Поздняя любовь Ивана Ивановича 9 страница
- Тебя жду, когда чаю напьешься.
- Так я уже готов, как юный пионер.
Чокнулись эмалированными кружками, выпили, с аппетитом принялись за уху…
- Ну вот, теперь можно и на боковую. Что-то шибко я сегодня Василий умаялся, отдохну малость. А ты давай рассказывай, что у вас тут новенького? Я ведь около месяца здесь не был.
- А что нового-то? Разве что Алешку Жаравина на той неделе женили, начал повествование Василий, плетя при этом рыболовную сеть.
- На Тоньке Бушмановой, что ли?
- На ней, на ней, на ком же еще то.
- Да ведь батько-то не согласен был?
- А что батько? Иван ведь не шкаф, взяли да и отодвинули его. У них же в семье Нюрка правит.
Замолчали, прислушиваясь к новостям, что шли по «Маяку». У Василия и тут был порядок. «Прибарахлил» аккумулятор, регулярно подзаряжал, зато и лампочка у него по вечерам горит — все не свечка, да и с приемником от жизни не отстанешь.
- Сколько времени-то Вася?
- Без двадцати восемь, Петрович.
- Ну, ты рассказывай дальше, а я сквозь дрему тебя послушаю. Ох и жарко же тут у тебя.
- К утру, смотри, не замерзни. Прогорит в печке — быстро наша клетушка остынет.
- А ты не ленись, подкидывай в топку-то почаще.
- Так ведь, и так за ночь-то пару раз вставать приходится.
- Чего это у тебя лампочка заморгала?
- Да это не лампочка, Петрович. Это сполохи от фар машинных. Кажись, кто-то сюда едет.
- А кто бы это мог быть? Вывозка в ночную смену идет со 112 квартала. Здесь всю принятую древесину к концу дня вывезли. Может заплутал кто?
|
|
|
- Да нет, лесовоз идет сюда. Что-то, видимо, случилось там у них, по твою душу едут, - Василий, уткнувшись в окно, всматривался в вечернюю темноту. - Ой, Петрович, ведь не один, а еще два лесовоза катят сюда. Что-то все же там неладно…
Грозно урча к вахтовому домику подъехал «КрАЗ», в комнату ввалился водитель.
- Беда, Николай Петрович, погрузчик сломался как раз у штабеля, в момент подъема пачки. А резервного - нет. Игорь со сломанным провозится целую ночь. Надо будет отсюда погрузчик перегонять, или здесь грузить.
- Перегонять - это километров 15 будет. А завтра ведь отсюда после приемки надо будет лес везти. Опять сюда гнать? Время потеряем, да еще, не дай Бог, в дороге что-нибудь случится. Нет, это не выход, пока то, да се, ночь пройдет. За оператором-то послали?
- Да, лесовоз за ним уже ушел. Но, я думаю, мы бесполезно это сделали.
- Почему?
- Вряд ли приедет, потому как тётку они сегодня схоронили. Пьяный он…
- Вот что, Василий, ты же бывший оператор, лет десять грузил. Давай-ка одевайся, да садись за рычаги - будешь отгружать отсюда не принятую древесину.
|
|
|
- Да ты что, Петрович, как я на чужую-то технику сяду? А вдруг что сломается? А как лес непринятый отправлять? Вдруг у мастера что-то там не сойдется - меня же в суд потом потянут.
- С мастером я сам договорюсь, водители с нижнего склада ярлыки привезут - все отрегулируем. А ты садись за рычаги и грузи машины, глянь-ка, их уже пять штук сюда привалило. Там есть два очищенных от сучьев штабеля - по рейсу на все девять лесовозов хватит. А там, глядишь, и Игорь свой погрузчик починит.
Опыта Василию не занимать. Оба штабеля он отгрузил лихо, как в старые добрые времена. С горем пополам загрузили последний, девятый лесовоз, собрав все разбросанные и сломанные хлысты.
- Ну что, Василий, пойдем в будку, чуток передохнем, дохлебаем уху, попьем чайку, а затем, - Николай Петрович как-то хитровато посмотрел на сторожа, - а затем перегонишь ты погрузчик в 112 квартал. Лесовозы за вторым рейсом придут туда, а Игорь к тому времени один вряд ли с поломкой справится. Чем сможешь - поможешь ему. Бог даст, общими усилиями и восстановите погрузчик. Но, в первую очередь погрузи там лесовозы, чтобы простоя у них не вышло.
- Да ты что, Петрович, тут рисковал грузил, теперь перегон дальний, да и там грузи-рискуй. Все шишки на меня потом посыплются, случись что. Не поеду!
|
|
|
- Надо, Вася, надо. Поедешь. Охолонешь сейчас немножечко - и поедешь Понимаешь, надеюсь, что если не мы с тобой, то никто больше в данный момент помочь производству не сможет. Понял? Если не сделаешь, сам себя потом за это корить будешь. Представь себе - девять лесовозов полсмены простоят. И крайние тут - мы с тобой. Совесть замучает. Дошло, надеюсь?
- Да как не понять…
- А спрос, Василий, повторяю, с меня весь будет. Ты просто исполняешь мой приказ. И выхода у нас иного нет. Поезжай. Всю работу за тебя здесь я сделаю, не беспокойся…
Долго стоял на дороге Николай Петрович. До тех пор, пока был слышен шум тракторного мотора.
- Ну что ж, не до сна, видимо, сегодня будет, - подумал «толкач», - сейчас нужно водомаслогрейки проверить, а через час-другой и печь в котлопункте затопить, плиту разогреть, чаек к приезду рабочих вскипятить.
- А завтра вместе с мастером придется ехать на нижний склад, чтобы разобраться с объемами увезенной ночью непринятой десятниками древесины...
Амбиция
- Производится посадка на автобус номер 10-44, следующий по маршруту Лесогорск - Большаково.
|
|
|
Пассажиры, сорвавшись с пристанционных скамеечек и подхватив свою поклажу, толкая друг друга, бросились к подъехавшему к месту посадки «ПАЗ-ику». Невероятная сутолока создавалась в связи с тем, что места в билетах не проставлялись, а продавалось их столько, сколько было желающих уехать. Каждый пассажир, вполне естественно, стремился быть в первых рядах, возле заветного входа в салон. В дело шло буквально все: локти и кулаки, узлы и котомки, и, как результат, первыми у закрытой еще двери оказывались кругломордые плотные мужики, пронырливые вьюны-пацаны, изредка солидных габаритов женщины, способные своей не хилой массой оттереть любого ловкача. Чуть в стороне, как всегда, стояли старики и матери с детишками, коим такая битва за «место под солнцем» была явно не под силу.
В ожидании прихода контролера, означавшего начало посадки, пассажиры переводили дыхание, нетерпеливо переминались с ноги на ногу, расширяя площадь опоры для резвого старта, лишь только прозвучит команда: «По одному заходите и предъявите билетики». А пока посадка еще не началась, пассажиры приняли готовность №1: не выпуская поклажу из рук, зорко следили друг за другом, готовые сразу же принять контрмеры, в случае проявления активности кем-либо из соседей. Уступать занятую с таким трудом выгодную позицию не желал никто.
- Степаныч, что это ты сегодня в «битве» не участвуешь? Аль состарился, силенок не стало? - похлопала по плечу невзрачного измождённого мужичонку, только что пришедшая на автостанцию пожилая женщина, нагруженная рюкзаком и двумя баулами.
- Постарел, постарел, Прасковья Тимофеевна, шестьдесят ведь мне уже стукнуло.
- Да ну?
- Вот те и ну, с сегодняшнего дня я у государства в нахлебниках считаюсь, пенсионер, одним словом. Ездил вот в контору леспромхозовскую документы оформлять. Так что, праздник у меня нынче.
- То-то от тебя сивухой прет, на радостях, что ли нажрался? Смотри, в автобус не пустят. А уж стоя-то тебе поди-ка и не доехать, эвон как тебя качает.
- Не боись, Тимофеевна, пробьёмся, во-о-он, у самой дверки племяш мой стоит - сегодня с Мурмана приехал на сенокос к родителям. Он и на меня место займет. А контролёр, он ведь тоже человек, поймет меня правильно. Вот тебе-то, Прасковьюшка, поди, всю дорогу стоять придется.
- Да уж не привыкать, в последнее время здоровье не позволяет мне в этом штурме участвовать. Молодёжь оттирает, ходу не даёт, а уж о месте и не заикайся - не уступят. И в кого такие выросли?
- Как в кого? В нас! Небось не забыла, как сама-то по молодости шустрила, а? Так что, не обижайся теперь - как аукнется, так и откликнется. В общем, яблочко от яблоньки недалеко падает. Детки-то ведь ни чьи-нибудь, а наши.
- Витька, - обратился Пётр Степанович к племяннику, - не забудь на меня место занять!
Племянник, похоже, дядиного голоса не слышал. Он стоял возле Вальки Перепёлкиной, разбитной большаковской девахи, о чём-то вполголоса с ней переговариваясь. Судя по всему, Витька налаживал контакты, чтобы совместить в период отпуска приятное с полезным: и сенокос родителям помочь выставить, и «покадрить» с любвеобильной девицей.
При посадке парочка оказалась первой и заняла ближайшее сиденье. Бутурлин, через стекло увидевший это, понял, что племяш о нём и думать забыл. Он резко вклинился сбоку, между толпой и автобусом, и, собирая грязь с боковой облицовки автобуса на свой видавший виды пиджачишко, стал резво продвигаться к входу, крича при этом: «Инвалида пропустите, изверги, мать вашу… Имею право без очереди!».
Благодаря неожиданному стремительному натиску, сидячее место Степанычу всё же досталось, правда не совсем подходящее, в конце салона, где при движении всегда бывает пыльно, душно и трясовито. Соседом оказался Василий Васильевич Бирюков - технорук Мокеевского лесопункта, где также работал новоиспечённый пенсионер до выхода на заслуженный отдых.
Настроение у Бирюкова - хуже не куда. Он возвращался из управления леспромхоза после директорской нахлобучки за срыв месячного плана лесозаготовок. Начальник лесопункта в конце месяца ушел в отпуск на сенокос, а отдуваться за его просчеты пришлось сегодня техноруку, чему невольным свидетелем оказался и Бутурлин, зашедший к директору ЛПХ подписать документы на увольнение, в связи с выходом на пенсию.
Автобус тронулся. Петру Степановичу, находившемуся в состоянии подпития, не терпелось завязать с кем-нибудь разговор, да и сама дальняя дорога располагает к этому. Увы, технорук, словно оправдывая свою фамилию, уткнулся в окно, а поблизости никого из знакомых, с кем можно было бы поговорить по душам, не оказалось.
Племянник, видимо, уже в автобусе успел хлебнуть «горячительного». Тональность его разговора с Валюхой все усиливалась. Судя по его настроению, по отношению к Перепёлкиной у него намечался успех.
- … Ты что думаешь, за эти пять лет, что служил в армии и работал на комбинате, я всё забыл? - на весь автобус рокотал Витька, - ничего подобного. Ты вот скажи-ка мне, Валюха, сколько речек и мостов от города до нашего Большакова будет, а? - Не знаешь. А я вот тебе точно скажу: речек 16, а мостов - 17, потому что Светицу мы дважды пересекаем.
Недовольный предательством племянника, по чьей вине он чуть было не остался без места, Бутурлин решил досадить ему.
- А ну-ка, скажи мне племяш, возле чьего сенокоса мы сейчас проезжаем?
- …
- Молчишь, не знаешь. - Митьки Краснобаева. А следующий за ним - чей будет?
- …
- Опять молчишь? - Веньки Воронина. Вот то-то, краевед-то ты, оказывается хреновенький, так что, лучше уж не бахвалься. А я вот тебе от самого города до Большакова по обеим сторонам придорожной полосы все сенокосы могу назвать: чьи они и кто сколько на них сена накашивает…
- Уж коль ты такой знаток, мужик, - встрял в разговор водитель автобуса, - скажи-ка мне, сколько столбов от райцентра до вашего поселка будет?...
Тишина надолго воцарилась в салоне. А Степаныч аж рот раскрыл, сраженный наповал столь неожиданным вопросом, уставился удивленным взором в затылок водителя.
- 317, - торжественно объявил автобусник. Сказал, как отрезал.
- Врёшь, - спустя минуту выдохнул Бутурлин, - врёшь, не поверю. Тебе что, в рейсе делать больше нечего, кроме как столбы считать? То-то аварий много стало.
- Поездил бы с мое, не только столбы, но и все лужицы наперечет знал бы...
Пассажиры дружно захохотали. А молчавший до этого сосед Петра Степановича аж за живот схватился, повизгивающе смеясь над неудачей Бутурлина.
Обиженный и униженный в глазах земляков, Степаныч завертел головой, в поисках поддержки. Увы, никто ему на выручку не пришел, а Бирюков, прервав свой визгливый смех, не преминул подковырнуть: «С кем надумал тягаться? Он четверть века на этой трассе работает, еще и не то может выдать. Хотел блеснуть эрудицией? Ну и получай в ответ. И не обижайся, сам напросился».
Петр Степанович, оконфуженный такой неудачей, в долгу, тем не менее, оставаться не желал, это было не в его характере. В хмельной голове лихорадочно крутилась мысль: «Как-то надо отыграться. И досадить нужно именно техноруку, чтобы не визжал, не ухмылялся. Ишь, хрен с горы, ещё утром в моем присутствии трепетал, как осиновый лист, в кабинете директора, а сейчас на мне же свое зло вымещает. Видно за то, что я стал невольным свидетелем его экзекуции».
И тут его осенило. Он вспомнил шестилетней давности промашку Бирюкова, о которой никто в лесопункте, в том числе и технорук, до сих пор не знали. Бутурлин же был в этом деле лицом заинтересованным и поэтому до поры, до времени помалкивал. Хотя, ох как хотелось порою среди мужиков побахвалиться, похвастаться своей смекалкой. Нельзя тогда было, могли бы возникнуть неприятности на работе. А сегодня он уже пенсионер, человек вольный, и бояться ему абсолютно нечего.
- Теперь держись, технорук, отвезу я тебе по полной программе. Мало, видимо, тебе сегодняшней директорской порки, - злорадствовал в душе Петр Степанович.
- Василий Васильевич, уж коль ты себя умным да смекалистым считаешь, позволь-ка мне тебя разуверить в этом, - начал «атаку» Бутурлин.
- Не вспомнишь ли, случайно, как шесть лет тому назад у меня был перелом ноги? Вы еще акт о несчастном случае на производстве составляли? - ехидничал новоявленный пенсионер.
- Помню, помню, как же, - насторожился технорук, почувствовав подвох в словах соседа.
- Так вот, никакого несчастного случая не было. Точнее был, но не в лесосеке, как у вас в акте было записано, а в быту, на свадьбе у Мишки Золотавина из Бутихи. Тогда меня пьяного с крыльца сбросили…
- Оконфузился перед пассажирами, реабилитироваться хочешь, вот и несёшь всякую чушь, на себя опять же наговариваешь. Бахвалишься по-пьяни, - оборвал его Бирюков.
- Не-е-е-т, Василий Васильевич, ты не прав!
- Прекрати базарить, Степанович, я же прекрасно помню, как тебя в то утро сучком спиленного дерева по ноге ударило. Орал ты на всю округу. Мы же тебя тогда из-под кроны вытащили. Кончай ерунду городить, ведь всё равно тебе никто не поверит. Второй раз осрамиться хочешь? К тому же, до Бутихи от тех делянок километров двадцать было, не меньше, причём в другую от поселка сторону, и транспорт туда никакой не ходил. А пешком в ту деревню, да со сломанной ногой обратно, извини меня, это уже фантастика, чепуха на постном масле.
- Как я добирался эти вёрсты, как корчился от боли, кто топил печки в будках и столовой и приглядывал за водомаслогрейкой - это моё личное дело. У меня иного выхода не было, как оказаться в то утро в зоне валки бригады Лебедева. Я знал, что утром он никого не ждёт и по приезде на работу, сразу же приступает к валке деревьев. На этом я и сыграл. Конечно, я боялся, что вдруг вы не начнете работу, пока меня не найдете. Тогда бы мой план рухнул, как карточный домик. Вся ставка на передовика Лебедева мною была сделана. И, как видишь, я не ошибся, все получилось правдоподобно. А что касается свадьбы в Бутихе, так Вы тогда об этом и подумать не могли. Конечно, позднее моё плутовство могло бы раскрыться и мне бы несдобровать, но, видимо, Бог милостив ко мне оказался, пронесло.
Немой вопрос надолго застыл на лице Бирюкова.
- Врёшь ты все, - наконец вымолвил он.
- Это я-то вру? - вдруг с надрывом взревел Петр Степанович, - да я отродясь не врал, вот те крест, спросите хоть кого.
- Как же не врал? Ты только что сказал мне, что тот несчастный случай ты из пальца высосал. Значит, ты либо тогда лгал, когда объяснительную писал, либо сейчас неправду говоришь, на себя наговариваешь. Так что не бей себя кулаком в грудь, что ты чист и честен, аки младенец.
- Признаю, тогда я вынужден был обмануть тебя, Василий Васильевич, безвыходное было у меня положение. Скажи бы я тогда правду, поперли бы меня с работы, больничный лист без оплаты бы остался. А ведь у меня семья, кормить ее надо было. Что ни говори, разыграл я тогда спектакль, не хуже столичных артистов, вспомнить приятно.
- Кончай глупости говорить, Пётр Степанович, седой ведь уже, а как мальчишка в бутылку лезешь.
- Нет, это вовсе не глупости. А дело, Василий Васильевич, было так:
- Зимние вечера и ночи у сторожа в лесосеке ох как долги, сам понимаешь, один-одинёшенек остаёшься, хоть волком вой. Иной раз такая хандра найдёт, хоть в петлю готов залезть. Люди вечером домой приходят, хозяйственными, семейными делами занимаются, а я как черт-те кто, с волками ночи коротать должен.
- Когда рабочие с делянки уехали, я осмотрел все, сделал, что от меня требовалось, и прилег на лавку, чтобы поспать. Только задремал, вдруг слышу, какая-то машина едет. Вышел на улицу. Оказывается, дальнобойщики заплутали и в наши делянки прикатили. Спросили, как в село Андреевское выбраться. А это как раз через Бутиху, где у моего троюродного брата свадьба на этот день была назначена, в пятницу это дело было. Вот тут-то меня и осенило. Пусть, думаю, хоть и седьмая вода на киселе, но родня все же. Пусть я и не зван был, да ведь я не гордый, и не званым могу прибыть. А что касается охраны техники, ГСМ, инструмента, да продуктов питания, так сюда, за такие вёрсты, никто воровать не поедет, тем более, что все знают - сторож в делянке имеется.
- Короче, подкинул я в водомаслогрейку дровишек, закрыл на замок свою будку и сел в машину. Довезли они меня до Бутихи, дальнейшую дорогу я им объяснил, на том и расстались. А я строевым шагом - к родне. Пришел, а уж свадьба-то в самом разгаре. Не шибко любезно, но за стол пригласили. Сел с краешку, а потом понесло меня, аж возле молодых оказался. Спьяну что-то сказал невпопад, меня одернули. Я на себе рубаху рвать начал. Меня, короче говоря, из избы-то и выкинули. Приземлился неудачно, ногу сломал. Хмель, как рукой сняло. Надо в лесосеку попадать, а я даже встать не могу. Родня, конечно, всполошилась, как-никак, родственника покалечили.
- План созрел моментально, чем-чем, а смекалкой-то я не обижен. Выпросил у мужиков лошадь с санями, дали мне двух парней в сопровождение. Они-то меня на делянку и доставили. А «обрядиться» там за меня успели только-только до приезда бригад. Когда же я услышал гул лесопунктовских автобусов, уковылял кое-как по лебедевскому волоку в хвойник…
Закончил свое повествование Пётр Степанович, а на душе у него, вместо ожидавшегося торжества, как-то противно сделалось. Пока рассказывал, зло на технорука само по себе прошло, да и протрезвел Бутурлин немного. Как-то неудобно перед Бирюковым стало, стыдно даже. Хотел отомстить «обидчику», а оказалось, что в глазах людей сам себя унизил, да и хорошего человека ни за что обидел...
«Ка-ра-бах, - вашу...»
- Шесть передних кресел не занимать! - объявила при посадке стюардесса.
- Для «больших» мужиков приготовлены, - подумал Валерий Васильевич, бросив взгляд на откинутые на сиденья спинки кресел. Типично-крестьянское любопытство (он выходец из деревни) посмотреть собственными глазами на более высокое, по сравнению с ним, начальство, а по возможности и задать вопросик, на который бы он самостоятельно ответить не смог, взяло верх. Перелесков решил устроиться рядом с приготовленными для «кого-то» сидениями.
Валерий Васильевич возвращался из командировки в областное управление, где утверждался производственный план его небольшого перерабатывающего предприятия на будущий год. Мероприятие прошло успешно, с его цифрами и раскладами согласились все отделы. Утвердили единогласно, без всяких проволочек. А по сему и настроение у Перелескова сегодня было отменное.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 165; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!