IV. Вступительная речь бригадного генерала Телфорда Тейлора от обвинения, 9 декабря 1946

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 233Следующая ⇒

Подсудимые в настоящем деле обвиняются в убийствах, пытках и иных жестокостях совершённых во имя медицинской науки. Жертвы этих преступников насчитывают сотни тысяч. Лишь немногие остались в живых; несколько выживших появятся в зале суда. Но большинство из этих несчастных жертв были убиты или умерли в ходе пыток, которым они подверглись.

По большей части это были безымянные смерти. Для своих убийц, эти несчастные люди вообще не являлись личностями. Они массово поступали и с ними обращались хуже чем с животными. Ими были 200 евреев в хорошем физическом состоянии, 50 цыган, 500 туберкулёзных поляков или 1000 русских. Жертвы этих преступлений в числе анонимных миллионов, которые нашли смерть в руках нацистов и чья судьба это страшное пятно на странице мировой истории.

Обвинения против данных подсудимых предъявлены от имени Соединенных Штатов Америки. Их судят американские судьи. Ответственность возложенная на представителей Соединенных Штатов, как обвинителей так и судей, тяжкая и необычайная. Долгом перед жертвами и родителями и детьми жертв является не только то, чтобы виновные понесли справедливое наказание, но также чтобы для подсудимых были честный процесс и приговор. Такая ответственность это обычное бремя любого трибунала. Гораздо шире обязанности, которые лежат на нас в этом деле.

Эти огромные обязанности лежат перед народами и расами по которым бичом прошли эти преступления. Простое наказание подсудимых или даже тысяч одинаково виновных, никогда не залечит ужасающие травмы, которые нацисты нанесли этим несчастным народам. Для них более важно, чтобы эти невероятные события были чётко и публично установлены, для того, чтобы никто и никогда не сомневался в том, что эти факты не выдумка; и чтобы данный суд, как представитель Соединенных Штатов и голоса гуманизма, заклеймил эти акты и идеи порождённые ими, как варварские и преступные.

У нас есть и иная ответственность. Подсудимые на скамье подсудимых обвиняются в убийствах, но это не просто процесс об убийстве. Мы не можем оставаться безучастными, показав, что преступления совершались и определенные лица их совершили. Убивать, калечить и пытать это преступно во всех современных правовых системах. Подсудимые не убивали ни в горячке, ни для личного обогащения. Некоторые из них могут быть садистами, которые убивали и пытали ради спорта, но они вовсе не извращенцы. Они не безграмотные люди. Большинство из них это подготовленные врачи и некоторые из них видные учёные. Тем не менее, эти подсудимые, все из которых полностью способны осознавать характер своих действий, и большинство которых были исключительно квалифицированы для формирования морального и профессионального суждения в данном отношении, ответственны за полномасштабное убийство и неописуемо жестокие пытки.

Наше глубочайшее обязательство перед всеми народами мира, показать, почему и как случились такие вещи. На нас лежит бремя изложить с осознаваемой ясностью идеи и мотивы, которые двигали подсудимыми для обращения со своими согражданами хуже чем с дикими зверями. Извращённые мысли и ложные концепции, которые привели к этим зверствам, не мертвы. Их не убить силой оружия. Они не должны стать распространяющейся опухолью в груди человечества. Их следует вырвать и раскрыть, по причине о которой хорошо сказал господин судья Джексон[19] в этом зале суда год назад.

«Преступления, которые мы стремимся осудить и наказать, столь преднамеренны, злостны и имеют столь разрушительные последствия, что цивилизация не может потерпеть, чтобы их игнорировали, так как она погибнет, если они повторятся[20]»

В данном процессе мы несём особую ответственность перед немецким народом. Под руководством нацистов и их главарей, немецкая нация распространяла смерть и опустошение по всей Европе. Теперь это известно немцам. И теперь и они познали последствия для Германии: поражение, руины, прострация и полная деморализация. Большинство немецких детей никогда, покуда они живы не увидят неразрушенного немецкого города.

Какой причине эти дети припишут поражение немецкой нации и опустошение вокруг себя? Припишут ли они это превосходящей массе количества и ресурсов, которые объединились против них? Укажут ли они на гениальность вражеских учёных? Осудят ли они стратегические и военные промахи своих генералов?

Если немцы воспримут такие причины в качестве правдивой причины своей катастрофы, это будет печальной и роковой вещью для Германии и всего мира. Люди, которые никогда не видели немецкий город нетронутым будут чёрствы к сравниванию с землёй английского или американского или русского города. Они даже могут не осознавать, что они уничтожили нечто ценное, из-за отсутствия нормального чувства ценностей. Возрождая величие Германии они связывали свою веру с улучшением военных техник. Такие взгляды привели немцев прямо в руки прусских милитаристов для которых поражение это выдающаяся возможность начать новую войну. «В следующий раз будет по-другому» - нам всем известно, что это значит.

Данное дело и иные, которые будут рассматривать в это здании, дают знаменательную возможность представить немецкому народу истинную причину их нынешней нищеты. Стены и башни и церкви Нюрнберга, снесены до основания союзными бомбами, но в подлинном смысле Нюрнберг разрушен десятилетие назад, когда он стал местом ежегодных нацистских партийных съездов, отправной точкой морального распада Германии и личной вотчиной Юлиуса Штрейхера[21]. Безумные и отвратительные доктрины того Нюрнберга извергнутые вовне привели к преступлениям данных подсудимых и к ужасной судьбе Германии при Третьем Рейхе.

Нация, которая умышленно отравляет себя ядом заболеет и погибнет. Эти подсудимые и другие превратили Германию в адское подобие психиатрической больницы и морга. Ни наука, ни промышленность, ни искусства не могут расти в такой грязной среде. Страна не смогла жить в мире и фатально готовилась к войне. Я не думаю о том, что у немецкого народа уже есть какая-либо концепция о том насколько глубоким было преступное вклинение нацизма во все сферы немецкой жизни, или насколько глубоки опустошительные последствия. Нашей задачей будет выяснить это.

Есть высокие цели, которые оправдывают создание чрезвычайных судов для рассмотрения данного дела и иных похожего значения. То, что убийство должно быть наказано, само собой разумеется, но полное выполнение нашей задачи требует более чем просто приговора для подсудимых. Их преступления являлись неизбежным результатом зловещих доктрин, которые они взращивали, и эти же самые доктрины омрачили судьбу Германии, раскололи Европу и оставили потрясённым мир. Повсюду где такие доктрины могут воспрять и победить последуют такие же ужасающие последствия. Вот почему отчётливое и исчерпывающее доведение до конца данного процесса является жизненной необходимостью для всех наций. Вот почему Соединенные Штаты сформировали данный трибунал.

Государственные медицинские службы Третьего Рейха

Теперь я перехожу к фактам самого дела. Здесь на скамье 23 подсудимых. Все кроме троих – Рудольфа Брандта, Зиверса и Брака – являются докторами. Из 20 докторов, все кроме одного – Покорни – занимали должности в медицинских службах Третьего Рейха. Для понимания данного дела, необходимо понять общую структуру этих медицинских служб, и то как эти службы встраивались во всеохватывающую организацию нацистского государства.

Для содействия суду в данном отношении обвинение подготовило короткий поясняющий обзор, который уже в руках судах и который был предоставлен защите на английском и немецком. Обзор содержит глоссарий наиболее частых немецких слов и выражений, которые появятся на этом процессе – большинство из них из словаря военных, медицинских или правительственных вопросов. Он также включает таблицу сравнения званий между американской армией и германской армией и СС и медицинские звания используемые в германских вооруженных силах и СС. Наконец он включает таблицу, показывающую подчинение немецких медицинских служб общей системе германского государства. Эта таблица была увеличена и находится в зале суда.

Предваряя вступительную речь господина Макхэни, открывающую представление доказательств обвинения, приобщаются в качестве доказательств подробные таблицы различных германских медицинских служб, которые были удостоверены как точные подсудимыми Хандлозером, Шрёдером, Карлом Брандтом, Мруговски и Браком. Таблица, на которую я сейчас обращаю внимание трибунала это составная таблица основываясь на которой господин Макхэни представит доказательства. Таблица в зале суда на которую я ссылаюсь сейчас не приобщается в качестве доказательства; она здесь как пояснительная информация для суда и защиты для того, чтобы они могли следить за вступительной речью и охватить всю структуру германских медицинских служб.

Вся власть в Третьем Рейхе исходила от Адольфа Гитлера, который был единственным как глава правительства, руководитель нацистской партии и главнокомандующий вооруженными силами. Его титулом в качестве главы правительства был рейхсканцлер. Он был «фюрером» нацистской партии, и «верховным главнокомандующим» Вермахта. Непосредственно подчинёнными Гитлеру были командующие вооруженными силами, ответственные министры кабинета в правительстве, и ведущие чиновники нацистской партии. Единственный подсудимый на скамье, кто был непосредственно подчинен самому Гитлеру это подсудимый Карл Брандт.

Суд увидит, что подсудимые подразделяются на три основные группы. Восемь из них являлись военнослужащими медицинской службы германских воздушных сил. Семеро из них являлись сотрудниками медицинской службы СС. Остальные восемь включают подсудимых Карла Брандта и Хандлозера которые занимали высшие должности в медицинской иерархии; также включены трое подсудимых которые не являются докторами; подсудимый Росток, который являлся непосредственным подчиненным Карла Брандта; подсудимый Бломе, медицинский чиновник нацистской партии; и подсудимый Покорни, которого мы отнесли к СС по причинам, которые будут изложены позже.

Сначала я разберусь с военной стороной дела. Гитлер, в качестве верховного главнокомандующего германских вооруженных сил, осуществлял свои полномочия посредством штаба называемого верховное главнокомандование вооруженных сил, лучше известное по своей немецкой аббревиатуре, ОКВ[22]. Начальником данного штаба, весь период охваченный данным делом, являлся фельдмаршал Кейтель[23].

За ОКВ идут высшие командования трёх родов войск Вермахта: флот (ОКМ[24]), армия (ОКХ[25]) и воздушные силы (ОКЛ[26]). Гросс-адмирал Рёдер[27] являлся главнокомандующим германским флотом до 1943, когда его заменил гросс-адмирал Карл Дёниц[28]. До начала войны, главнокомандующим германской армией был фельдмаршал фон Браухич[29]. В декабре 1941 Браухич был освобождён от должности и сам Гитлер занял его должность. Герман Геринг[30] являлся главнокомандующим германскими воздушными силами в звании рейхсмаршала, до самого последнего месяца войны.

Каждый из трёх родов войск Вермахта имел свою собственную медицинскую службу. Для целей настоящего дела, медицинская служба флота не имеет значения. Во время большей части войны подсудимый Хандлозер являлся начальником медицинской службы германской армии; в 1944 его заменил в данном качестве доктор Вальтер. Начальником медицинской службы германских воздушных сил до 1943 был доктор Эрих Гиппке[31]; с января 1944 до конца войны, им являлся подсудимый Шрёдер. Подчинёнными подсудимому Шрёдеру были семь других подсудимых из медицинской службы воздушных сил, чьи функции я кратко опишу позднее.

Теперь я перехожу ко второй принципиальной группе подсудимых – связанных с СС. СС номинально являлась частью нацистской партии и подчинялась Гитлеру в его качестве фюрера НСДАП. Фактически, за годы нацистского режима, СС превратилась в обширный комплекс, военных, полицейских и разведывательных организаций. Главой чрезвычайного конгломерата был Генрих Гиммлер, со званием рейхсфюрера СС. СС имело свою собственную медицинскую службу, возглавляемую Гравицем[32], у которого была должность главного врача СС.

СС подразделялись на многие ведомства, одним из наиболее важных являлись Ваффен-СС. Военнослужащие Ваффен-СС подготовленные и укомплектованные как регулярные войска, были сформированы в регулярные военные подразделения, и сражались на фронте плечом к плечу с войсками Вермахта. К концу войны на фронте было почти 30 дивизий СС. Главой медицинской службы СС являлся подсудимый Генцкен.

Шесть других подсудимых являлись членами медицинской службы СС и соответственно подчинялись Гравицу.

Германские гражданские медицинские службы руководствовались полномочиями как от германского правительства так и от партии. Медицинским начальником гражданской стороны был доктор Леонардо Конти[33], который совершил самоубийство в октябре 1945. Доктор Конти занимал должность государственного секретаря по здравоохранению в министерстве внутренних дел Рейха. В этом качестве Конти был подчинён до 1943 министру внутренних дел, доктору Вильгельму Фрику[34], и впоследствии Генриху Гиммлеру, который принял дополнительные обязанности министра внутренних дел в том же году.

Конти также занимал должность в нацистской партии как рейхсгесундхайтфюрер. Его заместителем в этом качестве был подсудимый Бломе. В качестве рейхсгесундхайтфюрера, Конти подчинялся канцелярии нацистской партии, начальником которой был Мартин Борман[35].

Как суд увидит из таблицы, трое важнейших людей в иерархии германской государственной медицины это подсудимые Карл Брандт и Хандлозер и покойный доктор Конти. В июле 1942, Гитлер принял распоряжение, копия которого позднее будет зачитана суду, которое вводило подсудимого Хандлозера в качестве начальника медицинских служб Вермахта. На таблице имя Хандлозера появляется в таком качестве. Хандлозеру был передан надзор и профессиональные полномочия над медицинскими службами всех трёх родов войск Вермахта. Постольку поскольку Ваффен-СС стали составлять важную часть вооруженных сил, надзорные полномочия Хандлозера также распространялись на подсудимого Генцкена, начальника медицинской службы Ваффен-СС. В этой должности Хандлозеру была поручена координация всех общих задач медицинских служб Вермахта и Ваффен-СС. Таким образом, он стал принципиальной фигурой в германской военной медицине, также как и доктор Конти был центральной фигурой в сфере гражданской медицины.

Хандлозер и Конти, как видно из таблицы, не являлись непосредственно подчиненными Гитлеру. Ответственность Хандлозера шла к Гитлеру через ОКВ, а Конти через министерство внутренних дел и начальника нацистской партийной канцелярии.

В 1942 Гитлер впервые ввёл медицинского чиновника непосредственно подчинённого ему. Этим чиновником был подсудимый Карл Брандт. Распоряжением от июля 1942 (НО-080) Гитлер передал Брандту должность уполномоченного по здравоохранению и медицинским службам и уполномочил его для осуществления особых задач и переговоров относительно требований к докторам, госпиталям, медицинским поставкам и.т.д., между военными и гражданскими секторами систем здравоохранения и санитарии. Поэтому, ролью Брандта было координировать запросы военных и гражданских служб в сфере медицины и общественного здравоохранения.

Доктор Карл Брандт являлся личным врачом Гитлера с 1934. Ему было лишь 38 лет, во время принятия важных обязанностей возложенных распоряжением 1942. Его восхождение продолжалось.

В сентябре 1943 Гитлер принял ещё одно распоряжение, которым Брандт наделялся должностью генерального комиссара по санитарии и здравоохранению и уполномочил его координировать и руководить проблемами и деятельностью всей администрации по санитарии и здравоохранению. (НО-081). Данные полномочия открыто распространялись на сферу медицинской науки и исследований.

Наконец, в августе 1944, Гитлер назначил доктора Брандта рейхскомиссаром по санитарии и здравоохранению и заявил, что в данном качестве должность Брандта является «высшим органом Рейха» (НО-082). Брандт был уполномочен принимать инструкции для медицинских ведомств и организаций правительства, партии и вооруженных сил, в сфере санитарии и здравоохранения.

Карл Брандт, в качестве верховной медицинской власти в Рейхе, назначил подсудимого Пауля Ростока в качестве своего непосредственного подчинённого главой управления научных и медицинских исследований. Положение Ростока затрагивало деятельность медицинских обществ, медицинских училищ, и совета исследований Рейха. Брандт также назначил адмирала Фикентшера[36], который соответственно был главным медицинским офицером флота германского флота, в качестве своего подчиненного главой управления планирования и производства. В данной сфере, Фикентшер занимался основными трудовыми властями, министерством экономики и министерством вооружений и военной промышленности.

В качестве начальника медицинской службы германских воздушных сил, подсудимый Шрёдер также занимал одну из наиболее важных позиций в германской медицинской иерархии. Он и подсудимый Хандлозер имели звание генералоберштабсарцта, высшее звание в германской медицинской службе и эквивалент генерал-лейтенанта в американской армии. Я не предлагаю вдаваться в подробности относительно должностей занимаемых семью подсудимыми, которые подчинялись Шрёдеру, постольку поскольку господин Макхэни представит таблицы, которые показывают в больших подробностях структуру германской медицинской службы воздушных сил которая была удостоверена самим подсудимым Шрёдером. Подсудимый Розе имел звание в медицинской службе воздушных сил равное званию бригадного генерала в американской армии и был назначен особым советником Шрёдера по вопросам касающимся тропической медицины, занимал кресло в одном из наиболее важных германских медицинских институтов, и является одним из наиболее видных учёных на скамье подсудимых. Подсудимый Бекер-Фрейзинг возглавлял отдел Шрёдера по авиационной медицине. Подсудимый Вельц являлся начальником института авиационной медицины в Мюнхене. Отдельные функции подсудимых Руффа, Ромберга, Шефера и Бейгельбека отразятся в продолжении представления доказательств.

Я также кратко перейду к подробным функциям шести врачей СС, которые показаны на таблице как подчиненные Гравица. Подробные таблицы медицинской службы СС, удостоверенные подсудимым Мруговски, вскоре будут предоставлены в качестве доказательства. Подсудимый Гебхардт являлся личным врачом Гиммлера и имел звание в СС равное генерал-майору в американской армии. Он стал президентом германского Красного креста. Он являлся главным хирургом в штате Гравица и также возглавлял госпиталь Хохенлихена, в этом качестве его помощниками были подсудимые Фишер и Оберхойзер. Подсудимый Поппендик являлся членом личного штаба Гравица. Подсудимый Мруговски являлся главным гигиенистом у Гравица и также возглавлял институт гигиены Ваффен-СС. Подсудимый Ховен являлся главным доктором концентрационного лагеря Бухенвальд.

Подсудимый Покорни это частный врач, у которого не было официальной связи с государственной медицинской службой. Мы показываем его в таблице ниже группы врачей СС по причинам, которые отразятся в ходе представления доказательств относительно экспериментов по стерилизации (параграф 6 (I) обвинительного заключения).

Трое подсудимых, которые не являются докторами показаны в верхнем правом углу таблицы. Двое из них – Рудольф Брандт имел звание полковника в СС, будучи своего рода личным адъютантом, и занимал административные должности как в СС так и в министерстве внутренних дел. Виктор Брак являлся главным административным офицером в личной канцелярии Гитлера, главой которой был Филипп Боулер[37].

Подсудимый Зиверс, который имел звание полковника в СС, это особый случай. Он являлся непосредственным подчиненным Генриха Гиммлера в качестве последнего как президента так называемого общества «Аненербе». Название общества дословно означает «наследие предков», и оно изначально занималось научными и псевдо-научными исследованиями относительно антропологической и культурной истории немецкой расы. Позднее институт военно-научных исследований был создан в обществе «Аненербе». Зиверс являлся управляющим делами общества и директором института военно-научных исследований.

На этом завершается общее описание германских государственных медицинских служб при нацистском режиме, и должностей, которые подсудимые занимали в схеме вещей. На этом месте удобно сослаться на пункт четыре обвинительного заключения, который вменяет, что 10 из подсудимых являлись членами организации объявленной преступной Международным Военным Трибуналом, и что такое членство является нарушением параграфа 1 (д) статьи II закона № 10 Контрольного совета. Данная организация это СС.

Данный пункт касается подсудимого Карла Брандта, шести подсудимых, которые принадлежали к медицинской службе СС и трём подсудимым, которые не были докторами. Он не касается никого из девяти подсудимых с военной стороны, ни подсудимых Ростока, Бломе, Оберхойзер или Покорни.

Декларация Международного Военного Трибунала о преступности применяется ко всем лицам, которые были официально приняты в члены любого подразделения СС и которые оставались членами после 1 сентября 1939. Обвинение продемонстрирует, что все 10 подсудимых обвиненных в пункте четыре были официально приняты в члены СС и оставались там после этой даты. Подсудимые Карл Брандт, Генцкен и Гебхардт занимали должности как в общих СС и Ваффен-СС равные генерал-майору в американской армии. Подсудимые Мруговски, Ховен, Поппендик и Фишер все имели офицерское звание в СС или Ваффен-СС, и все четверо, совместно с подсудимыми Генцкен и Гебхардтом, занимали должности в медицинской службе СС. Подсудимый Рудольф Брандт имел звание полковника в общих СС, и являлся личным помощником Гиммлера в качестве Гиммлера как рейхсфюрера СС. Подсудимый Брак имел звание как в СС так и в Ваффен-СС. Подсудимый Зиверс имел звание полковника СС и являлся управляющим общества «Аненербе», которое входило в главное управление СС.

Декларация о преступности Международного Военного Трибунала не относится, к тому, когда член СС был призван к членству таким образом, который не давал ему выбора в данном вопросе. Она также не относится к тому члену у которого не было сведений о том, что организация использовалась для преступных актов. Для целей настоящего дела, эти вопросы, как кажется обвинению, являются академическими. Все подсудимые обвиняемые в пункте четыре имели офицерское звание в СС и большинство из них имели старшее звание. Они являлись вдохновителями и непосредственными участниками в убийствах и пытках в большом масштабе, и наборе других преступлений. В данной связи мы обращаем внимание трибунала на два заявления Международного Военного Трибунала, которые согласно статье X указа № 7, устанавливают преюдициальный факт. В изложении преступных актов совершенных СС, Международный Военный Трибунал заявил:

«К главным управлениям СС были также присоединены исследовательские институты, известные под названием институтов по вопросам наследственности (аненэрбе). Утверждалось, что ученые этой организации в основном были почетными членами СС. Во время войны к институтам по вопросам наследственности был присоединен институт военных научных изысканий, который проводил опыты в широких масштабах, используя в качестве объектов живых людей[38]».

И снова заявлялось:

«В связи с тем, что концентрационные лагеря находились в ведении СС, она начала целую серию экспериментов над людьми, используя для этого военнопленных и заключенных концентрационных лагерей. Эти эксперименты включали замораживание до смерти и убийства отравленными пулями. СС сумела получить правительственные фонды для исследований подобного рода на том основании, что члены этой организации имели доступ к человеческому материалу, который не был доступен другим организациям[39]».

Преступления совершенные под прикрытием научных исследований

(Пункты два и три, параграфы 6, 7, 11 и 12)

Теперь я перехожу к основной части обвинительного заключения и сейчас очерчу дело обвинения относительно преступлений предположительно совершенных во имя медицинских или научных исследований. Обвинения в отношении «эвтаназии» и резни туберкулёзных поляков очевидно не имеющие отношения к исследованиям или экспериментам будут разобраны позднее. То, что я хочу осветить, это эксперименты предъявленные в качестве обвинений в военных преступлениях в параграфе 6 и преступлениях против человечности в параграфе 11 обвинительного заключения, и убийства совершенные для так называемых антропологических целей, которые вменяются как военные преступления в параграфе 7 и преступления против человечности в параграфе 12 обвинительного заключения.

Перед тем как разобрать эти эксперименты друг за другом, посмотрим на них в целом. Они являются разнородным списком ужасов, или есть общее для всей группы?

Своего рода схема видна в обвинительном заключении. Эксперименты относящиеся к большой высоте, эффекту холода и пригодности для питья морской воды имеют очевидное отношение к воздушной и морской борьбе и проблемам спасения. Горчичный газ и горение фосфора, также как оценку лечебного воздействия сульфаниламида на раны, можно отнести к медицинским проблемам воздушных налётов и боёв. Хорошо известно, что малярия, эпидемическая желтуха и тиф были среди основных болезней с которыми боролись германские вооруженные силы и германские власти на оккупированных территориях.

В некоторой степени, терапевтическая логика обрисованная выше несомненна верна, и объясняет, почему Вермахт и в особенности германские воздушные силы участвовали в данных экспериментах. Фанатично направленные на завоевание, безгранично жестокие в качестве средства или инструмента используемого для достижения победы, и бездушные к страданиям народа к которому они относились как к враждебному, германские милитаристы намеревались получить какие угодно способные помочь научные результаты данных экспериментов.

Но наши доказательства продемонстрируют, что совсем иные и даже более зловещие цели красной нитью проходят сквозь эти тайные исследования. Мы покажем, что в некоторых случаях подлинной целью данных экспериментов было не спасать или лечить, а уничтожать и убивать. Ясно, что эксперименты по стерилизации, были чисто разрушительными. Заключенные в Бухенвальде которых убивали отравленными пулями не были подопытными кроликами для тестирования антидота для яда; их убийцы в действительности хотели знать как быстро убивает яд.

Эта разрушительная цель не видна на поверхности в иных экспериментах, но мы продемонстрируем, что часто так и было.

Человечеству не требуется слова, чтобы называть наукой то как убивать заключённых наиболее быстро и порабощать массы людей. Данное дело и подсудимые поставили такой отвратительный вопрос составителям словарей. Сейчас мы назовём такую мрачную науку «танатологией», наукой о воспроизводстве смерти. Танатологические знания, исходящие отчасти от экспериментов, обеспечивающих технику геноцида, политики Третьего Рейха, приводятся в качестве примера программы «эвтаназии» и широкомасштабного уничтожения евреев, цыган, поляков и русских. Эта политика массового уничтожения не могла быть настолько эффективной без активного участия немецких медицинских учёных.

Теперь я разберу сами эксперименты. Два или три из них я опишу более подробно но большинство из них предстанут как обзор, так как господин Макхэни представит подробные доказательства каждого из них.

Эксперименты с большой высотой

Эксперименты известные как эксперименты с «большой высотой» или «барокамерой» проводились в концентрационном лагере Дахау в 1942. Согласно доказательствам, изначальное предложение о том, чтобы такие эксперименты проводились на людях возникло весной 1941 у доктора Зигмунда Рашера[40]. Рашер в то время был капитаном медицинской службе германских воздушных сил и также имел офицерское звание в СС. Сейчас предполагается, что он мёртв.

Мотив данной идеи раскрывается в письме, которое Рашер написал Гиммлеру в мае 1941, когда Рашер проходил курсы по авиационной медицине в штаб-квартире германских воздушных сил в Мюнхене. Согласно письму, данные курсы включали исследования по большой высоте и

«Выражалось большое сожаление тому факту, что для нас пока невозможны никакие тесты на людях, так как такие эксперименты являются очень опасными и для них нет ни одного добровольца (1602-ПС)».

Рашер в этом письме, продолжил, запрашивая Гиммлера о предоставлении людей в его распоряжение и прямо заявил о том, что эксперименты могут привести к смерти подопытных, но при этом тесты на обезьянах оказались неудовлетворительными.

На письмо Рашера ответил адъютант Гиммлера, подсудимый Рудольф Брандт, который проинформировал Рашера о том, что:

«…конечно, заключенные будут предоставлены для исследований больших высот». (1582-ПС)

Впоследствии Рашер написал напрямую Рудольфу Брандту прося разрешения на проведение экспериментов в концентрационном лагере Дахау и он упоминал о том, что германские воздушные силы предоставили «передвижную барокамеру» в которой можно проводить эксперименты. Планы о проведении экспериментов получили развитие на совещании в конце 1941 или начале 1942, с присутствием доктора Рашера и подсудимых Вельца, Ромберга и Руффа, все из которых являлись военнослужащими медицинской службы германских воздушных сил. Сами тесты проводились весной и летом 1942, используя барокамеру предоставленную германскими воздушными силами. Жертвы закрывались в барокамере, которая была воздухонепроницаемым, шарообразным отсеком и затем давление в камере изменялось для симулирования атмосферных условий преобладающих на чрезвычайно больших высотах. Давление в камере могло варьироваться очень быстро, что позволяло подсудимым воспроизводить атмосферные условия, с которыми лётчик мог столкнутся падая с большой высоты без парашюта и без кислорода.

Доклады, выводы и комментарии по данным экспериментам, которые были представлены здесь и аккуратно запротоколированы, демонстрируют полное пренебрежение человеческой жизнью и бездушием к страданиям и боли. Эти документы в то же время раскрывают медицинские результаты экспериментов и деградацию врачей, которые их проводили. Первый доклад Рашера был составлен в апреле 1942 и содержит описание эффекта барокамеры на 37-летнего еврея. (1971-ПС) я цитирую:

«Третий эксперимент такого типа прошёл настолько экстраординарно, что я вызвал лагерного врача СС в качестве свидетеля, поскольку я работал со всеми экспериментами сам. Это был продолжительный эксперимент без кислорода на высоте 12 километров проводимый над 37-летним евреем в хорошем общем состоянии. Дыхание продолжалось 30 минут. После 4 минут подопытный начал потеть и трясти головой, через 5 минут начались судороги, между 6 и 10 минутами дыхание ускорилось и подопытный потерял сознание; с 11 по 30 минуту дыхание замедлилось до трёх вдохов в минуту, полностью прекратившись.

Сильнейший цианоз развился в процессе и пена появилась у рта.

С 5 минутными интервалами записывались электрокардиограммы с трёх точек. После остановки дыхания ЭКГ (электрокардиограмма) продолжала запись до того как сердце полностью не остановилось. Через ½ часа после остановки дыхания, началось вскрытие».

Доклад Рашера также содержит следующий протокол «вскрытия»:

«Когда грудная полость была вскрыта, перикард был сильно заполнен (сердечная тампонада). При вскрытии перикарда вытекло 80 мл чистой желтоватой жидкости. В момент прекращения тампонады, правое предсердие начало сильно биться, сначала с 60 ударами в минуту, затем замедлившись. Через двадцать минут после вскрытия перикарда, прокалыванием было раскрыто правое предсердие. Около 15 минут тонкая струя крови вытекала наружу. Впоследствии, прокол в предсердии был заполнен свернувшейся кровью и произошло возобновление работы правого предсердия.

«Час спустя после остановки дыхания, спинной мозг был полностью удалён и мозг был извлечен. Соответственно, работа предсердия остановилась на 40 секунд. Затем оно возобновило работу, полностью остановившись 8 минут спустя. В мозге был обнаружен большой внутренний отёк. В венах и артериях мозга, было обнаружено значительное количество воздуха. Более того кровеносные сосуды в сердце и печени были сильно повреждены эмболией». (1971-ПС)

После просмотра данного доклада Гиммлер иронично приказал о том, что если подопытный вернётся к жизни после проведения такого эксперимента, его следует «помиловать» пожизненным заключением в концентрационном лагере. Рашер ответил на это письмо, датированное 20 октября 1942 открыв, что до сих пор все жертвы этих экспериментов были поляками и русскими некоторые из которых были приговорены к смерти и Рашер запросил Гиммлера о том распространяется ли его великодушная милость на поляков и русских. (1971-ПС). Ответ по телетайпу от подсудимого Рудольфа Брандта, подтвердил убеждённость Рашера о том, что поляки и русские за гранью и им не следует предоставлять никакой амнистии. (1971-ПС).

Крайняя жестокость преступлений совершённых серией экспериментов отражается во всех документах. Доклад записанный в мае 1942 отражает, что некоторые из этих тестов проводились на лицах описываемых как «профессиональные еврейские преступники». Фактически эти евреи были осуждены за то, что нацисты называли «Rassenschande», которое дословно означает «расовый позор». Преступление включало брак или смешение между арийцами и неарийцами. Убийство и пытки этих несчастных евреев красноречиво отразились в следующем докладе:

«Для следующих экспериментов использовались еврейские профессиональные преступники совершившие расовое смешение. Вопрос формирования эмболии исследовался в 10 случаях. Некоторые из ПО умерли во время высотных экспериментов; например, после полуторачасов на высоте 12 километров. После вскрытия черепа под водой, обильное количество воздуха было обнаружено в сосудах мозга и отчасти, воздух в желудочках мозга.

«С целью установить имелись ли тяжкие психические и физические эффекты, как упоминалось у номера 3, при формировании эмболии, было проделано следующее: после относительного восстановления от такого парашютного падения, однако до прихода в сознание, некоторых подопытных, помещали под воду до смерти. Когда вскрывались череп и грудная полость и желудок под водой, огромное количество воздушной эмболии было обнаружено в сосудах мозга, коронарных сосудах и сосудах печени и кишечника и. т. д». (НО-220).

Жертвы которые не погибли в ходе таких экспериментов, определенно пожелали бы смерти. Длинный доклад написанный в июле 1942 Рашером и подсудимыми Руффом и Ромбергом, описывает эксперимент на бывшем магазинном клерке, которому дали кислородную маску и подняли в камере уровень атмосферы до 14000 метров, на которых маска снималась и симулировалось падение с парашютом. Доклад описывает реакции жертвы – «спазмические конвульсии», «агональное конвульсивное дыхание», «эпилептические конвульсии, стоны», «громкий крик», «конвульсии рук и ног», «гримасы, прикусывание языка», «отсутствие реакции на речь», «производит впечатление полностью потерявшего рассудок» (НО-402).

Доказательства которые мы представим, установят, что подсудимые Руфф и Ромберг лично участвовали с Рашером в экспериментах приводящих к смерти и пыткам; то, что подсудимый Зиверс следил за экспериментами весь день и сделал устный доклад Гиммлеру о своих наблюдениях; то, что подсудимый Рудольф Брандт являлся агентом Гиммлера в предоставлении людей для данных экспериментов и создавал многие иные возможности для Рашера и оказывал ему общее содействие; и то, что подсудимый Вельц, в своём официальном качестве непрерывно настаивал на надзоре и полной ответственности и доверии к данным экспериментам. Высшие власти как германских воздушных сил так и СС были полностью информированы относительно происходящего. Обширная переписка будет представлена, например относительно доступности барокамеры, которую германские воздушные силы подготовили в Дахау и относительно доступности Рашеру, который являлся сотрудником медицинской службы воздушных сил проведения экспериментов. Сведения, участие и ответственность за эти жестокие преступления со стороны подсудимых обвиняемых здесь будет чётко показан доказательствами.

Эксперименты по обморожению

Глубоким интересом германских воздушных сил в капитализации доступности заключенных концентрационных лагерей для экспериментальных целей даже более показателен в случае с экспериментами по обморожению. Они также проводились в Дахау. Они начались немедленно после завершения экспериментов с большой высотой и продолжались до весны 1943. Здесь вновь, подсудимый Вельц являлся непосредственно ответственным за эксперименты, с Рашером в качестве своего помощника, как это показано в письме написанном в мае 1942 фельдмаршалом Эрхардом Мильхом[41] генеральным инспектором германских воздушных сил обергруппенфюреру СС Вольфу[42] одному из главных подчиненных Генриха Гиммлера и это письмо особо просило, чтобы эксперименты по обморожению проводились в Дахау под надзором Вельца. (343-А-ПС).

Целью данных экспериментов было определение наиболее эффективного способа разогрева немецких лётчиков, которые парашютировались в Северное море. Доказательства покажут, что в ходе данных экспериментов, жертв принуждали оставаться на улице без одежды в морозную погоду от 9 до 14 часов. В иных случаях, их принуждали оставаться в резервуаре с ледяной водой 3 часа. Водные эксперименты описывались в докладе Рашера написанном в августе 1942. (1618-ПС) Я цитирую:

«Электрические измерения показали низкие температурные значения 26.4 С^о в желудке и 26.5 С^о в анальном отверстии. Смертельные случаи случались только, когда мозговой ствол и затылок также охлаждались. Вскрытия таких смертельных случаев всегда обнаруживали большое количество излившейся крови, до ½ литра, в черепной полости. Сердце неизменно показывало крайнее расширение правой камеры. Как только температура таких экспериментов достигала 28 С^о, подопытные умирали, несмотря на все попытки реанимации».

Иные документы излагают, что время от времени температура воды снижалась на 10 С^о и четверть крови забиралась из шейной артерии подопытного для анализа. Органы жертв, которые умерли извлекались и направлялись в патологический институт в Мюнхене.

Отогревание подопытных предпринималось различными средствами, наиболее общим и успешным была очень горячая ванна. В сентябре Гиммлер лично приказал о том, чтобы предпринималось отогревание теплом человеческих тел, и бесчеловечные преступники, которые проводили эти эксперименты отобрали четырёх цыганских женщин из концентрационного лагеря Равенсбрюк. Когда женщины прибыли, отогревание предпринималось путём помещения замерзшего человека между двумя обнаженными женщинами.

Объёмный доклад об экспериментах по замораживанию проведённых в резервуарах ледяной воды, написанный в октябре 1942, содержит следующее (НО-428):

«Если подопытный помещался в воду под наркозом, наблюдался определенный возбуждающий эффект. Подопытный начинал стонать и совершал некоторые защитные движения. В нескольких случаях, развивалось возбужденное состояние. Оно было особо острым при охлаждении головы и шеи. Но никогда не наблюдалось полного снятия наркоза. Защитные движения уменьшались после приблизительно 5 минут. Следовал прогрессирующий озноб, который развивался в особенности в мускулатуре рук; руки были сильно напряжены и прижимались к телу. Озноб возрастал при продолжении охлаждении, прерываясь нарастающим и гаснущим тремором. При более выраженном погружении тела он внезапно исчезал. Данные случаи завершились смертельно и без каких-либо успешных результатов реанимационных мероприятий».

………………………………………

«Эксперименты без наркоза не показали существенных отличий в ходе охлаждения. Со входом в воду появлялся сильный холодный тремор. Охлаждение шеи и затылка ощущалось особо болезненным, но уже после 5-10 минут, было заметно значительное снижение ощущения боли. Озноб развивался со временем таким же образом как при наркозе, также с кататоническими подергиваниями. В этот момент, речь затруднялась, потому что озноб также влиял на речевую мускулатуру.

«Одновременно с ознобом, большая сложность в дыхании создавалась как с наркозом так и без. Сообщалось о том, так сказать, что стальной обруч сжал грудь. Объективно, уже в начале этого затруднения дыхания, отмечалось расширение ноздрей. Вдыхание было продолжительным и заметно затруднённым. Такое затруднение переходило в шумное и сиплое дыхание…» (Курсив не приводится)

Зимой 1942 и 1943 проводились эксперименты с «сухим» холодом. И Рашер докладывал о них в ещё одном письме Гиммлеру (1616-ПС):

«До сих пор я охладил около 30 раздетых людей на открытом воздухе в течение 9-14 часов при 27 С^о-29 С^о. Спустя время соответствующее перевозке 1 часа, я помещал этих подопытных в горячую ванну. До сих пор каждый пациент полностью отогревался за 1 час как наибольшее, хотя у некоторых из них руки и ступни замёрзли добела».

Ответственность среди подсудимых за эксперименты по заморозке по составу похожи на тесты с большой высотой. Результаты были, в том числе, даже более широко известны в немецких медицинских кругах. В октябре 1942 медицинское совещание проходило здесь в Нюрнберге в отеле «Deutscher Hof[43]» на котором один из авторов доклада из которого я цитировал о предмете «Предотвращение и лечение при переохлаждении» и подсудимый Вельц выступал по предмету «Отогревание после переохлаждения до опасного уровня». Множественные документы, которые мы представим, показывают широкую ответственность среди подсудимых и в высших квартирах германских воздушных сил, за эти презренные преступления.

Эксперименты с малярией

Ещё одна серия экспериментов проводилась в концентрационном лагере Дахау относительно иммунизации и лечения малярии. Более 1200 заключённых любой национальности подверглись экспериментам. Много лиц, которые участвовали в этих экспериментах уже предстали перед военным трибуналом в Дахау, и выводы данного суда будут представлены трибуналу. Эксперименты по малярии проводились под общим надзором доктора Шиллинга[44], с которым сотрудничали подсудимый Зиверс и остальные на скамье. Доказательства покажут, что здоровых лиц инфицировали комарами или инъекциями из желез москитов. Католические священники находились среди подопытных. Подсудимый Гебхардт информировал Гиммлера о прогрессе в данных экспериментах. Розе готовил для Шилинга личинки, а остальные подсудимые участвовали различными способами которые будут продемонстрированы.

После инфицирования жертв, им применяли хинин, неосальварсан, пирамидон, антипирин и несколько комбинаций данных лекарств. Много смертей произошло от передозировок неосальварсана и пирамидона. Согласно выводам суда в Дахау, непосредственно малярия привела к 30 смертям и от 300 до 400 других погибли в результате последующих осложнений.

Эксперименты с горчичным газом

Эксперименты касавшееся горчичного газа проводились в концентрационных лагерях Заксенхаузен, Нацвейлер и других концентрационных лагерях и распространялись на весь период войны. Раны умышленно наносились жертвам и затем раны инфицировались горчичным газом. Других подопытных принуждали вдыхать горчичный газ, или принимать его внутрь в жидкой форме, другим вводились инъекции газа. Доклад, об этих экспериментах написанный в конце 1939 описывал определенные случаи, в которых раны причинялись на обеих руках подопытных кроликов и затем инфицировались и доклад заявляет: «В большинстве случаев руки сильно опухли и боли были сильнейшими».

Предполагаемой целью данных экспериментов было установление эффективного способа лечения ожогов причинённённых горчичным газом. В 1944 эксперименты координировались с общей программой исследований газового оружия. Распоряжением, принятым Гитлером в марте 1944 было приказано, чтобы подсудимый Карл Брандт усилил медицинские исследования в связи с газовым вооружением. Подсудимый Карл Брандт направил копии данного распоряжения подсудимому Зиверсу, Гравицу и остальным и передал просьбу Гитлера о том, чтобы они вскоре провели совещание с подсудимым Карлом Брандтом «в связи с чрезвычайностью приказа отданного ему фюрером». Впоследствии Зиверс, который был полностью знаком с экспериментами по горчичному газу проводимыми в концентрационных лагерях, докладывал о подробностях данных экспериментов подсудимому Карлу Брандту.

Эксперименты в Равенсбрюке относительно сульфаниламида и других лекарств; костная, мышечная и нервная регенерация и костная трансплантация

Эксперименты, проводимые в основном на заключенных женщинах концентрационного лагеря Равенсбрюк вероятно являются наиболее варварскими из всех. Они касались костной, мышечной и нервной регенерации и костной трансплантации и экспериментов с сульфаниламидом и другими лекарствами. Они проводились подсудимыми Фишером и Оберхойзер под руководством подсудимого Гебхардта.

В одной группе экспериментов, инородные тела вводились в ноги нескольких лагерных заключенных для цели симулирования инфекций на поле боя. Бактериальная культура или фрагменты опилок или небольшие кусочки стекла вводились в рану. Через несколько дней раны обрабатывались сульфаниламидом. Гравиц, глава медицинской службы СС, посетил Равенсбрюк и получил доклад об этих экспериментах напрямую от подсудимого Фишера. Гравиц соответственно распорядился о том, чтобы раны причиняемые подопытным должны были быть ещё более жестокими для того, чтобы условия были такими которые преобладают на фронте.

Пулевые ранения симулировались на подопытных пережатием кровеносных сосудов с обеих концов раны. Затем в рану помещалась гангренообразующая культура. Сильная инфекция возникла за 24 часа. Затем проводились операции на инфицированных местах и раны обрабатывались сульфаниламидом. В каждом из многих экспериментов с сульфаниламидом, некоторые подопытные были ранены и инфицированы без лечения сульфаниламидом, для того, чтобы сравнить их реакцию с теми кто его получал.

Костная трансплантация от одного лица другому и регенерация нервов, мышц и костей также испытывалась на женщинах в Равенсбрюке. Подсудимый Гебхардт лично приказал о том, чтобы проводились эксперименты по костной трансплантации, и в одном случае лопатка заключенной Равенсбрюка была удалена и вывезена в госпиталь Хохенлихена и там пересажена. Мы покажем, что подсудимый даже не имел какой-либо научной задачи. Эти эксперименты были бесчувственными, садистскими и совершенно дикими.

Обязанностями подсудимой Оберхойзер в Равенсбрюке в связи с экспериментами был отбор молодых и здоровых заключенных для экспериментов, присутствие на хирургических операциях, и предоставление подопытным постоперационного ухода. Мы покажем, что данный уход включал в основном полное пренебрежение сестринскими требованиями и жестокое и оскорбительное обращение с беззащитными жертвами.

Другие эксперименты такой же категории проводились в Дахау для обнаружения метода достижения свёртываемости крови. В заключенных концентрационного лагеря стреляли или ранили иным образом с целью вызвать нечто похожее на ранение поля боя. Эти ранения затем обрабатывались веществом известным как полигель с целью испытать его качества на свёртываемость крови. Несколько заключенных были убиты. Сульфаниламид также назначался некоторым и отнимался у других заключенных, которых инфицировали гноем у лиц больных флегмоной. Возникало заражение крови. После инфицирования за жертвами не ухаживали от 3 до 4 дней, после чего приписывались различные экспериментальные вещества или проводились экспериментальные хирургические операции. Польские католические священники использовались для этих тестов. Многие погибли, а остальные стали инвалидами.

Как результат всех этих бесчувственных и варварских экспериментов, подсудимые являются ответственными за бесчисленные убийства и неслыханную жестокость и пытки.

Эксперименты с морской водой

Для экспериментов с морской водой мы возвращаемся в Дахау. Они проводились в 1944 в интересах германских воздушных сил и германского флота с целью разработать метод пригодности для потребления морской воды. Заседания по обсуждению данной проблемы проводились в мае 1944, в присутствии представителей Люфтваффе, флота и И. Г. «Фарбен[45]». Подсудимые Бекер-Фрейзинг и Шефер присутствовали в качестве участников. Была согласована серия экспериментов, в которых подопытных, кормили только чрезвычайными рационами для кораблекрушений разделенными на четыре группы. Одна группа вообще не получала воды; вторая пила обычную морскую воду; третья пила морскую воду обработанную по так называемому методу «Берка», который смягчал вкус, но изменял солевое содержание; четвёртая пила морскую воду обработанную для удаления соли.

Поскольку ожидалось, что подопытные умрут, или по крайней мере пострадают от тяжкого вреда здоровью, на встрече в мае 1944 было решено, что только лица подготовленные Гиммлером могут быть использованы. Впоследствии в июне 1944 подсудимый Шрёдер изложил программу написав Гиммлеру и я цитирую из его письма (НО-185):

«Ранее вы уже позволили Люфтваффе разрешить неотложные медицинские вопросы посредством экспериментов на людях. Сегодня я вновь стою перед вопросом, который после множественных экспериментов на животных и добровольных подопытных, требует окончательного решения. Люфтваффе одновременно разработало два метода пригодности для питья морской воды. Один метод, разработанный медицинским офицером, устраняет соль из морской воды и превращает её в настоящую пресную воду; второй метод, предложенный инженером, оставляет содержание соли неизменным, но лишь устраняет неприятный вкус морской воды. Последний метод, в отличие от первого, не требует критического сырья. С медицинской точки зрения данный метод следует критически изучить, так как применение концентрированных солевых растворов может привести к сильным симптомам отравления.

«Так как эксперименты на людях до сих пор проводились лишь в периоде 4 дней, а практические требования для лечения пострадавших в море установлены в 12 дней, требуются необходимые эксперименты.

«Требуются 40 здоровых подопытных, которые должны быть доступны на 4 полных недели. Так как по предыдущим экспериментам известно, что необходимые лаборатории существуют в концентрационном лагере Дахау, данный лагерь будет крайне удобным».

………………………………………

«В силу огромной важности, которую имеет решение данной проблемы для потерпевших крушение военнослужащих Лютфваффе и флота, я был бы вам чрезвычайно обязан, мой дорогой министр Рейха, если вы согласитесь на мою просьбу».

Гиммлер спустил это письмо Гравицу, который проконсультировался с Гебхардтом и иными сотрудниками СС. Типичная и отвратительная нацистсткая дискуссия последовала за этим. Один эсэсовец предложил использовать заключенных на карантине и евреев; другой предложил цыган. Гравиц сомневался в том, что эксперименты на цыганах, дадут результаты, которые будут научно применимы к немцам. Наконец Гиммлер распорядился о том, чтобы цыгане использовались вместе с тремя другими для проверки.

Сами тесты начались в июле 1944. Подсудимый Бейгельбек надзирал за экспериментами, в ходе которых подопытные цыгане испытывали ужасные страдания, потеряв рассудок или испытывая конвульсии, а некоторые погибли.

Эпидемическая желтуха

Эксперименты по эпидемической желтухе, которые проходили в концентрационных лагерях Нацвейлер и Заксенхаузен, были организованы подсудимым Карлом Брандтом. Письмо написанное Гравицем придавало огромное военное значение развитию вакцинации против эпидемической желтухи, которая быстро распространялась в Ваффен-СС и германской армии, в частности в южной России. В некоторых ротах до 60 процентов потерь приходилось на эпидемическую желтуху. Гравиц далее информировал Гиммлера о том, что, и я цитирую:

«Генеральный комиссар фюрера, бригадефюрер СС, профессор, доктор Брандт, обратился ко мне с просьбой помочь ему в получении заключенных для использования в связи с его исследованиями причин эпидемической желтухи, которые сильно продвинулись благодаря его усилиям… С целью расширения наших сведений, до сих пор основанных только на вакцинации животных микробами взятыми у людей, не потребуется обратной процедуры и вакцинации людей микробами выращенными в животных. Предполагаются жертвы»

Гравиц также проводил исследования по данной проблеме при содействии доктора Домена[46], медицинского офицера приданного медицинской инспекции армии. Гиммлер ответил следующее на письмо Гравица (НО-011):

«Я одобряю, что восемь преступников приговорённых в Аушвице (восемь евреев из польского движения сопротивления приговорённых к смерти) следует использовать для экспериментов».

Другие доказательства укажут на то, что сфера данных экспериментов впоследствии расширялась, что они привели к убийствам, пыткам и смерти.

Эксперименты по стерилизации

В экспериментах по стерилизации проводимых подсудимыми в Аушвице, Равенсбрюке и других концентрационных лагерях, разрушительный характер нацистской медицинской программы выступил наиболее ярко. Нацисты искали методы уничтожения, как убийством так и стерилизацией, больших групп населения, наиболее научными и наименее подозрительными методами. Они развили новую отрасль медицинской науки, которая бы предоставила им научные средства для планирования и практики геноцида. Основной задачей было обнаружение дешёвого, необременительного и быстрого метода стерилизации, который мог использоваться для истребления русских, поляков, евреев и иных народов. Хирургическая стерилизация мыслилась как слишком медленная и дорогая для масштабного использования. Желательным считался метод незаметной стерилизации.

Проводились медицинские стерилизации. Доктор Мадаус[47] заявлял о том, что диффенбахия сегвина, вещество получаемое из северо-американского растения, принятое орально или инъекцией, приводит к стерилизации. В 1941 подсудимый Покорни обратил на это внимание Гиммлера и предложил, чтобы это разработали и применяли против русских военнопленных. Я процитирую один абзац из письма Покорни написанного тогда (НО-035):

«Если, с учётом данного исследования, будет возможно производить вещество, которое за сравнительно короткое время вызовет незаметную стерилизацию у человека, тогда мы получим в своё распоряжение новое мощное оружие. Лишь одна мысль о том, что 3 миллиона большевиков, нынешних пленников Германии, можно будет стерилизовать для того, чтобы можно было использовать их в качестве рабочих, предотвратив их размножение, открывает далеко идущие перспективы».

В результате предложения Покорни, проводились эксперименты на заключенных концентрационных лагерей для тестирования эффективности этого вещества. В то же время предпринимались усилия по крупномасштабному выращиванию растения в теплицах.

В концентрационном лагере Аушвиц эксперименты по стерилизации также проводились в большом масштабе доктором Карлом Клаубергом[48], которые разработал метод стерилизации женщин, основанный на инъекции раздражающего раствора. Несколько тысяч евреек и цыганок были стерилизованы в Аушвице таким способом.

Помимо этого, хирургические операции проводились в Бухенвальде над сексуально извращёнными заключенными с целью определить возможно ли увеличить их либидо трансплантацией желез. Из 14 подопытных, по крайней мере 2 погибли.

Подсудимый Гебхардт также лично проводил стерилизации в Равенсбрюке путём хирургических операций. Подсудимый Виктор Брак, в марте 1941, представил Гиммлеру доклад о прогрессе и состоянии экспериментов со стерилизацией рентгеновским излучением. Брак пояснял, что было установлено, что стерилизация мощным рентгеновским излучением может приводить к кастрации. Опасность метода рентгеновского излучения заключалась в том, факте, что другие части тела, если они не были защищены от излучения, также серьезно страдали. С целью предотвратить осознание жертвами своей кастрации, Брак внёс следующее фантастическое предложение в письме написанном в 1941 Гиммлеру, из которого я процитирую (НО-203):

«Одним из практических способов, была бы обработка людей подходящих к перегородке, за которой их бы просили ответить на некоторые вопросы или заполнить формы, что занимало бы 2 или 3 минуты. Сотрудник сидящий за перегородкой сможет управлять установкой таким образом, что переключателем сможет включать две трубки одновременно (так как облучение должно воздействовать с обеих сторон). С двухтрубочной установкой можно стерилизовать приблизительно 150-200 лиц в день, и поэтому, при 20 таких установках уже 3000-4000 лиц в день. По моей оценке большее число в любом случае не может быть направлено для этой задачи»

В том же самом докладе подсудимый Брак отметил, что, и я цитирую (НО-203):

«…с учётом нынешнего состояния радиологической техники и исследований, массовая стерилизация путём рентгеновского излучения может быть проведена безо всяких затруднений. Однако, кажется невозможным проводить её таким образом, чтобы лица на которых оказывается воздействие рано или поздно не узнали о том, что они были стерилизованы или кастрированы рентгеновским излучением».

Ещё одно письмо от Брака Гиммлеру в июне 1942 излагало основу для экспериментов с рентгеновским излучением, которые впоследствии проводились в Аушвице. Второй параграф данного письма даёт чёткий вывод насчёт деградации нацистов, и я цитирую: (НО-205):

«Среди 10 миллионов евреев в Европе, я насчитываю, по крайней мере от 2 до 3 миллионов мужчин и женщин, пригодных для работы. Учитывая чрезвычайные трудности с проблемой рабочих имеющиеся у нас, я разделяю взгляд на то, что эти от 2 до 3 миллионов следует особо отбирать и сохранять. Однако, это возможно сделать лишь если в то же самое время сделать их неспособными к размножаться. Приблизительно год назад я докладывал вам о том, что мои агенты завершили необходимые эксперименты необходимые для данной задачи. Я вновь хочу напомнить данные факты. Стерилизация, обычно проводимая на лицах имеющих наследственные болезни, не обсуждается, потому что они слишком долгая и слишком дорогая. Кастрация рентгеновским излучением, однако, не только относительно дёшева, но также может проводиться на многих тысячах за кратчайшее время. Я думаю, что сейчас уже не имеет значимости, узнают ли люди о кастрации спустя несколько недель или месяцев, раз уж они почувствовали эффекты».

Тиф и похожие эксперименты

С декабря 1941, до конца войны, широкая программа медицинских экспериментов проводилась на заключенных концентрационных лагерей Бухенвальд и Нацвейлер для установления ценности различных вакцин. Данное исследование включало различные заболевания – тиф, жёлтая лихорадка, натуральная оспа, паратиф А и Б, холера и дифтерия. Дюжина или более подсудимых были вовлечены в эти эксперименты, которые характеризовались как наиболее циничное пренебрежение человеческой жизнью. Сотни людей погибли. Эксперименты относительно тифа – известного в Германии как Fleckfieber или «точечная лихорадка», не следует путать с американским цереброспинальным менингитом – в особенности ужасающие.

Эксперименты с тифом в Нацвейлере проводились доктором Ойгеном Хаагеном[49], офицером медицинской службы воздушных сил и профессором университета Страсбурга. Осенью 1943, посредством подсудимого Зиверса, Хааген получил 100 заключенных концентрационных лагерей для экспериментов с вакцинами тифа. Еще две сотни заключенных были готовы летом 1944. Данные эксперименты вызывали много жертв среди заключенных.

Общий ход данных экспериментов по тифу был следующим. Группе заключенных концентрационных лагерей, отобранной из наиболее здоровых, которые имели определенное сопротивление к болезни, вводилась антитифозная вакцина, эффективность которой следовало протестировать. Впоследствии, все лица в группе инфицировались тифом. В то же время, других заключенных, которых не вакцинировали, также инфицировали для целей сравнения – эти не вакцинированные жертвы назывались «контрольной группой». Но вероятно наиболее мерзким и убийственным обстоятельством всего дела было то, что других заключенных умышленно инфицировали тифом с единственной целью сохранения тифа живым и в целом доступным в крови заключенных.

Убийства тифом в Бухенвальде проводились в 1942 и 1943 под руководством Генцкена и Мруговски. Запросы на подопытных кроликов направлялись и выполнялись подсудимым Ховеном. Основная часть действительной работы проводилась печально знаменитым врачом известным как доктор Динг[50], который совершил самоубийство после войны. Но сохранился личный дневник доктора Динга.

Первая запись в дневнике Динга, от 29 декабря 1941, открывает, что здесь снова, толчок для этих убийственных исследований исходил от Вермахта. Данная запись описывает совещание организованное подсудимым Хандлозером и доктором Конти, соответственно главами военной и гражданской медицинской служб Рейха, на котором также присутствовал подсудимый Мруговски. Тиф создавал серьезные трудности германским войская сражавшимся в России. Отчёт об этих совещаниях относится, к тому, что я процитирую (НО-265):

«Поскольку тесты на животных не представляют достаточной ценности, необходимо провести тесты на людях».

Другие записи в дневнике Динга цитируемые ниже являются типичными за период 3 лет и дают определенную идею о смертности жертв (НО-265).

«Предварительный тест Б:

«Предварительный тест для установления средств гарантированного заражения: Как и при вакцинации натуральной оспой, 5 лиц были заражены вирусной культурой мембранной оболочки (штамм риккетсия Провачека, институт Роберта Коха) путём 2 поверхностных и 2 глубоких порезов на предплечье.

«Все подопытные использованные для этого теста заболели настоящим тифом. Инкубационный период от 2 до 6 дней.

«20 фев 42: Истории болезни и таблицы о предварительных тестах для установления гарантированных средств инфицирования направлены в Берлин.

«1 смерть из 5 заболевших.

«17 мар 42: Визит профессора Гильдмайстера[51] и профессора Розе (глава отделения тропической медицины в институте Роберта Коха) на экспериментальную станцию. Все подопытные заболели тифом за исключением двух, которые как было установлено позже, уже болели тифом во время эпидемии в полицейской тюрьме в Берлине.

«9 янв 43: По приказу начальника медицинской службы Ваффен-СС, группенфюрера СС и генерал-майора Ваффен-СС доктора Генцкена, тифозная исследовательская станция в концентрационном лагере Бухенвальд стала «отделением исследований тифа и вирусов». Начальником отделения будет штурмбаннфюрер СС, доктор Динг. В его отсутствие, медицинский офицер Ваффен-СС, Веймар, гауптштурмфюрер СС Ховен, надзирает за производством вакцин».

«13 и 14 апр 43: Подразделению штурмбаннфюрера СС доктора Динга приказано явиться в И.Г. Фарбениндустри, Хёст. Совещание с профессором Лаутеншлегером^{^[52]}, доктором Вебером и доктором Фюссгангером об экспериментальных сериях «гранулат акридина и рутенол» в концентрационном лагере Бухенвальд. Визит к гехаймрату Отто и профессору Пригге в институте экспериментальной терапии во Франкфурте-на-Майне.

«24 апр 43: Терапевтические эксперименты гранулата акридина (А-ГР2) и рутенола (Р-2) Для проведения терапевтических экспериментов гранулата акридина и рутенола, 30 лиц (по 15 каждый) и 9 лиц в качестве контрольных были инфицированы внутривенной инъекцией по 2 мл свежей тифозной крови. Все подопытные заразились очень сильным тифом.

«1 июн 43: Таблицы и истории болезни составлены. Экспериментальные серии завершены. 21 смерть (8 гранулат акридина, 9 у рутенола, 5 контрольных).

«7 сен 43: Таблица и истории болезни завершены. Экспериментальные серии завершены – 53 смерти.

«8 мар 44 - 18 мар 44: Предложенная полковником мед. службы воздушных сил, оберстарцтом, профессором Розе вакцина «Копенгаген» (вакцина Ипсен-Мурена), изготовленная из печени мыши национальным институтом сыворотки в Копенгагене, была протестирована на совместимость с людьми. 20 лиц были вакцинированы для иммунизации…10 лиц были отобраны для контроля и сравнения.

«Остальные подопытные были инфицированы 16 апр 44 подкожной инъекцией 1/20 мл свежей тифозной крови. Заболели следующие:а. 17 лиц иммунизованных; 9 средне, 8 серьёзно. б. 9 контрольных лиц; 2 средне, 7 серьёзно.

«13 июн 44: Таблица и истории болезней составлены и направлены в Берлин. 6 смертей (3 Копенгаген, 3 контроль).

«4 ноя 44: Таблица и истории болезни завершены.

24 смерти

Копии каждого из официальных докладов доктора Динга направлялась подсудимыми Мруговски и Поппендик также как и лабораториям И.Г. Фарбениндустри в Хёсте. Нигде доказательства в настоящем деле не раскрывают наиболее мерзко и убийственно курс поведения людей, которые практиковали лечение нежели в записях дневника доктора Динга относительно экспериментам по тифу.

Эксперименты с ядом

И снова подсудимые изучали, как убивать и сцена это Бухенвальд. Яды добавлялись русским военнопленным в еду и германские доктора за ширмой следили за реакциями пленных. Некоторые из русских погибли немедленно, а выживших убили с целью проведения вскрытий.

Подсудимый Мруговски, в письме написанном в сентябре 1944, подготовил нам протокол о другом эксперименте в котором в жертв стреляли отравленными пулями, и я цитирую (НО-201):

«В присутствии штурмбаннфюрера СС доктора Динга, доктора Видманна, и нижеподписавшегося, 11 сентября 1944, на 5 лицах приговоренных к смерти были проведены эксперименты с боеприпасами нитрата аконитина. Исследуемые боеприпасы имели калибр 7.65 мм, и были заполнены кристаллическим ядом. Подопытным, каждому в положении лёжа, был произведён выстрел в верхнюю часть бедра. Бёдра двух из них были прострелены насквозь. Даже потом, не наблюдалось никакого отравляющего эффекта. Соответственно эти двое подопытных были освобождены».

………………………………………

«В течение первого часа эксперимента зрачки не показывали никаких изменений. Спустя 78 минут зрачки у всех троих показали среднее сужение с замедленной реакцией на свет. Одновременно, возникло усиленное дыхание с тяжкими вздохами. Оно уменьшилось спустя несколько минут. Зрачки вновь расширились и их реакция улучшилась. Спустя 65 минут коленные и пяточные рефлексы отравленных были отрицательными. Брюшные рефлексы у двоих были также отрицательными. Верхние брюшные рефлексы у третьего были пока положительными, при том, что нижние были отрицательными. Спустя приблизительно 90 минут, один из подопытных вновь начал тяжело дышать. Это сопровождалось возрастанием двигательного беспокойства. Затем тяжёлое дыхание перешло в ровное, ускоренное дыхание, сопровождающееся сильным насморком. Один из отравленных попытался вызвать рвоту. Для этого он поместил четыре пальца в глотку, но не смог вырвать. Его лицо покраснело.

«Двое других подопытных уже вначале продемонстрировали бледность. Другие симптомы были аналогичными. Двигательное беспокойство возросло настолько, что лица брыкались, закатывали глаза и совершали бессмысленные движения руками и ладонями. Наконец возбуждение уменьшилось, зрачки сузились до максимума и осуждённые остались лежать неподвижно…

«Смерть наступила на 121, 123 и 129 минутах после введения боеприпаса».

Эксперименты с зажигательными бомбами

Данные эксперименты также проводились в Бухенвальде и дневник Динга приводит факты. В ноябре 1943 пяти лицам были умышленно подожжены фосфорным материалом взятым из английской зажигательной бомбы. Жертвы были длительно и серьезно травмированы.

Коллекция еврейских скелетов

Сейчас я перехожу к обвинениям предъявленным в параграфах с 7 по 11 обвинительного заключения. Данные параграфы вероятно являются наиболее омерзительными обвинениями во всём обвинительном заключении. Они касаются подсудимых Рудольфа Брандта и Зиверса. Зиверс и его соратники по обществу «Аненербе» были полностью ослеплены зловещими и отвратительными нацистскими расовыми теориями. Они перенесли применение этих мерзких теорий в сферу антропологии. То к чему это привело было убийственным безумством.

В феврале 1942 Зиверс представил Гиммлеру через Рудольфа Брандта доклад из которого следующее является отрывком (НО-085):

Здесь имеются обширные коллекции черепов почти всех рас и народов. Однако, от еврейской расы, имеется в распоряжении весьма мало образцов черепов, что не позволяет изучить их и сделать точные выводы. Война на Востоке предоставляет нам возможность ликвидировать этот недостаток. Получив черепа иудо-большевистских комиссаров, которые персонифицируют отвратительную, но при этом характерную недочеловечность, у нас будет возможность получить осязаемое научное доказательство.

«Получение и сбор этих черепов без затруднений могут быть в будущем завершены путём директивы принятой для Вермахта о немедленной передаче всех живых иудо-большествистских комиссаров полевой полиции. Полевая полиция должна принять особые директивы о постоянном информировании определённого ведомства о количестве и месте содержания таких захваченных евреев и хорошо охранять их до прибытия особого уполномоченного.Этот особоуполномоченный, с поручением сбора материала (младший врач приданный Люфтваффе или даже полевой полиции, или медицинский студент обеспеченный автомобилем и водителем), должен сделать серию фотографий и антропологических измерений, и установить, насколько возможно, происхождение, дату рождения, и другие личные данные пленного. После наступления смерти еврея, чья голова не должна быть повреждена, он отделит голову от туловища и направит её в точку назначения в консервирующей жидкости в герметичном контейнере специально предназначенном для этой цели. На основе фотографий, измерений и других данных о голове и наконец, самом черепе, начинаются сравнительно-анатомические исследования, исследования расовой принадлежности, патологические характеристики формы черепа, форма и размер мозга, и многие другие вещи».

После обширной переписки между Гиммлером и подсудимыми Зиверсом и Рудольфом Брандтом было решено получить черепа заключенных из концентрационного лагеря Аушвиц вместо фронта. Тайная программа осуществлялась как показано в письме от Зиверса написанном в июне 1943, говоря (НО-087):

«Вы проинформировали о том, что сотрудник данного отдела, ответственный за исполнение вышеуказанной специальной задачи, гауптштурмфюрер СС, доктор Бруно Бегер, завершил свою работу в концентрационном лагере Аушвиц 15 июня 1943, в связи с наличием опасности заразных заболеваний.

Работа была проведена со 115 лицами, 79 из которых евреи, 2 поляки, 4 азиаты и 30 еврейки. Сейчас, данные заключенные разделены по полу и каждая группа размещена в госпитальном здании концентрационного лагеря Аушвиц и находится на карантине».

После умерщвления этих евреев их тела были направлены в Страсбург. Год спустя союзные армии прошли Францию и оказались рядом со Страсбургом где выставлялась омерзительная выставка культуры высшей расы. Взволнованный Зиверс направил Рудольфу Брандту в сентябре 1944 телеграмму, из которой я цитирую:

«В соответствии с предложением от 9 февраля 1942 и вашим одобрением от 23 февраля 1942, штурмбаннфюрер, профессор Хирт[53] запланировал настоящую отсутствующую коллекцию скелетов. Ввиду большой степени научных исследований в связи с ней, подготовка скелетов ещё не завершилась. Хирт попросил соответствующее время необходимое для 80 образцов и решение об обращении с коллекцией находящейся в прозекторской анатомического института, в случае угрозы Страсбургу. Он сможет провести их обескоживание и таким образом неопознаваемость. Однако, это не означает, что вся работа была проделана впустую – даже в части – и что эта единственная коллекция будет потеряна для науки, поскольку было бы невозможно сделать гипсовые слепки впоследствии. Скелетная коллекция, как таковая неподозрительна. Фрагменты кожи можно объявить как оставленные французами ко времени, когда мы приняли анатомический морг и подлежащие кремации. Запрашивается решение о следующих предложениях:

(1) Коллекция может быть сохранена.

(2) Коллекция частично ликвидируется.

(3) Коллекция полностью ликвидируется».

Финальная глава этого варварского предприятия находится в записке в делах Гиммлера адресованной Рудольфу Брандту:

«Во время визита в оперативную штаб-квартиру 21 ноября 1944, Зиверс рассказал мне о том, что коллекция в Страсбурге была полностью ликвидирована в соответствии с директивой полученной им. По его мнению, такое мероприятие являлось лучшим в виду общей ситуации.

Однако эти люди, столкнулись с рукой судьбы. Тела этих несчастных людей не были полностью ликвидированы, и данный трибунал услышит показания свидетелей и увидит фотографические доказательства отвратительного морга, которым являлся анатомический институт университета Страсбурга.

Я завершаю обзор некоторых из зловещих преступлений, которые данные подсудимые совершили от имени науки. Ужасный протокол их деградации не требует подчёркивания. Но германская медицинская наука в прошлые годы уважалась во всём мире и многие выдающиеся имена в медицинских исследованиях являются немецкими. Как получилось так, что случилось такое? Я кратко обрисую исторические свидетельства, которые мы представим и которые, как мне кажется, покажут, что данные преступления являлись логическим и неизбежным итогом падения германской медицины при нацистах.

Организация германской медицины до 1933

Спустя два года после восстановления Германского Рейха в 1871, была создана Германская медицинская ассоциация (Deutscher Arztevereinsbund), которая объединила старые медицинские ассоциации. Это общество существовало до упразднения нацистским правительством. Её структура была демократической, и её интересы включали проблемы гигиены и общественного здравоохранения и в возраставшей степени, медико-социальные проблемы в особенности в сфере страхования по болезни и нетрудоспособности.

Законодательство Бисмарка[54] 1881 ввело для рабочих обязательное страхование по болезни. В ходе последовавших лет, большая часть рабочих была застрахована, и соответственно большинством пациентов обычных врачей становились застрахованные. Существовали списки врачей допущенных для лечения застрахованных пациентов, и жизненно важным для любого практикующего врача было попасть в список. Для защиты своих интересов при отборе, взносах и иных проблемах, немецкие доктора основали добровольную ассоциацию по защите своих экономических интересов известную как Союз Хартманна[55].

Вопросы профессиональной этики, медицинских ошибок, и т.д., передавались в Германии двум разным медицинским комиссиям или «судам». Полностью неофициальная и добровольная система была создана германской медицинской ассоциацией. Другая, которая была наделена полуофициальным статусом называлась палата врачей Рейха. Эти палаты избирались голосованием членов и поддерживались членскими взносами.

В дополнение к этим организациям в Германии существовали чисто профессиональные общества докторов, в которых обсуждались научные и практические проблемы, и которые создавали связи с похожими обществами за рубежом. Германскими правительственными службами, которые надзирали за сертификацией и лицензированием врачей также как и за их профессиональной деятельностью являлись министерства образования и управления здравоохранения Рейха (Reichsgesundheitsamt) министерства внутренних дел различных германских государств, хотя лицензирование являлось федеральной функцией нежели функцией государств.

Медицинское образование и подготовка были достаточно стандартизированными, но хорошими. Студенты проводили от 5 до 6 лет в одном из нескольких медицинских университетов; они сдавали окончательный экзамен включающий клинические занятия и затем проводили год в уполномоченном госпитале под надзором. Впоследствии интерны лицензировались и им позволялось создать практику. Ещё через два года они становились вправе обслуживать застрахованных пациентов, и после представления диссертации, могли получить степень доктора в университете.

Немедленное столкновение нацизма и германской медицины

За годы непосредственно предшествовавшие Третьему Рейху, расцвели врачебные организации вовлечённые в партийную политику. Одной из них было Общество национал-социалистических врачей, основанное в 1929, в котором Конти играл ведущую роль. Существовала враждебная Ассоциация социал-демократических врачей и Социалистическая ассоциация врачей. Эти общества предлагали кандидатов на выборы в палаты врачей и таким образом национал-социалистическая ассоциация, и социалистические ассоциации дошли до соревнований друг с другом.

Печальный «день бойкота[56]» в Берлине, 1 апреля 1933, был днём позора для германской медицины. Члены национал-социалистического общества врачей, которым были известны списки членов социалистических обществ и списки еврейских врачей, врывались в кабинеты своих социалистических и еврейских коллег в ранние часы утра, выбрасывали их из своих кроватей, избивали их и тащили их к выставочному району возле станции Берлин-Лертер. Там, все они, включая людей 70 лет, принуждались к пробежкам вокруг сада, как на ипподроме, в них стреляли из пистолетов или избивали дубинками. Там они оставались несколько дней без достаточной еды, и затем передавались СА[57], которые доставляли их в подвалы тюрьмы Гедеманштрассе для дальнейших пыток.

Впоследствии, члены социалистического общества врачей были исключены из всей страховой практики из-за «коммунистической и подрывной деятельности». В дальнейших списках врачей принимаемыми страховыми компаниями еврейские врачи включались в отдельный список озаглавленный «Враги государства или евреи». Вскоре, страховым компаниям даже частным, больше не позволяли выплачивать доходы еврейским врачам. Непосредственно после, еврейские врачи были исключены из всех профессиональных и научных обществ. Поначалу, тем кто являлся ветеранами войны номинально позволяли проводить свою страховую практику, но пациентам, которые ходили к ним угрожали и подвергали разного рода неприятностям со стороны страховых сотрудников.

После начала войны, сертификаты и лицензии были отозваны у всех еврейских врачей и они дошли до статуса фельдшеров. Таких врачей принуждали носить голубой знак со звездой Давида и иметь имя «Сара» или «Израиль». Их назначения также должны были иметь звезду Давида, которая подвергала их пациентов разного рода неприятностям, при предъявлении в аптеках, большинство из которых имели на своей витрине объявление «Евреи не требуются»

Поначалу, арийским врачам было разрешено лечить еврейских пациентов, но в конце концов им это запретили. Госпиталя отказывали принимать еврейских пациентов, помимо нескольких отважных, которые принимали их в нарушение закона. Евреи принимались в учреждения для душевно больных находясь за оградой, но обычно их быстро вывозили для уничтожения.

Ранним летом 1943 Конти организовал и возглавил преследование докторов, которые являлись либо иностранцами, либо лицами так называемой смешанной крови и тех которое по браку относились к евреям. Сначала, у них отняли практику и направили на посты подчиненные враждебным партии докторам. В 1944 Конти сделал следующий шаг и запретил таким врачам практику. Они были призваны в организацию Шпеера[58], в которой они трудоустраивались исключительно для ручного труда, их жилищные условия были ненамного лучше чем у заключенных концентрационных лагерей.

Деградация германской медицины при национал-социализме

Тоталитарная структура нацистского государства требовала фундаментального подчинения всех руководителей медицины концепциям национал-социалистической политики народонаселения и расы. Наиболее категорично и отвратительно выразился об этих новых целях и задачах нацистский руководитель общественного здравоохранения министерства внутренних дел доктор Артур Гютт[59], который занял должность в 1933. В книге, опубликованной в 1935 и озаглавленной «Структура общественного здравоохранения в Третьем Рейхе» Гютт объявил о том, что «непродуманная «любовь к ближнему» должна исчезнуть, в особенности в отношении враждебных или асоциальных типов. Высшим долгом национального государства является обеспечение жизни и средствами к существованию только здоровой и наследственно устойчивой части населения с целью обеспечения поддержания навечно наследственной устойчивости и расовой чистоты народа. Жизнь отдельного человека имеет значимость только в виду этой важнейшей цели, то есть, в виду его значимости для его семьи и национального государства».

Вся политика общественного здравоохранения Третьего Рейха приводилась в соответствие с такими провозглашёнными принципами. Министр внутренних дел Фрик, реорганизовал управление здравоохранения своего министерства таким образом, что полиция, общественное здравоохранение, социальное администрирование и социальные службы, все координировались для таких задач. Истоки этой реорганизации возникли уже летом 1933 и по сути завершились в 1936. Вся эта деятельность концентрировалась подчиняясь доктору Гютту, который таким образом был вправе координировать практическое применение своей политики с теоретическими принципами. Даже социально-психиатрические службы, которые существовали и вели хорошо организованную работу до 1933, были сокращены до простых отборочных станций по наследственному и расовому отбору.

Все правительственные врачи должны были пройти специальные новые курсы длившиеся 18 месяцев и должны были стать членами партии. Германский Красный крест также был втянут в орбиту нацистской партии и СС в связи с назначением доктора Гравица председателем Красного креста. В 1945, после самоубийства Гравица, подсудимый Гебхардт занял его место.

Третий Рейх также полностью реорганизовал профессиональные медицинские общества. Германская медицинская ассоциация и Союз Хартманна были распущены. Все немецкие врачи были реорганизованы посредством организации правопреемника палаты врачей Рейха. Эта палата национальных врачей была подчинена непосредственно медицинскому «фюреру» со званием «рейхсарцтфюрер» Эту должность также занимал Конти. Все доктора за исключением находящихся на действительной военной службе подчинялись ему. Его региональные заместители отбирались из рядов активных национал-социалистов, которые терроризировали окружные отделения обществ. Эти заместители, которые обыкновенно ходили в форме СА или СС, в основном призывались из ранних членов Национал-социалистической медицинской ассоциации. Их работой было оказывать давление на врачей для присоединения и участия в различных партийных организациях, таких как СА и СС.

Обязательным мероприятием в особенности для молодых врачей, было посещение так называемой фюрер-школы немецких врачей Альтрезе в Мекленбурге, которая была организована подсудимым Бломе. Этим врачам внедряли национал-социалистический взгляд и жизненный путь. Так называемое товарищеское собрание и спортивная деятельность являлись лишь занавесом для политического шпионажа. Эти курсы в конце концов стали обязательными и должны были посещаться несколько месяцев ежегодно.

Общее уважение, которое имели доктора, потонуло в виду снижающегося уровня общего образования и способностей докторов. Это отчасти было из-за постоянного занятия врачебного времени партийными функциями, в особенности партийными построениями и маршами, которые не позволяли молодым врачам развивать научные интересы, а значит недавние выпускники сильно теряли в понимании и вовлечённости в серьезноё научное обучение и долгосрочные исследования.

Медицинская школа и медицинская подготовка при нацистах

На бумаге медицинская подготовка при нацистах мало отличалась от того, что было в донацистском периоде. Однако, её фундаментальный дух был разрушительно нарушен и медицинские стандарты пострадали от печального падения.

Медицинские студенты должны были быть «арийцами» и требовалась принадлежность Национал-социалистическому студенческому союзу. Весь студенческий курс постоянно прерывался требованиями различных партийных организаций на которых их вынуждали присутствовать. Студенты чьи сведения о расовых теориях и Нюрнбергских законах[60] не были достаточными не сдавали свои медицинские экзамены.

Места в университетах заполнялись во многих случаях так называемыми нацистскими «профессорами», которые могли и не иметь научной карьеры. Подлинно научных обществ при нацистском режиме становилось меньше и меньше, и нацистские профессора в университетах посвящали всё больше и больше времени и интереса своим организациям СА или СС нежели преподаванию и медицине. Эти нацистские профессора носили свою коричневую форму СА или чёрную форму СС по любым возможным поводам, с гордостью променяв на них академические одежды на всех академических празднествах и собраниях.

Наихудшим нацистским политикам, таким как Штрейхер, давали волю в университетских клиниках таких как в Эрлангене. Эта подчиненность привела к общему падению уважения к германской академической медицине не только со стороны своего собственного общества и зарубежной общественности, но даже со стороны тех же самых политиков перед которыми она преклонялась. Это зашло настолько далеко, что Штрейхер, обращаясь к общему собранию факультета в университете Эрлангена в 1936, в лицо назвал собравшихся профессоров «полными идиотами». И это никоим образом не являлось отдельным случаем.

Особо заметно деградировала психиатрия. Психиатрическое университетское преподавание упало до уровня простого пересказа Нюрнбергских и стерилизационных законов. Современные техники психотерапии запрещались, лечение скатилось к болтовне полной нацистской пропаганды с упрёками и угрозами. Неудивительно, что эти методы вредили интересам германских военных усилий, которым они по глупости предназначались служить. Нехватка подлинного понимания и ухода за немецкими солдатами, которые приобретали боевую усталость или неврозы, со стороны своих же медиков, заставляла многих из них сдаваться врагу; усилия по их реабилитации и возвращению на службу сводились на нет разрушительным влиянием нацистской доктрины.

Итог

Общее падение германского медицинского поведения и отравление германской медицинской этики, которые вызвали нацисты это основа для жестоких экспериментов в которых обвиняются подсудимые.

Многие из этих экспериментов таковы лишь по названию; мы покажем их как бездушные и тупые и не имеющие ценности для медицины как искусства врачевания. Нацистский медицинский мир затопленный абсурдными и отвратительными нотациями о высших и низших расах превратился в извращенный образ мира в котором жестокость к подчиненным расам и народам была похвальной. Подготовка в подразделениях СА и СС вряд ли рассчитывала на воспитание врачей, которые могли учитывать хотя бы простейшие элементы отношений доктор-пациент. В ядовитом саду лжи, были посеяны семена этих экспериментов. В климате нацистской Германии, они взошли с ужасающей быстротой.

Преступления массового уничтожения; убийство польских граждан

От пророчеств Гютта и других возникли понятия, которые легли в основу преступлений, к которым мы сейчас переходим. Однако, здесь мы оставим позади всю видимость, туманную науку и исследования. Согласно этим учениям, жизнь и выживание не являлись правом рождения каждого. Слабые и физически ограниченные стоят на пути и должны быть сброшены в сторону. Низшие народы рождены для уничтожения высшей расой.

Обвинения в параграфах 8 и 13 обвинительного заключения касаются подсудимых Бломе и Рудольфа Брандта. Изначальная мысль об этом ужасном массовом убийстве исходила от чудовища по имени Грейзер[61], который являлся германским губернатором северо-западных частей Польши, которые были поглощены Рейхом под названием «Вартенланд». Уже в 1942, Грейзер находился в процессе уничтожения тысяч евреев на своей территории, и он решил перевести своё внимание на поляков зараженных туберкулёзом. Я обращаю особое внимание трибунала на немецкое слово «Sonderbehandlung[62]». В следующем документе, как будет показано, оно часто появляется в нацистской переписке и использовалось ими для обозначения уничтожения. В мае 1942 Грейзер написал Гиммлеру следующее (НО-246):

«Особое обращение с приблизительно 100000 евреев на территории моего округа, одобренное вами по согласованию с начальником главного управления безопасности Рейха, обергруппенфюрером СС Гейдрихом, может быть завершено в течение следующих 2-3 месяцев. После мер предпринятых против евреев, я прошу вашего разрешения на немедленное спасение округа от угрозы, которая растет от недели к недели, и использования существующих и эффективных особых групп для данной задачи.

«В моём гау имеется около 230000 людей польской национальности, которым был диагностирован туберкулёз. Число лиц инфицированных открытым туберкулёзом оценивается в 35000. Данный факт ведёт к ужасающей вещи – заражению немцев, прибывающих в Вартегау совершенно здоровыми. В частности, получены доклады о всё возрастающем эффекте опасности инфицирования на немецких детей. Значительное количество известных, видных людей, в особенности в полиции, были недавно инфицированы и более не доступны для военных усилий, из-за необходимости медицинского лечения. Всё возрастающие риски также признаются и учитываются заместителем рейхсгесундхайтсфюрера, товарищем, профессором, доктором Бломе, также как и руководителем вашего рентген-батальона СС штандартенфюрером, профессором доктором Хольфельдером.

«Хотя в Германии возможно не является подходящим предпринимать соответствующие драконовские шаги против этой общественной напасти, я думаю, что смогу взять ответственность за своё предложение ликвидации случаев открытого туберкулёза среди польской расы в Вартегау. Конечно только поляков следует передавать для такой акции, но тех чья неизлечимость подтверждается и удостоверяется сотрудником общественного здравоохранения.

«Учитывая неотложность данного проекта, я как можно быстрее прошу вашего принципиального одобрения. Это позволит нам провести приготовления со всей необходимой предосторожностью, приступив к акции против поляков болеющих открытым туберкулёзом, в то же время как акция против евреев находится на своей завершающей стадии».

Предложение Грейзера было поддержано письмом от некого, Коппе[63], руководителя СС и полиции этого региона, подсудимому Рудольфу Брандту, на которое Брандт ответил заявив о том, что вопрос находится на рассмотрении и о том, что окончательное решение остаётся за Гитлером. Позднее в июне, Гиммлер направил «благоприятный» ответ Грейзеру, однако предупреждающий его о том, что уничтожение следует проводить не вызывая подозрений. Соответственно, о том как проводить эти меры прошли консультации между Грейзером, доктором Хольфельдером и подсудимым Бломе. Взгляды Бломе излагались в письме от него Грейзеру написанном в ноябре 1942. Это письмо содержит неописуемо жестокий анализ ситуации, в котором Бломе выражает согласие с взглядом на то, что уничтожение туберкулёзных поляков является простейшим и наиболее логичным решением, и выражает сомнения в его желательности только в связи с тем, что будет сложно сохранить такую широкую резню в секрете, и о том, что Гитлер может подумать о том, что программа политически неуместна, если факты выйдут наружу.

Я цитирую из письма подсудимого Бломе (НО-250):

«Было рассчитано, что в 1939 среди поляков приблизительно 35000 болели открытым туберкулёзом, и кроме этого числа около 120000 других заболевших требовали лечения...

«При расселении немцев во всех частях гау для них возникает огромная опасность. Многочисленные случаи заражения расселённых детей и взрослых происходит ежедневно…

………………………………………

«Следовательно, требуется сделать нечто определенное. Следует решить о наиболее эффективном способе того как это сделать. Существует три способа принимаемых во внимание:

1. Особое обращение с тяжело больными лицами.

2. Наиболее строгая изоляция тяжело больных лиц.

3. Создание резервации для всех ТБ больных.

«Для планирования, следует уделить внимание различным точкам зрения практического, политического и психологического характера. Рассматривая их наиболее трезво, наиболее простым путём будет следующий: с помощью рентгеновского батальона мы сможем охватить всё население гау, немецкое и польское за время первой половины 1943. Что касается немцев, обращение и изоляция подготовливаются и проводятся согласно правилам лечения туберкулёза. Приблизительно 35 000 поляков, являющихся неизлечимыми и распространяющими инфекцию подлежат особому обращению. Все иные польские больные подлежат соответствующему лечению с целью сохранить их для работы и избежать заражения.

«По вашей просьбе я провел приготовления с заинтересованными ведомствами, с целью начать и провести эту расовую процедуру за полгода. Вы говорили мне о том, что компетентные ведомства согласились с вами в «особом обращении» и обещали поддержку. Перед тем как мы точно начнём данную программу, я думаю было бы правильным если бы вы еще раз удостоверились в том, что фюрер действительно согласен на такое решение.

………………………………………

«Нет сомнения в том, что запланированная программа является наиболее простым и наиболее радикальным решением. Если абсолютная секретность может быть гарантирована, все подозрения – независимо от характера – можно будет опровергнуть. Но я считаю сохранение секретности невозможным. Опыт показал нам, что такое предположение правдиво. При том, что этих больных лиц, доставят как запланировано в старый Рейх, под предлогом лечения или ухода, и они в действительности никогда не вернуться, родственники таких лиц несмотря на самую высокую секретность однажды заметят «что здесь, что-то не так».

………………………………………

«Поэтому я думаю необходимо прояснить все эти точки зрения фюреру до того, как начинать программу, так как, по моему мнению, только он способен видеть ситуацию в целом и придти к решению»

Обвинение представит доказательства показывающие, что программа фактически осуществлялась в конце 1942 и начале 1943, и как результат предложений сделанных Бломе и Грейзером, многие поляки были безжалостно уничтожены и, что остальных поместили в изолированные лагеря, с полностью отсутствующими медицинскими средствами.

Эвтаназия

1 сентября 1939 в тот самый день немецкого нападения на Польшу и после большой дискуссии между доктором Карлом Брандтом, доктором Леонардо Конти, Филлипом Боулером, начальником канцелярии фюрера и другими, Гитлер наделил следующими полномочиями подсудимого Карла Брандта (630-ПС):

«Рейхсляйтер[64] Боулер и доктор Брандт, д.м.н, наделяются ответственностью за расширение полномочий установленных врачей, указанных поименно, таким образом, чтобы лица, которые согласно гуманному суждению, являющиеся неизлечимыми, при наиболее внимательном диагнозе их состоянии здоровья, получали милосердную смерть.

[ Подписано] Адольф Гитлер»

После получения данного приказа, для исполнения данной программы Карл Брандт возглавил медицинскую сферу, а Филипп Боулер административную сферу. Подсудимый Ховен, как главный хирург концентрационного лагеря Бухенвальд, принимал участие в программе и лично приказал о переводе как минимум от 300 до 400 еврейских заключенных различных национальностей, в основном не-немецких, для смерти на станции эвтаназии в Бернбурге. Подсудимые Брак и Бломе участвовали в своих должностях как помощники Боулера и Конти.

Анкеты перенаправлялись министерству внутренних дел от различных учреждений и затем представлялись Карлу Брандту и его штабу для экспертного мнения с целью определения статуса каждого пациента; то есть, о том следовало или нет переводить пациента на станцию умерщвления. Анкеты предположительно возвращались в министерство внутренних дел, которое, в ответ, направляло списки обречённых пациентов в различные психиатрические больницы, приказывая директорам психиатрических больниц передавать этих пациентов органу названному «Главной компанией по перевозке пациентов» для перевозки на отдельные станции в которых происходили убийства. Данная транспортная компания не была реальной организацией, а одним из кодовых имён используемых для маскировки подлинного характера деятельности. Затем пациентов перевозили на станцию где их немедленно убивали. Вся процедура проходила без согласия родственников, но родственники получали свидетельство о смерти в которой фальсифицировалась причина смерти.

Программа эвтаназии была секретом Полишинеля[65] в высших нацистских кругах. Однако, любые возможные усилия предпринимались для того, чтобы избежать вмешательства церквей. Несмотря на всю эту предосторожность, в Германии стало известно уже летом 1940, что происходят убийства и церковные служащие, также как и различные юридические сотрудники, безуспешно пытались остановить убийства.

Типичные письма направляемые к министру юстиции и министру внутренних дел являлись следующими:

Адресовано министру юстиции Рейха.

«Мой сын с шизофренией находится в психиатрическом учреждении Вюртемберга. Я шокирована абсолютно достоверной информацией.

«Несколько недель психически больные лица забирались из учреждения, предположительно по военным причинам. Директора учреждений использовали абсолютную секретность. Вскоре родственников проинформировали о том, что больные умерли от энцефалита. Если было желание, были доступны прахи. Это просто убийство, такое же, как в концентрационных лагерях. Эта мера единообразно исходит от СС в Берлине. Учреждения не информируют власти. Запросите Роттенмюнстер, Шассенфрид, Винцерталь и Вюртемберг. Имея списки, сверенные 2 месяца назад, проверьте заключенных, которые находятся на месте и запросите о пропавших лицах. 7 лет эта банда убийц выступает от имени немцев. Горе мне, если мой сын убит! Я позабочусь о том, чтобы эти преступления были опубликованы во всех зарубежных газетах. СС может отрицать это, как они всегда делают. Я требую расследования прокуратуры.

«Я не могу привести своё имя, ни имя учреждения в котором находится мой сын, иначе я тоже долго не проживу.

Хайль Гитлер

Оберрегинрунгсрат Н.»

Если бы данная программа оставалась в рамках границ изложенных в письме Гитлера Карлу Брандту, это уже было бы достаточно печальным. Мы можем уйти к вопросу совершенно не относящимся к данному делу о том является ли желательным милосердная смерть при определенных обстоятельствах, и является ли правильным закон разрешающий милосердную смерть при надлежащих мерах.

Такие вопросы могут быть спорными, но они не стоят здесь перед нами. Ни один германский закон разрешающий убийства из милосердия никогда не принимался. Меморандум Гитлера Брандту и Боулеру не являлся ни законом, ни даже нацистским законом. Он не планировался как закон и не считался как таковой даже высшими нацистскими чиновниками. Вот почему программа проводилась с наивысшей секретностью. Программа была известна как полностью незаконная теми, кто был ответственным за неё; они знали о том, что это ничего более чем убийство.

Это очень ясно приводится в письме от Гиммлера подсудимому Браку в декабре 1940 (НО-018):

«Дорогой Брак,

Я слышу о том, что существует большое волнение в Альбе, из-за учреждения Графенек.

Население узнаёт серые автомобили СС и думает, что ему известно, о том, что происходит в постоянно дымящем крематории. То, что происходит там ни для кого больше не секрет. Таким образом, там возникают наихудшие чувства, и, по моему мнению, остаётся только одна вещь, прекратить использование учреждения в данном месте и в любом случае распространить информацию разумным и чувствительным образом показав фильмы о предмете наследственных и психических заболеваний в этой местности.

Могу я попросить отчёта о том, как решена эта сложная проблема?»

Но здесь есть ещё более фундаментальные вопросы. Программа даже на находилась в рамках секретных полномочий Гитлера. Эвтаназия стала просто вежливым словом для систематического уничтожения евреев и многих других категорий лиц бесполезных или недружественных нацистскому режиму. Доказательства Международному Военному Трибуналу чётко это подтвердили и приговор заявляет, и я цитирую:

«Следует также остановиться на политике, которая проводилась в Германии уже в 1940 году, согласно которой все престарелые, душевнобольные и неизлечимо больные — «лишние рты» — переводились в особые учреждения, где их убивали, а их родственникам сообщали, что они умерли естественной смертью. Жертвами были не только немецкие граждане, но также и иностранные рабочие, потерявшие трудоспособность и ставшие поэтому бесполезными для военной машины Германии. Согласно подсчетам в больницах, госпиталях и домах для душевнобольных, находившихся под юрисдикцией Фрика как министра внутренних дел, было убито около 270 000 человек. Невозможно определить, сколько именно иностранных рабочих входило в это число[66]».

Я процитирую ещё один параграф приговора:

«Во время войны в его юрисдикцию также входили санатории, больницы и психиатрические лечебницы, в которых практиковалась система предания «легкой смерти», уже описанная в этом приговоре. Ему было известно, что душевнобольные, больные и старики — «лишние рты» — систематически подвергались насильственному умерщвлению. Жалобы на эти убийства доходили до него, но он ничего не сделал, чтобы прекратить эти убийства. Согласно отчету чехословацкой Комиссии по расследованию военных преступлений, 275 000 душевнобольных и стариков, за благополучие которых он отвечал, стали его жертвами[67]».

Как заявляется в обвинительном заключении подсудимые участвовавшие в программе эвтаназии направляли своих подчиненных на восточные оккупированные территории для содействия массовому уничтожению евреев. Это будет показано с исчерпывающими доказательствами, включая следующий отрывок из письма подсудимого Брака Гиммлеру в 1942, из которого я цитирую параграф:

«По инструкциям рейхсляйтера Боулера я передал некоторых из своих людей в распоряжение бригадефюрера Глобочника[68] для выполнения его особой миссии. По его обновленной просьбе у меня теперь есть дополнительный персонал. По поводу озвучивания бригадефюрером Глобочником его мнения о том, что всю еврейскую акцию следует завершить настолько быстро насколько возможно для того, чтобы однажды не попасть впросак если определенные трудности приведут к остановки акции. Рейхсфюрер, вы сами, уже выразили свой взгляд, о том, что работа следует продолжаться быстро хотя бы для прикрытия»

Протестуя беззаконной резне, которую даже Гиммлер считал «прикрытием», епископ Лимбурга в 1941 предвидел, что такая бойня предрекает падение Третьего Рейха (615-ПС). Он писал:

«И если кто-нибудь говорит, что Германия не сможет победить в войне, пока есть Бог, эти выражения не являются результатом отсутствия любви к отечеству, но глубокого волнения за наш народ…Высшая власть в качестве морального авторитета пострадает от сильного шока в результате таких событий».

Итог

Я обрисовал отдельные обвинения против подсудимых по пунктам два, три и четыре обвинительного заключения; и я отразил общий характер доказательств которые будут представлены. Но мы не должны упускать из виду того, что медицинские эксперименты не являлись разрозненным набором преступлений. Напротив, они составляли хорошо проработанную преступную программу в которой подсудимые планировали и сотрудничали друг с другом и остальными.

Другими словами, в наличии есть заговор или общий умысел, как вменяется в пункте один обвинительного заключения, по совершению преступных экспериментов изложенных в параграфах с 6 по 11 соответственно. Существовал общий умысел для обнаружения или улучшения различных медицинских техник. Существовал общий умысел для использования для данной задачи необычных ресурсов, которые подсудимые имели в своём распоряжении, включая бесчисленных несчастных жертв нацистских завоеваний и нацистской идеологии. Подсудимые составили заговор и совместно согласовали использование этих человеческих ресурсов для гнусных и убийственных задач, и приступили к воплощению своего преступного умысла на практике. Насчитывались среди бесчисленных жертв заговора и преступлений и немцы, и граждане стран захваченных Германией, и цыгане и военнопленные и евреи разных национальностей. Все элементы заговора по совершению преступлений предъявленных в параграфах с 6 по 11 есть в наличии и все будут чётко установлены доказательствами.

Есть много со-заговорщиков не находящихся на скамье подсудимых. Среди них организаторы и руководители данного плана Конти и Гравиц, и Гиппке, чье местонахождение неизвестно. Среди самих палачей доктор Динг мёртв и Рашер предположительно мёртв. Были и многие другие.

Окончательный приговор относительно степени вины находящихся на скамье подсудимых должен дождаться представления подробного подтверждения. Вместе с тем, до представления доказательств, полезно будет взглянуть на подсудимых с учётом их участия в заговоре. Какого рода людьми они являются, и какова их главная роль?

20 врачей на скамье подсудимых в ранге от руководителей немецкой научной медицины, с превосходной международной репутацией, скатившихся до подонков немецкой медицинской профессии. Все из них имеют общее в бездушности к человеку и беспринципной готовности угнетать своей властью бедных, несчастных, беззащитных существ, которых лишило своих прав беспощадное и преступное правительство. Все из них нарушили клятву Гиппократа, которую они торжественно клялись блюсти, включая фундаментальные принципы не навреди – «primum non nocere».

Видными мужами науки, выдающимися своими научными способностями в Германии и за рубежом, были подсудимые Росток и Розе. Оба служат примером, как в своей подготовке так и в практике, высочайших традиций германской медицины. Росток возглавлял отделение хирургии университета Берлина и служил деканом в его медицинской школе. Розе учился у известного хирурга Эндерлена[69] в Гейдельберге и потом стал выдающимся специалистом в сферах общественного здравоохранения и тропических заболеваний. Хандлозер и Шрёдер являлись видными медицинскими управленцами. Оба из них сделали свои карьеры в военной медицине и достигли пика в своей карьере. Еще пятеро подсудимых являются достаточно молодыми людьми, которые вместе с тем уже известны как профессора со значительными научными способностями, или качествами в медицинском управлении. Это подсудимые Карл Брандт, Руфф, Бейгельбек, Шефер и Бекер-Фрейзинг.

Ряд других, таких как Ромберг и Фишер хорошо подготовлены и несколько из них принадлежали к высокому профессиональному положению. Но и среди остальных были видные учёные мужи. Внизу списка Бломе, который опубликовал свою автобиографию под названием «Военный доктор» в которой он излагает, что он в итоге решил стать доктором, потому что медицинская карьера позволила ему стать «хозяином жизни и смерти».

Часть каждого из этих 20 врачей и их 3 пособников играла в заговоре и его осуществлении роль близко соответствующую его профессиональным интересам и его месту в иерархии Третьего Рейха как показано на схеме. Мотивирующая сила данного заговора шла от двух главных источников. Гиммлер, как глава СС, наиболее мощной машины подавления с широчайшими ресурсами, мог предоставлять бесчисленные жертвы для экспериментов. Делая так, он укреплял престиж своей организации и давал ход нацистским расовым теориям, ярым последователем которых он был. Германские военные руководители, в качестве другой движущей силы, воспользовались случаем, который Гиммлер предоставил им и безжалостно наживались на тайных делах Гиммлера стремясь укрепить свою военную машину.

И таким образом адская драма разыгрывалась так как задумывалось в уме своих авторов. Особые проблемы с которыми столкнулись немецкие военные или гражданские власти, по приказам медицинских руководителей передавались для решения концентрационным лагерям. Таким образом, мы находим Карла Брандта симулирующего эксперименты с вирусной желтухой, Шрёдера требующего «40 здоровых подопытных» для экспериментов с морской водой, Хандлозера давшего толчок ужасающим экспериментам Динга по тифу и Мильх и Гиппке - истоки экспериментов по обморожению. Под руководством Гиммлера, медицинские руководители СС – Гравиц, Генцкен, Гебхардт и другие – приводили колёса в движение. Они подготовили предоставление жертв посредством других органов СС и давали указания своим низшим чиновникам в медицинской службе СС таким как Ховен и Фишер. Административные помощники Гиммлера Зиверс и Рудольф Брандт, передавали приказы Гиммлера, подталкивая там и тут, и смазывая маслом механизм. Бломе и Брак помогали с точки зрения гражданских и партийных властей.

Вермахт предоставлял надзор и техническое содействие для наиболее интересовавших его экспериментов. Барокамера была подготовлена для тестов большой высоты, службы Вельца, Руффа, Ромберга и Рашера для экспериментов по большой высоте и обморожению, и Бекер-Фрезинг, Шефер и Бейгельбек по морской воде. В важных, но зловещих исследованиях тифа, видный доктор Розе предстал перед Люфтваффе для экспертного наставничества Дингу.

Надлежащие шаги предпринимались, для того, чтобы удостовериться в том, чтобы результаты были доступными для тех, кому они требовались. Ежегодные собрания консультирующих врачей Вермахта проводимые под руководством Хандлозера использовали лекции о некоторых экспериментах. Доклад об экспериментах был направлен фельдмаршалу Мильху и фильм о них был показан в министерстве авиации в Берлине. Вельц говорил об эффекте обморожения на конференции в Нюрнберге, похожей на симпозиум на котором Рашер и другие делились своими дьявольскими знаниями.

Не может быть, более ясного подтверждения заговора. Так работала медицинская служба Третьего Рейха. Среди подсудимых на скамье находятся выжившие руководители данной службы. Мы просим трибунал определить, что ни научное положение ни внешняя респектабельность ни защитят их от ужасающих последствий отданных ими приказов.

Я намерен очень кратко пройти вопросы медицинской этики, такие как условия при которых врач может законно проводить медицинский эксперимент на лице, которое добровольно себя предоставило для этого, или о том могут ли законно проводиться эксперименты на лицах приговорённых к смерти. Данное дело не касается таких вопросов. Перед нами в этом нет неясного.

Никто из жертв жестокостей совершенных данными подсудимыми не был добровольцем, и это правда независимо от того, что могли сказать или подписать люди под пыткой. Большинство жертв не были приговорены к смерти, а те кто был не являлись преступниками, если не является преступлением быть евреем или поляком или цыганом или русским военнопленным.

Какие бы мы не изучали книги или трактаты по медицинской этике, и какого бы эксперта по судебной медицине не спрашивали, будет сказано о том, что фундаментальное и неизбежное обязательство любого врача в любой известной правовой системе не проводить опасные эксперименты без согласия испытуемого. В тирании, которая была в нацистской Германии, никто не мог дать такое согласие медицинским агентам государства; все жили в страхе и действовали под принуждением. Я горячо надеюсь на то, что никто здесь в зале суда не останется равнодушным к тому, что со стороны подсудимых будет сказано, что сломанные и беспомощные люди, которых они замораживали и топили и сжигали и травили являлись добровольцами. Если такую бесстыдную ложь говорят здесь, нам лишь требуется напомнить о пяти девушках взятых из концентрационного лагеря Равенсбрюк, которых заставили обнажёнными лежать с замёрзшим и полумёртвым евреем, который выжил в резервуаре с ледяной водой доктора Рашера. Одна из этих женщин, чьи волосы, глаза и фигура понравились доктору Рашеру, когда он спросил её, почему она согласилась на такую задачу, ответила: «Лучше полгода в борделе чем полгода в концентрационном лагере».

Там где необходимо, можно составить длинный список пунктов в которых эксперименты, которые данные подсудимые проводили, нарушали все известные стандарты медицинской этики. Но бездна между этими жестокостями и серьезным исследованием во врачевании настолько очевидна, что такой список был бы циничным.

Нам не требуется большего, чем закон, который сами нацисты приняли 24 ноября 1933 по охране животных. Этот закон прямо заявляет о том, что он разработан для предотвращения жестокости и безразличия человека к животным и пробуждения и развития симпатии и понимания животных в качестве высшей моральной ценности человека. Душа немецкого народа презирает принцип простой утилитарности без учёта моральных аспектов. Закон далее заявляет о том, что все операции или действия, которые сочетаются с болью или травмированием, в особенности эксперименты включающие использование холода, жары или инфекции запрещаются и могут разрешаться лишь в исключительных случаях. Особое письменно разрешение главы управления требовалось в каждом случае, и запрещались эксперименты основанные на личном суждении. Эксперименты для цели обучения следовало свести до минимума. Медико-правовые тесты, вакцинации, забор крови для диагностических целей и испытание готовых допускались согласно хорошо известным научным принципам, но животных следовало убивать немедленно и безболезненно после таких экспериментов. Отдельным врачам не разрешалось использовать собак для тренировки своих хирургических навыков. Национал-социализм относил к свящённому долгу немецкой науки снижать количество болезненных экспериментов с животными к минимуму.

Если бы принципы объявленные данным законом также применялись к людям, нынешнего обвинительного заключения никогда бы не было. Вероятно огромнейший позор на подсудимых заключается в том, им не доводилось обращаться с людьми по крайнем мере как с заслуживающими равной гуманности.

Это дело является простейшим и яснейшим из всех, что будут слушать в этом здании. Оно также одно из наиболее важных. Это правда, что подсудимые на скамье не находились среди высших руководителей Третьего Рейха. Они не являлись военачальниками, которые собирали и двигали германскую военную машину, ни промышленными баронами, которые производили запчасти, ни нацистскими политиками, которые разлагали и ожесточали умы немецкого народа. Но данное дело, вероятно более чем любое другое, подлежащее суду, воплощает в себе нацистскую мысль и нацистский образ жизни, потому что эти подсудимые следовали нацистскому образу мысли до сих пор. Те вещи, которые совершили подсудимые, как и многие другие вещи, которые случались в Третьем Рейхе, являлись результатом пагубного возрождения германского милитаризма и нацистских расовых задач. Мы увидим результаты этого возрождения во многих других сферах немецкой жизни; мы видим это здесь, в сфере медицины.

Германия сама вручила себя этому глупому сочетанию зловещих сил. Нация пала жертвой нацистского куража, потому что её лидерам не хватило мудрости предвидеть последствия и твёрдо выстоять перед лицом угрозы. Их неудача являлась неизбежным итогом этой зловещей тенденции немецкой философии, которая провозглашает высшее значение государства и полное подчинение личности. Нация в которой личность не значит ничего найдёт несколько отважных и пригодных к службе лидеров для служения её лучшим интересам.

Отдельные немцы предупреждали о том, что таится в коробке, и немецкие доктора и ученые находились среди немногих отважных. На конференции баварских психиатров проводившейся в Мюнхене в 1931, когда пагубные доктрины нацистов уже охватывали Германию, была дискуссия о милосердных убийствах и стерилизации, и продвигались нацистские взгляды на эти вопросы, которые нам теперь знакомы. Немецкий профессор Освальд Бумке[70] встал и ответил наиболее красноречиво и пророчески чем кто-либо другой. Он сказал:

«Я хочу сделать два дополняющих замечания. Одно из них такое. Пожалуйста, ради бога не приводите наши нынешние финансовые нужды. Эта проблема касается всего будущего нашего народа, можно сказать не преувеличивая, будущего всего человечества. Следует подходить к данной проблеме ни с точки зрения нашего нынешнего научного мнения, ни с точки зрения ещё более эфемерных экономических кризисов. Если бы стерилизацией мы могли предотвратить возникновение психических заболеваний, тогда бы мы точно это сделали, не с целью сэкономить деньги для правительства, но потому что любой случай психического заболевания означает бесконечное страдание для пациента и его родственников. Но выдвигать экономические точки зрения не только неподобающе, но и совершенно опасно, из-за логической последовательности мысли о том, что по финансовым причинам, всех этих людей, которые не исчезнут сразу же, следует уничтожать, и это совершенно ужасающий логический вывод; тогда мы обречём на смерть не только душевнобольных и психопатических лиц, но и всех калек включая ветеранов, всю пожилую обслугу, которая не работает, всех вдов, чьи дети завершили обучение, и всех иждивенцев и пенсионеров. Это бы точно сэкономило много денег, но вероятно мы это не сделаем.

«Вторая мысль заключается в том, чтобы использовать наивысшие ограничения, хотя бы пока политическая атмосфера, здесь в этой стране не улучшится и научные теории о наследственности и расе больше не будут склоняться для политических целей. Дело в том, что если бы дискуссия о стерилизации сегодня проводилась на арене политической схватки, тогда вскоре мы не услышали бы о душевнобольных, но вместо этого, об арийцах и неарийцах, о белой немецкой расе и низших народах с круглыми черепами. То, что, что-нибудь полезное возникло бы из этого, совершенно невероятно; но наука в целом и генеалогия и евгеника в частности получат увечье, которое не просто будет снова исправить».

В начале речи я говорил о том, что Третий Рейх захлебнулся своим ядом. Это дело является наглядной демонстрацией не только огромной деградации немецкой медицинской этики, которую вызвала нацистская доктрина, но и подрыва медицинского искусства и удара по техникам, которым подсудимые обязались сделовать. Нацисты в некоторой степени, добились успеха в убеждении людей в том, что мир нацистской системы хотя и беспощадный, абсолютно эффективный; хотя и дикий, но полностью научный; хотя и полностью презирающий гуманность, это было систематическим – но «дела идут». Доказательства, которые заслушает трибунал развеют этот миф. Нацистские методы изучения были неэффективными и ненаучными и их техники исследования были хаотичными.

Эти эксперименты не открыли ничего, чтобы могла использовать цивилизованная медицина. Наоборот, подтвердилось то, что фенол или бензин введённые внутривенно убьют человека недорого и за 60 секунд. Это и все остальные «достижения» находятся в сфере танатологии. Нет сомнения в том, что количество этих новых методов повсюду может быть полезным для преступников и нет сомнения, что они могут быть полезными для преступного государства. Некоторое достижение в разрушительной методологии нельзя отрицать, и именно с точки зрения Гиммлера это являлось ясной, принципиальной задачей.

Помимо таких смертельных плодов, эксперименты являются не только преступлениями, но и научными провалами. Это именно так, как если бы божество скрывало решения, которых оно пытается достичь убийственными средствами. Моральный дефицит подсудимых и святая простота с которой они решали совершать убийство в поисках «научных результатов», притупили также их научную нерешительность, которая заключается в том, что лишь продумывание, оценка ответственности за каждый шаг, могут обеспечить верные научные результаты. Даже если бы им просто приходилось платить хотя бы два доллара подопытным, сколько американские исследователи платят за кота, они бы могли подумать дважды, прежде чем тратить ненужные суммы, и думать о более простых и лучших способах решить свои проблемы. Факт того, что эти исследователи имели свободный и неограниченный доступ к подопытным привёл их к опасному и ложному заключению о том, что результаты таким образом будут лучше и доступнее чем если бы они проходили через подготовительный труд, обдумывание и тщательное исследование.

Особо яркий пример это эксперимент с морской водой. Мне кажется, что трое обвиняемых – Шефер, Бекер-Фрейзинг и Бейгельбек – сегодня признают, что данная проблема может быть решена просто и определенно за один вечер. 20 мая 1944, когда обвиняемые собрались для обсуждения проблемы, мыслящий химик смог бы правильно её решить в присутствии собрания за несколько часов используя не более чем кусочек желе, полупроницаемую мембрану и солевой раствор, и германские вооруженные силы имели бы ответ к 21 мая 1944. Но, что случилось вместо этого? Огромные армии бесправных рабов махнули рукой и созвали эту зловещую ассамблею; и вместо обдумывания, они просто положились на свою власть над людьми объявленными бесправными преступным государством и правительством. Сколько времени, усилиий, и сотрудников потребовалось, чтобы привести этот механизм в движение! Нужно было написать письма врачам, чей дефицит существовал в германских вооруженных силах, чьи солдаты и так получали плохой уход, снять их с должностей в госпиталях и направить за сотни миль оттуда для получения ответа, который был бы известен за несколько часов, но который из-за этого не стал доступен для германских вооруженных сил пока не закончилось отвратительное шоу, и пока 42 человека не подверглись пыткам проклятых, тем самым пыткам, которые греческая мифология оставила для Тантала.

Вкратце, этот заговор явился ужасной неудачей, также как и сокрытие преступления. Пугающий паралич нацистских предрассудков распространился по всей немецкой медицинской профессии и также уничтожил характер и мораль, притупив разум.

Вина в подавлениях и преступлениях Третьего Рейха обширна, но виновность руководителей наиболее глубокая и наиболее наказуемая. Кто мог показать немецкой медицине профессиональную правду и защитить её от разрушающих вкраплений нацистской псевдонауки? Это была ответственность руководителей немецкой медицины – таких людей как Росток и Розе, и Шрёдер, и Хандлозер. Вот почему их вина больше чем чья-либо иная из других подсудимых на скамье. Они являются людьми, которые потеряли свою страну и свою профессию, кто не показал ни отваги ни мудрости ни остатков морали. Это их вина, совместно с виной руководителей Германии в иных сферах жизни, что Германия пала и пришла к своему поражению. Это из-за них и похожих на них, мы все живём в потрясённом мире.

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 209; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!