Послание польскому королю Стефану Баторию 1581 года 3 страница
Отпуская к нам наших послов, ты передавал с ними, что если мы захотим с тобой соглашения, то можем послать к тебе еще послов. И мы, еще сохраняя терпение и надеясь, что ты придешь в себя, откажешься от безмерных требований и проявишь умеренность, послали к тебе других послов, дворянина своего и своего наместника муромского Остафия Михайловича Пушкина с товарищами. Но ты, не зная меры и охваченный заносчивостью, и тут не пошел на приемлемые условия и передал нашим послам через радных панов, что ты с нами не помиришься, пока мы не уступим всю Ливонскую землю со всеми крепостями и снаряжением; кроме того, мы должны уступить тебе Себеж; Велиж и Невель уже у тебя, а Луки и Заволочье и Холм оставлены при отступлении, как и Озерище и Усвят. Да к тому же мы должны еще уплатить тебе за твои сборы, когда ты снаряжался на нашу землю, — всего четыреста тысяч золотых червонцев, и заключить вечный мир. А ты будто присягал, что будешь добывать у нас Ливонские земли и разрешишь другие давние споры времени великого государя блаженной памяти Ивана, деда нашего, и короля Александра.
И коли тому такъ быти, ино то что за миръ? Ныне казну у насъ взявши, да обогатѣвъ, а насъ изубытчивши, да на нашу казну людей нанявши, а землю нашу Лифлянскую взявши, да в ней наполня своими людми, да немношко погодя, да собрався того силнеѣ, да насъ же воевать, да и досталное отнять! Ино и не миряся то же дѣлати и невинная кровь крестьянская розливати! Ино то знатно, что хочешь без престани воевати, а не миру ищешь; мы б тебѣ и всеѣ Лифлянские земли поступилися, да ведь тебя не утѣшить же, а после того тебѣ кровь проливати же! Во се и ныне у первыхъ пословъ нашихъ чего еси не просилъ, а с нынешними с нашими послы и ты прибавилъ Сѣбежъ, и ты, тебѣ дай то, и ты възмѣришься, да иного запросишь, да ни в чомъ мѣры не поставишь, да не помиришься. Мы ищемъ того, какъ бы кровь хрестьянская уняти, а ты ищешь того, какъ бы воевати, да кровь хрестьянская неповинная проливати. Ино чѣмъ намъ с тобою помиритца, а ведь не помиряся тому же быти. А то все ныне при тебѣ дѣлаетца не по хрестьянскому обычею! А писали есмя к тебѣ о томъ и не одинова, чтобы еси к намъ прислалъ своих пословъ по прежнимъ обычеемъ, ино бы ранеѣ кровопролитство неповинное хрестьянское унялося. А нашимъ посломъ мирново постановенья не умѣть здѣлати по тому: мы с которымъ дѣломъ к тебѣ пословъ своихъ пошлемъ, и ты по тому не похочешь дѣлати, да иное дѣло вставишь, да порвавъ, да воевать; да х тому ещо пословъ просишь, а самъ завсе на конѣ готово сидишь, а сроки покладываешь с бесеременского обычея, какъ не мошно поспѣти. Во се и ныне мы то уже чаяли, тебя утѣшили, и послали пословъ своихъ со всѣмъ с тѣмъ, какъ тебѣ надобно, и ты того всего не полюбилъ, да вставя которому дѣлу не пригоже дѣлатися, да дѣла не дѣлавши, самъ еси на конь сѣлъ, да пошелъ на нашу землю ратью. Ино по тому такъ и ссталося, какъ мы к тебѣ писали, что нашимъ посломъ николи у тебя доброва дѣла не здѣлати.
|
|
|
|
|
|
И если это так будет, то что же это будет за мир? Взяв теперь у нас казну, разбогатев, нанеся нам убыток, да на наши же деньги наняв людей и взяв нашу Ливонскую землю, наполнив ее своими людьми, немного погодя собрав еще больше силы, да на нас же напасть и остальное отнять! Можно ведь и не мирясь все это делать и невинную христианскую кровь проливать! Видно, ты хочешь беспрестанно воевать, а не мира ищешь; мы бы тебе и всю Ливонскую землю уступили, да ведь тебя и этим не успокоить, и после этого все равно ты будешь лить кровь! Вот и теперь — чего только ты у прежних наших послов не просил, а с нынешними нашими послами ты еще прибавил Себеж, а дай тебе его — возгордишься безмерно и иного запросишь и ничем не удовлетворишься и не помиришься. Мы добиваемся, как бы унять кровопролитие христиан, а ты добиваешься, как бы воевать и лить невинную христианскую кровь. Так чем нам с тобой мириться, можно и не мирясь то же делать. Не по христианскому обычаю ныне все это у тебя делается! Мы писали к тебе о том и не однажды, что если бы ты прислал к нам своих послов по прежнему обычаю, то пролитие неповинной христианской крови прекратилось бы скорее. Послы же наши не могут добиться мира потому, что когда мы посылаем к тебе наших послов с каким-нибудь делом, ты на него не соглашаешься, а выставляешь новое требование и, прервав переговоры, принимаешься воевать; да просишь прислать еще послов, а сам все время сидишь на коне наготове, а сроки указываешь по басурманскому обычаю такие, чтобы поспеть было нельзя. Вот ведь и теперь: мы уже надеялись, что тебя ублаготворили, и послали своих послов, согласившись на все, что тебе надобно, а тебе и это не полюбилось, и ты, выставив неприемлемые требования и не сделав дела, сел на коня и пошел на нашу землю войной. Потому-то так и получилось, как мы к тебе писали, что нашим послам никогда не добиться от тебя доброго дела.
|
|
|
А что о нашей вотчине о Лифлянской землѣ, и то сставлено не по правде, что она твоя, и николи тово не можешь указати — от Казимера ни при которыхъ предкехъ твоихъ — чтоб она была х коруне Полской и к великому княжеству Литовскому. А будетъ у тебя тому писмо есть или какое утверженье, и ты пришли к намъ, и мы тово посмотримъ, да по тому учнемъ дѣлати какъ пригоже. И тебѣ того не умѣть указать! Развее какъ люторство въ твоей землѣ учинилося, ино о Лифлянской землѣ началъ воевода виленской панъ Миколай Яновичъ Радивилъ[19] и иные паны рада для кровопролитства хрестьянского. От лѣта семь тысячь шездесятъ семаго, какъ присылалъ король Жигимонтъ Августъ пословъ своихъ, воеводу подляшского пана Василья Тишкевича с товарыщи, а с ними к намъ приказывалъ о лифлянтехъ, кабы о чюжой землѣ, что государь ихъ им поручилъ не толко межь собою и нами постановенья учинити, но и все хрестьянство в покое радъ видѣти; а вѣдаючи то, что мы валку ведемъ з закономъ Рѣши Немецкие земли и Лифлянские, чево не опустятъ цѣсарь и Рѣша Немецкая, а к тому, что княже Брандоборский Вилгеръ, арцыбискупъ Рижский, кровный его, для которого кривды на ту землю прошлого году тягнулъ, докуды ся узнали в своемъ выступе и его просили, и онъ, привернувши князя арцыбискупа во все прежнее его достоинство, и ихъ просбу принялъ, а ихъ земли не казячи, что крестьяне суть, про то и насъ напоминаетъ, чтобы есмя стерегли кровопролитья хрестьянского, а лутчи со княземъ арцыбискупомъ Рижскимъ, с кровнымъ его, покойне ся заховать. И ты б посмотрилъ тово, коли бы та Лифлянская земля была х коруне Полской и к великому княжеству Литовскому, и онъ бы еѣ припомянулъ, а то еѣ не припомянулъ ничѣмъ и своею еѣ не назвалъ, приказывалъ об ней кабы чюжой; а и на нихъ ходилъ войною не для своего покоренья, для своего кровного, арцыбискупа Ризского Вилгерма, что его лифлянты поизобидили, и онъ за его обиду ходилъ, а не за то, чтоб ему повинны были. А и самъ написалъ, что «ихъ земли не казячи», — памятуй же на то, что «ихъ земли», а не своей. А после того прислалъ к намъ король Жигимонтъ Августъ лѣта семь тысячь шестдесятъ осмаго своего посланника Мартына Володкова, и с нимъ к намъ приказывалъ о Лифлянской землѣ, что она издавна предкомъ его от цысарства хрестьянского подданна ко отчинному панству ихъ, к великому княжеству Литовскому, под мочь и в оборону. И ты б, Стефанъ король, розсудилъ, пригоже ли такъ государемъ неодностайные рѣчи[20] говорити: с послы своими приказывалъ кабы о чюжой землѣ, а тутъ уже приказалъ, что будто ему от цысарства поддана, да и почалъ еѣ своею называти! А в грамоте своей писалъ, что княжате, мистръ Кетлеръ и иные, втеклися припадаючи до маистату его. И такое неправое дѣло панове рада коруны Полские и великого княжества Литовского удѣлавши и почали называть Лифлянскую землю своею подданною и вослали в неѣ своихъ ротмистровъ баламутовъ. И коли бы то правда была, ино бы одно слово было, а то розными словы ухищряючи говорили и писали, чѣмъ бы приметатися к Лифлянской землѣ и неповинная кровь хрестьянская проливати.
|
|
|
А что наша вотчина, Ливонская земля, — твоя, это сочинено не по правде; никогда ты не сможешь доказать, чтобы она — при каких-либо твоих предках со времен Казимира — входила в королевство Польское и великое княжество Литовское. Если же у тебя есть об этом грамота или какое-нибудь доказательство, ты пришли к нам, и мы их рассмотрим и в соответствии с этим будем поступать как подобает. Не доказать тебе этого! Только когда появилось в твоей земле лютеранство, воевода виленский Николай Янович Радзивил и иные паны начали спор о Ливонской земле ради пролития христианской крови. В семь тысяч шестьдесят седьмом (1558/59) году, когда король Сигизмунд-Август присылал послов своих — воеводу подляшского пана Василия Тышкевича с товарищами, они говорили с нами по его поручению о ливонцах, как о чужой земле: что государь их им поручил заключить договор не только между нами и собою, но что он рад и все христианство видеть в мире, что, как он узнал, мы ведем войну с законом Немецкой империи и Ливонии, а этого не допустит император и Немецкая империя, что, кроме того, князь Бранденбургский Вильгельм, архиепископ Рижский, его родственник, и из-за нанесенной Вильгельму обиды он в прошлом году выступал против этой земли и воевал до тех пор, пока ливонцы не осознали своего преступления и не попросили прощения, и тогда он, вернув князю-архиепископу его прежний сан, принял их просьбу, не разрушая их земли, ибо они — христиане; поэтому он и нас просил остерегаться пролития христианской крови, а главное, сохранять мир с его родственником, князем-архиепископом Рижским. Сам посмотри: если бы Ливонская земля входила в королевство Польское и великое княжество Литовское, он бы об этом упомянул, а он вовсе не упомянул и не называл эту землю своею, а говорил о ней как о чужой; войной же он ходил на нее не для того, чтобы ее покорить себе, а ради своего родственника, архиепископа Рижского Вильгельма, потому что его обидели ливонцы; ходил за его обиду, а не для того, чтобы их подчинить. Сам же написал: «не разрушая их землю», — заметь, что «их землю», а не свою. А после этого в семь тысяч шестьдесят восьмом (1560) году прислал к нам король Сигизмунд-Август своего посланника Мартына Володкова и с ним передавал о Ливонской земле, что она издавна христианскими императорами передана его предкам в дополнение к их отчинному владению — великому княжеству Литовскому для укрепления и обороны. Рассуди сам, король Стефан, хорошо ли государям говорить противоречивые вещи: через своих послов передавал как о чужой земле, а тут заявляет, что она ему передана от императора, и начал называть ее своею! А в своей грамоте он писал, что князья, магистр Кетлер и другие, обратились с мольбой о покровительстве к его маестату. И, сделав такое неправое дело, паны королевства Польского и Великого княжества Литовского стали называть Ливонскую землю своей и послали туда своих смутьянов-ротмистров. И если бы они говорили правду, то в одно слово говорили бы, а то говорили и писали разными словами, ухищряясь как-нибудь прибрать к рукам Ливонскую землю и проливать неповинную христианскую кровь.
И после того панове твои учали говорити, будто мы через присягу вступилися в Лифлянскую землю, а тово не могутъ указати и по ся мѣста, на каковѣ то мы листе присегали. И после того почали паны твои рада говорити, что мы присягу и листы свои опасные порушили, а вступилися в Лифлянскую землю, а мы того ничего не рушили, и в грамотахъ в перемирныхъ с предки с твоими нигдѣ не написана ни в которую сторону и в листехъ опасныхъ нигдѣ того не написано, что намъ своей отчины Лифлянские земли не очищати. Будетъ пакъ у тебя твоихъ предковъ о Лифлянской землѣ нашихъ прародителей и наши грамоты есть какие, и ты ихъ пришли к намъ или писмо с нихъ пришли к намъ, и мы уже болши того о Лифлянской землѣ и не говоримъ, а то опрочѣ кровопролитства оправдания у тебя нѣтъ никоторого. А чего в писмѣ нѣтъ, и то которое дѣло рушити, ано его и не бывало, и чего не бывало и то что рушити? А у пановъ твоихъ то и слово о лифлянты — воюетъ, порушилъ присягу, порушилъ опасной листъ. А коли та земля особно стояла, а были онѣ наши данщики, и были в ней мистръ и арцыбискупъ и бискупы, а по городомъ были князцы, а литовского чоловека и иныхъ господарствъ жаднаго в них чоловека[21] не бывало, и тогды з Литвою присега и опасные листы рушены же ли были? И хто ими владел, литовские же ли ротмистры? И тобе того не мочи указати!
После этого твои паны стали говорить, что мы, вопреки присяге, вступили в Ливонскую землю, но до сих пор не могут указать, в какой же это грамоте мы присягали. И после этого принялись говорить паны твоей рады, что мы нарушили присягу и охранные грамоты и вторглись в Ливонскую землю, а мы ничего этого не нарушали, ибо Ливонская земля не упоминается в мирных грамотах ни с какой стороны, и в охранных грамотах не говорится, что мы не должны освобождать свою вотчину, Ливонскую землю. Опять-таки, если у тебя имеются какие-нибудь грамоты твоих предков, наших прародителей и наши о Ливонской земле, пришли к нам их или список с них, и мы тогда не будем больше говорить о Ливонской земле, а то, кроме кровопролития, оправдания у тебя никакого нет. А как можно нарушать то, чего ни в каких грамотах нет; его и не бывало, а чего не бывало, то как можно нарушить? А у панов твоих одни и те же слова о ливонцах: воюет, нарушил присягу, нарушил охранную грамоту. Но если эта земля существовала отдельно, а жители ее были нашими данщиками, и были в ней магистр, и архиепископ, и епископы, а в городах — князья, а ни одного литовца или из других государств ни одного человека там не было, то была ли тогда нарушена данная Литве присяга и охранная грамота? И кто ими владел, неужели литовские ротмистры? Этого тебе никак не доказать!
А коли они не разорены были, и к намъ присылали бити чоломъ, а сами з нашими вотъчинами, каковы сами, з Великимъ Новым-городомъ и со Псковомъ, въ своихъ сплетках мир имали. И в тыхъ их челобитныхъ писано, что они нам в томъ добили чоломъ, что они приступали к королю полскому и к великому князю литовъскому, и им вперед къ королю полскому и к великому князю литовскому никакъ не приставати и ничимъ не помагати. А похошъ того посмотрити, и мы к тобе с тых ихъ грамот послали списки[22] в сей же своей грамоте. А будеть похочешъ тыхъ самыхъ грамотъ посмотрити, и ты пришли посмотрить своихъ великихъ послов, и мы имъ тые грамоты за печатьми покажемъ, какъ лифлянты нашимъ прародителем и деду нашому блаженныя памети великому государу Ивану и отцу нашому блаженныя памети великому государу Василию и цару всея Руси били чоломъ за свои вины, и какъ они от коруны Полское и от великого князства Литовъского отписалися. И коли бы то была земля Лифлянтъская к Полше и к Литве — и лифлянты бы такъ въ своихъ челобитныхъ грамотахъ не писали. О чемъ пакъ предкови твои ихъ от того не встягивали, что они къ прадеду нашому блаженныя памети к великому государу Василию Василевичу[23] присылали бити чоломъ в лете шест тысеч девятъсотъ шестдесят осмомъ, про которого ты пишешъ, будто он с Казимеромъ королемъ о Великомъ Новегороде постановение вел? И коли бы та реч слушна была, ино бы через Новгородъ лифлянты къ прадеду нашому не присылали бити чолом. Также и к деду нашому блаженныя памети великому государу Иоанъну и к отцу нашому блаженныя памети к великому государу Василию, цару всея Руси, и к намъ многижда присылали бити чоломъ и ты было приходы послов ихъ и челобитъя к намъ на Москве посполитому наряду всяких вер и чужеземъцомъ ведомо не тайно, явно. А предки твои к прародителемъ нашимъ и к намъ о томъ не писывали, еще мы были и не в свершеномъ возрасте, чтобы мы ихъ челобития не приймали, и в них не вступалися, и своими лифлянтовъ не называли; и коли бы то была ихъ земля и предкове бы твои о томъ не молчали, а коли молъчали, ино то вжо не ихъ земля!
Когда они еще не были разорены, они обращались к нам с челобитными и с такими же нашими вотчинами, как они сами, с Великим Новгородом и Псковом, заключали мир в случаях столкновений. И в тех челобитных они писали, что они испросили у нас прощения за то, что они присоединялись к королю польскому и великому князю Литовскому, и что отныне они никогда не будут присоединяться ни к королю польскому, ни к великому князю Литовскому и ничем не будут им помогать. Если хочешь — можешь посмотреть: мы послали тебе списки с тех грамот при этой своей грамоте. А если, может быть, ты захочешь посмотреть самые эти грамоты, то пошли посмотреть своих великих послов, и мы им покажем грамоты с печатями, в которых ливонцы нашим прародителям, деду нашему, блаженной памяти великому государю Ивану, и отцу нашему, блаженной памяти великому государю и царю всея Руси Василию, били челом о своих винах и отреклись от подчинения королевству Польскому и великому княжеству Литовскому. Но ведь если бы Ливонская земля принадлежала Польше и Литве, то ливонцы не писали бы так в своих челобитных грамотах. Почему опять-таки твои предки не удерживали их, когда они в шесть тысяч девятьсот шестьдесят восьмом (1460) году присылали бить челом прадеду нашему, блаженной памяти великому государю Василию Васильевичу, о котором ты пишешь, будто он заключил соглашение с Казимиром о Великом Новгороде? А если бы это утверждение было справедливо, то ливонцы не посылали бы бить челом нашему прадеду через Новгород. Также и деду нашему, блаженной памяти великому государю Иоанну, и отцу нашему, блаженной памяти великому государю Василию, царю всея Руси, и к нам присылали многократно бить челом, и эти приходы и челобитья их послов были известны в Москве представителям всяких вероисповеданий и чужеземцам не тайно, а явно. А предки твои ни нашим прародителям, ни нам, когда мы еще были в юношеском возрасте, никогда не писали, чтобы мы не принимали челобитья ливонцев и не вступали в их области и своими подданными ливонцев не называли; а если бы это была их земля, то твои предки бы об этом не молчали, а если молчали, значит, это была не их земля!
А что твои панове говорятъ, коли бы то земля наша была и нам было што с нею перемирие брать? Ино та земля была особная, а у нас была наша отчина в прикладе,[24] и жили в ней все немецкие люди, а писали перемирные грамоты с нашими вотчинами, с Великимъ Новымъгородомъ и со Псковомъ, по нашому жалованию, какъ мы имъ велимъ, по тому какъ мужики волостныя меж себя записы пишут, какъ им торговати, а не по тому, какъ государи межъ себе перемирные пишуть. А ты пишешъся прускимъ, а в прусех свое княже и у тебя присега с ним естъ, ино по тому и прусы не твои? А то по тому жъ лифлянты были наша прикладная отчина, какъ у тебя прусы. А что панове твои говорять, коли бы то была наша отчина и мы имъ и приложеныхъ подавали: ино та наша отчина Лифлянтская земля была не нашие веры, а жили в ней все немецкие люди, и наши прародители и мы ихъ пожаловали, дали имъ в томъ волю, что имъ мистром и преложеныхъ обирати по ихъ вере и по ихъ обычаю, а для рускихъ купцов, что приездчая к нимъ торговали, были у них церкви хрестиянские и дворы и слободы. А хоти и преложоных они имали, и они ведь имали у папы, ведь бискуповъ всих ставить папа, а не корол, а предкове твои бискупов не ставили. А что арцыбискупъ Вилгермъ был старого Жикгимонта короля кровный его, ино ему местечка нигде не было, ино по королеву прошению лифлянты ему дали арцыбискупъство ризское; а ведь его ставил в арцыбискупы папа жъ, а не корол: короли ведають мирские дела, а церъковные дела ведаеть папа да арцыбискупы и бискупы; ино по тому Лифлянтская земля ваша же ли? А что панове твои говорять, что лифлянты рать вели блаженныя памети с великимъ государем Василиемъ и царемъ всея Руси с отцомъ нашымъ, и тому дивитисе нечому! Многижъды подданой, хотя ис подданства выступити, да государу своему противитца ини его за то казнят. А Ягайло и Витолтъ такъ с прусы битву вели[25] и предки твои с Кондратомъ, княземъ мазовецкимъ, воевалися.[26] А ко отцу нашому блаженныя памети великому государу Василию, цару всея Руси, присылал к нему бити чоломъ княже пруский Олбрехтъ,[27] немецкого чину высокий маистръ пруский, маркрабий брандемборский, статинский, памерский, касубъский и вендиский, дука бургравий ноурмеръский, княз рунгенский о помочи на старъшого Жикгимонта короля. И ты и самъ по чему ко Кгданъску ходил ратию?[28] Ведь он твой, и къ своему почто ратию ходить? А такъ Лифлянтская земля рать против отца нашого по тому жъ учинила. А что панове твои говорать, что лифлянты утеклися до вас, королей полскихъ и великихъ князей литовскихъ, ино покаместа они въ своей воли были, и они к вамъ по чему не утекалися? А как они намъ израдили, и мы на нихъ гнев свой положили и их разрушили, и они к вамъ утеклися. Иного во всей вселенной хто беглеца приимаеть, тот с нимъ вместе неправ живеть; и то не в чужое ли вступился еси? А о чемъ, коли они были не разрушены, и вы ими не умели владети? А коли Витолтъ зъ Ягайломъ розницу вел о отцове убийстве,[29] и в которыхъ онъ немцахъ былъ, и с которыми немцы к Вилне ратию приходилъ, и мало Вилни не взял?! И того тобе жаднымъ словомъ указати нелзя, коли была Лифлянтская земля не разрушена, чтобъ она была послушна къ королевству Полскому и к великому князству Литовскому; и то по всяких справахъ может се знати, что Лифлянтская земля болшей присегала к нашому государству, нижли к вашому.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 107; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!