ЖИТИЕ МАРТИНИАНА БЕЛОЗЕРСКОГО 10 страница
Овии любяше его и моляаху Бога о нем, инии же завистию подстрѣкаеми, зазирающе ему, осуждааху, якоже многажды въ человѣцѣх бывает страсть сиа смущеннаа. Он же вся сиа Бога ради трьпяаше и ничтоже о сихъ вмѣняаше, якоже наученъ бысть от святаго старца вся Бога ради претрьпѣвати. На едина праведнаа сматряаше, тѣмъ поучаашеся, всѣхъ равно вмѣняаше и всѣхъ равно почитааше, съ смирением и любовию всѣм покаряшеся, и всѣхъ послушаше, и низко покланяшеся, и с любовию къ всѣмъ отвѣщавааше.
Одни любили его и молили Бога о нем, другие же, подстрекаемые завистью, порицали и осуждали его, ибо часто бывает, что людей смущает эта страсть. А он все это Бога ради терпел, никакого значения этому не придавая, так как был научен святым старцем все Бога ради претерпевать. На одних праведных он смотрел и тем себя воспитывал, считая всех равными, равно всех почитая, со смирением и любовью всем покоряясь, всех слушая, всем низко кланяясь и с любовью всем отвечая.
Что же по сих? На святѣмъ Кирилѣ изволися быти воли Божии, якоже и на всѣхъ человѣцѣхъ бывает общий судъ Божий. Преставися убо блаженный Кирилъ от житиа сего и взыде къ Господу в вѣчный покой, Ему же усердно послужи и желаемаа получи от Господа Бога, Спасителя душямъ.
Что же было затем? Исполнилась на святом Кирилле Божия воля, совершился над ним общий, всех людей постигающий Божий суд. Ибо преставился блаженный Кирилл от этой жизни и взошел в вечный покой ко Господу, которому усердно послужил, и желаемое получил у Господа Бога, Спасителя душ.
|
|
|
Блаженный же Мартинианъ, добрѣ проводивъ отца своего, и молитвеника к Богу велика предпосла, благодаряше Бога и Пречистую Его Богоматерь, яко желаемаа получи от Бога наказаниемъ старчим. Аще и жалостию намнозѣ съдръжимъ, добляго си отца и учителя оставъ и проводивъ къ гробу святыа и честныа его мощи, болма начатъ подвизатися, святаго си отца на молитву призываа бяше и поминаа доброе жителство его, акы на хартии, держа писана на сердци своемъ, и яко по лѣствицѣ добрѣй шествие свое творяше. И поживе немало врѣмя в пострижении своемъ.
Блаженный же Мартиниан, подобающим образом проводив отца своего, великого молитвенника к Богу предпослал, и благодарил он Бога и Пречистую Его Богоматерь за то, что с наставлениями старца получил от Бога желаемое. Хоть и овладела им на долгое время печаль оттого, что лишился он своего мужественного отца и учителя, проводив ко гробу его святые и честные мощи, однако же еще больше начал он подвизаться, призывая своего святого отца молиться о нем и вспоминая его добрую жизнь, сберегая ее написанной в своем сердце, как на листе, и будто по крепкой лестнице совершая свое восхождение. И немалое время прожил он на месте своего пострижения.
|
|
|
Прииде ему нѣкогда помыслъ безмлъствовати и свое жителство начати. Помолився Богу и Пречистѣй Богородици и у преподобнаго си отца Кирила гроба бывъ, благословися у него, изыде на особное мѣсто, разстоаниа немало имый, яко поприщъ близъ ста, Вожь езеро зовомо.[7] Есть островъ на немъ немалъ, и велми угодно мѣсто то на особь единствие или и мнозѣмъ от мирскыа чяди удалися. Тамо убо пустынное и безмлъвное начинает житие.[8]
Однажды пришло Мартиниану желание безмолвствовать и начать свое жительство. Помолившись Богу и Пречистой Богородице, побывав у гроба преподобного отца своего Кирилла, благословившись у него, ушел он на другое место, на немалом расстоянии, поприщоколо ста, называемое Воже озеро. Есть на нем остров немалый, очень удобный для уединенной жизни или даже чтобы многим удаляться от мирских людей. Там он начал свое пустынное и безмолвное житие.
Мало время преиде, приидошя к нему нѣции и от братиа на жителство и умолишя его, дабы церковь поставилъ. Он же ихъ послуша, намнозѣ моляща его, начяша же церковь съзидати въ имя Преображениа Господа нашего и Спаса Исуса Христа. И по обычаю свѣщавъ, иконами и книгами украсивъ,[9] даже и до днесь стоит въ славу Божию, якоже подобаше церковному чину. И пѣние в ней изложишя, якоже лѣпо есть безмлъствующимъ иноком.
|
|
|
Прошло немного времени, пришли к нему жительствовать и некоторые из братий и уговорили его поставить церковь. Он их послушался — очень уж они его просили, — и начали они строить церковь во имя Преображения Господа нашего и Спаса Иисуса Христа. И, освятив ее как положено, украсили иконами и книгами, и даже доныне стоит она во славу Божию, как то церкви и подобает по чину. И службу в ней учредили, как то следует безмолвствующим инокам.
И въсхотѣ нѣкогда блаженный ити помолитися къ Пречистѣй Богородици в Ферапонтов монастырь. Игумен же и братиа начяшя звати его, дабы с ними у Пречистыа жителствовалъ. Блаженный же, видѣвъ ихъ вѣру и любовь нелицемѣрную, рече к ним: «Аще Господь Богъ изволит и Пречистаа Богородица не отринет мене грѣшнаго, то азъ буду с вами жителствовати, оже дасть Богъ, в предниа дни». И пакы отиде въ свою пустыню и поживе на мѣстѣ томъ немало врѣмя.
Захотелось однажды блаженному пойти помолиться к Пречистой Богородице в Ферапонтов монастырь. Тамошние же игумен и братия начали звать его жить с ними у Пречистой. Блаженный же, видя их веру и нелицемерную любовь, сказал им: «Если Господь Бог изволит и Пречистая Богородица не отвергнет меня грешного, то я буду с вами жить, если Бог даст, в будущее время». И снова ушел он в свою пустыню и прожил на том месте немалое время.
|
|
|
Приидошя же к нему и другыя жителя (многажды же аще и начинают человѣци, но Богъ же всяведый на полезнаа паче наводит). Блаженный же, видѣвъ их прилежание, остави их ту жителствовати и се имъ прирекъ: «Якоже сами изволили есте». И, заповѣдавъ имъ о церкви Божии попечение имѣти, помолився Спасу и Пречистѣй Богородици, отиде к Ферапонтовъ монастырь.
Пришли к нему и другие жители (часто дело начинают люди, а направляет его к большей пользе всеведущий Бог). И блаженный, видя их прилежание, оставил их там жительствовать, сказав при этом: «Поскольку вы сами этого захотели». И, заповедав им заботиться о церкви Божией, помолившись Спасу и Пречистой Богородице, сам он ушел в Ферапонтов монастырь.
Игумен же его и братиа с великою честию приашя и велми радовахуся о нем: якоже обѣщася к ним приити, тако и сътвори с великою любовию. Блаженный же Мартинианъ начатъ с ними усердно жителствовати и свойствено прилежание имѣти. Но понеже къ церкви Божии великъ поспѣхъ в службахъ имѣа бяше и уставъ жителства чернеческаго доволно знает, о смирении же его и говѣнии что и глаголати, яко всѣмъ образъ доволенъ бяше, и толико братиа святаго възлюбишя, яко своего домашняго строителя и домоводца истинна.
Игумен же и братия приняли его с великой честью и очень радовались ему: как обещал он к ним прийти, так по великой любви и сделал. Блаженный же Мартиниан начал вместе с ними усердно следовать правилам монашеской жизни, все делая с подобающим прилежанием. И так как он очень ревностно относился к службе в церкви Божией и устав чернеческой жизни хорошо знал, о смирении же его и постничестве что и говорить, ибо для всех он был хорошим примером, то и братия полюбила святого как своего домашнего руководителя и истинного домоправителя.
По сих же мало время препроводивъ, волею Божиею игуменъ игуменство монастыря того остави, братиа же недоумѣахуся, что сътворити. Начяшя блаженнаго Мартиниана молити, дабы игуменство взялъ. Он же, смирение любя, глаголя: «Недоволенъ есми, господине, к таковому начинанию, и выше мѣры моеа дѣло есть сие, но понеже всяка власть велику бѣду и попечение души наносить, азъ есмь человѣкъ грубъ и немощенъ», — и отрицаашеся намнозѣ. Братиа же мало время спустя пакы събрание сътворишя, и съ многою любовию начашя святаго молити, и едва умолиша ѝ. И нарекошя его игумена Пречистѣй Богородици Ферапонтову монастырю.
Спустя небольшое время после этого игумен того монастыря по воле Божией игуменство оставил, и братия недоумевали, не зная, что сделать. И начали они умолять блаженного Мартиниана, чтобы он принял игуменство. А тот, любя смирение, говорил: «Недостоин я, господин, взяться за такое дело, выше оно моих сил, да и всякая власть приносит душе великую беду и заботу, а я человек грубый и немощный», — и долго отказывался. Братия же, малое время спустя, вновь собрались и со многой любовью начали умолять святого, и едва его уговорили. И нарекли его игуменом Пречистой Богородицы Ферапонтова монастыря.
И идошя о нем бити челомъ князю Михаилу Андрѣевичю[10] и сродникомъ его,[11] но понеже то и очьчина их бяше и великую вѣру дръжатъ къ Пречистѣй Богородици в Ферапонтовъ монастырь, якоже и отець его, князь Андрѣй Димитривичь. Они же милостию Божиею възлюбишя блаженнаго Мартиниана, якоже и прежде знают его опасно, часа того поставишя его игумена Ферапонтову монастырю и, покоити монастырь его доволно обѣщавшася, писанием утвердивъ, и милостыню ему давъ, и отпустишя его в монастырь къ Пречистѣй Богородици. Инии же глаголют, самого еще князя Андрѣа предавша монастырь Пречистыа Богородица Мартиниану, мы же о семъ не пререкуемъ, но понеже едино имѣшя произволение и отець, и сынъ его, князь Михайло.
И пошли они бить о нем челом князю Михаилу Андреевичу и родственникам его, потому что это была их вотчина, и очень верили они в Пречистую Богородицу и Ферапонтов монастырь, как и отец его, князь Андрей Дмитриевич. Божией милостью и они полюбили блаженного Мартиниана, ибо и прежде хорошо его знали, и тотчас же поставили его игуменом Ферапонтову монастырю, и, пообещав как следует заботиться о его монастыре, утвердили это записью, и, милостыню ему дав, отпустили его в монастырь к Пречистой Богородице. Другие же говорят, что еще сам князь Андрей передал монастырь Пречистой Богородицы Мартиниану, и мы с этим не спорим, поскольку одинаковым было желание сделать это и у отца, и у его сына, князя Михаила.
Блаженный же Мартинианъ, пришед в монастырь, и начатъ подвизатися наипаче, труды къ трудом прилагаа, постомъ и молитвами и въздръжаниемъ многымъ, якоже и наученъ бысть от преподобнаго си отца Кирила. И глаголаше к себѣ: «Аще дано будет много, много и взыщется от него»?[12] Начат же и о монастырѣ том попечение велико имѣти — о церкви Божии, и о келейном управлении, и о трапезном благочинии. Вся устраяет въ образъ от Кирилова обычаа: по уставному времени обще питие, такожде и ядение, незазорно и благочинно, и всѣмъ равно творити, и съ смирениемъ многымъ и молчанием, якоже есть всегда нѣкая трапеза царьскаа святаа, паче же Христова, всѣмъ равна и изобилна, и всѣм независтна, и въистину в воню благоюханиа божественыхъ заповѣдей Господнихъ, якоже есть лѣпо святымъ и зѣло благоугодно, такожде и к нищимъ милование благоразсудно. Даже и доднесь то ихъ Богомъ дарованное начало Святаго Духа разсуждениемъ и смотрениемъ ведется добрѣ и съблюдается милостию Божиею и Пречистыа Богоматере молитвами.
Блаженный же Мартиниан, придя в монастырь, стал еще больше подвизаться, труды к трудам прилагая, постом, молитвами и долгим воздержанием, как и был научен преподобным отцом своим Кириллом. И говорил он себе: «Кому дано много, много и взыщется с него». И начал он очень заботиться о том монастыре — о церкви Божией, о келейном правиле, о благочинии на трапезе. И все устроил по образцу того, как было обычно при Кирилле: повелел пить и есть сообща в уставное время достойно и благочинно, всем поровну, с глубоким смирением, в молчании, ибо всегда это должна быть трапеза царская, святая, лучше сказать, Христова, для всех равная и изобильная, ни у кого зависти не вызывающая, поистине содействующая благоуханию аромата заповедей Господних, как то и подобает святым и весьма богоугодно, и по отношению к нищим — милостыня благоразумная. И даже до сих пор тот их дарованный Богом порядок, призрением и наблюдением Святого Духа, хорошо сохраняется и соблюдается по милости Божией молитвами Пречистой Богоматери.
Слышавше же блаженнаго сего мужа, о немже нынѣ слово намъ, добродетѣлное житие и устроение еже в жителствѣ его святаго того аггельскаго образа, мнозии отвсюду стекахуся, якоже пчелы нѣкыя, слышаще цвѣтъ медовный, — инии ползы ради, друзии же жителствовати с нимъ хотяше; мирстии же прихождааху и моляше святаго сподобитися имъ аггельскаго образа. Блаженный же, разсматраа ихъ, приимаше по мнозѣхъ тѣхъ умолении, и постризаше ихъ въ иноческаа, и крѣпко им начало дааше, якоже и самъ наученъ бысть добродѣтелному тому дѣланию.
Слыша об этом блаженном муже, о котором мы теперь говорим, о его добродетельной жизни и схожих с ангельскими порядках в его обители, многие люди отовсюду стекались, словно некие пчелы, чуя медоносный цветок, — одни пользы ради, другие желая с ним жительствовать; мирские же люди приходили и умоляли святого сподобить их ангельского образа. И блаженный, изучая их, после долгих их просьб принимал их и, постригая их в иноки, отдавал под строгое начало, — как и сам научен был этому добродетельному деланию.
Многа же добра сътвори монастырю тому блаженный Мартинианъ, распространи и укрѣпи въ славу Божию, якоже и до нынѣ суть. Начало ихъ доброе и блаженное въ спасающихъ душахъ вселися, к Богу жертва жива приносится, понеже никое приношение тако любит Богъ, якоже от спасающихся душях прилежание и попечение имѣти.
Много хорошего сделал для того монастыря блаженный Мартиниан, распространил и укрепил его во славу Божию, как это и доныне есть. Доброе и блаженное правило в души спасающихся там вселилось, Богу живая жертва приносится, ибо никакое приношение от спасающихся душ Бог не любит так, как прилежание и попечение.
Слышав ше же сиа, князь Михайло Андрѣевичъ и сродницы его, иже бѣ очьчинника мѣсту тому, радовахуся, благодарствующе Бога и того Пречистую Богоматерь, тамо Ферапонта ублажающе, здѣ же преподобнаго Мартиниана, якоже нѣкаа два брата домоводця, стройнѣ заповѣди Господня исправляющя и добродѣтелныя плоды Господови приносящя: овъ 30, другыи въ 60, инъ въ сто, якоже земля благоплоднаа,[13] — радовахуся о нихъ, безпрестанно милостыня посылающе и очьчинныя земли дающе с крѣпкыми грамотами и печатьми[14] в домъ Пречистыа Богородица милости ради Божиа. Даждь и донынѣ суть благодѣаниа ихъ въ славу Божию.
Слыша об этом, князь Михаил Андреевич и его родственники, вотчинники той земли, радовались, благодаря Бога и его Пречистую Богоматерь, ублажая там Ферапонта, а здесь преподобного Мартиниана, как неких двух братьев домоправителей, точно исполняющих заповеди Господни и плоды добродетелей Господу приносящих: один тридцать, другой шестьдесят, а иной сто, как земля плодородная, — и радовались о них, милостыни беспрестанно посылая и вотчинные земли даруя, скрепляя это грамотами с печатями, в дом Пречистой Богородицы ради милости Божией. Благодеяния их даже и поныне существуют во славу Божию.
Немало же время подвизася в монастыри том доблий онъ подвижникъ, игумен Мартинианъ, на игуменствѣ болѣ 20 лѣтъ[15] молящи Бога день и нощь и Пречистую Богородицю.
Немалое время подвизался в том монастыре мужественный этот подвижник, игумен Мартиниан, на игуменстве более двадцати лет моля Бога и Пречистую Богородицу день и ночь.
О самодеръжцѣ великомъ князѣ, и о всѣхъ благочестивыхъ князѣхъ, и о земском благоустроении русскыа дръжавы за православную вѣру христианскую
О самодержце великом князе, обо всех благочестивых князьях и о земском благоустроении Русской державы по православной вере христианской
И о сих тако. Что же по сих? Изволение прииде Божие. Обычай убо бяше Богу всегда свое създание наказовати за съгръшение наше овогда мором, иногда гладом, иногда же пленении языкъ, иногда же в земскых самодръжцех неустроение междусобное, грѣх ради нашихъ наводя, да бы ся покаали и избыли вѣчные мукы.
С этим обстояло так. Что же было дальше? Свершилась Божия воля. Всегдашний ведь это у Бога обычай — свое создание наказывать за наши согрешения то мором, то голодом, то пленом у других народов, а иногда междоусобной борьбой земских самодержцев, наводя это на нас за наши грехи, чтобы мы покаялись и избежали вечной муки.
Прилучися нѣкогда великому князю Василию Василиевичю[16] всеа Руси ехавъ помолитися к Живоначальнѣй Троици в Сергиевъ монастрырь.[17] Позавидѣвъ того дръжавы, якоже нѣкый другый Каинъ братоубийца,[18] князь Димитрей Шемяка,[19] събрався съ многыми людми, посла въслѣдъ его в Сергиев монастырь, и поимавъ того великаго князя Василиа Василиевича, и безъ милости над ним сътвори: приведе его к Москвѣ с своими ближними угодникы, въ 3-й день изятъ обѣ очи его — увы мнѣ! — и, свѣта сего лишивъ, съсла его на Углечь[20] и с великою княгынею и з дѣтьми.[21] Матерь же его, великую княгыню Съфию,[22] на Чюхлому отсла.[23] Сам же, шед, сѣде на Москвѣ на столѣ его, на великом княжении, самоволно, никомуже възбраняющу ему или противляющуся.
Случилось однажды великому князю всея Руси Василию Васильевичу поехать помолиться к Живоначальной Троице в Сергиев монастырь. Позавидовав же его власти, словно некий новый Каин-братоубийца, князь Димитрий Шемяка, собрав много людей, послал вослед его в Сергиев монастырь и, схватив того великого князя Василия Васильевича, поступил с ним немилосердно: привел его в Москву со своими ближайшими помощниками, на третий день вынул у него оба глаза — увы! — и, лишив этого света, сослал его в Углич с великой княгиней и с детьми. Мать же его, великую княгиню Софию, отослал в Чухлому. А сам пошел и сел в Москве на его столе, на великом княжении, самовольно, потому что никто не возбранял ему и не противился.
О семъ пророкъ глагола Духомъ Святымъ: «Аще не Господь съзиждеть дому, всуе трудится зиждяй».[24] Прогнѣвася Богъ на того князя Димитриа Шемяку и отврати лице свое святое. Тѣмже и бывшу ему въ смятении мнозѣ и страсѣ велицѣ о неправдѣ тъ и о измѣнении еже въ крестном цѣловании, иже сътворилъ бяше великому князю Василию Василиевичю.
Об этом пророк сказал Духом Святым: «Если Господь не созиждет дом, понапрасну трудится строящий». Прогневался Бог на того князя Димитрия Шемяку и отвратил от него свое святое лицо. И оттого большое смятение и великий страх вызвала та неправда, измена в крестном целовании, которую он совершил перед великим князем Василием Васильевичем.
Аще Господь Богъ оставит человѣка и отимет благодать Свою от него за многаа прегрѣшениа его и неправды, иже сътворилъ бяше пред Нимъ въ вся дни живота своего, и не въспомянет покаатися и обратитися от золъ своихъ, не бывает человѣкъ тъ въ благыхъ съдѣанихъ, но въ спущении мнозѣ и мятежи, якоже въ тмѣ, дни своа проходитъ, неисправлением губя душю свою. Такоже и здѣ явися неправды ради нашеа и грѣхъ.
Если Господь Бог оставит человека и отнимет благодать Свою от него за многие прегрешения его и неправды, которые тот сотворил перед Ним в течение всей своей жизни, а покаяться и отвратиться от своих зол не собрался, то не бывает человек тот способен к благим свершениям, но в большом смущении и беспокойстве, как во тьме, дни свои проводит, неисправлением губя душу свою. Так же и здесь произошло из-за нашей неправды и грехов.
По мнозѣх же смятений князя того, якоже прежде рѣхъ, — не судя глаголю, — да не будеть! — но истину представляа, — начатъ разкаеватися и тужити, наипаче принуженъ бысть многыми бяше святители тоа Московскыа области и своими ближними съвѣтникы, таче ехавъ съ владыками и князьми своими и боляры на Углечь к великому князю Василию Темному, выпустивъ его и его великую княгыню Марию и дѣтей их, добивъ ему бяше челомъ, и умирися с нимъ, и отпусти его на Вологду,[25] в далниа страны от Московъскаго царства, но понеже то ему далъ бяше и с великою княгынею и з дѣтьми въ очьчину.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 138; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!