И лучше всего они знали, что они победят. 2 страница
Она отметила лёгкую хромоту размашистого шага Скотта, пока Винс провожал всех к их каютам в корме «Ангельского ковчега». А когда он оказался в её коротком объятии, она заметила шрамы на его молодом лице и руках. В свои девятнадцать физиологических, или двадцать шесть календарных Земных лет (эту систему она с готовностью отклонила из-за «повышения» её собственного возраста) он всё больше походил на своего отца. Но из-под широкого лба и гладких чёрных волос глядели мечтательные глаза его матери. У него были её слегка оттопыренные уши, но хромота и сутулость его прежде завидной осанки были подарками войны, которая никого не отпускала просто так.
Члены экипажа, проходящие мимо по своим делам, неприкрыто глазели на него, без сомнения, пытаясь опознать незнакомца, которого допустили в их общину: тощего, в ржаво-красных ботинках до колена и в многажды штопаном сиренево-фиолетовом лётном комбинезоне с нашивкой группы «Марс». Израненного воина с потёртым бластером в кобуре.
Когда они все устроились за столом с напитками в каюте Винса, и Скотт приступил к рассказу, Джин жадно вслушивалась в каждое его слово. Она слышала необычную манеру выражаться, которую он приобрел за год на Земле, горечь и ломающийся голос, когда он пересказывал атаку «Марса» на группировку Инвидов, преградившую им путь к Земле – как корабли буквально разваливались в Космосе ещё раньше, чем за них всерьёз взялись Солдаты и «Когти» Регис, об их огненных падениях сквозь атмосферу.
|
|
|
Скотт рассказывал им о долгой дороге к Рефлекторному Центру, о путешествии, которое стало чем-то вроде личной одиссеи отчаяния и горя. Об обманщиках, предателях и трусах, которые попадались ему на этом истерзанном прошлыми войнами пути. О его встрече с Джонатаном Вольффом («ставшего для Скотта образчиком цинизма», – подумала Джин), со старыми развалинами в старой развалине, которые когда-то ходили под началом майора Карпентера, о Сюзанне Грэхем из 36-ого дивизиона группы «Юпитер». (Джин хорошо помнила ту журналистку и мучения, реальные или воображаемые, которые она доставила Лисе Хейс-Хантер).
Она навострила уши, когда Скотт упомянул Рефлекторный Центр и рассказал о некоторых вещах, которые он описывал психиатрам на поверхности. Она не видела никаких причин сомневаться в правдивости слов Скотта – что он разговаривал с самой Королевой-Матерью Инвидов – но она также чувствовала, что Скотт специально о чём-то умалчивает. П-2 пытались отыскать следы бойцов отряда Скотта, которые проникли вместе с ним в комплекс, но поиски оказались безрезультатными ввиду массовых переселений и постоянных смен условий внизу.
|
|
|
В свою очередь Винс рассказал Скотту о невероятных событиях, которые произошли на Оптере вскоре после убытия группы «Марс». Скотт внимательно слушал, хотя был в курсе событий от пилотов и техников РЭК. Однако у него возникли вопросы о появлении Даны Стерлинг и так называемом «генераторе Никольса», который использовался в истребителях-«Тенях» и которым был оснащён «Ангельский ковчег».
Джин ждала паузы в разговоре, чтоб попробовать перевести тему на свои личные тревоги. Она поднялась с кресла и всмотрелась в иллюминатор, словно загипнотизированная танцем сверкающих обломков вокруг Земли. В последнее время, казалось, каждый иллюминатор на корабле превратился в её личную пыточную камеру. Она не могла смотреть на Землю или звёзды, не вспоминая видения Финиста, возникшее у неё, когда «Токугава» встретил свой ужасный конец над Оптерой, и появления Финиста наяву и его разрушительного пути сквозь экспедиционный флот.
И при этом она не могла не думать о Гарднере и Акермане, и о Гюнтере Рейнхардте, которые погибли вместе с флотом. И Рольфе Эмерсоне, который умер на руках Боуи. Новости о его смерти на Тироли воспринимались как нечто отстранённое и нереальное. Но теперь, так близко...
|
|
|
– Нам так жаль слышать о Марлин, Скотт, – произнесла она наконец.
Рефлексивным движением рука Скотта легла на грудь, дотрагиваясь до голо-медальона в форме сердечка, который он носил под комбинезоном.
– Её родители у нас на борту, – добавила Джин.
Скотт мрачно кивнул.
– И мне жаль слышать о Боуи, – сказал он, встречая её глаза.
Джин видела страх и ненависть в глазах землян, направленных на Мьюсику, Тирезианского клона, в которую был влюблён Боуи. Джин такими вещами не страдала, но теперь и Скотт выказывал признаки приобретённой ксенофобии. Она задавалась вопросом, станет ли так же Дана, которая осталась со своими родителями на Хэйдоне- IV, жертвой его недоверия.
– Мы найдем их, – вдруг сказал Скотт, отметив переглядывания. – Что вы мне сами только что говорили? Вы сказали, что вы получили передачу с Тироли.
– От Кейблла, – уточнил Винс, отставляя в сторону стакан. – Но ты знаешь не больше нашего, Скотт. КСК-3 выполнила свёртывание вскоре после убытия группы «Нептун» Рейнхардта и группы «Сатурн». Заключительное совещание Рейнхардта с адмиралом…
– Риком, – уточнила Джин[24].
– …касались развертывания «Циклонов» и «Теней». – Винс сделал паузу. – И использования нейтронных ракет, если штурм провалится.
|
|
|
Глаза Скотта расширились. Значит, слухи оказались верны: Рейнхардт был готов сделать планету непригодной для обитания, лишь бы не сдать её Инвидам.
– Безумие, – только и смог процедить он сквозь зубы.
Винс оглянулся на жену в поисках поддержки и сделал долгий выдох.
– Это было тяжёлым решением, полковник, – ответила за него Хаксли. – Но была высокая вероятность, что большая часть Южного полушария останется незатронутой.
Скотт уставился на нее, затем провёл руками по лицу сверху вниз.
– Тогда где черти носят крепость, если они осуществили свёртывание? Это ж было три месяца назад!
– Полегче, Скотт, – сказал Винс, выпрямляясь в кресле. – Мы делаем всё возможное.
Скотт впился в него взглядом.
– Сидя здесь? Нет, я так не думаю. Хоть кто-то подумал вернуться на Тироль? Там могли остаться хоть какие-то следы.
Доктор Пенн прокашлялся.
– По правде говоря, сынок, мы не уверены, что мы сможем вернуться. Мы, однако, планируем выполнить контрольный прыжок, чтоб рассеять все сомнения.
Скотт понимающе кивнул.
– Протокультура. Она одна, точнее, её исчезновение, положило большую часть машин на брюхо. Вот почему я был вынужден лететь сюда на проклятом химическом «челноке». Ничего не работает, правильно?
– И да, и нет, – ответил Пенн. – Некоторые из «ТрансТеков» полностью функциональны и способны к мехаморфозе. Некоторые же имеют ограничения по полёту или боевому маневрированию. А теперь кое-что, что лично меня тревожит больше всего…
Скотт поглядел на Винса. Если генерал пожелал остановить Пенна, то он бы сейчас мог это сделать.
– Я слышал болтовню. Что-то о Цветах, которые вы собрали на Оптере…
– Новой Праксис, – поправила Жюстин Хаксли.
– Пусть Новая Праксис. Но почему машины старого выпуска могут внезапно отключиться?
По-прежнему глядя в иллюминатор, Джин сложила руки на груди.
– Мы надеялись, что ты сможешь сказать нам, Скотт.
Скотт от удивления снова непроизвольно коснулся пальцами груди.
– Я??? Откуда мне… – Затем до него дошло. – Регис, – фыркнул он.
– Мы читали протоколы Ваших допросов, полковник, – сказала Хаксли. – Вы утверждаете, что были в Центральном Улье как раз перед концом, и что Вы якобы говорили с Регис.
Скотт сглотнул и прокашлялся.
– Да, всё верно, но она не собиралась мне ничего объяснять.
– В таком случае, что именно она говорила? – спросила Джин.
Скотт пригладил выбившуюся прядь волос.
– Что она говорила? – Он нервно хохотнул. – Я ещё не уверен, что мне это не привиделось и не прислышалось. Но я думаю, что мы… Ну, в общем, спорили.
– Спорили? – переспросила Хаксли, приподняв сомнительно бровь.
– Да. Об... этике. О том, имели ли Инвиды моральное право делать на Земле то же самое, что сделали Мастера с Оптерой. – Скотт оглядел повернутые к нему лица. – Это звучит безумно, я знаю, но она только бредила о том, какие мы воинственные существа, и о том, насколько Вселенная станет лучше без нас.
Все молчали.
– В любом случае, я не вижу, какое всё это имеет отношение к КСК-3. Инвиды уже в истории, разве не так?
Джин снова отвернулась к иллюминатору и опять вызвала в памяти Финиста, воплощение ментальной энергии целой расы.
– Быть может, крепость там, куда Она ушла, – тихо проговорила она. Она заметила отражение на стекле и повернулась. Винс вопросительно смотрел на неё.
– Регис, я хочу сказать.
Пенн понимающе хмыкнул.
– Интересное предположение. Жаль, что не осталось Инвидов, которым можно было бы задать вопрос, куда Она могла уйти.
Скотт прижал пальцы ко рту, словно запирая его. Где-то на поверхности, в одном из возрождающихся городов Юга, или странствуя по пустошам Севера, были двое из трёх Особых Детей, которым Регис придала человеческий облик. Сейра и Марлин-клон, повторяющая по внешности Марлин, которую он потерял больше года назад.
«Найду ли я в себе силы встретиться с ними снова?» – спросил он себя. Смогу ли я заручиться поддержкой врагов, чтоб найти друзей?
– Что с тобой, Скотт? – спросила Джин, заметив его жест.
Скотт сжал челюсти, затем расслабился.
– Не все Инвиды улетели, – сказал он наконец.
Над ними высились кристаллические дворцы и прозрачные шпили, заиндевевшие особняки, напоминающие пряничные домики, платформы из дымчатого голубого стекла, волшебные залы и «минареты», величественные колонны, луковицеобразные купола и эфирные башни.
Перед ними простирались металлические равнины пятисоткилометровой протяжённости и разглаженные пески, спекшиеся в стекло. Идиллические пейзажи, прорезанные пунктирными линиями озёр цвета морской волны, и золотистые небеса, заполненные конусолётами, аэрокатерами и «коврами-самолётами». Волшебный мир совершенных дней и спокойных ночей, экзотической биоматерии и безстрастных существ в балахонах с высокими воротниками, чья мысленная речь была легка, как дуновение прохладного бриза.
А под ними располагалось то, что воплощало этот мир из снов в реальность: сложнейшие агрегаты планетарного масштаба, рождённые разумом инопланетного гения, оставившего свой след на половине миров обширного Четвертого сектора. Гений этот проявлялся в легендах и фактических знаниях, потрясающих технологиях и колоссальных святынях, которые не столько раскрывали, сколько маскировали его исходную сущность.
Он, возможно, передал своё имя артефакту[25] или оставил сделать это другим, но что самая его сущность воплощалась в планете – в шпилях, куполах, искусственных озёрах и искусственных аборигенах – никто никогда не оспаривал.
И где-то между всем этим – в безграничной зале, в которой они находились – располагался узел информационных сетей, выходы банков данных, и материальный интерфейс со Всезнанием, что установил Хэйдон для сохранения результатов своих работ. Так что это место было ни тем, ни другим, но, застывшее в своей святости, лежало между Творцом и Творениями. Поскольку где ещё каждый мог получить надлежащую ему меру, воплотив давний и справедливый принцип «каждому своё»?
Экседор прекратил свои мистические раздумья чуть раньше, чем он ощутил мягкое вторжение мыслепосыла Вейдта. «В этом Люди и гаруданцы схожи. В склонностях к отстранённым метафизическим размышлениям», – сказал он себе. – «В вопросах, начинающихся с «почему?»»
Как далеко он зашёл от направленного, целеустремленного характера Императива! – поймал он себя на новой мысли. Он чувствовал себя настолько же далеким от тогдашнего себя, насколько его физический облик был далёк от замысла его создателей. Приведённый в «норму» по размерам и целям, закачанный стремлением к войне, с внедрённым Принуждением подчиняться своим Мастерам без вопросов. А вместо этого предающийся отвлечённым метафизическим размышлениям. В самом деле, недоЗентрейди, как иногда беззлобно подшучивал Большой Бритэй!
– Ещё немного, и требуемые корреляции будут доступны, – послал Вейдт мысль, стоя у колонны вычислителя.
Экседор повернулся на стуле, чтоб кинуть взгляд на безликого хэйдонийца, своего партнёра по исследованиям за прошедшие несколько лет. Ответ сформировался на его языке, хотя в этом не было необходимости. Старая привычка, от которой трудно избавиться.
– Я, хмм..
Вейдт сделал четверть оборота и изобразил что-то похожее на улыбку.
– Я хорошо знаю, что моя работа превосходна, лорд Экседор. Твои слова – лишь эхо твоего разума, ненужная избыточность.
Экседор одобрил его настоящей усмешкой, столь же трудной подавляемой, как привычка говорить словами. Они близко подошли к перешучиванию. Или спору – Экседор ещё не был уверен. Лицо Вейдта уже вновь приобрело своё нормальное выражение, то есть – никакого. Столь же невыразительное, как недоделанный манекен, как когда-то высказался по поводу него при Экседоре один техник с КСК-3.
– Невыразительное, правильно, – ответил Вейдт, – Но отнюдь не недоделанное, Экседор.
Ранее Экседора несколько нервировала эта способность единомоментно читать мысли, но он недолго терзался инстинктивными тревогами и предчувствиями. В конце концов, было логично, что он открывает свои мысли Вейдту, если благодаря этому ускоряется распутывание космических загадок, которые кто-то счёл нужным подкинуть им.
И слова «сбивающие с толку» только начинали их описание.
КСК-3 пропала. Не просто исчезла в гиперпространстве, а вообще пропала из Сектора. Судно не вышло из гиперпрыжка вообще ни в каком из известных мест, и при этом не застряло в подпространственных слоях. Всезнание Хэйдона-IV уже проинформировало их об этом. Но искусственный разум не мог сказать им, где находится звездолёт, и есть ли он вообще. КСК-3 просто прекратила существовать, и все же не было никаких признаков, что оно столкнулось хотя бы с одной из тысяч возможных проблем.
То, что дематериализация совпала с пробуждением несметного числа неактивных до этого момента компьютерных компонентов, Экседор первоначально посчитал за признак, что искусственная планета была в определённой мере ответственна за происшествие. Последующее расследование, однако, привело его к выводу, что Всезнание ответило не на происшествие с КСК-3, а на параллельное явление, эффект от которого раскатился, словно волны по воде от брошенного камня, по всему Сектору.
Кривая пространства-времени вела к Земле.
Что-то, возникшее там, послало импульс энергии через ткань континуума. Вектор был направлен на далёкий коллапсирующий гигант, который тирезианцы называли Звезда Ранаата.
« Хэйдон вернулся в наш мир!» – дал тогда мыслепосыл Вейдт, и новичок-астрофизик Экседор понял его буквально. Но буквальность выражений не особо практиковалась хэйдонийцами, и это же выражение в его эквиваленте, произнесённом землянином, звучало бы как «Я тотально охреневаю!»
Очень похоже Экседор высказался несколько позже, когда он несколькими месяцами спустя узнал об подробностях отбытия Инвидов с Земли, после серии скверного качества сеансов связи между Землей и Тиролью и между Тиролью и Хэйдоном-IV. С тех пор Всезнание изрыгало устойчивый поток математических вычислений и данных, ставящих в тупик операторов, разговаривало само с собой на информационном уровне, с подобным которому Экседор ещё никогда не сталкивался. Вейдту удавалось слушать внутренний диалог Всезнания, и с определённой долей тщеславия он показывал некоторые свои результаты – на голограммах, проецирующих лучах, и редкими словами на достаточно неплохом тирезианском («лингва франка» Сектора). Но всё это почти ничем не могло помочь Экседору, который взял на себя поиски пропавшего корабля. Зентрейди едва не улыбнулся, вспоминая первоначальную крепость Зора, КСК-1. Тогда он успешно отследил её полёт, но всё же не считал себя полноценным экспертом на этой ниве деятельности.
Кейблл пообещал вырваться с Тирезии, чтоб поучаствовать в бомбардировке Всезнания вопросами, но Экседор думал, что эти закодированные излияния заставили бы впасть в прострацию даже самого создателя этой машинерии.
Им нужны были Эмиль Ланг или Зор-клон, Рем, который вновь повторил свою Матрицу, что позволило напитать энергией флот РЭК. Им нужен был объединённый разум роботехников КСК-3.
А лучше всего, если бы с ними был сам Хэйдон.
– Точно моя мысль, лорд Экседор.
Экседор мысленно хмыкнул.
– Да, Вейдт. Насколько я помню, у землян есть такое выражение: «Большие умы думу думают»…
Помещение начало вибрировать. Само по себе это не было ничем необычным. По большому счёту, за пять лет, что Экседор прожил здесь, он знал случаи, когда сотрясения были достаточно сильными, чтоб стенные панели стучали друг о друга и оптические диски выпадали из своих держателей. Но внезапное сотрясение было гораздо более интенсивным, чем все, что случались раньше.
– Очередная очистка атмосферы? – спросил Зентрейди дрожащим голосом. – Смена времён года? Внутренняя перестройка, резкое поднимание нового озера или открытие дамбы? Что произошло?
Вейдт скользнул к своему рабочему месту за компьютерной колонной, его мантия стала экраном для проецирования схемных решений, вызывающих лёгкое головокружение светового шоу из изменяющихся аналого-цифровых параметров и эквациональных выводов.
– Злоумышленник? – продолжал Экседор, растопыривая руки и пытаясь удержать на месте подпрыгивающие стопки распечаток и рукописных заметок. – Неизвестное судно…
– Я слышу тебя, – ядовито промыслил Вейдт. – Ничего из этого. Что-то новое, чего не было никогда раньше.
Экседор прекратил безполезные усилия не дать рассыпаться своим записям, и с некоторым трудом развернулся, чтоб взглянуть на мерцающие экраны интерфейса Всезнания, рулоны распечаток и печатных табличек, что оно выплёвывало в невероятных количествах на пол. То, что он увидел, сразу же отодвинуло дело об отбытии Инвидов на второй план.
– Что это, Вейдт? – спросил Экседор с тревогой в голосе. На проекции звёздной системы Бриздзики изображение Хэйдона-IV смещалось со своей орбиты и двигалось к краю проекции. – Вейдт? – нажал он.
– Начата первичная последовательность активации, – ответил хэйдониец со странной отрешённостью в голосе. – В данный момент целостность атмосферы постоянна. Ущерб на поверхности не выходит за пределы прогнозируемых параметров. Ожидаемые жертвы среди иномирян не превысят тысячи жизнеединиц.
– Жертвы?!? – выдавил Экседор. На шатающихся ногах, выпучив глаза, он бросился между Вейдтом и полем луча.
Вейдт повернулся ему навстречу, посреди его лба пульсировало яркое пятно лавандового оттенка.
– Пересечение Границы близится. Событие свершается. Слава Хэйдону.
«Осторожнее с буквальным пониманием», – напомнил себе Экседор. «Слава Хэйдону» могло иметь огромное множество смыслов.
– Событие? – спросил он.
Вейдт кивнул.
– Хэйдон-IV сходит с орбиты. Вскоре мы полностью покинем систему Бриздзики.
У Экседора отвисла челюсть.
– Хэйдон, – пробормотал он. – Хэйдон вернулся в наш мир.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Решение оставить Землю радиоактивной, лишь бы не сдать её Регис Инвидов, балансировало на узкой грани. Голосование было тайным, но всё же там можно было разглядеть персонификацию голосов. Из десяти членов [Полномочного] Совета было двое воздержавшихся – предположительно Стинсон и Лонгчампс. Обстат, Хаксли и другие ранее обосновывали свои индивидуальные решения. Из командования РЭК семеро было «за» использование нейтронных ракет, пятеро против. В целом, есть определённая ирония, что такое решение выносилось на Тирезии, где столетием раньше Мастера Роботек приговорили Оптеру к такой же судьбе.
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 124; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!