нас должно было быть разрешение на это, совершенно помимо данного факта меня попросили провести эти вакцинации, и т.д. Профессор Хирт сказал лагерному врачу и мне о том, что он готов получить такое разрешение и попросил меня сделать запрос в таком отношении в институт военно-научных исследований. У меня не было связи с СС или каким-либо подразделением СС, и я ни знал об организации СС. Обращение было направлено летом 1943. Я не могу вспомнить, точную формулировку, но Хирт направил его в заинтересованные ведомства. Я только знаю, что обращение говорило о том, что я просил разрешения на вакцинацию ряда заключенных лагеря. Необходимо было установить ограничение, потому что я мог производить вакцину в небольших количествах из-за того, что технических условий для масштабного производства ещё не имелось в институте. В этом письме Хирту, я указывал на то, что не существовало опасности в вакцинации новой вакциной, и что нам следовало ожидать более или менее сильной реакции, в особенности температурной реакции согласно различиям отдельных людей. Я также указал на то, что люди которых должны были вакцинировать должны были находиться в хорошем физическом состоянии, для того, чтобы они, более менее были похожи на физическое состояние наших солдат. Я сказал это для того, чтобы соответствовать общим правилам вакцинации. Спустя некоторое время я получил заявление от института военно-научных исследований о том, что моя просьба удовлетворена.
Типп: Профессор, пожалуйста посмотрите на документ НО-120, который является экземпляром обвинения 297. Это письмо рейхсфюрера СС, личный штаб, институт военно-научных исследований, датированное 30 сентября 1943. Оно подписано Зиверсом, и адресовано директору института гигиены универститета Рейха, Страсбург. Господин Зиверс пишет:
«Я подтверждаю получение вашего запроса от 16 августа 1943. Я буду рад помочь вам и связался с соответсвующей службой для того, чтобы необходимый персонал был передан в ваше распоряжение».
Свидетель, в этом письме имелось в виду, что вы получили принципиальное одобрение на проведение этих вакцинаций?
Хааген: Да, это письмо создавало основные предпосылки для проведения вакцинаций. Если мы отказываем в факте, что по эпидемиологическим причинам вакцинации были оправданы и даже необходимы, это письмо, как мне кажется, приводит нам оправдание для их проведения.
Типп: Итак, теперь вы могли проводить вакцинации?
Хааген: Нет. К сожалению это не было так просто – я говорю «к сожалению» потому что терялось драгоценное время и я был заинтересован в защите лагеря как можно скорее, хотя бы пока там не было опасности тифа. Я проинформировал лагерного доктора о содержании данного письма и попросил разрешения на применение вакцин. Однако, прошло длительное время, и до ноября я не получал уведомления о том, что мы можем начать вакцинации. Вмешательство Хирта не помогло этому делу, а следовательно, только затянуло его. Затем, когда я получил первую сотню заключенных, я осмотрел их и понял, что они не в состоянии для вакцинации. У них было очень плохое состояние. Я должен сказать о том, что они являлись заключенными из транспорта Аушвица; я думаю восемнадцать человек уже умерли. Ни у кого не было права проводить вакцинацию на такой группе. Я её не проводил и отказался по медицинским причинам.
Типп: Свидетель, и что вы делали потом?
Хааген: Я проинформировал об этом Хирта. Я откровенно написал ему о том, что эти люди не могли и обсуждаться для вакцинации и я попросил людей в хорошем физическом состоянии.
Типп: Профессор, пожалуйста посмотрите на документ НО-121, экземпляр обвинения 293? Это ваше письмо профессору Хирту, датированное 15 ноября 1943. Вы имеете в виду это письмо, когда говорите о том, что писали Хирту? Я коротко прочту:
«13-го ноября 1943 прошла инспекция заключенных которых предоставило мне СС-ВФХА, для того, чтобы определить их пригодность к тестам, которые планировались с тифозными вакцинами».
Это письмо?
Хааген: Да. Это письмо от 13 ноября 1943. Я могу отметить, что данным письмом я просил сотню заключенных в хорошем физическом состоянии. Только таким образом я мог ожидать результатов, которые можно было использовать для цели сравнения.
Типп: Профессор, я представлю вам кое-что из данного документа, что возможно противоречит – или может быть интерпретировано как противоречие – вашим показаниям. Вы говорите о том, что хотели вакцинировать этих людей и первое предложение документа кажется указывает на это. Вы пишите: «их пригодность для тифозной вакцинации». Однако, ниже, в документе вы говорите о тестировании новой вакцины. И снова ниже, «материал, который можно сравнить». Из этого можно сделать вывод о том, что это были не вакцинации, а эксперимент. Разве это не противоречит вашим показаниям?
Хааген: Нет. Это не противоречит моим заявлениям. Видимо мне придётся дополнить свои заявления сказав следующее: как я сказал, в лагере Нацвейлер я хотел вакцинировать довольно большое число заключенных. Вакцина уже была готова в лаборатории; она была протестирована в экспериментах на животных; она была протестирована в экспериментах на себе и небольшой группе добровольцев. Поэтому, я знал, что она уже не имеет какой-либо опасности для вакцинированных лиц и что использование живой вакцины не вызовет никаких проявлений заболевания. Но, когда новая вакцина, впервые используется на практике, cуществует в некоторой степени эксперимент, поскольку совместимость всё же необходимо установить и это можно установить только на большой группе людей. Необходимо установить дозу и результат вакцинации должен быть проверен на большой группе людей. Таким образом я признаю, что несомненно правда в том, что использование, впервые на практике новой вакцины на большом количестве людей можно считать экспериментом. Я хочу добавить, что в первом масштабном применении исследовались кровь и титер. Конечно, измерялась температура и все другие наблюдения внимательно проводились для того, чтобы получить точное окончательное впечатление об эффективности и совместимости вакцины. Мы должны были это делать; это было нашим долгом. Большой ответственностью является внедрение новой вакцины подобной этой, даже если уже был получен опыт в небольшом эксперименте на себе и добровольцах. Но на процессе слово «эксперимент», весьма сильно искажено. В этом смысле наши вакцинации не являлись «экспериментами», это были тесты, а не эксперименты с неопределённой целью или задачей. Вряд ли можно говорить здесь о преступных экспериментах. И в любом медицинском журнале мира, почти на каждой странице, мы находим эксперименты у койки больного, и я не думаю, что у кого-нибудь есть возражения этому слову. И что касается экспериментов на людях, я хочу сослаться на рекламу которая показывает общественное отношение американской фирмы – в иллюстрированных журналах которые я видел сам. Антисептики такие как листерин, о которых говорится, что они тестировались на людях, которых использовали как подопытных кроликов. Лишь по этой причине я думаю, что слово «эксперимент», используется в разных смыслах.
Типп: Пока не ясен один термин из данного документа, последние слова «сравнительный материал». Пожалуйста вы можете объяснить, что это значит? Что вы имели в виду под «сравнительным материалом»?
Хааген: Это означает, что уже были проведены исследования и результаты могут быть сравнены друг с другом, таким образом можно получить действительно полезные результаты. Индивидуальные оценки любого иммунолога сильно разнятся в зависимости от конститутации и общего физического состояния. Это было причиной того, почему я был очень аккуратен в получении только таких лиц, которые находились в хорошем физическом состоянии для вакцинации, так как лица в плохом состоянии отреагируют совершенно по-иному. Кроме того, я должен отметить, что согласно общим правилам вакцинации, вакцинации любого типа можно проводить только на здоровых людях, и я хотел строго соблюдения этого правила.
………………………………………..
Типп: Итак, свидетель, я перехожу к следующему документу, НО-122, экземпляру обвинения 298. Это письмо Розе к вам, датированное 13 декабря 1943. В этом письме вновь часто упоминается копенгагенская вакцина. Господин Розе пишет в нём, что тестирование многих новых вакцин одновременно даст более чёткую картину лучших или худших результатов метода нежели тестирование лишь одной вакцины. Более того, есть упоминание об экспериментах в Бухенвальде. Профессор, позвольте прежде всего, спросить вас, когда вы получили это письмо в декабре 1943, что вам было известно об этих экспериментах в Бухенвальде?
Хааген: Я услышал подробности этих экспериментов в Бухенвальде из документов на процессе. Более того, следует упомянуть отчёт доктора Динга на консультационной конференции в 1943. Я тогда слышал протест профессора Розе против этих экспериментов на людях.
Типп: Вы не имели связи с экспериментами Динга?
Хааген: Я никогда не работал с Дингом и знал о его работе только из отчёта на консультационной конференции.
Типп: Обвинение сделало вывод относительно этих экспериментов в Бухенвальде, что эффективность вакцины тестировалась путём последующего заражения патогенным вирусом. Пожалуйста, что вы скажите об этом?
Хааген: Такое отношение обвинения игнорирует факт, как я говорил несколько раз, что я никогда не имел штамма вируса, который являлся патогенным для человека, соответственно, я не мог проводить заражение, такое о котором предполагает обвинение. Я никогда не думал о проведении такого последующего заражения вирусом патогенным к человеку, потому что я работал как учёный со своим собственным материалом, и вообще не тестировал смеси других вакцина.
Как я уже сказал, по случаю Ахеринеслива, я вакцинировал там некоторых из заключенных ослабленным вирусом для того, чтобы минимизировать реакции на вакцину. Я думал, что в следующей вакцинации я проведу эти начальные вакцинации мёртвой вакциной и я хотел использовать такую вакцину в которой находился мёртвый вирус. Вместе с тем, между вакцинами Ширмека и новыми вакцинациями в Нацвейлере, я проводил свою работу так, чтобы не нуждаться в мёртвой вакцине. Но предшествующая история этого была такая: профессор Розе, направив мне эту копенгагенскую вакцину, думал, что он поддерживает и помогает мне. И он предложил, чтобы я включил эту мёртвую вакцину в серию моих вакцин. Скажем так, эта копенгагенская вакцина была печёночной вакциной, о которой говорилось как о более эффективной чем о других мёртвых вакцинах; и из неё, из мёртвой формы, можно было ожидать лучшей защиты. Итак, моей точкой зрения было то, что если мы применим её к 100 лицам снова и не получим других лиц, нельзя будет провести достаточно вакцинаций для цели сравнения. Таким образом, я не видел причины для внедрения копенгагенской вакцины. Я сказал это профессору Розе и профессор Розе ответил в той форме которая есть в документе. Это давало бы некоторую основу для сравнения двух вакцин. Однако, я не воспользовался этим, потому что уже не был тогда в этом заинтересован, так как мы добились ослабления нашего собственного вируса и поэтому мы этого не сделали. Я больше не слышал от профессора Розе об этой вакцине и никогда не получал копенгагенской вакцины.
Типп: Профессор, значит вы говорите, что это была мёртвая вакцина, а именно, копенгагенская вакцина, и была также ваша собственная мёртвая вакцина, которую следовало использовать для предварительной вакцинации, для снижения реакции на живую вакцину. Однако, этот заранее запланированный план никогда не воплощался?
Хааген: Да. Это так.
Типп: Итак, профессор, мы поговорим с вами о вашем письме профессору Хирту 15 ноября 1943 в котором вы просили его предоставить других заключенных. Эта просьба была удовлетворена позднее и вы позднее смогли провести вакцинации в Нацвейлере со своей новой вакциной?
Хааген: Да. Я получил лиц которых запрашивал и в декабре 1943 и январе 1944 мы смогли провести эти вакцинации. Я проводил их на двух группах по 40 лиц каждая, со своим ослабленным вирусом, который уже не был патогенным к человеку, и это я хочу заявить прямо.
Типп: Профессор, пожалуйста опишите кратко эти вакцинации трибуналу.
Хааген: Первой была вакцинирована группа в 40 лиц. Первая вакцинация проводилась одним мл внутримышечно. Первой была вакцина изготовленная из вакцины вируса мышиного тифа. Ни в одном случае не было никаких местных реакций температуры или других симптомов. Вторая вакцинация прошла неделей спустя. Это снова был один мл вакцины введённой внутримышечно. Она уже не являлась патогенной к человеку. Для завершения истории, я должен сказать, что между вакцинациями Ширмека в мае и этими вакцинациями я обратился к производству вшивой тифозной вакцины; эта вакцина содержала живой вирус. Перед использованием в Нацвейлере, мы протестировали её на себе, то есть, на некоторых сотрудниках, для установления совместимости и эффекта. Нас было всего десять лиц, сотрудники института и также студенты. Только, потом мы использовали вакцину на заключенных Нацвейлера. Четырьмя неделями после последней вакцинации проводились обычные серологические исследования. Использовалась реакция Вайля-Феликса. Средняя оценка титера, позвольте сказать, была лучше чем при вакцинациях крысиным вирусом. Это было 2000. Мне не требуется вдаваться в эти подробности. Общие реакции были обычными реакциями на вакцинации, температурой и головными болями; но не было проявлений настоящего тифа в результате вакцинаций.
Типп: Вы говорил о первой группе, а значит я могу полагать, что была вторая группа. Как вы проводили вакцинацию второй группы?
Хааген: Получилось, что вместо инъекции вакцины, вакцинация могла проводиться путём скарификации кожи, таким же образом как вы царапаете кожу для вакцинации от натуральной оспы. Поэтому, как и с первой группой, с живой вакциной вируса, я вакцинировал 40 дополнительных лиц путём скарификации кожи. Позвольте отметить, что эксперименты на себе и помощниках проводились таким же способом, путём скарификации кожи. Реакции были сравнительно мягкими, соответсвующими реакциям сосудистой тифозной вакцины, так что у нас не было сомнений в проведении такого рода вакцинации.
Типп: Вы описали свои реакции и добровольцев как очень слабые. Итак, реакции заключенных были сильнее, или нет?
Хааген: Да. Они были сильнее. И это можно объяснить только тем, что общее состояние здоровья среди заключенных было ниже чем среди моих сотрудников; но не было такой вещи как обычное проявление тифа или смертельных случаев.
………………………………………..
Типп: Но, профессор, на данное заявление я представлю вам кое-что сказанное ранее в этом трибунале и это довольно отличается от того, что вы сказали. Я сошлюсь на показания свидетеля Эдиты Шмидт. 9 января 1947, она сказала о том, что вы проводили эксперименты по вакцинации на 100-150 лицах в Нацвейлере, и в этих экспериментах как говорилось 50 умерли в контрольной группе. Госпожа Шмидт заявила о том, что она знала это из записей, которые вела ваша технический помощник госпожа Кродель, об экспериментах с тифом в Нацвейлере. Вы можете рассказать трибуналу на какие заметки ссылалась госпожа Шмидт – другими словами, как вы объясняете её показания?
Хааген: Совершенно невозможно, чтобы госпожа Шмидт видела протоколы о моих вакцинациях в Нацвейлере в которых случались смертельные случаи, потому что как я уже сказал никто не умер после вакцинаций. Эти заметки госпожи Кродель, которые видела госпожа Шмидт не относились к вакцинациям. Это можно увидеть из цифр упоминаемых госпожёй Шмидт, потому что я вакцинировал в Нацвейлере 80 лиц, не 150-200 как заявила свидетель. Свидетель видимо взяла это число и концепцию контрольной группы из последующих записей, которые мы обсуждали ранее; но я могу представить на какие заметки она ссылалась.
Типп: Свидетель, пожалуйста продолжайте.
Хааген: Свидетель говорит правильно, о том, когда эти заметки были сделаны, потому что она говорит, что солнце светило на страницы. Это должна была быть весна или лето 1944. Это соответсвует времени, когда эпидемия тифа бушевала в лагере. Таким образом, я полагаю, что госпожа Шмидт действительно видела подлинные заметки такого рода.
Типп: Значит, свидетель, вы говорите о том, что это заметки, которые делались во время эпидемии, проходившей в Нацвейлере, вы может сказать нам когда началась эпидемия?
Хааген: Если говорить по памяти, эпидемия началась в феврале или марте 1944. Постепенно число заболевших стало очень большим, и летом оно достигло почти 1200.
Типп: Позвольте мне отметить в этой связи, что эпидемия тифа подтверждается двумя свидетелями: Грандижаном 6 января и свидетелем Голлем 3 января 1947. Оба свидетеля заявили о том, что весной 1944 и также летом, в Нацвейлере была сильная эпидемия тифа. Свидетель Грандижан, насколько я помню приводил число в 1200-1400, таким образом это согласуется с тем, что вы только, что сказали, свидетель. Итак, наиболее важный вопрос в этой связи, имело ли начало эпидемии какую-либо связь с вашей вакцинацией – я говорю о том, вызвали ли ваши вакцинации эту эпидемию?
Хааген: Нет. Связи между эпидемией и нашими вакцинациями не было. Наши вакцинации уже завершились в январе 1944, а первые заболевания тифом случились в феврале или марте, и они были занесены в лагерь извне, либо из транспортов или других лагерей. Позвольте мне повторить, что больных людей забирали из внешних лагерей в Ширмек где их лечили в особом отделении, потому что не было другого способа их изоляции во внешних лагерях.
………………………………………..
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 147; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!