Поздняя любовь Ивана Ивановича 12 страница
- Он же плавать не умел, поди утоп, что теперь с нами будет? - заныл Ерофеевич, мужичонка в годах.
- Не каркай, может утащило его дальше. Я же круги успел бросить с катера. Кидал поближе к вам, а ведь ни одним из них вы не воспользовались. Возможно он сумел схватиться за который-то, - оборвал его капитан. - Чего разнылся раньше времени?
- Вам что, вы пассажиры, - продолжил капитан, - а вот мне за катер и так уже тюрьма светит. И не дай Бог, что с Лёхой плохое случилось. Ох и сволочи же вы, уговорили пьяного меня плыть. Ухи им свеженькой захотелось. А я сейчас расхлебывайся за ваши прихоти.
- Нечего стоять, искать сейчас бесполезно - тьма кромешная. Давайте бегом на запань, а то от холода «коньки откинуть» можно, - прикрикнул бригадир…
***
Поднятый среди ночи мастер долго не мог врубиться. Стоят перед ним мокрущие мужики с бледными лицами, перебивая друг друга, что-то лепечут.
- Да не все сразу, говори Михаил, ты, обратился Петрович к капитану.
Пришлось ему все подробно рассказывать.
- Как же так, Миша, катер-то затопили? - спросил мастер, когда его ввели в курс дела.
- Видимо, когда закрывали люк, неверно положили прокладку, в потемках ведь задраивали, на ощупь. Естественно, при работе водомёта, вода постепенно стала поступать в катер, точнее в кормовую его часть. Ну и … дальше произошло то, что и должно было произойти. В общем, иной причины я не вижу.
|
|
|
По рации сообщили о случившемся в леспромхоз. На поиски Морозова было направлено несколько групп людей. С низовья к запани поднимался катер, с которого производился осмотр обоих берегов. Но тщетно, никаких признаков, ни каких мало-мальски подходящих зацепок. Как говорится, хлопец как в воду канул.
Ничего не дал и осмотр вытащенного на берег трелевочными тракторами катера.
- Ну что, мужики, надо известить о случившемся Лёшкину мать. Кто поедет в Крутиху? - спросил главный инженер.
Молчание. Кому охота с такой вестью идти к матери.
- Да сподручнее Вам, Иван Иванович, Вы все-таки здесь самый старший по должности, и возглавляете поиски, - пролепетал Петрович, не особо-то надеясь, правда, на его согласие.
Поехали втроем: главный инженер, мастер и бригадир. Когда свернули в заулок и остановились у дома Морозовых, минуты две сидели без движения, собираясь с мыслями. Затем Иван Иванович резко ударил обеими руками по баранке «УАЗ-ика», как бы решившись на очень трудный шаг, закурил и скомандовал: «Пошли! Выжидать нет никакого смысла».
В прихожей их встретила Лёшкина мать.
Не успели приезжие и рта раскрыть, как она, опередив их, спросила: «Вы, наверное, из-за Лёшеньки? Так он на печке лежит. На утре прибежал весь сырой, вижу не в себе, трясёт всего. Что-то, вроде, и сказать хочет, а не может. Раздела, растерла его, да на печку его скорее, да укрыла потеплее. Боюсь, как бы болезнь простудная к нему не привязалась. Будить уж его не стала, какой из него сегодня работник. Уж пусть отоспится, да прогреется».
|
|
|
На душе у приезжих отлегло, мужики заулыбались.
- Ну, слава Богу! - невольно вырвалось у мастера.
- Что-что? - не поняла старушка.
- Да пускай отсыпается. Если плохо почувствует себя, позови фельдшера. А работа от него никуда не убежит, на его век ее хватит, - ответил мастер.
- Поняла-поняла, так и сделаю. А не напроказил ли он чего?
- Да нет, мать, всё нормально.
***
- Как груз тяжёлый с плеч свалился, - признался на улице главный инженер, - а я уж, честно говоря, и не надеялся, что он живой. Думал, всё, угробили парня. Это сколько же километров он ночью «отмахал»?
- Да верст 16, пожалуй, будет, - прикинул мастер.
- Да-а, бегун он отличный. Надо же, домой рванул. Это, видимо, со страху на него нашло, ведь запань-то почти рядом была.
- Пацаны, они и есть пацаны, когда прижмёт - к мамке скорее под крылышко.
|
|
|
- Второе «крещение» на дню - счастливым будет. Знать, и сплавщик из него хороший выйдет, - резюмировал бригадир.
- Счастье ваше, что живой, а то втроём с капитаном на «прокурорские делянки» отправились бы, - резко обрезал Иван Иванович, - а за ремонт катера этим же составом и расплачиваться будете. И «крещения» свои прекратите. Узнаю - строго привлекать буду.
- Да чёрт с ним, с катером-то, восстановим, - парировал мастер, - главное парень живой остался. Ей Богу, на душе отлегло, когда мать выслушал.
- А все-таки, сплавщик из него выйдет хороший, - довольно потер руки Василий Кравцов. - Я это вам как бригадир говорю. Нутром чую, что толк из него выйдет. Он еще себя покажет.
На Мурман, в няньки
Фронтовики
Вернувшиеся практически одновременно с фронтов Великой Отечественной войны односельчане Алексей Жуков и Василий Петров без малого два месяца беспробудно пьянствовали, изредка куролесили, а на все замечания жителей Вересаевки, а также своих домочадцев отвечали так: «Мы четыре года воевали, всю Европу прошли, немца побили, всему миру свободу дали, а посему, имеем полное право отдохнуть». Для них война в виде фронтовых ста граммов, а зачастую и более, всё ещё продолжалась. Не поддаваясь ни на какие уговоры своих жён о том, что пора бы уже им устраиваться на работу, заняться домашними делами, коих за военное лихолетье накопилось великое множество, они с утра «заряжали» по стаканчику, а там, до позднего вечера обходили фронтовиков по всей округе, по-хмельному под стопку делясь своими военными заслугами. Остановить спивавшихся прямо на глазах всей деревни освободителей народов от фашизма удалось лишь с помощью милиции.
|
|
|
Однако, хватившие европейской цивилизации, демобилизованные красноармейцы работать в колхозе не захотели и начали «штурмовать» председателя сельсовета, чтобы тот выдал им справки, дававшие право на получение паспорта и, соответственно, право на отъезд из деревни. Сколько вина было выпито с сельским «головой» - одному Богу известно, только в начале августа заветные бумажки были им втихаря вручены под одно-единственное условие - устроиться на работу в райцентре на скотобазе.
Слово своё фронтовики сдержали, устроились на работу туда, куда им и было предложено. Соответственно им помогли перевезти свои довольно-таки крепкие дома и хозяйственные постройки из деревни. Строились по-соседски, во всем помогая друг другу, на окраинной улочке нашего небольшого городка, где им были выделены стандартные земельные участки в размере десяти соток.
Пока строились-обустраивались, жили, как в коммуне. Жёны готовили совместно. Дружными оказались и их первенцы - Маняша и Андрей, которые чем могли помогали своим родителям. А 1 сентября 1945 года ребятишки дружно шагнули в первый класс городской школы.
Детство золотое
С местными ребятишками маленькие новоселы сошлись быстро. Никто их не пытался обидеть или поиздеваться, как это было принято у городских мальчишек. Дело в том, что в пацаньей компании они всегда держались вместе и в обиду друг друга, что бы ни случалось, не давали. Кличка «жених и невеста» приклеилась к ним с первых же дней пребывания в городке. Несколько позже, когда у Мани появились два брата-погодка, а затем и сестра, из компании она стала частенько выпадать: приходилось няньчиться с младшенькими. Андрейка же рос в семье один. В школе у ребят проблем также не было. Учителя отмечали их смекалку, усидчивость, примерное поведение. Домашние задания Андрей и Маняша готовили также вместе. В дома друг к другу ходили как к себе, в любое время дня и ночи.
Легко идя по школьной программе, отличниками закончили начальную школу, да и семилетка обоими была завершена на четыре и пять. Отгуляли выпускной. На совместном семейном совете было решено подавать обоим заявления в восьмой класс, чтобы получить среднее образование. А дальше - дальше как судьба распорядится. А вообще-то, оба мечтали в дальнейшем поступить в институт и стать уж если не врачами, то педагогами обязательно - столь престижными и почитаемыми в те времена были эти профессии.
Излом судьбы
Так бы оно и вышло, да вот не судьба, видать. Летом в отпуск к Маниным родителям приехали из Мурманска погостить сестра матери с мужем и годовалым ребенком. Евдокия сразу же стала обрабатывать сестру, чтобы та отпустила с ними дочку на Мурман, поняньчиться годик-другой с малышом. С садиками, а тем более с яслями в те времена в Заполярье было туговато, и предприимчивые северяне нередко перетягивали к себе молоденьких девчушек в качестве нянек, выводя их, как объясняли родственникам, в цивилизованный мир. У Дуси работа была очень хорошая, а главное - денежная, терять её не хотелось, да и стаж заполярный непрерывный имел огромнейшее значение. Пообещала Евдокия сестре, что обижать и попрекать чем-то племянницу не будет, оденет и обует ее по-городскому и даже устроит на учебу в вечернюю школу.
Главным же козырем, решившим вопрос, оказался тот, что Маняша «слезала» с родительской шеи, становясь на полное довольствие к родственникам.
Маня вроде бы была и рада перемене в жизни, как-никак «на города» уезжала, поближе к цивилизации из деревенской беспробудной глуши, голодной босоногой тьму-таракани. С другой стороны, не хотелось расставаться с Андреем, с которым бок о бок прошла вся её 14-летняя жизнь. Оба прекрасно понимали, что в случае отъезда Мани в Мурманск, они со стопроцентной вероятностью потеряют друг друга, причем навсегда.
Дорога
Ранним августовским прохладным утром колонна никольских автомашин отправлялась в Шарью за товаром. Маняша с родственниками устроилась на вездеходе ГАЗ-63 на откидном боковом бортовом сидении. Дорога была практически никакая. Машину на ямах бросало из стороны в сторону и верхняя планка борта нещадно била пассажиров по спинам. Неоднократно приходилось спячиваться, чтобы вытаскивать из промоин и протаскивать легко садящихся в глубокой колее на мосты слабой проходимости автомобили ЗИС-150 и ГАЗ-51. К обеду с трудом добрались до Бродовицы, где отдыхали не менее двух часов. Все мужчины без исключения «приняли на грудь», кое-кто - весьма изрядно. До сумерек предстояло преодолеть перемычку между областями - самый труднопроходимый участок дороги, а посему и водители «набирались смелости», отправляя в рот стопку за стопкой.
Дальше дорога действительно стала хуже, водители отчаянно прорывались, надрывая моторы видавших виды автомобилей. Бедные пассажиры «летали» в кузове из стороны в сторону. Изрядно побитые бортами, нещадно измученные поездкой «путешественники» на ночлег устроились в Гаревой. Естественно, перед сном решили поесть. И опять водка шла по кругу, и в результате ужин затянулся аж до 4-х часов утра. Назавтра, пока то, да сё, пока протрезвлялись водители, время отъезда утянулось за полдень. Маняша, впервые столкнувшаяся с такой безобразной коллективной пьянкой, сочла этот порок чисто своим, местным и поклялась своей тетке, что больше её ноги в Никольске не будет.
Разрыв
Однако, время лечит. Клятва клятвой, но тоска по родне, по Андрейке, да и в целом по своей малой родине брала свое. К тому же, ей очень хотелось показаться перед своими друзьями и знакомыми в городском обличье. Следует отметить, что жилось ей у тетки неплохо. Питалась она нормально, её приодели на современный городской лад. По вечерам она иногда посещала кинотеатры, изредка ходила на танцы. Занятая воспитанием ребенка, о дальнейшем своем образовании она пока не думала, откладывая это дело на потом. Сия Манина позиция была на руку ее родственникам. В конце - концов, такая жизнь и её, девчушку, вполне стала устраивать.
Через два года Маняша приехала в Никольск, как она выразилась, в отпуск. Со своим племянником она уже выводилась. Но няньки в Мурманске были нарасхват, и ей сразу же поступило несколько предложений от тёткиных знакомых, одно из которых, наиболее выгодное, она и приняла. После «отпуска» девушка намеревалась перебраться в другую семью.
Родители не могли насмотреться на свою «куколку», превратившуюся, как они выразились, за эти два городских года в барышню. В разговорах с друзьями, чтобы подчеркнуть свой нынешний более высокий, чем у них статус, Маня сознательно пыталась по-московски «акать». Получалось же отвратительно, ибо зачастую у неё выскакивали слова типа «паштё», что чисто по-деревенски произносилось «пошто», то есть, почему. Такое произношение «резало» слух, и земляки, перед которыми она выделывалась, открыто смеялись над ней. В памяти никольчан она до конца своих дней и оставалась как «Маня паштё». Меткое прозвище.
Андрейка ей, честно говоря, не показался, как, впрочем, и все её бывшие друзья-подруги, уж слишком по-сельски они выглядели. Маняша ведь уже была из иного, более цивилизованного мира, они же оставались, как она выражалась, «дерёвней». На танцах она больше общалась с приезжей молодёжью, с которыми она и провожалась до дома. Андрей переживал размолвку с ней. Друзья, заметив его упадническое настроение, советовали: «Да брось ты сохнуть по ней, не видишь, она же издевается над тобой. А было бы с чего, ведь кроме детских горшков да пеленок она в жизни ничего не видит, а из себя королеву строит. Не пара она тебе».
Друзья же и помогли разрулить сложившуюся ситуацию. Однажды, когда в очередной раз в вечерних сумерках Маню подвозил на велосипеде домой какой-то иногородний хахаль, и она решила, тем самым, снова покрасоваться перед бывшими друзьями, «сделав им ручкой», один из пацанов не выдержал и, схватив, явно не случайно валявшуюся под ногами палку, сунул ее в переднее колесо. Что тут было! Замечательный кульбит, облако пыли, крики возмущения, кровь, слезы, откровенные угрозы поквитаться. Парней же с дороги как ветром сдуло. Виновного в этой истории не нашли, скорее всего и не искали, поняв, что пацаны своего дружка всё равно не выдадут.
А Маняша, пожив еще недельку в родном доме, без выхода из него, зализав раны и сведя на нет все свои царапины и синяки, ни с кем из бывших друзей не попрощавшись, отправилась в свое Заполярье няньчиться с очередным ребенком.
Дальнейшая судьба
Разные жизненные пути-дороги избрали некогда неразлучные Андрей и Маня.
Андрей, как и намеревался, окончил педагогический институт и по распределению, как один из лучших выпускников, был оставлен в Вологде, где до самой пенсии директорствовал в одной из школ. У него две дочки, обе пошли по его стопам - учительствуют, и сын - военный, служит в Подмосковье. Семь внуков и внучек радуют своим вниманием деда.
Маня же, покочевав в качестве няньки из одной семьи в другую, подняв на ноги более десятка чужих детей, и не имея своих, в возрасте 38 лет вышла замуж за 65-летнего овдовевшего отставного полковника, который шесть лет спустя ушел в мир иной. Затяжная тяжба за наследство с родными детьми полковника, многого ей не дала. Заработанных в няньках денег, да доли от наследства, хватило ей на приобретение однокомнатной квартиры-клетушки в непрестижном доме в Мурманске. Обратно в няньки идти она не захотела, да и устала уже от чужих ребятишек. Не имея никакой специальности, до выхода на пенсию работала курьером в одном из государственных учреждений.
Год тому назад приезжала Мария в Никольск, остановившись в гостинице. Посетила могилку родителей и, говорят, очень долго и безутешно там плакала.
«Чужой» сын
Дорога дальняя чрезмерно вас томит,
Но иногда и проблеск наступает,
Когда попутчик - незнакомый человек
Пред вами душу настежь открывает.
Какая удача - полупустой вагон. По нынешним временам явление редкое. В моем купе всего один пассажир, мужчина лет сорока. Обрадовался мне несказанно.
- До конечной едете? - спросил он.
- Да, - отвечаю.
- Ну, слава Богу, двое суток вместе будем, а то от самой Читы один как перст, не с кем словом обмолвиться было.
Переоделся, пристроил вещички, сходил к проводнику за чайком. Захватил стаканчик и на попутчика.
Пьём чай, приглядываемся друг к другу, обмениваемся ничего не значащими фразами, пытаясь завязать разговор.
- Что в столицу позвало, за такие тысячи километров? - интересуюсь я.
- Бизнес, все бизнес, он и за кордон иногда вынуждает ехать. Хочешь жить - умей вертеться. А если хорошо жить хочешь, тогда тем более. А у Вас что в Москве за заботы-хлопоты?
- Слушай, давай перейдем на «ты», легче разговаривать будет.
- Хорошо, я только за. В поезде, как в бане - полное равенство должно соблюдаться. Так, что там, в Москве-то, оставил?
- Я на свадьбу еду, золотую, к родителям. Они у сестры моей в самой Первопрестольной проживают. Муж её, как и ты, тоже бизнесмен, только столичный, довольно преуспевающий. Квартира в центре города, дача - в Лобне. По делам тоже как и ты всё время мотается туда-сюда. Сестра нигде не работает, сидит с детишками, да за родителями приглядывает. Квартира четырехкомнатная у них, тоже женских рук требует.
- А я вот своих родителей уже лет двадцать не видел.
- Что так?
- А потому, что я для них «чужим» сыном оказался.
- Не понял?
- А что тут понимать-то? Чужой и всё тут.
Попутчик снял с верхней полки дорожную сумку, достал бутылку коньяка, предложил:
- Давай выпьем за встречу, за знакомство, чтобы дорога легче была.
Разлил в стаканы из-под чая.
- Ну, будем знакомы, я - Алексей.
- Сергей, - взмахнул я рукой со стаканом.
- Почему, спрашиваешь, родителей не навещаю? Да потому, что в свое время нашла коса на камень, ну и...
- Что-то серьёзное произошло?
- Началось с детской обиды, а кончилось… В общем, весьма и весьма печально.
- Характерец у тебя, видать, ого-го, не позавидуешь.
- Возможно и так. В общем, отчетливо помню тот день - 14 марта 1978 года, когда вся эта история по-серьёзному завязалась, - начал свой рассказ попутчик. - мне как раз исполнилось тогда 10 лет. Проснулся утром ранёхонько. Родители уже на кухне хлопочут, завтрак готовят. Лежу, жду когда зайдут поздравить меня с днём рождения, подарок вручат. Только напрасно ждал, забыли они про мой первый юбилей. Я уж давно замечал, что они больше Павлика, младшего моего брата, стали тешить-лелеять. А я как-то у них на втором плане стал, если еще не дальше.
- Что долго валяешься? В школу опоздаешь! - гневно прикрикнула мать.
Встал, умылся, начал одеваться.
- Дай белую рубашку, - попросил у мамы, с явным намеком на забытый ими мой день рождения.
- Зачем тебе белую? Праздник какой в школе что ли?
- Нет! - резко отвечаю.
- Ну, так нечего и просить, не настираешься на тебя.
Чувствую, слезы сейчас от обиды брызнут. Схватил портфель и бегом в школу, даже не позавтракал. А там, перед первым уроком, классная дама меня от всех учеников поздравила и книгу подарила. Еще обиднее стало: чужие - помнят, а свои - забыли. В общем, только вечером домой пришел.
Отец зашумел: «Где шляешься? Дрова надо было колоть и укладывать, а тебя нет».
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 190; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!