Оскорбление матери как инструмент упрочнения группы ровесников

Как в средствах массовой информации, так и в научной литературе рече­вое поведение российской молодежи нередко ассоциируется с такими нега­тивными стереотипами, как несоответствие литературной норме, целе­направленное использование субстандартной лексики, угрозы социальному “лицу” коммуникантов и, в целом, с огрублением речи [1; 3]. Более того, по словам некоторых ис­следователей, избыточное употребление сленга препятствует исполне­нию коммуникативной функции языка [4]. К сожалению, многие лингвисты торопятся выдвинуть оценочное суждение и рассматри­вают вы­шеупомянутые черты молодежной речи как безусловное зло, с ко­торым необходимо бороться, так как тенденция к бескультурности в рус­ском языке приобрела «агрессивный характер, разрушительный для нор­мального выра­жения мысли» [5]. Подобная точка зрения идет вразрез с пони­манием лингвистики как дескриптивной науки, которая при­звана описывать язык во всем его многообразии и богатстве, а не предпи­сывать произволь­ные нормы и бороться с отклонениями от таковых. Кроме того, при изуче­нии нестандартной молодежной речи носитель литератур­ной нормы неред­ко упускает из виду крайне важные социальные функции сленга и ненорма­тивной лексики. К таким функциям относятся, в первую очередь, дифферен­циация социальных ролей и контроль доступа в группу, а также сплочение участников посредством группообразующих практик [2; 10]. При этом конфликт двух типов групп, являю­щихся мощными магни­тами для тинейджеров мужского пола — с одной сто­роны, семьи и с другой, группы ровесников — может отражаться в антинор­мативных языковых прак­тиках, в частности, оскорблении матери.

Чтобы понять суть этого процесса, имеет смысл обратиться к исследова­ниям западных лингвистов, которые еще в середине XX века столкнулись с феноменом yo momma insults — вербальной игры, состоящей в обмене оскорблениями, адресованными матери оппонента. Эта крайне интересная речевая практика была впервые описана социологом Джоном Доллардом [7], но наиболее детальную лингвистическую разработку полу­чила в 70х годах XX века в трудах американского социолингвиста Уильяма Лабова [9]. Несмотря на то, что статьи Лабова неоднократно ци­тировались в лингвистической литературе на тему оскорблений вплоть до настоящего времени, эмпирических исследований этого конкретного типа вербальной игры в оскорбления не проводилось вот уже сорок лет. Цель на­стоящего проекта заключается в том, чтобы проанализировать новый языко­вой материал по данному феномену, полученный из документальной теле­программы Yo Momma на американском канале MTV в 2006–2008 гг., обсу­дить жанровую непрерывность речевой практики, и посредством диахронич­еского исследования выявить произошедшие лингвистические изме­нения и их причины.

Игра в оскорбления, рассматриваемая в настоящей статье, в Нью-Йорке получила название “дюжин” (the dozens), но в различных американских го­родах также известна как “sounding”, “signifying”, “joining” и “yo momma”. Хотя в более ранних описаниях дюжин игроками, как правило, являются афро-американские тинейджеры мужского пола, происходящие из семей с достатком ниже среднего и проживающие в крупных американских горо­дах [6; 7; 9], современные игроки демонстрир­уют самую разнообразную демографию (см. Таблицу 1).

	Белые	Афро-америк­анцы	Возраст			Пол
			-17	18-39	30+	м	ж
Оскорбления/игрок	108	154	5	233	24	182	80
Всего	41%	59%	1.1%	89%	9.9%	69.5%	30.5%
Таблица 1. Демографические факторы в современных дюжинах.

На первый взгляд, суть дюжин заключается в том, чтобы превзойти со­перника в грубости оскорбления в адрес его матери:

— Why don’t you get a real job?

— Your mother.

— That’s a low blow; speaking of low blows, how’s your mother?

              —Well, your mother’s like a railroad track - laid all over!

— At least my mother doesn’t use telephone poles for tampons!

Однако Лабову удалось выделить четыре правила, согласно которым функционируют дюжины; именно соблюдение этих правил гарантирует, что дюжины остаются в сфере ритуальных оскорблений — на особом прагматич­еском уровне общения, который обуславливает специальные условия успешности речевых актов. Эти четыре правила продемонстрировали уди­вительную историческую стабильность: современные участники дюжин следуют им и даже периодически озвучивают эти правила перед началом игры:

1) Игра в дюжины — коллективное событие; в игре участвуют два и бо­лее игрока и обширная публика, которая оценивает оскорбления и во многом контролирует ход игры;

2) Оскорбления не могут быть направлены на реальные атрибуты или жизненные обстоятельства игрока;

3) Ответом на отдельные оскорбления служит не отрицание или оправ­дание, а новое оскорбление;

4) Абсурдные и преувеличенные негативные эпитеты служат для га­рантии того, что игра не выйдет за пределы прагматической сферы риту­альных оскорблений.

Помимо четырех правил дюжин, Лабов идентифицировал 10 языковых фор­мул, в соответствии с которыми строится большинство оскорблений. Сопо­ставление аннотированных лингвистических черт дюжин в различных ча­стях нашего корпуса показало, что сходство проявлений этой речевой прак­тики в 1939, 1964, 1970 и 2000х годах в различных городских центрах США невозможно списать на универсалии естественного языкового разви­тия, а значит, речь несомненно идет о едином узнаваемом жанре. Интертекстуальн­ость в дюжинах проявляется в многочисленных аллюзиях на ран­ние дю­жины:

Your momma eat Dog Yummies [Labov 1977]

She don’t eat animal crackers; she is animal — in crackers!

Однако такая историческая стабильность на синтаксическом уровне (10 формул) и на уровне дискурса (интертекстуальность, прагматические стра­тегии) уравновешивается инновативностью в том, что касается выбора эпи­тетов для оскорблений. Современные игроки при поиске сравнительных эпитетов обращаются к таким богатым источникам образов, как техноло­гии, средства массовой информации и публичные фигуры:

You’re the ugliest boy I’ve ever seen, Michael Jackson won’t even touch you.

Изменения демографической схемы дюжин привели к тому, что ранее табуи­рованные темы, беременность и менструация, стали доступны для использ­ования в игре:

Hey Susi, if you go into labour during the show — don't worry, there's a dumpster right outside!

Как видно из Таблицы 1, изменения затронули не только пол участников, но и их расовую принадлежность и, предположительно, социальный уро­вень (к сожалению, данных по этому измерению собрано не было). Этот факт непо­средственно отразился на лингвистическом аспекте дюжин. В то время, как ранние дюжины демонстрируют все синтаксические и лексиче­ские черты афро-американского разговорного английского, современные дюжины синтаксически оформ­лены согласно правилам стандартного американского английского, а экзо­тическая окраска речи достигается почти исключительно за счет лексиче­ских единиц, популяризированных хип-хоп культурой.

My name is Koya, and I’m representing for all my ladies.

Итак, речевая практика “дюжины”, удивительно гомогенная на всем протя­жении своего существования, безусловно демонстрирует определенные сле­ды естественного языкового развития, однако ее лингвистическая и функцио­нальная стабильность такова, что мы можем с уверенностью гово­рить о су­ществовании соответствующего речевого жанра.

Для чего же служит игра в дюжины? В качестве ответа на этот вопрос было выдвинуто несколько гипотез. Одной из наиболее распространенных яв­ляется теория “клапана для спуска агрессии” [6; 7; 8], согласно которой игра развилась в среде подавляемого чер­ного населения как способ выпустить накопленное недовольство, не прибе­гая к физическому насилию. В силу изменившихся политических обстоя­тельств эта теория отошла на второй план. Более приемлемым нам кажется следующее толкование «клапана для спуска агрессии»: афро-американские мальчики в США воспитываются в традиционно матриархальной семье. С проявлением потребности заявить о своей независимости и отвергнуть ма­теринский авторитет они обращаются к игре в дюжины, которая позволяет им избежать прямого оскорбления собственной матери, но в то же время га­рантирует ниспровержение ее авторитета, поскольку оскорбление в адрес матери оппонента неизбежно вызывает ответную атаку. Таким образом, кон­фликт между индивидуальностью и принадлежностью к семейной группе разрешается посредством инструментов, предоставленных группой ровес­ников.

Уильям Лабов начал исследования афро-американского разговорного ан­глийского с целью доказать, что этот социолект, которыя в США традиционн­о считался языков необразованного населения, людей, которые якобы «не умеют говорить правильно» и находятся на низком интеллектуальном уровне, на самом деле столь же (если не более) богат и сложен, как и стан­дартный английский. Лабов показал, что, играя в дюжины, тинейджеры не только успешно разрешают конфликты без применения физического наси­лия, но и демонстрируют остроумие, изобретательность и прекрасное вла­дение ресурсами языка. Ненормативная лексика в данном случае служит лишь групповым маркером, который наглядно отделяет «своих» от «чужих» и функционально является параллелью, скажем, профессионального арго авиадиспетчеров. И по нашему мнению, эти выводы следует принять во внимание при исследовании языка современной российской молодежи и социальной подоплеки использования сленга и ненормативной лексики в молодежной среде.

Литература

1.Балышева Т.И. и Воликова А.А. Сохраним язык — сохраним Россию! Социально-психологические факторы употребления нецензурной речи // Материалы Международного молодежного конгресса «Духовность — основа единства и развития». Курск: ООО «АПИИТ Гиром», 2010.

2. Иванова Н.С. Язык молодежи и его субкультурная природа // Проблемы образования, науки и культуры, 2007, №50(21), сс. 122–128.

3. Калинина-Сулакшина О.С. Норма языка в современной языковой культуре // Медиаобразование: от теории — к практике. Сост. И.В. Жилавская. Томск: НОУ ВПО ТИИТ, 2008.

4. Матюшенко Е.Е. Современный молодежный сленг: формирование и функционирование / Дисс. на соискание ученой степени к.ф.н. Волгоград, 2007.

5. Морозов В.Э. Заметки о культуре речи и культуре общения // Русская речь, 2007, №4, сс. 33–38.

6. Abrahams R. Playing the Dozens // The Journal of American Folklore, 1962, №75, pp. 209–220.

7. Dollard J. The Dozens: dialectics of insults.” //American Imago, 1939, №1(1), pp. 3–25.

8. Hannerz U. Soulside: Inquiries into Ghetto Culture and Community. New York: Columbia University Press, 1969.

9. Labov W. Language in the Inner City. Oxford: Blackwell, 1977.

10. Wenger E. Communities of practice: learning, meaning, and identity. Cambridge: Cambridge UP, 1998.

Жаркова Т.В. , студентка СПГУВК

---

Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 319; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!