Изобразительное и музыкальное искусство

Художественная жизнь в России конца XIX – начала XX вв. – одна из ярких и интереснейших страниц в истории отечественной культуры. В ней нашли свое отражение многие, нередко противоположные тенденции общественного и социокультурного развития страны. Существенные изменения происходили особенно в изобразительном и музыкальном искусстве, где повышался интерес к внутреннему миру человека, философско-этическим проблемам, шел поиск путей самовыражения личности. В отличие от критического реализма XIX в. с присущими ему конкретным отображением действительности, характерными чертами искусства становятся синтез, опосредованное отражение жизни.

Естественно, что тон культурной жизни страны задавали столичные города Петербург и Москва, где с 1890-х гг. стали активно проводиться многочисленные художественные выставки и съезды, а на страницах газет и журналов обсуждаться театральные спектакли. На данных мероприятиях рассматривали самые разнообразные вопросы: эстетики и искусств, художественного воспитания в семье и школе, преподавания графических искусств, живописи, архитектуры и художественного облика городов, охраны русской старины, художественной промышленности и кустарного дела и др. Необходимо отметить, что финансирование подобных мероприятий отличалось широким масштабом. Так, на проведение в 1911 году Санкт-Петербургского Всероссийского съезда художников было выделено две тысячи рублей.

Одним из значимых событий художественной жизни становятся промышленные выставки, проходившие с большим успехом как в России, так и за границей. Именно они стали площадками, демонстрирующими новейшие достижения техники и высочайшее мастерство исполнения различных нередко уникальных архитектурных, инженерных и т. п. проектов и сооружений, а также промышленных изделий, имевших помимо утилитарного назначения большую художественную ценность и являющихся настоящими произведениями искусства.

С завидной регулярностью на международных и Российских мероприятиях награды различного достоинства завоёвывали уральские художественные промыслы. Только в рассматриваемый период златоустовская гравюра на стали получила медали и дипломы: в Глазго в 1901 г., в Чикаго в 1893 г., на Нижегородской и Стокгольмской выставках в 1897 г., в 1904 г. в Санкт-Петербурге[405], а также на Сибирской выставке, состоявшейся в Омске в 1911 году[406].

Значительного успеха удалось добиться и каслинскому литью, изделия были отмечены на Нижегородской выставке 1896 г., в результате чего Каслинский завод получил право ставить на изделия клеймо с государственным гербом России[407]. Талант каслинских мастеров художественного литья приобрел широкое признание за рубежом, получив награды в 1897 году на Международной выставке в Стокгольме, в 1900 г. – на Всемирной художественно-промышленной выставке в Париже, и в 1906 г. на выставке в Милане[408].

Кусинским литейщикам также удалось отличиться. Они сумели завоевать дипломы на выставках в Нижнем Новгороде в 1896 г. и Глазго в 1901 г., медали в Стокгольме в 1897 г. и в Омске в 1911 г., высшую награду (Гран-при) в Милане в 1906 г., а также похвальный отзыв в Санкт-Петербурге в 1908 г.

Необходимо отметить, что уральские художественные промыслы сыграли значительную роль в развитии изобразительного искусства края, следовательно, мы не могли обойти стороной данную тему, несмотря на обилие имеющихся в отечественной науке публикаций.

Промышленные выставки вызывали широкий общественный резонанс, поскольку их экспонаты зачастую поражали воображение современников как безупречностью исполнения, так и художественным содержанием  изделий, отражающих последние модные тенденции в искусстве.

Под воздействием роста уровня образования и просвещения населения искусство становится более публичным, привлекая к себе внимание широких народных масс. Этому в немалой степени способствовала деятельность столичных общественных объединений, ставящих своей целью популяризацию различных направлений искусства. Например, в 1901 году русскими художниками было основано общество «Искусство для всех», целью которого являлось обеспечение широкого доступа к искусству представителям неимущих сословий. Для этого члены общества посредством объединения интеллигентских, творческих сил занимались организацией художественных по замыслу и общественно доступных мероприятий: вечеров, экскурсий и т.п.[409]. Открывались также объединения музыкальной и театральной направленности: Московское драматическое общество, Хоровое, Императорское театральное общество и другие.

Необходимо также отметить, что, несмотря на появление (как мы видим из названий) в России на рубеже XIX-XX веков дифференциации отраслей искусства, для художественной жизни провинции это было характерно в меньшей степени. Южноуральским общественным объединениям и любительским коллективам была свойственна синтетичность, из-за которой местные кружки не были четко разделены по отдельным направлениям искусства. Так, в Оренбурге функционировало «Общество любителей музыкального и драматического искусства», ставшее центром притяжения местных музыкантов-любителей. Активно выступали перед публикой созданные на его базе любительский казачий хор, военный и театральный оркестры[410]. В 1903 году в городе имелось несколько литературно-музыкальных кружков при общественном, военном и коммерческом собраниях, комитете попечительства о народной трезвости. В губернском центре действовал Оренбургский музыкально-драматический-литературный кружок и ещё один при винном складе[411].

В Уфе возникло общество любителей музыки, пения и драматического искусства, среди его активных членов были пианистки с консерваторским образованием: В.Д. Паршина, М.И. Анджиевская; виолончелист Е.И. Чубовский, дирижёр и флейтист С.П. Копылов[412], действовало и русское театральное общество[413].

Вместе с тем, копируя столичные тенденции развития художественной жизни, в губернских городах возникают общества узкой направленности. В Оренбурге вопросами распространения изобразительного искусства занималось созданное в 1897 году общество любителей художеств[414], а в Уфе, благодаря сотрудничеству местных художников, в 1913 году возникает «Общество любителей живописи» в состав которого вошли талантливые мастера: Ю.Ю. Блюменталь, П.М. Лебедев, Б.А. Васильев, а позднее А.Э. Тюлькин, М.Н. Елгаштина, Д.Д. Бурлюк и др.

Активно функционировали общества и в других южноуральских городах. В Челябинске в 1903 году было учреждено музыкально-драматическое общество, устраивавшее музыкальные и литературные вечера, спектакли и концерты для горожан и мусульманской части населения в том числе[415]. В 1905 году в городе появился любительский симфонический оркестр. В 1910 году в Челябинске возникло хоровое и мусульманское драматическое общество, которое пропагандировало музыку композиторов Мусоргского, Даргомыжского и др. Его силами на сцене народного дома была поставлена опера П.И. Чайковского «Евгений Онегин», также к обществу присоединился народный хор, организованный челябинцем В.А. Михайловским[416].

В 1910 году в Троицке создали общество пропаганды театра и музыки[417], кроме того в городе существовало и музыкально-драматическое общество. При Миасском заводе работало общество любителей пения, музыки и драматических искусств[418]. В Златоусте в начале ХХ века работал горнозаводской кружок любителей пения, музыки и драматического искусства[419].

По инициативе антрепренера В. Бурлакова в 1914 г. создан челябинский театр «Мозаика», в основу его репертуара были положены не серьезные музыкально-драматические спектакли, а одноактные водевили, фарсы, куплеты, сольные музыкальные номера, объединяющиеся в композицию 8-10 номеров[420].

Благодаря работе обществ, горожане получили возможность не только увлекательно провести своё свободное время, но что немаловажно, – попробовать собственные силы в занятии живописью, любительском театре, вокале и музицировании, выходя на сцену перед публикой.

Значительное влияние на развитие художественной культуры Южного Урала оказала просветительная деятельность профессионалов: талантливых музыкантов, дирижеров, вокалистов, артистов, художников, скульпторов, фотографов, имевших южноуральские корни либо приезжавших работать в край.

Большой вклад в развитие художественной культуры Уфы внес её уроженец, художник с мировым именем – М.В. Нестеров. Согласно его духовному завещанию[421], он дарил родному городу коллекцию собственных произведений (картины, эскизы, этюды), а также работы других русских мастеров, общей численностью более ста штук и стоимостью около 20 тысяч рублей[422]. 

Для получения картин уфимцам необходимо было выполнить единственную просьбу художника – устроить помещение, удобное для их демонстрации. По задумке мастера, картины должны были быть выставлены в строящемся народном доме С.Т. Аксакова и именоваться «Художественная галерея, дар городу Уфе Михаила Васильевича Нестерова». Также в будущем планировалось пополнение коллекции. После смерти художника эту функцию должны были выполнять душеприказчики, родственники М.В. Нестерова и специалисты Академии художеств[423].

Таким образом, в городе не только активизировалась выставочная деятельность, но и творчество местных художников получило положительный импульс для последующего развития. Благодаря работе «Общества любителей живописи», появлению галереи Нестерова, в уфимской городской среде возникнут условия не просто для развития изобразительного искусства, но и для формирования собственной школы живописи в советский период.

Необходимо отметить, что на рубеже XIX-XX столетий многие представители мира искусства начинают оказывать покровительство развитию художественной жизни провинции. Широко известный не только в России, но и в мире художник, родившийся в Шадринске, Ф.А. Бронников, преследуя просветительные цели, завещал родному городу коллекцию своих работ. Собрание состояло из живописных полотен, рисунков и рабочих материалов (портреты, пейзажи, а также картины, написанные на исторические и христианские темы)[424]. Вместе с тем жена мастера, Мария дополнительно передала городу часть имущества мужа: этюды, картины, акварели, альбомы с рисунками и фотографиями[425].

Несмотря на то, что многие работы были не в лучшем состоянии, со следами залежалости, столь ценный подарок был с благодарностью принят шадринцами[426]. После оформления произведений в багет в 1909 году была организована первая выставка, прошедшая в местном четырехклассном училище[427], а следующие выставки состоялись в 1912 и 1914 годах[428]. В итоге полотна не просто позволили привлечь горожан к новой форме проведения досуга, но и содействовали развитию эстетического восприятия и художественного вкуса шадринцев.

Значительным явлением в культурной жизни Оренбурга стали инициативы академика живописи Л.В. Попова[429], являвшегося с 1909 года членом столичного общества художников имени А.И. Куинджи и занимающегося организацией городских художественных выставок.

В начале ХХ века в Челябинске работали С.В. Орлинкова и П.К. Любченко, имеющие художественное образование[430]. В учебных заведениях города преподавали выпускники Строгановского училища М.Н. Алексеев и Л. Самагин[431]. В 1890 году в Челябинске проживал живописец И.А. Яблоков, преподаванием занимались Б. П. Рымкевич, А. Степанов, Н. Широков[432].

В Шадринске с 1895 года в местном четырехклассном училище вёл чистописание и рисование И.П. Лукашевич[433], писал иконы П.А. Павлов[434], а в 1912 году в Златоусте жил и работал художник А.В. Исупов[435].

Вместе с тем, просветительная деятельность профессионалов из мира искусства, приезжавших работать на Южный Урал, оказала заметное влияние и на развитие местной музыкально-исполнительской культуры. Например, в конце XIX века в Оренбург прибыл Г.Ф. Эстеррейх, закончивший курс Московской консерватории. Благодаря его усилиям повысился уровень исполнительского мастерства местного бального оркестра и хора духовой музыки, образованных при Войсковом штабе Оренбургского казачьего войска, в результате чего он стал непременным участником городских мероприятий[436].

Г.Ф. Эстеррейх не только работал капельмейстером, но и преподавал музыку в Неплюевском кадетском корпусе, а также являлся видным деятелем Оренбургского музыкально-драматического общества.

Значительное влияние на развитие музыкальной культуры Челябинска оказала деятельность Г.Д. Моргулиса, который в 1903 году был приглашен в город для создания музыкального коллектива. Благодаря стараниям молодого дирижера, в Челябинске появился симфонический оркестр. Специально для популяризации академической музыки среди челябинцев он с 1911 года начинает давать бесплатные концерты в городском саду.

Существенное оживление художественной культуры Южного Урала вызвали гастроли. Благодаря работе Транссибирской железнодорожной магистрали, на Южный Урал приезжали известные музыканты и исполнители из Москвы, Санкт-Петербурга и других городов центральной России. В результате их выступлений в крае получают распространение музыка, театр, балетное искусство.

Гастроли становились настоящим культурным событием для южноуральцев. Особенно насыщенной была жизнь губернских городов. В 1891 году в Оренбург приезжала труппа Г. Деркача, в состав которой входил молодой Ф. Шаляпин[437]. В это же время с единственным концертом выступил тенор Ф. Комиссаржевский, а в 1907, 1908, 1913 и 1914 в городе гастролировал баритон Н. Шевелёв[438]. В 1899 году оренбуржцы имели возможность присутствовать на выступлении Казанско-Саратовского товарищества оперных артистов под руководством М. Бородай, которое включало в себя хор, оркестр и балет, в 1901 году услышать солистку Императорской оперы М.И. Горленко-Долину, а в 1902 году в Оренбург приезжала финская певица Альма Фострём[439].

Уфу регулярно посещала пианистка-виртуоз В.В. Тиманова, последний концерт которой прошел в 1896 г.[440]; в 1890-91 г. выступала труппа С. Семенова-Самарского, в составе которой был молодой Ф. Шаляпин. Его уфимский дебют состоялся 18 декабря 1890 г. в опере «Галька»[441].

Пользовались вниманием артистов и уездные города, где гастроли превращались в центральное событие культурной жизни городского населения, вызывая большое любопытство и ажиотаж публики. В 1891 г. в Челябинске и Златоусте выступал Ф. Шаляпин[442]. В 1911 году в Челябинске с большим успехом прошел концерт великорусского оркестра балалаечников под управлением И. Левицкого. Регулярно приезжали сюда различные музыкально-театральные труппы: оперные, опереточные и музыкально-драматические[443].

Особый интерес у зрителя вызывали музыкальные выступления, в результате чего их организаторы в программках специально указывали, что артисты более трех раз выходить на вызовы не будут[444].

Поскольку жизнь губернских городов к концу XIX века отличалась большим разнообразием, горожане уже были знакомы в определенной степени с подобным видом проведения досуга. Постепенно втягивались в этот процесс и уездные города, где музыку представляли публике заезжие столичные мастера, профессионализм которых был значительно выше простого любительского уровня, что оказывало мощное впечатление на зрителя и стимулировало его интерес к музыкальному искусству возможно даже сильнее, чем в Уфе и Оренбурге.

Благодаря гастролям столичных мастеров, обогатилась культурная жизнь провинции. Южноуральцы получили возможность развивать свой эстетический вкус и приобщаться к современному искусству. Постепенно многие горожане привлекались к новой форме проведения досуга – посещению концертов, посредством которых происходила популяризация музыки на Южном Урале.

Под влиянием просвещения и деятельности отдельных энтузиастов постепенно музыка становится частью культурной жизни края, благодаря чему в среде южноуральцев появляются новые музыкальные коллективы разных жанров. Например, в Челябинске работали оркестры: бальный, под управлением Ращупкина, симфонический, под управлением В. Калиновского, духовой 196-го гренадерского полка (руководитель С. Котов), великорусский оркестр балалаечников во главе с Б. Мячковым[445]. В Шадринске активно выступал с концертами любительский оркестр балалаечников и гармонистов[446]. В 1912 году при Миасском вольно-пожарном обществе создан духовой оркестр, организаторами которого стали В.В. Кузнецов, некто Константин Маркович и сосланный из Санкт-Петербурга И.С. Щукин[447].

Широкое распространение в изучаемый период на Южном Урале получает вокально-исполнительское искусство. Например, в Уфе действовало несколько любительских церковных хоров, которые обладали большим мастерством исполнения духовной и светской музыки[448].

Особым успехом среди населения пользовалось хоровое исполнительство в Оренбурге, где успешно выступали хоры: «…Городской Управы под управлением К.П. Латышева, рабочих губернской типографии под управлением Н.А. Федотова, служащих Ташкентской железной дороги под руководством К.Н. Винокурова, хор любителей при обществе взаимного вспоможения приказчиков под управлением А.А Бабакина, любительский хор под руководством Н.И. Ансерова»[449].

Постепенно хоровое исполнительство становится востребовано и в уездных городах Южного Урала. В 1893 году в Миассе состоялся первый литературно-духовный концерт местных церковных хоров под управлением регента Петропавловской церкви Г.А. Бурдукова, состоящий из трех отделений[450], а в 1911 году миасцы слушали выступление хоровой капеллы под управлением М.Н. Уварова[451].

В 1909 году в Челябинске возник первый профессиональный народный хор, а уже на следующий год было образовано хоровое общество. Можно сделать предположение, что возможно именно благодаря просветительской деятельности общества в городе и возник целый ряд любительских хоровых коллективов: под руководством Н. Носачевского, хор городского собора (руководитель Г. Корякин), самодеятельный хор врача В. Попова, детский хор под руководством супругов Кортиных[452].

Также нередко инициатива горожан играла ключевую роль в музыкальном просвещении. Например, в Шадринске общество приказчиков в 1907 году организовало бесплатные курсы хорового пения, на которых преподавал С.М. Трейеров, а местными любителями регулярно проводились семейно-танцевальные вечера и даже концерты[453]. Все мероприятия проходили в помещении общества, где играл духовой оркестр вольно-пожарного общества[454].

Широко была востребована среди южноуральцев так называемая «бытовая музыка», отличающаяся общедоступностью и адресованная широкой аудитории, удобная для исполнения непрофессиональными музыкантами. Она звучала в кафешантанах, ресторанах, синематографах и на увеселительных мероприятиях в целом.

Горожане пели различные песни, посвященные судьбе и «воле», одиночеству, семейно-бытовые, «разбойные», и даже революционные и блатные. Повышенным вниманием среди значительной части городского населения пользовались романсы за их особую русскую душевность и искренность: «Белой акации гроздья душистые», «Очи черные», «Выхожу один я на дорогу».

Музыка была близка различным слоям населения. Нередко ей покровительствовали состоятельные горожане. Например, челябинцы – братья Покровские и управляющий винокуренным заводом М.Д. Кетов, содержавшие собственные небольшие оркестры и хоры[455], или уфимцы В.И. Видинеев, Н.К. Блохин, Д.Е. Кляузников, приглашавшие столичных артистов на гастроли в родной город[456].

У рядовых жителей любовь к музыке выражалась в умении играть на различных музыкальных инструментах. Многие каслинцы имели «… гармоники: однорядки и двухрядки, с русским строем (звук каждого лада изменялся в зависимости от того, растягивался мех или сжимался) и хромки. В почете была балалайка»[457]. Среди челябинцев особой популярностью пользовались гармонь и баян[458]. В Уфе были распространены рояль, скрипка, гитара, пианино, гармошка[459].

Горожане, не умевшие играть на инструментах, получили возможность, потратив солидную сумму, слушать музыку на граммофоне. Приобрести чудо техники можно было в местных магазинах, которые представляли их в широком ассортименте. В среднем стоимость граммофона составляла около 20-25 рублей, также покупателю предлагались пластинки на любой вкус. Отдельные, особенно понравившиеся песни южноуральские любители запоминали и исполняли сами. В результате массовой популярности современники с юмором отмечали, что у горожан началась эпидемия граммофономании[460].

Неотъемлемым уличным музыкальным атрибутом были шарманщики, которые развлекали горожан различными мелодиями, «запас» которых был небольшим. Обычно шарманка исполняла пять-шесть пьес: вальсы И. Штрауса, вальс «На сопках Маньчжурии» и романсы вроде «Маруся отравилась»[461].

Таким образом, можно отметить появление на Южном Урале наряду с музыкальными профессионалами широкого числа любителей, а Оренбург становится самым музыкальным городом края, что шутливо отмечали ещё сами современники. «В цирке Коромыслова – музыка, в вокзале Белова – музыка, на бульваре – музыка, особенно много музыки по окраинам города (гармоники), да и в домах её немало (рояли, даже – оркестры)»[462].

Можно констатировать, что музыкане только проникает в культурную жизнь южноуральского социума, но и становится её неотъемлемой частью. В то же время необходимо отметить, что для городов была характерна неоднородность развития музыкальной культуры. Если Оренбург можно назвать музыкальным центром, который начинает задавать тон в развитии различных музыкальных направлений, то уездные города в рассматриваемый период, по сути, только начали знакомиться с видовым музыкальным разнообразием.

Постепенно музыка и изобразительное искусство проникали не только в южноуральскую городскую среду, но и систему образования. Популяризация искусства приводит к востребованности среди горожан учебных заведений и частных школ с художественным уклоном, кроме того с конца 1910-х гг. успешно действуют на Южном Урале клубные, студийные формы занятий искусством[463]. К примеру, видным представителем челябинской художественной жизни стал Е.Т. Володин, преподаватель изобразительного искусства в реальном училище и женской гимназии, воспитавший известных местных художников Н. Русакова и И. Мочалова[464].

Распространение музыки в социуме отразилось и на программах местных учебных заведений, в которые добавляются новые дисциплины – пение, нотная грамотность и др. Открываются учебные заведения с музыкальным уклоном. В 1904 г. в Оренбурге появляются частная музыкальная школа Георгия Добер, в 1906 г. музыкальные курсы Ольги Федотовой, а в 1914 г. музыкальная школа Софьи Рубинштейн[465].

Большое влияние на распространение музыкальных знаний среди населения края оказала деятельность плеяды сильных оренбургских педагогов: Н. Федотова, А. Ладухина, А. Оводова, Г. Якобсона, Т. Гровеса, И. Девьена, Н. Лебедева, И. Кускова, О. Федотовой, В. Спиридонова[466], а также пропагандистов духовной музыки И.П. Соломина и Г.Д. Добросмыслова[467].

Благодаря внедрению и распространению музыкального образования в Оренбурге при Первом (Неплюевском) кадетском корпусе, Николаевском институте благородных девиц и духовной семинарии, начинают действовать оркестры, академические и церковные хоры, вокальные и инструментальные ансамбли[468].

Важное место в учебно-воспитательном процессе начинают играть любительские постановки. Например, в 1913 году преподавателями и учащимися уфимских гимназий была поставлена опера «Жизнь за царя» М. Глинки[469].

Необходимо отметить, что были случаи, когда молодым южноуральским талантам помогали получить образование. Например, знакомство с представителями столичного мира искусства было полезно для обнаружения талантливых южноуральских музыкантов. Подобный прецедент произошел в Оренбурге в 1904 году, когда профессор Петербургской консерватории А.В. Вержбилович обратил внимание на музыкальные способности Семена Козолупова и принял его в свой класс для дальнейшего обучения игре на виолончели[470]. Впоследствии именно С. Козолупов станет педагогом всемирно известного музыканта М.Л. Ростроповича.

Существенную роль в судьбе И.Д. Иванова, известного под псевдоним Шадр, советского художника и скульптора, сыграл его родной город. Новую фамилию он взял в честь города Шадринска, что неудивительно, если ближе познакомиться с его биографией. Начав художественное образование на Урале, он продолжил его в Санкт-Петербурге, где на талант юноши обратили внимание И.Е. Репин, Н.К. Рерих, Н.И. Кравченко. Известные художники обратились с просьбой к властям Шадринска оказать И.Д. Иванову финансовую помощь для дальнейшего обучения искусству за границей. В итоге было принято решение выделить молодому художнику проценты с капитала, завещанного городу его земляком художником Ф.А. Бронниковым[471].

Финансовое участие Шадринска позволило И.Д. Иванову пройти необходимое обучение искусству в Париже[472]. Вернувшись домой, он предложил в качестве благодарности бесплатно изготовить на городской площади в память 50-летия отмены крепостного права скульптуру Александра II, но проект не был реализован[473]. Таким образом, инициативы отечественных именитых российских художников, нередко основную часть жизни проживающих за границей, не только способствовали развитию художественной жизни южноуральских городов, как мы отмечали выше, но и помогали взрастить провинциальные таланты.

Также молодым художникам покровительствовали и меценаты. Например, челябинцы братья Покровские финансировали обучение художника И.Я. Дмитриева-Челябинского в Санкт-Петербургской Академии художеств[474].

Распространение художественных знаний среди населения Южного Урала положительно отразилось на местных промыслах. Речь, конечно же, идет о каслинском и кусинском чугунном литье, а также златоустовской гравюре на стали. Изящество и высокое мастерство исполнения превратили утилитарные изделия в настоящие произведения искусства, получившие широкую известность не только в России, но и далеко за её пределами.

Мощный толчок к развитию художественных промыслов придал приезд на Южный Урал в 1870-1880-х гг. столичных выпускников Академии художеств Н. Баха и М. Канаева. Благодаря их деятельности, местное литьё стало развиваться в русле общероссийских тенденций[475].

Ввиду того, что производство из-за своей специфики было невозможно без собственных специалистов, руководители Златоустовской Оружейной фабрики и Кусинского завода в 90-е годы XIX века решают давать образование талантливой местной молодежи за государственный счет. Поскольку предприятиям были необходимы скульпторы, лепщики и художники высокой квалификации, выбор пал на московское Строгановское училище, как наиболее подходящее учебное заведение. Подобная практика существовала несколько лет и, конечно же, принесла свои положительные плоды. Без работ одного из первых стипендиатов, мастера художественного литья Кусинского завода Ф. Васенина, не обходилась ни одна промышленная выставка начала ХХ века[476]. Также выпускниками Строгановки стали: А.К. Костеркина, В.В. Кашкаров, Г.Л. Зайцев, А.В. Пащенко и др.[477].

По возвращении домой мастера давали новый импульс развитию Кусинского литья, которое к началу ХХ века приблизилось по качеству своей продукции к уровню каслинских изделий[478].

В Касли можно было наблюдать обратную ситуацию, когда руководство предприятия негативно относилось к самобытному творчеству местных скульпторов. Например, известный мастер В.Ф. Торокин пытался создавать собственные работы, но это не нашло поддержки со стороны заводского начальства, потому что неграмотный скульптор смущал владельцев завода своими отливками[479]. В то же время уроки лепки и рисования для заводских рабочих считались чудачеством[480]. Несмотря на такую жесткую позицию руководства, единичные работы каслинских мастеров все же иногда входили в ассортимент литейной продукции.

Показателем высокого уровня развития индустриальной художественной культуры, как отмечалось нами ранее, стали многочисленные отечественные и зарубежные награды, присуждаемые изделиям на промышленных выставках.

Высокие достижения южноуральских художественных промыслов способствовали поощрению самих мастеров. В 1892 году гравер Я. Варламов получил серебряную медаль и имел звание личного почётного гражданина за эскизы работ, участвовавших в промышленных выставках[481].

На рубеже XIX-XX веков наиболее искусными специалистами Златоустовской оружейной фабрики считались: В.А. Киселев, мастер цеха украшенного оружия и ведущий художник-гравер; отмеченный золотой медалью гальваник Д.Г. Люндовский; Л.Д. Шнейдер, мастер полировочного цеха; А.И. Стариков, мастер клинкового цеха, изготовивший стальной узел для Парижской выставки 1900 года; М.Д. Рублёв, мастер эфесного цеха, награжденный серебряной медалью; И.Д. Уткин, мастер по деревянным ножнам, награжден серебряной медалью. Высочайшего мастерства достигли также специализировавшийся на сварочном булате старший кузнец В.В. Борисов; ковщик клинков А.А. Баранов, специалисты по кожаным ножнам А.П. Калганов и по украшению оружия насечкой Я.П. Коновалов.

Многие из мастеров были лично отмечены Николаем II во время посещения им Златоуста в 1904 году.Оружейники получили из рук царясеребряные часы с вензелем монарха[482]. В отдельных случаях рабочим дарили также кафтаны, денежные премии и звание почетного гражданина, а поскольку оно было близко к дворянскому, то было вдвойне престижным[483].

Аналогичными наградами отмечали и специалистов в сфере литейного производства, например, каслинские мастера получали именные серебряные часы[484]. После успешной демонстрации чугунного павильона на Нижегородской выставке все девятнадцать рабочих-каслинцев были отмечены наградами[485]. Ими стали: столяр-резчик К.Д. Тарасов, доменный мастер В.А. Шарапов, литейщики А.С. Мочалин, П.А. Тепляков, Ф.М. Самойлин, М.М. Игнатов, С.Л. Хорошенин, В.Ф. Торокин, Е.С. Лежнев, Д.Т. Рязанцев, П.Л. Пермин, чеканщики В.Ф. Ахлюстин, М.Т. Шмаков, И.В. Рязанцев, О.М. Гребенщиков, Д.И. Широков, И.О. Широков, А.М. Макуров, Н.А. Вихляев[486]. Мастеру Торокину начальством завода был пожертвован кафтан из хорошего черного сукна, обшитый золотым позументом[487].

Нередки были случаи, когда поощрением могло стать само участие рабочих в промышленных выставках. Так, на международную выставку в Париж кроме самого Каслинского чугунного павильона отправились двадцать пять мастеров, без которых собрать уникальную конструкцию было невозможно. Специально к поездке всем рабочим приобрели новую одежду: шубы с бобровыми и каракулевыми воротниками, такие же шапки и папахи, костюмы и сапоги[488].

Получали награды и кусинские мастера художественных изделий из чугуна, например, литейщик Н.М. Мурзин в 1897 году заводом награжден серебряной медалью «За старание»[489].

Постепенно, благодаря своей красоте и практичности, продукция южноуральских мастеров стала пользоваться широким спросом. «Со второй половины XIX века каслинские чугунные изделия находят широкое распространение не только в обиходе местных жителей, но и проникают в быт широких слоев городского населения Центральной России, в богатые особняки, квартиры интеллигенции Москвы, Петербурга»[490]. Свои дома украшали художественным чугунным литьем и оренбуржцы, например, винные откупщики: Горячев, Звенигородский, Еникуцев и другие[491].

«Наличие художественных изделий из чугуна, и в первую очередь интерьерной скульптуры, в обстановке городского жилища воспринималось в обществе и как свидетельство модного демократизма. Искусство, всегда элитарное и доступное ранее в богатой аристократической среде, могло теперь принадлежать всем, желающим им обладать»[492]. Покупателю предлагался широкий выбор литья. В прейскуранте Кусинского завода за 1913 год предлагалось 423 изделия[493], среди которых находились: кабинетные отливки: бюсты, вазы, коробочки, канделябры, кронштейны, медальоны, пепельницы, подсвечники, подставки, порт-сигары, пресс-папье, фотографические рамки, статуэтки, спичечницы, столики, стенные украшения, чернильницы, этажерки, печные принадлежности, посуда и др. Каслинское литьё было более известно, а ассортимент производимой продукции более широк. «Каталог 1910 г. насчитывает 759 образцов литья»[494]. Помимо утилитарных вещей, более свойственных Кусе, каслинцы изготавливали: архитектурное (столбы, мосты, лестницы и др.) и ваграночное литьё, а также железо различных разновидностей[495].

В конце XIX века златоустовская гравюра переживала период своего подъема, который стал возможен благодаря освоению новых приемов художественной обработки металла, а также оставленному наследию металлургов П.П. Аносова и П.М. Обухова[496]. Положительное влияние на работу фабрики оказывали военные кампании начала ХХ века и перевооружение армии, так как это увеличивало государственный заказ, обеспечивая предприятие работой. В прейскурантах фабрики значилось 23 вида холодного оружия, также принимались заявки на оружие произвольной формы. О том, что производство этих изделий росло, свидетельствуют следующие данные: в 1901 году было изготовлено 28487 штук, а в 1912 году – 89049 штук[497].

В рассматриваемый период, наряду с выпуском многих видов клинков, активно развивается производство художественных бытовых изделий из стали: портсигаров, спичечниц, запонок, подносов, браслетов, тростей, столовых приборов, ножей для разрезания книг и др. Они украшались насечкой, вытравкой, золочением, резьбой по дереву, кости и камню, эмалью, гравировкой, чеканкой, черневым серебром[498].

Уровень профессионализма оружейников был столь высоким, что они могли одинаково качественно изготавливать как сложные, так и простые предметы. «Заводские умельцы того времени могли превратить элегантную трость в оружие, замаскировав в ней стилет либо однозарядный пистолет. Одновременно со всем этим изяществом фабрика ковала стальные подковы и стремена для кавалерии»[499]. Именно благодаря искусству и непревзойденному мастерству местных специалистов, известность приобретают горнозаводские: Касли, Куса и Златоуст.

Вместе с тем, необходимо отметить, что, в рассматриваемый период, несмотря на международное признание и высокий художественный уровень промыслов, владельцы предприятий всё же ещё были не готовы воспринимать ценность чугунного литья и гравюры на стали как произведения искусства, отдельно от утилитарного назначения вещи. Возможно, именно этим можно объяснить некоторые «конфузы», которые произошли, например, с частью чугунной коллекции Кусинского завода, оставшейся не проданной на Парижской всемирной выставке и впоследствии утраченной. Владельцы завода только через девять лет попытались её обнаружить, но совершенно не имели представления, где её искать[500]. Аналогичный случай произошел и с уникальным каслинским павильоном, который по возвращении из Парижа в Россию, стал не востребован и хранился под открытым небом на заводском дворе. В результате такого отношения, часть уникальнейших отливок была безвозвратно утеряна.

Одним из популярных видов нового художественного искусства становится фотография. В конце XIX века фотографическая жизнь в России переживает эпоху своего бурного развития, что выражалось в появлении фотографических обществ, проведении международных съездов и салонов, издании специализированных журналов, а также в обсуждении обществом места фотографии в изобразительном искусстве.

Пионером в деле распространения фотографии в России выступил Пятый отдел светописи Императорского русского технического общества (РТО), основанный в 1878 году в Петербурге. Именно вокруг данной организации постепенно начинает концентрироваться отечественное фотографическое сообщество, в результате чего уже в начале ХХ века насчитывалось более 30 отделений в различных уголках империи[501]. Пятый отдел занимался организацией фотовыставок и изданием собственного журнала, на страницах которого любителям фотографии были доступны новости фотодела, обзоры фототехнических и химических новинок и лучшие художественные снимки зарубежных и отечественных авторов.

Увлечение светописью в равной степени привлекало к себе внимание как жителей столицы, так и провинции, в результате чего подобные организации были открыты по всей России. География распространения фотографии была широкой. На рубеже XIX-XX веков помимо столичных (санкт-петербургского фотографического общества и общества фотографов профессионалов; московского русского фотографического общества, художественно-фотографического общества, общества фотографов-любителей) действовали киевское общество «Дагерр», рижский русский фотоклуб, фотографические общества в Саратове, Нижнем-Новгороде, Тамбове, Минусинске, Рыбинске, Ярославле, Вятке, Харькове, Варшаве, Баку, Хабаровске, Казани, Саратове, Симферополе[502]. В архивных материалах не удалось обнаружить упоминаний об уральских фотографических обществах, в связи с чем можно предположить, что в изучаемый период они не были созданы.

На рубеже XIX-XX веков активно развивается фотографическая периодика. Так, если в период с 1880 по 1899 г. в стране вышло всего шесть центральных фотографических журналов, то с 1902 по 1918 г. их уже насчитывалось восемнадцать[503]. Наибольшей популярностью читателей пользовались журналы «Фотограф», «Фотограф-любитель», «Вестник фотографии», «Повестки РФО», «Фотографическое обозрение» и др.

Обилие печатных изданий объясняется их большой востребованностью, поскольку процесс получения качественного снимка был трудоёмким и требовал от фотографа специальных знаний из области химии, физики и выразительных художественных приёмов. Журналы не только позволяли избавиться от пробелов в знаниях, но и учиться фотографии на примерах работ признанных мастеров таких, как: К.К. Бул­ла, М.П. Дмитриев, А.О. Карелин, Н.А. Петров, А. Трапани, С.А. Лобовиков, М.С. Наппельбаум, К.А. Фишер и др.

С популяризацией художественного искусства увеличивается количество лиц, увлекающихся фотографией. Так, московское Русское фотографическое общество (РФО), начав работу в 1894 году, всего через шесть лет (к 1900 году) насчитывало уже 850 членов[504]. А его устав и структура стали образцом для других фотографических объединений[505].

Современники отмечали, что фотография за последние 30 лет совершила удивительные успехи[506], в ней стали выделять отдельные жанры: научную, документальную, художественную и другую фотографию.

Положительное влияние на её популяризацию оказал технический прогресс, упростивший технику съемки и получение изображения. Увеличение же количества фотографов привело к тому, что их продукция стала массовой[507].

Успехи российской фотографии подтолкнули профессионалов фотодела принять участие в разработке проекта закона об авторском праве в 1898 году.

Высшее художественное учреждение империи – Академия художеств – настаивала на уравнении в правах фотографии с другими видами искусства[508]. «Фотографы хотели занять в обществе положение, равное тому, что занимали художники, с их правами, возможностями, почетом, именоваться художниками официально»[509]. В итоге юридическое признание затянулось на несколько лет. В 1908 году одиннадцать ведущих фотообществ подали в Государственную думу «Записку об авторском праве фотографа». Главной содержательной идеей документа стало равенство прав фотографии и изобразительных искусств. Таким образом, несмотря на определенные проволочки, фотографической общественности удалось добиться положительных результатов в законодательном закреплении своих юридических прав.

Большой вклад в дело распространения и популяризации фотографии на Южном Урале внесли отдельные её представители. Хотелось бы отметить деятельность российского ученого-химика, фотографа-новатора, открывшего для России цветную фотографию, С.М. Прокудина-Горского. Самым масштабным его проектом стал фотообзор Российской Империи, который охватил одиннадцать регионов государства. Съёмки Южного Урала начались в 1910 году, всего для работы отводилось шесть месяцев, по результатам которых планировалось получить более 1000 цветных фотографий при сметных затратах не менее 10 000 рублей[510]. Благодаря инициативе фотографа, появилась коллекция цветных фотографий природы, городов и местного населения.

Постепенно, с развитием фотодела, появляются не только известные столичные, но и местные светописцы. Одним из известнейших южноуральских фотографов является уроженец Миасса В.Л. Метенков, который занятия фотоделом и торговлей успешно сочетал с членством в Русском техническом обществе и Уральском Обществе любителей естествознания[511].

Он любил снимать красоту пейзажей Златоуста, виды Миасского завода и портреты южноуральцев. На протяжении трех лет с 1880 г. в Миассе работало фотоателье «Новая фотография В. Л. Метенкова», но с 1883 года он переезжает в Екатеринбург, где помимо фотомастерской открывает и фотомагазин.

Благодаря его выездной деятельности, постепенно собралась внушительная коллекция фотографий, часть которой составляли виды Южного Урала. На основании снимков он печатал модные в то время почтовые открытки, снискавшие особую популярность среди местного населения и даже широко известные за границей[512]. «Метенковым выпускались альбомы фотографий «Виды Урала» (по 50 снимков) и многочисленных открыток (около 700 видов)»[513].Также по инициативе В. Л. Метенкова были отсняты лучшие образцы каслинского художественного литья.

Работы фотографа были отмечены на различных выставках: Урало-Сибирской, Харьковской и Московской, а также и на заграничных, золотой медалью на Всемирной выставке в Париже.

В. Л. Метенков внес значительный вклад в популяризацию фотографии и развитие фотоискусства в России, за что его по праву называют летописцем уральской фотографии.

Также существенное влияние на популяризацию фотографии на Южном Урале оказали иностранцы. Например, в Оренбурге работал саксонец К.А. Фишер, ставший с 1894 года поставщиком фотоснимков для Высочайшего двора в Санкт-Петербурге, а его фотоателье успешно работало в городе более двадцати лет[514].

Необходимо отметить, что светописью на Южном Урале занимались как отдельные приезжие специалисты, так и местные энтузиасты, часть которых воспринимали фотографию как хобби и увлекались ею «для души», другие же, открывая фотоателье, подходили к ней с коммерческой стороны.

Несмотря на отсутствие фотокружков, центров притяжения любителей светописи, большую роль в популяризации фотографии на Южном Урале сыграли фотоателье. Они предлагали своим посетителям фотографироваться в роскошных (по тем временам) интерьерах и красивой обстановке. На фоне летних или зимних пейзажей выполнялись как одиночные, так и групповые портреты, и даже организовывались съёмки на пленэре[515]. К примеру, в 1890 году в Миассе канцеляристом Ф. Валявиным была открыта фотомастерская[516], шесть фотографий в рассматриваемый период работали в Челябинске, по две располагались на Саткинском (В.И. Солодовникова и Яковлевой Ф.П.) и Кусинском (П.Е. Зайцева и Сабурова П.И.) заводах. В 1914 году в Златоусте функционировали четыре фотографии, принадлежащие А.И. Галунскому, В.Н. Гальянову, Дунаеву К.К. и Ф.С. Мурдасову[517]. В Шадринске работали фотографы С.С. Мамаев, А.Л. Суханов, Н.П. Прибылев, И.Е. Овчинников[518], И.А. Соколов, Д.С. Силин[519].

На развитие фотографии на Южном Урале положительно влияла свободная продажа фотооборудования. В начале ХХ века магазины предоставляли широкий ассортимент товаров, а благодаря железной дороге их можно было заказывать в любой точке России и за рубежом: «…перед первой мировой войной в страну ежегодно ввозилось из-за границы более 25 тыс. фотоаппаратов различных марок, а фотографы потребляли за год 70 млн. фотопластинок…»[520]. Например, магазин Анатолия Вернера предлагал златоустовцам приобрести по почте фотографические аппараты[521].

Постепенно магазины, торгующие фотооборудованием, открываются и на Южном Урале. Так, например, в Челябинске фотоаппараты, фотопластины, бумагу и необходимые для съемки принадлежности можно было приобрести на Уфимской улице, в писчебумажных магазинах Иванова, Гуревича, Бумагина[522]. Таким образом, фотография становится всё более доступной для провинциальных фотолюбителей. Например, в Златоусте ими стали: семейство Свертеловых, М.С. Тютев и др.[523]. В Челябинске фотографией увлекался К.Н. Теплоухов. В 1906 году он приобрел немецкий фотоаппарат фабрики «Карл Цейс» за солидную сумму в 260 рублей, а знания о фотоискусстве черпал из журнала «Фотограф-любитель»[524].

Нередко увлеченными фотографами становились педагоги, например, преподаватель Челябинской торговой школы В. Август, который приехал в Челябинск в 1908 году. Он любил фотографировать уральские заводы и природу, а также делать портреты учащихся[525].

Фотография стала по-настоящему демократичным видом искусства, объединяя вокруг себя горожан. «Среди фотолюбителей были учащиеся старших классов реального училища, служащие торговых представительств и контор, учителя»[526].

Постепенно мастерство любителей возрастало, и из этого круга стали выходить профессионалы своего дела, чьи снимки приобрели известность после революции.

Заметную роль в развитии фотографии на Южном Урале сыграли промышленные предприятия. Например, Златоустовская Оружейная фабрика, которой фотография была крайне необходима, поскольку из-за специфики производства ей постоянно требовались изображения выпускаемой продукции, например, для составления каталога образцов и рекламы изделий. Также собственный заводской фотограф с необходимым оборудованием обходился намного дешевле[527]. Пойти же обычным для предприятий путем, возложив обязанности фотографа дополнительно на кого-нибудь из служащих, было невозможно, так как фотография требовала специальных знаний, а проявка и печать снимков были сложным процессом. Это прекрасно понимал горный начальник Златоустовских заводов, о чем сообщал в уральское горное управление: «…возложить фотографические работы на кого либо из чертежников в настоящее время я не нахожу возможным в виду того, что никто из чертежников с фотографией не знаком, да и времени для этого ни у кого из них не хватит…»[528].

Благодаря финансовым возможностям предприятий, у заводских фотографов была возможность обновлять и расширять имевшийся набор фототехники, что подтверждают и архивные данные. Например, в 1914 году к горному начальнику обратился управитель златоустовских заводов с просьбой приобретения микрофотографической камеры со специальными для неё принадлежностями[529].

В Златоусте для обеспечения предприятий снимками на протяжении 10 лет работал фотограф А. Можаев, добросовестно выполняя свою работу[530]. Он стал, по сути, одним из первых заводских фотографов в России[531].

Большую популярность на рубеже веков приобретают фотоальбомы, на которых помимо живописных южноуральских пейзажей фигурировали и индустриальные виды. Например, по просьбе министра государственных имуществ М.Н. Островского златоустовский фотограф Андрей Николаевич Арсентьев сделал фотографии «…различных местностей, находящихся в окрестностях Златоуста и заводов Саткинского и Кусинского»[532]. Альбомы составлялись для высоких петербургских гостей, министерств, департаментов, научных обществ и др.[533]. Любимыми природными объектами съемки фотографов в Златоусте и его окрестностях были: Таганай, Александровская и Уреньгинская сопки.

Специально для Парижской промышленной выставки в 1900 году было принято решение подготовить два фотографических альбома видов Златоустовского горного округа. Всего было выполнено 45 изображений, а также 27 для второго рекламного альбома-прейскуранта[534].

Фотографии начинают всё шире применяться при печати книг. Например, некоторые из снимков А.Н. Арсентьева использовались известным ученым Д.И. Менделеевым в книге «Уральская железная промышленность», вышедшей в 1900 году, и в путевых очерках М.А. Круковского «Южный Урал» 1909 года[535].

В 1904-1905 году были сделаны фотографии природы Южного Урала, производственных сооружений Златоустовских, Кусинских и Саткинских заводов, выпускаемой ими продукции, оборудования, местных достопримечательностей и, конечно, портреты работников предприятий и высокопоставленных гостей: наследника цесаревича Александра Николаевича и великого князя Владимира Александровича. В конечном итоге за год было отснято более 150 экземпляров фотоснимков[536]. Эти фотокарточки использовались в различных целях, фотографии изделий заводов рассылались заказчикам, часть оставалась при заводе или арсенале в виде альбомов, как украшения.

Несмотря на положительные сдвиги в деле распространения фотографии, она, в рассматриваемый период, только начала проникать в социум. Число подлинных профессионалов в этой области на Южном Урале было незначительным, поскольку процесс съемки, получение негативов и печать фотографий был дорогостоящим, трудоёмким и сложным операциями, требующими от фотографа, высокого мастерства и большого практического опыта.

Подводя итоги вышесказанного, следует отметить, что в изучаемый период в результате знакомства горожан с разнообразными видами искусства провинциальная культурная жизнь стала более насыщенной, приобретала черты, сближавшие её со столичной. Пожалуй, главное их отличие заключалось в разнице уровня восприятия художественных произведений зрителями. Несмотря на некоторые различия, постепенно и среди южноуральцев более востребованной становятся сложные для восприятия произведения изобразительного искусства, симфоническая музыка.

Процесс развития художественной жизни в городах Южного Урала имел и свои характерные особенности. Например, в Уфе более активно развивалось изобразительное искусство, в горнозаводской зоне (Златоусте, Кусе и Касли) – художественные промыслы, а в Оренбурге – музыкальная жизнь. Губернские города начали играть роль культурных центров края, внедрение новшеств в них шло гораздо быстрее, чем в уездных.

Положительное влияние на развитие культурной жизни городского населения оказывали внеинституциональные средства. Городское население региона всё активнее стало вовлекаться в художественно-просветительный процесс, неотъемлемой частью которого становится популяризация различных направлений искусства среди южноуральцев.

Активизация гастрольной деятельности с участием столичных актеров и музыкантов способствовала знакомству населения с театром и различными направлениями музыки, а городские культурные мероприятия содействовали распространению искусства на Южном Урале в целом.

Работа общественных объединений, пропаганда изобразительного искусства и фотографии положительно влияли на развитие местной художественной среды.

 

Краеведческая деятельность

Сведения о богатствах флоры и фауны, недрах Урала начали собирать ещё первые русские путешественники и исследователи. Дальнейшему изучению края способствовало появление здесь горнозаводского дела. В целях улучшения производства стали проводиться научно-исследовательские экспедиции, преследовавшие своей целью сбор полезной для развития промышленности информации. Благодаря тому, что их участниками нередко были выдающиеся представители отечественной науки, постепенно сфера научного изучения начала расширяться. Она стала включать в себя и иные направления естествознания, например: исследование климата, гидрологию, геологию и другие.

На рубеже XIX-XX веков значительные достижения отечественной науки, вкупе с ростом уровня образования населения, с новой силой способствовали привлечению внимания к научным изысканиям, что привело к возникновению уникального явления – краеведческой деятельности.

Понятие «краеведение» достаточно широкое, под ним мы понимаем, прежде всего, изучение и сохранение истории и природы малой Родины, посредством деятельности различных научных организаций и разнообразных форм научно-исследовательской работы. Необходимо также отметить, что данный термин появился позже изучаемого периода, уже в советское время[537]. 

Особенностью краеведения в период его зарождения являлось то, что количество исследователей было невелико и обычно в губернии не превышало 3-4 десятков человек[538]. Изучением края преимущественно занимались представители местной интеллигенции – преподаватели учебных заведений, священнослужители, медики, журналисты, общественные деятели и др. Например, известными уфимскими энтузиастами-краеведами стали: В.А. Абрютин, А.Е. Алекторов, М.В. Лоссиевский, В.А. Новиков, А.А. Калачев, В. Михайлов, С.Г. Рыбаков, В.Н. Витиевский, А.А. Дмитриев[539], в Оренбурге и Челябинске работали П.П. Бирк, А.П. Гра, П.Н. Столпянский, а в Златоусте – П.П. Падучев, А.С. Бурмакин, Н.К. Тимофеев[540] и др.

Значительное влияние на генезис краеведения как в стране в целом, так и на Южном Урале, оказала деятельность столичных научных обществ, основанных преимущественно во второй половине XIX века. Так, к примеру, Императорское Русское географическое общество, Императорское Русское историческое общество, Императорское общество любителей естествознания, антропологии и этнографии и др. сыграли огромную роль в становлении исследовательской работы и популяризации научных знаний в провинции.

Постепенно с ростом объемов работы столичные организации открывают свои отделения в других городах страны, что способствовало активизации региональной научной жизни; благодаря тому, что работа филиалов курируется столичными специалистами, повышается уровень местных исследований.

На Южном Урале с 1867 года активно действовало Оренбургское отделение Императорского русского географического общества (ИРГО), которое занималось сбором и изучением материалов по биогеографии, гидрологии, метеорологии. С учреждением Оренбургского отделения ИРГО местным исследованиям был придан организованный и системный характер. На заседаниях общества и в публикациях его участников впервые прозвучали сведения о целом ряде научных направлений таких, как: география и геология, гидрология, метеорология, биогеография, минералогия и др.[541].

Необходимо отметить, что на рубеже XIX-XX вв. наряду с естественнонаучными проблемами всё большее внимание исследователей начинает привлекать изучение гуманитарной сферы. Во многом этому способствовала вызванная «Великими реформами» активизация общественной жизни, выразившаяся в повышении интереса к отечественной истории как на общероссийском, так и на местном уровне.

В 1866 году в Санкт-Петербурге было основано Императорское русское историческое общество, которое первоначально занималось сбором и публикацией различных официальных документов. Поскольку большой научный интерес представляли не только столичные, но и провинциальные источниковые материалы, то для их сохранения, по распоряжению Александра III, в 1884 году в различных уголках страны были созданы архивные комиссии[542]. Поскольку объём накопленных документов постоянно возрастал, возникла проблема их хранения. Для её решения при Императорском русском историческом обществе была создана Комиссия по организации архивов по всей стране. Как показывают архивные документы, правительство подошло к решению этой задачи крайне серьезно: в 1911 году выдающийся государственный деятель П.А. Столыпин лично «…изъявил полную готовность оказать свое содействие обществу в этом деле»[543]. Планы были масштабными. В комиссию, занятую решением архивных проблем, хотели включить крупных ученых, в том числе и академиков, работников министерства внутренних дел, военных учреждений и народного просвещения и др., а также представителей местных учреждений и должностных лиц, предводителей дворянства, губерний, попечителей учебных округов[544].

Для организации работы на местах государство планировало создать в губернских городах центральные архивы, и приглашать на работу в них людей, преданных архивному делу и имеющих соответствующее профилю образование[545]. Таким образом, Русское историческое общество должно было стать флагманом архивного движения и направлять деятельность уже действовавших в стране провинциальных архивных комиссий. Подобные намерения властей воодушевляли комиссии, которые с надеждой смотрели в будущее и выражали уверенность, что отныне откроется новая эра в их деятельности[546]. К сожалению, этим планам не суждено было сбыться, осуществлению такого масштабного проекта помешала Первая мировая война и последующие военно-политические катаклизмы, сотрясавшие Российское государство. Поэтому создание системы централизованных архивных учреждений произошло позднее, уже в советское время.

Постепенно деятельность императорского русского общества расширялась, помимо архивного дела стала включать в себя решение проблем сохранения архитектурных памятников, археологию, охрану древностей, что в конечном счете привело к созданию отдельного комитета по охране древностей[547]. Таким образом, мы видим, что государство начинает контролировать не только нюансы архивного дела, но и занимается вопросами сохранения культурного наследия страны.

На Южном Урале эту объемную работу выполняла, начиная с 1887 года, Оренбургская ученая архивная комиссия (ОУАК), которая кроме сбора документов занималась многими другими делами, например – устройством библиотеки и музея, археологическими раскопками. Археологическая работа активно инициировалась ОУАК, главным образом потому, что на Южном Урале находились многие памятники древности, требовавшие изучения, а кроме того на рубеже XIX-ХХ столетий актуальной проблемой становится разграбление местных курганов. В результате, ради спасения уникальных раритетов, комиссия начала выдавать разрешения на исследование и раскопки археологических объектов.

Иногда в финансировании археологических раскопок ОУАК помогали Императорская археологическая комиссия, а также Оренбургское отделение Русского географического общества[548]. Однако несмотря на их поддержку, из-за дефицита материальных средств специалисты не всегда могли оказывать помощь в деле охраны памятников, особенно когда обстоятельства того требовали[549]. Необходимо отметить, что объемы работы ОУАК по изучению памятников древности были столь внушительными, что Туркестанский кружок любителей археологии предложил учредить в Оренбурге самостоятельную организацию, аналогичную Туркестанской[550].

Благодаря раскопкам, музейные фонды комиссии пополнялись уникальными экспонатами, о ценности которых было известно далеко за пределами Южного Урала. Например, Императорская археологическая комиссия просила предоставить ей хранящееся у ОУАК изображение серебряного блюдца с сасанидской надписью, считая совершенно невозможным издавать без него каталог рисунков древней посуды. В 1903 году Тверской археологический съезд просил ОУАК о содействии в организации выставки, заверяя комиссию в том, что ценные артефакты будут находиться в закрытых витринах и под постоянной охраной[551].

Положительный вклад ОУАК в дело научного поиска и изучения края высоко ценили не только сами южноуральцы, но и столичные специалисты. Подтверждением этому может служить тот факт, что её члены были приглашены для участия в столичной конференции Императорской академии наук в честь 200-летия М.В. Ломоносова[552].

Таким образом, комиссия охватывала достаточно широкий спектр деятельности. В целом можно говорить о том, что, благодаря работе ОУАК, в крае были заложены основы архивного дела, собраны и сохранены уникальные документы, создан музей и библиотека, и, что немаловажно, начата работа по публикации научных изысканий о малой Родине в собственном издании – «Труды ОУАК». Следовательно, начался процесс популяризации научных знаний о Южном Урале, кульминацией которого стала, поддержанная ИРГО в 1911 году, работа комиссии над идеей строительства музея Оренбургского края, где разместился бы и исторический архив. Проект планировался масштабный, его сметная сумма составила 150 тысяч рублей, даже был начат сбор пожертвований[553], но изменившаяся внешнеполитическая ситуация 1914 года, отодвинула его реализацию на неопределенный срок. 

Ещё одной широко известной на Урале научной организацией было Уральское общество любителей естествознания (УОЛЕ), образованное в Екатеринбурге в 1870 году. Первоначально предполагалось, что главным образом оно будет заниматься изучением природы края, но Урал оказался столь богатой для исследователей территорией, что из-под пера членов УОЛЕ выходили работы самой разнообразной тематики, например, по археологии, истории и т.п. Благодаря его активной работе, при обществе были созданы музей и библиотека, регулярно выходил научный журнал «Записки УОЛЕ». Общество оказалось столь востребованным и успешным, что в других городах были созданы его филиалы, а научная деятельность пользовалась общепризнанным авторитетом не только в России, но и за границей. «В 1913 г. УОЛЕ вело обмен научными изданиями со 185 русскими и 120 иностранными научными обществами и организациями»[554]. Это общество оказало заметное влияние на создание и становление многих краеведческих учреждений и организаций Урала. 5 сентября 1914 года в Челябинском реальном училище состоялось собрание, на котором присутствовали 22 любителя естествознания. Главной темой обсуждения стал вопрос учреждения в Челябинске филиала УОЛЕ – музея местной природы[555], который со временем должен был стать музеем физико-географических районов местной природы[556]. Однако Первая мировая война помешала осуществлению данного замысла[557], в результате при реальном училище был создан только музей геологии.

Необходимо отметить, что горожане принимали активное участие в работе научных обществ, например, Симонов Е.М., потомственный почетный гражданин Миасса, состоял почетным членом Императорского археологического общества, и принимал участие в работе Уральского общества любителей естествознания[558]. Изучением башкирского края занимался секретарь губернского статистического комитета, член Русского географического общества Н.А. Гурвич[559]. П.Н. Столпянский работавший журналистом в Оренбурге, входил в комиссию ОУАК по разбору архивных дел Оренбургского губернского правления[560].

Анализируя работу как столичных научных обществ, так и уральских, можно говорить о том, что постепенно внимание общественности и государства всё более концентрируется на гуманитарной сфере, в результате чего возникают общества, специализирующиеся на сохранении и изучении архивного, археологического, палеонтологического, этнографического и исторического материала в целом. Благодаря их деятельности на Южном Урале возникли научные площадки, обладающие специалистами, архивами, библиотеками, музеями, вокруг которых происходила консолидация местных любителей природы и истории края, обогащая тем самым культурную жизнь городского населения.

Популяризации научных знаний среди населения на Южном Урале способствовали и городские общественные объединения, позволявшие приобщаться к миру науки и рядовым южноуральцам. Например, в 1908 году уфимская интеллигенция основала «Общество по изучению местного края», куда вошли преподаватели, врачи, работники земства и т.д. Руководил обществом учитель второй женской гимназии В.И. Филоненко[561]. Некоторые организации хоть и не имели прямой научной направленности, но вместе с тем оказывали положительное влияние на распространение образования в крае.

Увлечение южноуральцев краеведением не могло не отразиться на системе образования, в результате чего в процесс научных изысканий и изучения малой Родины активно включаются как педагоги, так и сами учащиеся. Демократизация общественной жизни способствует тому, что по инициативе учителей и горожан при учебных заведениях различного уровня начинают работать различные учебные кружки, клубы и классы. Как правило, клубы совмещались с читальней, где можно было найти разнообразные книги и детские журналы. В них учащиеся занимались тем, что писали научные рефераты, читали литературу и т.п.[562]. Например, в 1903 году в Оренбургском реальном училище Н.И. Шемяков организовал математический кружок для учащихся старших классов, а с 1906 года под его редакцией выпускались «Записки математического кружка при Оренбургском реальном училище»[563]. Как отмечали преподаватели, ученические клубы приносили громадную и бесспорную пользу не только в образовательном, но и в воспитательном отношении[564].

Постепенно учебные заведения становились не только культурными площадками, но и городскими научно-образовательными центрами, содействующими повышению эрудиции и распространению знаний среди южноуральцев. Преподаватели, привлекая детей к работе ученических организаций, играли значительную роль в познавательном процессе, направляли исследовательский вектор и помогали в изучении истории и природного мира края.

В изучаемый период подлинно краеведческой и универсальной площадкой, органично объединяющей научные общества и учебные заведения, становятся музеи. Это произошло потому, что при помощи экспонатов учащиеся могли прикоснуться к прошлому, увидеть старинные предметы и документы, ознакомиться как с природными богатствами края, так и с произведениями искусства и др.

Музейное дело в крае начало формироваться ещё в первой половине XIX века. Музеи могли основываться самостоятельно, при научных обществах (как уже отмечалось выше), промышленных предприятиях, учебных заведениях, быть передвижными и др. Например, ещё в 1825 году возник музей Златоустовского горного округа, а с 1864 года началась работа по созданию Уфимского краеведческого музея. Ещё раньше – в 1830 году –формируется музей при Неплюевском военном училище Оренбурга, впоследствии ставший основой для музея ОУАК, появившегося в 1897 году. В 1899 году после посещения Кыштыма Д.И. Менделеевым был образован музей. Несколько музеев функционировало в начале ХХ века и в Челябинске[565].

Местные особенности (минеральное богатство и горнозаводская промышленность) способствовали распространению в крае музеев естественноисторической направленности. На Каслинском чугунолитейном заводе, помимо художественных работ, были представлены минералогическая и почвенная коллекции из заводских дач и др.[566].

Необходимо констатировать, что в изучаемый период организация музейной работы на Южном Урале имела свои определенные особенности. Распространенной практикой было размещение музеев в тесных помещениях нередко совместно с иными городскими институтами, без организации в предоставленном помещении необходимого для экспонатов режима температуры и влажности. Вследствие этого возникали постоянные трудности как с демонстрацией, так и хранением фондовых коллекций, потому что холод и сырость негативно влияли на внешний вид документов и предметов, могли привести к их повреждению и даже уничтожить[567]. Теснота экспозиционной площади приводила к тому, что не все предметы были доступны для осмотра публикой, поскольку их просто негде было разместить. Подобная проблема была особенно характерна для Миасского горнозаводского музея, который располагался в промысловой конторе[568]. Отсутствие собственного здания мешало работе Шадринского педагогического музея, который с 1904 года располагался в одном помещении с земской публичной библиотекой[569]. Аналогичная ситуация имелась и в музее при управлении Златоустовского горного округа.

Одной из нерешенных проблем в деятельности музеев являлось отсутствие в них подготовленных квалифицированных кадров, без которых было невозможно оформление специальной документации: описей, коллекций, каталогов, а также персонала, занятого обеспечением чистоты и сохранности музейного имущества[570].

Вместе с тем положительные сдвиги в музейном деле были очевидны. Если в XIX веке музеи обычно воспринимались, как некое дополнение к иным городским учреждениям, то к концу рассматриваемого периода, отношение к ним в социуме начинает изменяться к лучшему. Этому способствовал рост интереса горожан к истории, выразившийся в активном участии в поисково-собирательской работе, посредством которой шло пополнение музейных коллекций. Поисковая работа одинаково сильно увлекала как взрослых, так и детей, представителей различных сословий. Многие найденные ими экспонаты подчас безвозмездно передавались в фонды музеев. Например, Златоустовскому музею был подарен клык мамонта, обнаруженный местным жителем близ Кусинского завода[571].

В результате популяризации музеев к началу Первой мировой войны во многих южноуральских городах разрабатывались проекты строительства собственных музейных зданий, либо они уже были реализованы. Например, поскольку Шадринский музей А.С. Пушкина являлся постоянным образовательным городским учреждением, для него было решено выделить в 1914 году отдельное помещение[572].

Определенный интерес к состоянию и деятельности музеев проявляла администрация ряда городских предприятий. К примеру, горный начальник Златоустовского округа в 1901 году, учитывая важность и полезность музея, распорядился создать специальную комиссию, которая должна была ревизовать работу данного учреждения. В комиссию вошли заводские служащие: горный инженер А. Белоусов, инженер-электротехник А. Янковский и чертежник В. Гостев[573]. Принятые меры позволили значительно улучшить работу музея, оформить необходимую фондовую документацию, отсутствие которой крайне затрудняло работу[574].

Во многом положительные сдвиги произошли потому, что музеи стали одними из востребованных южноуральцами видов разумных развлечений, которым, как мы отмечали ранее, особо покровительствовали городские власти.

Поскольку частыми посетителями музеев были учащиеся, большую роль в развитии музейного дела и краеведения сыграли местные педагогические силы и учебные заведения в целом. Нередко благодаря инициативе преподавателей возникали новые музеи. Например, при участии преподавателя В. Августа в Челябинской торговой школе был создан товароведческий музей, также он поддержал идею создания в Челябинске в 1913 году естественноисторического музея[575]. Нередко сами педагоги работали при музеях, проводили экскурсии, занимались составлением документации и приобщали учеников к поисково-собирательной работе[576].

О богатстве южноуральских музейных коллекций было известно далеко за пределами региона. Об этом свидетельствуют письменные обращения к горному начальнику Златоустовского округа преподавателей целого ряда учебных заведений страны с просьбами о предоставлении им необходимых экспонатов. В 1903 году руководитель кабинета горного искусства Томского технологического института хотел получить коллекцию южноуральских горных пород и руд, а также инструмента[577]. В 1909 году Пермский музей школы общества взаимного вспоможения приказчиков попросил выслать им экземпляры изделий горных заводов[578]. Санкт-Петербургскому политехническому институту в 1908 году для собственного музея «Приборов и устройств для охраны безопасности труда и соблюдения профессиональной гигиены» требовалась полная коллекция защитного оборудования заводов Златоустовского округа. В 1913 году учебно-вспомогательный музей при школе инструкторов металлообрабатывающих предприятий Катав-Ивановска попросил у горного начальника Златоустовского округа образцы руды и металлов для формирования фондовых коллекций[579].

Как свидетельствуют письма, поступившие в Златоуст в начале ХХ века, большую ценность для музеев страны представляли очки, маски, респираторы, одежда, щитки, чертежи, модели и снимки приборов, обеспечивающих безопасность человека и механизмов, а также сметная документация для содержания заводских зданий и корпусов, больниц и т.п.[580].

Пополнение коллекций было столь важным делом, что «просители» использовали психологические уловки, для того чтобы ускорить процесс получения необходимых экспонатов. К примеру, в 1909 году студент Киевского коммерческого института, пытаясь приобрести для музея изделия южноуральских заводов, уверял, что весь поступивший материал будет храниться в особых витринах с надписью имени жертвователя[581].

Необходимо отметить, что в связи с развитием музейного дела экскурсии стали популярным времяпровождением среди горожан, особенно в среде педагогов. В Санкт-Петербурге даже был создан комитет по устройству и приёму экскурсий, состоящий при постоянной комиссии по устройству курсов для учителей[582]. Постепенно экскурсии стали воспринимать не просто как одну из форм развлечения, а как удобное средство для повышения уровня эрудиции учащейся молодежи, развития эстетического восприятия и внутренней культуры.

Южноуральцы всё чаще стали посещать экскурсии, тем более что регион обладал большим потенциалом в данном роде деятельности. Основной экскурсионный период приходился на лето и праздничные дни. Во время экскурсий демонстрировались как минералогическое богатство края, так и горнозаводское оборудование Златоуста, Кыштыма, Кусы и других городов, позволяя познакомиться с отечественной промышленностью воочию. В 1903 году профессор Казанского университета П.И. Кротов вместе со студентами совершил научно-педагогическую и географическую экскурсию по Южному Уралу[583].

В 1905 году состоялась образовательная трехдневная поездка (с 28 по 30 августа) учениц Челябинской женской прогимназии в Златоуст и его окрестности. Дети совершили экскурсии по Оружейной фабрике, заводам и Арсеналу[584], а также посетили горный хребет Таганай.

Отдельные педагоги использовали экскурсии для проведения открытых уроков в воспитательных целях. Преподаватель Челябинской торговой школы В. Август специально для учащихся устраивал экскурсии по уральским предприятиям для знакомства с экономикой региона[585].

Вместе с тем необходимо отметить, что экскурсионные возможности в учебно-воспитательной работе учебных заведений всё же использовались крайне слабо, эпизодически. Главным препятствием этому, как отмечали сами современники, стал существовавший в то время ложный взгляд на экскурсии как на увеселительные прогулки, а также слабая организация этого дела[586]. Несмотря на данные изъяны, природа края и заводы являлись удобной экспозиционной площадкой, привлекая к себе внимание не только российских, но даже и заграничных экскурсантов. Например, в 1897 году в России прошла седьмая сессия Международного геологического конгресса, в рамках которого в Россию приехало 704 участника из 26 стран. До открытия работы конгресса ими была совершена экскурсия по городам Урала, участниками которой стали 140 человек. Экскурсанты посетили Ашу, Сатку, Златоуст, Миасс. Примечательно, что на гостей поездка произвела сильнейшее впечатление. «Ученые были весьма довольны теплым приемом и гостеприимным уральским хлебосольством. Они предполагали встретить на Урале злых, невежественных, некультурных людей, а уральцы оказались веселыми людьми, любящими пошутить, многие знали иностранные языки»[587]. Необходимо также отметить, что в приеме зарубежных гостей активное участие принимали члены Уральского общества любителей естествознания, которые сумели интересно рассказать и продемонстрировать музейные богатства, – собрания горных пород, палеонтологическую и археологическую коллекции.

Благодаря тому, что в горнозаводской зоне при заводах функционировали собственные музеи, вслед за педагогами в краеведческое движение начинает вовлекаться и техническая интеллигенция. Например, златоустовский горный инженер Г.Г. Львов по личной инициативе принимал участие в комплектовании музейного фонда, занимался составлением нумерованного каталога и даже пытался решить проблему атрибутирования экспонатов минералогической коллекции музея при управлении Златоустовского округа.

Фонды златоустовского музея к 1901 году уже имели внушительную коллекцию минералов, которая находилась в полном запустении, без описи. Только часть камней и полезных ископаемых, находящихся в витринных столах, имела необходимые документы, весь же остальной коллекционный материал не имел ни должных обозначений, ни описи минералов[588]. Конечно же, подобное положение дел было недопустимо, и Львов начал поиски компетентного специалиста, способного составить необходимую документацию, потому что заведующий музеем Сальников для выполнения такой специфической работы совершенно не подходил. После консультаци Львова с профессором горного института Лебедевым[589] исполнить эту работу предложили миасскому знатоку минералогии Шишковскому, а поскольку данный специалист представлял особую важность для музея, за создание им описи было запланировано вознаграждение в сумме 100-125 рублей[590].

Благодаря деятельности Г.Г. Львова, при активном участии начальников цехов Златоустовского металлургического завода, организовавших сбор предметов, фонды пополнились новыми экспонатами, характеризующими специфику южноуральского промышленного производства. В результате музей приобрел образцы материалов и изделий: меднолитейного, чугуноплавильного, пилозубного цехов, а также образцы холодного оружия и снарядов, выпускающихся Оружейной фабрикой. В экспозиции музея также были представлены художественные отливки чугуна Кусы, имелся обширный минералогический отдел[591].

Положительный вклад в развитие южноуральского краеведения внесли те, кто по долгу службы приезжал работать на заводы. Так, А.П. Флеровский, работавший на Саткинском заводе в течение 1907-1908 гг., подготовил объемную статью «От Саткинского завода до горы Иремеля. Природа и люди Южного Урала», в которой подробно описал местные окрестности, быт, нравы и социальное положение саткинцев. Материал оказался столь занимательным, что был опубликован в 1911 году в московском периодическом издании географического отделения Императорского общества естествознания, антропологии и этнографии[592].

Архивные материалы донесли до нашего времени не все имена южноуральцев, внесших вклад в сохранение местной истории, поскольку в официальных документах обычной практикой того времени было обращение по должности, нередко без упоминания фамилии и инициалов. В Златоусте на протяжении нескольких лет сохранением делопроизводственных документов, содержавших важную историческую информацию о деятельности заводов, занимались управитель местного завода оружейной Князе-Михайловской сталелитейной фабрики и горный начальник. Благодаря их стараниям местный архив перенесли из сырого и непригодного для его содержания помещения в здание Арсенала, где специально для него приспособили две комнаты и наняли служащего с окладом в 40 рублей, который занимался составлением описей и разбором имевшихся дел, сильно пострадавших от наводнения 1909 года[593].

Безусловно, большое влияние на развитие местного краеведения и привлечение к нему заводских служащих оказали отечественные ученые, работавшие на Южном Урале и посещавшие местные промышленные предприятия. Так, в 1896 году в Сатке работал ученый-металлург, академик М.А. Павлов, а в 1899 году на местном заводе побывали члены экспедиции Д.И. Менделеева[594]. В 1914 году с целью изучения радиоактивных минералов и руководства научными экспедициями на Урал был командирован В.И. Вернадский[595], также здесь работал А.Е. Ферсман. В Миассе начинал свои исследования студент Н.М. Федоровский, ставший впоследствии известным советским ученым, основоположником прикладной минералогии.

Среди южноуральских краеведов следует также отметить деятельность служащих главной конторы златоустовских заводов и Оружейной фабрики П.П. Падучева, А.С. Бурмакина, Н.К. Тимофеева[596], собравших и сохранивших интересные исторические документы об истории местных промышленных предприятий, рассказы старожилов и др.

Хотелось бы остановиться на деятельности коллежского советника В.Е. Бокова – лесничего Златоустовской горнозаводской казенной дачи. Помимо того, что он являлся действительным членом Оренбургской и Пермской архивных комиссий, Уральского общества любителей естествознания[597], он также работал корреспондентом в главной физической обсерватории Петербургской Академии наук и отделе сельской экономики и сельскохозяйственной статистики министерства земледелия[598].

В свободное от службы время В.Е. Боков занимался метеорологическими наблюдениями и сбором исторических документов. На основе обнаруженных данных он написал три исторических очерка. Весь материал посвящен Златоусту: истории заводского пожара, Свято-Троицкому Собору, приезду царских особ в город[599]. По утверждению автора, последний материал был составлен с использованием широкой источниковой базы. «Для составления очерка я пользовался, главным образом, архивом Главной конторы Златоустовских заводов, ещё не использованных по сему предмету, а равно и другими письменными источниками и рассказами очевидцев, а также личными воспоминаниями»[600]. В.Е. Боков рассчитывал опубликовать очерки на страницах «Трудов ОУАК», но члены комиссии ему отказали, отметив при этом безусловный научный интерес материалов, рекомендовали разместить их в местной прессе.

Отдельного внимания заслуживает тот факт, что при работе над статьей Боков вел переписку с начальником Златоустовских заводов, сообщая в письмах о том, что в городе появились достопримечательности, которые необходимо сберечь для последующих поколений. «Некоторые местности и частные дома посещены Высшими путешественниками (царскими особами – авт. прим.), приобрели историческое значение: например, Царево-Александровский рудник, Александровская сопка… и др.»[601]. По личным наблюдениям Бокова, многие ценные и памятные места Златоуста, а также Кусы, в начале ХХ века пришли в ветхое состояние и стали разрушаться[602]. Боков предложил посредством использования фотографий сохранить их в памяти потомков. Для этой цели заводское управление дало распоряжение фотографу Можаеву сделать необходимые фотографии с указанием места и даты съёмки. Разместить полученные снимки планировали в местном музее или здании Арсенала завода[603]. К сожалению, в документах не содержится сведений о том, была ли реализована эта идея. Вероятнее всего, она осталась только на бумаге, потому что изготовление фотографий в то время было дорогостоящим делом, а если они и были сделаны, то в гораздо меньшем от задуманного количестве. Данный пример достаточно ярко демонстрирует перед нами то, что в начале ХХ века в южноуральцах просыпается осознание важности изучения местной истории и культуры – как ценности, которую необходимо сохранить для последующих поколений.

Необходимо отметить, что благодаря популяризации научных знаний в общественном сознании изменялось отношение и к самим краеведам. Постепенно к городскому начальству приходило понимание того, что работа в новых научно-просветительных организациях – это не просто общественно-полезная деятельность, которую может выполнять любой специалист (заводчанин, священник или педагог), совмещая её со своими непосредственными служебными обязанностями, а самостоятельные, новые профессии. Следовательно, для них требовались отдельные квалифицированные кадры, имеющие специальное образование и определенные навыки работы.

В конечном счете, сотрудничество гуманитарной и технической интеллигенции в сфере краеведения способствовало переходу южноуральских научных исследований от любительского уровня к профессиональному, а популяризация научных знаний положительно сказалась на формировании местных научных кадров. Например, уроженец Уфы А.Н. Заварицкий, занимавшийся с 1909 года изучением уральских геологических богатств, стал в советское время ученым-академиком[604].

В целом, изложенные выше материалы показывают, что ведущую роль в южноуральском социуме начинают играть представители педагогической общественности и других слоёв интеллигенции, под влиянием которых произошел всплеск интереса горожан к изучению природы и недр края.

Вместе с тем, рост уровня образования южноуральцев, наряду с активизацией культурной жизни страны и прогрессом местной художественной культуры, способствовали вовлечению населения в музейно-экскурсионную работу.

Достижения отечественной науки в естественнонаучном и гуманитарном направлениях, а также функционирование в крае филиалов столичных научных обществ привели к развитию краеведения, посредством чего на Южном Урале растёт число местных специалистов в области изучения истории, полезных ископаемых, флоры и фауны края, формируются научные библиотеки и музеи.

Подводя итоги главы, можно констатировать, что рост престижа образования способствовал распространению просвещения и увеличению количества молодежи, стремящейся повысить свой образовательный и культурный уровень, особенно среди женщин, которые начинают играть более важную роль в социуме. Это приводит к тому, что местные власти обращают больше внимания на качество профессиональной подготовки преподавательских кадров, содействуя росту их квалификации.

Необходимо отметить и то, что педагоги принимали в основном безвозмездное участие в трансляции знаний и других полезных инициатив, благотворно влияющих как на развитие системы образования, так и на рост духовной культуры городского населения.

Повышение уровня грамотности городского населения способствовало развитию на Южном Урале художественной культуры, заключавшейся в появлении различных общественных объединений художественной и музыкальной направленности, а также в проведении городских мероприятий, содействующих популяризации искусства. Значительное влияние на приобщение южноуральцев к искусству оказали гастроли столичных актёров, музыкальных коллективов и просветительские инициативы местных художников, творческих деятелей, благотворителей и меценатов.

В исследуемый период дальнейшее развитие на Южном Урале получили златоустовская гравюра на стали и чугунное художественное литьё, слава которых стала не только всероссийской, но и всемирной. Столь блестящий взлет был во многом достигнут благодаря высокому таланту и творческому содружеству художников-профессионалов Н.Р. Баха, М.Д. Канаева, П.К. Клодта и народных скульпторов-самородков В.Ф. Торокина, Д.И. Широкова, К.Д. Тарасова и других.

За относительно короткое время больших успехов добилась и фотография, занявшая достойное место в семействе изобразительных искусств. Посредством приобщения населения как институциональными, так и внеинституциональными средствами к различным направлениям русского искусства «Серебряного века» происходил подъём культурной жизни провинции.

Увеличение количества учебных заведений и функционирование в крае научных обществ содействовали генезису краеведения и привлечению населения к архивной, собирательской и экскурсионной деятельности.

Большую роль в становлении и развитии краеведения сыграли научные организации такие, как: ИРГО, ОУАК, УОЛЕ, общества и кружки, поскольку они обладали развитой инфраструктурой и специалистами. Благодаря их усилиям, помимо естественнонаучного, началось гуманитарное изучение края, развитие в регионе получили архивное, музейное и археологическое дело.

Краеведение концентрировало вокруг себя любителей истории и природы края. Участие в научно-поисковой деятельности давало горожанам возможность расширить имеющийся у них объем информации о малой Родине. Благодаря просветительской деятельности интеллигенции, оно проникает в сферу образования, способствуя превращению местных учебных заведений в городские центры пропаганды научных знаний.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Подводя итоги диссертационного исследования, считаем необходимым отметить, что культурная жизнь городского населения Южного Урала в конце XIX в. – 1914 г. проходила под воздействием всесторонней модернизации, существенных и неоднозначных социально-экономических, политических и культурных перемен. Это было время реформ и контрреформ в России, экономического подъема и культурного взлета, вошедшего в историю под названием «Серебряный век».

В диссертации отмечается, что в культурной жизни городского населения в исследуемый период происходили глубокие трансформационные процессы, обусловленные, прежде всего, индустриализацией и урбанизацией. С переходом к капиталистическому способу производства города приобрели качественно новую роль в жизни общества, стали ведущими центрами концентрации не только производственной, товарообменной, административной, но и культурной деятельности.

На Южном Урале, как и в других регионах России, городские поселения на рубеже XIX-XX вв. меняли свой внешний облик, инфраструктура их хозяйства становилась более сложной и насыщенной. Создавалось и совершенствовалось уличное освещение, дороги, водопровод, началось строительство городских электростанций. В быт и жизнь населения входили новые виды транспорта, связи, кардинальные перемены происходили в моде, костюме, образе жизни и менталитете горожан. Не только в губернских, но и в ряде уездных городов края постепенно формировалось новое социокультурное пространство, благодаря которому они превращались в точки модернизации и развития культурной жизни.

Процессы урбанизации, повышение общеобразовательного уровня горожан, появление кинематографа, совершенствование фотографического дела и книгоиздательства, распространение газет и журналов во многом способствовали формированию массовой культуры, приобщению к достижениям культуры и искусства более широких слоев городского населения. Посещение кинематографа, театральных представлений, городских зрелищных развлекательных мероприятий становятся более распространенными среди горожан. Все эти новации городской культурной жизни стали впоследствии её неотъемлемыми и привычными атрибутами, свидетельствующими о трансформации культурно-досуговой среды.

В исследуемый период происходит эволюция неоднородности культурной жизни городского населения, которая формировалась не только за счет институциональной её оснащенности, но и за счет появления внеинституциональных средств и очагов культуры.

Вместе с тем, индустриально ориентированная урбанизация и другие масштабные социально-экономические преобразования приводили и к некоторым негативным последствиям. Деформации привычного, традиционного образа жизни, ставили перед городами новые сложные проблемы, среди которых были: промышленное загрязнение территорий и рост девиантного поведения в обществе (распространение алкоголизма, проституции, пристрастия к азартным играм и преступности в целом). В то же время на эффективность гражданских инициатив и скорость проникновения новаций в культурную жизнь городского населения значительное сдерживающее влияние оказывали присущие населению провинциальных городов косность мышления и патернализм, отсутствие предпринимательской инициативы и предприимчивости у многих жителей Урала.

В этих условиях важную роль в городском социуме начинает играть интеллигенция и отдельные прогрессивно настроенные горожане, которые стали принимать активное участие в общественно-полезной деятельности, в создании и функционировании различных культурно-просветительных объединений. Благодаря возросшей активности педагогических работников повышался авторитет образования и культурного времяпровождения среди горожан (посещение музеев, библиотек, народных чтений), а сами учебные заведения становятся не только центрами популяризации краеведческих знаний и просвещения, но и в целом центрами городской культурной жизни.

Причем многие педагоги, стремясь помочь собственному народу в повышении общекультурного уровня, действовали в этом отношении бескорыстно, приобщали горожан к чтению, способствовали формированию у них интересов и вкуса к восприятию произведений литературы и искусства.

С конца XIX в. по 1914 г. в России, и в том числе на Южном Урале, наблюдался подъем и в художественной жизни городского населения, в которой нашли своё отражение подчас противоречивые тенденции общественного и индивидуального сознания переживаемой эпохи: социальная и идейная острота, стремление к разрушению старых истин и возникший интерес к народной культуре, в том числе прошлых времен. Одной из особенностей художественной жизни этого периода являлась возросшая публичность искусства, о чем свидетельствуют выставки произведений художников, состоявшиеся во всех крупных городах, обсуждения на страницах газет и журналов театральных спектаклей, выступлений отдельных артистов.

Музыкальная культура стала неотъемлемой частью культурной жизни южноуральских городов. Проявление её было многогранно и глубоко своеобразно, что нашло свое отражение в народном творчестве (преимущественно песенное), любительском музицировании и концертах профессиональных музыкантов, в создании системы музыкального образования и просвещения.

Повышению интереса горожан к искусству способствовало формирование и деятельность местных городских любительских коллективов: хоров, оркестров, разнообразных обществ и кружков, нацеленных на воспитание и развитие художественного и эстетического вкуса.

Характерной особенностью региональной культурной жизни горожан являлось то, что с одной стороны она находилась под сильным влиянием столичной культуры, городов Санкт-Петербурга и Москвы, которые задавали тон, инициировали импульсы всему этому процессу в империи, а с другой – она эволюционировала во многом благодаря инициативе местной интеллигенции, отдельных творческих личностей.

В диссертации на основе новых, ранее не используемых источников, показано дальнейшее развитие художественных промыслов, основные достижения каслинских и кусинских мастеров чугунного литья и златоустовской гравюры на стали, генезис краеведческой деятельности.

В целом можно сделать следующие выводы о том, что в рассматриваемый период культурная жизнь городского населения Южного Урала эволюционировала в русле общероссийских тенденций, находилась на этапе перехода от традиционного, архаичного общества к индустриальному, претерпевала существенные изменения. Этот процесс был объективно обусловлен рядом экономических и социально-политических причин. Вместе с тем, в культурной жизни южноуральцев отразились многие особенности и специфические черты, присущие экономике, народонаселению и географическому положению края. Прежде всего, имеется в виду удаленность от центра страны, отсутствие длительное время надежных транспортных путей, которые привели к определенной экономической и культурной замкнутости. В то же время полиэтничный и поликонфессиональный состав населения наложили определенный отпечаток на развитие культуры региона, способствовали взаимопроникновению и синтезу разных культур, формированию новой южноуральской культурной общности.

Из всего вышеизложенного в диссертационном исследовании мы делаем вывод вывод о том, что города дореволюционной России, в том числе и на Южном Урале, несмотря на определенную специфику их развития, становились центрами социокультурных перемен, где тесно переплелись ростки нового и старого, традиции и новации. Трансформационные процессы, происходившие в социуме, затронули практически все слои городского населения, способствовали серьезным количественным и качественным изменениям в культурной жизни горожан. Именно в изучаемый период зародились многие   формы и методы досуговой культурно-просветительной и социальной деятельности среди населения городов, получившие свое дальнейшее развитие в последующие годы. Накопленный на рубеже XIX-XX вв. городами Южного Урала социокультурный, художественный и научный потенциал способствовал превращению края уже в советское время в один из ведущих регионов страны.

 

---

Дата добавления: 2018-10-25; просмотров: 198; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!