Послание польскому королю Стефану Баторию 1581 года 6 страница
[9] ...и с нашими израдцами, с Курбскимъ и з Заболоцкимъ и с Тетеринымъ... — Участие этих «изратцев» (изменников) в походе на Полоцк подтверждается и в ответе Батория на комментируемое послание.
[10] И нашу вотчину городъ Полоцко израдою взялъ ecu. — Осада Полоцка длилась с середины августа до середины сентября 1579 г. Перед началом осады король послал защитникам Полоцка грамоту, в которой оправдывал свое наступление против царя и обещал «освободить христианский народ от кровопролития и неволи». Несмотря на эти обещания, Полоцк оборонялся очень энергично и был сдан лишь после пожара в крепости.
[11] ...новымъ умышленьемъ зжегъ и люди побилъ и мертвымъ поругался... как бы волховнымъ обычаемъ. — «Новое умышление» заключалось в том, что крепость была подожжена раскаленными ядрами. О происшедшем при взятии Сокола надругательстве над трупами рассказывает Гейденштейн: «...многие из убитых отличались тучностью; немецкие маркитантки, взрезывая такие тела, вынимали жир для известных лекарств от ран, и между прочим это было сделано также у Шеина» (Гейденштейн Р. Записки о Московской войне. СПб., 1889, с. 79).
[12] ...«перед маистатомъ» ихъ не ставятъ. — В «разметном листе», посланном с гонцом Лопатинским, Баторий жаловался царю, что русские послы не сказали ему ни слова, «кгды перед маестат наш были возвани», т. е. «когда были приглашены к нашему величеству». Недовольство Грозного этим выражением Баторий объяснил в своем ответе на него тем, что Грозный не понял смысла слова «маестат». В ходе дальнейших дипломатических переговоров Грозный отверг это обидное для него обвинение в невежестве: «...и мы то ведаем: маистат — государство, а на маистате — государь на государстве, и государь государства болши: приведут к государю, что то к его лицу, а приведут к маистату, ино то к повеленью к государскому приведут, а не к самому государю, ино то уж ниже, да и хуже». Выражение «привести к величеству» действительно звучало на тогдашнем дипломатическом языке более унизительно для послов, чем «привести к государю».
|
|
|
[13] Также и с наших бояръ человекомъ с Левою с Стремоуховымъ прислалъ ecu к намъ свою грамоту... — После падения Полоцка и Сокола из Москвы в Литву был отправлен в конце октября 1579 г. гонец Лев (Леонтий) Стремоухов, — формально не от царя, а от Боярской думы (в обстановке польского наступления предложение мира со стороны самого Грозного имело бы унизительный характер). Гонец должен был передать литовским панам просьбу московсжих бояр — убедить их государя начать мирные переговоры. В своем ответе, посланном с тем же Стремоуховым, члены литовской рады отказывались послать послов к русскому государю, но соглашались принять русских послов, обещая во время их поездки в Польшу не вести военных действий. Грамота литовской рады не удовлетворила Боярскую думу.
|
|
|
[14] ...посылали есмя к тебѣ дворянина своего Григорья Офонасьевича Нащокина... — Гонец Нащокин был отправлен Иваном Грозным к Баторию в апреле 1580 г.; он должен был убедить польского короля начать мирные переговоры (но выступал на этот раз уже прямо от имени царя, а не от бояр). Когда ему не удалось убедить Батория начать переговоры первым, он предложил королю, согласно имевшейся у него инструкции, послать «опасный (охранный) лист» для русских послов. Король согласился на это, но сперва отказался соблюдать перемирие на время переговоров, а затем согласился на короткое перемирие сроком в пять недель. За это время он полностью подготовился к походу и следующих русских гонцов и послов принимал уже в лагере.
[15] ...послали есмя к тебѣ парабка своего молодого Федъку Шишмарева...— Гонец Шишмарев прибыл к Баторию в местечко Чашники 19 июля 1580 г., в день, когда истек установленный Баторием срок перемирия; Грозный просил через этого гонца продлить срок перемирия, чтобы могли успеть приехать его «великие послы»; Баторий отказал в этом и двинулся через Витебск на Великие Луки.
|
|
|
[16] А в тѣ поры наши изратцы Велижъ и Усвятъ и Озерища... отдали... — 7 августа польским войскам сдался (после четырехдневной осады) Велиж, 16 августа — Усвят; Озерище, вопреки указанию комментируемого послания, было взято Баторием значительно позже — после падения Великих Лук. 27 августа Баторий начал осаду Великих Лук, а 28 августа к нему прибыли «великие послы» царя — Сицкий, Пивов и другие. Послы, находясь в лагере осаждающих, стали непосредственными свидетелями осады города. Несмотря на это, послы проявили большую настойчивость и упорство, соглашаясь уступить только те города в Ливонии, которые (после измены Магнуса) все равно перешли в польские руки, и несколько западнорусских городов, захваченных Баторием. Переговоры прервались (послы предложили обратиться к царю за новыми инструкциями) еще до взятия Баторием Великих Лук 6 сентября 1580 г.
[17] ...Григорья Лазовицкого з грамотою... Микифора Сущова... Гаврила Любощинского прислалъ к намъ... — Гонец Григорий Лазовицкий был отправлен Баторием к Грозному 5 сентября 1580 г. (накануне взятия Великих Лук); вместе с ним ехал Никифор Сущов — гонец к царю от находившегося в Польше русского посла Сицкого. В грамотах, врученных гонцам, король требовал от царя уступки всей Ливонии.
|
|
|
[18] И волочилъ ecu нашихъ пословъ... не без накладу ж... — После неудачных переговоров в августе 1580 г. русские послы Сицкий и другие оставались в Польско-Литовском государстве и продолжали переговоры до февраля 1581 г.
[19] Миколай Яновичъ Радивилъ — по прозвищу Черный, воевода Виленский, один из крупнейших политических деятелей времени Сигизмунда II Августа, активный деятель польской реформации (кальвинист). Замечание Грозного, что первопричиной вмешательства Польши в ливонские дела было «люторство», связано, вероятно, с переговорами, которые он завязал в этот период с римским папой.
[20] ...неодностайные рѣчи... — Нередкий в послании пример полонизма (jednostajny — по-польски: единообразный). Грозный перед этим цитировал два заявления Сигизмунда II Августа: из речей польского посла Тышкевича с товарищами в марте 1559 г. и из грамоты, привезенной посланником Мартином Володкевичем (Володковичем) в начале 1560 г. Архиепископ Рижский маркграф Бранденбургский (брат герцога Альбрехта Прусского и племянник Сигизмунда II Августа) был арестован магистром ордена, но по требованию польского короля освобожден. Разница между содержанием двух польских документов, отмеченная царем, объясняется тем, что в августе—сентябре 1559 г. новый магистр Ливонии признал власть польского короля.
[21] ...жаднаго в них чоловека... — Еще один пример полонизма. «Zaden» — по-польски: никакой.
[22] ...с тыхъ ихъ грамот послали списки... — К посланию были приложены две договорные грамоты, заключенные в 1509 и 1522 гг. между новгородскими и псковскими наместниками отца Ивана IV, Василия III, с одной стороны, и Ливонским орденом — с другой.
[23] ...великому государю Василию Василевичу... — Челобитье Василию II (Темному) относится к 1459—1460 гг.
[24] ...отчина в прикладе... — Выражение это разъясняется из контекста: Грозный указывает, что Ливония была «наша прикладная отчина, как у тебя прусы». Прусский герцог — вассал Польши; Грозный, следовательно, «вотчиной в прикладе» именует вассальную (ленную) территорию. «Приложеный» — «przelozony» — по-польски: начальник, управитель.
[25] ...Ягайло и Витолтъ такъ с прусы битву вели... — В 1410 г. Витовт в союзе с Ягайло и русскими князьями одержал над Прусским орденом победу под Грюнвальдом.
[26] ...предки твои с Кондратомъ, княземъ мазовецкимъ, воевалися. — Герцогство Мазовия (главный город — Варшава) сохраняло независимость от Польши (ее главный город был Краков) до начала XVI в.; в конце XV в. герцог Конрад Мазовецкий вел переговоры с Иваном III о союзе против Ягеллонов.
[27] ...княже пруский Олбрехтъ... — Альбрехт, последний магистр Прусского ордена (впоследствии первый прусский герцог) вел переговоры с Василием III против Сигизмунда I.
[28] ...ко Кгданъску ходилъ ратию? — Грозный вспоминает о войне, которую незадолго до того, в начале своего царствования, Баторий вел с Гданьском, не признававшим его господства.
[29] ...Витолтъ зъ Ягайломъ розницу вел о отцове убийстве... — Речь идет о походе Витовта в 1390 г. против его двоюродного брата Ягайла (убившего отца Витовта — Кейстута), занимавшего в то время польский и литовский престол; в войне на стороне Витовта принимали участие ливонцы.
[30] ...собор был в Риме при Евгении папе римъскомъ... однако быти греческой вepe и з римскою. — Флорентийский собор 1439 г. принял решение об унии католической и греко-православной церкви, решительно отвергнутое русскими князьями.
[31] ...папа ихъ уложил, что однако вера греческая и латынская, и они то разрушают... — Положительная оценка Флорентийской унии Иваном IV и его готовность даже признать «латин» «однакими» (едиными) с «греческой» (православной) верой находится в резком противоречии с резко отрицательной оценкой унии во всей русской публицистике XV—XVI вв. и представляет собой дипломатический прием, рассчитанный не столько на польского короля, сколько на папу, с которым царь в это время начал переговоры.
[32] ...Микифора Сущова... иново ничого не дали писати? — Иван IV возвращается здесь к истории посольства Сицкого—Сущова в 1580 г..
[33] Себежъ — крепость, построенная русскими в 1536 г. на отвоеванной у польско-литовского короля территории и официально уступленная Сигизмундом I в 1537 г.
[34] ...против Себежа велиш Дрис зжечъ — ино такъ младенъцовъ омыляютъ... — Дрисса, крепость при слиянии р. Дриссы и Западной Двины (занятая русскими еще в 1565 г.), была уже в 1581 г. обратно отвоевана Баторием; таким образом, обе крепости и без того были в польских руках. «Омылять» — обманывать, надувать (от пол. omylic).
[35] ...Амаликъ и Сенахиримъ или якожъ при Хоздрое Сарваръ...—Амалик — библейский царь амаликитян; Сенахирим, Хоздрой — см. коммент. к письму королю Баторию 1579 года. Сарвар — полководец Хосроя (Хосрова) II, легенда о покаянии которого содержалась в Хронографе.
[36] ...какъ есмо ныне к тобе писали... и велели тобе говорити. — Новые условия перемирия, переданные Иваном IV через гонца Держко, заключались в следующем: царь соглашался уступить Баторию в Западной Руси еще три города — Великие Луки, Холм и Заволочье, но желал за это удержать в Ливонии, кроме городов, упомянутых Пушкиным и другими, еще несколько, в том числе — Юрьев (Тарту). Условия эти были отвергнуты польским королем.
Второе из публикуемых здесь посланий Стефану Баторию было частью обширной дипломатической переписки Ивана IV с польским королем, и (в отличие от первого послания) копии его включались как в русские, так и в польские посольские материалы.
К лету 1581 г. — почти через два года после написания первого из публикуемых посланий Баторию — соотношение сил резко изменилось в пользу польского короля. Уже во время написания Первого послания были потеряны Венден (Цесис) в Ливонии, Полоцк и Сокол; в первой половине 1580 г. было заключено короткое перемирие, но к лету оно истекло; войска Батория взяли осенью 1580 г. Великие Луки. Летом 1581 г., как раз во время написания комментируемого послания, стотысячная армия Батория двинулась на Псков — через Воронеж и Остров.
Тяжелым военным положением объясняются некоторые особенности Второго послания Баторию. Царь явно стремился быть «смиренным», и даже ядовитейшему намеку на различие между выборным характером власти польского монарха и «прирожденным» — русского придал характер чисто фактической справки. Ho по мере того как могучий темперамент Ивана IV брал верх над его дипломатическими намерениями, во Втором послании разворачивается новая тема, лишь намечавшаяся в Первом послании. Будучи трансильванским государем, Баторий, как мы уже знаем, находился в вассальной зависимости от турецкого султана; на это охотно указывали его враги Габсбурги во время избрания на престол. Теперь Иван IV решил использовать это обстоятельство в различных дипломатических выступлениях для воздействия на европейское общественное мнение. Уже с XV в., и особенно во время турецких завоеваний XVI в., германский (римский) император и другие католические державы неоднократно обращались к царю с предложением совместно выступить против «Турка»; Иван IV (несмотря на турецко-крымские нападения) относился к этим предложениям как к заведомо нереальным и пропагандистским. Однако летом 1580 г. он сам поднял вопрос о борьбе с «Турком» в послании к германскому императору; русский гонец Истома Шевригин, посланный к императору Рудольфу, должен был отправиться дальше — к римскому папе. Это был необычный шаг. С середины XV в. русские категорически отвергали принятую императором накануне падения Константинополя унию православной и католической церкви; «латинство» считалось одной из наиболее зловредных ересей. Но опасность похода Батория и возможность завоевания им Пскова заставили Ивана IV обратиться к папе с неожиданным предложением: если папа остановит своего «крестоносца» Батория (папа послал польскому королю освященное оружие), Грозный обещал осуществить мечту католиков и выступить против «бесермен»; неожиданный визит к папе неизбежно должен был вызвать у последнего и другие надежды — на обращение «схизматического» православного царя в лоно римской церкви.
Резкая враждебность к «бесерменству» и довольно неопределенные намеки на возможность переговоров об объединении церквей (ср. упоминание о Флорентийском соборе в послании) — вот две новые и характерные темы Второго послания Баторию. Насколько они были важны, видно из того, что в надежде на будущее сближение папа в 1581 г. направил в качестве своего посредника в русско-польских переговорах иезуита А. Поссевино, выступившего в роли посредника в русско-польском перемирии 15 января 1582 г. Перемирие дало Русскому государству необходимую передышку после Ливонской войны; планы антитурецкого союза и сближения церквей, как и предвидел Грозный, остались чистой химерой.
В настоящем издании Второе послание Грозного Стефану Баторию публикуется по списку конца XVI века, РГАДА, ф. 79 (сношения с Польшей), «Книга Польского двора», № 13 (1581—1582 гг.), лл. 43—65 об. Окончание списка в «Книге Польского двора» отсутствует и публикуется по белорусской «Записной книге посольских дел» («Книга посольская Метрики литовской») — РГАДА, ф. 389, оп. 1, ч. II, № 592, лл. 130—144 об.
ПЕРЕВОД
А ЭТО — ГРАМОТА ОТ ГОСУДАРЯ К КОРОЛЮ, ПЕРЕСЛАННАЯ С ЕГО ГОНЦОМ КРИШТОФОМ ДЕРЖКОМ
(...) мы, смиренный, Иванъ Васильевичъ, сподобихомся носитель быти крестноносные хоругви и креста Христова Росийскаго царствия и иныхъ многихъ государствъ и царствъ и скифетродержатель великихъ государств, царь и великий князь всеа Русии (...) по Божию изволенью, а не по многомятежному человечества хотѣнию,[2] Стефану, Божьею милостию королю Полскому (...).
<...> мы, смиренный Иван Васильевич, удостоились быть носителем крестоносной хоругви и креста Христова Российского царства и иных многих государств и царств, скипетродержатель великих государств, царь и великий князь всея Руси <...> по Божьему изволению, а не по многомятежному человеческому желанию, — Стефану, Божьей милостью, королю Польскому <...>.
Что прислалъ еси к намъ гонца[3] своего Хриштофа Держка з грамотою, а в грамоте своей к намъ писалъ еси, что послы наши великие, дворянинъ нашь и намѣсникъ муромской Остафей Михайловичь Пушкинъ, а дворянинъ нашъ и намѣсникъ шацкой Федоръ Писемской, а диякъ Иванъ Ондрѣевъ сынъ Трифанова, до тебя пришли з листомъ нашимъ вѣрущимъ, в которомъ пишемъ до тебя, абыхъ ты имъ вѣру далъ, чтоб они имянемъ нашимъ тебѣ молвили. Якоже они объявили тебѣ, иж з зуполною наукою пришли на покой хрестьянский становити; а кгды еси позволилъ имъ с паны радами твоими намовы чинити, они чотыре замки в земли Лифлянской — Новгордокъ Лифлянский, Серенскъ, Адежъ и Ругодивъ — в сторону нашу мѣти хотѣли и ещо домовлялися к тому городовъ, которые прошлого лѣта за помочью Божьею в руки твои пришли; за чѣмъ, дѣла не здѣлавши, отправлены от тебя быти мѣли. А за тымъ просили, абыхъ еси дозволилъ имъ послати до насъ по науку о всѣхъ дѣлехъ, которые имъ объявлены от тебя, каковымъ обычаемъ межи нами приязни статися пригоже, чего еси имъ позволилъ. И намъ бы, углянувши в писанье своихъ пословъ, во всихъ тыхъ речах науку достаточную имъ дати и моць суполную на листемъ своемъ отвористомъ прислати, за которымъ бы листомъ послы наши дѣла таковые становити и доканчивати могли на покой хрестьянский к утвержению приязни и братства межи нами; а тебѣ бы имовѣрно ку застановенью покою приходити. А посылати бы намъ до пословъ своихъ с наукою и с моцью суполною и достаточною не мешкаючи, гды ж тебѣ войска собраные держати в панстве своемъ шкода, а приведши ихъ ближе ку границе, тогды бы и нашему панству от нихъ без шкоды не было. А что еси посломъ нашимъ велѣлъ припомянути и городъ Сѣбежъ на земли Полоцкой збудованый вчинилъ еси, то не для которого пожитку, толко для тово, абы приязнь поставленая своеволными людми межъ насъ не была нарушена, кгды ж около Сѣбежа вездѣ села и люди полоцкие суть; а намъ бы миритися межи себя такъ, какъ бы дѣло доброе непорушне утвержалося на добро хрестьянское, а межи насъ бы приязнь множилася. Ведь же то пущаешь на баченье и уважение наше, а ты для добра хрестьянсково тымъ малымъ дѣломъ болшихъ дѣлъ порушити не хочешь. А которые люди твои невинные купецкие задержаны суть в земли нашей, и тыхъ абы намъ со всѣми маетностями ихъ теперь доброволне выпустити казали, чимъ тебѣ знакъ прихолности твоей ку доброму с тобою пожитью окажемъ. А с симъ листомъ с своимъ послалъ еси до насъ дворянина своего Хриштофа Дершка и намъ бы ничѣмъ его не задерживая к тебѣ отпустити, иж бы он на рокъ, который еси посломъ нашимъ значилъ, до тебя быти не омешкалъ.
Прислал ты к нам гонца своего Криштофа Держка с грамотой, а в грамоте своей писал нам, что наши полномочные послы — дворянин и наместник муромский Остафий Михайлович Пушкин и дворянин наш и наместник шацкий Федор Писемский и дьяк Иван Андреев сын Трифонов — прибыли к тебе с нашей верительной грамотой, в которой мы просили тебя доверять их словам, сказанным от нашего имени. Ты пишешь, что они объявили тебе, что пришли со всеми необходимыми полномочиями, чтобы заключить христианский мир; и когда ты им позволил вести переговоры с панами твоей рады, они потребовали сохранения за нами четырех замков в Ливонской земле: Новгородка Ливонского, Сыренска, Адежа и Ругодива, да еще прибавили к этому города, которые в прошлом году с помощью Божьей перешли в твои руки; за это они были отправлены назад, не окончив переговоров. А затем они попросили, чтобы ты дозволил им послать к нам за полномочиями о всех объявленных тобою условиях, какие ты им объявил, чтобы между нами установились добрые отношения, и ты разрешил им это. Ты хочешь, чтобы, ознакомившись с посланием наших послов, мы дали им достаточные указания об этом в своей полномочной грамоте, в соответствии с которой наши послы могли бы вести дела и договариваться о христианском мире и установлении дружбы и братства между нами; удостоверившись в этом, ты согласишься заключить мир. А указания и полномочия своим послам ты просишь послать не мешкая, ибо для тебя убыточно держать внутри своего государства набранные войска, а если подвинуть их ближе к границе, тогда, по твоим словам, и нашему государству не избежать убытков. Ты пишешь также, что велел нашим послам упомянуть крепость Себеж, построенную на земле Полоцкой, не ради какой-нибудь корысти, а только для того, чтобы установленная дружба не была нарушена своевольными людьми, ибо возле Себежа всюду расположены села и люди полоцкие; нам же, пишешь ты, следует мириться так, чтобы доброе дело нерушимо укрепилось на благо христиан, а дружба между нами все более усиливалась. Но ты предлагаешь это только на наше усмотрение и решение, а сам ты ради блага христиан не собираешься этим малым делом разрушать больших. Тех же твоих купцов, которые без всякой вины задержаны в нашей земле, ты просишь добровольно выпустить со всем их имуществом и тем самым дать тебе доказательство нашей склонности и готовности к дружбе. С этой своей грамотой ты послал к нам своего дворянина Криштофа Держка, и ты просишь без всякой задержки отпустить его к тебе, чтобы он не опоздал к сроку, указанному нашим послам.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 166; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!