Свиток 16. Исправление природы
Есть люди, которые стремятся исправить и усовершенствовать свою природу, обращаясь к обычному человеческому познанию, надеясь таким образом вернуться в начало, исходную точку своего бытия. Сознание же устроено определенным образом, что определяет его возможности как орудия взаимодействия с миром.
Другие хотят научиться управлять своими желаниями, идя по путям обычного сознания, а при этом хотят добиться просветления. Они думают, что так можно добиться просветления. И тех, и других можно считать обманутыми невежами. Людям свойственно заблуждаться, даже и хорошие стремления могут вести в никуда.
В древности, наводя на Пути порядок, люди питали свое познание безмятежностью, для чего хранили покой и ясность восприятия. Живя своим знанием, они никогда не действовали с помощью знания. Это их основное отличие от остальных. Именно это и имеется в виду, когда говорится, что безмятежный покой воспитывает познание.
В действительности знание и покой питают друг друга. Слаженность правил и законов проистекает естественно из природы устройства человека. Сила духа – это и есть лад. А Путь – это Путь, и этим все сказано.
Не существует ничего, что нельзя было бы объять силой духа. Такова человеческая доброта, именно в ней и проявляется сила духа.
На Пути всегда действуют правила и законы. И это проявляется как совесть в человеческом мире. Когда совесть чистая, а сознание ясное, тогда между вещами устанавливается родственность, и это проявляется как преданность и верность у людей. Когда внутренняя чистота и наполненность обращаются вовне, это выражается в настроениях, становясь музыкой. Когда переживание веры проявляется в облике и действует в теле в согласии со знаковым узором мира, это проявляется как обряд в отношениях людей. Музыка и обряд начинают путаться, тогда в Поднебесной царят смута и разруха.
|
|
|
Если кто‑то думает, что он может направлять других, то это приводит к омраченности его духа. Сила духа перестает действовать в сердцах людей, и потому предметы разрушают и утрачивают свою истинную природу.
Какой бы хаос ни царил вокруг, древние всегда сохраняли сосредоточение, пребывая в единстве со всеми окружающими, достигали в своих состояниях чистоты и тишины не проявленного в деяниях покоя.
Это было время, когда поддерживались лад и покой во взаимодействии темных и светлых сил, бесы и духи не устраивали беспорядка среди вещей и людей и в чередовании четырех времен всегда соблюдалась мера. Десять тысяч сущностей не причиняли друг другу вреда и ущерба, и не случалось преждевременной смерти у любых живых существ. А люди, хотя и владели знаниями, будучи способными к познанию, никогда и ни в чем эту свою способность не применяли.
|
|
|
Именно это состояние мира определяется как достижение совершенного единства. В те времена никто не занимался делами, а лишь поддерживалось постоянство природного естества.
И так было до тех пор, пока сила духа не пришла в упадок. Вот тогда Зажигатель и Скрытый Смысл начали действовать в Поднебесной. И хотя была еще послушность общему движению мира, но единства уже не было из‑за их деятельности. Состояние духа еще более ухудшилось, а тут уж стали стараться Пахарь Духа и Желтый Владыка. И хотя были еще мир и покой в Поднебесной, но не было уже послушности закону вселенной. А сила духа продолжала разрушаться, и появились деятели, подобные Цветущему и Радостному, которые стали поддерживать и развивать порядок с помощью управления, создавая свои приемы и школы.
Чистота сознания замутилась, простота распалась на множество сложных составляющих, стремление к совершенству увело с истинного Пути, а сила духа оказалась в ловушке деятельности. После этого совсем отдалились от естества природного своего, а стали подчиняться движениям сердца.
|
|
|
Сообщение между сердцами людскими в пространствах сознания осуществлялось теперь с помощью знаний и умений. А с помощью таких подходов невозможно достичь устойчивости в мире. Потом все эти знания стали соединяться со знаковыми устройствами в книгах, и пользу теперь видели в обретении широты познания. Знаки и буквы разрушали вещество сознания, а широта полезных сведений ослабляла и ослепляла сердце.
Вот тогда люди стали впадать в состояния двойственности, сомнений и смуты в душе. Так насовсем была утрачена возможность вернуться к своей природе и исходным настроениям души, обратившись в свое начало.
Если рассматривать происходящее с этой точки зрения, то очевидно, что мир утратил Путь, а Путь утратил мир. Мир и Путь, соединяясь друг с другом, только губили друг друга. И в мире больше не было процветания, которое бы проистекало из Пути. И на Пути не было процветания, которое было бы обусловлено этим миром. И даже если мудрый не уходит в скит среди горных лесов, сила духа его пребывает в сокрытости.
Отшельничество совсем не подразумевает собственно ухода от всех и пребывания в укрытии и уединении. В древности отшельниками называли не тех, кто скрывал свое тело от глаз людских, не проявляясь в мире, затворив уста свои, не позволяя своим мыслям оказываться вовне, не тех, кто прятал и копил свои знания, не применяя и не показывая их людям.
|
|
|
Это время, когда в судьбах людских все спуталось и перемешалось. Мудрые же принимали свою судьбу, но не совершали действий среди людей. Они возвращались к единству с миром, шагали не оставляя следов. Если судьба твоя не совпадает с судьбой мира, находится в противоречии с движением Поднебесной, то вместо того, чтобы истощить себя в бесплодных стараниях исправить этот мир, лучше пустить корни поглубже, удерживая покой, дойти в своих состояниях до высшего предела, выжидая подходящее время, которое обязательно однажды настает. Таков единственный путь сберечь себя в безумии мира.
Древние мудрецы, пребывая в движениях мира своим телом, не занимались исследованиями и различением тонкостей с целью украсить свои познания, не пытались с помощью знаний постичь суть и устройство Поднебесной, не пробовали познанием разобраться в действиях силы духа. Они в величественном отстранении от происходящего просто пребывали на своем месте, обращаясь к своей внутренней природе в самих себе. А что еще возможно было делать в этом мире?
Ведь сила и крепость Пути не в мелких действиях и шажках. Крепость силы духа не в мелочности познания. Мелочность в познании разрушает силу духа, а мелкие движения разрушают Путь. Потому говорится, что достаточно свое сознание просто направлять в себя.
Сохранение целостности в способности переживать ощущение радости можно определить как владение своей волей. В древности под владением своей волей подразумевалась не власть, которая украшалась роскошными повозками и обрядовыми одеяниями. Владение волей выражалось в невозможности что‑либо еще добавить к переживанию спокойной радости.
Ныне же считается, что владение волей – это возможность ездить в прекрасных повозках, облачаясь в роскошные одежды, указывающие на твое положение во власти. Но повозки и одежды для тела человеческого и его личности не являются природой естества и судьбой в жизни.
Действительно, случается и мудрому оказаться в роскошной повозке и подобающих положению одеждах, когда они приходят сами собой. Но не стоит к ним стремиться и не нужно за них держаться, когда их у тебя отнимают. Тогда все эти предметы роскоши не нарушают целостности потока воли мудрого, также как и бедность вкупе с низким положением не делает низкой душу мудреца и не меняет его возвышенного поведения. Он пребывает в равной радости и в тех, и в этих обстоятельствах. Потому что просто никогда не огорчается. Ныне же, теряя приобретенное, теряют и радость в жизни. Так что, с нашей точки зрения, состояние радости, которое можно утратить, ничем от беды не отличается.
Потому и говорится, что потеря себя в вещах и через вещи – это разрушение истинной природы из‑за низости нравов. У таких людей в душах все ценности поставлены с ног на голову.
Свиток 17. Осенние воды
Все образы – это лишь образные слепки сознания, и разлив, половодье – это отражение смысловых потоков во времени, которые тоже наполняются и опустошаются по кругам, переходя из одного состояния в другое.
Вот и пришло время весеннего половодья. Сотни потоков устремили свои воды в Желтую реку. Ручейки и ручьи, реки и струи сливаются в обширное пространство, столь огромное, что, глядя с одного берега на другой, невозможно отличить быка от лошади.
Этому и радовался Владыка Реки, испытывая огромное удовольствие от созерцания просторов разлившихся вод. Вся краса этого мира была в его полном владении. И, двигаясь по потокам, он странствовал на восток, добрался до Северного океана, где, обратив свой взор к востоку, не сумел увидеть и различить береговую полоску с противоположного края разлившихся водных пространств. Тогда Владыка Реки начал трясти головой и вращать глазами, продолжая так делать до тех пор, пока не увидел Духа Океана, Обращенного, и протяжно произнес:
– Простые люди говорят, что услышавший случайно о Пути полагает, нет никого лучше, чем он, потому что именно он о Пути услышал. Прямо точно про меня сказано. А я частенько слышал, что люди посмеиваются над ученостью Дырова и вообще презрительно относятся к пресловутой совестливости Повелевающего Ясностью. Сначала мне даже трудно поверить в такое было. А теперь я гляжу на эту безбрежную ширь, которую постичь нет силы, и понимаю, почему так говорят. Воистину, если бы я нынче не оказался здесь по воле судьбы, гибельно это для меня было бы. И меня самого могли бы высмеивать постигшие великие взгляды на мир.
Дух Северного Океана сказал:
– Как можно беседовать про океанскую ширь с лягушкой, что обитает в колодце? Для нее постижимо лишь пространство, в котором она живет.
Можно ли говорить о том, что такое лед, с мухой, которая рождается лишь в весенних лучах, чтобы тогда же и покинуть этот мир? Ведь она ограничена тем временем, в которое рождается и умирает.
Можно ли говорить о великом Пути с узколобым ученым, который ограничен пределами своего учения?
Вот и ты вышел нынче за пределы своих берегов, чтобы увидеть беспредельную ширь океанского мира, и только тогда ты осознал свое убожество и ограниченность. Потому я и могу с тобой рассуждать о великих законах и правилах устройства этого мира.
Из всех вод мира самые великие воды – это океан. Бесконечное множество потоков приходят к океану. Они безостановочно несут туда свои воды, а океан не переполняется.
Воды уходят в Великую бездну, но океан никогда не опустошается. Нет изменений ни весной, ни осенью. Не знает он ни наводнений, ни засухи.
Разве можно посчитать, во сколько раз он превосходит своей величиной потоки великих рек? Могу ли при этом я сам себя считать великим и большим? Сопоставляю себя с обликом Неба и Земли, обретаю силу своего дыхания от света и тьмы мира. Я меж Небом и Землей подобен маленькому камешку или кустику на огромной горе. Так и сберегаю свою способность видеть себя малым. Можно ли в этом состоянии считать себя большим?
Ведь все пространство четырех океанов меж Небом и Землей представляется не больше, чем кучка камешков на берегу огромного водоема.
Так и Срединное царство, что располагается между четырех океанов, в сравнении с ними не больше, чем малое зернышко в огромном амбаре, полном зерна.
Считая предметы этого мира, мы говорим о десятках тысяч, а человек – лишь один из этих предметов и вещей.
Все люди, обитающие по своим девяти областям, поддерживающие свою жизнь злаками, куда они могут добраться на своих лодках и повозках? Какие области им доступны?
Если сравнить человечество со всем множеством предметов этого мира, разве оно не подобно кончику волоска в лошадиной шкуре?
Потому и все наследие, что осталось от пяти владык, все, за что боролись три правителя, все, о чем тревожились и из‑за чего огорчались добродетельные люди, все, над чем трудились праведные служаки, исчерпывается одним этим высказыванием про кончик волоска на лошадиной шкуре.
Повелевающий Ясностью отрекся от всех вещей, обретя известность и славу этим отречением. Дыров стал знаменит, потому что рассуждал обо всем, блистая своей ученостью.
Но все это лишь их гордыня и самовозвеличивание. Они такие же, как и ты, возгордившийся собой, когда тебе удалось увидеть безбрежность разлившейся водной шири.
Владыка Реки задумчиво произнес:
– Значит, Небо и Землю я должен считать великими, а кончик волоска на лошадиной шкуре – крошечным? Это правильно?
Дух Океана молвил:
– Нет. Неправильно. Что говорить о вещах? Количество их неисчерпаемо. Время необратимо в своем движении. Нет ничего постоянного в доле твоей. Нет правил и законов в соединении концов и начал.
Ведь великое знание видит и далекое, и близкое. Малое оно не обязательно видит как незначительное, а великое совсем не обязательно для него что‑то значит. Ибо для великого знания количество неисчерпаемо. И значимость сущего непостижима.
В великом знании существует ясность понимания и нынешнего, и древнего. И не стоит тревожиться оттого, что прошлое столь далеко от тебя. Храни ясность. Не стоит напрягаться в тщетных попытках ухватить настоящее. Знай, что время не останавливается никогда в своем движении.
В великом знании очевидно различие между полным и пустым. Не стоит гордиться из‑за своих успехов. Не печалься о неудачах. Ибо очевидно лишь непостоянство судьбы и случая.
Великому знанию доступны пути прямые и ровные, потому оно не соблазняется жизнью. Да и смерть для него не беда. Знай лишь, что нет причин и правил в концах и началах.
То, что людям кажется знанием, ничто в сравнении с тем, чего они не знают. И время наше после рождения ничтожно по сравнению с тем временем, которое здесь было, когда мы еще и не думали рождаться.
Если человек берет какую‑то мелочь, пытаясь возвеличить ее до огромных размеров, придавая ей значимость, – это лишь путь к хаосу и беспределу. Таким способом невозможно достичь воплощения замысла.
Смотреть на это нужно так. Откуда ты знаешь, что кончик волоска может быть мерой предельно малого? Откуда ты знаешь, что Небо и Земля подходят для того, чтобы служить мерилом предельного величия?
Владыка Реки сказал:
– В нынешнем поколении все рассуждают об одном и том же. То, что достигает предельной тонкости ощущения, не обладает плотью. А предельно великое невозможно обозреть по внешним границам и очертаниям. Можно ли верить в подобные настроения?
Дух Океана на это сказал так:
– Глядя на великое с точки зрения мельчайшего, мы не способны постичь его величину. А вот с точки зрения величайшего глядя на мельчайшее, мы просто не можем различить его в этом мире.
Мельчайшее суть малейшее из малого, а величайшее суть самое огромное из всего великого. Это для удобства различения и не более. Таковы условия существующих обстоятельств.
И у грубого, и у утонченного есть свое вещественное воплощение. А если нет у них оболочки, невозможно их выразить числами. То, что невозможно заключить в границы, тоже не поддается выражению в числах.
Словами можно рассуждать лишь о том, что обладает вещественностью грубой оболочки. А вот мыслью можно устремляться и к тончайшему в вещах.
О чем нельзя рассуждать словами, что нельзя постичь, устремляя на него поток смысла, никак не связано ни с грубостью, ни с тонкостью.
Вот потому мудрый в своих делах и движениях никому не вредит, но и из добра намеренно не делает своей цели. Никакие ценности и выгоды не заставят его действовать. Для него самый низкий по положению не низок, и за мирские блага он соперничать и стараться не станет. Но и не отказывает, и не отрекается от того, что само приходит ему во владение.
Для своих дел ему ничья помощь и поддержка не нужны. И из‑за еды он своих сил тратить не будет. Жадные и порочные не презираются мудрым. Нравы мира не ведут его за собой, он ходит своими особыми путями. Но и не стремится он ни от кого отличаться.
Проявляет себя, следуя за большинством, подчиняясь его течению. Не презирает и не унижает тех, кто льстит и заискивает в поисках выгоды. Мирские титулы и блага не способны подвигнуть его на действия. Унижения и угрозы наказаний не способны опозорить его. Мудрый знает, что нельзя проводить различия между правдой и неправдой и нет необходимости искать меру в различиях между великим и малым.
Слышал я, что говорят так: «Человек Пути не ищет известности в этом мире, а высшая сила духа к успеху не стремится».
У великого человека нет собственной личности. Только этим он и ограничивается в своей судьбе, достигая высшего совершенства.
Молвит Владыка Реки:
– У каждой вещи есть внешняя оболочка и граница, но есть у каждой вещи и внутреннее содержание. Как же прийти к мере, позволяющей проводить различия между благородным и подлым? Как понять те меры, которые позволят различать великое и малое?
Отвечает Дух Океана:
– Если смотреть на это с точки зрения великого Пути, то нет среди вещей и сущностей ценных и малоценных, благородных и подлых. А вот если посмотреть с точки зрения вещей и сущностей, то всегда каждый считает себя ценным и благородным в сопоставлении с подлостью и низостью другого. А если исследовать вопрос с точки зрения обыденного сознания простой жизни, то благородство или подлость никак не связаны с самой сущностью и не назначаются ею самой. Если взглянуть на то же самое с отличной точки зрения, тогда считающее себя великим и будет великим, и мы приходим к выводу, что среди множества предметов все являются в равной степени великими. А то, что считает себя малым, соответственно малым и является, и в этом случае среди множества предметов все в равной степени являются мелкими и ничтожными. Мы же знаем, что все пространство Неба и Земли по величине своей не больше мельчайшего зернышка, а кончик волоска более велик, чем огромная гора. Таковы различия с точки зрения числовых способов осмысления.
Если рассматривать вопрос с точки зрения заслуг и ценностей, тогда считаемое собственной принадлежностью, конечно, по праву принадлежит тому, кто так считает. И среди множества предметов мира не существует таких, которые бы не принадлежали кому‑то. А если кто считает, что нет ничего, ему принадлежащего, потому что все пребывает в состоянии отсутствия, тогда так и будет, и все множество предметов никому не принадлежит, потому что просто ничего в этом мире нет.
Мы же знаем, что восток и запад противоположны друг другу и именно поэтому они друг без друга не могут существовать. Так вот и определяется мера заслуг и ценности существующего в сознании человеческом мира вещей.
Если рассматривать происходящее с точки зрения устремлений и заинтересованности, тогда можно заключить, что́ определяет природу вещей как таковую, таковым и является по своей природе. Потому в природе нет вещей, которые по своей природе не таковы, каковы есть. А то, что отрицается, обладает отрицательностью в силу своего отрицания, и потому среди множества предметов мира нет таких, которые бы не отрицались.
Мы знаем, что Возвышенный и Геройский, правители древности, естественно, видели только отрицательное друг в друге, исходя из различий своей природы, потому что у каждого были разные устремления и склонности.
Когда‑то в былые времена правители Возвышенный и Послушный уступили свои права на царства достойным преемникам, а цари Ведущий и Крикливый, уступив власть, были уничтожены. Владыки Кипящий и Воюющий бились и воевали, чтобы стать полноправными владыками царств, и стали ими.
Однако князь Беловой, который тоже боролся за то, чтобы править страной, в этой борьбе и сгинул. Если обобщить эти примеры с точки зрения нашего рассуждения, то как борьба за власть, так и способность власть уступить как средство в действиях Возвышенного и Геройского требуют в разное время разного поведения – то благородного, то подлого, и разное поведение дает разные плоды. Нельзя от одних и тех же действий в разное время ждать одного и того же следствия. Таран может пригодиться для того, чтобы пробить стену крепости, которую штурмует твое войско, но для того, чтобы заткнуть дырочку, его использовать совершенно не годится. Речь идет о различии назначений утвари и орудий.
Великие скакуны, прославленные в древности, Резвый и Неукротимый, были известны тем, что могли проскакать за день тысячу верст, но, несмотря на всю свою скорость и резвость, они никак не способны будут мышей ловить в отличие от какой‑нибудь дикой кошки или куницы. Сноровка у них просто разная.
Ночью рогатая сова способна и блоху поймать, и даже кончик волоска в подробностях разглядеть, а днем, сколько она глаза свои ни будет таращить, даже и большую гору у себя под носом не увидит. Речь идет о различиях природных свойств.
В древности говорили: «Если предводитель ведет правильный и праведный образ жизни, то отсутствует отрицание неправда. Если правитель поддерживает настоящий порядок, то неоткуда возникнуть смуте».
В этом нет настоящего понимания закона Неба и Земли и точного ощущения настроений множества предметов. Это как если бы предводитель ведал только Небо, не осознавая наличие Земли, ведал силы тьмы, не осознавая, что есть ведь еще и силы света. В этих обстоятельствах не может быть понятных и прозрачных действий.
А время сейчас такое, что ежели кто начнет говорить, то остановиться и оставить предмет своего разговора он уже не способен. Так что если не просто глупец, то сумасшедший в чистом виде.
И правители по‑разному передают власть. В разные эпохи по‑разному происходит наследование и осуществляется преемственность. И если отличаешься от нравов своего времени, идя против обычаев и привычек, принятых в сообществе, то тебя будут считать мятежной натурой.
А если ты ходишь по привычным путям своего времени, послушный обычаям простых людей, то все считают тебя человеком высоких принципов, приверженцем справедливости и совести.
Молчи, молчи, ничего не отвечай на эти речи, Владыка Реки. Откуда тебе знать, где находятся врата, соединяющие миры благородства и подлости, откуда тебе знать, где проходит граница, отделяющая великое от малого?
Заговорил Владыка Реки:
– Так, ну а мне‑то что нужно делать, что не нужно делать? И к чему стремиться, от чего отказываться в себе самом? Где же мне‑то закончить свои Пути, куда их вести?
В ответ вот что он услышал от Духа Северного Океана:
– Посмотри на это сточки зрения Пути: и какая там подлость, какое благородство? Одна себе обратная закольцовка ошибок и недочетов. Не нужно сдерживать движения своей воли или идти против течения событий великого Пути. Чего здесь мало, чего здесь много? Все есть лишь постоянное продолжение друг друга в непрерывной взаимосвязи.
Не думай, что ты можешь совершить какие‑то отдельные от всего остального действия и движения. Всё лишь переплетения и ответвления великого Пути.
Строгость нужно блюсти такую же, как страна требует строгости по отношению к государю. Не должно быть никаких корыстных проявлений в действии силы духа.
Нужно хранить такую безмятежность, которая необходима для совершения обрядов почитания общинного божества.
Не должно допускать корыстного стремления к богатству. Важно уметь растечься по пространству духа, подобно безграничному распространению четырех областей этого мира. Не следует выставлять никаких границ и разделительных линий.
Будь способен вместить одновременно все множество предметов, и тогда разве ты будешь чему‑то уделять больше внимания, чем всему остальному, особо поддерживая его в ущерб другим? Такое состояние можно определить как отсутствие сторон или невовлеченную непричастность.
Если десять тысяч предметов – это единое и слаженное действие, тогда разве что‑то может быть слишком коротким, а что‑то длинным? На Пути отсутствуют концы и начала. Но для сущностей мира разве не существует смертей и рождений? Потому не стоит хвататься за временные успехи и возвышения. Опустошение сменяется наполнением. Ни один предмет не пребывает вечно в одной, раз и навсегда закрепленной за ним оболочке. Все меняется и превращается, от течения лет ведь невозможно отмахнуться, и время ты никакими средствами не остановишь. За выдохом – вдох, полнота всегда опустошается, наступает конец, а за ним – следующее начало.
Потому‑то мы и рассуждаем о способах постижения величайшего смысла, говорим о законах, упорядочивающих взаимодействия предметных множеств. Рождение и проживание предметной сущности подобно бешеной лошадиной скачке. В предметах и без всяких движений случаются огромные изменения. Не проходит ни единого мельчайшего мига, чтобы во всем уже не случились заметные изменения. Что же нам‑то делать? А чего делать ни в коем случае не нужно? Все равно. Потому что все само собой неизбежно преобразуется.
Владыка Реки обратился с вопросом:
– Но тогда что же является по‑настоящему ценным для Пути?
Дух Океана объяснил:
– Знающий Путь обязательно постигнет все законы и правила. А постигнув законы и правила, он обретет ясность в равновесии силы и власти. Если есть ясность в равновесии силы и власти, тогда невозможно причинить себе ущерб во взаимодействии с вещами. Тому, кто достиг предельной силы духа, и огонь не способен причинить ожоги. И вода его не сможет утопить. Холод и жара не причинят ему вреда. Дикие звери никогда на него не нападут.
Речь даже и не о том, что они не способны причинить ему никакого ущерба, скорее, хочется подчеркнуть, что мудрый способен точно различить, в каком направлении есть опасность, а где все мирно и спокойно.
Он спокоен по поводу счастья и беды, направляя свое внимание лишь на то, к чему он приближается и чего старается избегнуть, обходя его стороной. Потому ничто не может причинить ему вреда.
В древности говорили: «Небо находится внутри, а человек вовне».
И сила духа существует в самом Небе. Нужно постичь действие Неба в человеке, ибо корень действий – это и есть Небо, а положение определяется силой духа, все движется через отступление и продвижение вперед, через сжатие и растяжение, и, вернувшись к простому, но важному, ты определишь это как достижение предельного совершенства.
– Что же определяется как небесное, а что можно назвать человеческим? – спросил Владыка Реки.
Отвечает Дух Океана:
– У быка и коня по четыре ноги, и это можно назвать небесным. Уздой направляют и сдерживают лошадиную морду, а быка ведут за кольцо в носу. Вот это я назову человеческим.
Древние говорили: «Не следует человеческими усилиями пытаться избежать небесной невзгоды».
Ни по какой причине не следует разрушать жизненную силу своей судьбы. Нет ничего хорошего, если изо всех сил стараешься добиться известности и славы. А если изо всех сил стараться удержать, чтобы не потерять, это определяется как возвращение к истинному.
Одноногий завидует сороконожке. Сороконожка завидует безногой змее. Змея завидует ветру. Ветер завидует глазам. Глаза завидуют сердцу.
Одноногий, обращаясь к сороконожке, спрашивает:
– Мне с одной ногой очень удобно перемещаться, просто я подпрыгиваю и так вот передвигаюсь. Что, кажется, может быть удобнее и проще? А у вас, подумать только, просто бесконечное множество ног. Как же вы одним умом справляетесь?
Сороконожка отвечает:
– Неправильно ты рассуждаешь. Ты видел, что происходит, когда плюют на землю? Капли летят вниз, и некоторые из них величиной с жемчужинку, а некоторые совсем маленькие, как росинка на траве, почти невидимые, и все вместе во множестве они летят на землю. Их столько много, что никогда не сможешь сосчитать. Вот и я так же просто привожу в движение свои небесные пружины истинной природы и даже не знаю совсем, как это все работает.
Сороконожка обращается в свою очередь с вопросом к змее:
– Вот я передвигаюсь, управляюсь со множеством ног, но разве могу я в совершенстве движения сравниться с вами, ведь вы способны передвигаться, вообще обходясь без ног? Как у вас это получается?
Змея отвечает:
– Да просто так приходят в движение небесные пружины природного устройства. Разве можно в этом что‑то поменять? Как бы я могла в этом случае применить какие‑то ноги?
Змея, обратившись к ветру, спросила:
– Я способна перемещаться с помощью движений позвоночника и ребер, и по внешнему виду я хоть с чем‑то имею сходство. А вы же смерчем вздымаетесь в Северном океане, смерчем проноситесь в Южный океан, и даже внешнего облика у вас нет, который бы хоть на что‑то был похож. Как это так?
Ветер отвечает:
– А вот так вот просто. Я взмываю смерчем из Северного океана и мигом перелетаю в Южный океан. Но если человек просто пальцами преградит мне путь, я не смогу справиться с этими пальцами и пролететь сквозь них. Человек может пнуть меня ногой, а я не в силах поломать эту ногу. Хотя при этом я способен повалить огромные деревья и даже дом могу разрушить своей силой. На это ведь только я способен. Так что только тот, кто, не справляясь со множеством мелких препятствий, способен справиться с великой преградой, умеет побеждать. Так обретается великая победа. И способен на это только мудрый.
Когда Дыров странствовал в Загородке, люди из Соснового царства окружили его, создав много колец вокруг. А Дыров играл на своих гуслях, казалось, в полной безмятежности.
Дорожник вошел к нему и, увидев, что тот совершенно спокоен, спросил:
– Что это вы, учитель, здесь развлекаетесь, когда дело обстоит самым плачевным образом?
Дыров ответил:
– Подойди. Я тебе сейчас объясню. Я нахожусь в осаде и окружен со всех сторон уже очень долгое время. И никак я из нее не могу выбраться. Такова судьба.
Я уже очень долго стремлюсь к постижению истины, но никак не обрету совершенного знания. Просто таково время. Во времена царей Возвышенного и Покорного в Поднебесной не было никого в тяжелом или крайнем положении. И достигали они этого не с помощью знаний.
Во времена царей Геройского и Размерного в Поднебесной не было ни одного постигшего истину человека. Это не потому, что знания были ошибочными. Обстоятельства времени сложились таким образом.
Когда путешествуешь по воде, не нужно бояться морских змеев и драконов. Так проявляется храбрость рыбака.
Если странствуешь по суше, то не нужно бояться встречи с тиграми и носорогами. Такова храбрость охотника.
Если видишь серебристый клинок, что мелькает впереди, а к смерти такое же отношение, как и к жизни, то ты столкнулся с воинской доблестью.
Если знаешь, что истощение запасов сил и средств всегда происходит от судьбы, если знаешь, что для успеха всегда наступает особое время, и, столкнувшись со значительными трудностями, не тревожишься и не страшишься, такова доблесть мудрого. Сохраняй покой, мой друг, оставаясь в том месте и состоянии, где с тобой происходит то, что происходит. В моей судьбе всегда есть то, что ее определяет и строит.
Через некоторое время появился облаченный в латы полководец, который, извиняясь, объяснил происходящее таким образом:
– Мы все здесь полагали, что на твоем месте находится воин Светлый Тигр, потому и выставили такое окружение. Теперь вижу, что произошло досадное недоразумение. Простите нас за ошибку, я отдаю приказ войскам сниматься с позиций.
Внук Дракона спросил у Скалистого Пахаря:
– Я с малых лет изучал Пути древних правителей. Когда я вырос, постиг значение поведения, построенного на основаниях доброты и совести. Я объединил в своем понимании схожее и рознящееся, я разделил, научившись понимать, чем отличаются твердое и белое, я разобрался в устройстве природных свойств, зная, что так, а что не так, что возможно, а чего быть не может. Я постиг до основания знания всех ученых школ. Я научился искусству спора у самых искусных ораторов. Я был уверен, что достиг предела познания и постижения в самом себе.
Но довелось мне нынче послушать речи Круга Силыча, и я понял, что ни на что они не похожи. Не понимаю я его. Потому ли это, что в рассуждениях он превзошел меня на порядок? Или знания его несравнимо больше, чем мои? Так что теперь я даже не имею смелости решиться рот открыть, чтобы высказаться в его присутствии. Осмелюсь только просить вас растолковать мне суть происходящего.
Скалистый Пахарь, облокотившись на низкий столик, сделал глубокий вдох, направил взор свой в небо, после чего засмеялся и произнес:
– Похоже, что, мой друг, вы никогда не слыхали о лягушке, что жила в колодце. Она обратилась к черепахе, что обитает в Восточном океане, говоря: «Я живу и радуюсь тому, как я живу. Я иногда запрыгиваю на колодезный сруб, чтобы с него нырнуть вниз обратно в колодец. Посижу, отдохну на уступе из обломка кирпича на стенке моего колодца. Потом прыгну в воду, где плаваю, держа голову над поверхностью воды. В грязи копаюсь и закапываюсь так, что и спину мою не различить под грязью. Оглянусь вокруг себя, а здесь и личинки, и маленькие крабики, и головастики, но разве кто‑то из них может сравниться со мной? Так что есть возможность держать мир всего моего колодца в повиновении, с радостью пользоваться благами, которые уже очень долго дает мне жизнь в колодце, по своему усмотрению. Вот это высшее достижение в жизни. Если бы вы нашли время посетить меня и полюбоваться жизнью вместе со мной».
Попробовала было черепаха забраться к лягушке в колодец, но еще и левая ее лапа не вошла внутрь, когда правое колено уже застряло. Потому, помедлив одно мгновение, она поползла обратно. И тогда она попыталась рассказать колодезной лягушке о том, каков ее родной Восточный океан: «Длина в тысячу верст не дает тебе и малейшего понимания о том, насколько он велик. А глубина в тысячу сажен совсем не прибавит тебе ясности относительно того, насколько он глубок. Во времена царя Возвышенного в течение десяти лет на наводнение приходилось девять лет, а уровень воды в моем океане ни чуточку не вырос и не поднялся. Во времена царя Кипящего на восемь лет пришлось семь лет засухи, но уровень воды ничуть не понизился. Ни от чего не зависит величина этих вод, так что они не продвигаются и не отступают ни в длинные периоды, ни в короткие. Вот таково счастье жизни в великом океане».
Услышала подобные речи колодезная лягушка и была настолько потрясена, что даже потеряла дар речи и не могла в ответ произнести ни звука, ни слова.
Так что знаний твоих, мой друг, совершенно недостаточно, чтобы действительно познавать области правды и неправды, а ты при этом стремишься взглянуть на эти вопросы с точки зрения речей, услышанных от Круга Силыча. Так комар может пытаться на своей спине гору унести. Или жучок на тебя похож, который состязается в скорости с течением Желтой реки. Несопоставимые величины. Разве можно на себя брать то, с чем заведомо справиться не сможешь? Для того, чьи знания не соответствуют уровню постижения запредельных речей о сути тайны сущего мира, вполне подходит приспособление к кратким выгодам малых сроков. Разве не такова колодезная лягушка?
Помыслы Силыча достигают и Желтых Истоков внизу, и легко поднимаются вверх к пределам небесного свода, нет для них ни юга, ни севера. Вольный, он проникает во все стороны мира, не ограниченный никакими связями. Он может проникнуть в любые глубины, измерив их своим знанием. Нет для него ни востока, ни запада.
Движение его ума начинается в непроглядной тьме Северного океана и возвращается в безбрежную ширь познания всего сущего в этой вселенной. И вы, милейший, со своими мирскими мерками пытаетесь судить и разбираться в этих вещах, которые для вас глубочайшая тайна. Пытаетесь рассуждать и спорить об этом, не умея ухватить даже и малейшего движения, тончайшей нити его слов. Так вот через бамбуковую трубочку в небо глядят, стараясь разобраться в том, как все на этом небе устроено. Бессмысленное и бесполезное занятие. Можно еще шилом землю ковырять с такими же целями. Будет так же полезно.
Друг мой, подобные орудия слишком малы для познания великого. Ступай уж своими путями и тропами. Видать, ты не слыхал поучительную историю о малыше Древнем Холме из Ласточкиного царства, который отправился в царство Призывное учиться у Горного Склона, так как хотел научиться ходить. И он даже не добрался до Призывного царства, потому что по пути разучился ходить тем способом, которым владел уже у себя дома, потому пришлось ему ползти обратно домой, чтобы вообще живым остаться.
Так что беги отсюда, мой дорогой, ибо если еще помедлишь, так позабудешь все, чему тебя учили, а нового понять не сможешь. Чем тогда на кусок хлеба будешь зарабатывать?
Как челюсть отвисла у Внука Дракона, так он ее и закрыть уже не смог. И язык, высунутый изо рта, уже обратно он не смог заправить. Так что пришлось ему быстро‑быстро улепетывать восвояси.
Однажды Круг Силыч рыбачил на реке Кустистой. А правитель из Упокойщины отправил к нему пару больших сановников на встречу. Эти деятели тут же обратились к нему с просьбой от правителя:
– Господин наш, о мудрый, желал бы тебя обременить управлением своими землями.
Круг Силыч даже и не глянул на них, сидя с удочкой в руках, но сказал следующие слова:
– Я слышал, что в Упокойном царстве есть волшебная черепаха, которая уже почитай три тысячи лет, как умерла. И правитель ваш поместил эту мертвую черепаху в особый ларец, обернув ее в драгоценные материи. Так вот, что ж вы думаете? Предпочла бы эта черепаха быть в виде предельно почитаемых мертвых костей, или ей больше по нраву пришлось бы остаться в живых, чтобы таскать свой хвост по грязи?
Два сановника, не задумываясь, тут же ответили:
– Да уж, конечно, ей бы больше понравилось живой таскать свой хвост по грязи.
Тогда молвил им Круг Силыч:
– Так что сами понимаете. Идите себе восвояси. А я продолжу таскать свой хвост по грязи.
Добрейший был назначен главным министром в царстве Стропильном. Круг Силыч отправился его повидать на новом месте.
Когда Силыч прибыл в царство, тут же доброхоты доложили Добрейшему о его посещении:
– Там приехал Силыч, видать, хочет вместо вас стать премьер‑министром в нашем царстве. А зачем бы еще он приезжал?
Добрейший, понятно, распереживался, расстроился и рассердился. Три дня и три ночи искал Силыча по всем своим владениям.
А Силыч же сам пришел навестить Добрейшего. Он обратился к нему с такими словами:
– На юге водится такая птица, которая прозывается Красавища. Слыхали ли вы, мой господин, когда‑нибудь про такую птицу? Красавища отправляется в полет из Южного океана, чтобы долететь до Северного океана. И если она останавливается отдохнуть, то только на дереве Общего Прозрения. И питается она только плодами древа Жизненной Силы. Если ей надо напиться, находит самый чистый источник Волшебных Вод.
В ту пору сова на ветке в лесу сидела, держа в своих когтях добычу, полусгнившую мышь. А над ней пролетала птица Красавища. Растревожилась сова, вверх поглядывая, зацокала, заухала, отгоняя от своей добычи соперницу.
Так и вы, мой господин, держите в своих когтях царство свое Стропильное и ухаете в тревоге, чтобы я поскорее убрался от вашей гнилой добычи.
Как‑то раз Силыч с Добрейшим, гуляя, проходили по мосту над рекой Бескрайней. Силыч, любуясь водами, заметил радостно:
– Вон как рыбки вольно резвятся в струях чистой воды. Это ведь и есть рыбье счастье. Гляди, как радуются.
Добрейший заметил:
– Вы же не рыба, учитель, откуда вам может быть известно про рыбье счастье?
Силыч ответил тут же:
– Да ведь и вы, мой друг, это не я. Откуда вам знать, что мне не известно про рыбье счастье все, что только может быть известно?
Добрейший ему и говорит:
– Я‑то уж точно не вы, учитель. Потому и не знаю ничего про ваши знания, почтеннейший. Но ведь точно также и вы, учитель, не эта рыба, потому и вам недоступно понимание рыбьего счастья. Так вот оно и выходит, если идти до конца.
Тогда Силыч сказал так:
– Давайте‑ка мы с вами вернемся туда, откуда начали. Вот вы только что произнесли фразу: «Откуда вам, учитель, может быть известно про рыбье счастье?» Это говорит о том, что вы уже знали про мое несомненное знание того, что такое рыбье счастье. Потому и спросили меня об этом. А я знаю это, просто стоя над рекой Бескрайней, глядя на счастливую рыбу. Вот и всё.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 414; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!