ЛЕТОПИСАНИЯ О БОГАХ И ПРАВИТЕЛЯХ 4 страница
Свиток VII
Государь Кэйко
[6. Победа Ямато‑такэру над Кумасо]
Зимой, в день Цутиното‑но тори 10‑го месяца, когда новолуние пришлось на день Хиното‑но тори, Ямато‑такэру‑но микото, сын государя Кэйко, был послан в военный поход против Кумасо. Было ему тогда шестнадцать лет.
И вот, сказал Ямато‑такэру‑но микото: «Я хочу взять с собой искусного лучника. Где можно найти человека, хорошо стреляющего из лука?»
Один человек ему ответил: «В стране Мино есть человек, который искусно стреляет. Его зовут Ото‑пико‑но кими».
Повелел тогда Ямато‑такэру‑но микото человеку из Кадураки, Мито‑пико, чтобы тот доставил к нему Ото‑пико‑но кими. Вот, явился Ото‑пико‑но кими, приведя еще с собой Исиура‑ноёкотати, а также Таго‑но инаки и Титика‑но инаки из Вопари. Все они стали служить Ямато‑такэру и выступили в поход вместе с ним.
В 12‑м месяце они добрались до страны кумасо. Разузнали все подробности и особенности той земли.
А у кумасо был тогда великий предводитель. Звали его Тороси‑кая. Еще звали Капаками‑такэру. Он созвал всех своих многочисленных сородичей и собрался устроить пир. Тогда Ямато‑такэру‑но микото распустил свои волосы, принял облик юной девушки и разведал потихоньку, когда именно Капаками‑такэру намеревается пир устроить. Привязал незаметно меч к поясу под одеждой, пробрался в пиршественную залу и сел посреди женщин. Капаками‑такэру, восхищенный красотой «девушки», взял ее за руку, усадил с собой рядом, поднес чашечку сакэ, велел ей выпить и всячески с нею забавлялся.
|
|
|
Вот ночь спустилась, пирующих становилось все меньше. Капаками‑такэру сильно захмелел. Тогда Ямато‑такэру‑но микото вынул из‑под одежд меч и поразил Капаками‑такэру в грудь. Тот, до того как погибнуть, стал биться головой об землю. И молвил: «Подожди немного. Я хочу тебе сказать кое‑что». Тогда приостановил Ямато‑такэру‑но микото свой меч и стал ждать.
А Капаками‑такэру сказал: «Ты, молодец [яп. такэру ], из каких людей будешь?» Ямато‑такэру‑но микото в ответ: «Я – сын государя Опо‑тараси‑пико‑но сумэра‑микото. Зовусь Ямато‑вогуна». Говорит на это Капаками‑такэру: «Я – самый великий силач в этой стране. Никто из живущих не мог превзойти меня силой, и нет никого, кто мне бы не подчинился. Со многими я бился, но еще не встречал человека, подобного тебе, принцу. И вот я, недостойный, своими недостойными устами, благородным именем тебя нареку. Позволишь ли мне это?» – «Позволю»,– ответил принц. Тогда тот сказал: «Отныне и впредь принца надлежит величать Ямато‑такэру‑но микото».
|
|
|
Не успел он договорить, как в грудь ему вонзился меч. Отсюда и произошло это имя – Ямато‑такэру‑но микото – и дошло до нынешних дней. <...>
[7. Восточный поход Ямато‑такэру‑но микото. Ото‑татибана‑пимэ скрывается в морских волнах]
<...> Ямато‑такэру‑но микото, издав воинственный клич, сказал: «Еще не прошло и нескольких лет с тех пор, как были усмирены кумасо, а уже снова взбунтовались восточные дикие племена. Когда же, наконец, установим мы великий мир? Немало я, недостойный, приложил сил для усмирения западных земель и даже утомился, но немедленно готов отправиться на усмирение непокорных». Взял тогда государь секиру и вручил Ямато‑такэру‑но микото, сказав: «Насколько я слыхал, эти восточные дикари неистовы по характеру своему и нападают внезапно. В их деревнях нет старост, в больших селах нет глав. Все они живут замкнутым миром, и все промышляют разбоем. Кроме того, в горах есть дурные божества, а в полях вредоносные демоны. Они чинят помехи на перекрестьях дорог, преграждают пути, всячески издеваются над людьми. Среди восточных дикарей самые сильные – эмиси. Мужчины и женщины у них соединяются беспорядочно, кто отец, кто сын – не различают. Зимой они живут в пещерах, летом – в гнездах на деревьях. Носят звериные шкуры, пьют сырую кровь, старший и младший брат друг другу не доверяют. В горы они взбираются подобно птицам, по траве мчатся, как дикие звери. Добро забывают, но если им вред причинить – непременно отомстят. Еще – спрятав стрелы в волосах и клинок под одеждой, они, собравшись гурьбой соплеменников, нарушают границы других племен, или же, разведав, где поля и шелковица, грабят народ страны Ямато. Если на них нападают, они скрываются в траве, если преследуют – взбираются в горы. Издревле и поныне они не подчиняются владыкам Ямато. Вот, смотрю я на тебя, что ты за человек, и вижу – ростом и телом ты могуч, обликом прекрасен. Силой велик, трехногий чан поднимаешь, доблесть твоя разит врагов, как гром и молния. Там, куда ты лицом обращаешься, врагу места нет, если нападаешь, то непременно победишь. Поэтому понятно, что хотя внешне ты мой сын, но на самом деле ты и человек, и бог. Воистину, не означает ли это, что Небо сожалеет о том, что я не разумен, а страна не усмирена, и желает помочь, чтобы наследные деяния вершились и впредь, чтобы дом владык страны продолжал существовать в поколениях. И еще – эта Поднебесная – твоя. Мой государев пост – твой. Прошу тебя – вглубь планы строй, вдаль мыслью лети, разведай, где неспокойно, узнай, где супротивно; когда будешь непокорным острастку давать, примени угрозы, когда будешь миловать, примени добродетель, оружия не используя, заставь их самих подчиниться. И успокой буйных богов, искусную речь произнеся, изгони злобных демонов, оружием потрясая» – так рек.
|
|
|
|
|
|
Принял секиру Ямато‑такэру‑но микото, низко склонился в поклоне и сказал: «Когда я покорял запад, мощь государевой души была мне опорой, был при мне меч в три сака длиной, с которым я нападал на врагов в стране кумасо, и не обернулись еще двенадцать зодиакальных ней, как глава кумасо повинился передо мною. И вот я снова отправляюсь, заручившись душами богов Неба, богов Земли, мощь у государя заняв, – загляну в те пределы; когда буду им острастку давать, то учение о добродетели помнить буду, а если они не подчинятся, войско в нападение подыму». И он еще раз низко поклонился.
Государь отрядил вместе с Ямато‑такэру‑но микото еще Киби‑но такэ‑пико и Опо‑томо‑но такэпи‑но мурази, а Нанату‑капаги назначил в повара.
Зимой, в день Мидзуното‑но уси 10‑го месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуноэ‑но нэ, Ямато‑такэру‑но микото выступил в поход.
В день Цутиноэ‑но ума он свернул с пути и помолился в храме божества Исэ. Попросил тогда Ямато‑такэру‑но микото у своей тетки, жрицы храма Ямато‑пимэ‑но микото, разрешения отправиться в дорогу такими словами: «Сейчас, повинуясь повелению государя, я собираюсь идти на восток, чтобы наказать всех непокорствующих. Потому и обращаюсь за разрешением».
Достала тут Ямато‑пимэ‑но микото меч Кусанаги‑но туруги и вручила[5] Ямато‑такэру‑но микото со словами: «Будь осмотрителен, и пусть тебя никогда не застанут врасплох».
В тот год Ямато‑такэру‑но микото сначала добрался до Суруга. Враги, жившие в этом месте, сделали вид, что подчиняются ему, и обманули его, сказав так: «На этом поле водится много крупных оленей. Так много, что дыхание их подобно утреннему туману, ноги их – как ветки деревьев в густой роще. Не хочешь ли поохотиться там?»
Поверив их словам, Ямато‑такэру‑но микото отправился на поле охотиться. Враги же, замыслив убить владыку, разожгли огонь и подожгли поле. Понял принц, что обманут, достал кресало, тоже высек огонь и с помощью встречного огня смог избежать опасности.
Сказал тогда владыка: «Меня чуть не обманули». И тогда он все вражеское племя выжег [яп. яки ] и извел. Потому и назвали то место Якиту.
Затем он отправился в Сагано, решил добраться до Камитупуса, увидел море и заклятие вознес, сказав: «Это маленькое море. Через него можно перепрыгнуть [яп. пасири ]».
Вот, вошел он в море, и тут же налетела буря, так что ладья владыки не смогла двигаться по волнам.
А была там среди сопровождавших принца одна девушка, его наложница. Звали ее Ото‑татибана‑пимэ. Вот, говорит она владыке: «Поднялся сильный ветер, катятся бурные волны, и ладье владыки угрожает гибель. Причиной этого наверняка сердце бога моря Вататуми. Прошу тебя, позволь мне, недостойной и низкорожденной, войти в море и заменить жизнь владыки на свою».
Только она договорила, как тут же, раздвигая волны, вошла в море. Сразу унялся свирепый ветер, и ладья смогла причалить к берегу. Потому люди того времени и нарекли то море Пасири‑миду, Прыгучая Вода.
А Ямато‑такэру‑но микото от Камитубуса изменил направление и вошел в страну Митиноку‑но куни. Для того на ладье владыки повесили большое зеркало, морским путем он добрался до гавани Аси‑но ура, пересек поперек бухту Тама‑но ура и подошел к границе эмиси.
Глава вражеского племени эмиси, а также боги острова и боги страны собрались в бухте Така‑но минато, чтобы оказать сопротивление. Однако, завидев издалека ладью владыки, они немедленно устрашились его мощи, поняли в душе своей, что победить им не суждено, побросали свои луки и стрелы в воду, склонились молитвенно перед ним и сказали: «Взглянули мы ввысь, узрели твое лицо и поняли, что ты не просто человек. Верно, ты божество? Поведай нам имя твоего рода».
Владыка, ответствуя, сказал: «Я – сын явленного бога». Тут все эмиси преисполнились трепета, подобрали свои юбки и стали раздвигать волны и тащить ладью владыки к берегу. И сами повинились перед ним, сложив, как пленники, руки сзади за спиной.
Тогда Ямато‑такэру‑но микото простил их. Вождь их был взят в плен и стал слугой Ямато‑такэру‑но микото. <...>
Ямато‑такэру‑но микото все это время тосковал по Ото‑татибана‑пимэ. Поднялся он по склону горного пика Усупи‑но минэ, устремил взгляд на юго‑восток, трижды вздохнул и сказал: «О, жена моя [яп. адума ]!» Поэтому все земли к востоку от горы назвали провинцией Адума.
В этом месте владыка разделил дороги и послал Такэ‑пико из Киби в провинцию Коси‑но куни, чтобы тот разведал, крута или проходима местность в тех землях и подчиняются ли двору тамошние жители, а сам Ямато‑такэру‑но микото соизволил отправиться по дороге в Синано.
В тех краях горы высоки, долины глубоки, зеленые пики один над другим громоздятся, и, даже опираясь на посох, подниматься туда тяжело. Скалы там обрывисты, подвесные мостики непрямы, вершин – многие тысячи, и лошадь не пройдет даже с ослабленными удилами. Но Ямато‑такэру‑но микото, пробираясь через дымы и преодолевая туманы, переходил через эти высокие горы.
Вот, добрался он до пика, почувствовал голод и там, в горах, сел за трапезу. Бог той горы вздумал помучить владыку, обернулся белым оленем и явился перед владыкой. Удивился тот и бросил в белого оленя стрелку чеснока. Попал чеснок прямо в глаз оленю и убил его наповал.
И сразу же владыка дорогу потерял, как из этого места выбраться – не знает. Тут, откуда ни возьмись, прибежала белая собака, стала всем своим видом показывать, что поведет владыку. Пошел он за собакой и с ее помощью вышел в Мино.
До этого случая многие из тех, кто одолевал высоты Синано, попадали под дыхание бога, заболевали и умирали. Однако с тех пор, как принц убил белого оленя, если, переходя через горы, жевать чеснок и натирать им людей, быков и лошадей, то опасного дыхания бога избежишь.
Свиток VIII
Государь Тюай
[2. Покорение Кумасо]
В день Хиното‑но у 3‑го месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуното‑но уси, государь изволил отправиться в южные провинции для осмотра.
В это время люди племени кумасо подняли бунт и перестали доставлять дань ко двору. Намереваясь подавить бунт кумасо, государь вышел из Токороту и перебрался по морю до Анато. В тот же день он послал гонцов в Тунуга, чтобы те передали государыне: «Сейчас же выходи из этой бухты и встречай меня в Анато».
Летом, в день Каноэ‑но тора 6‑го месяца, когда новолуние пришлось на день Каното‑но ми, государь остановился в бухте Тоюра‑но ту.
Государыня же вышла из Тунуга, добралась до пролива Нута‑но то и совершала на ладье трапезу. И у ладьи собралось множество рыб тапи. Государыня налила рыбам рисового вина. Те захмелели и всплыли на воду. Тогда рыбаки из племени ама наловили много рыбы и, радуясь, сказали: «Это рыба, которую нам пожаловала мудрая владычица».
Потому и стало в обычае – как наступит шестой месяц, рыба в этом месте, словно захмелев, всплывает на поверхность.
Осенью, в день Киното‑но у 7‑го месяца, когда новолуние пришлось на день Каното‑но и, государыня остановилась в бухте Тоюра‑но ту. В тот же день государыня нашла в море жемчужину, исполняющую желания.
В 9‑м месяце государь воздвиг дворец в Анато и остановился там. Его именуют Тоюра‑но мия в Анато.
Весной 8‑го года, в день Мидзуноэ‑но ума начального месяца года, когда новолуние пришлось на день Цутиното‑но у, государь соизволил отправиться в Тукуси. И вот, Вани, предок управителей государевых полей в Вока, услышав о приезде государя, заранее вырыл дерево сакаки с пятью сотнями ветвей, восставил их на носу ладьи в девять пиро длиной, к верхним ветвям зеркало из белой меди привесил, к средним ветвям – меч в десять кулаков длиной, к нижним ветвям – ожерелье из яшмы в восемь мер длиной привесил и вышел государю навстречу в бухту Саба‑но ура, в Супа, и отдал государю в дар те места, где добывают рыбу и соль.
И сказал он тогда такие слова: «Пусть от Анато до большого пролива Мукату‑но будут восточные ворота, большой пролив Нагоя – западными воротами, два острова, а именно, Мотори‑сима и Апэ‑сима, пусть станут государевыми ящиками[6], остров Сиба‑сима, разделив его, надо сделать государевым котлом, море Саками – местом добычи соли».
Повел он их по морским путям, от мыса Ямаки‑но саки повернул и вошел в бухту Вока‑но ура. Дошли они до гавани, но ладья дальше двинуться не могла.
Спрашивает он Вани: «Слыхал я, что ты, Вани, пришел сюда со светлым сердцем. Отчего же не движется ладья?» Говорит‑отвечает Вани: «Не моя вина в том, что государева ладья не движется. В устье этой гавани есть два божества – мужчина и женщина. Уж не они ли гневаются?»
Сотворил тогда государь моления и назначил Ига‑пико, человека родом из Уда страны Ямато, своего кормчего, служить обряды в честь этих богов. И ладья смогла двинуться вперед.
Государыня же на другом корабле добралась до этого места через море Куки, но начался отлив, и приблизиться она не могла.
А Вани в то время вернулся к морю Куки встречать государыню, увидел, что ее ладья не может стронуться с места, вострепетал от страха, поспешно сделал один небольшой пруд для рыбы, другой – для птиц и собрал туда множество рыб и птиц. Увидела государыня, как резвятся рыбы и птицы, и гнев ее сердца мало‑помалу улегся.
Вот, наступило время прилива, и она остановилась в бухте Вока‑но ту.
А еще Итотэ, предок управителей государевых полей Ито в Тукуси, услышав о приезде государя, вырвал дерево сакаки с пятью сотнями ветвей, восставил их на носу ладьи, к верхним ветвям ожерелье из яшмы в восемь мер длиной привесил, к средним ветвям – зеркало из белой меди, к нижним ветвям – меч в десять кулаков длиной, вышел встречать государя к острову Пикэ‑сима и поднес эти вещи государю. И сказал‑проговорил так: «Твой раб дерзко подносит тебе эти вещи, чтобы государь правил миром так же гибко, как изгибается эта яшма, чтобы он видел горы и реки, и равнину моря так же ясно, как ясно это зеркало из белой меди, чтобы он усмирял Поднебесную, сжимая в руке этот меч в десять кулаков длиной».
Государь, хваля Итотэ, рек: «Усерден [яп. исоси ]». Потому люди того времени назвали родину Итотэ страной Исо‑но куни. Сейчас ее называют Ито, но это неправильно.
[3. Государь не верит Небесным знамениям. Его кончина]
Осенью, в день Цутиното‑но у 9‑го месяца, когда новолуние пришлось на день Киното‑но и, государь повелел придворным вельможам составить план, как поразить кумасо.
А было тогда одно божество, оно вселилось в государыню и такое наставление рекло: «Зачем, государь, ты печалишься о неповиновении кумасо? Земля их бесплодна. Стоит ли ради нее собирать войско и идти на них походом? По ту сторону моря есть страна, сокровища которой далеко превосходят страну кумасо, сравнить ее можно с бровями прекрасной девы. В той стране есть ослепительно блестящее золото, серебро, несметные многоцветные сокровища. Зовется она страна Силла, что как белоснежная ткань из бумажного дерева. Если ты прилежно исполнишь обряды в мою честь, то подчинишь себе эту страну, не обагряя меча кровью. И кумасо тебе подчинятся. Во время обрядов поднеси мне государеву ладью и возделанное залитое водой поле по имени Опо‑та, Большое поле, которое поднес государю Пому‑тати, атапи из Анато».
Выслушав слова божества, государь засомневался в сердце. Взобрался он на высокий холм, взглянул вдаль, – огромное море простиралось вширь и вдаль, земли же видно не было.
Тогда государь рек в ответ божеству: «Сколько я ни всматривался, видел, что есть только море, земли же нет. Откуда взяться стране в огромной пустоте? Какое это божество из шалости решило меня заманить туда? Ведь и все мои предки‑государи служили обряды в честь богов Неба, богов Земли. Что же это за божество осталось без обрядов?»
Тогда божество, снова устами государыни, сказало: «Зачем ты бранишь меня и говоришь, что страны нет, когда я вижу эту страну, лежащую, опрокинувшись, как тень на воде под небом? Раз ты говоришь такие слова и не веришь мне, не достанется тебе эта страна. Сейчас государыня впервые в тяжести. Этому ребенку и достанется» – так рекло божество.
Однако государь так ему и не поверил, отправился воевать с кумасо и вернулся без победы.
Весной 9‑го года, в день Хиното‑но хицудзи 2‑го месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуното‑но у, государь внезапно занемог и на следующий день скончался.
Было ему пятьдесят два года. Тогда и поняли все – он так внезапно скончался оттого, что не принял слова божества.
Государыня и великий министр Такэути‑но сукунэ решили тогда траурные церемонии провести тайно, и правили Поднебесной вместо него, как будто ничего не случилось.
Вот, рекла государыня повеление великому министру и главным вельможам: «Сейчас в Поднебесной еще не ведают о том, что государь скончался. Если узнают о том сто родов, они будут не столь прилежны в выполнении своих обязанностей».
И она повелела четверым великим мужам‑министрам привести чиновников ста управ, чтобы они охраняли дворец. Тайно подготовили тело государя, и Такэути‑но сукунэ перевез его из Апади в Анато, во дворце Тоюра‑но мия провели ритуал временного захоронения могари, причем обряд был совершен в темноте, без огней.
В день Киноэ‑но нэ великий министр Такэути‑но сукунэ возвратился из Анато и доложил государыне об исполнении ее приказа.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 226; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!