Свиток 18. Совершенное счастье

 

Есть ли хоть где‑то в этом мире совершенное счастье или же его нигде нет? Есть ли возможность сохранить себя в живых до конца отпущенного тебе срока или нет такой возможности? Что делать, на что здесь опереться? Чего избегать, где находиться? К чему стремиться, от чего уходить? В чем счастье и радость, а что беда и зло?

 

Счастье – это состояние сознания, когда все в нем действует в ладу. Может ли такое состояние длиться и что нужно делать, чтобы длить его постоянно?

В Поднебесной наиболее почитаются богатство и знатность, долголетие и добро. И то, чем, по мнению людей, достигается счастье, – это здоровое тело в покое, хорошая еда с приятным вкусом, красивые одеяния прекрасных цветов, звучание чудесных звуков и голосов.

А презирают и избегают бедности, низкого положения, преждевременной гибели и вообще зла.

Страдания терпят оттого, что тело и личность не пребывают в состоянии здорового покоя и свободной воли, оттого, что нельзя питаться вкусной и полезной едой, оболочку свою облачить в прекрасные одеяния, а глаза наполнить красотой прекрасных цветов и образов, уши – хорошими звуками и голосами. Если это не получается, то переживаешь всяческие огорчения и тревоги.

Но заботиться так лишь о своей телесной оболочке – большая глупость, воистину.

Богатый, как правило, изнуряет себя, стараясь успеть побольше сделать всяких дел, чтобы накопить богатство. Вот только накопленное богатство он никогда не имеет возможности правильно использовать. Тело здесь воспринимается и применяется как какая‑то вещь, с тобой мало связанная.

Тот, кто добился знатности и благородного положения в обществе, день за днем и ночь за ночью изнуряет себя думами о том, что хорошо, а что плохо, от чего будет польза, а от чего ее не будет. Это приводит к тому, что невольно отстраняешься от самого себя, от своего тела, от своей плоти, относясь с небрежением к главному.

Ведь как получается? Когда человек только рождается, то вместе с ним на свет появляются огорчения и тревоги.

И бывает, что человек доживает до преклонных лет, теряя ясность сознания и радость сердца, пребывая в постоянных тревогах, раздражаясь и огорчаясь постоянно от всего сущего. Так и влачит свое жалкое существование до самой смерти. Воистину, это великое страдание, а не благо. Только отдаляешься от самого себя, от своей настоящей природы. Какое же это счастье?

Живут, конечно, на этом свете и настоящие герои, совершающие подвиги и поступки, за которые все ими в этом мире восхищаются, почитая и помня их доблесть. Только жизнь своего тела они не могут сберечь и сохранить. И уж не знаю, хорошо ли проявлять такую доблесть на самом деле или же это плохо?

Если считать, что такое поведение благо, то почему же нет возможности сберечь жизнь своего тела? Если же думать, что ничего хорошего в этом нет, то получается, что способность жертвовать собой ради жизни других – это не благо?

Потому говорят, что если не слушают советов, продиктованных верностью и преданностью, то не настаивай и не спорь, а просто уходи от предмета таких разговоров.

Вот, к примеру, Мудрый Служака из‑за споров и борьбы своей пожертвовал жизнью, потеряв тело. А если бы не спорил и не боролся, то кто бы его знал? Действительно ли это благо? А может, и нет? Непонятно.

И то, что в миру считается счастьем, к чему простые люди изо всех сил стремятся, совсем не обязательно является действительно счастьем. Не могу уверенно утверждать, что это именно так. Может, это и не счастье вовсе.

Я внимательно наблюдаю, что для простых людей представляется счастьем, смотрю, как всем миром люди носятся туда‑сюда, преследуя свои призраки счастья, и остановиться в этой гонке не способны ни на миг. Они вроде говорят, что это для них и есть счастье. А для меня в этом счастья нет. Хотя не могу сказать, что это не есть счастье. А на самом‑то деле, счастье у людей вообще есть или его вообще нет?

 

Для меня настоящее счастье – это отсутствие проявления в деяниях, а для людей именно это и является самым большим страданием.

Не зря говорится: «Высшее счастье – в отсутствии счастья, а высшая слава – в отсутствии славы».

Целый мир не способен точно определить и установить, в чем правда, а в чем неправда. А вот в отсутствие деяний можно определить правду и неправду. И пусть высшее счастье – это способность сохранить свою жизнь. Однако только через отсутствие проявления в действиях ты можешь сохранять мельчайшие движения своей жизни.

 

 

Дай‑ка я попытаюсь точнее высказать это словами.

Отсутствие проявления в действиях для Неба – это прозрачная чистота.

Отсутствие проявления в действиях для Земли – это незыблемый покой.

Для этой пары истинный лад и соединение обретаются через отсутствие проявления в действиях и деяниях, а именно через их лад и взаимодействие в паре происходит преобразование множества предметов сознания ощутимого мира.

Тончайшее мерцание и неуловимый трепет производят бытие, и невозможно проследить, откуда они проистекают.

Тончайший трепет и неуловимое мерцание, в котором нет никаких образов и подобий. Именно это производит сложнейшую множественность отношений всех сущностей мира. Все произрастает и развивается отсутствием проявления в действиях.

Потому и говорят: «Небо и Земля в отсутствие проявления в действиях действуют так, что нет ничего несодеянного».

А вот способен ли человек обрести это состояние отсутствия проявления в действиях?

 

У Силыча жена померла. Пришел Добрейший пособолезновать, посочувствовать и поскорбеть вместе сучителем о невосполнимой утрате. Видитон, что сидит Силыч, ноги растопырив над тазом медным, постукивает по нему, как по барабану, и песенку поет.

Добрейший изумился:

– Что же это такое? Ведь с людьми же живем, как люди. И вы, учитель, с женой до старости в согласии прожили. А вот умерла она, вы и слезинки не способны уронить в скорби своей о потере близкого человека. А еще и песенку поете, барабаня в такт по тазику. Что же это такое? Не слишком ли это даже и для вас?

Силыч ему отвечает:

– Нет. Все не так, как ты думаешь. Она когда только умерла, конечно, я очень огорчился и скорбь переживал по‑настоящему. Но потом задумался и увидел, что изначально‑то ведь она и была нерожденной. Даже не просто она еще не родилась, а вообще не обладала никакой телесной оболочкой. Она ведь не только не обладала телесной оболочкой, но даже и сила дыхания в ней еще не появилась.

 

 

И вот из туманного трепетания, где случается некое изменение, появляется сила дыхания, которая тоже претерпевает изменение, сгущаясь в телесную оболочку. Претерпела изменение телесная оболочка, и случилось рождение. Тело претерпело нынче изменение еще раз, и случилась смерть. Точно так же четыре времени года – весна, лето, осень и зима – неразрывно связаны друг с другом, следуя своей чередой. Человек обретает упокоение в своем огромном обиталище, пространстве меж Небом и Землей, а я должен, что ли, вокруг скакать, рыдая в своей скорби и тревожа его покой понапрасну? Думаю, что таким образом не постичь тайну жизни и судьбы, не соединиться с сущим и настоящим. Потому я и прекратил свои страдания.

 

Дядя Безногий и Дядя Калеченный отправились посмотреть на гору Повелителя Мрака, что расположена в Пустоте Изначального Хаоса. Это место, где обретал свой покой Желтый Владыка. И вот когда они там мирно сидели, вдруг на левой руке Дяди Калеченного появилась огромная опухоль. Тот встревожился и поглядел с явным отвращением на появившийся на руке нарост.

 

 

Дядя Безногий спросил:

– Что это тебе так не понравилось, мой друг?

Дядя Калеченный отвечал другу так:

– Ну уж нет. Что мне могло не понравиться? Жизнь – это постоянные изменения. Жизнь тебе дается взаймы вместе с телом, которым ты в этой жизни пользуешься, опираясь на его возможности. Все опирается друг на друга, так и живет. Подобно кучке праха на поверхности земли. А смерть и рождение подобны смене дня и ночи. Мы с тобой, мой друг, провели нашу жизнь, созерцая изменения и превращения этого мира. И вот эти превращения ко мне пришли. Что же мне может в этом быть неприятным, что мне может не понравиться?

 

 

Круг Силыч отправился в Ровное царство. Увидел по дороге пустой высохший череп, который с древних времен лежал на том месте.

 

 

Голые кости показали свой внешний облик, сделав его доступным взору прохожих. Силыч плеткой хлестнул по черепу и спросил его:

– Что случилось с тобой, мой друг? Ведь ты же хотел жить, конечно, держался за жизнь, но нарушил какие‑то правила и законы. Такое вот с тобой произошло превращение.

Или ты принимал участие в заговоре и попался, и тебе отсекли голову, так что ты оказался здесь? А может, ты вел неправедную жизнь? Опозорил отца и мать своих, жену и детей отвратительными поступками? Вот с тобой и произошли эти события. А может, ты замерз или умер от голода, потому и был брошен у дороги?

Хотя ты мог здесь оказаться вследствие естественной череды смены времен.

 

 

Так поговорив с черепом, Силыч взял его с собой и вечером, ложась спать, использовал череп в качестве подушки, на которую он преклонил свою голову.

В полночь ему приснился этот череп, который, обращаясь к нему, сказал:

– Судя по тому, что ты говорил мне сегодня, ты действительно разбираешься в жизни и людях.

Но все, что ты мне говорил сегодня, имеет отношение только к миру живых людей, обремененных путами своих жизней. А в смерти же все это отсутствует. Если желаешь, мой друг, я тебе поведаю, как это все происходит в пространстве смерти.

– Конечно хочу, – отозвался, не заставив себя ждать, любознательный Силыч.

Череп тут же начал ему рассказывать, как там у них обстоит дело:

 

 

– У умерших уже нет государя наверху, но и слуг внизу тоже нет. И ничего не происходит по течению и порядку смены четырех времен. Для нас Небо и Земля – это и весны и осени, которые текут своим чередом, а мы им следуем. Даже счастье правителя, что обращает свой лик к югу, не способно сравниться с радостью нашего состояния.

Силыч отнесся к его речам с недоверием и сказал:

– А если я велю Ведающему Судьбу вернуть тебе жизнь и тело человеческое, чтобы ты снова оказался на Земле в пространстве жизни? Чтобы ты вернулся к наслаждению человеческим обществом, друзей и близких, имея и плоть, и кожу на своих костях. Хочешь, я это сделаю?

Череп очень огорчился и расстроился от такого предложения. В ответ он сказал:

– Как я могу отказаться от счастья, по сравнению с которым и владыка людей, сидящий лицом к югу, выглядит жалким, чтобы вернуться снова к тяготам человеческого существования?

 

Бездонный Облик отправился на восток, в царство Порядочное, а Дыров же выглядел очень расстроенным по этому поводу.

Мудрый Заслугами присел на циновку и спросил:

– Недостойный осмелится спросить. Бездонный отправляется в Порядочное, а вы кажетесь таким расстроенным и огорченным. Что за причина вашего недовольства?

Дыров ответил:

– Хороший ты задал мне вопрос. Я как‑то слышал прекрасное высказывание Среднего Служителя. Очень это высказывание мне понравилось и в душу запало. Он говорил, что большой предмет в маленькую сумку не засунешь, а с короткой веревкой воды из глубокого колодца не зачерпнешь. И ведь это действительно так. Судьба твоя складывается так потому, что именно твое тело для твоей судьбы совершенно подходит. И здесь ничего ни убавишь, ни прибавишь.

Боюсь только, что Бездонный, когда в Порядочное приедет, будет рассказывать местному владыке о том, как управляли Превосходный, Покорный и Желтый Владыка. А потом еще нагрузит его рассказами про управление Огневика и Пахаря Духа.

Владыка, понятное дело, попробует в себе подобные качества и способности отыскать. Только у него это не получится. А когда у него ничего не выйдет, тогда он, конечно же, с подозрением отнесется к нашему просветителю. После того он, понятно, разгневается и велит его казнить. Вот я и печалюсь по этому поводу.

Вот послушай‑ка одну быль, которую ты раньше не слышал.

Как‑то морская птица одна прилетела в царство Плоское, прямо в аккурат к городской стене, что столицу этого царства окружает. Владыка из Плоского был рад такому знамению и отправился с этой птицей в храм предков, чтобы там обряды подобающие совершить. И там стали для нее прекрасную музыку играть и угощать ее яствами и винами, потчевать сластями прекрасными. Но птица только смешалась, взгляд ее помутился, сердце ее огорчилось. Не съела она ни кусочка, не выпила ни глоточка. И через три дня померла наша птичка. Что же так вышло? А все потому, что по своим привычкам, по своему разумению стали угощать эту птичку, и никто не принял во внимание особенности жизни и привычки самой птички. Ведь птичка эта желала покоя и отдыха искать не в храме предков, а в густом лесу в укромном местечке на уютной заветной ветке, и летать ей нравилось над песчаными отмелями любимого морского побережья, и плавать она хотела по простору рек и озер, лакомясь мелкой рыбешкой в мутной воде у берега своего.

И летала она со своей стаей, вместе с ней и взлетая, и на отдых останавливаясь. И обитала она там, где ей было привычно, там, где ей хотелось и желалось.

А человеческая речь, пусть даже и самая добрая и ласковая, была отвратна для ее слуха. Пугают ее человеческие голоса и речи, тревожат ее самые прекрасные мелодии человеческой музыки, и если заслышит она такую музыку на своих просторах, то тут же улетит в недосягаемые выси. Заслышав такую музыку, любые звери разбегутся, чтобы спрятаться от нее в глубокой лесной чаще, рыбы погрузятся в недоступные омуты и пучины. А люди, заслышав привычные для них мелодии, обрадуются и соберутся вместе, чтобы насладиться волшебными для них звуками.

Рыба ведь предпочитает обитать в воде, где она и рождается, а человек, если его заставить пожить в воде, там долго не протянет. Умрет потому что. Так что есть неоспоримое различие между привычками и подходящими условиями жизни у рыбы и человека. Очень уж разные вещи им нравятся или, наоборот, вызывают отвращение.

Потому мудрые люди прошлых времен никогда не ждали единодушного приятия любых предложений для всех сущностей этого мира, не пытаясь заставить их жить по единому плану.

Для всех подходят разные дела и обстоятельства, у всех есть свои особенности и предпочтения, и имена всех сущностей должны соответствовать действительности, и смыслы должны быть сообразными, чтобы подходить по‑разному для всех предметов мира.

Только так можно создать правильные условия существования, подходящие для разных существ, чтобы были они счастливы и радость не покидала их в жизни.

 

Господин Рядовой шел своей дорогой и как‑то остановился на обочине, чтобы перекусить. Увидел он в кустах придорожных старые человеческие кости. И, обращаясь к черепу, он указал на травы и кусты, что росли рядом с дорогой, говоря:

– Только мы с тобой понимаем, что ничто еще не рождалось и ничто еще не умирало. Так что и ты не умер, и я не родился. И разве тебя это действительно печалит? И разве это меня действительно радует?

Есть множество разных родов и разновидностей живых существ. Некоторые растут и рождаются только у воды, а какие‑то могут существовать лишь на границе воды и почвы, становясь мхами и лишайниками. Из лягушачьей ряски родятся бегунки, которые, в свою очередь, превращаются в вороньи лапки. Вороньи лапки становятся незабудками, а из листьев их рождаются бабочки. Бабочки превращаются в насекомых, живущих за печкой и похожих на змеиную шкурку. Их называют Печными Скакунами. Проходит тысяча дней и ночей, после чего они становятся птицами. И птицам этим дают имя Старая Кость. Из плевка Старой Кости рождаются жучки Натяжки, а Натяжки, в свою очередь, превращаются в Уксусных Едак. Из Уксусных Едак происходят потом другие жучки – Кусачки. Желтые Скобки появляются из Девятой Личинки. Слепой Грибок рождается из Гнили Лишайной. Баранья Нечисть очень похожа на Неторопиху Горькую. Старый Бамбучок рождает Синие Покойки. А из Синих Покоек потом появляются Барсы. Барсы рождают Коней, а Кони рождают Людей.

Люди же возвращаются к истоку превращений, в самое начало сил и потоков. Все множество предметов сознания мира происходит из единого движения начала этого мира, когда раскрывается пружина превращений, и туда же все превращения сходятся и возвращаются.

Так все устроено в этом мире – из тайны исходит и в тайну же возвращается.

 

 

Свиток 19. Смысл жизни

 

Если ты постиг, в чем состоит смысл жизни, то не будешь больше стараться сделать из этой жизни то, чем она не является и быть не может.

Если ты постиг, в чем состоит суть и смысл судьбы, то ты не будешь стараться познать то, что в судьбе никаким образом познать невозможно.

В питании и взращивании своей телесной оболочки прежде всего нужно обратить внимание на те предметы, которые имеют к ней отношение.

Однако может случиться и так, что, имея все необходимые возможности предметного мира, должные обеспечить совершенное поддержание жизненности телесной оболочки, добиться желаемого не получается.

Если у тебя уже есть жизнь, то важно в первую очередь и прежде всего постараться сделать так, чтобы жизнь не рассталась со своей телесной оболочкой.

Хотя бывает и так, что, не расставшись с телесной оболочкой, можно погубить свою жизнь. Когда жизнь приходит, от нее невозможно отказаться, а когда она уходит, ее невозможно остановить.

Печальное зрелище.

Нынче в миру многие полагают, что можно сохранить свою жизнь, просто занимаясь питанием и заботой о телесной оболочке.

На самом же деле заботиться о телесной оболочке, конечно, недостаточно, чтобы сохранить жизнь. Это очевидно. Но почему‑то все в мире продолжают делать это: питая тело, сохранять свою жизнь.

Хотя, конечно же, этого недостаточно для сохранения жизни, но и не делать этого совсем тоже нельзя. Так что неизбежно приходится делать это.

Если хочешь перестать стараться, утруждая свое тело, чтобы сохранить жизнь своего тела, то лучше всего попробовать суметь забыть о мирских делах.

Если получится забыть о делах мирской суеты, тогда сумеешь избавиться от непосильных трудов и связывающих тебя обременяющих пут мирской жизни.

Избавишься от бремени мирских пут, тогда обретешь истинный мир в душе. Придешь к истинному миру, тогда сумеешь возрождаться и обновляться вместе с миром. Научишься обновляться возрождением жизни, тогда приблизишься к сути Пути.

А почему стоит бросить все дела мирские, почему стоит разучиться и забыть, как ходить по колее обыденной жизни?

 

 

Бросишь мирские дела и перестанешь свое тело изнурять пустыми утомлениями. Оставишь пути мирской жизни, перестанешь за нее цепляться и перестанешь тратить и портить вещество своих ощущений. Ибо когда поддерживается целостность телесной оболочки, то вещество ощущений само собой восстанавливается. Вот тогда‑то и обретается единство с Небом.

Небо и Земля – это отец и мать всего множества предметов. Когда происходит объединение двух сил, тогда и обретается совершенство тела. А когда рассеивается это объединение, тогда и начинается новая жизнь. Когда не причиняешь вреда и ущерба телесной оболочке и веществу своих ощущений, тогда оказываешься в состоянии, которое определяется как способность к естественным изменениям.

Когда вещество ощущений восполняется и становится более тонким и чистым, тогда возвращаешься в состояние прямого взаимодействия с небесной силой.

 

 

Мудрый Подрядчик спросил у Хозяина Заставы:

– Достигший совершенства и под водой не утонет, и огонь его не сожжет. И будет он идти над множеством предметов, не испытывая страха. Объясни мне, как можно достичь такого состояния?

Хозяин Заставы ответил:

– Это достигается только с помощью удержания и управления чистейшей силой дыхания. И это никак не связано со знаниями, сноровкой, приемами, решительностью или храбростью. Садись, и я расскажу тебе об этом.

Все, что обладает обликом, образом, голосом и цветом, относится к области предметов и вещей. Насколько большим может быть различие между одним и другим предметом? И какой из этих предметов способен занять наиглавнейшее место среди всех остальных предметов? Ведь это всего лишь внешний окрас, цвета на поверхности, блики на воде и более ничего. Все предметы создаются из того, что не обладает никакой внешней оболочкой, и сохраняют свою неподвижность и непроявленность там, где не происходит никаких преобразований и изменений.

Если ты поймешь эту истину, сумеешь до конца постичь то, что я сказал тебе, разве какой‑то предмет внешнего мира сможет остановить тебя, встав на твоем Пути? И если ты постиг эту истину, то тем самым помещаешь себя в область безграничного, где нет никаких мер и ограничений, ты скрываешь себя там, где вообще нет ни концов, ни начал. Так ты обретаешь способность странствовать там, где все множества предметов начинаются и кончаются. Так обретается единство природных свойств, а сила дыхания взращивается и постоянно подпитывается, сила духа обретает слаженность во всех своих проявлениях, и ты сообщаешься постоянно с источником созидания и преобразования множества предметов сознания ощутимого мира.

Если обретаешь такие свойства, становясь подобным высшему, тогда будешь всегда сохранять целостность и неразделенность, ибо само Небо, проходя своим потоком через тебя, будет поддерживать и хранить твою целостность. И сила твоего духа станет совершенно безупречной, ибо в этом случае невозможны утечки и потери, потому что нет трещин и щелей в монолитном устройстве твоего бытия. А если так, то и предметы внешнего мира, будут ли они способны проникнуть в твой мир, причинить тебе вред и нанести ущерб?

Если совершенно пьяный выпадет из повозки, даже если она мчит полным ходом, он не погибнет. Вроде и кости, и суставы у него такие же, как и у обычного человека, а вот в отличие от обычного человека он от такого падения совсем не пострадает, потому что в его состоянии достигается целостность силы и вещества духа, который управляет всем без изъянов. Будучи таким, он и не осознаёт, что едет на повозке, так же как не замечает своего падения с нее. Опасения и страхи умереть или потерять жизнь не способны задеть его душу. Потому и, сталкиваясь с возможной опасностью со стороны предметов внешнего мира, в своем целостном состоянии неведения и неосознания бытия он не способен напугаться возможного вреда или ущерба. Потому он и не претерпевает ущерба и вреда.

Если пьяница, напившись до беспамятства, способен обрести такие свойства, что ничто не может причинить ему вред, то представь себе, что будет, если ты сможешь обрести целостность в сообщении с силами Неба.

Мудрый пребывает в убежище Неба, и Небо защищает его. Потому ничто не может нанести ему вред. И враг не сможет преломить его меч, победить его в схватке. Даже если кто‑то затаит враждебность и желание причинить вред мудрому, он не сможет издалека незаметно метнуть в него черепицу или камень с крыши. И ярость врага здесь не имеет никакого значения. Просто Небо хранит мудрого, и вокруг него укрепляются мир и покой в Поднебесной. И если нет смуты, которая приводит к войнам и схваткам, осадам и атакам, нет смертных казней и жестоких пыток, то это потому, что мудрый идет по своему Пути.

Не стоит раскрывать небесное в человеке. Нужно раскрывать небесное в Небе. Если раскрываешь небесное, то рождается сила духа. Если раскрываешь человеческое, то рождаются только разбой и преступление. Не пресыщайтесь небесным, не пренебрегайте человеческим. Храните постоянство равновесия между силами. Только таким путем люди могут приблизиться к постижению истинного состояния бытия.

 

Отправился Дыров в Ровное царство. Дорога шла по горному лесу, и, проезжая по склону, он увидел горбатого человека, который ловил цикад на намазанную клеем палочку. И делал он это с невообразимой ловкостью.

Дыров тут же спросил у Горбуна:

– Какой вы, однако, сноровкой обладаете, уважаемый. Это какой‑то особый способ?

 

 

Тот немедленно ответил:

– Да, есть определенный способ. Я в течение пяти‑шести месяцев упражнялся в удержании на кончике палочки шариков и добился того, что два шарика, один на другом, держались и не падал и. Я достиг того, что они почти совсем перестали падать.

Тогда я перешел к удержанию трех шариков и дошел до такого уровня сноровки, когда падение происходило лишь один раз на десять попыток.

Когда я добился такого владения, что мог держать без падения пять шариков, то понял, что пора приступать к ловле цикад, потому что мог поймать любую цикаду.

Когда я ловлю цикад, я представляю себя деревом, и руки мои в этом состоянии становятся подобными веткам сухого дерева.

Велико воистину пространство меж Небом и Землей, и предметов в этом пространстве обитает великое множество. Но я в это время осознаю только существование крылышек цикады. Я не отворачиваюсь и не смотрю в сторону, ибо в это время я не променяю крылышко цикады на любой из множества предметов. И конечно, пребывая в таком состоянии, разве могу я не поймать любую цикаду, которую захочу поймать?

Дыров, обращаясь к своим ученикам, сказал:

– Вот как действует его воля, не рассеиваясь и не отвлекаясь от намеченной цели. Потому что он способен сосредоточить силу духа на одном предмете. Этого Горбуна можно назвать великим мастером. И это не будет преувеличением или ошибкой.

 

Бездонный Ликом спросил у Дырова:

– Я однажды был на переправе через Глубокий омут, и там лодочник управлялся со своей лодкой как бог. До того умело рулил. Я его спросил, как у него это получается, можно ли научиться такому мастерству? И он сказал в ответ, что, конечно, можно. Если ты умеешь хорошо плавать, то не будешь испытывать страха и беспокойства, так что у тебя все будет получаться, как нужно. А если ты к тому же еще и хорошо ныряешь, то даже если ты до этого никогда в глаза не видел лодку, все равно будешь точно знать, что тебе с ней делать. Я его попросил разъяснить мне смысл сказанного, но он в ответ мне ничего не рассказал. Осмелюсь вас спросить, учитель: объясните, что он имел в виду?

– Хороший пловец быстро овладеет этим умением, – объяснил Дыров, – потому что он способен забыть о воде. Мастер подводного плавания может и не знать, что такое лодка и как с ней управляются, но он к воде относится точно также, как если бы он стоял на твердой поверхности ровной земли. Потому и с лодкой он управляется с легкостью. Для него и омут не отличается от ровной дороги. Даже если лодка и перевернется, он в этом особой беды не видит, ибо это то же, что и повозка, которая опрокинулась на бок. Потому люди с подобными навыками могут очень быстро и легко научиться управлять лодкой. Даже если лодка переворачивается и тонет, это не нарушает его душевного спокойствия, и вереницы образов не способны смутить его ум и повлиять на принятие им решений в трудную минуту. А раз ничто не способно вывести его из состояния равновесия, то и действует он всегда слаженно и правильно.

Если человек участвует в состязании, призом за которое будет лишь кусок глиняной черепицы, он совершенно не будет волноваться за исход соревнования. Но если на кону стоят пряжки, сделанные из дорогого металла и представляющие ценность, то покой и невозмутимость сохранить будет уже значительно труднее. А если на кону стоит куча золота, тогда рассудок приходит в состояние смятения и смущения. И кажется, у соперников одинаковое умение и сноровка, но как только появляется ценность награды за старание, то успех определяется тем, сколько значения ты придаешь этим внешним влияниям. Если внешнее влияние для тебя является важным и значительным, то тем проще вывести тебя из равновесия и сделать глупым, так что ты легко проиграешь состязание.

 

Открывающий Поле повстречался с князем Великим Кругом. И князь Великий сказал ему:

– Я слышал, что Здравствующий в Почках хорошо знает искусство питания жизни. Мой господин, насколько мне известно, странствовал с ним вместе долгое время. Хотел бы я услышать, в чем состоят его способы и подходы.

Открывающий Поле стал скромничать и отнекиваться в ответ:

– Откуда мне знать, чему он там учит. Я у него служил, это правда, на воротах стоял, во дворе подметал метелкой с совком. Вот и все мое обучение. Нечего и рассказать.

 

 

Великий Круг продолжает приставать:

– Да будет вам скромничать, уважаемый. Уж расскажите, не томите. Очень мне нужно знать, какова суть питания жизни по Здравствующему в Почках.

– Ну ладно, – нехотя согласился Открывающий Поле. – Я слышал, что хозяин частенько говаривал одну мудрость. Но я в ней и сам ничего не понял.

– Да расскажите уж, как поняли. И за то буду вам безмерно благодарен, – настаивает Великий Круг. – Что же говорил Здравствующий?

– Он постоянно эти слова повторял по любому поводу. Говорил, что совершенный в искусстве питания жизни похож на пастуха, который гонит стадо баранов. Он их постоянно сбивает в кучу, чтобы не было отстающих. А как только отстает какой баран, он его плеточкой тут же к стаду и подгоняет, чтобы, значит, не отставал и строя не нарушал.

– Прекрасные слова, очень глубокие. Только буду вам крайне признателен, если растолкуете мне эту безграничную мудрость. А то я как‑то сам не могу дойти до сути.

 

 

– Суть простая. Вот вы слышали, что в Ровном проживал Одинокий Барс. Тот постоянно в пещере обитал, а питался только водой из горного источника. Ничто мирское его не привлекало, и за ценности с другими людьми он никогда не соперничал, в споры не вступал, все молчал больше и улыбался. И в семьдесят лет сохранил цвет лица, как у новорожденного. Потом в его пещеру пришел голодный тигр, убил хозяина и сожрал за милую душу, потому что есть очень хотел. А другой известный деятель звался Напрягающим Волю. Тот вел бурную общественную жизнь, и не было в окрестностях ни одного знатного дома, где бы его не принимали как родного. А вот у него в сорок лет разыгралась какая‑то лихорадка, так он в три дня сгорел от внутреннего жара.

Барс питал свою внутреннюю силу, а пришел тигр и сожрал его внешнюю плоть. Напрягающий весь был вовне, только мирское его и занимало. А болезнь убила его изнутри.

Можно сказать, что эти двое господ похожи тем, что не следовали Пути пастуха и не подгоняли плетью своих отстающих баранов.

 

 

Дыров по этому поводу заметил:

– И в пещерах не стоит прятаться, и на свет не нужно лезть. Встань в середине, промеж другими, засохшим деревом, неподвижно замри. Пусть жизнь вокруг тебя толпится. Никто и не заметит твоего полного бездействия. Но только полного. Неполное обязательно заметят. А ты будь, как дерево сухое.

Вот эти три правила не нарушай и прославишься как великий просветленный. Когда боятся опасной дороги, на которой из десяти путников один погибает и не доходит до цели, то все заранее друг друга предупреждают об опасности перед тем, как выйти в путь. И дети, и родители, и братья, и другие родственники напутствуют и советуют поостеречься. Потому что страшно думать о предстоящих опасностях этой дороги, а страхи преследуют тебя и, когда на циновке отдохнуть приляжешь, будут аппетит во время еды отбивать. Потому лучше иметь побольше вооруженных и отважных попутчиков, а после уже можно и в путь отправляться. А если не осознавать и не остерегаться, то обязательно ошибку совершишь и от этого неизбежно пострадаешь.

 

Старший жрец, что правил обряды в святилище предков, прозывался Устремленным во Тьму. Он как‑то подошел к загону для свиней и, обратившись к ним, произнес такую пламенную речь:

– Что же вы так смерти боитесь? Я уже в течение трех месяцев за вами ухаживаю, кормлю вас отменно. Сам десять дней все обеты соблюдаю, положенные для обряда, в котором и вы примете участие. Три дня пощусь, ничего почти не ем. Для вас стараюсь. Подстилки вам выстилаю белым тростником, чтоб и мягко было, и чисто, по нескольку раз в день меняю.

А какие узорные и прекрасные сосуды я приготовил, чтобы на них во время обряда сложить ваши окорока и лопатки! Загляденье. Все это я для вас делаю.

Но, сточки зрения свиней, они бы лучше день за днем ели одну солому да мякину, не покидая своего грязного загона.

А с нашей человеческой точки зрения, мы будем стараться в этой жизни, не жалея своих сил, чтобы обрести высокое положение и носить роскошные одежды. И чтобы похоронили нас потом со всеми почестями в гробу резном из дорогого дерева.

Свиньи с радостью отказались бы от того, что с радостью желают добиться в этой жизни люди.

А в чем же отличие на самом деле того, что ценят люди, от того, что ценят свиньи? Трудно сказать.

 

Князь Постоянный охотился на болотах, а Средний Прислужник управлял его колесницей. Князь увидел духа болотного и, дернув за руку Прислужника, спросил тревожно:

– Ты его видел?

Тот ответил:

– Ваш покорный слуга ничего не видел. О чем вы спрашиваете?

 

 

Князь вернулся во дворец и почувствовал себя необычно утомленным, потерявшим все силы, расхворался не на шутку. Несколько дней он не покидал своих покоев.

Ученый человек из Порядочного царства Возвышенный Глашатай обратился к нему с такими словами:

– Князь, вы сами себе вредите и разрушаете себя своими мыслями. Разве какой‑то там дух способен нанести ущерб княжескому здоровью? Когда тревожное раздражение поселяется в среде внутреннего дыхания, то сила дыхания человеческого тела рассеивается и не может вернуться обратно. Тогда вы начинаете чувствовать недомогание. Когда тревога поднимается вверх и задерживается там, не имея возможности двигаться вниз, она делает человека гневливым и раздражительным. Если она застаивается внизу и не может подниматься в верхнюю часть тела, тогда начинаешь страдать потерей памяти. Если же, не идя ни вверх, ни вниз, она остается в середине тела, тогда болезнь поражает сердце, и возникает настоящий недуг.

Князь Постоянный спросил:

– А духи вообще есть или их нет?

Глашатай ответил:

– Понятное дело, есть. Много разных. На глубоких местах встречаются называемые Ступаками. В очагах обитают Седобородые. В дверных косяках обычно прячутся Цеплялы. И когда гремит гром, они там появляются. Под северо‑восточной стеной живут Двойнички и Драконьи Черепаши, которые иногда выпрыгивают оттуда. Под северо‑западной стеной бывают Мокросветики. А в воде водятся Сетки Образы. На холме встречается Высоковка, а в горах живут Одноноги. В пригородных полях можно видеть Бродяжек, а на болотах водятся Змеевели.

Князь тут же спросил:

– А какие они обликом, эти Змеевели?

Тот тут же описал Змеевеля:

– Он толщиной со ступицу от колеса будет, а в длину не больше тележной перекладины. Сам такой в пурпурном облачении и алой шапке. Это такая штуковина, что очень не любит звуков громыхающей колесницы. Как только услышит, тут же замрет неподвижно, обхватив голову руками. Если кто его увидит, то, боюсь, предвещает это, что окажется потом деспотом во власти.

Услышав такие объяснения, князь взбодрился и, усмехнувшись, сказал:

– Выходит, что именно Змеевеля этого я и видел на болоте. Хороший знак.

Тогда он привел в порядок свое растрепанное и помятое платье и сел напротив Глашатая, чтобы побеседовать с ним повнимательнее. Так что к вечеру он и не заметил, как вся болезнь его прошла.

 

 

Проверяющий Записи обучал боевого петуха для правителя. Прошло десять дней, и правитель полюбопытствовал:

– Ну что? Готов ли мой петух?

Проверяющий Записи ответил:

– Нет. Пока не готов. Только зазнаётся и ходит кренделем, напуская на себя вид неприступный и храбрый.

 

 

Через десять дней правитель опять справился о петухе.

Проверяющий Записи отвечал:

– Нет Пока не готов. Как заслышит какой звук, тут же гневно орет и бросается на любую тень.

Через десять дней снова спросил.

Проверяющий Записи ответил:

– Почти готов. Когда другой петух кричит, он остается неизменно спокойным. Стоит неподвижно, будто вырезанный из дерева. Это является признаком целостной силы духа. И другие петухи даже не осмеливаются к нему приблизиться, лишь завидев издалека, в панике бросаются наутек.

 

 

Дыров любовался водопадами в Позвоночной Балке. Вода падала с высоты пятидесяти саженей. Пена от этого водопада плыла по течению вниз на тридцать с лишним верст. Никто не мог обитать в потоках этого водопада: ни черепахи, ни креветки, ни рыбы, ни какая другая водная живность. И вдруг он увидел человека, который плыл в этих бешеных струях. Он подумал, что бедняга, не справившись с трудностями судьбы, решил покончить с собой. Встревоженный, послал он своих учеников, чтобы те пошли вдоль реки и попытались помочь несчастному. Но тот через несколько сотен шагов вынырнул как ни в чем не бывало, выбрался легко на берег, расчесал волосы и, напевая веселый мотивчик, пошел вниз по склону. Дыров последовал за ним, нагнал и спросил его:

– Простите, почтенный, я сначала подумал, что вы дух, который мне привиделся. А пригляделся и вижу, что вы обычный человек. Не дух. Разрешите полюбопытствовать, не владеете ли вы особым искусством перемещаться под водой?

 

 

Тот ответил:

– Да нет в этом никакого особого искусства. Сначала я был как все, а когда рос, обрел природные свойства, которые пришли к завершению, став частью моей судьбы. Я просто вхожу в воду вместе с движением струи, а выхожу вместе с движением течения. Двигаюсь по Пути воды и не проявляю никаких личных предпочтений, умею следовать ее воле. Так вот и перемещаюсь в воде.

Дыров опять спросил:

– А что значит «сначала был как все, когда вырос, обрел природные свойства, которые пришли к завершению, став частью судьбы»?

Тот ответил:

– Я родился в горной местности и прекрасно чувствовал себя на горных кручах с самого детства. Это значит, что был как все. Вырос же я на воде и чувствую себя в воде в совершенной безопасности. Это природные свойства. Я даже и не думаю о том, как это у меня получается так, а оно само так получается. Это значит, что такова моя судьба.

 

Плотник Древень резал колокольные рамы и делал это так искусно, что все изумлялись, полагая, что в сговор с духами вступил и они ему помогают в его работе. Князь Ровный, увидев его работу, спросил:

– Какова природа твоего волшебного умения?

 

 

Тот в ответ ему говорит:

– Ваш слуга обычный плотник. Откуда у меня какое‑то необычное искусство? Хотя что‑то можно и объяснить. Просто, когда я собираюсь сделать раму, никогда не смею потратить ни одного дыхания без смысла. Для этого нужно привести свою душу в порядок, успокоив сердце. Я держу пост три дня, чтобы достичь состояния, когда не думаешь о наградах, знатности и славе. Когда я держу пост пять дней, то после этого не смею думать о хуле или похвале, об уме или глупости. После семи дней поста я совсем забываю, что у меня есть тело с четырьмя конечностями. В таком состоянии для меня уже не существует княжеского двора, я сосредоточен полностью на своем умении, а все помехи и суета внешнего мира больше не мешают мне. Ощущая себя так, я отправляюсь в лес на поиски нужного дерева.

Созерцаю и вижу небесную природу всего, что растет в лесу. Выбираю, чтобы и внешний вид, и вещество дерева были высшего качества. А после этого в найденном дереве я уже вижу готовую раму. Затем просто прикладываю руки. Если такое чувство у меня не появляется, когда я соприкасаюсь своим духом с деревом, то я просто не берусь делать из него изделие. Таким образом мои природные свойства соединяются с природными свойствами дерева. И если в изделиях потом кому‑то видятся отблески божественного присутствия, то думаю, что причина происходит именно из этого единения небесной природы.

 

Прозванный Просом с Восточного Поля был совершенен в управлении колесницей. По этой причине он повстречался с князем Силой, показывая ему свое искусство. Лошади у Проса ходили как по ниточке, без малейшего отклонения в любую сторону на любой дороге. В повороты вписывались на огромной скорости, как по циркулю. Князь Сила был уверен, что даже и с гораздо лучшими лошадьми, украшенными узорчатыми попонами, невозможно будет у Проса выиграть в состязании. Он просил его снова и снова показать свои возможности, и тот вернулся, лишь проехав больше сотни кругов.

В это время рядом оказался Скрытый Лик. Он подошел к князю, поклонившись, и сказал:

– Лошади Проса вскоре проиграют.

Князь Сила промолчал, не поверив такому предсказанию, но ничего не сказал в ответ. А через некоторое время Просо действительно вернулся, проиграв гонку.

 

 

Князь спросил:

– Откуда вам был известен этот исход, мой господин?

Тот объяснил:

– Я просто увидел, что лошади его уже устали, а он все хотел оставаться непобедимым. Потому и уверенно сказал, что проиграет.

 

 

Плотник Вислый умел от руки круг нарисовать лучше и ровнее, чем по циркулю. Просто пальцы его чутко следовали превращениям вещей, а в сердце сохранялся прозрачный покой. Дух его всегда пребывал, как на алтаре, в состоянии целостного единства и никогда не натыкался на препятствия.

 

 

О ногах забываешь, когда идешь в удобной для ног обуви. Не вспоминаешь о пояснице, когда пояс точно подогнан. В своих знаниях можно забыть о правде и неправде, когда в сердце лад с состоянием духа. И внутри ничего не меняется из‑за лишних мыслей, и вовне ничему не следуешь, не отвлекаясь на предметы, когда есть соответствие в осознанных действиях любым делам. Начинаешь свои движения с того, что все со всем согласуется, и тогда нет ничего, что не попадало бы в лад с твоими действиями. Это состояние, когда забываешь о том, что с чем ладится и что к чему подходит.

 

 

Был один человек по прозванию Прекративший Родство. Он пришел на двор к мудрецу Радостному во Всем и обратился к тому, вопрошая:

– Я, Прекративший, живя в своем селении, никогда не считался невоспитанным и не совершенствующим себя в достаточной мере. Сталкиваясь с трудностями, я всегда проявлял достаточную храбрость. Но на поле моем никогда не бывало богатого урожая, потому что так складывались природные условия. Когда я служил правителю, все тоже шло не очень хорошо из‑за плохих обстоятельств в миру. Потому меня сослали обратно в деревню. Так я ушел от дворцовых дел и оказался вообще никчемным. За что же меня так наказывает Небо, чем я провинился перед ним? Почему мне выпадает такая плачевная судьба?

Радостный во Всем на это отвечал так:

– Видать, вы никогда не слышали, мой господин, как себя ведет и как поступает совершенный человек. Ведь он забывает о том, что у него есть печень и желчный пузырь, не обращает никакого внимания на то, чем соблазняют его глаза и уши, но в бесцельных скитаниях бродит он за пределами пыли мирской суеты, в вольных странствиях делает великое дело, в котором отсутствуют деяния. Именно про таких мудрецы говорят, что совершает, но не держится за плоды своих свершений; он становится главным, ничем не повелевая и не управляя.

Ты же красуешься со своими познаниями, чтобы впечатлять дураков, и совершенствуешь свою личность, чтобы сиять средь грязи и пошлости других. Ты озаряешь все вокруг своими действиями так, будто именно ты владеешь Солнцем и Луной. Ты достиг целостности в своем теле и плоти, и при этом у тебя, как и у всех остальных людей, девять отверстий в теле. На протяжении твоего жизненного пути тебя не постигли бедствия, ибо ты не оглох и не ослеп, не стал увечным уродом, хромым или кривобоким. Так что судьба твоя гораздо лучше, чем у многих других. Разве это не удача? Что ж ты пришел ко мне, чтобы излить свои жалобы на несправедливость к тебе небесных сил? Ступай‑ка отсюда, друг мой.

Прекративший ушел, а Радостный удалился к себе, где, пребывая в задумчивости, через некоторое время обратил свой взор к Небесам, тяжело и со стоном вздохнул. Ученик тут же его спросил:

– О чем вы так тяжело вздохнули, учитель?

Тот ответил:

– Ко мне недавно приходил Прекративший Родство, и я ему рассказал, в чем проявляется сила духа совершенного человека. Боюсь, что, придя ко мне просто в тревоге и сомнениях, он ушел от меня в совершенном смятении, так как я только напугал его еще больше.

Ученик же сказал:

– Не может этого быть. Разве Прекративший Родство рассказал вам о себе, учитель, так, как это было на самом деле? Разве в ответ вы сказали ему неправду? Совершенно очевидно, что у него не было никаких причин приходить в смятение. А если Прекративший говорил вам не то, что было на самом деле, а вы ему сказали правду, то значит, он к вам пришел, уже будучи в состоянии совершенного смятения. И если это так, то в чем же ваша вина?

Радостный во Всем на это отвечал так:

– Необязательно совсем, что так оно и есть. В былые времена была одна птица, которая приземлилась в предместье столицы царства Ровного. Государю она очень полюбилась. И он повелел приготовить для нее угощения, которые делаются только для великих приношений, чтобы ублажить ее этой пищей. По его указу музыканты играли ей самую изысканную древнюю музыку, чтобы радостно было птице. А птица в своем прекрасном вольере совсем затосковала и опечалилась, так что глаза у нее стали подкатываться. Не прикасалась ни к угощениям, даже и воду не пила.

Именно про такое обращение говорят, что пытаешься угостить другого по своим привычкам и правилам, кормя птицу, как самого себя. А ведь птице привольно живется на ветвях деревьев в густом лесу. Она любит плавать на зеркальной глади лесных озер и рек, питаясь юркими змейками Змеевелями, которых ловит в воде. И это так просто и обычно, ничего мудреного здесь придумывать не надо.

Если же вспомнить пришедшего ко мне Прекратившего Родство, то, что он познал в этом мире со всей своей узостью и ограниченностью видения, – он пришел ко мне со своими вопросами, а я стал потчевать его рассказами о силе духа совершенного человека. Это с таким же успехом можно посадить мышь на колесницу, чтобы развлечь ее гонками и быстрой ездой. Можно еще перепела радовать звуками колоколов и барабанов, возмущаясь, почему тот не веселится.

Так что нечему удивляться, что он ушел от меня еще больше напуганным и смятенным, чем он был до того, как пришел ко мне.

 

 

Свиток 20. Огромное дерево

 

Силыч гулял в горах и увидел огромное дерево с пышной кроной и раскидистыми ветвями. Рядом с этим деревом остановился дровосек, осмотрел его внимательно, но почему‑то не стал рубить.

Силыч спросил, почему он не стал рубить это большое дерево, и тот ответил:

– А оно ни на что не годится.

Силыч промолвил:

– Любопытно, что дерево из‑за своей непригодности способно до конца прожить отпущенные ему годы.

Он вернулся с горной прогулки и остановился на ночлег в селении у своего старинного знакомого. Знакомый очень ему обрадовался и тут же приказал слуге пойти и заколоть гуся, чтобы приготовить его на ужин для гостя.

Слуга уточнил:

– Из двух гусей один умеет петь, а другой не умеет. Которого резать?

Хозяин ответил, что резать нужно того, который петь не умеет.

После этих происшествий внимательные ученики обступили учителя, пристав с вопросами:

– Ну как это так, учитель? Вчера нам попалось огромное дерево в горах, которое, сточки зрения плотника, ни на что не годилось, и именно поэтому у этого дерева есть возможность до конца сохраниться и не погибнуть раньше времени, проведя под Небом отпущенные ему годы. А сегодня хозяйский гусь как раз за свою неспособность и негодность принял смерть, хотя нам, конечно, пришелся очень даже по вкусу. В чем же разница между годным и негодным, полезным и бесполезным? Разъясните нам, учитель, что вы об этом думаете?

Силыч, улыбнувшись, ответил ученикам так:

– Хорошо. Попробую я, Круг, объяснить вам, что мне в этом случае видится и что это значит. Можно, конечно, искать и занимать положение между тем, что может приносить пользу, и тем, что для людей бесполезно. Это кажется самым правильным местом. И хотя очень похоже, но это не так. Все равно будет слишком много обременений и ненужных нагрузок.

Избежать этого можно, только странствуя по миру и пребывая на уровне Пути и силы духа, двигаясь по этому потоку, подобно перышку в ручье. И не будет тогда похвал и поощрений, но не будет нападок и хулы. То драконом, то змеей, преобразуя всего себя вместе сдвижением времени, никогда не сосредоточивая волю свою на одном отдельном действии. После движения вниз будет движение наверх, а ты находи лад, соизмеряя свои усилия. Странствуй по воле потока, оставаясь прародителем всего множества предметов собственного сознания, ибо нет никаких других предметов, кроме тех, что в сознании. Овеществляя вещи и опредмечивая предметы, не овеществляйся вещами. Будешь таким, и какие путы смогут тебя опутать? Какое бремя способно обременить твой дух?

 

 

Такие образцы движения в мире оставили нам Пахарь Духа и Желтый Владыка. Что тебе до настроений и состояний внешних предметов и вещей? Что тебе передача устоев человеческого существования от одних к другим? Соединившееся рассеется в свое время, а созданное обязательно разрушится. Острое обречено затупиться и обломаться. Возвышенное обязательно потеряет равновесие и будет падать вниз. Если увлекся деятельностью, то будет ущерб твоим действиям. Будуч и способным и одаренным в деятельности, попадешь в ловушку чужих расчетов и замыслов. А если действуешь глупо, то тебя неизбежно обхитрят и обманут.

Так что же является обязательным условием постижения и успеха? Печальное положение дел. Воля моих учеников должна быть направлена только в область обретения состояния Пути и силы духа.

 

Должный Служака, что обитал на Южном рынке, повстречался с князем Ровного царства. Князь выглядел не слишком‑то веселым, печальное настроение жило в чертах его лица. Мудрец Южного Рынка сказал ему:

– Отчего вы так печальны, мой государь? Что тревожит вас, омрачая светлый лик ваш?

Отвечает князь:

– Я стараюсь постичь суть Пути прежних правителей, чтобы с помощью этих знаний совершенствовать великое дело управления страной. Я оказываю подобающее почтение духам и возвышаю с уважением одаренных людей, лично управляю всем происходящим и ни на мгновение не отвлекаюсь от задач в этом направлении. И все же постоянно случаются неприятности и досадные трудности. Это вот меня больше всего и печалит.

Мудрец с Южного Рынка на это заметил:

– Способы, с помощью которых пытается справиться со своими трудностями государь, недостаточно глубоки. Смотрите, к примеру, лиса, у которой пышная шерсть, и горный барс, шкура которого покрыта прекрасным узором, обитают в чащах горных лесов, прячутся в пещерах на утесах, пребывая там в состоянии покоя. Ночью они охотятся и действуют, а днем отдыхают в своих укрытиях. Таковы их меры предосторожности. Даже будучи голодными и страдая от жажды, они скрывают следы и стараются не показываться ничьему взору. А когда светло, они выбирают места для охоты в зарослях травы по берегам рек и озер, укрываясь от чужих взоров, где бродят в поисках пищи. Это их устойчивые формы поведения, которые дают им возможность выживать в мире. И тем не менее они неизбежно попадаются в силки и капканы, которые ставят люди, что охотятся на них. Что же является причиной их бед, какие законы они нарушают, в чем их ошибка? Страдают они из‑за красоты своих шкур.

Так разве царство ваше Ровное – это не то же самое, что шкура лисы и барса? Желал бы я, чтобы вы, мой государь, сбросили свою шкуру и отказались от своей плоти. Освободите себя от своего ума, откажитесь от желаний и влечений. Не лучше ли отправиться странствовать в диких местах, где вообще нет людей?

На юге Пересечения есть такое место, которое именуется страной Крепкой Силы Духа. Люди, живущие там, глупы и просты. Нет у них в жизни корысти, и желаний у них очень мало. Они знают только, что им делать в этот час, и не умеют ничего копить. Отдавая, они не стремятся получить что‑то взамен. Ничего они не знают о том, как приспособить совесть, и нет у них никакого представления, как действуют обряды. Нет у них расчетов в свободном течении воли, и каждый из них идет по Пути вселенной. Жизнь для них в радость, они счастливы, живя просто. Смерть для них – приход к покою через погребение останков. Хотел бы я, мой государь, чтобы и вы, оставив свою страну, отказавшись от обыденного сознания привычек и образцов, продвигались по жизни, опираясь на поддержку великого Пути мира.

 

 

Отвечал ему государь:

– Но путь этот и долог, и опасен. Встречаются на этом пути и стремительные реки, и высокие горы. Как я там буду пробираться без лодок и повозок?

Мудрый с Южного Рынка молвит в ответ:

– Не следует государю опираться в своих действиях на внешний облик мира. Не пребывай там, где все обитают. Это и будет твоей колесницей.

Государь ему возражает:

– Но ведь путь этот темен и далек, и люди на этом пути не встречаются. С кем я выйду в дорогу, кто будет спутником моим, соседом по странствиям? И как я буду странствовать без запасов зерна, ведь мне будет нечего есть? Как же я смогу добраться до своей цели?

На это ему Мудрец с Южного Рынка и говорит:

– Ты умерь свои расходы, государь, урежь потребности, сократи желания, и даже если не будет запасов зерна, тебе еды все равно хватит. И ты сможешь, государь, переправиться через стремительные потоки и доплывешь по рекам до моря. И в океане безбрежном, сколько ни вглядывайся в водную ширь, берегов не видно. И ты можешь плыть по морю сколь угодно долго, а оно не закончится. А следующие за тобой люди вернутся с берегов обратно, и будешь ты, о государь, от них далеко‑далеко. Ведь если ты владеешь людьми, неизбежно возникают обременяющие тебя дела и связи. Если проявляешь себя, то и люди тобой владеют таким образом, так что не избежать печалей и огорчений. Потому правитель Возвышенный отказывался от власти над людьми и сам не хотел проявляться, чтобы люди не владели им. Видится мне, что было бы для вас, ваше величество, совсем не вредно отказаться и избавиться от досадных обременений, неизбежно возникающих у вас как у государя, владеющего людьми. Тогда и от печали вы сумеете освободиться. Тогда и отправитесь в бесконечное странствие, ведущее вас в область Великой Пустыни. Как это сделать? Очень просто.

Если пара лодок, связанных между собой, переправляется через реку, и вдруг врежется в тебя пустая лодка, то, даже будучи очень горячим по своему характеру, не сможешь разгневаться на пустоту. А если в лодке есть человек, то закричишь на него сердито, требуя, чтобы тот убрался с дороги. Если тебя не услышит, то придется кричать в другой раз и опять, если снова крики твои не достигли желаемой цели. Так и будет следовать гневный злой голос за нарушителем пространств и состояний.

Как получается, что вот только что ты не гневался, а тут же и разгневался? Только что был пуст, а вот и наполнился вдруг? Если способен странствовать по миру, опустошив себя, то разве кто‑то может повредить тебе? Ибо невозможно разрушить пустоту.

 

 

Транжира Северного Дворца собирал налоги по поручению князя Чудесного из Охранительного царства, чтобы изготовить для него колокол. Он поставил алтарь у городских ворот, чтобы сделать нужные обряды для достижения правильного состояния. И через три месяца был готов не только колокол, но и сверху и снизу был еще полный набор малых колоколов.

Царевич Сдержанный в Радостях, увидев, как это случилось, что налоги Транжира собирал столь успешно и плодотворно, обратился с вопросом к нему:

– Как это у вас смогло получиться, какой тайный способ вы знаете?

 

 

Транжира ответил:

– Я осмеливаюсь возводить алтарь только в пространстве всеобщего единения. Слышал, что говорят: вырезав узоры и отполировав все тонкости, вернись в исходное состояние первозданной простоты необработанного вещества. И пусть сопровождает тебя отсутствие познающей силы. Пребывая в этом состоянии, обрети покой и безмятежность, избавившись от сомнений в бездействии. Пребывая в сосредоточении, не отвлекайся на внешние движения вещей. Просто провожай уходящее и встречай приходящее. Приходящее не сдерживай, а уходящее не останавливай. Подчиняясь потоку непреодолимой силы и мощи, следуй за поворотами и изгибами его русла. Становись им, истощив себя до пустоты. Вот так и возможно за утро и вечер собрать необходимые налоги и сборы, не нанеся никому ущерба. А что уж говорить о возможностях, которые открывает перед тобой великая дорога мира.

 

Однажды попал Дыров в переплет между Упорядоченным и Заросшим царствами. Окружили его со всех сторон, не позволяя двигаться дальше по своему пути. Семь дней и семь ночей не было возможности развести огонь, чтобы приготовить себе еду. Великий князь Ответственный пришел к нему и сочувственно сказал:

– Так ведь, учитель, недолго и от голода умереть.

Тот согласился:

– Правда.

– А ведь умирать вам совсем не хочется?

– Да уж, это точно, – ответил Дыров.

Ответственный тогда сказал ему такие слова:

– Хочу я вам учитель рассказать, что слышал о пути достижения бессмертия. В Восточном море живет птица, которую называют Иду Мать Лень. Такая это птица, что только беспомощно крыльями подрагивает и трепещет, и, похоже, ничего у нее не выходит.

Если ее тянут и подталкивают, то она взлетает, а потом лишь с принуждением возвращается на свое гнездо. Так что, когда летят куда‑то, она не осмеливается выбиться впереди других, а во время возвращения не решается оставаться позади. И еду никогда не осмелится первой попробовать. Потому вынуждена довольствоваться остатками после других. Так что, когда она вместе с другими птицами в стае, никто не ругается на нее. Да и люди таким образом не могут причинить ей никакого вреда. Вот она и способна избежать ущерба от мира. А ведь прежде всего срубают прямое дерево. И выпивают до конца воду из сладкого колодца.

Ваши же помыслы, учитель, устремлены на красоту своих познаний, чтобы поразить невежду и глупца. Совершенство вашей развитой личности высвечивает лишь пороки и слабости других. Действуете вы в ореоле сияния своей славы, будто бы в руках у вас Солнце и Луна. Потому не избежать неприятностей и бед.

Я когда‑то слышал, что говорил достигший великого совершенства: «Нет заслуг у того, кто кичится и гордится своими достижениями. Если, успешно создав что‑то значительное, не уходишь от своих успехов, то за этим неизбежно последуют разрушение и поражение. Беда будет. Тот, кто достиг известности, славы, претерпит обязательно позор».

Кто способен отказаться от подвигов, заслуг и славы, смешаться с безликой толпой?

Нужно двигаться в потоке великого Пути и пребывать в уединении, скрывая свой свет и ясность. Совершив какие‑то деяния, не нужно оставаться в свете славы от этих заслуг. Будь простым и обычным, даже смирись с тем, что люди принимать тебя будут за сумасшедшего и дурачка. Соскобли все следы свои в этом мире, отбрось от себя подальше возможность влияния и власти. Не стремись к почестям за заслуги и к славе за деяния свои. Вот тогда и не претерпишь от людей порицания и осуждения. Совершенный человек не хочет, чтобы о нем кто‑то слышал, а вы, учитель, подумайте, чему вы радуетесь и к чему вы стремитесь.

 

 

Сказал тогда Дыров:

– Правильные слова, хорошие вы мне сообщили.

Простился со своими спутниками и соратниками, отправил своих учеников восвояси да и укрылся от людей на великом болоте. Одежду себе соорудил из звериных шкур да из конопляной ткани, питался желудями да каштанами. Если в звериную стаю попадал, то и звери не пугались, не убегали. И если среди птиц, бывало, оказывался, так они в страхе не разлетались. Ни звери, ни птицы его не боялись, а что уж и о людях было говорить?

 

 

Дыров обратился с вопросом к Шелковнику Мятному:

– Как так получается? Меня дважды преследовали в Ровном, дерево подо мной рубили в Сосновом, все мои сочинения уничтожили в Охранительном, довели меня до полной нищеты в Возвышенном и Круглом, брали в осаду в Порядочном и Терновом. Пережил я всю эту череду несчастий и бедствий, а даже родные от меня отвернулись, а последователи и ученики разбежались от меня кто куда. Почему со мной все это приключилось?

Шелковник так ему отвечал:

– Похоже, что ты не слыхал, что вышло с человеком из Ближнего, который сгинул. Лесник Крученый выбросил нефритовый круг ценой в тысячу золотых, дитя малое себе на спину закинул да и убежал.

Его спросил один:

– Ты поступил так из‑за стоимости, что ли? Ведь младенец ничего почти не стоит, какие за него деньги можно получить? Или ты боялся, что будет неприятностей много и сложностей? Но с младенцем ведь больше сложностей. Выбросил диск ценой в тысячу золотых, а посадил на спину младенца и убежал. Почему так поступил?

Лесник отвечал:

– Диск – он ведь только с выгодой и ценой связан. А ребенок принадлежит Небу и Небом мне дан. То, что связано с выгодой, могло бы навлечь на меня беды и несчастья, и от этого я отказался, выбросив диск. А то, что приходит с Неба, тоже способно навлечь на меня беды и несчастья, но это я принимаю, потому взял младенца.

И ведь велико расстояние между тем, что принимаешь, и тем, что отвергаешь. Благородный человек в своих отношениях и связях пресен, как вода. А маленький человек в своих отношениях с миром сладок, как сладкая водочка. Но в пресности благородного человека кроется настоящая родственная близость с миром, а в сладости маленького человека связи рвутся. Поэтому и в том, чтобы держаться за первое, не было причин, но и расстаться с ним можно без всяких оснований.

Дыров заметил:

– С почтением я выслушал ваше наставление, о мудрый.

После этого легким и мягким шагом, с беззаботным видом вернулся к себе. А после, отказавшись от учебы, порвал и выбросил свои письмена. И ученики перестали приходить к нему с поклонами, как было прежде, но истинного уважения к учителю стало в них намного больше, чем раньше.

 

 

А на другой день Шелковник продолжил:

– Послушный, уже перед смертью, так наставлял Устроителя в истинном поведении: «Ты вот чего остерегайся и помни об этом. Телесная оболочка ничего не значит по сравнению со связями судьбы. А настроения человеческие ничего не значат по сравнению с истинными целями, которыми нужно руководствоваться в своем поведении. Ибо связи судьбы так прочны, что с ними нельзя развязаться. А руководство истинными целями не утомляет человека. А если не рвешь связи и не утомляешь себя пустым, тогда нет нужды для внешних украшений в отношениях с миром. И если нет нужды для украшений в отношениях с внешним миром, то и от вещей не будет зависимости в отношениях с ними».

 

 

Силыч надел на себя грубую холстину с заплатами, подвязал туфли веревками и поехал к правителю Скалистому.

Тот спросил Силыча:

– Это вы к чему так облачились, почтенный? К чему готовитесь? Вы в беде или нужде? В чем беда?

Силыч ответил:

– Это просто бедность. Не беда. Беда – это когда не можешь действовать в жизни, руководствуясь Путем и силой духа. А когда носишь платье с заплатами и башмаки на веревках, то это просто бедность, но не беда. Это то, что называется «время неподходящее». Вы же видели, ваше величество, как обезьяна карабкается по деревьям. Если это платан, дуб, камфорное дерево или тополь, она, ловко цепляясь за ветки, пробирается куда ей нужно, прекрасно чувствуя себя хозяином положения. И в этом случае никакая птица не способна выследить или поймать ее в ветвях деревьев. Но если ей пришлось оказаться среди колючих кустов и деревьев, в терновнике или шелковице, то обезьяна передвигается с опаской, осторожно, постоянно озираясь, вздрагивая и трепеща. Связано это не с тем, что ее сухожилия и мышцы вдруг потеряли свою гибкость и силу, просто положение сильно неподходящее и неудобное, потому и возможности у нее нет воспользоваться своими умениями и преимуществами.

 

 

И мне приходится пребывать сейчас под омраченным правителем и суетливыми его слугами‑помощниками, как же в такой обстановке можно избежать беды? Именно в такое время и вырезали сердце Крепкому Духом. Этот пример больше всего похож на то, как обстоит дело.

 

Когда Дыров попал в переделку между Порядочным и Терновым царствами, у него семь дней не было возможности развести огонь, чтобы приготовить поесть. Он слева опирался на сухое дерево, а правой рукой сухой веткой отстукивал по нему ритм, напевая под это сопровождение мелодию древности. Так что, имея инструмент для извлечения звука, он не имел нот и обозначений ритма. Звуки звучали в голосе, но ноты никак не попадали в тональность. Стук от ветки смешивался со звуком человеческого голоса так, будто борона по пашне шла, и все же это трогало сердца тех, кто был рядом.

 

 

Над ним стоял Крутящий Ликом, сложив руки на груди, и водил глазами, наблюдая за учителем. Дыров тревожился, что Крутящий слишком уж большого о себе мнения и хочет делать великие дела, так что из‑за любви к самому себе горюет чересчур. Потому он обратился к Крутящему и сказал:

– Не принимать ущерб от Неба как зло легко, но вот не принимать людские блага, предлагаемые тебе, трудно. Не бывает никакого начинания, которое бы не пришло к своему концу. Небо и человек пребывают в единстве. Как ты думаешь, кем поется песня, которая звучит сейчас?

– Осмелюсь спросить вас, учитель, что подразумеваете вы, когда говорите, что не принимать ущерб от Неба, видя в нем зло, легко?

– Голод и жажда, холод и жара, полная невозможность продвигаться к достижению своих целей – это обусловлено действиями Неба и Земли, которыми направляется кругооборот вещей в потоке мира. Потому и говорят, что нужно двигаться вместе с ними в ладу и согласии с законами естественного время оборота.

И даже, будучи на службе в обществе людей, нельзя дерзать выйти из‑под воздействия этих законов. И, продвигаясь по Пути служения, конечно, нужно думать только об этом. А что уж и говорить о том, кто служит Небу?

– А что вы хотите показать, когда говорите, что трудно не подпадать под воздействие людей, когда они что‑то тебе дают?

– Начинай с применения способа постижения всех четырех сторон бытия. И тогда никогда не истощится поток почестей и благ, приходящих тебе от правителя. Все ценности внешнего мира вещей тебе изначально не принадлежат. И судьба моя приходит извне. Государь не занимается разбоем, одаренный человек не ворует. И если я принимаю то, что мне дается, для чего я это делаю? Потому и говорят, что нет более умной птицы, чем ласточка. Если она замечает место, не подходящее для ее обитания, она летит дальше и больше не глядит на него. Если она случайно уронит пищу, которую несет, она не останавливается, чтобы найти эту пищу, а просто летит дальше. Она боится людей, но потомство свое выводит и род продолжает, живя среди людей. Ибо она хранит алтари человеческие, а алтари хранят ее.

– А что значит «без начала и конца не будет»?

– Если в преобразованиях множества предметов не осознаешь, что и как с чем связано, как ты можешь знать, что и чем закончится? Как ты можешь знать, что и чем начинается? Пребывая в состоянии правды, просто жди, что приходит само, и всё.

 

 

– А что значит «человек составляет единое целое с Небом»?

– Человеческое владение – от Неба. Небесное владение – тоже от Неба. И природа человека состоит в том, что он не способен овладеть небесным. А мудрый человек безмятежно уходит в этом теле, идя к своему концу.

 

Бродил Силыч в лесах Резного холма, и очень он удивился, когда с юга прилетела необычная, ни на что не похожая птица с размахом крыла больше двух сажен. Огромные глаза – каждый в диаметре по несколько вершков. Кончиком крыла она задела Силыча по лбу и села на ветку дальше в каштановом лесу. Силыч смущенно пробормотал себе под нос:

– И что же это за птица? Крылья большущие, а не летит никуда далеко. Глаза огромные, а ничего не видит.

 

 

Подхватил он полы одежды и устремился за птицей. А в другой руке держал лук, чтобы добыть себе какую‑нибудь дичь для еды. Приготовился, ожидая подходящего мига, и тут на глаза ему попалась цикада, отвлекшая его внимание. Насекомое наслаждалось прохладой в тени раскидистых ветвей и совершенно забылось, пребывая в состоянии полного блаженства, не думая ни об опасностях этого мира, ни о самом себе. И в тот же самый миг в поле его зрения возник богомол, который приготовился схватить цикаду и так увлекся предвкушением своего завтрака, что совершенно забыл о самом себе, а следовательно, и о существовании всего остального мира, откуда тут же возникла веселая сорока, а за ней и странная, необычная птица, которая собралась сожрать их всех разом. И, как мы уже знаем, увлеченная своими радостными ожиданиями, совершенно про себя саму в этом мире, да и про мир тоже, напрочь забыла.

Тут Силыч пришел в себя и не на шутку встревожился, сказав самому себе, забывшему обо всем:

– Вот так предметы мира и запутывают друг друга, навлекая и на себя, и на других несчастья.

Бросил он свое оружие и направил свои стопы назад к дому. И тут же за ним погнался лесник, заподозривший в нем – не без оснований – дерзкого браконьера.

Когда Силыч вернулся домой, он три месяца прожил полным затворником, ни с кем не общаясь. А один из его учеников постоянно приставал к нему с вопросами:

– Что же произвело на вас такое впечатление, учитель, что вы ушли в затвор, отгородившись от мира? В каком‑то странном состоянии вы пребываете, что послужило причиной для этого?

Силыч ему ответил, ничего не утаивая:

– Я держался за сохранность своей телесной оболочки, забыв о своей настоящей личности. Созерцал я просто мутную водицу, забыв о существовании хрустальных струй чистого источника. А ведь слышал, что говорят великие мужи: «Общаешься с простыми, следуй их установлениям». Я, когда гулял в лесу на Узорном холме, забыл о своей истинной личности, когда необычного облика птица крылом коснулась моего лба. Бродя по каштановой роще, я забыл, что есть настоящее, а что призрачное. И лесник из каштанового леса заподозрил меня в преступлении, предъявив за это обвинение, вот потому, вернувшись, я ушел на три месяца в затвор.

 

 

Солнечник, отправившись в Сосновое, остановился на отдых на постоялом дворе при дороге. У хозяина того двора были две подруги, и одна из них была очень хороша собой, тогда как другая выглядела очень некрасивой. А хозяин очень ценил дурнушку, совершенно не обращая внимания на красотку.

Солнечник полюбопытствовал, в чем здесь причина. Хозяйский малец ему растолковал:

– Эта красотка знает, что она красотка, потому мы и не признаем в ней настоящей красоты. Дурнушка знает о своей внешности, прекрасно осознавая, как она выглядит, потому мы и не видим в ней ее уродства.

Солнечник задумался и сказал:

– Покрепче я запомню эти твои слова. Если, будучи одаренным и способным, ты поступаешь, не осознавая своих преимуществ и дарований, то только в этом случае все вокруг будут ценить тебя и почитать.

 

 

Свиток 21. Учитель Полевой

 

Учитель Полевой служил у князя Просвещенного в Скалистом царстве. В своих разговорах с хозяином он часто упоминал Ручейника. Князь Просвещенный как‑то спросил его:

– Этот Ручейный мастер, он твой учитель и наставник?

– Он просто живет в моих родных местах, и в беседах о Пути наши точки зрения часто совпадают друг с другом. Потому и в разговорах с вами я частенько на него ссылаюсь.

– А если ты не считаешь его своим наставником, то есть ли у тебя учитель и кто он?

– Есть. Учитель есть, – сказал Полевой.

– И кто же он? – спросил князь.

– Учитель Послушания из Восточного Предместья, – ответил Полевой.

– Так почему же ты никогда не говорил о нем и не хвалил его учение? – продолжал князь.

– Потому что это настоящий человек истины, это человеческий облик, заполненный небесной пустотой. Все его существование пронизано истиной, а чистота его такова, что способна вместить любые предметы. И если у сущности нет Пути, то, вмещая ее в себя правдой, он приводит к осознанию Пути. Так что все обыденные помыслы исчезают у общающегося с ним человека. Так о чем мне говорить, упоминая его?

Полевой ушел, а Просвещенный князь, пребывая в задумчивости, до конца дня не проронил ни слова. Потом он призвал своих министров и сказал им следующие слова:

– Сколь далеки они от нас, благородные государи с целостной силой духа. Сначала я полагал, что рассказы о знаниях мудрецов вкупе с действиями, исполненными доброты и совести, – это высшее достижение правителя. А вот услышал я об учителе Полевого, и кажется, что тело мое освободилось от оков, и я больше не хочу совершать движения. Рот наполнился сладостью, только вот говорить больше не хочется. Все, чему я учился ранее, – это лишь мусор, вылепленный в виде дурацкого чучела, не имеющий никакой ценности. А Скалистое мое царство лишь бременем висит на мне, не допуская свободы и постижения истины.

 

Громовник Теплый отправился в Упорядоченное царство, и на пути он остановился погостить в Ровном. Один житель Ровного спросил позволения повстречаться, на что Громовник ответил:

– Нет такой возможности. Я слыхал, что знающие люди из Срединного царства постигли суть обрядов и совести, но ничего не понимают в устройстве человеческого сердца. Так что я не хочу встречаться с ними.

После того как он побывал в Скалистом, на обратном пути опять остановился в Ровном. Тот же человек опять стал добиваться встречи с ним.

Теплый подумал и сказал:

– Раз он хотел встретиться со мной и по пути туда, и на обратном пути добивается встречи, возможно, он поведает что‑то любопытное для меня.

Так что, выйдя, он принял этого гостя, но когда вернулся, лишь сокрушенно вздохнул. На другой день он снова встретился с этим гостем и снова, возвратившись обратно, сокрушенно вздохнул. Его ученик спросил:

– Каждый раз, повстречавшись с этим гостем, вы, возвращаясь, тяжело вздыхаете. Какова причина?

Громовник ответил:

– Я, конечно же, расскажу тебе о причинах этого. Я сообщил своему гостю, что народ Срединного царства, разобравшись в смысле и значении обрядов и нравственных чувств, совершенно ничего не понимает в устройстве человеческого сердца. А человек, с которым я вчера повстречался, в движениях своих целостен и точен, ходит плавно и ровно, обликом своим он подобен одновременно и дракону, и тигру. Увещевал и укорял он меня, как сын, а Пути учил, наставляя в истине, как отец родной. Потому я и вздыхал так сокрушенно.

Дыров вернулся после встречи с Громовником. Тут полюбопытствовал Подорожник:

– Вы, учитель, так долго добивались встречи с Громовником, а увидев его, и слова не обронили. Почему?

Дыров ответил:

– Это такой человек, что воздействие взгляда его позволяет постичь Путь, а после этого уже больше никаких слов не нужно, ибо подобное постижение голос вместить не может.

 

Бездонный Лик спросил, обратившись к Дырову:

– Наставник, когда вы шагаете, и я тоже шагаю вместе с вами; когда вы устремляетесь вперед быстрее, я за вами устремляюсь вперед; когда несетесь, и я несусь за вами. Но когда на огромной скорости исчезаете вдали, отринув мирскую пыль, я лишь стою и хлопаю глазами, провожая вас взглядом.

Учитель сказал:

– Бездонный, о чем это ты говоришь? Что значат твои слова?

Тот пояснил:

– Шагнет учитель, и я шагну. Скажет учитель, и я заговорю. Устремится учитель, и я за ним. Учитель спорит, и я спорю. Когда вы мчитесь, и я мчусь. Учитель говорит о Пути, Бездонный тоже говорит о Пути. Но когда вы уноситесь вдаль, оставляя позади пыль мирскую, я остаюсь позади с вытаращенными глазами, и тогда учитель может и не говорить ничего, ибо я и так верю. Можно тогда и без проявления родственных чувств охватить и вместить в себя все сущее. Можно, не занимая высокого положения, не пользуясь орудиями власти, привести народ к послушанию, как разлившиеся воды все соберутся перед тобой в покорности. И я не могу постичь, как учителю удается достигать такого состояния духа.

Дыров заговорил:

– Ого. Разве можно не исследовать сущность этого явления? Нет большего огорчения и печали, чем погибель духа в сердце. Даже смерть человеческая не сравнится с этим горем. Солнце восходит на востоке, а заходит на западном краю мира. И все вещи этого мира следуют за направлением движения Солнца. И все люди, у которых есть и глаза, и ноги, только подчиняясь этому закону, способны достигать успеха. Когда Солнце выходит на небосклон, можно уберечься от погибели, а когда Солнце заходит, то это равно смерти. Так и множество предметов: в зависимости от чего‑то они умирают, в зависимости от чего‑то они рождаются и живут.

Однажды я воспринимаю нечто, что созидает мой телесный облик, и, не меняя ничего сущего в себе, я просто жду своего конца. Вступая в отношения с другими предметами мира, я прихожу в движение, и между днем и ночью нет ни малейшего зазора, сменяются они без остановки, и ты не можешь знать, что приводит тебя к концу. Вот таким образом и созидается моя телесная оболочка. Я могу осознавать наличие своей судьбы, но не способен понять, что происходило до моего появления в этом телесном уборе. Так и следую я по жизни вместе с течением дней. Я до последнего своего дня общаюсь с вами и оказываю свою посильную поддержку, а вы не воспринимаете этого, потому я и чувствую печаль и отчаяние.

 

 

Вы видите лишь то мое проявление, которое я представил вам. А то, что я явил вам когда‑то, уже более не существует во мне, но вы всё стремитесь к этим целям, думая, что это существует. Это поиски лошади в пустом городе, ибо там нет лошадей.

А ведь со временем сотрутся все мои представления о вас, так же как исчезнут в вашем сознании и ваши представления обо мне. Но даже если так и будет, то о чем вам есть смысл страдать и печалиться? Хотя вы и забудете мое прежнее проявление в существовании, но ведь сохранится во мне что‑то еще, чего вы никогда не сможете забыть.

 

 

Дыров пришел повидать Красноухого Старца, когда тот, только что помывшись, стоял с распущенными волосами, которые сушились под солнцем. Он был настолько сосредоточен, что не замечал никого.

Дыров в удобном месте остановился, поджидая Красноухого. Тот через некоторое время его заметил, и тогда Дыров сказал:

– У меня, как видно, в глазах помутилось. Действительно ли вы такой, каким вы выглядите? Ведь только что я видел, что внешняя ваша оболочка была подобна скрюченному сухому дереву. Казалось, что вы забыли о существовании вещей, отдалились от мира людей, пребывая в полном одиночестве.

Красноухий ему ответил:

– Я только что странствовал в сердце своем к началу всех вещей.

Дыров спросил:

– О чем это вы говорите?

Тот ответил:

– Можно истощить способности своего сознания, но нет возможности это постичь. Можно и рот открыть, чтобы говорить об этом, но только слов подходящих не сможешь найти. Но я все же попробую вам описать, что со мной происходило.

От тьмы веет ледяным холодом, а свет блещет и сияет теплом. Ледяной холод приходит с синих Небес, а сияющее тепло проистекает из Земли. Когда эти два потока сливаются, соединяясь в ладу, тогда и происходит рождение предметов сознания. Возможно, кто‑то и управляет этим, но невидимы никакие внешние проявления этого правителя.

Поток то убывает, то нарастает, происходит наполнение, за которым следует опустошение, тьма сменяет свет, ибо все меняется день за днем и месяц за месяцем. И каждый день что‑то совершается, а никто не видит его деяний. Жизнь произрастает из определенного места, и смерть знает, куда ей приходить. Начало и конец следуют друг за другом неотвратимо, но никто постичь не в силах, как это может истощиться. И даже если это не так, то кто же является прародителем всего этого, что происходит в мире?

Дыров попросил:

– Расскажите мне, что же это за странствие к началу всех вещей?

Красноухий стал говорить:

– Постижение этого суть обретение совершенной красоты и высшего счастья. А если обретаешь совершенную красоту и пребываешь в состоянии высшего счастья, то тебя назовут человеком, достигшим предельного совершенства.

 

 

Дыров промолвил:

– Хотелось бы узнать, как можно достичь подобного состояния?

Красноухий ответил:

– Животные, питающиеся травой, не болеют оттого, что меняют пастбище. Твари, живущие в воде, не страдают, когда оказываются в другом водоеме. Это происходит просто небольшая перемена, но общий уклад жизни не разрушается. И в сознании их не возникают чувства расположения и гневливости, печали и радости. Ибо под Небом вся жизнь множества существ объединена одной силой.

Если способен быть в согласии и единстве с этой объединяющей все силой, тогда и тело твое с его четырьмя конечностями становится простой кучкой праха, ибо смерть и рождение, начало и конец всего не способны ничего поменять в твоем существовании. И ничто больше не может тебе помешать в твоем продвижении, задержать тебя на твоем Пути: ни обретение, ни потеря, ни беда, ни благоденствие. Отбрасываешь от себя все это, как обычный комок грязи или земли. Осознавая, что личность твоя значительно ценнее, чем любые внешние блага. Ценность вся заключается в самом себе, и ты не теряешь себя во внешних изменениях. А все множество преобразований мира, не имея своего начала, обладает пределом. Так что стоит ли из‑за этого переживать страдания в сознании своем? Собой претворяя великий Путь, освобождаешься от всего этого. Дыров почтительно произнес:

– Сила духа ваша, учитель, воистину равна Небу и Земле. Но даже и вы должны прибегать к словам, чтобы совершенствовать сердце. Кто из древних государей мог отбросить и это тоже?

Старец Красноухий ответил:

– Нет, вы неправильно меня поняли. Вода течет потоком через отсутствие действий лишь потому, что природа ее такова и она следует своей природе. Совершенный же человек в своей силе духа ничего не совершенствует и не исправляет, а все предметы не способны избежать его воздействия. Ибо и Небо высоко само по себе, и Земля обладает мощностью и толщей сама собой, Солнце и Луна светят сами из себя, и какое здесь может быть совершенствование?

Дыров удалился, и после он так сказал Бездонному:

– Я в своем понимании великого Пути подобен цыпленку, глядящему на мир из кувшина. И если бы Красноухий не сообщил мне о мире, открыв крышку моего кувшина, я и не узнал бы ничего о великой целостности мира.

 

 

Силыч посетил князя Печального из царства Ровного. Князь ему и говорит:

– У нас в Ровном много ученых людей, но мало кто следует вашему учению.

Силыч ему на это:

– В Ровном ученых мало.

 

 

Князь настаивает:

– Ну как можно говорить, что мало, если в Ровном почти каждый носит одежды ученых мужей?

Силыч так говорит:

– Я слышал, что если ученый носит круглую шапку, то это значит, что он знает небесное время. Если он ступает в квадратной обуви на ногах, то это значит, что он знает устройство земли. Если ученый на поясе носит прерванный нефритовый диск, значит, он знает, как судить о делах, которые ему выпадают. Благородный человек, который обладает знанием Пути, не нуждается в этих одеждах. Отчего бы вам не издать по всему царству закон, согласно которому любой, носящий одежду ученого, но не владеющий этим Путем в своих действиях, будет приговорен к смерти?

Князь действительно издал такой закон, и через пять дней не было человека, который бы осмелился носить одежды ученого. Оказалось, что только один человек в одеждах ученого стоит у княжеских врат. Князь призвал к себе этого человека, чтобы побеседовать с ним о государственных делах. Тот во всех тонкостях со множеством поворотов и деталей говорил обо всем, о чем бы ни спрашивал его князь.

Силыч тогда сказал:

– Ну вот. Во всем царстве есть только один ученый человек. Разве можно говорить, что их много?

 

Длинный Ручей не позволял мыслям о званиях и жалованье проникать в свое сознание, потому он просто кормил коров, и коровы у него были тучные и красивые. Потому князь Спутник из царства Цельного, забыв о низком его положении, передал ему все дела управления своим царством.

Был еще человек из рода Радостных, который не допускал в свое сознание ни одной мысли о рождении или смерти, пребывая в таком состоянии, что все вокруг подпадал и под его влияние и слушались во всем его указаний.

Задумав создать несколько картин, князь Изначальный из Соснового царства призвал к себе художников, которые тут же собрались к нему со всего края. Выслушав его указания, они стояли, почтительно ожидая своей очереди попытать свои силы и показать свое искусство, облизывали кисточки, придавая им надлежащую форму, и растирали тушь. Половина заполнила двор, а еще половина, не поместившись внутри, ожидала за воротами.

 

 

А один художник, пришедший после всех, не высказывал никакого волнения и нетерпения, пребывая в состоянии безмятежности. Получив соответствующие указания, он не остался стоять в толпе, ожидая своей очереди, а тут же удалился к себе домой. Князь послал людей, чтобы узнать, что он делает дома. Посланные увидели, что художник снял обувь и одежду, сел, скрестив ноги, и погрузился в состояние покоя. Об этом и доложили хозяину.

Князь заключил:

– Именно этот годится. Настоящий художник.

 

Просвещенный Владыка путешествовал в области Сокровищной. Там увидел человека, который ловил рыбу. Хотя он рыбу и ловил, но совсем не был похож на рыбака. И удочку он держал не так, как держит ее рыбак, который хочет рыбу поймать. Сидел просто, не меняя позы, с удочкой в руке. И всё.

 

 

Просвещенный пожелал назначить его управителем всех дел в своем царстве. Однако он опасался, что слуги его обеспокоятся таким назначением и не примут чужака. Потому отбросил такие мысли и оставил все как есть. Но в сердце его осталось опасение, что простой народ не получит небесных благ, которые мог бы им дать новый правитель.

На другое утро он созвал всех своих сановников и слуг, обратившись к ним с такими словами:

– Ночью мне приснился удивительный человек. У него был темный лик и длинная борода. Он был на прекрасном скакуне пестрой масти с красными копытами. Посмотрел на меня и повелел отдать управление в царстве человеку из Сокровищного. И тогда больше у моих людей не будет трудностей и страданий.

Все слуги тревожно в один голос заговорили:

– Человек, которого вы видели во сне, государь, это был ваш отец.

Просвещенный тогда повелел произвести особое гадание по этому поводу, но слуги отговорили его, ибо и так все было понятно. Нельзя же ослушаться повеления отца, приходившего во сне. Не нужно много думать по этому поводу, и нет нужды производить еще и особое гадание.

Потому послали за тем человеком в Сокровищное, и Просвещенный передал ему бразды правления в своем царстве. Он не менял никаких правил и законов в стране, не издавал многочисленных указов и повелений. Через три года Просвещенный отправился осмотреть свои владения и увидел, что больше нет никаких партий и группировок на местах, пытающихся присвоить себе власть. Никто больше не похвалялся своими заслугами и подвигами среди чиновников всех уровней. Все вместе работали, единодушно делая общее дело. Разбойники из других стран больше не нарушали границ его государства. Все удельные князья верно служили стране, и никто не хотел добиться для себя большей власти или изменить государю. Просвещенный сделал рыбака своим наставником и, почтительно обратившись к нему, спросил:

– Можно ли такое управление распространить на весь мир?

А рыбак из Сокровищного, казалось, не понял его вопроса, ничего не произнеся в ответ. Так молчаливо и удалился. Просвещенный повелел ему прийти утром, но ночью тот уже скрылся куда‑то, не оставив никаких следов. Больше о нем никто ничего никогда не слышал.

 

 

Бездонный Лик спросил у Дырова по этому поводу:

– Видно, Просвещенному никогда не удастся дойти до такого высокого уровня состояний? И зачем ему было придумывать эту историю со сном?

Дыров молвил:

– Ты бы помолчал лучше. Просвещенному удалось найти самого лучшего мудреца, и тебе о том не следует судить и толковать. Ведь он был способен все желания простых людей осуществить, управляя царством.

 

Повелитель Разбойников Рядов показывал свое искусство владения луком Владотемнику Безлюду. Он натянул тетиву, приготовил стрелы, а на локоть себе поставил сосуд с водой, наполненный до краев. Пустил стрелу, и когда она еще не долетела до цели, он уже взял из колчана и пустил вторую, а за ней таким же манером и третью. Все стрелы попали в цель, а Рядов стоял, не шелохнувшись, будто дух, вырезанный из дерева.

 

 

Безлюд, посмотрев на это, сказал ему:

– Ты показал мне стрельбу со стрельбой. А знаешь ли ты, что такое стрельба без выстрелов? Давай‑ка поднимемся с тобой на высокую гору, встанем на утесе над пропастью в несколько сотен сажен глубиной и посмотрим, как ты сумеешь стрелять в таком положении.

Сказав это, Безлюд поднялся на высокую гору, расположился на краю отвесного утеса, нависающего над бездонной пропастью, повернулся к ней спиной и встал так, что пятки повисли над зияющей пустотой обрыва, а после этого подозвал к себе Рядова, чтобы тот встал около него.

В ужасе Рядов опустился на землю, облившись потом от макушки до ног. Владотемник Безлюд так ему сказал:

– Знаешь ли ты, что человек, достигший совершенства, способен увидеть и понять все, что случается в чистом Небе. Он же может погрузиться в великие глубины Земли, дойдя до Желтых Источников, и дух его свободно носится и бродит по пространствам восьми пределов мира, никогда и ни от чего не смущаясь и не меняясь в состоянии великого покоя и безмятежности. А ты сегодня напугался и задрожал всем своим нутром, так что и зрение потерял за темными кругами и искрами в глазах. В таком состоянии, согласись, трудно тебе будет попасть в цель, стреляя из лука.

 

Заплечный Личник спросил у Внукова Гордеца Дядиного:

– Вы, учитель, три раза становились главным министром царства, а не зазнавались в зените своей славы и в потоке почестей. Три раза вас лишали этой должности, а вы не высказали ни разу никакого огорчения. Сначала я сомневался в вас, а сейчас, видя безмятежность и покой на вашем лице, лишь хочу спросить, как вам удается пребывать в таком незамутненном состоянии?

Дядин Гордец ответил:

– Разве я чем‑то превосхожу других людей? Нет. Просто, когда что‑то приходит, я за него не цепляюсь, а когда что‑то уходит, я не пытаюсь его задержать. Я знаю, что и обретения, и потери в этом мире ко мне не имеют никакого отношения. Потому никогда ни о чем не сожалею и не печалюсь. Так какое же у меня может быть превосходство над другими людьми? Я не осознаю, что находится во внешнем мире, а что во мне, не проводя между этими пространствами сознания никакой границы. Если это происходит только во внешнем мире, тогда исчезаю я. А если это происходит только во мне, тогда исчезает внешний мир. Просто переступая с ноги на ногу в пространстве своего сознания мира, я смотрю на все четыре стороны из состояния безмятежности, и откуда у меня будет досуг, чтобы оценивать в людях их знатность или судить об их низком положении?

Дыров выслушал его и сказал:

– Истинный человек древнего времени был таким, что его ни в чем не мог убедить и самый знающий знаток, никакая красотка не способна была его соблазнить, а самый искусный разбойник ничего бы не сумел у него отнять. И Скрытый Игрок, и Желтый Владыка не смогли бы добиться его дружеского расположения. Какими бы ни были великими смерть и рождение, они не могут ничего в нем изменить. Что уж тут говорить о почестях и деньгах? Дух такого человека беспрепятственно проникнет через любые преграды великих гор, встающих у него на Пути. И в омуте глубоком он не то что не утонет, а даже и не намокнет. Низкое положение не будет для него бедой, а если отдать ему во владение все пространство Неба и Земли, он спокойно пройдет и через это, даже и не заметив, что произошло.

 

Сидел как‑то правитель Ровного с правителем Обычного, и приближенные министры подходили к правителю Ровного несколько раз, чтобы сообщить, что царство Обычного было уничтожено.

Правитель Обычного сказал:

– Даже если и Обычное царство мое разрушено, это не стоит того, чтобы я утратил свое существование. А если разрушение моего царства не стоит того, чтобы и мое существование прекратилось, то существование Ровного не способно сохранить его существование точно так же. Если с этой точки зрения смотреть на происходящее, то Обычное еще и не начало разрушаться, а Ровное еще и не начало существовать.

 

 

Свиток 22. Берега Темных вод

 

Отправилось Знание на север и добралось до берегов над Темной водой. Дальше оно поднялось на вершину Уединенных Развилок и там по случайности встретилось со Словом Непроявленным. Обратилось Знание к Непроявленному Слову:

– У меня есть несколько занимательных вопросов для тебя.

Какие мысли, какие думы приведут к познанию Пути?

Как нужно пребывать, как нужно служить, чтобы обрести покой на Пути?

Чему нужно следовать, какими путями ходить, чтобы постичь Путь? – так трижды вопрошало Знание, но ничего не услышало в ответ от Непроявленного Слова.

Слово не ответило не потому, что не хотело отвечать, а потому, что не было у Слова никакого знания о том, что отвечать. И так как Знание не сумело добиться ответов на свои вопросы, обращенные к Непроявленному Слову, то оно двинулось обратно в направлении к югу до Белой воды. Там поднялось Знание на вершину Врат Сомнения, где повстречалось с Пленником Безумия.

Знание обратилось с теми же вопросами к Пленнику Безумия, и тот сразу же с радостью ответил:

– Ого, я‑то точно знаю ответы на твои вопросы.

Он с воодушевлением открыл уже рот, чтобы ответить, но прямо с открытым ртом и забыл, что хотел сказать.

Не добилось и от него Знание ответов на свои вопросы. Вернулось оно в царский дворец, повстречалось с Желтым Владыкой. И тот так сказал Знанию:

– В отсутствие мыслей, в отсутствие дум начинается познание Пути. В отсутствие места, в отсутствие служения начинается обретение покоя на Пути. В отсутствие следования чему бы то ни было, в отсутствие самого Пути начинается обретение Пути.

Тогда Знание обратилось к Желтому Владыке:

– Я и ты, мы теперь знаем это. А предыдущие двое этого не знали. Кто же из нас знает правду?

Желтый Владыка ответил:

– Настоящей правдой владеет Непроявленное Слово Недеяния. У Пленника Безумия лишь подобие правды. А у нас с тобой и близко к правде ничего нет. Ибо знание не имеет отношения к речам, а речи никак не связаны со знанием. Потому древние мудрецы обучали других действиями без слов и речей. Путь нельзя представить кому‑то, и силу духа нельзя передать. Через доброту можно совершать действия, с помощью осознанности можно достигать желаемого. А в обряде всегда присутствует притворство.

Потому и говорится, что после утраты Пути еще остается сила духа, а после утраты силы духа еще остается доброта. После того как теряешь доброту, еще может быть совесть. А если теряешь и совесть, еще можно действовать через обряды. Обряды – это лишь цветочки на истинном Пути, и именно в них лежит начало смуты.

В древности говорили: «Кто действует в пространстве Пути, с каждым днем убавляет, а потом он убавляет еще и убавление, таким образом приходя к отсутствию действий. А в состоянии отсутствия действий нет ничего, что бы не было сделано».

Ведь мы нынче – лишь предметы сознания и действуем среди предметов, стремясь вернуться к корням. Разве это не настоящая трудность? Легко это сделать, пожалуй, только великому человеку. Рождению всегда сопутствует смерть. А смерть – это начало рождения и жизни. Кто действительно осознает эту связь? Рождение человека – это лишь скопление силы дыхания. Скопление приводит к рождению, а когда сила дыхания рассеивается, происходит смерть. И если смерть – это нечто неотделимое от рождения, то что в этом плохого, что это за беда? Так что все предметы этого мира находятся в неразрывном единстве.

 

 

И то, что придает вещам красоту, кажется волшебным и удивительным. А то, что вызывает отвращение, – это гниение и распад вещей. Гниение и распад, преобразуясь, опять превращаются в удивительное волшебство. А удивительное волшебство красоты, преобразуясь, вновь приводит к гниению и распаду. Потому и говорят, что весь мир проникнут единой силой дыхания. А мудрый человек придает ценность только единству мира.

 

 

Знание тогда сказало Желтому Владыке:

– Я обратилось с вопросом к Непроявленному Слову Недеяния, и Слово Недеяния не отозвалось во мне ответом. Но на самом деле не Слово Недеяния не отозвалось во мне. Оно просто не знает вообще, как отозваться в моем «Я». Я спросило у Пленника Безумия, и у Безумия внутри возникло желание сообщить мне ответ. Но мне он не смог сообщить ничего, и не сообщил он мне ничего лишь потому, что, желая сообщить, забыл, что он хотел рассказать. Теперь я с тем же вопросом обращаюсь к вам, и вы знаете ответ, так почему же это не приблизило меня к постижению Пути?

Желтый Владыка ответил:

– У первого было настоящее и истинное постижение именно потому, что оно не обладает знанием. И второй был близок к этому именно потому, что способен забыть об этом. А вы и я так и не смогли приблизиться к истине Пути именно потому, что обладаем знанием.

Пленник Безумия, услышав ответ Желтого Владыки, посчитал, что это и есть слова, несущие знание.

 

Небо и Земля обладают великой красотой, которую не выражают словами.

В смене четырех времен существуют ясные правила, но рассуждать об этом невозможно.

Множество предметов обладают совершенными законами, но не говорят об этом.

 

 

Мудрые, исходя из великой красоты Неба и Земли, постигают законы существования множества предметов.

Потому достигший истины человек пребывает в недеянии, великий мудрец не действует. Об этом можно сказать, что здесь лежит правильность созерцания Неба и Земли.

Если твое постижение и проникновение в область свечения духа являются тонкими и чистыми, тогда все превращения мира происходят в ладу с тобой. В каждой вещи в самой себе есть совершенство круга и квадрата, времени и пространства, смерти и рождения, но ни один предмет не осознаёт своего корня. Повсюду и во всем все сохраняется в предметных множествах с древности и поныне. Шесть пределов мира бесконечно огромны, но и они внутри великого Пути. Кончик осенней паутинки удивительно мал, но и он во всем этом является отдельным предметом. Под Небом все сущности плывут в волнах перемен, но всегда и во всем подчиняются действию единого закона. Движение по кругам сил света и тьмы в последовательности четырех времен во всем следует определенному порядку. Кажется, что все может пропасть в беспредельной тьме мира, и все же оно существует и сохраняется. Растекаясь повсюду, не обладая телесным воплощением, движет всем дух, а множества предметов именно его и собирают, накапливают, даже не подозревая о цели своего существования. Именно это и определяется как корень и основа всего сущего, именно это и можно созерцать в движении Небес.

 

Беззубый приставал к Облаченному с вопросами о Пути.

Облаченный сказал ему так:

– Ты исправляй свою телесную оболочку, сделай единым свое видение. Тогда небесный лад сам придет в твое существование. Собери все свое познание, объедини все свои суждения и разумения, тогда дух сам поселится в тебе. Сила духа проявится как красота в твоем существовании, а Путь станет местом твоего обитания. Станешь ты подобным теленку, только что явившемуся на свет, не пытаясь и не стремясь постичь причины происходящего.

И пока звучали эти речи, Беззубый мирно уснул. Облаченный безмерно обрадовался такому повороту дела и пошел оттуда к себе, запев песенку с такими словами:

 

– Плоть твоя – сухие кости,

мы здесь мимо, мы здесь гости,

в сердце пепел остывает,

кто что знает, кто что знает?

Истина дрожит на грани

настоящего познания,

не исследуй, не держись,

не пытайся, это жизнь.

В тьме ее блуждай лучами,

разливайся с облаками,

нет ума, а жизнь сама,

ничего не замышляя,

по пространству расплываясь.

Становись таким, как я,

в этом тайна бытия.

 

 

Покорный спросил у Способного:

– А возможно ли обрести Путь, чтобы владеть им?

Тот ответил:

– Ты и собой‑то не владеешь, как же ты сможешь обрести Путь и владеть им?

 

 

Покорный полюбопытствовал:

– А если я даже личностью своей не владею, то кто же ею владеет?

Способный сказал:

– Небо и Земля создают твою внешнюю оболочку и лишь поручают ее тебе. Рождением своим и жизнью своей ты не владеешь. Опять же Небо и Земля лишь вручают тебе жизнь, чтобы был с ней в ладу. Природой своей и судьбой тоже владеешь не ты. Небо и Земля создают лад между ними и тобой. И дети твои, и внуки не принадлежат тебе, Небо и Земля лишь возлагают на тебя ответственность за них. Потому и в движениях своих ты не знаешь, куда направляешься. И, пребывая на месте, не способен ты осознавать, за что ты держишься на этом месте. И пищу свою поедая, ты не осознаёшь, каков вкус этой пищи. Небо и Земля приводят в движение силы дыхания света и тьмы в тебе. Так откуда ты можешь овладеть чем‑то и уж тем более владеть этим?

 

 

Дыров спросил у Старца Красноухого:

– Есть у нас нынче время и досуг, чтобы побеседовать. Хочу узнать у вас, как мне достичь истинного Пути?

Красноухий ответил:

– Пребывая в состоянии поста и воздержания, ты можешь освободить свое сознание. Сохраняй чистоту и незамутненность духа, прекрати все движения познающего ума. Ибо Путь настолько таинственная сущность, что его невозможно описать в словах. Скажу тебе лишь о его общих берегах и границах постижения.

Все, что светится и сияет, рождается из тьмы мерцающей.

Все, что обладает связями, рождается из отсутствия телесности.

Дух рождается из Пути, а предметные множества порождают друг друга своими внешними оболочками.

Все существа с девятью отверстиями рождаются из зародыша, а существа с восемью отверстиями в оболочке рождаются из яйца.

И у того, что приходит, нет следов, и у того, что уходит, нет границ.

Никакие врата туда не ведут, и нет никакого места для его обитания.

Оно расходится во всех направлениях, уходя во все четыре стороны, разливаясь безбрежно по пространству бытия.

Кто выбирает Путь в качестве своего убежища, будет иметь силу в теле своем, и мысли будут острыми и точными, выбор верным, глаза ясными, уши чуткими. И сознание будет действовать легко и без устали. И на все ты сможешь ответить просто и четко, никогда не задумываясь о способе своего выражения. Небо не может не быть высоким, Земля не может не быть широкой, Солнце и Луна не могут не перемещаться по небу, множества предметов не могут не процветать. Вот это все и есть суть Пути.

В срединной стране живут люди, в которых силы тьмы и света пребывают в равновесии, они находятся меж Небом и Землей, но лишь временно они являются людьми, потому что в будущем они вернутся к своим предкам. Если смотреть на это из корня и основы, то рождение – это лишь следствие сгущения дыхания. Если смотреть на это с точки зрения долголетия или преждевременной гибели, то каково расстояние между ними? Радость длиной в один миг. Не более. Так стоит ли разбираться, на чьей стороне была правда, у добродетельного царя Возвышенного или у злодея и деспота царя Геройского? Плодовые деревья и вьющиеся побеги лиан растут по одним и тем же законам. И хотя трудно разобраться в порядке связей, управляющем отношениями между людьми, но именно благодаря этим связям люди и способны ладить между собой, несмотря на возрастные и прочие различия. Мудрый человек в своем созидании в отношениях никогда не противопоставляется другим, не идет против установлений. Он просто проходит через узоры обстоятельств, не пытаясь удержать их. То, что создает лад и устраивает в созвучии дела, – это сила духа. То, что приводит в порядок само собой, в созвучии со всем происходящим, – это Путь. Именно это и делает процветающим правление владыки мира, и это позволяет царю возвышаться над другими.

Жизнь человеческая меж Небом и Землей пролетает стремительно, она подобна пронесшемуся в просвете между скалами резвому коню. Раз – и нет ее. И расцвет сменяется упадком, и вновь появляется жизнь. Так же естественно и плавно все исчезает, покидая пределы жизни. Что‑то преобразовалось – и вот уже жизнь. Что‑то вновь преобразовалось – и вот смерть. Живые сущности печалятся от этого, а человек испытывает скорбь и огорчение. Хотя в действительности смерть – это лишь освобождение от небесного заточения, таким образом человек освобождается от ограничений Неба. Все перепутано и извилисто, и в этой путанице души человеческие уходят, а тело лишь следует за ними, и таково великое возвращение к себе. Не имеющее плоти обретает плотскую оболочку, а имеющее плоть лишается ее. И это понимают одинаково все люди. И лишь тот, кто устремлен к постижению Пути, не пытается что‑то с этим делать. И множество людей постоянно рассуждают об этом. Лишь устремляющийся на Путь об этом не судит, ибо если он будет в этом разбираться с помощью суждений и размышлений, он никогда не придет на Путь.

Ясное видение не имеет ценности. Споры не сравнятся с молчанием. Путь нельзя услышать. Чем прислушиваться, лучше уши заткнуть. Это и называется великим постижением.

 

Учитель Восточного Предместья попросил Силыча дать ему наставление:

– Где же находится то, что называется Путем?

Силыч ответил:

– Нет такого места, где бы его не было.

Учитель Восточного Предместья уточнил:

– Но укажи мне точнее, чтобы я мог понять.

Силыч сказал:

– В муравьях есть.

Тот снова спросил:

– А еще ниже, чем в муравьях?

Ответил:

– В сорняках на поле.

Тот снова:

– А даже еще ниже тоже есть?

Силыч ему:

– В черепице и кирпиче.

 

 

Тот:

– Ну а в самом низу где?

Ответил:

– В кале и моче.

Тут уже ничего не сказал Учитель Восточного Предместья.

Силыч же продолжил:

– Ваши вопросы, почтенный, не имеют совершенно никакого отношения к сути. Также проверяющий рынок в столице инспектор Получаев у мясников проверял жирность свиней, наступая и давя на них ногой. Чем больше давишь, тем яснее становится. У вас такой необходимости не было, ибо Путь не может уйти из вещей и предметов и ни один предмет не может отделиться от Пути. Если предельный и совершенный Путь таков, то и речи о великом таковы. Во всем присутствует троичность, которая определяется разными именами, имеющими единую суть. У множества разных имен суть одна, и указывают они на единое.

Давайте‑ка мы с вами отправимся погулять по дворцу, в котором отсутствует всякое наличие и обладание. Там можно, объединив все вместе, обсуждать это, и тогда невозможно исчерпать этот предмет в обсуждении, ибо нет конца у отсутствия.

Давайте‑ка мы с вами лучше будем пребывать в отсутствии деяний. В безмятежности будем находиться в состоянии покоя. Растечемся в безбрежной чистоте. Пребывая в ладу, останемся в праздности. Успокоим движения нашей воли, уходя в отсутствие, не будем знать, куда это нас может привести. И отказываясь от приходящего к нам, не нужно пробовать задержать и остановить поток происходящего. В приходе и уходе волн времени в нашей личности не нужно осознавать, чем это все кончится и к чему это нас приведет.

 

 

В блужданиях мира в нас и наших в мире будем полагаться на неисчерпаемость и безбрежность бытия. Разрешим войти в себя великому знанию, не осознавая, чем оно может быть исчерпано. Предметы опредмечиваются в нашем сознании тогда, когда у предметов нет границ. И наличие границ у предмета – это то, что и определяет границы предмета. Именно границы безграничного и являются неограниченными ограничениями. Мы лишь говорим о наполнении и опустошении, об упадке и погибели, но то, что считается нами наполнением и опустошением, отнюдь не является на самом деле наполнением и опустошением. Что считается нами упадком и погибелью, отнюдь не является в действительности упадком и погибелью. Что для нас является корнями и верхушками бытия, отнюдь не является корнями и верхушками. Что для нас выступает как накопление и рассеяние сущего, отнюдь не является накоплением и рассеянием.

 

Носитель Сладкого Груза и Пахарь Духа вместе учились у Старого Дракона Счастливого. Пахарь Духа как‑то днем дремал у себя за закрытыми дверями, облокотившись на столик. Носитель Сладкого Груза в полдень распахнул двери в его убежище и, войдя, сказал:

– Умер Старый Дракон.

Пахарь Духа оперся на столик, взял посох и поднялся. Потом вдруг с грохотом опустил свой посох и, рассмеявшись, сказал:

– Небесный мой наставник знал, что знания мои мелки и ничтожны, что я небрежен в своем учении, недостаточно сосредоточен на постижении истины, потому он и оставил меня, умерев. Прекратил свое существование великий муж. Вот он каков. Не стал больше тратить безумные слова, чтобы раскрыть меня и привести к постижению великого Пути, а просто умер. Великий.

Об этом услышал Свисающий с Холма и сказал:

– С воплотившим в себе великий Путь Драконом связаны все благородные мужи Поднебесной. Теперь на Пути, даже если и не обрел единство, приблизившись к нему лишь на десятитысячную долю толщины кончика осенней паутинки, тебе придется действовать по‑другому, ибо Дракон утаил и скрыл себя в своих безумных речах, умерев безвозвратно. Что здесь говорить о том, кто был способен воплотить в себе Путь. В созерцании Пути отсутствует облик. Слушая его, невозможно уловить его звучание. Если рассуждать о Пути с обычными людьми человеческими словами, то его можно определить как неопределенно мерцающий. Но говоря так о Пути, ничего о Пути не скажешь.

 

 

Потому Великий Чистейший спросил у Неисчерпаемого:

– Мудрый знает Путь?

Неисчерпаемый ответил:

– Я не знаю.

Тогда он снова обратился с тем же вопросом к Недеятелю.

Тот ответил:

– Я знаю Путь.

Тогда он спросил:

– В вашем знании Пути, о мудрый, есть ли возможность перечислить, что это такое?

Ответил:

– Можно и перечислить.

Тогда он спросил:

– А каковы эти числа, которыми можно исчислить Путь?

 

 

Недеятель сказал:

– В моем знании Пути можно и ценность придавать, можно и обесценивать, можно собирать, а можно и разбрасывать. Именно через это я и постигаю число обозначений Пути.

Об этом разговоре Великий Чистейший поведал Безначальному и сказал:

– Если это так, то кто же прав, а кто заблуждается: Неисчерпаемый в своем отсутствии знания или Недействующий в своем знании?

Безначальный ответил:

– В незнании глубина. Знание поверхностно. Непознаваемое внутри, а познание вовне.

Тогда Великий Чистейший, придя в равновесие, вздохнул:

– Непознаваемое приводит к знанию, а познающий так и не узнает ничего. Кто же способен познать незнание?

Безначальный сказал:

– Путь нельзя услышать. То, что слышишь, – не Путь. Путь нельзя увидеть, то, что видишь, – не Путь. Путь не объяснить словами, то, о чем говоришь, – не Путь. Познание облика внешней оболочки не есть облик. Для Пути нет имени.

 

 

Безначальный продолжил:

– Если спросил о Пути и тебе ответили, значит, ответивший не знает Пути. И если ты спрашиваешь о Пути, ты не сможешь услышать о Пути. Путь – в отсутствии вопрошания, на вопросы нет ответов. Только вопрошая отсутствием вопросов, можешь исчерпать вопрошание. Отвечая отсутствием ответов, постигаешь отсутствие внутреннего. Когда с помощью отсутствия внутреннего обращаешься к исчерпанию вопрошания, то даже так, вовне не созерцая пределов времени и пространства, внутри не осознавая великого начала всего, не сможешь пройти через изначальный хаос безначального, не придешь к странствиям в великой пустоте.

 

 

Сияющий Свет спросил у Отсутствующего Наличия:

– Есть ли вы, учитель, в наличии или вы отсутствуете в наличии?

Не получил ответа на свой вопрос Сияющий Свет. Ибо тот, кто смотрит на внешнюю оболочку и облик вещей, увидит лишь бесконечную глубину и великую пустоту. Смотрел он до конца своих дней, да так ничего и не увидел. Прислушивался, но не услышал. Ловил его, но не ухватил.

Сказал тогда Сияющий Свет:

– Предельное! Кто может достичь предела предельного? Я способен быть в наличии отсутствия, но не могу быть в отсутствии отсутствия. А если действовать в отсутствие наличия, то как отсюда можно достичь предела этого?

 

У Великого Начальника был кузнец, который ковал пряжки для поясов. Было ему уже восемьдесят лет, он в своей работе не допускал ни малейших ошибок. Начальник спросил кузнеца:

– В искусстве вашем, учитель, есть ли Путь?

Тот ответил:

– Слуга ваш только за это и держится. Когда мне было двадцать лет, я полюбил ковать пряжки и только их облик и видел во всех предметах. А где не видел пряжек, так я туда и не смотрел никогда. Действуя только так, я даже и не осознавал, что действую с усилиями, так и овладел искусством действия, а что уж говорить о том, где присутствует не‑действие. Никакие внешние вещи в этом деле тебе не помогут, и опираться на них не следует.

 

 

Красный Искатель спросил у Дырова:

– Можно ли познать то, что было прежде Неба и Земли?

Дыров ответил:

– Можно. Древнее такое же, как нынешнее.

Красный Искатель потерялся и, ничего больше не спросив, ушел.

На другой день он снова пришел к Дырову и сказал:

– Я уже спрашивал вас намедни, можно ли познать то, что было прежде Неба и Земли. Вы мне сказали, что можно, ибо древнее подобно нынешнему. Я, как мне показалось, понял суть вашего ответа, но сегодня опять потерял понимание. Осмелюсь полюбопытствовать, что вы имели в виду?

 

 

Дыров ответил:

– Вчера тебе все было понятно, потому что ты принял это духом своим. А сегодня утратил понимание, потому что перестал это воспринимать с помощью духа. Ибо нет ни древнего, ни нынешнего, нет ни начала, ни конца. Дети и внуки, всё уже есть, когда еще не было никаких детей и внуков. Может ли это быть?

Искатель ничего не смог сказать в ответ.

Дыров продолжил:

– Ну и хватит. Нет у тебя ответа. Жизнь не способна возвратить к жизни умершее, а живое не умирает от того, что смерть существует. Видать, смерть и жизнь зависят от чего‑то другого. Есть нечто, что объединяет их своей плотью. Были ли предметы до того, как появились Небо и Земля? То, что делает предмет предметом, само не является предметом. Предмет не возникает из того, что было прежде существования предмета, а возникает он из того, что подобно наличию предмета. И это подобие наличию предметов не имеет окончания. Любовь мудрого к другим людям закачивается в том, что не имеет окончания. И это тоже вытекает из сказанного мной ранее.

 

Бездонный Лик спросил у Дырова:

– Я слышал, как учитель говорил, что нет ничего, что будет быть, и нет ничего, чем можно идти этому навстречу. Осмелюсь попросить вас объяснить мне эти слова.

Дыров ответил:

– Человек древности, меняясь вовне, не менялся внутри. Нынешние люди, меняясь внутри, не меняются вовне. Кто спокойно меняется вместе с предметами, способен спокойно оставаться в единстве неизменности. В покое он сохраняет лад со всем происходящим. И таких никогда много не бывает. Такие были на огородах Великого Свинаря, такие были в садах Желтого Владыки, такие были во дворцах правителя Радостного, такие были в покоях Разливного и Боевого. И такие люди из благородных мужей, как последователи школ Ученого и Чернильного, на них не похожи, потому что проводят время лишь в спорах друг с другом. Что же здесь скажешь о нынешних?

Мудрый человек, пребывая среди предметов, не вредит предметам, а раз он не вредит предметам, то и от предметного мира ему вреда нет. И именно потому, что ничто в мире не может причинить ему вреда, он способен в общении с людьми и в будущем быть, и приходящее принимать. Горный лес, луга заливные – разве не это способно доставить истинную радость и сделать счастливым? Но и счастье не успеет кончиться, как его продолжает печаль. И счастье, и огорчения приходят сами, а я не способен управлять их движением. А когда они уходят, разве могу я их задержать и остановить?

Печально понимать, что человек – лишь временное пристанище для предметов мира. И знает он лишь то, с чем по случаю сталкивается. А что он не встречал в жизни, то и познать не в силах. И знает он лишь то, на что способен, и не способен на то, в чем способности своей не познал. Отсутствие знаний, отсутствие способности – это то, чего человек избежать не в силах. И когда стараются люди избежать, чего им не по силам избежать, разве не в этом печаль жизни человеческой?

Достигший совершенства в речах отказывается от слов. Постигший предел действий избавляется от действий. Равняться на знание, которое уже познано, воистину мелко!

 

 

 

Разнородные свитки

 

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 252; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!