Воскресенье, 22 июня 1353 года 9 страница
Коренастый, зажиточный по виду человек, одетый как для путешествия, прислонился к лавке цветочницы и наблюдал стихающую рыночную драму. В руке он держал кроваво‑красную гвоздику, которую он вытащил из связки недавно привезенных свежих цветов. Внезапно он швырнул ее на землю, бросил цветочнице монету и ушел.
– Каким образом ты оказался на рынке, малыш? – пробормотал Исаак. Принц, успокоенный сочетанием знакомого лица и новой большой булочки, шел между двумя своими спасителями.
– Я в телеге, – сказал он неопределенно, поскольку был занят тем, что откусил слишком большой кусок хлеба. – Я сидел на большом мешке. И серая лошадь.
– А где твоя няня? – спросил Исаак. – Мария, не так ли?
Голос малыша стал тревожным.
– Человек искал меня. – Он замолк, чтобы снова откусить хлеб. – Я ехал на телеге, – добавил он радостно.
– Человек нашел тебя?
Он сильно кивнул, и в глазах снова показались слезы.
– Он кивнул, господин, – тихо сказал Юсуф.
– Я потерял лошадку, – сказал принц, и у него задрожали губы. Затем вернулась память о другой обиде: – Он бил меня и называл плохими словами.
– Кто тебя бил, Йохан? – спросил Юсуф.
Инфант Йохан уставился на мальчика и снова кивнул.
– Он не скажет, господин, – сказал Юсуф.
– Возможно, он не знает, – заметил Исаак. – Почему этот человек бил тебя, Йохан?
– Я никогда не называю своего имени. Мария говорит, что я не должен этого делать. – Вдруг инфант сильнее сжал руку Исаака. – Марию ранили, она сказала: «Прячься, Йохан», – и я спрятался. Я потерял лошадку. – И он горько заплакал об этой потере.
|
|
|
Дочь Исаака Ребекка с изумлением смотрела на трио, возникшее у нее на пороге.
– В какой канаве вы нашли его, отец? Бедное несчастное маленькое существо!
– Мы можем войти?
Она заколебалась на мгновение, а затем отступила, позволяя им пройти. Исаак подождал, пока дверь не закроется достаточно плотно. На мгновение он замер, чтобы решить, что ему следует сказать, а затем кивнул.
– Я уверен, что могу доверять моей Ребекке, – сказал он. – Юсуф, мне надо быть уверенным, что я могу доверять и тебе. Если ты подведешь меня, то последствия для меня, да и для любого из нас, будут ужасными.
– Я думаю, что вы можете доверять мне, – обеспокоенно произнес Юсуф.
– Я не могу просить большего, – серьезно сказал Исаак. Он наклонился к ребенку, отчаянно цеплявшемуся за него руками. – Ваше высочество, позвольте представить вам мою дочь, Ребекку. Она будет заботиться о вас, пока мы не сможем передать вас вашей матери. Ребекка, это Йохан, инфант Арагона.
Ребекка отстранилась в изумлении, а затем опустилась к ребенку.
– Добро пожаловать, милый мой, ваше высочество, – сказала она мягко. – Бедный малыш.
|
|
|
– Он хочет есть, – сказал Исаак, – он устал, и, как сказал мне Юсуф, он очень грязный. Я прошу тебя накормить его, вымыть, переодеть и уложить спать. Но сначала ты должна написать для меня записку епископу. Он знает, что надо делать. Но ни при каких условиях больше никому не говорите, кто этот ребенок. Я думаю, что он в большой опасности.
– Конечно, отец. Я даже Николо не скажу. Это рассердит его, – спокойно сказала Ребекка, так, как будто она каждый день защищала членов правящей семьи, попавших в беду. Она осмотрела порванную и пропитанную грязью одежду. – Я попробую отчистить это, если смогу. Хорошая маскировка, ваше высочество.
– К счастью для него, – сказал Исаак.
Неудивительно, что наследный принц забеспокоился, когда Исаак, единственная опора в его сегодняшнем шатком мире, показал, что он уходит и оставляет его с Ребеккой.
– Отец, – сказала Ребекка, – останься и пообедай с нами. Я сделаю постель для Йохана здесь, где он сможет видеть и слышать тебя, и тогда он, возможно, заснет. Совсем ненадолго.
Юсуф доставил письмо Исаака, надежно свернутое и запечатанное собственным кольцом епископа, ленивому и подозрительному швейцару епископского дворца.
|
|
|
– Не следует тревожить епископа, – сказал швейцар, – на основании слов какого‑то мальчишки, который думает, что принес важное сообщение.
– На этом письме печать епископа, – сказал Юсуф с веселой дерзостью. – По крайней мере мне так сказали. И сказали, что епископ сразу захочет увидеть письмо, запечатанное его собственным кольцом.
– Дерзкий дьяволенок, – пробормотал швейцар, схватив письмо и хлопнув дверью перед носом Юсуфа.
Доставив письмо, Юсуф вернулся на рынок. У него было несколько монет и указание постараться выяснить, если удастся, почему принц блуждал по рынку, потерянный и несчастный, как ненужное, надоедливое дитя нищенки.
Суматоха торгового дня, начавшаяся на рассвете и не стихавшая все утро, пошла на убыль. Бережливые домохозяйки уже купили все, что им было нужно, поторговавшись и посплетничав, и ушли. Теперь владельцы лавок и лоточники могли прерваться на обед, прежде чем день лениво повернет к вечеру.
– Ну, что ты теперь хочешь? – Кислолицая торговка хлебом на минуту оторвалась от свертывания своего лотка. – Докончить грабеж, который начал слепой?
– Вам было хорошо заплачено за плохо пропеченные и маленькие булочки, которые взял ребенок, матушка, – сказал Юсуф.
|
|
|
– Ах ты, языческий ублюдок, я тебе не матушка, – рявкнула она.
– Откуда вы знаете? – легко спросил он. – Я возьму большой хлеб. Это для моего хозяина, так что проследите, чтобы он был хорошо пропечен. Он вытянул из‑под туники кожаный кошелек и вынул мелкую монетку. – А когда м‑м‑м… Самуил… появился на рынке? – спросил он. – Этот маленький плут убежал от матери. Она чуть с ума не сошла от беспокойства.
– Не знаю, – сказала женщина, схватив монету и вручая ему хлеб. – Катерина! Когда здесь появился тот несчастный воришка?
– Он был здесь, когда я пришла, спал в рыбной лавке Бартоломео, – сказала Катарина. – Тебе жаль мелкой монетки для голодного ребенка? Он воришка, но он же ребенок.
– Точно, ребенок. Его наверняка послала сюда мать, думая, что никто на него не подумает, вот что. Знаю я таких женщин. И я что‑то не видела, чтобы ты предложила ему медовый пирог. Нечего Бартоломео прикармливать подобных воришек.
– А что он сделал? – спросил Юсуф.
– Купил ему молока и небольшой кусок пирога, потому что тот плакал и говорил, что хочет есть. Болван!
Бартоломео был маленьким, быстрым, темнолицым человечком, с бегающими глазками и умением дорого продать превосходную рыбу. Домохозяйки ворчали, торговались и проклинали его, но покупали у него снова и снова. Он усмехнулся Юсуфу.
– Вижу, ты нашел себе теплое местечко, – сказал он. – Не так давно ты тоже клянчил еду на рынке. Ладно, мастер Исаак хороший человек. Он не такой мягкий, как выглядит, так что смотри в оба, парень.
– Не волнуйтесь за меня. А откуда появился тот маленький мальчик?
– Племянник мастера Исаака? – с усмешкой спросил Бартоломео. – И моей тетки также. Он не из квартала. Приехал в город в телеге с фруктами и овощами. Из‑за города.
– Это сын племянницы его жены, – сказал Юсуф. – Она сбежала из города и вышла замуж за крестьянина. Она с ума сходит от беспокойства. Как он добрался сюда? Кто привез его?
Бартоломео засмеялся.
– Его привез Фелипе. Похоже, парень заполз в большую корзину с зеленью старой матушки Виоланты и спрятался там, вот Фелипе и завез его на рынок. Он спал, пока они не приехали сюда. Фелипе был в редкой ярости, когда узнал об этом. Половина его груза была испорчена.
Юсуф снова вынул кошелек Исаака из‑под туники. Он вытащил оттуда две монеты и протянул их Бартоломео.
– Мой хозяин попросил, чтобы я возместил траты тем, кто помог его маленькому племяннику. Он очень благодарен. Скажите Фелипе, что ему также заплатят.
Хлеб, лежащий прямо под носом, напомнил Юсуфу, что он голоден, и он свернул в сторону дома Ребекки. По ее кухне разносился восхитительный аромат специй, чеснока и мяса, и Юсуф очень надеялся, что ему тоже немного достанется. Он побежал, легко и быстро, свернул за угол и натолкнулся на хорошо одетого, коренастого, краснолицего человека, который сильно схватил его за руку, не пуская дальше.
– Я искал тебя, мальчик, – сказал он, улыбаясь и сильно сжимая руку. – Я хочу поговорить с тобой. У меня кое‑что есть для тебя.
– Что вам нужно от меня? – спросил Юсуф.
– Ничего и очень много, – сказал тот. Ответ, казалось, развеселил его, и он широко улыбнулся. – Ты служишь у Исаака, еврея, не так ли?
Юсуф обдумал, мудро ли будет ответить правду, и не увидел оснований скрывать ее. Все на рынке знали, что Исаак нанял его.
– Да, – ответил он.
– Он хороший хозяин?
Он снова замолк.
– Ну, хватит. На такой простой вопрос может ответить даже язычник. Он хороший хозяин?
– Он достаточно справедлив, – наконец произнес Юсуф. Сдавленная сильной хваткой незнакомца, рука начинала болеть.
Незнакомец подержал монету перед лицом Юсуфа. Тот мигнул. Это была небольшая серебряная монета, огромная сумма с его точки зрения, и подозрения Юсуфа сменились настоящим страхом.
– Скажи мне, мальчик, чей это ребенок, которого он подобрал? Он назвал его племянником. Если мне понравится твой ответ, монета твоя.
– А какой ответ может вам понравиться, господин? – он сказал самым просительным тоном. – Я могу дать любой ответ.
– Правдивый: если ты скажешь мне то, что я хочу услышать, тем лучше. Но я буду знать, если ты солжешь, – сказал он, встряхивая его, – поскольку я знаю больше, чем ты думаешь.
Но Юсуф уже почувствовал знакомую почву под ногами. Он и прежде слышал такие угрозы.
– Ребенок, конечно, никакой не племянник моего хозяина, – намеренно сказал он.
– Даже при том, что он назвал его дядей?
– Они все называют его дядей. Наверняка вы это знаете. Это надоедливый ребенок одной нищенки.
– А почему он так заботится о надоедливом ребенке какой‑то нищенки? – Он еще сильнее сжал руку. – Это его ребенок?
– Разве похоже, чтобы этот ребенок был от моего хозяина? Нет, конечно. Мой хозяин однажды просто пожалел его мать. – Он пожал плечами, как будто подобные чувства были за пределами его понимания. – Но она недавно исчезла, и он хочет ее найти. Меня послали, чтобы разнюхать на рынке, собрать новости. Сам я думаю, что она, скорее всего, валяется мертвой в какой‑нибудь канаве.
– Точно?
– Я знаю только то, что мне говорят и что я слышу. Но у меня чуткие уши.
– То, что ты рассказал мне, стоит не больше мелкой монетки, если ты не скажешь мне, где найти ребенка. – Он снова покрутил монету перед глазами Юсуфа.
– Увы, – сказал Юсуф, с жадностью глядя на серебряную монету, – я не знаю. Он заплатил какой‑то селянке, чтобы избавиться от надоедливого малыша и вернуть его туда, откуда он появился. Ребенок его не интересовал, только его мать.
– Ты лжешь, – резко произнес незнакомец. – Я умею чуять запах лжи. И когда я узнаю то, о чем ты лжешь, тебе не уйти от меня.
– Вы обещали мне монету, – отважно сказал Юсуф. Его сердце колотилось так сильно, что ему казалось, что незнакомец может услышать его стук.
– Катись отсюда, ты, языческая мразь!
Он отпустил руку Юсуфа и занес над ним кулак.
Юсуф бросился в сторону и помчался длинной окольной дорогой к дому Ребекки.
Ребекка положила на стол свежий хлеб и поставила блюдо с душистой говядиной, приготовленной с луком, чесноком, абрикосом и имбирем. Она перевела взгляд с мужа на отца и нахмурилась.
– Расскажи все отцу, Николо, – резко сказала она. – Он должен знать об этом.
Николо с несчастным видом прочистил горло и кивнул.
– Да не было ничего особенного, Ребекка. Все просто сильно набрались. Трезвые, они никогда не сказали бы этого.
– Расскажи ему, Николо, – медленно и решительно повторила его жена. Половник задержался над пустыми тарелками.
– Да, – сказал Исаак. – Если есть что‑то, что мне следует знать, пожалуйста, расскажи мне.
Николо перевел взгляд с жены на тестя, затем на блюдо с тушеным мясом и сдался. Он хотел есть, устал и пережил целых два дня настоящего домашнего ада. Он больше не мог этого выдержать и нерешительно начал:
– На Святого Йохана я был в таверне Родриго, у реки. – Он посмотрел на жену, но она предпочла пока не затрагивать этот вопрос. – Вы помните, это была жаркая ночка, и настроение было не очень. Пере попробовал развеселить всех, подняв стакан за хороший урожай и урожайный год. Кто‑то спросил его, чего это он такой возбужденный, и никто его не поддержал. Затем вошел незнакомец. Он сказал, что его зовут Ромео и что он из Вика. Он начал швыряться деньгами, как молодой муж, который только что женился на мешке с золотом, покупая кувшин за кувшином. Тогда Мартин, переплетчик, начал жаловаться, что епископ и каноник передали всю его работу евреям.
– Это произошло потому, что Мартин напился и позволил ученику уничтожить прекрасную копию дарственной Библии, – заметила Ребекка, выкладывая тушеную говядину на тарелку и ставя ее перед отцом.
– Когда разговор свернул на эту тему, мне стало неловко, – сказал Николо. – Вы знаете, Раймондо из семинарии подал прошение, чтобы каноник не отдавал светским писцам работу в соборе, а так как почти всю работу при дворе епископа получаю я, то я понял, что это камень и в мой огород.
– Это из‑за меня, отец, – спокойно сказала Ребекка.
– Я не понимаю этого, – сказал Николо. – Ведь писцов не хватает. Работы хватит для всех.
– Такое происходит не только у писцов или переплетчиков, – сказал Исаак. – Такое положение сейчас в любом ремесле. Неуклюжий полузнайка‑подмастерье считает, что после смерти искусного столяра он получит его работу и его плату. Когда он портит отличный кусок дерева и заказчики зовут другого мастера, он пылает негодованием. Но если ты хотел рассказать мне именно об этом, то я уже знаю это, сын мой.
– Нет, отец Исаак, есть еще кое‑что. В то время как Мартин жаловался на жизнь, кто‑то – и я думаю, что это Хосеп, бумагоделатель, – сказал, что если Меч Архангела Михаила изойдет жаром после каноника и евреев, он может расплавиться. Все сильно разгорячились, и кто‑то сказал, что Меч все правильно сделал, а некоторые выступали против каноника, епископа и евреев, и даже против короля. Именно последние выкрики и привели к беспорядкам, и я думаю, что члены Братства Меча Архангела выкрикивали это намеренно, надеясь вызвать бунт.
– А этот Ромео действительно член Братства? Как ты считаешь?
– Я думаю, да. Полагаю, что он направлял разговор, – не очень мастерски, кстати, так что Братство вполне могло в этом участвовать.
– Но почему, Николо? – спросила Ребекка. – Чего они надеялись добиться, устроив ночную суматоху?
– Не знаю, – ответил ей муж. – Я не знаю, откуда появилось это Братство, но за последние десять дней я слышал, как о нем шептались там и сям. Я даже полагаю, что в него входят Мартин, Санч и, возможно, даже Раймондо. И мне это очень не нравится.
– А ты побежал вместе с теми, кто устроил эти беспорядки?
– Он был слишком пьян, чтобы бежать куда бы то ни было, – холодно сказала Ребекка. – Он проспал ночь в хлеву и приполз домой на рассвете, стараясь пройти незамеченным.
– Отлично, – сказал Исаак. – Опьянение может быть полезным. Я рад, что его не могли застать на улице этой ночью.
– Но есть еще кое‑что очень важное, – сказала Ребекка. Как знак прощения, она плюхнула щедрый кусок тушеного мяса на тарелку мужа и поставила ее перед ним. – Помнишь?
– Ах, да, – сказал ее молодой муж намного бодрее, – собор. На мессе, в прошлое воскресенье, я видел того же Ромео, но одетого как богатый модник, в обществе дамы.
– А в таверне он выглядел богатым человеком? – спросил Исаак.
– Ничуть, – ответил Николо, набрасываясь на обед с хлебом и большой ложкой. – Его шоссы были довольно потрепанными, а камзол – потертым в нескольких местах и немодным.
– А на даме было целое состояние, – прервала его Ребекка. – Шелк, драгоценности.
– Она была разодета как проститутка? – спросил Исаак.
– О нет, отец. Скорее как придворная дама. Богато и красиво, но вполне пристойно. Ее нельзя было не заметить. Это из‑за ее волос. Рыжие, глубокого, густого, красноватого оттенка, низко заплетенные на французский манер, в косы над ушами, с вплетенными изумрудами и золотыми нитями, к которым она прикрепила вуаль.
Исаак поднялся.
– Я должен пойти к епископу, – сказал он. – Он захочет услышать это. Где Юсуф?
– На кухне, с Йоханом. Они снова едят, и Юсуф учит его рисовать – лошадей угольком. Но, отец, ты же едва прикоснулся к мясу. Останься и пообедай, а затем можешь пойти к епископу.
– Нет, мы и так уже потеряли слишком много времени, – ответил Исаак.
– Мастер Исаак! – сказал епископ, поднимаясь, чтобы поприветствовать его. – Вы очень вовремя. Я только что послал за вами своего человека. Как там ребенок?
– Он был испуган, но, как мне кажется, произошедшее ему не повредило, – сказал Исаак. – Йохан хорошо поел и теперь мирно спит.
– В вашем письме не было сказано, где он спрятан…
– Я решил, что это неблагоразумно. Письмо может попасть в чужие руки, – ответил Исаак.
– Очень правильно. И я просил бы вас не говорить громко в этой комнате, – тихо произнес епископ. – Пройдемте в мой личный кабинет, где мы можем поговорить без нежелательных свидетелей. – Беренгуер взял Исаака под локоть и повел к лестнице.
– Сегодня я получил письмо от его величества, его привез дон Арно, – сказал Беренгуер, как только они устроились в частных покоях епископа. – В нем он завуалированно предупреждает нас относительно возможности нового нападения. Он полагает, что это вполне может начаться здесь, в Жироне.
– Как это и произошло, – заметил Исаак.
– Конечно. Тупица‑привратник, принявший ваше письмо, передал его Франциску, заявив, что это что‑то неважное. Я узнал о похищении принца всего час назад и полагал, что его величество подразумевал в своем послании попытку нападения на донью Исабель. Но как только я прочитал ваше письмо, друг мой, я понял, что он предупреждал меня о возможности нападения на инфанта. – На мгновение он замолк. – Вы уже знаете, что его няня была найдена около дороги с перерезанным горлом?
– Я знал только, что ребенок видел, как с ней произошло что‑то ужасное, – ответил Исаак. – Но как они оказались там одни?
– По‑видимому, этого никто не знает, – сказал Беренгуер. – Как только я получил ваше письмо, я написал его величеству, описав все, что мне было известно о ситуации, прося его о дальнейших указаниях. Я посоветовал поместить принца к монахиням, где мы можем быть уверены, что он будет в безопасности, если его величество не захочет, чтобы Арно и его люди возвратили ребенка во дворец в Барселоне.
– Он очень обеспокоен потерей няни, – сказал Исаак. – Насколько я могу судить по его словам, он нашел ее тело. Согласитесь, ребенка спасло чудо, – добавил он. – Пока он в безопасности, и я предлагаю оставить его там, где он сейчас, до завтра. Он должен отдохнуть.
Епископ тревожно дернулся.
– Это в квартале?
– Нет, – сказал Исаак, балансируя на грани правды. – Он находится под опекой честного и милосердного христианина и его жены. Он не знает, чей это ребенок. Он полагает, что это мальчик, недавно ставший сиротой и нуждающийся во временной защите от жадных родственников. Уверяю вас, что наследный принц не будет слишком заметен рядом с собственными детьми этой пары.
– Я бы перевез его сюда, – сказал епископ. – Это безопасное убежище от чужаков, но боюсь, что даже во дворце епископа у короля есть враги. Они бы быстро поняли, кто этот ребенок. Пусть он отдохнет там, где он сейчас находится. Завтра мы отправим его в монастырь и будем ждать дальнейших указаний короля. Как только моя племянница немного оправится, она сможет играть со своим маленьким братом. Как дела у доньи Исабель, мастер Исаак?
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 99; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!