Оба автора сходятся в том, что реформы начались (и происходили) благодаря личности Петра, и расходятся в том, как определял Петр цели реформ, насколько ясно он это делал. Это
значит, что ПРИЧИНА реформы - сам Петр, с одной стороны, а вот что заставило Петра начать реформы, это "настоящая причина", о которой говорит только Ключевский: "реформа [...] была его
личным делом, делом беспримерно насильственным, и однако, непроизвольным и необходимым". Выше было сказано, также, о мнениях Ключевского и Карамзина по поводу ПОДГОТОВЛЕННОСТИ петровских реформ. В этом вопросе опять видно расхождение во
взглядах. Можно сказать, что Карамзин пишет о царях до Петра, а Ключевский - о России, в каком состоянии она досталась Петру. Такое различие вполне понятно, если учесть, что "Записка"
Карамзина (1811г.) почти на век старше труда Ключевского, то есть данное различие - пример изменения подхода историков к истории. Ключевский пытается дать наиболее объективные
объяснения и изначально ищет причины исторических процессов не в личности царя, а в потребностях и настроениях народа, в фактах (военная угроза, структура управления, налоговая система).
У Ключевского мы находим стройную схему анализа реформ.
Кроме рассмотренных вопросов, она содержит анализ ХОДА реформ,
ДЕЙСТВИЕ реформ, ПРИЕМЫ реформ и, конечно, СОДЕРЖАНИЕ реформ
(которое было описано выше, в первой части). Из-за того, что о Петре и его реформах в "Записке о древней и новой России" говориться относительно мало (по объему, но не по глубине
содержания), у Карамзина структура рассуждений не такая четкая. Поэтому дальнейшее сравнение опять будет происходить ориентируясь на пункты Ключевского. То есть вопросы, мнения по
|
|
|
которым у Ключевского и у Карамзина здесь сравниваются, сформулированы, в основном, Ключевским. (И еще о "Записке": после рассмотрения эпохи Петра, в дальнейшем в ней часто
упоминаются его, Петра, замыслы. Карамзин считает их великими, тогда как Ключевский говорит о некоторой "ситуационности" реформ: "реформа [...] постепенно превратилась в упорную
внутреннюю борьбу, взбаламутила всю застоявшуюся плесень русской
жизни, взволновала все классы общества...").
Под действием реформ Ключевский подразумевает силу влияния их на государство. Для понимания действия реформ Ключевский считает необходимым одновременно рассматривать реформы "под тройным углом зрения 1) по отношению Петра к Западной Европе, 2)По отношению его к древней России и 3) по влиянию его дела надальнейшее время". Ключевский подчеркивает, что Петр разделилпонятия государства и государя, и "не трогая в нем [вобщественном порядке] старых основ и не внося новых, он либодовершал начавшийся в нем процесс, либо переиначивал сложившеесяв нем сочетание составных частей, то разделяя слитые элементы,то соединяя раздельные; тем и другим приемом создавалось новоеположение с целью вызвать усиленную работу общественных сил иправительственных учреждений в пользу государства". Другими
|
|
|
словами, Петр не был, по Ключевскому, принципиальным врагом русских обычаев; а от Западной Европы он хотел перенять только средства (технику, способы хозяйствования, образованность)...
Просто задачу эту Петр считал очень важной и, поэтому, уделял ей столько сил. Карамзин же считает, что "пылкий монарх с разгоряченным воображением увидев Европу, захотел делать Россию
Голландиею".
Что касается действия реформы "на дальнейшее время", то оба историка близки в этом вопросе. "Петр [...] завещал преемникам обильный запас средств, которыми они долго пробавлялись, ничего
к ним не прибавляя" (В.О.Ключевский). "Сильною рукою дано новое движение России; мы уже не возвратимся к старине!", "он многое оставил исполнить преемникам" (Н.М.Карамзин). То есть, действие реформы оценивается похоже, но у Ключевского, опять, шире, из-за другого понимания петровской реформы вообще. "К несчастью", пишет Карамзин, "сей государь, худо воспитанный, окруженный людьми молодыми, узнал и полюбил женевца Лефорта, который [...] находя русские обычаи для него странными, говорил ему об них с презрением, а все европейское возвышал до небес". C точки зрения Карамзина самым важным снова является личность царя, кто повлиял на него и каким образом... то есть то, что для Ключевского - скорее детали, а не важные факты. Причем, Ключевский старается рассматривать обнаруженные факты в комплексе ("под тройным углом зрения"), объединить их в общую картину и анализирует уже нечто цельное, а Карамзин как бы составляет мозаику из свершений Петра, а также их причин, следствий и влияний. Важно, впрочем, заметить, что и Карамзин и Ключевский - действительно глубоко разрабатывают тему. Оба имеют четкие взгляды на реформы Петра, его личность и состояние государства в то время.
|
|
|
Ключевский развивает мысль о том, что война послужила предпосылкой петровской реформы. О ее ходе, ее развитии, он говорит, что "обычно война - тормоз реформы", но "Петр I попал виное соотношение внешних столкновений с внутренней работойгосударства над собой, над самоустроением. При нем войнаявляется обстановкой реформы, даже более - имела органическуюсвязь с его преобразовательной деятельностью, вызывала инаправляла ее". Для Ключевского война и тормоз и стимул реформыодновременно; тормоз потому, что она отнимает и тратит силынарода, а стимулом война является потому, что заставляет этисилы (ресурсы) находить и развивать.
|
|
|
"Жизнь человеческая кратка", читаем мы в "Записке о древней и новой России", "а для утверждения новых обычаев требуется долговременность. Петр ограничил свое преобразование дворянством. Дотоле, от сохи до престола, россияне сходствовали между собою некоторыми общими признаками наружности и в обыкновениях, со времен Петровых высшие степени отделились от нижних, и русский земледелец, мещанин, купец увидел немцев в русских дворянах, ко вреду братского, народного единодушия государственных состояний. [...] Некогда называли мы всех иных европейцев невеными, теперь называем братьями; спрашиваю: кому бы легче было покорить Россию неверным или бартьям?"... Для Карамзина в ходе реформ главными являются их стремительность, ориентация на Запад и те перемены в обществе, которые были ими вызваны. В некотором смысле изменение нравов - самое важное действие реформ для Карамзина. Ключевский отмечает, по этому
поводу, что "потрясение было непредвиденным следствием реформы, но не было ее обдуманной целью", но относится к этому потрясению общества спокойнее, как к неизбежному. Попробовав сравнить мнения Карамзина и Ключевского о ходе реформ, можно выделить общее во мнениях обоих авторов: ход реформы глубоко потряс общество. Но без этого потрясения не было бы самой реформы. Сама реформа - содержание, а ее ход - форма, они взаимосвязаны и невозможны друг без друга; именно поэтому, кстати, приходится рассматривать то, как именно проходит реформа.
О чем говорит Карамзин и о чем - Ключевский? Как они это
делают? Для Карамзина Россия - это ее народ, но, в первую
очередь, - монарх, предводитель народа. Позиция Ключевского -
"современней", а подход его "системней", то есть Россия
Ключевского единый "исторический организм". Карамзин выглядит
более эмоциональным (человечным), а Ключевский более объективным
(научным). От этого зависит и ход рассуждений данных авторов;
именно поэтому один акцентирует "прозападный" характер реформ, а
другой - их необходимость и своевременность. В оценках
последнего из намеченных вопросов (вопрос о приемах реформ)
видно, что оба подхода имеют право на существование.
Подходя к вопросу, который Ключевский назвал "приемы
реформы", он обобщает: "Петр взял из старой Руси государственные
силы, верховную власть, право, сословия, а у Запада заимствовал
технические средства для устройства армии, флота,
государственного и народного хозяйства, правительственных
учреждений. Где же тут, спросите вы, коренной преворот,
обновивший или исказивший русскую жизнь сверху донизу, давший ей
не только новые формы, но и новые начала?" А дальше Ключевский
говорит о "темпераменте" реформы, о том, что война сообщила ей
"нервозный, лихорадочный пусльс...", о том, что смысл этой,
направленной в будущее реформы "далеко не всем был понятен, но
ее приемы чувствовались современниками прежде всего". (Такая
эмоциональная насыщенность подсказывает, что речь идет о важных
вещах, но они таковы, что спокойный научный подход больше не
может быть сохранен до конца)... "Встав на сторону нововведений,
Петр горячо ополчился против [...] мелочей, которыми
прикрывались дорогие для русского человека предания старины"
(бороды, кафтаны). Петр боролся с этими мелочами и "сколько
вражды, значит, помехи делу реформы породили в обществе эти
законодательные ненужности! Подобными мелкими, но
многочисленными помехами объясняется [...] несоразмерность
достигнутых Петром во внутреннем устройстве успехов со
стоимостью их достижения, с потраченными на них жертвами".
Понятно - невозможно было провести реформу делая все только
правильное и необходимое. Понятно, также, что реформе не могла
не противостоять реакция. Суть здесь, по мнению Ключевского, в
том, что "Реформа Петра была борьбой деспотизма с народом, с его
косностью". Отсюда и методы (жестокие, принудительные,
непонятные). Об этом у Карамзина: "Петр уничтожил достоинство
бояр: ему надобны были министры, канцлеры, президенты", "Еще
народные привычки имели столь великую силу, что Петр [...]
долженствовал прибегнуть ко всем ужасам самовластия, для
обуздания своих, впрочем, столь верных подданых. [...] пытки и
казни служили средством нашего славного преобразования
государственного". Обычная разница в суждениях: "В
необыкновенных усилиях Петровых видим всю твердость его
характера и власти самодержавной. Ничто не казалось ему
страшным" (Карамзин); "Он [...] хотел, чтобы раб, оставаясь
рабом, действовал сознательно и свободно" (Ключевский). То есть
Карамзин выводит принудительный характер реформ из характера
Петра; Ключевский приходит к тому же, просто его выводы
"аргументированней" и дополняют целостность картины реформ.
4. Заключение
Для сравнения оценок Н.М.Карамзиным и В.О.Ключевским
реформаторской деятельности Петра Великого мы выделили в этой
деятельности следующие аспекты:
1) Содержание реформ (факты истории, не подлежащие оценке)
2) Причины реформ
3) Подготовленность реформ
4) Действие (влияние, результаты) реформ
5) Ход (развитие) реформ
6) Приемы (методы) реформ
Из них два последних пункта, а также второй и третий пункт
близки друг другу и взаимосвязаны.
Сравнение проводилось на основе текстов лекций Ключевского
в "Курсе Русской истории" (М.,1989, IV том) и "Записки о древней
и новой России" Карамзина (М.,1991).
Сравнение должно было выявить у данных авторов общее и
различное, относительно:
A) Подхода к предмету (реформам Петра I)
B) Оценок указанных аспектов и реформ вообще
C) Личности Петра I
Выводы:
I) Взгляды на личность Петра I и его роль в
преобразованиях у обоих авторов близки - Петр признается ими
инициатором и "движущей силой" реформ, одной из величайших по
силе и своеобразию личностей в истории. Оба признают за Петром
важные ошибки.
II) Карамзин обнаруживает себя, как ЛИТЕРАТОР, с подходом
своего времени (начала XIX века); он более эмоционален, резче
критикует Петра, рассуждает, исходя из того, что реформы -
результат личной страсти Петра, а исторические процессы, вообще,
результат действий конкретных личностей. Карамзин кажется скорее
идеалистом.
III) Взгляды Ключевского это взгляды УЧЕНОГО, историка,
вполне в духе конца XIX века; Ключевский ищет причины
исторических процессов в объективных обстоятельствах, таких как
внешнеполитическая ситуация в данном случае. Как историк,
Ключевский анализирует ситуацию целиком и видит государство,
как единую систему. Кажется, что Ключевский преподносит себя
реалистом.
IV) Из-за различия в подходах Карамзин и Ключевский по
разному интерпретируют реформы и из значение, однако, часто
совпадают в выводах из-за общности гуманистической и
патриотической направленности, а также значительной глубины
("качественности") их рассужденй. Нашему времени ближе по духу
суждения Ключевского, однако это не умаляет значения для нас
трудов Карамзина, и, не значит, что один из них прав, а другой
ошибается. Поскольку история - гуманитарная наука, она допускает
различные ответы на одни и те же вопросы одновременно.
Петр I повлиял на русскую историю столь значительно, что
интерес к его деятельности вряд ли когда-нибудь угаснет, как бы
не оценивались его реформы. На примере же мнений о Петре
В.О.Ключевского и Н.М.Карамзина мы можем видеть важность
вопросов поднимаемых исторической наукой и образец весьма
глубокой исторической мысли в ее развитии...
Б36. Характеристика Ивана Грозного у Ключевского «Как все люди, слишком рано начавшие борьбу за существование, Иван быстро рос и преждевременно вырос. В 17 — 20 лет, при выходе из детства, он уже поражал окружающих непомерным количеством пережитых впечатлений и передуманных мыслей, до которых его предки не додумывались и в зрелом возрасте….По природе или воспитанию он был лишен устойчивого нравственного равновесия и при малейшем житейском затруднении охотнее склонялся в дурную сторону. От него ежеминутно можно было ожидать грубой выходки: он не умел сладить с малейшим неприятным случаем».
«Однако из всех усилий ума и воображения царь вынес только простую, голую идею царской власти без практических выводов, каких требует всякая идея. Теория осталась неразработанной в государственный порядок, в политическую программу. Увлеченный враждой и воображаемыми страхами, он упустил из виду практические задачи и потребности государственной жизни и не умел приладить своей отвлеченной теории к местной исторической действительности. При подозрительном и болезненно возбужденном чувстве власти он считал добрый прямой совет посягательством на свои верховные права, несогласие со своими планами — знаком крамолы, заговора и измены. Удалив от себя добрых советников, он отдался одностороннему направлению своей мнительной политической мысли, везде подозревавшей козни и крамолы, и неосторожно возбудил старый вопрос об отношении государя к боярству — вопрос, которого он не в состоянии был разрешить, и которого потому не следовало возбуждать. Усвоив себе чрезвычайно исключительную и нетерпеливую, чисто отвлеченную идею верховной власти, он решил, что не может править государством, как правили его отец и дед, при содействии бояр, но как иначе он должен править, этого он и сам не мог уяснить себе. Превратив политический вопрос о порядке в ожесточенную вражду с лицами в бесцельную и неразборчивую резню, он своей опричниной внес в общество страшную смуту, а сыноубийством подготовил гибель своей династии».
«Положительное значение царя Ивана в истории нашего государства далеко не так велико, как можно было бы думать, судя по его замыслам и начинаниям, по шуму, какой производила его деятельность. Грозный царь больше задумывал, чем сделал, сильнее действовал на воображение и нервы своих современников, чем на современный ему государственный порядок».
Б37.Реформы Петра в оценке Ключевского Ключевский В.О.: При имени Петра Великого мы прежде всего вспоминаем о его преобразованиях; с ним неразрывно связана идея реформы. Звание преобразователя стало его прозвищем, исторической характеристикой. Мы склонны думать, что Петр I и родился с мыслью о реформе, считал ее своим провиденциальным призванием, своим историческим назначением. Между тем у самого Петра долго незаметно такого взгляда на себя. Его не воспитали в мысли, что ему предстоит править государством никуда не годным, подлежащим полному преобразованию. Но у него рано пробудилось какое-то предчувствие, что, когда он вырастет и начнет царствовать на самом деле, ему прежде всего понадобятся армия и флот, но на что именно понадобятся, он, кажется, не спешил отдать себе ясный отчет в этом. Лишь со временем, с обнаружением замыслов Софьи, он стал понимать, что солдат ему нужен против стрельца, сестриной опоры. Он просто делал то, что подсказывала ему минута, не затрудняя себя предварительными соображениями и отдаленными планами, и все, что он делал, он как будто считал своим текущим очередным делом, а не реформой; он и сам не замечал, как этими текущими делами он все изменял вокруг себя — и людей, и порядки. Война привела его и до конца жизни толкала к реформам.В жизни государств внешние войны и внутренние реформы обыкновенно не »вмещаются как условия, взаимно противодействующие. Обычно на — тормоз реформы, требующей мира. В нашей истории действовало иное соотношение: война с благополучным исходом укрепляла сложившееся положение, наличный порядок, а война с ходом непристойным вызывала общественное недовольство, выбившее. У правительства более или менее решительную реформу, которая служила для него своего рода переэкзаменовкой. В последнем случае правительство избегало внешних столкновений до того, что роняло международное значение государства. Так успехи внутренней политической жизни приобретались ценою внешних несчастий. Петр I попал в иное соотношение внешних столкновений с внутренней работой государства над собой, над самоустроением. При нем война является обстановкой реформы, даже более — имела органическую связь с его преобразовательной деятельностью, вызывала и направляла ее. Колыбель реформы в другие времена, война при Петре стала ее школой, как и называл ее сам Петр. Но при нем сказывалось это неестественное соединение взаимно противодействующих сил: война оставалась тормозом реформы, а реформа затягивала войну, вызывая глухое народное противодействие и открытые мятежи, мешавшие собрать народные силы для окончательного удара врагу. В таком замкнутом кольце противоречий пришлось Петру вести свое дело.
Реформа, как она была исполнена Петром, была его личным делом, делом беспримерно насильственным и, однако, непроизвольным и необходимым.
Что дала Петру дореформенная Россия, что он взял у Западной Европы и что оставил России, им преобразованной, точнее, что после него сделали из его дела, — вот три части, на которые распадается общий вопрос о значении реформы.
Петр взял из старой Руси государственные силы, а у Запада заимствовал технические средства для устройства армии, флота, государственного и народного хозяйства, правительственных учреждений. Где же тут, спросите вы, коренной переворот, обновивший или исказивший русскую жизнь сверху донизу? Однако таково было впечатление современников реформы, передавших его и ближайшему потомству. Реформа если не обновила, то взбудоражила, взволновала русскую жизнь до дна не столько своими нововведениями, сколько некоторыми приемами, не характером своим, а темпераментом, если можно так выразиться. Результаты реформы были обращены более к будущему, но ее приемы чувствовались современниками прежде всего. Эти приемы вырабатывались при участии личного характера Петра, под влиянием обстановки, в какой шла его преобразовательная деятельность, и под влиянием отношения, в какое эта обстановка ставила его к быту и обычаям народа. Обстановка реформы создана была войной и внутренней борьбой. Среди военных тревог Петр не имел досуга останавливаться, хладнокровно обсуждать положение, взвешивать свои мероприятия, сообщать условия их исполнения, терпеливо дожидаться медленного роста своих начинаний. Он требовал от них быстрого действия, немедленных результатов, при всяком затруднении или замедлении подгонял исполнителей страшными угрозами, которые сыпались так расточительно, что теряли свою возбуждающую силу. За все: за подачу прошения государю помимо подлежащих мест, за порубку мерного дуба (указанных размеров) или мачтовой ели, за неявку дворянина на смотр, за торговлю русским платьем — конфискация имущества, лишение всех прав, кнут, каторга, виселица, политическая или физическая смерть. Нерасчетливая кара закона в одних усиливала отвагу преступления, в других производила замешательство и общее чувство тягости. С другой стороны, реформа шла среди глухой и упорной внутренней борьбы, не раз шумно прорывавшейся: все выступали против нововведений, строились во имя старины, ее понятий и предрассудков. Отсюда враждебное отношение Петра к отечественной старине, к народному быту, тенденциозное гонение некоторых наружных его особенностей, выражавших эти понятия и предрассудки. Такое отношение установилось у Петра под прямым влиянием политического воспитания, какое он получил. Политические понятия и чувства его выросли среди смут, порожденных борьбой двух направлений, на какие разделилось русское общество в XVII в.: приверженцы новшеств, искавшие помощи и уроков на Западе, столкнулись с политическими и церковными староверами. Эти последние в борьбе выставляли знаменем некоторые наружные особенности, отличавшие древнерусского человека от западного европейца, — бороду, покрой платья и т.п. Сами по себе эти внешности, разумеется, не мешали реформе; но очень мешали ей чувства и убеждения, ими прикрывавшиеся: это были признаки оппозиции, символы протеста. Став на сторону нововведений, Петр горячо ополчился против этих мелочей, которыми прикрывались дорогие для русского человека предания старины. Впечатления детства побуждали Петра придавать преувеличенное значение этим предметам. Он привык видеть эти признаки на государственных мятежниках, стрельцах и старообрядцах; древнерусская борода была для него не физической подробностью мужской физиономии, а выставкой политического настроения. Трудно вообразить, какой шум и гам поднялся из-за этой перелицовки и перекостюмировки русских людей на иноземный фасон. У городских ворот расставлены наблюдатели город и костюмов, которые штрафовали бородачей и носителей нелегального платья, а самое платье тут же резали и драли. Дворян, явившихся на государев смотр с не выбритой бородой и усами, били батогами. Купцам за торг русским платьем — кнут, конфискация и каторга. Все это было бы смешно, если бы не было безобразно. Впервые русское законодательство, изменяя своему серьезному тону, низошло до столь низменных предметов, вмешалось в ведомство парикмахера и портного. Сколько раздражения потрачено было на эти прихоти и сколько вражды, значит, помехи делу реформы породили в обществе эти законодательные ненужности! Подобными мелкими, но многочисленными помехами объясняется бросающаяся в глаза наблюдателю несоразмерность достигнутых Петром во внутреннем устройстве государств успехов со стоимостью их достижения, с потраченными на них жертвами. Ход реформы вызывает удивление, с каким трудом доставались Петру даже скромные успехи.
Петр действовал силой власти, а не духа и рассчитывал не на нравственные побуждения людей, а на их инстинкты. Правя государством из походной кибитки и с почтовой станции, он думал только о делах, а не о людях и, уверенный в силе власти, недостаточно взвешивал пассивную мощь массы. Преобразовательная увлекаемость и самоуверенное всевластие — это были две руки Петра, которые не мыли, а сжимали друг друга, парализуя энергию одна другой. Надеясь восполнить недостаток наличных средств творчеством власти, преобразователь стремился сделать больше возможного, а исполнители, запуганные и неповоротливые, теряли способность делать и посильное, и как Петр в своем преобразовательном разбеге не умел щадить людские силы, так люди в своем сомкнутом, стоячем отпоре не хотели ценить его усилий.
Реформа сама собою вышла из насущных нужд государства и народа, инстинктивно почувствованных властным человеком с чутким умом и сильным характером, талантами, дружно совместившимися в одной из тех исключительно счастливо сложенных натур, какие по неизведанным еще причинам от времени до времени появляются в человечестве. С этими свойствами, согретыми чувством долга и решимостью «живота своего не жалеть для отечества», Петр стал во главе народа, из всех европейских народов наименее удачно поставленного исторически. Этот народ нашел в себе силы построить к концу XVI в. большое государство, одно из самых больших в Европе, но в XVII в. стал чувствовать недостаток материальных и духовных средств поддерживать свою восьми вековую постройку. Реформа, совершенная Петром Великим, не имел своей прямой целью перестраивать ни политического, ни общественного, ни нравственного порядка, установившегося в этом государстве, не направлялась задачей поставить русскую жизнь непривычные ей западноевропейские основы, ввести в нее заимствованные начала, а ограничивалась стремлением вооружить Русское государство и народ готовыми западноевропейскими средствами, умственными и материальными, и тем поставить государство в уровень с завоеванным им положением в Европе, поднять труд народа до уровня проявленных им сил. Но все это приходилось додать среди упорной и опасной внешней войны, спешно и принудительно, и при этом бороться с народной апатией и косностью, воспитанной хищным приказным чиновничеством и грубым землевладельческим дворянством, бороться с предрассудками и страхами, внушенными невежественным духовенством. Поэтому реформа, скромная и ограниченная по своему первоначальному замыслу, направленная к перестройке военных сил и к расширению финансовых средств государства, постепенно превратилась в упорную внутреннюю борьбу, взбаламутила всю застоявшуюся плесень русской жизни, взволновала все классы общества. Начатая и веденная верховной властью, привычной руководительницей народа, она усвоила характер и приемы насильственного переворота, своего рода революции. Она была революцией не по своим целям и результатам, а только по своим приемам и впечатлению, какое произвела на умы и нервы современников. Это было скорее потрясение, чем переворот. Это потрясение было непредвиденным следствием реформы, но не было ее обдуманной целью.
Попытаемся установить наше отношение к реформе Петра. Противоречия, в какие он поставил свое дело, ошибки и колебания, подчас сменявшиеся малообдуманной решимостью, слабость гражданского чувства, бесчеловечные жесткости, от которых он не умел воздерживаться, и рядом с этим беззаветная любовь к отечеству, непоколебимая преданность своему делу, широкий и светлый взгляд на свои задачи, смелые планы, задуманные с творческой чуткостью и проведенные с беспримерной энергией, наконец, успехи, достигнутые неимоверными жертвами народа и великими усилиями преобразователя, — столь разнородные черты трудно укладываются в цельный образ. Преобладание света или тени во впечатлении изучающего вызывало одностороннюю хвалу или одностороннее порицание, и порицание напрашивалось тем настойчивее, что и благотворные деяния совершались с отталкивающим насилием. Реформа Петра была борьбой деспотизма с народом, с его косностью. Он надеялся грозою власти вызвать самодеятельность в порабощенном обществе и через рабовладельческое дворянство водворить в России европейскую науку, народное просвещение как необходимое условие общественной самодеятельности, хотел, чтобы раб, оставаясь рабом, действовал сознательно и свободно. Совместное действие деспотизма и свободы, просвещения и рабства — это политическая квадратура круга, загадка, разрешавшаяся у нас со времени Петра два века и доселе не разрешенная.
Вера в чудодейственную силу образования, которой проникнут был Петр, его благоговейный культ науки насильственно зажег в рабьих умах искру просвещения, постепенно разгоравшуюся в осмысленное стремление к правде, т. е. к свободе. Самовластие само по себе противно как политический принцип. Его никогда не признает гражданская совесть. Но можно мириться с лицом, в котором эта противоестественная сила соединяется с самопожертвованием, когда самовластец, не жалея себя, идет напролом во имя общего блага, рискуя разбиться о неодолимые препятствия и даже о собственное дело. Так мирятся с бурной весенней грозой, которая, ломая вековые деревья, освежает воздух и своим ливнем помогает всходам нового посева.
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 451; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!