Семья как проявление социального андрогината
Отношение полов, есть одно из базовых объектов социологии. Но прежде чем продолжить рассмотрение этого вопроса проясним другое, не менее фундаментальное понятие «гендер» (от латинского gender — «пол»), под которым мы будем пониматьсоциальный пол. И если пол — это анатомическая определённость, то гендер — социальная.
Известно, что в обществе мужчины и женщины занимают разное положение, имеют разные статусы, которые могут быть рассмотрены в отрыве от их носителей и их анатомических свойств, что связано с конкретными обществами и их структурой.
Можно сказать, что деление социальных статусов на мужские и женские первичнее, чем сами мужчины и женщины. Мало того, статусы можно мыслить сами по себе, привычно полагать, что они являются врожденными и не подлежат изменению. На самом же деле, как в традиционных, архаических обществах, не говоря уже о современных и постмодернистских, эти статусы легко меняются. Следует отметить, что речь идет не об утрате статуса, а именно переходе к другому, противоположному.
Традиционно считается, что общество нормативно выделяет два гендерных противоположных статуса — мужчину и женщину, и противоположность преодолевается в «третьем поле», андрогине. Платон, объясняя любовь мужчин и женщин друг к другу, приводит древний миф о том, что некогда люди были андрогинными, но потом раскололись надвое, и с тех пор ищут свою половину. Можно вспомнить мифологического гермафродита, алхимического ребиса. В позднейших культурах, в христианстве к примеру, брак считается таинством, заключенным на небесах, и молодожены описываются как «тело единое» — «да будет муж и жена телом единым», или к преодолению пола призыв апостола Павла в «несть, ни мужеска пола, ни женска, но все и во всех Христос».
|
|
|
Можно вспомнить мистические практики инициатического трансвестизма у шаманов разных народов, ритуальные кастрации, и сакральную педерастию жрецов некоторых религиозных культов женских божеств фригийской Кибелы, Матери Богов, карфагенской Танит и т.д.
В обществе нормативном, гендерный дуализм является общим правилом, хотя и здесь находим обряд ритуальной оргии: дионисийские мистерии, карнавалы, сатурналии римлян. Проявлением оргиастических культов являются истории про ведьмовские шабаши, циркулировавшие на протяжении всего Средневековья. Легенды о Вальпургиевой ночи, отмечаемой в ночь на первое мая ведьмами на Лысой горе, является воспоминанием о такого рода обрядах, да и современный ежегодный карнавал в Рио-де-Жанейро. Оргии организовывались в специальные праздники, связанные с обновление мира (например, во время прихода весны). Промискуитет символизировал предчеловеческое состояние, из которого произрастал социум. Правда, в этих случаях мы имеем андрогинат как религиозно-обрядовое явление, а не нормативная социальная практика. Христианство какое-то время терпимо воспринимало такого рода праздники, полагая необходимым допускать выплеск хаотических энергий под контролем, чтобы не дать им захватить широкие социальные массы.
|
|
|
Теперь о семье, ячейки общества. Ещё Аристотель считал, что семья есть основа политического устройства, его первичная единица. В семье происходит определение гендерных статусов всех членов семьи, семья отражает гендерную модель конкретного социума. Старшие обучают ребятишек быть маленькими мужчинами и маленькими женщинами параллельно тому, как передают им язык, культуру, социальные и профессиональные навыки, тут же, проявляется различие между мальчиками и девочками. Семья характеризуется неформальными, солидарными, органическими и основанными на принципе общей индивидуальности отношениями, коллективное «Я». Очевидно, что семья выступает как миниатюрная модель общества в целом, как в голограмме воспроизводя основные отношения, в нем наличествующие. Можно посмотреть на этот процесс и с другой стороны. К самому обществу в целом и особенно к его политическому устройству можно применить, в свою очередь, метафору семьи, члены общества будут восприниматься как «родственники» (отсюда социальная солидарность, патриотизм, чувство общей Родины), а глава государства (царь, вождь, президент), как глава семейства, отец. Семья становится формой социального андрогината, где образуется единство при определенности половой и гендерной составляющей. В семье мужчина представляет собой полюс социального максимума, а женщина - полюс социального минимума. Мужчина социален в максимальной степени, женщина — в минимальной. Однако даже минимальная связь с социальным началом дает женщине основание быть существом социальным по сравнению с теми, кто стоит еще ниже на шкале иерархий — с природой, домашними животными, малыми детьми, недочеловеками (до определенной степени).
|
|
|
Здесь женщина, напротив, выступает как преимущественный агент социализации, она социализует природу и передает первичный социальный код младенцам. По отношении к внесоциальному миру женщина выступает как человек. По отношению к мужчине - как природа.
|
|
|
Дуальная организация архаического этноса отражает структуры гендера. При этом буквально, при дефиците мскулиодности одних, эта лакуна тут же восполняется феминоидностью других, и при этом баланс обычно соблюдается (по Дюрану). Дети в семье, обретая первичную социализацию, ориентируются обычно в коннотации гендерной таксономии семьи, и в позднейшей социализации несут на себе печать последней. Семья патриархальна, она диургична. То есть всегда воспроизводит пространственную вертикаль, на вершине вертикали мужчина, хотя здесь трудно установить однозначность но наметить эту дихотомию можно. В мифе например, в скандинавском или иранском - существует устойчивый тип мускулиоидных женщин-воительниц (валькирии — у скандинавов, фраваши — у зороастрийцев), которые выступают в образе мужского начала. Такова, в частности, Брунгильда, убивающая своих женихов, которые пытаются овладеть её. Или индийский миф о богине Кали (воительница), которая превращает прикоснувшихся к ней мужчин в женщин. Таким образом, доминирование атомических женщин, осуществляемое только через процедуру экзорцизма, как только оно становится настоящим доминированием, отправлением власти, превращается в своеобразную модель патриархата и «андрократии» («власти мужчин» или мужеподобных существ), что никогда не становятся нормативами и правовыми установками, уложениями и законами. Феминоидность существует в обществе де факто, а мускулиноидность — де юре. Феминоидность может существенно вымывать содержание мускулиноидных социальных форм в семье, смягчать и эвфемизировать в соответствии со своей природой социальные антитезы и дихотомии, что в свою очередь, может создавать иллюзию преобладания женского начала в семье, но границы такого процесса довольно четкие — дойдя до определенной грани демускулинизации, семья разваливается и становится легкой добычей для любого мускулиноидного персонажа — либо пришедшего извне, либо сформировавшегося внутри семьи как гендерная переверсия. К примеру феминизм, неверно, что борьба суфражисток за эмансипацию женщин есть стремление обеспечить их господство в семье, на самом деле, феминистки требуют равенства с мужчинами на основании мужских критериев и в мужском обществе, построенном на мужских законах, то есть стремятся укрепить патриархат еще больше, сделать его не просто преобладающим, но тотальным. Феминизм настаивает на том, что женщина может быть частью логического рационального целого, семьи, что означает, что она считает себя мужчиной. Не случайно среди феминисток столько мужеподобных личностей, бизнес-лэди, «синих чулков», в психотипе и поведении которых легко обнаружить трансгендерную патологию.
Ибрагимова С.Б., студент СПбГУКиТ
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 248; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!