НАСЛЕДИЕ ХУДОЖНИКОВ «ЕВРЕЙСКОГО МОНПАРНАСА» В ЕВРЕЙСКОМ ГОСУДАРСТВЕ

Жившие и работавшие в Париже между двумя мировыми войнами художники, многие из которых — еврейского происхождения, признаны сегодня как одно из крупнейших художественных явлений в истории искусства XX века. Как было показано в предыдущих главах, в большинстве своем эти художники родились за «чертой оседлости» в Российской империи, а некоторые из них или родились в Палестине/Эрец-Исраэль (как Иосиф Константиновский и Моше Кастель), или жили там до отъезда в Париж (как Хана Орлова и Файбиш-Шрага Царфин). Некоторые из них в своем творчестве неоднократно обращались к еврейским национальным темам и сюжетам (чаще других это делали Марк Шагал и Мане-Кац, но не только они) и неоднократно бывали в подмандатной Палестине и в Государстве Израиль. Несмотря на нацистские законы, вступившие в силу после оккупации Франции, из-за которых эти художники были вынуждены покинуть Париж, практически никто из них, кроме вернувшегося на родину Моше Кастеля, не связал свою жизнь с сионизмом, а позднее — с Государством Израиль. Существенно повлияв на искусство в Эрец-Исраэль 1930–1940-х годов, художники «Парижской школы» позднее практически не оказывали влияния ни на развитие живописи и скульптуры в Израиле, ни на развитие музеев в стране.

Вместе с тем на их помощь и участие (прежде всего Марка Шагала и Ханы Орловой) изначально рассчитывали основатели художественного музея в Тель-Авиве. Несмотря на то что именно творчество мастеров «еврейского Монпарнаса» считается одним из самых ценных вкладов живописцев и скульпторов еврейского происхождения в мировую художественную культуру, в Израиле нет ни одного обобщающего музея, посвященного этим живописцам. Впрочем, в разных городах страны создано несколько небольших монографических музеев, посвященных трем из них: Мане-Кацу, Моше Кастелю и Ицхаку Френкелю (Френелю), причем работа последнего поддерживается силами наследников самого художника. В 1963 году был открыт музей, посвященный Иссахару-Беру Рыбаку, позднее закрытый.

Музея же Марка Шагала, повсеместно считающегося в мире самым знаменитым еврейским художником, в еврейском государстве нет и никогда не было, хотя многие его работы можно увидеть в различных общественных зданиях и некоторых музеях. Анализу непростых отношений художников «еврейского Монпарнаса» с Государством Израиль и его музейными институциями и посвящена эта глава.

I

Решение о создании музея Моше Кастеля — талантливого живописца «еврейского Монпарнаса» 1930-х, позднее ставшего одним из наиболее значимых и самобытных израильских художников — было принято еще в 1982 году, но открыли его для публики в городе Маале-Адумим к востоку от Иерусалима только в феврале 2010 года. 21 марта 2013 года было объявлено, что в связи с тяжелым финансовым положением Музей закрывается «до нового объявления»⁴²⁵. Это вызвало ряд протестов, и здравый смысл восторжествовал: спустя несколько недель музей вновь распахнул свои двери.

По-русски о Моше Кастеле, насколько известно, не выходило ни книг, ни статей, а текст о нем в одиннадцатитомной «Еврейской энциклопедии» занимает лишь два абзаца. Вместе с тем он сыграл выдающуюся роль в формировании самобытного художественного стиля, объединившего экспрессионистские и авангардистские искания европейских живописцев 1920–1970-х годов с вдохновенными эрец-исраэльскими пейзажами и сюжетами, основанными на библейских текстах и связанных с ними церемониях.

Ил. 85. Каталог собрания музея Моше Кастеля в г. Маале-Адумим, Израиль. The Moshe Castel Museum of Art (Maale-Adummim, 2010)

Родившийся в 1909 году в Иерусалиме Моше Элазар Кастель вел свою родословную от испанских евреев-сефардов, эмигрировавших из Кастилии в Палестину в самом конце XV века. Его дед и отец, уроженец Хеврона Иехуда Кастель, были раввинами, но сам он еще в детстве увлекся рисованием. В 1921–1925 годах он учился в Школе искусств и ремесел «Бецалель» в Иерусалиме, а в 1927 году, получив денежную помощь от старшего брата Йосефа, уехал учиться в Париж; именно там он познакомился с художниками «еврейского Монпарнаса». Живопись Моше Кастеля 1930-х годов неотделима от творчества художников «Парижской школы», хотя и в эти годы, наряду с «Парижским бульваром» (1936), он создает целый ряд «ориенталистских» картин, в которых запечатлены люди и пейзажи Палестины: «Трапеза на траве» (1930), «Сбор оливок» (1931), «Женщины Иерусалима» (1936). При этом в работах Кастеля продолжают присутствовать и иудейские темы: в 1933 году появляется портрет «Каббалист», а в 1939 году — цикл иллюстраций к «Пасхальной агаде».

В 1940 году М. Кастель вернулся в Палестину/Эрец-Исраэль, выбрав местом жительства далекий как от Иерусалима, так и от Тель-Авива город каббалистов Цфат, хотя, по мнению видного израильского искусствоведа Гидеона Офрата, Кастель рисовал Галилею так, как ее бы нарисовал, окажись он в Палестине, Морис Вламинк⁴²⁶. Как бы то ни было, именно там, в Цфате, Кастель и его единомышленники по примеру парижского Монпарнаса основали квартал художников. Разрыв с Парижем в годы Второй мировой войны и трагедия Холокоста привели к тому, что часть художников, включая М. Кастеля (но отнюдь не только его), подхватили ставшую популярной среди части эрец-исраэльских интеллектуалов ханаанейскую идеологию, согласно которой возрождение древних мифов и языческих мотивов отождествлялось с наследием древнего Ханаана и служило основой для создания «нового ивритского народа».

Постепенно живопись М. Кастеля изменилась. Хотя интерес к изображению природы Израиля и его людей сохраняется, эпический стиль, свойственный 1930-м годам, постепенно отходит, а восточный мусульманский мир совершенно исчезает из его творчества. Вместо этого художник ищет синтез между эстетикой абстрактной живописи и духом еврейской мистики, который он передает в своих полотнах. Так были созданы работы «Свиток народа Израиля» (1950), «Город сияния и Каббалы» (1954), «Псалмы» (1958), «Аллилуйя» (1958), «Псалмы Ханаану» (1965), «Песнь Иерусалиму» (1966, 1971, 1973), «Стражи Стены» (1971) и многие другие, значительная часть которых представлена именно в собрании музея в Маале-Адумим. Кастель использовал в своих работах мотивы наскальных рисунков и надписей, найденных археологами в Негеве, в Иудейской пустыне и на Синае, вводил в свои композиции еврейские буквы, которым придавал символическое значение. Рисунки и буквы складывались в его работах в строки и абзацы таинственных посланий из прошлого.

В 1948 году М. Кастель входил в число основателей группы художников «Новые горизонты» — пожалуй, самого значительного художественного объединения за всю историю Израиля⁴²⁷. При этом с точки зрения его пути в искусстве Кастель был совсем не похож на очевидного лидера объединения Иосифа Зарицкого (1891–1985). И. Зарицкий в 1950–1970-е годы создавал свои работы в манере, далекой как от реалистической живописи, так и от эстетических принципов постимпрессионизма и экспрессионизма, доминировавших в искусстве Эрец-Исраэль в годы Британского мандата. По словам писателя и скульптора Биньямина Таммуза (1919–1989), у Зарицкого и других художников «Новых горизонтов» «картина сосредоточивает внимание на цвете, линии и художественном образе. Не абстракция объектов, но музыкальная импрессия, поэтическая, свободная от оков реализма, привязанная к природе объектов»⁴²⁸.

Ил. 86–87. Моше Кастель. В поисках Мессии. Памятная медаль, выпущенная в 1986 г. Монетным двором Израиля (лицевая и оборотная стороны). Из собрания автора

Работы И. Зарицкого были созвучны новым веяниям западноевропейского и американского искусства того времени (пожалуй, наиболее близкими «лирическому абстракционизму» Иосифа Зарицкого были работы французского художника российского происхождения Андрея Ланского). Работы И. Зарицкого пользовались заслуженным успехом среди специалистов в области современного искусства в странах Запада, что, в свою очередь, укрепляло его авторитет в Израиле, где художники, в большинстве своем, только боролись за свое место в мировом искусстве. При этом работы И. Зарицкого, как правило, не позволяли идентифицировать их как произведения еврейского или израильского художника, иудейские или эрец-исраэльские мотивы практически отсутствовали в них. И. Зарицкий говорил: «Израильский живописец, так или иначе, изображает свою родину, однако он должен прежде всего ощущать принадлежность к всемирному братству художников»⁴²⁹.

М. Кастель шел иным путем, представив в ноябре 1948 года на первой выставке группы «Новые горизонты» в Тель-Авивском музее работу «Жертвоприношение Исаака» и оставаясь верным идее поиска художественных форм выражения библейских сюжетов и мотивов на протяжении всей своей последующей жизни.

После провозглашения государственной независимости Израиля основным местом жительства и работы М. Кастеля стал Тель-Авив. При этом на протяжении многих лет он имел студии в Париже и Нью-Йорке, куда регулярно возвращался: его первая выставка в Париже прошла еще в 1927 году, в Нью-Йорке — ровно четверть века спустя, и в 1950–1980-е годы он часто выставлялся в этих мировых художественных центрах, с начала 1960-х годов имея эксклюзивные контракты с галереей Карла Флинкера (Galerie K. Flinker) в Париже и с галереей Лефевр (Lefevre Gallery) в Нью-Йорке⁴³⁰.

Прекрасный музей в Маале-Адумим появился почти случайно. Как рассказывала вдова художника Била, в 1981 году они ехали по дороге на Мертвое море и увидели на вершине холма строительную технику и новые здания — нынешний город Маале-Адумим только начинали возводить, в 1982 году в нем обосновались первые жители. Остановившись и поднявшись на холм, Моше и Била были поражены открывшейся оттуда панорамой пустыни и видом на иерусалимские горы. Уже немолодой художник почувствовал, что именно в этом месте, где тогда еще, повторим, не было практически ничего, он хотел бы увидеть музей своих картин. Власти выделили земельный участок для будущего музея, и в декабре 1982 года Моше Кастель написал: «Я даю зеленый свет строительству дворца в Маале-Адумим, нашего Тадж-Махала»⁴³¹.

Увидеть, однако, этот дворец ему не довелось: в 1991 году художник умер, а работы по строительству и созданию музея затянулись почти на тридцать лет, значительную часть из которых не происходило просто ничего: деньги на строительные и отделочные работы не выделялись, и недостроенное здание годами простаивало. Впрочем, в итоге здание было построено замечательное, экспозиция выстроена куратором Аллой Черняк логично и убедительно, мебель и освещение подобраны очень профессионально. К сожалению, за шесть лет работы музея достойный альбом-каталог его собрания так и не был издан. В музейном киоске посетителям предлагают альбом о творчестве художника, изданный в Швейцарии в 1968 году, и еще один, выпущенный к выставке в Кнессете в 1984 году. Оба они очень слабо соответствуют собранию, представленному в стенах музея в Маале-Адумим: подавляющее большинство репродуцированных в них работ не находятся в собрании музея, а почти все картины, которые видят посетители в музее, не воспроизведены ни в одном из этих альбомов.

II

Музей, открытый в феврале 2010 года в Маале-Адумим, стал шестым персональным музеем того или иного израильского художника и третьим в стране музеем мастера, обожженного духом межвоенного Монпарнаса. Первым стал открытый в 1977 году в Хайфе дом-музей Мане (Иммануэля) Каца (1894–1962). До тех пор музеев, посвященных отдельным художникам, в Израиле не было, но в начале 1980-х в Иерусалиме был открыт музей Анны Тихо (1894–1980), а в 1983 году в Тель-Авиве появился музей Реувена Рубина (1893–1974); в 1998 году в том же городе был открыт музей Нахума Гутмана (1898–1980). Музеи Мане-Каца, Анны Тихо и Реувена Рубина созданы в домах, в которых жили эти художники, причем в первом случае создание музея было оговорено за двадцать лет до того, как он открыл свои двери: муниципалитет Хайфы в 1958 году предоставил Мане-Кацу дом с условием, что после его кончины он не перейдет по наследству кому бы то ни было, а станет музеем⁴³². Музеи же Гутмана и Кастеля созданы там, где эти художники никогда не жили; в обоих случаях коллекции их работ были безвозмездно переданы членами семей художников. Можно вспомнить и об открывшемся в 1995 году в Яффо музее, созданном художником и скульптором Иланой Гур в своем доме; в нем представлены как работы самой Иланы Гур, так и собранная ею коллекция, значительная часть которой — работы израильских художников. Нет сомнений в том, что все эти люди — крупные имена на художественном небосклоне еврейского и мирового искусства, получившие признание, выразившееся как в многочисленных выставках в музеях разных стран, так и в сравнительно высоких ценах на их работы на аукционах. Однако нельзя не отметить, что в истории израильского искусства есть немало других значимых имен — например, Хаим Гликсберг, Иосиф Зарицкий, Менахем Шеми, Циона Таджер, Лео Рот, Марсель Янку, Авигдор Стеймацкий, Мордехай Ардон, Яаков Векслер, Йосл Бергнер, Зеэв Кун... Нет и музеев еврейских художников Монпарнаса: масштабные выставки Марка Шагала и Хаима Сутина были организованы в самое последнее время в Париже, но не в Израиле, где единственной подобной экспозицией за много лет стала сравнительно небольшая обзорная выставка художников «Парижской школы», прошедшая в 2012 году в музее Мане-Каца (ее куратором была Светлана Рейнгольд, очень много делающая для того, чтобы сохранить память о художниках «еврейского Монпарнаса» в еврейском государстве).

Ил. 88. Мане-Кац, 1948 г. Фотограф неизвестен. Фото воспроизведено в статье: Mane-Katz // Encyclopaedia Judaica (Jerusalem: Keter Publishing, 1972. Vol. 11. P. 870)

Биография Мане-Каца существенно отличается от судьбы Моше Кастеля: едва ли не единственное сходство между ними состоит в том, что они оба выросли в еврейских религиозных семьях (Мане-Кац — в Кременчуге, Кастель — в Иерусалиме), но отправились учиться живописи в Париж, когда им было девятнадцать (столько же было и оказавшему большое влияние на творчество Мане-Каца Хаиму Сутину, когда он в 1912 году добрался до Парижа). Мане-Кац, правда, был существенно старше, вследствие чего в Париже он оказался уже в 1913 году⁴³³, тогда как Кастель — на четырнадцать лет позже. Оба они окончили свои дни и похоронены в Израиле. Но если Моше Кастель прожил в Париже тринадцать межвоенных лет, позднее, в 1950–1980-е годы, приезжая туда на более или менее долгое время, будучи при этом жителем и гражданином Израиля, в художественную жизнь которого он был активно вовлечен, то ситуация с Мане-Кацем была иной. Хоть он и довольно регулярно бывал в Палестине/Эрец-Исраэль начиная с 1926 года, в Государстве Израиль Мане-Кац жил лишь в самые последние годы жизни, сохраняя при этом и свою парижскую студию. Однако, как и Моше Кастель, Мане-Кац был связан с еврейским бытом и искусством. Он долгие годы коллекционировал предметы иудаики, и многие его полотна посвящены еврейскому фольклору, иудейским символам и библейским сюжетам.

Как и Марк Шагал, Мане-Кац провел годы Первой мировой войны в России: в 1915–1917 годах оба они жили и совершенствовали свое мастерство в Петрограде, а после революции каждый из них вернулся на свою родину: Марк Шагал — в Витебск, Мане-Кац — в Кременчуг, откуда перебрался в Харьков. В Париж и Мане-Кац, и Марк Шагал смогли вернуться только в 1922 году.

Мане-Кац впервые посетил Палестину в 1928 году. О своих впечатлениях он рассказал в письме, напечатанном в газете «Рассвет», издававшейся в Париже под редакцией В. Жаботинского.

Что больше всего удивило меня, — писал художник, — это насколько все здесь напоминает жизнь маленького еврейского города в России... я вспоминал свое детство... Приближается канун субботы. Город [Тель-Авив] замирает, прекращается движение. Вы можете увидеть субботние свечи, зажженные в открытых окнах. Благостная тишина простирается над городом... Я снова думаю о своем детстве...⁴³⁴

В 1934 году Мане-Кац посетил Палестину еще раз. Созданное художником полотно «У Стены Плача» было удостоено в 1937 году Золотой медали на Всемирной Парижской выставке. Кроме этой, Мане-Кац создал целый ряд картин, в которых нашел отражение традиционный еврейский мир: «Урок Талмуда» (1925), «Раввины» (1942) и другие, стараясь выразить скрытое за суетой местечковой жизни страстное стремление к вечному источнику истины и добра. Многие его произведения передают специфически хасидское мироощущение: «Бадхан» (1932); полиптих «Свадьба», «Симхат-Тора», многочисленные «Клезмеры» и скульптурные фигуры музыкантов. Библейским сюжетам посвящены его картины «Сон Иакова», «Давид и Голиаф», «Авраам и ангелы», «Моисей, бросающий скрижали» и другие. Поездки в Эрец-Исраэль отразились в таких произведениях Мане-Каца, как «Ориентальное» (1929), «Пейзаж Палестины», «Субботняя прогулка в Иерусалиме» и другие. Мане-Кац не раз жертвовал свои картины для благотворительных акций в пользу различных еврейских организаций взаимопомощи, в 1930-е годы он входил в Комитет по поддержке Еврейского театра в Париже и в Комитет по организации чествования жившего в то время в Париже крупного еврейского поэта Залмана Шнеура (1887–1959), писавшего как на иврите, так и на идише.

Когда началась Вторая мировая война, Мане-Кац как гражданин Франции (с 1927 года) был мобилизован и отправлен в военную школу в Париже. Оказавшись со своей частью в Руане, он попал в плен к немцам, но сумел бежать, после чего ценой неимоверных усилий добрался до Америки. С 1940 года и до окончания войны Мане Кац жил в Нью-Йорке, а в 1945 году вернулся в Париж. К 1941 году относится его картина «Беженцы», а после возвращения во Францию на одной из стен синагоги в Нанси он создал эпическое творение «Сопротивление. Восстание в Варшавском гетто» (1946).

В 1946 году Мане-Кац в третий раз приехал в Палестину/Эрец-Исраэль, а спустя два года, когда еще не закончилась Война за независимость, привез в Тель-Авивский музей шестьдесят своих работ. В 1949 году он приехал в Израиль вновь, на этот раз в связи с открытием выставки его работ в Иерусалиме. Следующая поездка — в 1953 году, экспозиция в Цфате; семь работ из нее Мане-Кац подарил этому городу. В 1954 году — новая поездка в Израиль и новая выставка в Тель-Авивском музее, в 1955 году — еще один визит, в связи с открытием выставки в Иерусалиме⁴³⁵. Мане-Кац любил бывать в Эрец-Исраэль, о чем свидетельствуют восемь посещений за тридцать лет, но каждый раз он возвращался обратно во Францию.

Тот факт, что именно художник, не живший в Израиле, стал первым, кто удостоился отдельного дома-музея в еврейском государстве, многое говорит о том, насколько далеко власти были готовы пойти ради преодоления комплекса «местечковости», чтобы доказать себе и миру, что и в маленькой стране может быть большое искусство. При жизни ни Реувену Рубину, ни Нахуму Гутману, ни Иосифу Зарицкому, ни Мордехаю Ардону, ни кому-либо другому предложений о создании дома-музея израильские власти не делали. Мане-Кацу же был предоставлен отдельный дом в Хайфе, который после смерти художника должен был стать — и стал (правда, спустя пятнадцать лет) — музеем, посвященным его творчеству. Именно в этом доме Мане-Кац создал свою последнюю большую работу — монументальный пейзаж «Хайфский залив с горы Кармель» (1962). В последние годы в музее Мане-Каца проходят экспозиции, посвященные преимущественно творчеству художников «еврейского Монпарнаса». Посмертно Мане-Кац фактически стал послом «Парижской школы» в Израиле.

III

После кончины в 1981 году Исаака Александра Френеля (урожденного Френкеля; фамилию он сменил в возрасте 57 лет) в его доме в городе Цфат наследниками художника был открыт музей. Этот родившийся в традиционной еврейской семье в Бердичеве правнук раби Леви-Ицхака бен Меира из Бердичева (1740–1809), одного из вождей хасидского движения на Волыни, вопреки противодействию родителей, выбрал путь художника⁴³⁶. По воспоминаниям его сына, он всю жизнь придерживался атеистического мировоззрения, хотя после Холокоста создал ряд работ на иудейские сюжеты, пытаясь своим творчеством вернуть к жизни уничтоженный мир восточноевропейского еврейства. В Париже И. А. Френкель провел всего девять лет, с 1921 по 1925 и с 1929 по 1934 год. Как Амшей Нюренберг, Роберт Фальк и Натан Альтман и другие его собратья по ремеслу, вернувшиеся в Советский Союз, он был обожжен новым французским искусством, во-первых, и атмосферой «еврейского Монпарнаса», во-вторых, которые сохранил в сердце на всю жизнь. Но все же, как и для Моше Кастеля, также проведшего во Франции много лет, основные художественные впечатления и образы Исаака Александра Френкеля имели эрец-исраэльское происхождение, а такие города, как Иерусалим, Цфат и Яффо, он рисовал существенно чаще, чем Париж.

В 1910 году, когда будущему художнику было одиннадцать лет, его семья переехала в Одессу. С декабря 1915 года И. А. Френкель учился в Одесском художественном училище, а в 1918 году занимался в студии Александры Экстер (1882–1949); позднее она тоже оказалась в Париже. Сын художника считает, что в значительной мере вследствие уважения к ней он в молодые годы предпочитал подписывать свои работы именем Александр, а не Исаак. В студии А. А. Экстер молодой И. А. Френкель приобрел и первый опыт театрального художника, участвуя в работе над костюмами для танцовщицы Эльзы Крюгер.

В 1918–1919 годах по Украине прокатилась волна страшных еврейских погромов, в которых одинаково свирепствовали как красные, так и белые. Друг и сокурсник И. А. Френкеля по училищу Иосиф Константиновский потерял в погроме в Елисаветграде отца и брата, погибших от рук бандитов. Позднее Иосиф Константиновский опубликовал на французском языке под псевдонимом Мишель Матвеев книгу «Загнанные», в которой описал эпизод, увиденный им в Одессе:

Ровным шагом, с гигантским знаменем впереди, со стороны вокзала приближается конный отряд. Хоть я и привык к таким проездам, но этот производит на меня сильное впечатление. Я останавливаюсь, обескураженный надписью черными буквами по красному знамени «Да здравствует революция! Смерть жидам!»⁴³⁷

Подобные «сильные впечатления» оставляли мало надежд на будущее, и Иосиф Константиновский решил вернуться в Палестину/Эрец-Исраэль, где он родился; И. А. Френкель присоединился к нему. В 1919 году они были среди большой группы еврейских интеллигентов, эмигрировавших из Одессы в Палестину/Эрец-Исраэль на пароходе «Руслан». Среди 686 пассажиров «Руслана», прибывших в порт Яффо 19 декабря 1919 года, были люди, позднее внесшие огромный вклад в научную, культурную и общественную жизнь Государства Израиль, в том числе крупнейший историк и литературовед Йосеф Клаузнер, редактор самой серьезной в стране газеты «Ха’арец» [«Страна»] Моше Йосеф Гликсон, танцовщик, хореограф и художник Барух Агадати, главный врач больницы «Хадасса» доктор Хаим Ясский, погибший в устроенном палестинскими арабами террористическом акте в 1948 году, один из основателей медицинского факультета Иерусалимского университета профессор Арье Достровский и многие другие. На этом корабле вернулась в Палестину и поэтесса Рахель Блувштейн (1890–1931). Там же находился будущий создатель первой в Тель-Авиве художественной галереи ученый-востоковед Яков Абрамович Перемен (1881–1960), на средства которого были основаны кооператив «Ха’томер» и художественная студия в тель-авивской гимназии «Герцлия», где художники, включая И. А. Френкеля, преподавали живопись и скульптуру, читали лекции по современному искусству.

Палестина, еврейское население которой в то время составляло лишь несколько десятков тысяч человек, и где тогда еще не было ни одного музея и университета, в то время мало что могла предложить амбициозному молодому художнику, и на рубеже 1920–1921 годов (точную дату отъезда не удалось установить даже сыну художника) Френкель — и на этот раз вслед за Иосифом Константиновским — отправился в Париж. Первое время он страшно бедствовал, порой ночевал на улицах. Легенда гласит, что тем, что он выжил, он обязан все тому же «покровителю художников» комиссару полиции Леону Замарону, обнаружившему его ночующим в буквальном смысле слова под мостом со свидетельством из Одесского художественного училища в кармане. Имеет ли эта легенда под собой документальные основания, установить уже невозможно.

Изначально И. А. Френкель стремился стать профессиональным скульптором, но не имел средств на покупку материалов и не имел студии, где бы мог хранить свои работы. Когда его положение минимально наладилось, он стал посещать Национальную школу изящных искусств и академию Гранд Шомьер, стажировался в мастерских скульптора Эмиля Антуана Бурделя (1861–1929) и Анри Матисса. Пристанищем его стал все тот же «Улей» на Монпарнасе, где он познакомился с Хаимом Сутиным, Михаилом Кикоиным, Пинхусом Кременем, Мане-Кацем и другими еврейскими художниками-эмигрантами из России; по воспоминаниям его сына, он очень переживал, что не застал Амедео Модильяни, скончавшегося в 1920 году, работы которого очень ценил⁴³⁸. Работы И. А. Френкеля трижды выставлялись в Салоне Независимых и дважды — в Осеннем салоне, он участвовал в групповых выставках в кафе «Ротонда» и в галерее La Licorne [«Единорог»], но, как и остальные, с трудом сводил концы с концами. В декабре 1925 года он вернулся в Палестину/Эрец-Исраэль, куда в 1923 году прибыли его родители, старшая сестра и младший брат, и открыл студию при школе Федерации профсоюзов в Тель-Авиве. Среди его учеников были известные в будущем художники Мордехай Леванон, Давид Хендлер, Йосеф Коссоноги, Женя Бергер, Авигдор Стемацкий, Циона Таджер (в 1930-е годы и она некоторое время жила и работала в Париже) и другие. Это была первая в Палестине/Эрец-Исраэль художественная студия, ориентировавшаяся на достижения нового искусства, развивавшиеся в то время во Франции. Некоторое время Исаак Френель также преподавал в Школе искусств «Бецалель» в Иерусалиме, где у него среди других учился и Моше Кастель. Во Франции наибольшее влияние на его искусство оказывало творчество Пабло Пикассо и Жоржа Брака, однако работы Френеля в кубистском стиле совершенно не находили покупателей; постепенно его творчество эволюционировало в направлении экспрессионизма.

В 1929 году по Палестине прокатилась волна еврейских погромов, побудившая британские власти к существенному ужесточению своей политики, в которой принцип «разделяй и властвуй» реализовывался все более отчетливо. Всемирный экономический кризис привел к существенному сокращению денежных средств, которые переводили на нужды общины в Палестине/Эрец-Исраэль евреи диаспоры. Школа искусств «Бецалель» была закрыта (ее деятельность возобновилась только в 1935 году), Исаак Александр Френкель потерял работу, а его личная жизнь очень осложнилась: две женщины были одновременно беременны от него. Со второй женой Мирьям Анисфельд (формально их брак был зарегистрирован только в 1954 году, спустя 26 лет после начала их отношений) художник решил снова попытать счастья в Париже. Деньги на билет на пароход (а добирались через итальянский город Триест) зарабатывала в основном Мирьям, работавшая портнихой; помог и брат художника Моше, бывший ответственным сотрудником Тель-Авивского муниципалитета. Френель участвовал в нескольких групповых выставках в парижских галереях, но по-настоящему пробиться не смог. В Париже в 1929 году родился его сын от второй жены Элиэзер, и вся семья очень бедствовала. Он даже был арестован и предстал перед судьей за то, что в ответ на антисемитское замечание эмигранта-белогвардейца избил его⁴³⁹. Френель много общался тогда с арт-критиком Вальдемаром Жоржем, который, однако, не сумел помочь ему ни добиться коммерческого успеха, ни занять достойное место в среде галерей. Точные причины его повторного возвращения в Палестину/Эрец-Исраэль неизвестны; не исключено, что он опасался, что в связи с прекращением срока действия его паспорта он окажется во Франции бесправным лицом без гражданства. Как бы то ни было, в 1934 году вся семья вернулась в Палестину/Эрец-Исраэль; в следующий раз художник побывал в Париже только в 1954 году. В июле 1978 года в галерее Сената (Orangérie du Senat) прошла его персональная выставка, торжественно открытая многолетним председателем Сената Франции Аленом Поэром (Alain Poher, 1909–1996)⁴⁴⁰.

Ил . 89. Лучший альбом И. А. Френкеля (Френеля): Isaac Alexander Frenel / Text by Amnon Barzel (Jerusalem: Massada, 1974)

В первые полтора года после возвращения И. А. Френкель со своей второй семьей жил в Иерусалиме, но с лета 1937 года основным местом жительства и работы художника был Тель-Авив. Он никогда не порывал с «Парижской школой», влияние Хаима Сутина и других ее мастеров всю жизнь сохранялось в его работах, но судьба его не была больше связана с Парижем. Начиная с 1940 года он несколько раз становился лауреатом премии имени Меира Дизенгофа в области изобразительного искусства, присуждаемой муниципалитетом Тель-Авива; оформлял здание, в котором в 1949–1966 годах работал Кнессет; представлял Израиль на Венецианской биеннале современного искусства.

И. А. Френкель получил широкую известность как портретист, популярный в среде военной и политической элиты нового государства, а также оформил целый ряд постановок в театре «Охель» (ныне уже не существующем) и Национальном театре «Габима». В Цфате, центральный квартал которого постепенно стал городком художников, Френкель купил дом, превращенный его наследниками в музей. Несмотря на длительный конфликт с дирекцией Тель-Авивского музея и руководством Ассоциации художников и скульпторов Израиля, отнимавший у него много душевных сил, очевидно, что он прожил очень успешную жизнь в искусстве.

IV

С Марком Шагалом — самым крупным еврейским художником, жившим когда-либо в «Улье» на Монпарнасе и, пожалуй, крупнейшим еврейским художником в истории мирового искусства — в Израиле тоже велись переговоры о создании музея. История отношений Марка Шагала с Израилем (а он, включая догосударственный период, побывал в этой стране восемь раз) — это полувековая сага, в которой у обеих сторон было едва ли не больше разочарований, чем поводов испытывать удовлетворение.

Привлечь Марка Шагала к созданию музея искусств в Эрец-Исраэль пытался еще в начале 1930-х годов первый мэр Тель-Авива Меир Дизенгоф (1861–1936), договорившийся с художником, что тот возглавит комитет по созданию в городе музея. М. З. Шагалу идея очень понравилась, о чем он 13 января 1931 года послал мэру письмо, кстати, на русском языке⁴⁴¹. Марк Шагал вынашивал идею создания еврейского художественного музея долгие годы: еще в 1918 году, составляя проект создания в Витебске Народного художественного училища, он думал о некоем «еврейском крыле» в будущем городском музее, а в 1921 году в письме, отправленном Юделю Пэну, который был его первым учителем живописи, Шагал выражал надежду на то, что в будущем будет создан Центральный еврейский музей, куда попадут и лучшие работы Ю. М. Пэна⁴⁴². Однако уже в 1922 году Марк Шагал оказался в эмиграции, и его идея создания еврейского художественного музея в СССР так и не была реализована. Сложно сказать почему: если власти десятилетия мирились с существованием еврейских театров, а также выходивших на языке идиш книг, газет и журналов, едва ли именно еврейский художественный музей таил в себе какую-то «контрреволюционную» опасность. Как бы там ни было, мэр Тель-Авива вышел на связь с Шагалом через скульптора Хану Орлову уже в Париже. С 1904 по 1910 год Хана Орлова жила в Эрец-Исраэль, и Меир Дизенгоф был знаком с ней⁴⁴³. С другой стороны, Хана Орлова и Марк Шагал были друзьями и соратниками, среди других ее работ — выполненный в 1923 году портрет-статуэтка дочери Шагала Иды.

В направленном Меиру Дизенгофу в 1931 году письме Марк Шагал назвал имена пяти художников еврейского происхождения, работы которых, по его мнению, должны были занять центральное место в создаваемом в Тель-Авиве музее: он выделил голландского художника Йозефа Израэльса (1824–1911), французского импрессиониста Камиля Писсарро, двух монпарнасцев: Амедео Модильяни и покончившего с собой за считанные месяцы до этого письма Жюля Паскина и уроженца Берлина Макса Либермана (Max Liebermann, 1847–1935) — единственный из списка, он был на тот момент еще жив. Картин никого из этих художников в Тель-Авиве на тот момент, скорее всего, не было даже в частных собраниях, и задача, поставленная М. З. Шагалом, показалась мэру неподъемной.

В настоящее время в Тель-Авивском художественном музее постоянно экспонируются уникальные коллекции Моше и Сары Майер, Маркуса Мицне и Фелиции Блюменталь, Симона и Марии Яглом, и эти собрания включают шедевры наиболее выдающихся европейских художников второй половины XIX — XX века. Однако восемьдесят с лишним лет назад ситуация была совершенно иной. 44-летний Шагал в 1931 году провел в Палестине/Эрец-Исраэль два с половиной месяца, но в том, что касалось проекта, ради которого он приехал, художник остался крайне разочарован. В интервью парижскому еврейскому еженедельнику «Рассвет» Шагал так ответил на вопрос «Как же обстоят дела с музеем?»:

Это сложный вопрос, и — скажу прямо — у меня совсем мало надежды на то, что он разрешится благополучно. <...> Все дело ведь в том, как подойти к такому начинанию. Я набросал беспристрастный художественный план, наметил залы: Израэльса, Либермана, Писсаро, Модильяни, Паскина — в качестве остова, базы, вокруг которой могла бы группироваться и разрастаться подлинная художественная молодежь... Ведь гораздо легче реализовать серьезный план собирания еврейских художественных ценностей — я говорю о подлинном музее — с чистой, выдержанной на сто процентов программой, чем что-нибудь убогое, полное компромиссов, куда даже и культурный турист не заглянет... Для этого нужна на несколько лет настоящая диктатура людей строго компетентных, которым доверяют и кому всецело предоставляют художественное руководство... Есть опасность: из этого музея выйдет второй «Бецалель»... Хотят портреты еврейских знаменитостей... Разве важно для музея, что это портрет Л. Блюма? Важно ведь, как и кем он сделан, а то, что он изображает именно Блюма, — это на втором плане... Хотят завалить этот музей какими-то муляжами, гипсами, копиями. Кому это нужно? <...> Тут не место покладистости — надо уметь даже отвергнуть подарок, если он идет вразрез с намеченным художественным планом. Но если все это несерьезно, я сниму с себя всякую ответственность за ход этого дела... Одно из двух: пусть устроители доверятся нам — или пусть действуют по своему вкусу. Но в этом случае я совершенно не могу допустить, чтобы какой-нибудь комитет прикрывался моим именем, оно не должно даже упоминаться!..⁴⁴⁴

Враждебное отношение Марка Шагала к столь много сделавшей для развития самобытной израильской культуры Школе искусств и ремесел «Бецалель», основанной Борисом Шацем (1866–1932) в 1906 году в Иерусалиме, которая преобразована в ныне действующую Академию «Бецалель», огорчает не меньше, чем то, что его план не реализовался. Ни в одном израильском музее так и нет ни зала Модильяни, ни зала Паскина, ни кого-либо другого из монпарнасских художников еврейского происхождения. Модель музея, за которую, по словам Марка Шагала, ратовал Меир Дизенгоф и его соратники, вообще говоря, была реализована в Лондоне и в Эдинбурге, где в 1859 и в 1889 годах соответственно открылись национальные портретные галереи Англии и Шотландии. В Тель-Авиве все же пошли по другому пути, создавая именно художественный музей, но без какого-либо четкого плана: собрание пополнялось теми работами, которые дарили художники и коллекционеры. После неудачного опыта с Марком Шагалом была сформирована консультативная комиссия, состоявшая из четырех талантливых местных художников: Реувена Рубина, Хаима Гликсберга (1904–1970), Батьи Лещинской (1900–1992) и Арье Алвейля (1901–1967). Марк Шагал на открытие Тель-Авивского музея не приехал. Вероятно, решив, что худой мир лучше доброй ссоры, он уже в 1933 году подарил Тель-Авивскому музею две свои работы, но в деятельности музея участия не принимал.

С тех пор прошло восемьдесят лет, однако мечта Марка Шагала о создании музея еврейского искусства в Израиле так и не реализовалась, по всей видимости, в связи с все той же боязнью прослыть «местечковыми», с одной стороны, и националистами, с другой. Осенью 2012 года в Тель-Авивском музее было объявлено о назначении нового генерального директора и главного хранителя; эти посты заняла Сюзан Ландау. В большом интервью газете «Ха’арец» она отметила:

Я всегда рассматривала — и сейчас рассматриваю — израильское искусство как часть международной сцены... Я не знаю, насколько разделение по национальному признаку релевантно сегодня. Нередко достаточно сказать, где и в каком году родился художник. Все больше и больше к искусству относятся исходя из качества работ, а не национальной принадлежности [их создателей]... Обратите внимание, что все больше галерей в Израиле экспонируют зарубежное искусство наряду с израильским⁴⁴⁵.

Руководитель Тель-Авивского музея, очевидно, равняется на крупнейшие музеи Западного мира, совершенно не воспринимая возглавляемую ей институцию как центр собирания, экспонирования и изучения еврейского искусства. В конце концов, учитывая очень высокий процент иммигрантов в населении Израиля, при декларируемом Сюзан Ландау подходе («достаточно сказать, где и в каком году родился художник») многие самые известные израильские художники просто не будут идентифицированы в качестве таковых: родившийся в городке Теленешты Нахум Гутман окажется молдаванином, уроженец городка Галац Реувен Рубин — румыном, родившийся в Пинске Хаим Гликсберг — белорусом, а появившийся на свет в Борисполе Иосиф Зарицкий — украинцем. Марк Шагал хотел, чтобы музей в Тель-Авиве стал местом собрания лучшего, что создано художниками еврейского происхождения в искусстве, и вышел из состава его учредителей, опасаясь, что художественные соображения будут подчинены национальным, вследствие чего уровень экспонируемых работ будет ниже требуемого. Спустя восемьдесят лет вектор качнулся в противоположную сторону: утверждается, что к искусству нужно относиться исключительно исходя из такого субъективного показателя, как качество работ, вообще не принимая в расчет этническую и конфессиональную идентичность их создателей.

Ирония судьбы состоит в том, что в 1951 году, спустя двадцать лет после того, как Школа искусств «Бецалель» была объявлена М. З. Шагалом вектором, противоположным тому, как он хотел, чтобы развивалось еврейское искусство, именно в ее выставочном зале в Иерусалиме прошла его первая большая ретроспективная выставка в Израиле, на которую он приехал со своей тогдашней спутницей жизни Вирджинией Хаггард (Virginia Haggard, 1915–2006). В книге воспоминаний она рассказывает о том, как рад был Марк Шагал посетить Израиль с выставкой работ, но при этом совершенно не был готов связать с еврейским государством свою судьбу:

Марк писал мне: «Идочка собирается в Израиль на открытие моей выставки. <...> Сто семьдесят девять работ будут выставлены в Тель-Авиве, Иерусалиме, Хайфе и Эйн-Хароде — великое событие! Меня пригласили провести там июнь, это будет мой первый официальный визит в Государство Израиль!»

<...> Марк держался немного сдержанно со всеми этими щедрыми людьми, которые встречали его не только с энтузиазмом и восхищением, но и с нескрываемой любовью. Израильтяне стремились завлечь к себе этого прославленного сына еврейского народа; он был резной фигурой, украшавшей их корабль, они нуждались в его поддержке и престиже. Моше Шарет, министр иностранных дел, предложил Марку прекрасный дом в Хайфе и денег на расходы, если он согласится ежегодно проводить в Израиле месяц или два. Марк ничего не сказал, но кивнул благодарно, растопив эти чувствительные сердца своей чудесной улыбкой. Неудивительно, что израильтяне почувствовали себя обманутыми, когда примерно через год Марку пришлось разочаровать их.

Марк знал, что верность Израилю должна быть безусловной. Этим людям было нужно или все, или ничего; они боролись за свои жизни и выжили. Но Марк был осмотрителен, ему хотелось пользоваться благосклонностью везде, и прежде всего во Франции — именно здесь его творчество слыло универсальным. Марк не хотел, чтобы его считали еврейским художником, а для израильтян это было предательством.

<...> Излишне говорить, что Марк не испытывал ни малейшего желания жить в Израиле⁴⁴⁶.

В Израиле М. З. Шагал, однако, работал так много, что созданным им в этой стране произведениям посвящены целые альбомы.

В 1950-е годы трижды побывал в Израиле — и тоже не связал с ним свою судьбу — еще один видный представитель «еврейского Монпарнаса» Михаил Кикоин, с перерывами живший в «Улье» с 1912 по 1926 год⁴⁴⁷. В 1950 году он впервые посетил Израиль (в подмандатную Палестину он, в отличие от Шагала и Мане-Каца, не приезжал) и пробыл в стране три месяца. В выставочном зале Академии «Бецалель» в Иерусалиме, в Тель-Авиве, в Хайфе и в музее в кибуце Эйн-Харод (он был создан еще в 1937 году) прошли его персональные выставки. В Израиле художник много рисовал, а также, насколько известно, встречался с жившими в стране родственниками⁴⁴⁸. Из второй поездки, состоявшейся в 1953 году, он привез альбом цветных литографий «Дети Израиля», вышедший в Париже через три года. Третью и последнюю поездку в Израиль Михаил Кикоин предпринял в 1958 году. На протяжении нескольких десятилетий выставок Михаила Кикоина в Израиле не организовывалось, и наконец в конце 2006 — начале 2007 года большая экспозиция его работ была представлена в галерее Факультета искусств Тель-Авивского университета; куратором этой выставки был многолетний директор Тель-Авивского музея профессор Мордехай Омер (1941–2011). После этого жившая во Франции дочь художника Клер Маратье-Кикоин приняла решение подарить университетской галерее сорок работ своего отца, а также основать премию для художников его имени, вручаемую ежегодно в день его рождения (31 мая). Некоторые из подаренных работ экспонируются в галерее Тель-Авивского университета с 2008 года, а премии, выделяемые художникам-лауреатам, идут на финансирование их персональных экспозиций в том же выставочном пространстве. При этом не до конца понятно, где находится большинство подаренных ею работ.

Ил . 90. Альбом Chagall in Jerusalem (New York: Leon Amiel Publisher, 1983). На обложке изображен фрагмент картины «Исход», созданной художником в 1964 г.

В 1961 году вместе с женой в Израиль приехал Давид Гарфинкель. Были организованы две его персональные выставки — одна в галерее Кац (Galerie Katz) в Тель-Авиве, а другая — в Бат-Яме. Художник объехал всю страну, посетив Иерусалим, Тель-Авив — Яффо, Кейсарию и другие города, сделав сотни рисунков, отражавших его впечатления от Израиля. В книге о Давиде Гарфинкеле говорится, что «эта страна подарила ему новое вдохновение, он наполнился ее солнечным светом, ее пейзажи глубоко очаровали и пленили его»⁴⁴⁹. Но все же и Гарфинкель не связал с Израилем свою судьбу, вернувшись во Францию.

Ил. 91. Михаил Кикоин, 1960 г. Фотограф неизвестен. Из собрания автора

Марк Шагал бывал в Израиле значительно чаще, чем Михаил Кикоин и Давид Гарфинкель, причем специально для Израиля он создал несколько важных художественных проектов: выполнил серию витражей «Двенадцать колен Израилевых» для синагоги медицинского центра «Хадасса» в Иерусалиме (сам он, впрочем, был возмущен архитектурой здания, считая освещение в нем тусклым и совершенно непригодным для экспонирования его работ), создал эскизы декоративных ковров и настенных мозаик для нового здания Кнессета и т. д.⁴⁵⁰Отношение к художнику в Израиле было неоднозначным. Вначале его очень критиковали за «галутность», за то, что, хотя он и написал в автобиографии «Мой город умер. Пройден витебский путь»⁴⁵¹, по сути, он всю жизнь ментально «оставался в Витебске», когда в Эрец-Исраэль социал-сионисты создавали образ «нового еврея», а ханаанейцы искали точки соприкосновения с левантийской культурой. Затем критике подвергались его многочисленные витражи и мозаики, выполненные для христианских церквей и соборов в Меце, Реймсе, Цюрихе и Майнце. Однако игнорировать международный успех Марка Шагала было невозможно, и в 1977 году он получил звание почетного гражданина Иерусалима, а в 1981-м — самую финансово значительную в Израиле и очень престижную премию фонда Вольфа в области искусств. С ним в разное время встречались высшие руководители Государства Израиль, а его ретроспективную выставку 1951 года открывал первый президент страны Хаим Вейцман.

Идея создания персонального дома-музея Марка Шагала, которая высказывалась художнику еще в ходе его приезда в Израиль в 1951 году, не была забыта и позднее. Шагал, однако, предпочел создать свой музей не в Израиле, а во Франции, в 1966 году подарив собрание своих работ Пятой республике, благодаря чему в 1973 году в Ницце открылся Musée national message biblique Marc Chagall [«Национальный музей „Библейское послание Марка Шагала“»]. Известный швейцарский архитектор Маркус Динер (1918–1999), многолетний поклонник творчества Шагала, еще в 1964 году предлагал спроектировать в Иерусалиме музей, в котором бы экспонировались работы Шагала на библейские темы, но сам художник предпочел Францию. О том, насколько непростым было для него это решение, свидетельствует биограф Шагала Яаков Бааль-Тшува, общавшейся с художником с 1951 года: по его словам, в ходе их беседы, состоявшийся спустя многие годы, уже незадолго до смерти гения, Шагал спросил: «Они все еще сердятся на меня в Израиле за то, что я отдал эту монументальную работу Франции?»⁴⁵²

В том, что музей Шагала в Израиле так и не появился, виноват, в общем, сам художник, отвергший целый ряд подобных предложений; а вот то, что ни в Израильском музее в Иерусалиме, ни в Тель-Авивском музее, ни где-либо еще нет даже зала Шагала, объяснить очень трудно. Последняя большая ретроспективная выставка Марка Шагала из израильских собраний (ее куратором была Стефани Рахум) состоялась в Израильском музее в Иерусалиме осенью 2002 — весной 2003 года, небольшая экспозиция «Шагал: Модернизм и Библия», на которой представлены преимущественно литографии из израильских музеев, галерей и частных собраний, открылась в музее Мане-Каца в конце января 2013 года (куратор — Светлана Рейнгольд). Парадоксальным образом, для Израиля Шагал одновременно и слишком «галутен», потому что всю жизнь продолжал рисовать покинутый в молодости Витебск, и слишком «наднационален», поскольку тратил свой талант везде, куда его звали работать, будь то парижская опера или немецкие церкви.

Шагал был первым — и, кажется, единственным — крупным «иудео-христианским» художником в XX веке, через все творчество которого неразрывно прошли мир Торы и Нового завета, и в Израиле это, как правило, не могли ни понять, ни принять. Первая «Голгофа» (ныне она находится в собрании Музея современного искусства в Нью-Йорке) была создана им еще в 1912 году; искусствовед Михаил Герман охарактеризовал ее как

«воспоминание о будущем»: Иисус — беззащитный пришелец, отторгнут миром, он другой. И эта его странность — прежде всего в системе форм, близких кубизму: распятый Христос с прозрачным голубым телом инопланетянина растерзан зубцами расколовшегося неба и оплакан слезами людей, чьи тела и лики преломлены, как в страшном сне, — сне, привидевшемся последователю Гойи и предшественнику Пикассо⁴⁵³.

В Израиле произведения Шагала можно увидеть в разных местах, но преимущественно в тех, куда все же мало кто приходит именно «в поисках Шагала», будь то парламент страны или синагога при крупнейшем медицинском центре. В собрании Тель-Авивского художественного музея представлено несколько работ М. Шагала, в том числе пронзительное «Одиночество» 1933 года, подаренное в 1953 году самим автором, но эти картины экспонируют в разных залах, не формируя какой-либо целостной подборки. В собрании Израильского музея в Иерусалиме находятся одиннадцать произведений М. З. Шагала, из которых, впрочем, только три выполнены маслом на холсте: раннее полотно «Молящийся еврей» (1914), а также две работы 1930-х годов: «Интерьер синагоги в Цфате» (1931) и «Влюбленные» (1937) — характерный для этого мастера натюрморт, совмещенный с лиричным городским пейзажем. Разумеется, достаточного представления о творчестве художника данные работы (ни одна из которых не поступила непосредственно от автора) не дают. Даже Хаим Сутин, в отличие от Марка Шагала не доживший ни до провозглашения независимости Государства Израиль, ни до создания в нем национального музея, представлен в фондах этого музея существенно полнее — семью разноплановыми холстами 1920–1939 годов. В Тель-Авиве и в Хайфе именем Марка Шагала названы небольшие улочки; в Иерусалиме улицы в его честь нет.

Ил. 92. Марк Шагал и глава правительства Израиля Голда Меир в Кнессете, 18 июня 1969 г. Фото Моше Мильнера из архива Правительственной службы информации Израиля

V

Люди, начавшие (а в отдельных случаях — продолжившие) свой путь в искусстве в парижском районе Монпарнас в 1910–1930-е годы, относятся к числу крупнейших художников еврейского происхождения в истории мировой живописи и скульптуры. Многие из них были депортированы и погибли в нацистских лагерях смерти, иные покончили с собой или умерли совсем молодыми — в любом случае, все они не дожили до создания Государства Израиль. Другим удалось спастись и выжить во Франции или в эмиграции. После окончания войны большинство из них вернулись в Париж, однако практически никто из них не связал свою жизнь с Государством Израиль.

Марк Шагал, Мане-Кац, Михаил Кикоин и некоторые другие неоднократно бывали в подмандатной Палестине и/или Государстве Израиль, но единственным, кто перенес центр своей жизни и творчества из Парижа в Эрец-Исраэль, был уроженец Иерусалима Моше Кастель, накануне войны фактически вернувшийся домой. Много времени проводила в Израиле Хана Орлова (она скончалась в декабре 1968 года в больнице в Тель-Ха’шомер), создав в еврейском государстве множество скульптур, как портретов и мемориалов, так и абстрактно-символических композиций. Для нее Эрец-Исраэль была страной, где она провела годы юности и где она оказалась еще до того, как начала свой путь скульптора. Больше ни для кого из художников «еврейского Монпарнаса» еврейское государство не стало домом. Выставки их работ проходили в Израиле неоднократно, однако в целом их место в музейной жизни страны трудно назвать значительным. В 1930-е годы парижские художники, включая самобытных мастеров «еврейского Монпарнаса», оказали значительное влияние на эрец-исраэльских живописцев, в частности Менахема Шеми, Авигдора Стеймацкого, Ахарона Авни, Хаима Гликсберга, Йосефа Косоноги и других⁴⁵⁴. Однако с перемещением центра мировой художественной жизни в Нью-Йорк с его многочисленными художниками-абстракционистами все менее становилось заметным влияние парижских экспрессионистов и фовистов на их коллег в Палестине. За более чем сто лет эрец-исраэльское, а затем израильское искусство прошло длинный путь от романтического ориенталистского постимпрессионизма к постсионистскому концептуализму, все дальше и дальше уходя от эстетики «Парижской школы».

Пожалуй, единственным сравнительно известным художником, кого можно считать подлинным наследником «Парижской школы» в 1970–1980-е годы был Рафаэль Моисеевич Хволес (1913–2002). Он родился в городе Вильна, бывшем тогда частью Российской империи, накануне Первой мировой войны, вследствие которой империя эта распалась, а Вильна в 1922 году была включена в состав Польши. Первые детские годы Рафаэль Хволес провел в доме № 4 по улице Немецкой, а в подростковом возрасте жил в доме № 10 на улице Езёрной в еврейском квартале города. Р. М. Хволес получил начальное иудейское религиозное образование, затем учился в еврейской гуманитарной гимназии, которую закончил в 1930 году. Поскольку с детства его тянуло к искусству, а возможности семьи это позволяли, Рафаэль брал частные уроки у погибших позднее в годы Холокоста художников Моисея Лейбовского (1876–1942), Александра Штурмана (1869–1944) и Бера Залкинда (1879–1944), посещал вечерние занятия в учрежденной Вильнюсским обществом художников Школе художественных ремесел, которую окончил в 1934 году. После создания в 1929 году группой еврейских литераторов и художников объединения Junge Vilne [«Молодой Вильнюс»] Р. М. Хволес включился в его деятельность, стремясь соединить национальное и иудейское религиозное наследие с модернистскими тенденциями в искусстве. В 1933 году он дебютировал на выставке молодых художников Вильнюса, а в 1935 году на выставке группы Junge Vilne его работа «Бездомный мальчик» была удостоена награды за лучший портрет.

С 1936 года Р. М. Хволес участвовал в деятельности Общества вильнюсских еврейских художников, входил в состав его правления, преподавал рисование в еврейских школах. В 1938 году прошла его первая — и, как оказалось, последняя в родном городе — персональная выставка, на которой были представлены около ста работ, ни одна из которых, к огромному сожалению, не сохранилась. Историкам очевидна трагедия, связанная с утратой произведений, созданных погибшими в огне Холокоста деятелями науки и культуры, однако важно помнить и то, что и тем, кто сумел выжить, не удалось, как правило, сохранить практически ничего, результаты и их многолетних трудов погибли безвозвратно.

Пакт Молотова — Риббентропа перекроил карту Восточной Европы, часть территории Польши, а затем и Литва были оккупированы Советским Союзом. Рафаэль Хволес был в 1940 году направлен директором школы изобразительного искусства при Доме народного творчества в городе Вилейке, бывшем в 1939–1944 годах областным центром в составе Белорусской ССР. В момент нападения Германии на Советский Союз в июне 1941 года Р. М. Хволес находился в Минске, откуда успел эвакуироваться в Горьковскую область (ныне ей возвращено историческое название Нижегородская), где входил в состав строительного железнодорожного батальона; его беременная жена Марианна была схвачена нацистами по дороге из Вильнюса в Минск и погибла. Сам он в 1942 году обосновался в поселке Красные Баки на берегу реки Ветлуга, где оформлял мероприятия, проходившие в Доме культуры, рисовал декорации, а также писал по фотографиям портреты погибших воинов. Там же он второй раз женился на эвакуированной москвичке Марии Пономаревой, в 1944 году родился их старший сын Александр.

После краткосрочного пребывания в Москве в 1945 году Рафаэль Хволес вернулся в Вильнюс, где узнал, что его родители Моше (1888–1942) и Хава-Лея (1896–1942) и три сестры были убиты нацистами; из всей большой семьи спастись удалось только двум сестрам, Софии и Ривке (обе они к настоящему времени ушли из жизни). С тех пор развалины родного города, особенно еврейского квартала, его улочки и дворы стали основным мотивом творчества Р. М. Хволеса. Многое из навсегда утраченного погибло не в годы Холокоста, а впоследствии, в конце 1940-х годов еще сохранившись, пусть и не в первозданном, но виде, позволявшем представить изначальный облик тех или иных зданий и улиц — так, фрагменты здания Вильнюсской Хоральный синагоги были снесены до основания только в 1955 году, до этого здание можно было восстановить! Помня об этом, очевидно, что созданный Р. М. Хволесом в те годы цикл работ «Вильнюсское гетто» является уникальным художественно-историческим и этнографическим документом. От художников не ждут того, что именно их работы позволят потомкам сохранить в памяти те или иные исторические пласты, для этого есть фотографы, с одной стороны, и ученые-историки и этнографы, с другой. Однако в случае Р. М. Хволеса уникальна именно его роль художника-летописца, сохранившего для будущего то прошлое, о котором практически некому даже рассказать: литовцы оплакивают другие потери, а евреев, помнивших, как выглядели населенные их предками улицы и дворы в центре Вильнюса, почти не осталось.

В Советской Литве отношение к Р. М. Хволесу было двойственным, что отражало отношение властей к евреям в целом: с одной стороны, в 1951 году он был принят в Союз художников СССР, его включили в состав творческих групп, посетивших Грузию и Латвию. С другой стороны, его работы на еврейские темы никогда не экспонировались, а поскольку других у него почти не было, то и выставок у него за все четырнадцать послевоенных лет, которые он прожил в Вильнюсе, не было ни одной. 24 августа 2004 года на доме по адресу ул. Тилто, дом № 13, где с 1945 по 1956 год проживал Р. М. Хволес и где в 1951 году родился его младший сын Милий, в честь художника была установлена мемориальная доска, однако непосредственно в те годы творчеством Р. М. Хволеса в Вильнюсе, кроме отдельных ценителей, никто не интересовался. Власти были готовы дать художникам еврейского происхождения возможность вести активную выставочную и педагогическую деятельность при условии, что те станут воспевать праздничные будни социалистического строительства, — тем же, кто вождям революции и продолжателям их дела предпочитал развалины синагог и работы на библейские темы, советское государство ничего предложить не могло и не хотело.

В 1957 году было принято решение о том, что уроженцы и обладатели гражданства Польши, жившие в СССР, смогут вернуться на родину. Несколько десятков тысяч человек воспользовались этой возможностью, в том числе сестры Р. М. Хволеса, Ривка и София, почти сразу направившиеся из Польши в Израиль. Сам Р. М. Хволес колебался, но в 1959 году, не видя никаких перспектив для еврейской культуры в СССР, все же решил уехать — сестры его к тому времени Варшаву уже покинули, из всей когда-то большой семьи он оказывался в новой стране (а Польская народная республика Владислава Гомулки мало напоминала межвоенную Польшу Пилсудского — Мосцицкого) один. Третий раз начиная жизнь в значительной мере заново, Р. М. Хволес едва ли мог знать, что и эта эмиграция для него не последняя, что через десять лет придется подыматься в путь вновь.

Ил. 93. Рафаэль Хволес. Натюрморт со свечой и книгой. 1976 г. Частное собрание

До 1967 года творческая судьба Р. М. Хволеса в Польше складывалась намного более благополучно, чем это было в СССР: за восемь лет в разных городах Польши прошло более десяти его персональных выставок! Он продолжал писать картины и акварели, рисовал афиши для театра и кино, иллюстрировал еврейские книги, а также создал цикл монотипий «Библейские мотивы» (в этой технике — оттиск на бумаге с изображения, написанного краской на гладкой поверхности стекла — он много работал начиная с 1958 года). В 1964 году Р. М. Хволес был избран председателем комиссии по культуре Общественно-культурного общества евреев Польши. Более того: при поддержке Американского еврейского объединенного распределительного комитета (известного по третьему слову своего названия как «Джойнт») Р. М. Хволес побывал в Испании и Марокко, где, в частности, создал ряд зарисовок синагог и их прихожан. Однако в конце 1960-х годов, как вследствие разрыва дипломатических отношений между СССР и ее саттелитами, включая Польшу, и Израилем после Шестидневной войны, так и в связи с антиправительственными волнениями в самой Польше, в стране произошло существенное сокращение плюралистических свобод в сфере культуры в целом и в отношении культуры еврейской в особенности. Польша стала все больше походить в этой сфере на Советский Союз, и это вынуждало еврейских интеллектуалов задумываться о новой эмиграции. В 1969 году семья Р. М. Хволеса приняла решение покинуть Польшу.

Тридцать три последних года своей жизни выдающийся художник фактически жил на две страны. Основным местом его жительства и работы была Франция, но спустя четверть века после окончания Второй мировой войны и Холокоста почти никого из нескольких сотен работавших когда-то на Монпарнасе художников еврейского происхождения уже не было в живых: ни Жюля Паскина, ни Хаима Сутина, ни Моисея Кислинга, ни Мане-Каца, ни Михаила Кикоина... Р. М. Хволес был еврейским художником в городе, культурные институции которого поставили во главу угла ценности вненационального космополитизма, а еврейское искусство воспринималось как сугубо удел прошлого. В 1972, 1976 и 1981 годах Р. М. Хволесу удалось провести в Париже персональные выставки — все они проходили исключительно в еврейских общинно-культурных центрах, что масштабу художественного дарования этого мастера никак не соответствовало. Однако ни один из французских музеев современного искусства за треть века жизни Р. М. Хволеса в этой стране не распахнул свои двери для его живописи. В качестве еврейского художника Франции вполне хватало одного Марка Шагала. Во Франции не было государственного антисемитизма, но у местных музеев и галерей была совершенно другая повестка дня, в которую экспрессионистская живопись певца «литовского Иерусалима» не вписывалась совсем. Р. М. Хволес рисовал, конечно, и Францию, и другие посещенные им страны, как до этого он рисовал Польшу, но тема уничтоженного духовного и материального мира «литовского Иерусалима» и восточноевропейского еврейства в целом оставалась остовом и каркасом всего его творчества.

Ил. 94. Рафаэль Хволес. На молитву. 1975 г. Частное собрание

Свою среду Р. М. Хволес в значительной степени нашел среди деятелей идишской культуры в Израиле, где в 1986 и 1987 годах прошли его последние прижизненные персональные выставки. Они тоже проходили не в художественных музеях, а в иерусалимском Центре Катастрофы и героизма Яд ва’Шем и в Музее борцов гетто — в Израиле тоже не оценили Р. М. Хволеса-живописца, но хотя бы признали его заслуги как летописца своего жестокого времени. В середине 1990-х годов Р. М. Хволес был удостоен в Израиле двух премий: имени Ицика Мангера и имени Шолом-Алейхема, обычно присуждаемых не художникам, а литераторам и ученым, пишущим на языке идиш. В Центре им. Шолом-Алейхема в Тель-Авиве был установлен большой витраж «Памятная молитва», выполненный по проекту Р. М. Хволеса. Показательно, что статью для небольшого каталога выставки, выпущенного Яд ва’Шем, написал участник группы Junge Vilne идишский поэт и прозаик Авром Суцкевер (1913–2010) — живший в Израиле одногодка Р. М. Хволеса, мать и жена которого также были убиты в Вильнюсе нацистами.

Подвижническими усилиями своего младшего сына Р. М. Хволес вернулся на родину: в 2004, 2009 и 2012 годах в еврейских организациях Вильнюса прошли три персональные выставки этого замечательного художника, были изданы два великолепных монографических альбома, посвященных его творчеству. Давно настало время осознать место этого мастера как одного из наиболее значимых деятелей еврейской культуры XX века, скитания которого, отраженные в его искусстве, привели к появлению исключительного корпуса работ высочайшего художественного уровня.

* * *

Однако искусство отнюдь не только Р. М. Хволеса в Израиле малоизвестно даже специалистам. В настоящее время израильские государственные институции и фонды демонстрируют вопиющее равнодушие к наследию еврейских художников Восточной Европы (да и вообще диаспоры), о чем, например, свидетельствует тот факт, что на уникальную коллекцию, привезенную Яковом Переменном из Одессы в Палестину еще в 1919 году, в которой были и работы таких опаленных «Парижской школой» художников, как Маркус Гершенфельд, Хаим Грановской, Сигизмунд Олесевич и Александр Файнзильберг⁴⁵⁵, в Израиле так и не нашлось покупателя, хотя речь шла всего о двух миллионах долларов. В 2010 году она была выставлена на аукцион⁴⁵⁶ и приобретена киевским бизнесменом Андреем Адамовским и его партнерами.

Хотя художники «еврейского Монпарнаса» в 1930–1940-е годы оказали существенное влияние на развитие эрец-исраэльского искусства, в настоящее время этот след не входит, к сожалению, в ориентированный на Соединенные Штаты израильский музейно-художественный канон. Едва ли в сколько-нибудь обозримой перспективе экспозиции живописцев «Парижской школы» займут более высокое место в художественной жизни Израиля, скорее напротив — едва ли в долгосрочной перспективе удастся сохранить то сравнительно немногое, что еще осталось.

 

ЭПИЛОГ

Со времен, когда в Париже одновременно творили Амедео Модильяни, Хаим Сутин, Анри Матисс, Пабло Пикассо и Марк Шагал, прошло уже больше ста лет, и это, несомненно, достаточный срок, чтобы попытаться оценить не только и не столько статус этих гениев в мировом искусстве (тут как раз все более чем ясно), сколько значение и вклад художников Монпарнаса как группы — какое место они занимают в коллективной памяти потомков? Часто повторяющийся тезис о всемирном триумфе, вероятно, будет излишне поспешным, причем по трем причинам.

Во-первых, насколько широко известны вышеназванные пять художников, работы которых продаются на торгах ведущих аукционных домов за огромные деньги, настолько же мало кто помнит об Анри Эпштейне, Исааке Добринском, Вилли Эйзеншитце, Осипе Любиче, Иосифе Константиновском и многих других живописцах этого круга. Единая «ткань существования» космополитически ориентированных художников преимущественно «еврейского Монпарнаса» в памяти потомков оказалась разорванной, отдельные «звезды» были вычленены и вознесены, тогда как остальным угрожает забвение.

Во-вторых, у большинства художников, относимых к «Парижской школе», никогда не выходили обобщающие каталоги, вследствие чего множество их сохранившихся работ (не забудем о том, что сотни, если не тысячи, холстов погибли в дни Первой и Второй мировой войны) вообще не известны любителям искусства.

В-третьих, несмотря на наличие отдельных монографических музеев живописцев и скульпторов «Парижской школы» (Пабло Пикассо, Марка Шагала, Осипа Цадкина, Мане-Каца и некоторых других), единого центра, который бы ставил своей задачей изучение и сохранение памяти об этой художественной диаспоре как о едином целом, нет нигде в мире. Такой музей собирался создавать в Харькове бизнесмен и государственный деятель Александр Фельдман, но летом 2013 года было объявлено о проведении экспозиции, озаглавленной «Последняя выставка мастеров Парижской школы из собрания Feldman Family Museum». Анонс выставки гласил, что по окончании ее работы, 15 сентября 2013 года, все 110 выставленных работ сорока художников будут проданы⁴⁵⁷. Продажа этой коллекции перечеркивает надежду на успех единственного реально возможного на постсоветском пространстве проекта создания музея и научно-исследовательского центра художников «Парижской школы», большинство из которых родились в Российской империи.

В собрании Вячеслава Кантора представлены изумительные работы Хаима Сутина, Амедео Модильяни и Марка Шагала, в том числе одна из самых лучших картин последнего — «Видение» («Автопортрет с музой»), а также Валентина Серова и Натана Альтмана, но картин Михаила Кикоина, Пинхуса Кременя, Иссахара-Бера Рыбака, Мане-Каца и многих других художников «еврейского Монпарнаса» в нем нет ни одной, а отдельные звезды, какими бы яркими они ни были, все же не позволяют представить себе рассматриваемый в настоящей книге феномен в целом. В ведущих российских государственных музеях, благодаря усилиям прежде всего Сергея Щукина и Ивана Морозова, собраны первоклассные коллекции французской живописи 1900-х годов, но русско-еврейские художники «Парижской школы», чей творческий путь начался в 1910-х годах, в этих музеях почти не представлены. Многие из этих художников — уроженцы Российской империи, но почти никто из них не родился на территории Российской Федерации в ее нынешних границах, «локализация памяти» о них в России оказывается почти невозможной, и, вероятно, это в какой-то мере объясняет тот факт, что никакого музейно-научного центра по изучению их наследия в России нет.

Нет такого музея и центра и в Израиле (этим художникам посвящен лишь один зал в Тель-Авивском художественном музее), несмотря на то что почти все эти художники — еврейского происхождения, а Израиль как государство претендует на то, чтобы быть национальным домом и духовным центром всего мирового еврейства. Во Франции же отдельных выставок проводится не так мало, но комплексно это искусство не представлено, не сохраняется и не изучается нигде, а работы многих упомянутых выше живописцев не представлены в Париже ни в одном музейном собрании. Опять-таки, звезды (за исключением Марка Шагала) представлены в коллекции Поля Гийома в собрании музея Оранжери, работы Шагала выставляются много и достаточно часто, но целостный феномен можно пытаться восстановить исключительно по репродукциям и самостоятельно.

Не будет преувеличением вывод о том, что именно диаспоральный характер этой группы художников преимущественно восточноевропейского еврейского происхождения стал причиной того, что они постфактум оказались «ничьими». В отличие от импрессионистов (среди которых, впрочем, тоже был один живописец еврейского происхождения — Камиль Писсарро), родившихся, живших и работавших во Франции, для сохранения, экспонирования и изучения наследия которых в Париже был создан ставший очень популярным музей Орсе, открытый в 1986 году, альбомы художников «Парижской школы», как указывалось выше, в наибольшем количестве представлены в столице Франции в Музее искусства и истории иудаизма. Парадоксальным образом, люди, оказавшиеся в столице Франции для того, чтобы уйти от иудаизма, именно в созданном там два десятилетия назад музее иудаизма обрели свое последнее пристанище.

При этом справедливым будет вывод о том, что эти люди так ни в какой стране и не обрели чувства Родины, на всю жизнь сохранив диаспоральное самосознание. Для большинства из них родным языком был идиш, при определенном знании русского, и даже изучая французский и английский, они редко когда знали эти языки настолько, чтобы в полной мере наслаждаться богатством их лексикона; достаточно вспомнить в этой связи Марка Шагала, книга воспоминаний которого написана по-русски, а основные выступления, опубликованные на десятке языков, произнесены на идише. Мане-Кац и Хана Орлова окончили свои дни в Израиле (Х. Орлова жила в подмандатной Палестине еще до того, как оказалась во Франции), Оскар Мещанинов — в США, но в полном смысле слова ни израильтянами, ни американцами никто из них (а в США долго жил и Мане-Кац) не стал. В годы Холокоста эти художники скрывались, пытались эмигрировать, а кому это не удалось — были депортированы и погибли в лагерях смерти сугубо как евреи, и лишь единицы среди французов стремились помочь этим людям в беде и еще меньшее число их новых соотечественников видели в них «своих». Речь идет о людях, внесших огромный вклад в мировое искусство, но при этом не принадлежащих ни одной стране, а на всю жизнь оставшихся на пересечении диаспор и сохранявших диаспоральное сознание.

При всей значительности художественных находок мастеров «Парижской школы», их социальное значение в контексте национальной истории не нужно переоценивать. Надин Нешавер утверждает, что эти художники, «большинству из которых было около двадцати лет», «стали движущей силой еврейской эмансипации, движения социального и интеллектуального подъема Европы, которое характеризовалось утратой религиозности и политической вовлеченностью»⁴⁵⁸.

Это утверждение представляется явным преувеличением. Движение Просвещения (Хаскалы) в среде европейского еврейства началось еще в XVIII веке и было сосредоточено в основном в Германии, однако в этой стране, несмотря на высокую степень плюрализма и свободы, которой характеризовалась Веймарская республика, никакой колонии еврейских художников не возникло — Макс Либерман был едва ли не единственным художником еврейского происхождения, обретшим известность в этой стране. Более того, даже коренные немецкие евреи, чувствовавшие тягу к живописи, считали наиболее подходящим местом своей самореализации Париж, где художники немецко-еврейского происхождения Вальтер Бонди, Рудольф Леви, как и учившийся с ними в Мюнхене выходец из семьи венгерских евреев Бела Шобель (Bela Czobel, 1883–1976), галеристы Даниэль-Анри Канвейлер и Вильгельм Уде внесли важный вклад в продвижение и утверждение эстетики нового фовистского, наивного, экспрессионистского и кубистского искусства.

Все эти художники были, по большому счету, группой одиночек, самое большее — способными сформировать некое подобие общины в собственной среде, однако у этого художественного авангарда (назвать их авангардом интеллектуальным весьма сложно, ибо в подавляющем большинстве своем это были люди с низким уровнем образования) не было сколько-нибудь значительного числа последователей, вследствие чего «движущей силой» каких-либо общенациональных процессов они не были и быть не могли. Как уже указывалось, в рамках сионистского движения, поставившего своей целью еврейское национальное возрождение в Палестине/Эрец-Исраэль, начиная с 1906 года, то есть еще во времена османского владычества, существовала своя академия художеств — «Бецалель», однако эстетические принципы и идеология ее основателей были очень и очень далекими от поисков и находок художников «еврейского Монпарнаса».

Позднее, уже после создания Государства Израиль в 1948 году, самые известные художники этой страны стремились ориентироваться на наиболее современное западное (прежде всего американское) искусство того времени, а экспрессионизм, кубизм и фовизм «Парижской школы» виделись им искусством дня вчерашнего. Показательно, что на протяжении многих лет жившие и работавшие в Париже художники и скульпторы Мане-Кац, Исаак Френкель (Френель), Иосиф Константиновский и другие, в той или иной степени связавшие свою судьбу с Государством Израиль, в этой стране не сумели утвердить свое положение среди ведущих художников; массовый зритель ждал отражения в искусстве этоса борьбы за национальную независимость, а профессиональное сообщество если на кого из французских художников и ориентировалось, то на мастеров «серебряного века» «Парижской школы» — абстрактных экспрессионистов, среди которых блистали и выходцы из России Андрей Ланской и Николя де Сталь, не имевшие еврейских корней.

Справедливость требует упомянуть о значительном влиянии годового пребывания во Франции в 1955–1956 годах на Яакова Векслера (Jacob Wexler, 1912–1995) — уроженца Курляндии, с 1935 года жившего в Палестине/Эрец-Исраэль и в 1968–1982 годах возглавлявшего один из ведущих художественных вузов Израиля — Институт имени Аарона Авни в Тель-Авиве. Однако и на творчество Векслера, если кто и оказал существенное влияние, то Жорж Руо (Georges Henri Rouault, 1871–1958), с одной стороны, и французские художники-абстракционисты середины XX века, с другой, а совсем не кто-либо из художников «еврейского Монпарнаса».

Искусство Модильяни, Сутина, Паскина, Рыбака, Баранова-Россине и их монпарнасских современников не оказало почти никакого влияния на развитие пластических искусств в Государстве Израиль; тем более никто из них ни на каком этапе не был движущей силой каких-либо общенациональных процессов, а убийственный каток Холокоста прошелся по ним в неменьшей мере, чем по людям, от музеев и галерей бесконечно далеким.

Cложности, которые пришлось преодолевать на пути к признанию Пабло Пикассо и Амедео Модильяни, Марку Шагалу и Хаиму Сутину, а также многим другим художникам, не родившимся во Франции, но с большим или меньшим успехом пытавшимся добиться признания в этой стране, можно в какой-то мере объяснить тем, что эти люди не всегда в достаточной мере знали французский язык и не были знакомы с социально-культурными особенностями этой страны. Анри Матисс, однако, родился во Франции и в совершенстве владел государственным языком, но это не защитило его от того, что художественный истеблишмент и посетители выставок этой едва ли не самой культурной страны Европы годами не понимали и не признавали его искусство. Матисс едва ли сумел бы «выйти в гении» и обеспечить приемлемый (отнюдь не роскошный) образ жизни своей семье, если бы не поддержка ценителей извне, в собственно художественной жизни Франции бывших в лучшем случае на периферии, будь то американские евреи Стайны и сестры Кон, русские предприниматели Щукин и Морозов или датчане — торговец Кристиан Тетцен-Лунд и инженер Йоханнес Румп. Опыт этого живописца и скульптора наглядно доказывает, что владение культурно-языковым капиталом не гарантирует успешной карьеры. Даже когда речь идет о незаурядном по степени таланта, галантном и очень трудолюбивом человеке (а Анри Матисс был именно таким), общество, государство и музейно-выставочный истеблишмент могут годами относиться к художнику с чувствами в диапазоне от недоброго сарказма до полного игнорирования. Читая статьи и книги о каждом пробившемся художнике, имеет смысл задуматься о том, скольким пробиться не удалось, главным образом потому, что им не посчастливилось встретить своих Сару Стайн, Этту Кон и Сергея Щукина.

В самой Франции спрос на работы Анри Матисса сформировался лишь в 1920-е годы, когда художнику было уже за пятьдесят. Датский арт-критик Лео Сване, оценивая его парижскую экспозицию, прошедшую в 1931 году, писал:

Анализ большой выставки Матисса, проводившейся весной в Париже, отчетливо дает представление о невозможности найти работы этого периода [1905–1915 годов]. Франция, бесспорно, совершила ошибку, которую вряд ли возможно исправить, когда позволила уйти из страны столь многим главным произведениям Матисса раннего периода⁴⁵⁹.

Нужно, однако, уточнить, что «ранним» этот период в творчестве А. Матисса счесть никак нельзя: в 1905 году ему шел тридцать шестой, а в 1915 — сорок шестой год, и целый ряд его произведений были созданы существенно раньше. Нью-йоркское издательство Abrams на протяжении многих десятилетий выпускало серию монографических альбомов выдающихся художников, каждый из которых включал сорок цветных иллюстраций; шесть из сорока репродуцированных в альбоме Анри Матисса картин были созданы до 1905 года⁴⁶⁰. Период 1905–1915 годов ранний не для Анри Матисса, а для фовизма. Судьба этого живописца служит важным напоминаем о том, насколько невосприимчиво даже справедливо считающееся культурным общество к новым художественным веяниям. За считанные десятилетия до первых попыток Анри Матисса заинтересовать современников своим творчеством общество и музейно-академический истеблишмент отторгали импрессионистов, а затем постимпрессионистов, которые к началу XX века уже прошли длинный путь к признанию. Этот тогда еще совсем недавний опыт, казалось бы, мог сформировать в обществе и культурно-художественном истеблишменте парадигму восприятия нового. Однако этого не произошло, и начавший свой путь в середине первого десятилетия XX века фовизм столкнулся с полным неприятием и отторжением: фотохудожник Феликс Надар написал, что «публике в лицо швырнули банку красок», а арт-критик Гюстав Жеффруа возмущался «размалеванной эксцентричностью» работ Анри Матисса⁴⁶¹. Помня об этих грандиозных ошибках и зная, за какие громадные суммы продаются сейчас произведения Матисса и его единомышленников, в начале своего пути не имевших денег покупать краски и холсты, чтобы эти произведения создавать, хочется надеяться, что в настоящем и будущем человечество больше не повторит подобных ошибок. В конце концов, главная память, которая остается о любой эпохе, — это память о произведениях искусства, в эту эпоху созданных.

Наиболее значительные произведения искусства, созданные художниками «Парижской школы», в целом достаточно хорошо известны, однако среда, в которой эти художники жили и работали, как правило, игнорируется. О Модильяни и Шагале, Пикассо и Сутине пишутся все новые и новые книги, снимаются фильмы, превращая их в героев-одиночек, которыми они были лишь отчасти. Они не смогли бы выстоять и пробиться, если бы вокруг них не было творческой среды, во-первых, и ценивших и стремившихся помочь им людей, зачастую весьма ограниченных в средствах, но горевших их искусством, во-вторых. Можно только догадываться, насколько более благополучной и плодотворной могла бы быть жизнь тех же Амедео Модильяни и Хаима Сутина, будь Леопольд Зборовский и Берта Вайль людьми более обеспеченными. И можно с немалой степенью уверенности предполагать, что не встреться на его пути Максим Винавер и Аля Берсон (оплачивавшая его занятия в художественной школе в Петербурге), всемирно знаменитый ныне Марк Шагал таковым бы не стал. Поэтому он был не совсем прав, когда в 1935 году говорил: «В нашем еврейском сообществе нет своего Дягилева, Морозова, Щукина, чутких ценителей и страстных собирателей произведений искусства, организаторов культурного пространства»⁴⁶². Таких людей было действительно мало, но они были, в том числе в его собственной жизни, которая без них сложилась бы явно иначе. Я. Ф. Каган-Шабшай, покупавший работы М. З. Шагала в Москве в дни Первой мировой войны, был менее обеспеченным человеком, чем И. А. Морозов и С. И. Щукин, но не менее чутким ценителем и страстным собирателем произведений искусства, чем они⁴⁶³. Да и супруги Цетлины организовывали культурные проекты с меньшим размахом, но не меньшим энтузиазмом и бескорыстием, чем С. П. Дягилев.

Побывав в столице Франции в 1927–1928 годах во второй раз, Амшей Нюренберг с горечью писал: «Художественный рынок современного Парижа принадлежит шайке разудалых дельцов, прошлое которых формировалось в неопрятных коридорах биржи. <...> В Париже нет теперь так называемых маршанов-коллекционеров, любителей искусства. От них остались одни легенды»⁴⁶⁴.

Автору этой книги было непросто отделить вымысел от правды, однако даже если сделать это удавалось не всегда, долго живущие легенды сами по себе заслуживают внимания, ибо они фиксируют тот или иной феномен, который врезался в память современников. В наши дни, впрочем, память о парижских маршанах и коллекционерах, ценителях нового искусства и его творцов, к сожалению, очень потускнела; проблема скорее не в обилии легенд, а в их отсутствии.

Наша книга наглядно демонстрирует силу «маленького человека», стремящегося помогать творческим людям, — пусть у этих людей не было почти ничего, кроме желания поддержать художников, в талант которых они верили, этого оказывалось достаточно, чтобы сделать очень, очень многое. Даже более обеспеченные из тех, кому посвящена настоящая книга, — Альфред Буше, Сергей Щукин, Иван Морозов, Мария и Михаил Цетлины, Максим Винавер, семья Стайнов и сестры Этта и Кларибел Кон — не принадлежали к числу самых богатых людей своего времени: не так мало состоятельных французов, россиян, немцев и американцев располагали существенно большими финансовыми возможностями, но, к сожалению, ничего не сделали для того, чтобы помочь новому искусству и его творцам. Современники нередко считали, что эти люди выбрасывали деньги на ветер, захламляя свои дома «мазней»; сегодня очевидно, насколько подобные критиканы оказались далеки от истины. Это — важный урок истории, который ни в коем случае нельзя забывать.

Родившиеся в разных странах художники «Парижской школы» были европейскими космополитами в то время, когда европейские государства пошли друг на друга двумя катастрофическими войнами, унесшими жизни десятков миллионов человек. Художники не могут остановить войну, они бессильны перед машиной государственного насилия, и судьба тех из них, кто погиб в Освенциме, ничем не отличалась от судеб простых людей, загнанных в те же газовые камеры. Но и при их жизни, и в наши дни их выставки собирали и собирают в музейных залах граждан разных стран различного этнонационального происхождения, возводя между людьми и государствами мосты, а не стены. Пожалуй, именно это — самое главное.

 

1

Зингерман Борис. Парижская школа: Пикассо, Модильяни, Сутин, Шагал. М.: Союзтеатр, 1993; Герман Михаил. Парижская школа. М.: Слово, 2003.

 

2

Тугендхольд Яков. Парижская школа // Новый мир. 1928. № 10. С. 236–249.

 

3

Нюренберг Амшей. Поль Сезанн. М.: Типография ВХУТЕМАСа, 1924.

 

4

^{Дочь Амшея Нюренберга Неля, оперная певица, в 1946 году в условиях государственного антисемитизма вынужденно взявшая себе сценический псевдоним Нина Нелина (1923–1966), была вторым браком замужем за писателем Юрием Трифоновым (1925–1981), который вывел тестя в повести «Другая жизнь» под чужим именем: «Георгий Максимович... был старый художник, учился до революции у какого-то знаменитого грека, ездил за границу, участвовал в выставках, за что-то его громили, перевоспитывали, оттесняли, постепенно он счах и сник». «Греком», у которого учился «Георгий Максимович», был Кириак Костанди (1852–1921), один из основателей Общества художников Южной России и его председатель в 1902–1920 годах, избранный в 1907 году действительным членом Императорской Академии художеств; у него в самом деле учился не только А. М. Нюренберг, но и его младший брат Давид Девинов (1896–1964).}

 

5

Герра Рене. Русский Парнас и Монпарнас // «Когда мы в Россию вернемся...» СПб.: Росток, 2010. С. 349.

 

6

Согласно цитируемому сотрудником Службы внешней разведки Украины архивному документу, художник, имевший агентурный псевдоним Ярема, «выполнил ряд сложных заданий по добыванию научно-технической информации оборонного характера, в результате чего советская разведка получила секретные чертежи двухсот пяти видов военной техники, в частности авиационных моторов для истребителей». Цит. по: Скрипник Александр. Знаменитый украинский художник и разведчик Николай Глущенко докладывал Сталину о подготовке Гитлера к войне против СССР еще в июне 1940 года // Факты и комментарии (Киев). 2005. 30 июня.

 

7

^{В рассказе «Посещение Марка Шагала» Юрий Трифонов вновь писал о тесте, выдумав ему другое имя: «В начале тридцатых Иону Александровича стегали публично на дискуссиях и в печати... за „вредоносный шагализм“... и бедный Иона Александрович каялся и отрекался и в доказательство искренности даже уничтожил ряд своих ранних вещей, в которых шагализм расцвел особенно ядовито».}

 

8

Ромм Александр. Амшей Нюренберг [1945] // Сборник статей о еврейских художниках. М.: Галерея «Веллум», 2005.

 

9

Тангян Ольга. Предисловие // Нюренберг Амшей. Одесса — Париж — Москва. Воспоминания художника. М.; Иерусалим: Мосты культуры, 2010. С. 22.

 

10

Нюренберг Амшей. Записки старого художника // Время и мы. 1994. № 126. С. 269. Позднее записи А. М. Нюренберга, профессионально подготовленные к печати, были выпущены отдельной книгой, упомянутой в предыдущей сноске, однако здесь и далее мы цитируем его воспоминания по их первым, неотредактированным публикациям.

 

11

Воловников Владимир. О необыкновенном годе необыкновенной эпохи. Неизвестная история выставки Пабло Пикассо в СССР в 1956. М.: Аиро-XXI, 2007.

 

12

Арагон Луи. Анри Матисс. М.: Прогресс, 1981.

 

13

^{Морис Утрилло: К портрету художника / Авт. — сост. и пер. с фр. Е. А. Савицкая. М.: Изобразительное искусство, 1988.}

 

14

Crespelle Jean-Paul. La vie quotidienne à Montparnasse à la Grande Époque, 1905–1930. Paris: Hachette, 1976; пер. на рус. яз.: Креспель Жан-Поль. Повседневная жизнь Монпарнаса в великую эпоху, 1905–1930. М.: Молодая гвардия, 2000. С. 97.

 

15

Герман Михаил. Хаим Сутин, 1893–1943. М.: Искусство — XXI век, 2009.

 

16

Сарабьянов Андрей. Владимир Баранов-Россине. М.: Трилистник, 2002; Владимир Баранов-Россине — художник русского авангарда / Вступ. статьи А. Шатских и Н. Автономовой. СПб.: Palace Editions, 2007.

 

17

^{Александр Альтман. Собрание Дмитрия Орлова / Вступит. статья и коммент. А. В. Толстого. М., 2008; Исаак Пайлес. Собрание Дмитрия Орлова / Вступ. статья и коммент. А. В. Толстого. М., 2009.}

 

18

^{École de Paris, 1904–1929: La part de l’Autre. Paris: Musée d’Art moderne de la Ville de Paris, 2000.}

 

19

После объединения в 1972 году с соседним поселком Шапель-сюр-Креси (Chapelle-sur-Crécy) этот городок получил название Креси-ля-Шапель (Crécy-la-Chapelle).

 

20

Nieszawer Nadine. Artistes juifs de l’école de Paris, 1905–1939. Paris: Somogy éditions d’Art, 2015. P. 46–47.

 

21

Susak Vita. Ukrainian Artists in Paris. 1900–1939. Kiev: Rodovid, 2010. P. 361.

 

22

Boye-Taillan Marie. David Garfinliel. Paris: Editions ESKA, 2006. P. 11–12.

 

23

Diehl Gaston. Pinchus Krémègne. Sublimated Expressionism. Paris: Navarin Editeur, 1990. P. 40–42.

 

24

Werner Alfred. Modigliani. New York: Harry N. Abrams, 1985. P. 27–28.

 

25

Meisler Stanley. Shocking Paris. Soutine, Chagall and the Outsiders of Montparnasse. New York: Palgrave — Macmillan, 2015. P. 3.

 

26

Nicoïdski Clarisse. Soutine ou la profanation. Paris: Jean Claude Lattes, 1993. P. 205.

 

27

Креспель Жан-Поль. Повседневная жизнь Монпарнаса в великую эпоху. С. 81.

 

28

Герман Михаил. Парижская школа. С. 9.

 

29

^{Там же.}

 

30

Герман Михаил. Парижская школа. С. 267–268.

 

31

Шагал Марк. Памяти М. М. Винавера // Рассвет. 1926. 24 октября.

 

32

Обухова-Зелиньска Ирина. Русско-еврейские художники в Париже (1870–1940) // Русское еврейство в зарубежье. 2003. Т. 5 [10]. С. 264–306.

 

33

Герра Рене. А. Зиновьев — забытый художник «Парижской школы» // «Когда мы в Россию вернемся...» С. 412.

 

34

Северюхин Дмитрий. Русская художественная эмиграция, 1917–1939. СПб.: Изд-во имени Н. И. Новикова, 2003. С. 63.

 

35

Ершов Виталий. Российская художественная эмиграция во Франции в 1920–1930-е гг. М.: МАКС-Пресс, 2008. С. 43.

 

36

Толстой Андрей. Художники Русского Парижа // Наше наследие. 2012. № 104. С. 152–169.

 

37

^{Там же.}

 

38

Северюхин Дмитрий. Русская художественная эмиграция... С. 69.

 

39

Северюхин Дмитрий. Русская художественная эмиграция... С. 70–71.

 

40

Ершов Виталий. Российская художественная эмиграция во Франции в 1920–1930-е гг. С. 109.

 

41

Издебская-Причард Галина. Владимир Издебский на родине и за границей // Пинакотека. 2002. № 13–14. С. 233.

 

42

Маркаде Валентина, Маркаде Жан-Клод. Русская живопись в Париже (межвоенный период) // Русский Париж, 1910–1960. СПб.: Государственный Русский музей, 2003. С. 12.

 

43

Dorléac Laurence Bertrand. L’École de Paris, suites // École de Paris, 1904–1929: La part de l’Autre. Paris: Musée d’Art moderne de la Ville de Paris, 2000. P. 148.

 

44

Bouret Jean. Les Artistes Russes de l’École de Paris. Сatalogue de l’exposition. Paris: Maison de la Pensée française, 1961.

 

45

Креспель Жан-Поль. Повседневная жизнь Монпарнаса в великую эпоху. С. 78.

 

46

Хасан-Брюне Натали. Еврейская Парижская школа — обрести себя в избранной стране? [пер. с фр.] // Парижская школа. 1905–1932. М.: ГМИИ им. Пушкина, 2011. С. 26.

 

47

См. каталог выставки: Restellini Marc. Jonas Netter et l’aventure de Montparnasse. Aux Origines de L’École de Paris // La Collection Jonas Netter. Modigliani, Soutine et l’aventure de Montparnasse. Paris: Pinacotheque, 2012. P. 9–26.

 

48

Эренбург Илья. Люди, годы, жизнь. Кн. 1 [1961]. М.: Текст, 2005. Т. I. С. 148.

 

49

Крупицкий З. Н. Искусство и иудаизм // Еврейская энциклопедия. Т. VIII. СПб.: Брокгауз и Ефрон, 1911. С. 326–327.

 

50

Цитируемое выступление М. З. Шагала в театре «Габима» в Тель-Авиве 23 марта 1931 года было подготовлено художником на идиш, но опубликовано тогда же в переводе на иврит. Далее с иврита оно было переведено на английский, а с английского на русский. Цит. по: Марк Шагал об искусстве и культуре / Под ред. Б. Харшава. М.: Книжники, 2009. С. 94. Понятно, что, пройдя через сито четырех различных языков, текст на русском языке может содержать определенные искажения; к сожалению, текст на идиш не сохранился, вследствие чего сверить перевод с оригиналом невозможно.

51

^{Выступление М. З. Шагала на конференции Еврейского исследовательского института в Вильне цит. по: Марк Шагал об искусстве и культуре. С. 108.}

 

52

^{Марк Шагал об искусстве и культуре. С. 107.}

 

53

Хасан-Брюне Натали. Еврейская Парижская школа... С. 26.

 

54

Benbassa Esther. Histoire des juifs de France. Paris: Editions du Seuil, 1997; пер. на рус. яз.: Бенбасса Эстер. История евреев Франции. М.; Иерусалим: Мосты культуры, 2004. С. 221.

 

55

Nieszawer Nadine. Artistes juifs de l’école de Paris, 1905–1939. P. 12.

 

56

^{Там же.}

 

57

См. список его экспозиций в каталоге выставки, прошедшей в Париже в 2008 году: Restellini Marc. Soutine. Paris: Pinacotheque, 2008. P. 231.

 

58

См. список его экспозиций в посвященном этому художнику масштабном альбоме: Diehl Gaston. Pinchus Krémègne. Sublimated Expressionism. Paris: Navarin Editeur, 1990. P. 228–229.

 

59

Варшавский Владимир. Незамеченное поколение. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Русский путь, 2010. С. 151–152.

 

60

Варшавский Владимир. Незамеченное поколение. Нью-Йорк: Изд-во им. А. П. Чехова, 1956. С. 176. Во вторую редакцию цитируемый фрагмент не вошел.

 

61

Warnod Andre. Les Berceaux de la jeune peinture. Paris: Albin-Michel, 1925.

 

62

Fabre Gladys C. Qu’est ce que l’École de Paris // La part de l’Autre 1904–1929. Paris: Musée d’Art Moderne de la Ville de Paris, 2000.

 

63

Сарабьянов Дмитрий . Парижская школа // Парижская школа / Под ред. Н. Б. Автономовой, А. Г. Лукановой и А. В. Толстого. М.: ГМИИ; Сканрус, 2011. С. 8.

 

64

Коваленко Юрий. Русская палитра Парижа. М.: Русский путь, 2012. С. 301.

 

65

Gousseff Catherine. L’Exil russe (1920–1939): La Fabrique du réfugié apatride. Paris: CNRS, 2008; пер. на рус. яз.: Гусефф Катрин. Русская эмиграция во Франции: социальная история (1920–1939 годы). М.: Новое литературное обозрение, 2014. С. 166.

 

66

Susak Vita. Ukrainian Artists in Paris. 1900–1939. P. 139.

 

67

^{Ibid. Р. 188–189.}

 

68

Счастный Владимир. Лев Бакст: жизнь пером Жар-птицы. Минск: Четыре четверти, 2016.

 

69

Malinowski Jerzy. Les Artistes polonais de l’École de Paris // Artistes d’Europe, Montparnasse Déporté. Paris: Musée du Montparnasse, 2005. P. 27.

 

70

Abramovicz Leon. David Garfinkiel // Tribune juive. № 572. 1979. 15 juin.

 

71

Andrijauskas Antanas. Litvak Art in the Context of the École de Paris. Vilnius: Art Market Agency, 2008. P. 13.

 

72

^{Ibid. P. 9.}

 

73

Креспель Жан - Поль. Повседневная жизнь Монпарнаса в великую эпоху. С. 80.

 

74

^{Там же. С. 82.}

 

75

Chagall Marc. Ma Vie. Paris: Éditeur Stock, 1928; пер. на рус. яз.: Шагал Марк. Моя жизнь. М.: Эллис Лак, 1994. С. 98–99. Эта книга, написанная художником по-русски, переведена на французский и опубликована в Париже в 1928 году. Местонахождение рукописи книги неизвестно, вследствие чего московское издание представляет собой обратный перевод с французского языка.

 

76

Варшавский Владимир. Незамеченное поколение. Нью-Йорк, 1956. С. 227.

 

77

Черняев Владимир. Париж времен оккупации и освобождения, 1942–1944 // Русская эмиграция и фашизм / Отв. ред. В. Ю. Жуков. СПб.: Государственный архитектурно-строительный университет, 2011. С. 202.

 

78

Литаврина Марина. Русский театральный Париж. СПб.: Алетейя, 2003. С. 184.

 

79

^{Там же.}

 

80

^{Информация о деяниях Ю. С. Жеребкова в Париже в период Второй мировой войны изложена в документах, собранных в книге: Eagle and Swastika: CIA and Nazi War Criminals and Collaborators / Ed. by Kevin Conley Ruffner. Washington: Central Intelligence Agency, History Staff, 2003. P. 62–67.}

 

81

Diehl Gaston. Pinchus Krémègne. Sublimated Expressionism. P. 55.

 

82

Menegaldo Hélène. Les Russes à Paris (1919–1939). Paris: Editions Autrement, 1998; пер. на рус. яз.: Менегальдо Елена. Русские в Париже, 1919–1939. М.: Общество друзей Алексея Ремизова, 2001. С. 85.

 

83

Boye-Taillan Marie. David Garfinliel. P. 29.

 

84

Арнштам Александр. Воспоминания / Пер. с фр. М. Ю. Германа. СПб.: Изд-во имени Н. И. Новикова, 2010. С. 112.

 

85

Арнштам Кирилл. Дополнение // Арнштам Александр. Воспоминания. С. 119–120.

 

86

Katia Granoff. Ma vie et mes rencontres. Paris: Christian Bourgois éditeur, 1981. P. 35.

 

87

^{Эта экспозиция была воссоздана в Женеве спустя шестьдесят лет, и к ней выпущен каталог, в котором воспроизведены все эти работы; см.: Le salon des indépendants de Paris, Rétrospective 1910. Genève: Petit Palais, 1969.}

 

88

Герман Михаил. Парижская школа. С. 9.

 

89

Signoret Simone. La nostalgie n’est plus ce qu’elle était. Paris: éditions du Seuil, 1975.

 

90

Райхельсон Гирш . Жизнь и творчество Марка Шагала в Америке // Русские евреи в Америке. 2011. Т. 5. С. 166–212; Апчинская Наталья. Марк Шагал в Америке // Русские евреи в Америке. 2011. Т. 5. С. 213–220; Гамарник Ксения. Театральные работы Шагала в США // Русские евреи в Америке. 2013. Т. 7. С. 197–224.

 

91

Ben-Tal Varda. University of Haifa Oscar Ghez Collection. Eighteen Artists Who Perished in the Holocaust. Haifa, 1996. P. 28. Информация о свидетельстве от 2011 года о том, что И. Хехту удалось выжить в годы Холокоста и он скончался в 1951 году от сердечного приступа, представлена на сайте музея Хайфского университета; URL: http://mushecht.haifa.ac.il/art/GhezCollection_eng.aspx?id=71134.

 

92

См. о нем: Генкина Марина. Лазарь Воловик, художник Парижской школы // Евреи в культуре русского зарубежья. 1994. Т. 3. С. 392–412.

 

93

Сведения в основном извлечены из книги: Nadine Nieszawer, Marie Boyé, Paul Fogel. Peintres juifs à Paris. 1905–1939, École de Paris. Paris: Denoël, 2000.

 

94

Гольд Михаил . Еврейский урок в украинском классе Парижской школы // Букник. 2011. 18 октября. URL: http://booknik.ru/reviews/non-fiction/ukrainskie-hudozhniki-parizha/.

 

95

Подробнее см.: Buisson Sylvie, Nieszawer Nadine, Lachenal Lydie, Jarassé Dominique. Montparnasse déporté. Paris: Musée du Montparnasse, 2005.

 

96

См. о нем: Шатских Александра . Оскар Мещанинов (1886–1956) // Евреи в культуре русского зарубежья. 1995. Т. 4. С. 421–425.

 

97

См. о нем: Шатских Александра. Осип Цадкин // Евреи в культуре русского зарубежья. 1996. Т. 5. С. 345–352.

 

98

См. о ней: Латт Любовь. Скульптор Хана Орлова // Евреи в культуре русского зарубежья. 1992. Т. 1. С. 361–389.

 

99

^{См. каталог этой выставки: Antcher. Rétrospective. 1927–1981. Paris: Galerie Katia Granoff, 1990.}

 

100

^{На портрете И. А. Морозова, созданном В. А. Серовым в 1910 году (с 1928 года эта работа хранится в Третьяковской галерее), фоном служит полотно Анри Матисса «Фрукты и бронза», купленное Морозовым незадолго до этого (ныне оно находится в Государственном музее изобразительных искусств). Серов перерисовал это полотно весьма точно, ничего не добавив от себя.}

 

101

^{Беседа автора с О. Я. Рабиным в его парижской мастерской, 23 октября 2015 года.}

 

102

См. о ней: Абрамова Жанна. Художник Соня Делоне // Русские евреи во Франции. Кн. 2 [Русское еврейство в зарубежье]. 2002. Т. 4 [9]. С. 304–318.

 

103

^{В 1894 году капитан французской армии этнический еврей Альфред Дрейфус (1859–1935) был обвинен в шпионаже в пользу Германии и приговорен к пожизненному заключению. После его ареста клерикальная и реакционная пресса ежедневно публиковала якобы достоверные сведения о преступлениях единственного офицера-еврея в Генеральном штабе, что формировало в стране атмосферу неприкрытого антисемитизма. На самом же деле выдвинутые против него обвинения были сфабрикованными; спустя годы майор Фердинанд Вальсен-Эстерхази (1847–1923) признал, что был автором письма, за которое осудили А. Дрейфуса. 5 января 1895 года на Марсовом поле в Париже А. Дрейфус был подвергнут унизительной процедуре разжалования, во время которой он непрерывно восклицал: «Я невиновен!» Он был сослан на Чертов остров, расположенный в тринадцати километрах от побережья Французской Гвианы. На протяжении многих лет брат Дрейфуса Матье, а также видные интеллектуалы Бернар Лазар (1865–1893), Эмиль Золя (1840–1902) и другие вели активную кампанию за пересмотр этого дела, но лишь в июле 1906 года Апелляционный суд провозгласил, что осуждение отбывшего пять лет на каторге А. Дрейфуса не имело под собой оснований.}

 

104

Шагал Марк. Моя жизнь. С. 104.

 

105

^{Там же. С. 98.}

 

106

Костаки Георгий. «Шагал — не Шагал. Продолжение» [без даты] // Коллекционер. М.: Искусство — XXI век, 2015. С. 134–135.

 

107

^{Visitor Figures 2014: The grand totals: exhibition and museum attendance numbers worldwide // The Art Newspaper — International Edition. 2015. April. No. 267. P. 3.}

 

108

Юренева Т. Ю. Музей в мировой культуре. М.: Русское слово, 2003. С. 216.

 

109

Юренева Т. Ю. Музей в мировой культуре. С. 218.

 

110

Perruchot Henri. La vie de Manet. Paris: Hachette, 1959; пер. на рус. яз.: Перрюшо Анри . Эдуард Мане. М.: Молодая гвардия, 1976. С. 281.

 

111

^{Там же. С. 283.}

 

112

Le Cœur Marc. Le salon annuel de la Société des Amis d’art de Pau, quartier d’hiver des impressionnistes de 1876 a 1879 // Histoire de l’art. 1996. Octobre. No. 35–36. P. 57–70.

 

113

Neret Gilles. Renoir. Peintre du Bonheur. Paris: Taschen France, 2001; пер. на рус. яз.: Нере Жиль. Ренуар. Художник счастья, 1841–1919. М.: Арт-Родник, 2009. С. 18.

 

114

Perruchot Henri. La vie de Renoir. Paris: Hachette, 1964; пер. на рус. яз.: Перрюшо Анри. Жизнь Ренуара. М.: Радуга, 1986.

 

115

Gruitrooy Gerhard. Degas: Impressions of a Great Master. New York: Todtri Publications, 1994; пер. на рус. яз.: Грутрой Герхард . Дега. Впечатления великого мастера. Минск: Белфакс, 1998. С. 46–47.

 

116

Pludermacher Isolde. La Société des amis des arts. Amateurs et expositions d’art moderne au Havre dans la seconde moitié du XIXe siècle // Le cercle de l’art moderne. Collectionneurs d’avant-garde au Havre. Paris: Réunion des musées nationaux, 2012. P. 26–35.

 

117

Pludermacher Isolde. La Société des amis des arts. С. 30.

 

118

Цит. там же. О том, как развивалось творчество этого художника, см.: Jean-Aubry Georges. Eugene Boudin. New York Graphic Society, 1968.

 

119

Georges Chantal. La donation Bruyas au musée Fabre de Montpellier: une tradition et une exception // La jeunesse des musées: les musées de France au XIX^e siècle. Paris, 1994. P. 247–249.

 

120

Fréderic Bazille (1841–1870). Catalogue raisonne, sa vie, son œuvre, sa correspondance / Ed. Michel Schulman. Paris: Editions de l’Amateur, 1995. Lettres 229, 259.

 

121

Distel Anne. La province avant Paris? La défense de la modernité dans les collections publiques (1850–1914) // Le cercle de l’art moderne. Collectionneurs d’avant-garde au Havre. Paris: Réunion des musées nationaux, 2012 P. 38–43.

122

Нюренберг Амшей. Записки старого художника // Время и мы. 1994. № 124. С. 240.

 

123

^{Там же. С. 242.}

 

124

^{Там же. С. 253.}

 

125

Boye-Taillan Marie. David Garfinliel. P. 17, 31–32.

 

126

Нюренберг Амшей. Записки старого художника. С. 244.

 

127

Северюхин Дмитрий. Русская художественная эмиграция. С. 20.

 

128

Северюхин Дмитрий. Русская художественная эмиграция. С. 23.

 

129

Ершов Виталий. Российская художественная эмиграция во Франции в 1920–1930-е гг. С. 70–71.

 

130

^{École de Paris, 1904–1929: La part de l’Autre. Paris: Musée d’Art Moderne de la Ville de Paris, 2000. P. 364, 368.}

 

131

Северюхин Дмитрий. Русская художественная эмиграция. С. 22.

 

132

Ершов Виталий. Российская художественная эмиграция во Франции в 1920–1930-е гг. С. 104–105.

 

133

Креспель Жан-Поль. Повседневная жизнь Монпарнаса в великую эпоху. С. 95.

 

134

Креспель Жан-Поль. Повседневная жизнь Монпарнаса в великую эпоху. С. 98.

 

135

Коваленко Юрий. Русская палитра Парижа. С. 300.

 

136

Впервые этот фрагмент цитировался еще в изданной почти полвека назад книге: Виленкин Виталий. Модильяни. М.: Искусство, 1970. С. 91–92.

 

137

Шагал Марк. Моя жизнь. С. 101.

 

138

Likhtenshtein Yitshak. Mark Shagal. Paris: Farlag “Le Triangle”, 1927. P. 11–12 [на идиш]; цит. фрагмент приводится в переводе Григория Казовского.

 

139

Коваленко Юрий. Русская палитра Парижа. С. 331.

 

140

Нюренберг Амшей. Записки старого художника. С. 250.

 

141

^{Там же. С. 261.}

 

142

Менегальдо Елена. Русские в Париже, 1919–1939. С. 84.

 

143

Луначарский Анатолий. Давид Штеренберг // Киевская мысль. 1914. 6 февраля; воспроизведено в книге избранных статей автора: Об изобразительном искусстве. М.: Сов. художник, 1967. Т. 1. С. 407.

 

144

^{Еврейские художники в Париже. Воспоминания Лео Кенига / Вступит. статья, пер. с идиш и коммент. Григория Казовского // Вестник Еврейского университета. М. — Иерусалим. 1999. № 2 (20). С. 331.}

 

145

^{Еврейские художники в Париже. Воспоминания Лео Кенига. С. 328–329.}

 

146

Chagall Marc. Bletlakh // Schtrom (Моscou). 1922. № 1. P. 44–46 [на идиш]. Цит. по: Марк Шагал об искусстве и культуре / Под ред. Б. Харшава. М.: Книжники, 2009. С. 73.

 

147

^{Еврейские художники в Париже: Воспоминания Лео Кенига. С. 332.}

 

148

Нюренберг Амшей. Записки старого художника. С. 225.

 

149

Первая версия представлена, в частности, в книге: Виленкин Виталий. Модильяни. С. 106. Оба варианта описаны как возможные в книге: Augias Corrado. Modigliani. L’ultimo romantico. Milano: Arnoldo Mondadori Editore, 1998; пер. на рус. яз.: Ауджиас Коррадо. Амедео Модильяни. М.: Молодая гвардия, 2007. С. 181.

 

150

Виленкин Виталий. Модильяни. С. 106–107.

 

151

Креспель Жан-Поль. Повседневная жизнь Монпарнаса в великую эпоху. С. 120.

 

152

Креспель Жан-Поль. Повседневная жизнь Монпарнаса в великую эпоху. С. 95.

 

153

Эренбург Илья . Люди, годы, жизнь. Т. I. С. 155.

 

154

Gros G. J. Les Grands Collectionneurs. Chez M. J. Netter // L’art Vivant. 1929. No. 97. P. 14–15.

 

155

Werner Alfred. Modigliani. P. 29.

 

156

Виленкин Виталий. Модильяни. С. 116.

 

157

Crespelle Jean-Paul. La vie quotidienne à Montmartre au temps de Picasso, 1900–1910. Paris: Hachette, 1978; пер. на рус. яз.: Креспель Жан-Поль. Повседневная жизнь Монмартра во времена Пикассо, 1900–1910. М.: Молодая гвардия, 2000. С. 204.

 

158

Сведения о художниках, с которыми работала Берта Вейль, содержатся в единственной посвященной ей биографической книге, пока выпущенной только на фр. языке: Le Morvan Marianne. Berthe Weill, 1865–1951: La petite galeriste des grands artistes. Paris: L’Harmattan, 2011.

 

159

Виленкин Виталий. Модильяни. С. 93.

 

160

Герман Михаил. В поисках Парижа, или Вечное возвращение. СПб.: Искусство, 2005. С. 349–350.

 

161

Толстой Андрей. Художники Русского Парижа. С. 168.

 

162

Эренбург Илья. Люди, годы, жизнь. Т. I. С. 144.

 

163

^{Там же. С. 145.}

 

164

^{Там же. С. 155.}

 

165

Cabanne Pierre. Le Roman des grands collectionneurs. Paris: Opera Mundi, 1961. P. 188–189.

 

166

Hoog Michel. Musee de l’Orangerie. Catalogue of the Jean Walter and Paul Guillaume Collection. Paris: Editions de la Reunion des Musees Nationaux, 1987. P. 5.

 

167

Escholier Raymond. Matisse, Ce Vivant. Paris: A. Fayard, 1956; пер. на рус. яз.: Эсколье Раймон. Матисс. Л.: Искусство, 1979. С. 146.

 

168

Restellini Marc. Soutine. P. 231.

 

169

Ауджиас Коррадо. Амедео Модильяни. С. 182.

 

170

См. комментарий Колет Жиродон (Colette Giraudon) к «Портрету Поля Гийома» 1915 года работы Модильяни из собрания музея Оранжери в альбоме: Hoog Michel. Musee de l’Orangerie. P. 142. Эта же информация приводится в комментарии к «Портрету Поля Гийома» 1916 года из собрания Миланского музея современного искусства (Museo del Novecento, бывший Civico Museo d’Arte Contemporanea) в альбоме: Werner Alfred. Modigliani. P. 74.

171

Виленкин Виталий. Модильяни. С. 98–99.

 

172

Distel Anna. Le Docteur Barnes est a Paris // De Cezanne a Matisse: chefs-d’oeuvre de la fondation Barnes. Paris: Gallimard, 1993. P. 298, сноска 32.

 

173

Hoog Michel. Musee de l’Orangerie. P. 148.

 

174

^{Отечество мое — в моей душе: Произведения из собрания Музея искусства авангарда (МАГМА). М.: ГМИИ им. А. С. Пушкина, 2013. С. 214.}

 

175

Stein Leo. Appreciation: Painting, Poetry and Prose. Lincoln: University of Nebraska Press, 1996 [1-е изд.: New York, 1947]. P. 195.

 

176

Wineapple Brenda. Schwester Bruder. Gertrude und Leo Stein. Zürich: Arche Verlag, 1998.

 

177

Stein Gertrude. Everybody’s Autobiography. New York: Random House, 1937. P. 72.

 

178

Stein Leo. Appreciation: Painting, Poetry and Prose. P. 147.

 

179

Ibid. P.155.

 

180

Stein Leo. Appreciation: Painting, Poetry and Prose. P. 155.

 

181

Эта личная драма и ее литературные «последствия» чутко описаны в книге: Басс Илья. Жизнь и время Гертруды Стайн. М.: Аграф, 2013. Гл. 4.

 

182

О трудном пути этой рукописи к читателям см.: Boyde Melissa J. “Out of her emotional depth: Gertrude Stein’s Queer Demonstration”. Paper presented at the Modernism Intimacy and Emotion conference, University of Western Sydney, 2012.

 

183

Стайн Гертруда. Q.E.D. [пер. с англ.]. М.; Тверь: Kolonna Publications, 2013.

 

184

Stein Leo. Appreciation: Painting, Poetry and Prose. P. 157–158.

 

185

Креспель Жан-Поль. Повседневная жизнь Монмартра во времена Пикассо, 1900–1910. С. 222.

 

186

^{Дневниковая запись Лео Стейна от 12 апреля 1904 года // New Haven, Yale University Collection of American Literature, Belnecke Rare Book and Manuscript Library, MSS 78, box 3, folder 52.}

 

187

Olivier Fernande. Picasso et ses amis [1933]. Paris: Pygmalion-Gérard Watelet, 2001. P. 115.

 

188

Mailer Norman. Portrait of Picasso as a Young Man: An Interpretive Biography. Atlantic Monthly Press, 1995; пер. на рус. яз.: Мейлер Норман. Пикассо. Портрет художника в юности. М.: Эксмо, 2002.

 

189

Креспель Ж. — П. Повседневная жизнь Монмартра во времена Пикассо. С. 212–214.

 

190

Мейлер Норман. Пикассо: Портрет художника в юности.

 

191

Геташвили Нина. Гертруда Стайн и художники // Иностранная литература. 1999. № 7. С. 227–230.

 

192

^{Письмо Лео Стайна к Мэйбл Фут Уикс, 1905 год, воспроизведено в книге: Journey into the Self: Being the Letters, Papers and Journals of Leo Stein / Ed. E. Fuller. New York: Crown Publishers, 1950. P. 15–18.}

 

193

Spurling Hilary. Matisse. The Life. London: Penguin Books, 2009; пер. на рус. яз.: Сперлинг Хилари. Матисс. М.: Молодая гвардия, 2011. С. 64.

 

194

^{Там же. С. 71.}

 

195

^{Там же. С. 85.}

 

196

Stein Gertrude. The Autobiography of Alice B. Toklas. New York: Harcourt, Brace and Company, 1933; существуют два разных перевода этой книги на русский язык, здесь цит. по: Стайн Гертруда. Автобиография Элис Б. Токлас / Пер. Вадима Михайлина. М.: Б.С.Г. — Пресс, 2001. С. 50–57.

 

197

Сперлинг Хилари. Матисс. С. 111.

 

198

Stein Leo. Appreciation: Painting, Poetry and Prose. P. 158.

 

199

Сперлинг Хилари. Матисс. С. 115.

 

200

Письмо Поля Синьяка Шарлю Анграну от 14 января 1906 года цит. по: Barr Alfred H. Matisse, His Art and His Public. New York: Museum of Modern Art, 1951. P. 82.

 

201

Flanner Janet. King of the Wild Beasts // The New Yorker. 1951. December 29. P. 26–27.

 

202

Эсколье Раймон. Матисс. С. 55–56.

 

203

Сперлинг Хилари. Матисс. С. 120.

 

204

^{Письмо Сары Стайн Анри Матиссу от 12 октября 1940 года [на фр. яз.]; опубликовано в каталоге выставки: Cezanne, Matisse, Picasso... L’Aventure des Stein. Paris: Grand Palais, 2011.}

 

205

Биография сестер Кон в основном изложена по изданию: Pollack Barbara. The Collectors: Dr. Claribel and Miss Etta Cone. Indianapolis: Bobbs-Merrill, 1962.

 

206

Gabriel Mary. The Art of Acquiring: A Portrait of Etta and Claribel Cone. Baltimore: Bancroft Press, 2002.

 

207

Johnston Sona K., Johnston William R. The Triumph of French Painting: Masterpieces from Ingres to Matisse. Baltimore: The Baltimore Museum of Art, 2000. P. 29.

 

208

Levitov Karen. Collecting Matisse and Modern Masters: The Cone Sisters of Baltimore. New York: The Jewish Museum, 2011.

 

209

Войскунская Натэлла. Коллекция сестер Кон: счастье общения с искусством // Третьяковская галерея. 2012. № 1 (34). С. 98–105.

 

210

Meyer Agnes Ernst. Out of These Roots: The Autobiography of an American Woman. Boston: Little, Brown and Co., 1953. P. 81.

 

211

Стайн Гертруда. Автобиография Элис Б. Токлас. С. 18–19.

 

212

Olivier Fernande. Picasso et ses amis. P. 182–183.

 

213

Мейлер Норман. Пикассо. Портрет художника в юности.

 

214

Stein Leo. Notes on Pablo Picasso // The New Republic. 1924. April 23. P. 229–230.

 

215

Письмо Анри Матисса Гертруде Стайн, 3 сентября 1913 г. // Матисс Анри. Заметки живописца: Сб. статей и писем. СПб.: Азбука, 2001.

 

216

^{См. предисловие Ильи Басса к книге Гертруды Стайн «Q.E.D.» (с. 10–11).}

 

217

Стайн Гертруда. Три жизни. М.; Тверь: Kolonna Publications, 2006.

 

218

Stein Gertrude. Everybody’s Autobiography.

 

219

Malcolm Janet. Zwei Leben: Gertrude und Alice. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2008.

 

220

Стайн Гертруда . Автобиография Элис Б. Токлас. С. 339.

 

221

Wagner-Martin Linda. Favored Strangers. New Brunswick: Rutgers University Press, 1995.

 

222

Thornton Wilder to Alexander Woollcott, September 16, 1933 // Papers of Alexander Woollcott, Houghton Library, Harvard University, Cambridge, MA.

 

223

^{Journey into the Self: Being the Letters, Papers and Journals of Leo Stein. P. 175.}

 

224

Мейлер Норман. Пикассо: Портрет художника в юности.

 

225

Stein Gertrude. The Modem Jew Who Has Given up the Faith of His Fathers Can Reasonably and Consistently Believe in Isolation [1896] // Proceedings of the Modern Language Association. 2001. Vol. 116. No. 2. P. 416–428.

 

226

Fay Bernard. Les Précieux. Paris: Librairie Academique Perrin, 1966. P. 135.

 

227

Стайн Гертруда . Автобиография Элис Б. Токлас. С. 19.

 

228

Malcolm Janet. Two Lives: Gertrude and Alice. New Haven: Yale University Press, 2007. P. 25 и далее, а также p. 106.

 

229

Toklas Alice B. What Is Remembered. New York: Holt, Rinehart and Winston, 1963. В нью-йоркском журнале «Слово» (№ 71, 2011) в переводе на русский язык И. А. Басса опубликован фрагмент этой книги, пока целиком по-русски не изданной.

 

230

Barr Alfred H. Matisse, His Art and His Public. P. 57.

 

231

^{Письмо Лео Стайна к Мэйбл Фут Уикс, 12 апреля 1904 года // New Haven, Yale University Collection of American Literature, Belnecke Rare Book and Manuscript Library, MSS 78, box 3, folder 55.}

 

232

Petersen Carl V. Henri Matisse. Den Stein’ske Samling hos Tetzen-Lund // Politiken (Копенгаген). 1920. 2 октября.

 

233

Монрад Каспер. Кристиан Тетцен-Лунд и его коллекция картин // Анри Матисс и выдающиеся датские собиратели. СПб.: Государственный Эрмитаж, 1998. С. 13.

 

234

Petersen Carl V. Henri Matisse. Den Stein’ske Samling hos Tetzen-Lund.

 

235

Barr Alfred H. Matisse, His Art and His Public. P. 199.

 

236

Wattenmaker Richard J. Docteur Barnes et sa fondation // De Cézanne à Matisse: chefs-d’œuvre de la fondation Barnes. Paris: Gallimard/Electa, 1993. P. 8–9.

 

237

Distel Anne. Le docteur Barnes est a Paris // De Cézanne à Matisse: chefs-d’œuvre de la fondation Barnes. Paris: Gallimard/Electa, 1993. P. 34.

 

238

^{См. каталог выставки: Collecting Matisse and Modern Masters: The Cone Sisters of Baltimore. New York: The Jewish Museum, 2011.}

 

239

^{Эти воспоминания были опубликованы, подписанные только инициалами П. Э., в газете «Русские ведомости» 2 декабря 1912 года. Цит. по тексту антологии: Валентин Серов в воспоминаниях, дневниках и переписке современников / Под ред. И. С. Зильберштейна и В. А. Самкова. Л.: Художник РСФСР, 1971. Т. 2. С. 236.}

 

240

Серов Валентин. Переписка. 1884–1911 / Под ред. Н. Соколовой. М.: Искусство, 1937. С. 167.

 

241

^{Письмо В. А. Серова в редакцию газеты «Речь» от 22 сентября 1910 года опубликовано в антологии: Сергей Дягилев и русское искусство / Под ред. И. С. Зильберштейна и В. А. Самкова. М.: Изобразительное искусство, 1982. Т. 2. С. 186–187.}

 

242

^{Валентин Серов в воспоминаниях, дневниках и переписке современников. Т. 2. С. 368, примеч. 5.}

 

243

Костеневич Альберт. Русские собиратели французской живописи // Морозов и Щукин — русские коллекционеры. От Моне до Пикассо / Под ред. Г. Кельча. Музей Фолькванг Эссен, 1993. С. 111.

 

244

^{Там же. С. 118.}

 

245

Костеневич Альберт. «Посуда на столе» (кат. 96) // Морозов и Щукин — русские коллекционеры. От Моне до Пикассо. С. 421.

 

246

Письмо С. И. Щукина А. Матиссу от 10 октября 1913 года, воспроизведено в книге: Матисс Анри. Заметки живописца.

 

247

Демская Александра, Семенова Наталия. У Щукина, на Знаменке... М.: Банкъ Столичный, 1993. С. 100–103.

 

248

^{Письмо С. И. Щукина А. Матиссу от 10 октября 1913 года.}

 

249

Письмо С. И. Щукина А. Матиссу от 31 марта 1909 года впервые напечатано в книге: Barr Alfred H. Matisse, His Art and His Public. P. 555; опубликовано по-русски в книге: Матисс Анри. Заметки живописца.

 

250

Whitney Kean Beverly. All the Empty Palaces. The Merchant Patrons of Modern Art in Pre-Revolutionary Russia. London: Barrie & Jenkins, 1983. P. 193.

 

251

Демская Александра, Семенова Наталия. У Щукина, на Знаменке... С. 93.

 

252

^{Письмо С. И. Щукина А. Матиссу от 20 декабря 1910 года.}

 

253

Костеневич Альберт. Русские собиратели французской живописи. С. 68.

 

254

Кантор-Гуковская Ася. Рисунок // Анри Матисс. 1869–1954. Живопись, рисунок, декупажи / Под ред. Е. Георгиевской и А. Костеневича. М.: Галарт, 1993. С. 207.

 

255

Henri Matisse: Ecrits et propos sur l’art / Ed. by D. Fourcade. Paris: Hermann, 1972. P. 162.

256

Henri Matisse: Ecrits et propos sur l’art. P. 176.

 

257

Barr Alfred H. Matisse, His Art and His Public. P. 110.

 

258

Грабарь Игорь. Моя жизнь. М.: Искусство, 1937. С. 205–206.

 

259

Доронченков Илья. Матисс в России 1900–1910-х гг.: основные проблемы восприятия // Известия Уральского государственного университета. Гуманитарные науки. 2011. № 1. C. 36–49.

 

260

Делок-Фурко Андре-Марк. Париж, улица Виллем, 12 // Выбор Сергея Ивановича Щукина. М.: Сканрус, 2004. С. 10.

 

261

Костеневич Альберт. Искусство Франции. 1860–1950. СПб.: Изд-во Государственного Эрмитажа, 2008. Т. II. С. 20–21.

 

262

Бессонова Марина, Георгиевская Евгения. Франция. Собрание живописи второй половины XIX — XX века. М.: ГМИИ им. А. С. Пушкина; Красная площадь, 2001. С. 44–46.

 

263

Сведения извлечены из: Костеневич Альберт. Искусство Франции. 1860–1950. Т. II. С. 50–56; Бессонова Марина, Георгиевская Евгения. Франция. Собрание живописи второй половины XIX — XX века. С. 94–103.

 

264

Сведения извлечены из: Костеневич Альберт. Искусство Франции. 1860–1950. Т. II. С. 60–62; Бессонова Марина, Георгиевская Евгения. Франция. Собрание живописи второй половины XIX — XX века. С. 104–105.

 

265

Сведения извлечены из: Костеневич Альберт. Искусство Франции. 1860–1950. Т. II. С. 86–105; Бессонова Марина, Георгиевская Евгения. Франция. Собрание живописи второй половины XIX — XX века. С. 140–175.

 

266

Сведения извлечены из: Костеневич Альберт. Искусство Франции. 1860–1950. Т. II. С. 64; Бессонова Марина, Георгиевская Евгения. Франция. Собрание живописи второй половины XIX — XX века. С. 106.

 

267

Сведения извлечены из: Костеневич Альберт. Искусство Франции. 1860–1950. Т. II. С. 169–170; Бессонова Марина, Георгиевская Евгения. Франция. Собрание живописи второй половины XIX — XX века. С. 281–283.

 

268

Костеневич Альберт. Искусство Франции. 1860–1950. Т. II. С. 79.

 

269

Сведения извлечены из: Костеневич Альберт. Искусство Франции. 1860–1950. Т. II. С. 75; Бессонова Марина, Георгиевская Евгения. Франция. Собрание живописи второй половины XIX — XX века. С. 117–122.

 

270

Сведения извлечены из: Костеневич Альберт. Искусство Франции. 1860–1950. Т. II. С. 167; Бессонова Марина, Георгиевская Евгения. Франция. Собрание живописи второй половины XIX — XX века. С. 278.

 

271

Бессонова Марина, Георгиевская Евгения. Франция. Собрание живописи второй половины XIX — XX века. С. 330–343.

 

272

Костеневич Альберт. Искусство Франции. 1860–1950. Т. II. С. 167.

 

273

Nabokov Nikolas. Old Friends and New Music. Boston: Little, Brown, 1951. P. 70.

 

274

Лифарь Сергей. Дягилев. М.: Композитор, 1993 [1-е изд. — Париж, 1939]. С. 209–210.

 

275

Лифарь Сергей. Дягилев. С. 210.

 

276

Лобанов-Ростовский Никита. О театральных художниках из России // Евреи в культуре Русского Зарубежья. 1919–1939 / Сост. М. А. Пархомовский. Иерусалим, 1992. Т. 1. С. 397.

 

277

Conversations with Igor Stravinsky. London: Faber and Faber, 1959; пер. на рус. яз.: Стравинский Игорь. Диалоги. Л.: Музыка, 1971. С. 78.

 

278

Кутейникова Инесса. Наталия Гончарова. Музыка и театр: русские годы // Третьяковская галерея. 2014. № 1 (42). С. 40–55.

 

279

^{Цит. там же.}

 

280

Полушин Владимир. Наталия Гончарова: царица русского авангарда. М.: Молодая гвардия, 2016. С. 256.

 

281

^{Там же. С. 384.}

 

282

Haskell Arnold. Footnote to a Friendship // Gontcharova et Larionov: Cinquante ans à Saint-Germain-des-Prés / Témoignages et documents recueillis et présentés par Tatiana Loguine. Paris, Klincksieck, 1971. P. 129.

 

283

Лифарь Сергей. Дягилев. С. 215–216.

 

284

Стравинский Игорь. Диалоги. С. 75.

 

285

Махров Кирилл. Русское искусство в Париже // Русский Париж. 1910–1960. СПб.: Государственный Русский музей, 2003. С. 6.

 

286

Лифарь Сергей. Дягилев. С. 166.

 

287

^{Там же. С. 167.}

 

288

^{Там же. С. 303.}

 

289

Scheijen Sjeng. Sergej Diaghilev. Een Leven Voor De Kunst. Amsterdam: Prometheus, 2010; пер. на рус. яз.: Схейен Шенг. Дягилев. «Русские сезоны» навсегда. М.: Колибри, 2012. C. 430–434.

 

290

Стравинский Игорь. Диалоги. С. 76.

 

291

Massine Leonide. My Life in Ballet. London: Macmillan, 1968; пер. на рус. яз.: Мясин Леонид. Моя жизнь в балете. М.: Артист. Режиссер. Театр, 1997. С. 160.

 

292

^{Три созданных А. Матиссом для этого балета костюма воспроизведены в альбоме: Видение танца. Сергей Дягилев и русские балетные сезоны. М.: Фонд культуры «Екатерина» — Государственная Третьяковская галерея, 2009. С. 243–245.}

 

293

Мясин Леонид. Моя жизнь в балете. С. 203.

 

294

Аладжалов Семен. Георгий Якулов. Ереван: изд-во Армянского театрального общества, 1971. С. 188–204.

 

295

Любимов Лев. На чужбине. М.: Сов. писатель, 1963. С. 175–176.

 

296

Менегальдо Елена. Русские в Париже, 1919–1939. С. 91.

 

297

Greene Graham. Reflections. London: Penguin Books, 1990.

298

Nabokov Nikolas. Bagazh. Memoirs of a Russian Cosmopolitan. New York: Atheneum, 1975; пер. на рус. яз.: Набоков Николай. Багаж. Мемуары русского космополита. СПб.: Изд-во журнала «Звезда», 2003. С. 148.

 

299

Это мнение отстаивается в следующих публикациях: Silver Kenneth E. The Circle of Montparnasse // The Circle of Montparnasse. Jewish Artists in Paris. New York: The Jewish Museum, 1985. P. 14–15; Golan Romy. The École Francaise versus the École de Paris // Jewish Dimensions in Modern Visual Culture / Ed. by R. — C. Washton Long, M. Baigell and M. Heyd. Waltham: Brandeis University Press, 2010. P. 84.

 

300

Это мнение отстаивается в статье: Hirsh-Ratzkovsky Roni. Shifting the Borders of Culture and Identity: German-Jewish Intellectuals as Cultural Mediators between Germany and France // Recasting the ’Other’ — Readings in German-Jewish Interwar Culture and its Aftermath / Ed. by Karin Neuburger. Berlin: DeGruyter, 2015. P. 113.

 

301

Здесь и далее повествование о В. Уде базируется на статьях: Thiel Heinz. Wilhelm Uhde: Ein offener und engagierter Marchand-Amateur in Paris vor dem Ersten Weltkrieg // Avantgarde und Publikum / H. Junge-Gent (ed.). Cologne: Böhlau, 1992. P. 307–320; Бессонова Марина. Открытие примитива в искусстве начала XX века (от Уде к Вальдену) // Вопросы искусствознания. 1997. Т. Х (1). С. 412–421.

 

302

Madsen Axel. Sonia Delaunay: Artist of the Lost Generation. New York: McGraw-Hill, 1989. P. 74–89.

 

303

Бессонова Марина. Открытие примитива в искусстве начала XX века.

 

304

Герман Михаил. Парижская школа. С. 32.

 

305

^{Там же. С. 33.}

 

306

Kahnweiler Daniel-Henry. Mes galeries et mes peintres: Entretiens avec Francis Crémieux. Paris: Gallimard, 1961.

 

307

Kahnweiler Daniel-Henry. Juan Gris: sa vie, son œuvre, ses écrits. Paris: Gallimard, 1946.

 

308

Uhde Wilhelm. Von Bismarck bis Picasso: Erinnerungen und Bekenntnisse. Zurich: Verlag Oprecht, 1938.

 

309

Uhde Wilhelm. Fünf primitive Meister: Rousseau, Vivin, Bombois, Bauchant, Séraphine. Zurich: Atlantis Verlag, 1947; спустя два года, уже после смерти автора, книга была издана также по-французски и по-английски.

 

310

Assouline Р ierre. L’homme de l’art: D. — Н. Kahnweiler. Рaris: Balland, 1988.

 

311

^{Судачили, что работу купил П. О. Авен, но на посланный ему по этому поводу автором настоящей книги запрос был получен ответ, что данное произведение «приобрел не он». Цит. письмо Ольги Дубовой, помощницы Петра Авена, Алеку Д. Эпштейну от 13 ноября 2015 года, в ответ на обращение от 10 ноября 2015 года.}

 

312

^{The Important Russian Art Sale Presents A Jewel of the Silver Age // Christie’s Press Release, London, October 30, 2014. P. 2.}

 

313

^{См. вступительную статью Дмитрия Сарабьянова к альбому: Валентин Серов. Л.: Аврора, 1987. С. 26.}

 

314

^{Important Russian Art. London: Christie’s. November 24, 2014. P. 34–39.}

 

315

Показательно, что эта работа, выполненная в 1905 году на картоне, хранилась не в художественной галерее, а в Центральном музее революции СССР. Этот достаточно беглый эскиз воспроизводился в альбомах неоднократно, в частности в большом монографическом издании: Валентин Серов. С. 126.

 

316

Маковский Сергей. Силуэты русских художников. М.: Республика, 1999 [1-е изд. — Прага: Наша речь, 1922]. С. 47–48.

 

317

Серова Валентина. Как рос мой сын. Л.: Художник РСФСР, 1968 [1-е изд. — СПб.: Шиповник, 1914]. С. 95.

 

318

Там же. С. 149. Показателен в этой связи факт, о котором рассказывает искусствовед Вера Чайковская: в ее статье, посвященной В. А. Серову, опубликованной в одном из журналов, эта цитата из книги его матери была искажена — слово «еврейских» было заменено словом «европейских». Чайковская Вера. К истории русского искусства. Еврейская нота. М.: Три квадрата, 2011. С. 37.

 

319

Гинцбург Илья. Из прошлого. Л.: Гос. изд-во, 1924. С. 139. К сожалению, видимо по причинам, связанным с государственным антисемитизмом, этот рассказ И. Я. Гинцбурга был исключен из текста при его посмертном воспроизведении в книге: Скульптор Илья Гинзбург. Воспоминания, статьи, письма. Л.: Художник РСФСР, 1964.

 

320

Стравинский Игорь. Диалоги. С. 78.

 

321

Немчинова-Жилинская Надежда. Воспоминания мои о брате Валентине Александровиче Серове // Валентин Серов в воспоминаниях, дневниках и переписке современников. Т. 2. С. 481.

 

322

^{Валентин Серов в воспоминаниях, дневниках и переписке современников. Т. 1. С. 83.}

 

323

^{Это письмо воспроизведено там же. Т. 1. С. 197.}

 

324

^{В. А. Серов. Переписка. 1884–1911. С. 303.}

 

325

^{Валентин Серов в воспоминаниях, дневниках и переписке современников. Т. 1. С. 198.}

 

326

^{См. вступительную статью Дмитрия Сарабьянова к альбому: Валентин Серов. С. 20–21.}

 

327

Шалит Шуламит. «С одним я народом скорблю»: К открытию Музея русского искусства им. Марии и Михаила Цетлиных в Рамат-Гане, Израиль // Евреи в культуре русского зарубежья. 1995. Т. IV. С. 385–407.

 

328

Яновский Василий. Поля Елисейские. СПб.: Пушкинский фонд, 1993 [1-е изд. — 1983]. С. 114.

 

329

Цетлин Мария [sic!]. Как Серов работал над моим портретом // Валентин Серов в воспоминаниях, дневниках и переписке современников. Т. 2. С. 354.

 

330

^{Там же. С. 355.}

 

331

Коль-Коль [Эфрос Николай]. Московская пестрядь. Герои недели // Одесские новости. 1911. 3 января.

 

332

А. К. [Койранский Александр]. Портреты Серова // Утро России. 1911. 13 декабря.

333

Цетлин Мария. Как Серов работал над моим портретом. С. 356.

 

334

См. воспоминания Валентина об отце: Zetlin Valentine Wolf. Memories of My Father M. Zetlin // Творчество диаспоры и «Новый журнал» / Под ред. М. Адамович и В. Крейда. Нью-Йорк: Новый журнал, 2003. С. 58–59.

 

335

Цетлин Мария. Как Серов работал над моим портретом. С. 355.

 

336

Цетлин Михаил. Декабристы. Судьба одного поколения. Париж: Современные записки, 1933.

 

337

Цетлин Михаил. Пятеро и другие. Нью-Йорк: Новый журнал, 1944.

 

338

Зайцев Борис. М. О. Цетлин // Новый журнал. 1946. № 14. С. 202.

 

339

Хазан Владимир. «От книги глаз не подыму»: О личности и творчестве Михаила Цетлина / Послесловие к книге: Цетлин Михаил (Амари). Цельное чувство. Собрание стихотворений. М.: Водолей, 2011.

 

340

Шалит Шуламит. «Россия далекая, образ твой помню...» // Коллекция Марии и Михаила Цетлиных. Рамат-Ган: Департамент музеев, 2003. С. 107.

 

341

Леонидов Виктор. Окно // Литературная энциклопедия Русского Зарубежья. Периодика и литературные центры. М.: РОССПЭН, 2000. С. 294–296.

 

342

Алданов Марк. Памяти М. О. Цетлина // Новый журнал. 1945. № 11. С. 341–344.

 

343

Гуль Роман. Мария Самойловна Цетлина // Новый журнал. 1976. № 125. С. 271–272.

 

344

Яновский Василий. Поля Елисейские. С. 70.

 

345

Эренбург Илья. Люди, годы, жизнь. Т. I. С. 127.

 

346

Коварская Вера. Вместо цветов // Новое русское слово. 1976. 9 ноября.

 

347

Жукова Елена. Предисловие // Коллекция Марии и Михаила Цетлиных. Рамат-Ган: Департамент музеев, 2003. С. 10.

 

348

Бунин Иван. Воспоминания. Париж: Возрождение, 1950. С. 253. В 1947 году отношения между Марией Самойловной и Иваном Алексеевичем существенно ухудшились, причем в связи с принципиальным спором, касавшимся отношения к получению эмигрантами советских паспортов. См. подборку писем по этому вопросу: Конфликт М. С. Цетлиной с И. А. Буниным и М. А. Алдановым / Публикация М. А. Пархомовского // Евреи в культуре русского зарубежья. Иерусалим, 1995. Т. IV. С. 310–325.

 

349

^{Продав свою прежнюю квартиру на rue de la Faisanderie, 118, и ожидая конца ремонта в новой квартире на rue Nicolo, 59, Цетлины временно жили в пансионе по адресу: rue Raynouard, 14 bis (см. письмо М. О. Цетлина Г. П. Струве от 29 января 1927 года, воспроизведенное в: Новый журнал. 2012. № 267 / Публикация В. Хазана). Купленную в 1926 году квартиру Мария Самойловна и ее дети продали в 1960 году.}

 

350

Демидова Ольга. Дом Цетлиных как локус русско-еврейской культуры в эмиграции // Русско-еврейская культура / Под ред. О. В. Будницкого. М.: РОССПЭН, 2006. С. 390–405.

 

351

См., например: Берберова Нина. Курсив мой. М.: Согласие, 1996 [1-е изд. — 1969]. С. 330; примеч. к письму В. Ф. Ходасевича И. А. Бунину от 5 апреля 1929 года, опубликованному в книге: И. А. Бунин: Новые материалы / Коммент. Дж. Малмстада. М.: Русский путь, 2004; а также цит. выше статью В. Хазана «От книги глаз не подыму».

 

352

Зайцев Борис. М. О. Цетлин // Новый журнал. 1946. № 14. С. 202.

 

353

Винокур Надежда. Всю нежность не тебе ли я несу: Альбом Марии Самойловны Цетлиной // Наше наследие. 2004. № 72. С. 52–67.

 

354

Жукова Елена. Коллекция Марии и Михаила Цетлиных. С. 17–18.

 

355

Волошин Максимилиан. Дневниковая запись от 2 мая 1932 г. // Волошин Максимилиан. Собр. соч. в 8 т. Т. 7. Кн. 2. М.: Эллис Лак, 2008. С. 445.

 

356

Жукова Елена. Коллекция Марии и Михаила Цетлиных. С. 20.

 

357

Винокур Надежда. Всю нежность не тебе ли я несу.

 

358

Амари [Цетлин Михаил]. Прозрачные тени. Образы. Париж: Зерна, 1920. Н. С. Гончаровой посвящено стихотворение «Ван Гог», а М. Ф. Ларионову — «Сезанн».

 

359

^{Письмо М. С. Цетлиной М. Ф. Ларионову от 2 января 1920 г. // Отдел рукописей Государственной Третьяковской галереи, ф. 180.}

 

360

^{Письмо М. С. Цетлиной Н. С. Гончаровой от 24 августа 1922 г. // Там же.}

 

361

Подробные сведения о ней см.: Гаухман Юлия. Учитель и ученица. Судьба Александры Прегель // Наше наследие. 2001. № 57. С. 117–120.

 

362

А. С. [Седых Андрей]. Памяти М. С. Цетлиной // Новое русское слово. 1976. 26 октября.

 

363

Цетлин-Доминик Ангелина. Из воспоминаний // Евреи в культуре русского зарубежья / Под ред. М. А. Пархомовского. Иерусалим, 1992. Т. I. С. 308.

 

364

Не так давно выпущена фундаментальная двухтомная биография этого незаурядного человека. См.: Хазан Владимир. Пинхас Рутенберг: От террориста к сионисту. М.; Иерусалим: Мосты культуры, 2008.

 

365

Берберова Нина. Курсив мой. С. 331.

 

366

Цетлин-Доминик Ангелина. Из воспоминаний. С. 300.

 

367

^{Там же. С. 289.}

 

368

^{Там же. С. 303.}

 

369

^{Там же. С. 302.}

 

370

Цетлин-Доминик Ангелина. Из воспоминаний. С. 306.

 

371

^{Письмо М. С. Цетлиной Е. А. Извольской, 13 мая 1958 г. // Архив М. О. и М. С. Цетлиных в Отделе рукописей Национальной и университетской библиотеки, Иерусалим; курсив добавлен.}

 

372

Цетлин-Доминик Ангелина. Из воспоминаний. С. 300.

 

373

Цит. в переводе с иврита в статье: Шалит Шуламит. «С одним я народом скорблю...» С. 386–387. В разных публикациях, цитирующих материал Х. Гамзу, датировки этой статьи варьируются; оригинал обнаружить не удалось.

374

Долев Ахарон. Коллекция ценой миллион долларов — заброшена и разграблена // Маарив. 1984. 16 апреля. С. 31 [на иврите].

 

375

^{Официальный ответ вице-мэра г. Рамат-Ган М. Абрамовича на запрос А. Д. Эпштейна, 5 ноября 2014 года [пер. с иврита].}

 

376

^{Городские художественные музеи: Отчет внутреннего контролера мэрии г. Рамат-Ган, 2011. С. 40 [на иврите].}

 

377

Жукова Елена. Коллекция Марии и Михаила Цетлиных. С. 10.

 

378

Письмо председателя Совета по делам музеев Ш. Шошани вице-эру г. Рамат-Ган М. Абрамовичу, 16 ноября 2014 года [на иврите].

 

379

Шалит Шуламит. «Россия далекая, образ твой помню...». С. 95.

 

380

Розовская Лиза. «Мона Лиза» из Рамат-Гана // Портал Ха’маком. 2014. 9 ноября. URL: http://www.ha-makom.co.il/article/rozovsky-ramat-gan-russian-museum-translated.

 

381

^{http://www.atzuma.co.il/serov.}

 

382

^{Противники продажи «Портрета Цетлиной» Серова организуют поход в Музей русского искусства // Портал Newsru.co.il, 12 ноября 2014 года. URL: http://newsru.co.il/arch/israel/12nov2014/serov_502.html.}

 

383

Эти и сопредельные темы обсуждаются в моей книге: Эпштейн Алек Д.Возрождение еврейской государственности и нерешенный «еврейский вопрос». Киев: Научно-исследовательский центр ориенталистики им. О. Прицака, 2011.

 

384

George Waldemar. Les Artistes juifs et l’École de Paris. Alger: Éditions du Congrès juif mondial, 1959.

 

385

Биография Вальдемара Жоржа в значительной мере излагается по тексту статьи: Chevrefils Desbiolles Yves. Le critique d’art Waldemar George. Les paradoxes d’un non-conformiste // Archives Juives. Revue d’histoire des Juifs de France. 2008. Vol. 41. No. 2. P. 101–117.

 

386

Charensol Georges. D’une rive à l’autre. Paris: Mercure de France, 1973. P. 44–45.

 

387

^{Ильязд. XX век Ильи Зданевича / Сост. Б. М. Фридман. М.: ГМИИ, 2015. С. 75.}

 

388

Северюхин Дмитрий. Русская художественная эмиграция. С. 64.

 

389

^{Там же. С. 65.}

 

390

George Waldemar. La peur de la révolution, l’expansion de l’idée révolutionnaire et les travailleurs intellectuels // La Forge. 1919. No. 15. Цит. по: Prochasson Christophe et Rasmussen Anne. Au nom de la patrie. Les intellectuels et la première guerre mondiale (1910–1919). Paris: La Découverte, 1996. P. 227–228.

 

391

Маяковский Владимир. Париж, быт [1923] // Маяковский Владимир. Собр. соч. в 13 т. Т. 4. Стихотворения, поэмы, агитлубки и очерки 1922–1923 гг. М.: Худож. лит., 1957. С. 219.

 

392

Луначарский Анатолий. Русская выставка в Берлине // Известия ВЦИК. № 273. 1922. 2 декабря; воспроизведено в книге избранных статей автора: Об изобразительном искусстве. М.: Сов. художник, 1967. Т. 2. С. 94–100.

 

393

Герра Рене. Несостоявшийся диалог. Русская эмигрантская культура и французская интеллигенция // «Когда мы в Россию вернемся...» СПб.: Росток, 2010. С. 291.

 

394

George Waldemar. L’affaire Picasso // Opéra. 1946. 17 avril.

 

395

George Waldemar. In Memoriam // La Presse. s.d. [1928].

 

396

George Waldemar. La grande peinture contemporaine à la collection Paul Guillaume. Paris: Éditions des “Arts à Paris”, 1929.

 

397

George Waldemar. Soutine. Paris: Editions Le Triangle, 1928. См. обсуждение этой темы в статье: Jarrassé Dominique. L’éveil d’une critique d’art juive et le recours au ’’principe ethnique’’ dans une définition de ’’l’art juif’’ // Archives Juives. Revue d’histoire des Juifs de France. 2006. Vol. 39. No. 1. P. 63–75.

 

398

George Waldemar. Krémègne. Paris: Editions Le Triangle, 1929.

 

399

См. о Максе Банде в книге: Andrijauskas Antanas. Litvak Art in the Context of L’école de Paris. P. 228–239.

 

400

George Waldemar. Max Band. Paris: Editions Le Triangle, 1929.

 

401

George Waldemar. Profits et pertes de l’art contemporain. Éditions des Chroniques du jour, 1933.

 

402

George Waldemar. Salon des Indépendants // L’Amour de l’art. 1934. No. 2.

 

403

George Waldemar. Profitti e Perdite dell’arte conteporanea / Traduction de Ardengo Soffici. Florence: Vallecchi editore, 1933.

 

404

George Waldemar. Une entrevue avec M. Mussolini // La Revue mondiale. 1933. No. 5. P. 23–25.

 

405

George Waldemar. L’Humanisme et l’idée de patrie. Paris: Fasquelle, 1936.

 

406

Lewin Kurt. Self-Hatred Among Jews // Contemporary Jewish Record. 1941. Vol. 4. No. 3. P. 219–232.

 

407

Affron Matthew. Waldemar George: A Parisian Art Critic on Modernism and Fascism // Fascists Visions: Art and Ideology in France and Italy / Ed. by M. Affron and M. Antliff. Princeton: Princeton University Press, 1997. P. 171–204.

 

408

George Waldemar. Le Louvre sera après la guerre le plus beau musée du monde // Résistance. La Voix de Paris. 1944. 23 septembre.

 

409

George Waldemar. Les arts à Paris // Résistance. La Voix de Paris. 1944. 9 décembre.

 

410

George Waldemar. Les Juifs et la Civilisation. Рукопись. С. 5. Цит. по: Chevrefils Desbiolles Yves. Le critique d’art Waldemar George. P. 109–110.

 

411

George Waldemar. Les chefs-d’œuvre retrouvés en Allemagne // Résistance. La Voix de Paris. 1946. Septembre.

412

George Waldemar. La Liberté de l’Art et les Partis // Amis de l’art. 1949. Février.

 

413

Droit et Liberté. No. 4 (72). 1948. 15 avril. P. 3.

 

414

George Waldemar. Association des amis du musée national Bézalel de Jérusalem en France. Imprimerie Union. 1948. P. 11.

 

415

См., в частности: George Waldemar. Un faux pas: l’exposition des peintres israéliens de Paris // Combat-Art. 1961. 20 janvier; George Waldemar. Un nouveau-né: l’art israélien // Combat-Art. 1961. 6 février; George Waldemar. Le livre hébraïque et le destin de l’art juif // Combat-Art. 1963. 7 janvier; George Waldemar. L’universalité du génie juif: la Haggadah de Sarajevo // Combat-Art. 1964. 10 février.

 

416

George Waldemar. Gouaches de Chaïa Schwartz. Peinture d’Israël. Paris: Galerie Hermann, 1949.

 

417

George Waldemar. Existe-t-il un art juif? // Figaro littéraire. 1949. 24 septembre.

 

418

George Waldemar. Garfinkiel Peintures. Paris: Galerie Zak, 1958.

 

419

Письма Мишеля Соломона Вальдемару Жоржу от 6 и 11 октября 1955 года. Цит. по: Chevrefils Desbiolles Yves. Le critique d’art Waldemar George.

 

420

George Waldemar. Les artistes juifs et l’école de Paris.

 

421

Diehl Gaston. Pinchus Krémègne. Sublimated Expressionism. P. 62.

 

422

Boye-Taillan Marie. David Garfinliel. P. 44.

 

423

George Waldemar et Vierny Dina. Aristide Maillol et l’âme de la sculpture. Paris: Ides et Calendes, 1964; George Waldemar. Andre Abbal — Un maitre de la sculpture en taille directe. Paris: Privat, 1966; George Waldemar. Dessins d’Ingres. Paris: Editions du Colombier, 1967; George Waldemar. Rouault. Paris: Henri Scrépel, 1971; George Waldemar. Le monde imaginaire de Marcel Delmotte. Paris: Editions Max Fourny, 1969.

 

424

George Waldemar. L’Art traqué. Paris: Arted, 1968.

 

425

^{Объявления об этом были размещены в муниципальном еженедельнике «Зман Маале». № 722. 2012. 7 марта. С. 1 и 60 [на иврите].}

 

426

Ofrat Gideon. One Hundred Years of Art in Israel. Boulder/Oxford: Westview Press, 1998. P. 68.

 

427

Об этом объединении см.: Шефи Смадар. Новые горизонты. Изобразительное искусство в первое десятилетие // Первое десятилетие. 1948–1958 / Под ред. Ц. Цамерета и Х. Яблонка. Иерусалим: Ин-т им. И. Бен-Цви, 1997. С. 281–298 [на иврите]; пер. на рус. яз. в книге: Израильское общество в зеркале культуры и искусства / Под ред. И. Бен-Ами и А. Д. Эпштейна. Тель-Авив: Открытый ун-т Израиля, 2003. С. 54–88.

 

428

Статья Биньямина Таммуза была опубликована в газете «Ха’арец» 21 октября 1949 года, цит. по: Блас Гила. Новые горизонты. Тель-Авив: Папирус, 1980. С. 35 [на иврите].

 

429

Шефи Смадар. Новые горизонты. С. 64.

 

430

^{Сведения извлечены из: Моше Кастель. Юбилейная выставка. Шестьдесят лет творчества, 1924–1984. Иерусалим: Изд. центр Кнессета — Худож. центр «Радуга», 1984. С. 10–11 [на иврите].}

 

431

Эта написанная на иврите записка Моше Кастеля хранится в Музее Моше Кастеля в Маале-Адумим; она воспроизведена в буклете: Hacker-Orion Dahlia. From Vision to Reality. Moshe Castel Museum of Art. Maale-Adummim, 2010. P. 2.

 

432

Письмо мэра Хайфы Аба Хуши художнику Мане Кацу от 21 ноября 1958 года по этому вопросу воспроизведено в книге: Эрец-Исраэль Мане-Каца.Хайфа: Музей Мане-Каца, 1988. С. 14–15 [на иврите].

 

433

См. о нем: Латт Любовь. Мане-Кац, художник из Кременчуга // Евреи в культуре русского зарубежья. 1993. Т. 2. С. 465–480.

 

434

^{Там же. С. 473.}

 

435

^{Эрец-Исраэль Мане-Каца. С. 7.}

 

436

Основным источником биографических сведений об Исааке Френеле являются воспоминания его сына: Френкель Элиэзер. Семья и традиция / рукопись (58 с.) [на иврите], согласно которым в 1920–1930-е годы художник подписывал свои работы «Александр Френкель» или «А. Френкель» (таковых работ сохранилось очень мало, и они представляют особую коллекционную ценность), затем стал использовать как основное имя Ицхак (Исаак), в 1955 году сменил фамилию на Френэль, а затем в 1956 году — на Френель; см. там же. С. 32–33.

 

437

Matveev Michel. Les Traqués. Paris: Gallimard, 1933. Об этой книге и ее авторе см.: Юрьев Олег. Равномерная поступь несчастья // Лехаим. 2010. № 8 (220).

 

438

Френкель Элиэзер. Семья и традиция. С. 15.

 

439

^{Там же. С. 23–25.}

 

440

Nieszawer Nadine. Artistes juifs de l’école de Paris, 1905–1939. P. 122.

 

441

Офрат Гидеон. Шагал в Эрец-Исраэль (готовится к печати) [на иврите].

 

442

Письмо М. З. Шагала Ю. М. Пэну воспроизведено в книге: Шатских Александра. Витебск. Жизнь искусства, 1917–1922. М.: Языки русской культуры, 2001. С. 169–170. Нельзя не отметить огорчительные искажения в книге «Марк Шагал об искусстве и культуре» (с. 101), где указывается, будто эти идеи были высказаны Шагалом в 1921 году в статье, «посвященной памяти Юрия Пэна», — учитель художника был убит спустя шестнадцать лет, в ночь на 1 марта 1937 года, и никакой статьи его памяти в 1921 году быть, конечно, не могло. Кроме того, вопреки сказанному в этой книге, в данном письме Шагал совершенно не «рассказывает, каким он видит будущий Центральный музей еврейского искусства», а лишь упоминает о том, что отдельные работы Ю. М. Пэна займут в нем достойное место.

 

443

Латт Любовь. Скульптор Хана Орлова.

 

444

^{Это интервью М. Шагала под заголовком «Я смотрел на Палестину глазами еврея» перепечатано в книге: Шагаловский международный ежегодник, 2002. Витебск, 2003. С. 126–130.}

445

Цит. фрагмент ее интервью в статье: Армон-Азулай Эли. Какие перемены планирует Сюзан Ландау в Тель-Авивском музее // Ха’арец — еженедельное приложение «Галерея». 2012. 3 ноября [на иврите].

 

446

Цитируются фрагменты шестой главы книги: Хаггард Вирджиния. Моя жизнь с Шагалом: Семь лет изобилия. М.: Текст, 2007.

 

447

Об этом периоде в творчестве художника см.: Warnod Jeanine. Les premières années a La Ruche // Kikoine. Les Pionniers de l’école de Paris. Paris: Foundation Kikoine, 1992. P. 55–72.

 

448

Кикоин Константин. Мишель Кикоин — живописец парижской школы // Русское еврейство в зарубежье. 2001. Т. 3 [8] [Русские евреи во Франции. Кн. 1 / Под ред. М. А. Пархомовского и Д. Ю. Гузевича]. С. 354–368.

 

449

Boye-Taillan Marie. David Garfinliel. P. 38; некоторые израильские рисунки художника воспроизведены там же. P. 40–41.

 

450

^{См. альбом-каталог: Chagall in Jerusalem. New York: Leon Amiel Publisher, 1983.}

 

451

Шагал Марк. Моя жизнь. С. 145.

 

452

Baal-Teshuva Jacob. Marc Chagall. 1887–1985. Koln: Taschen, 1998. P. 266.

 

453

Герман Михаил. Парижская школа. С. 122.

 

---

Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 361; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!