Легенда о прожорливом младенце 6 страница
Вспышка «зеленого», плюсового пси‑фона, означающая общее согласие.
Баренц:
– Космосектор отдела безопасности назначил по этому делу оператора в режиме «полундра» кобру‑один Ратибора Берестова, однако теперь, я считаю, необходим переход формы тревоги от «полундры» к «Шторму». Считает ли комиссариат отдела безопасности, что оператор Берестов сможет справиться с работой отдела в режиме «Шторм»?
Комиссар‑два Аристарх Железовский:
– Безусловно.
Баренц:
– Отводы, самоотвод?
Член Совета Равалкананг Сингх:
– Оператор «Шторма» должен быть специалистом по обобщениям.
Железовский:
– Предвидя подобные вопросы, я подготовил личное дело кобры Берестова.
В голове Ратибора (как и у других участников заседания) промелькнули выведенные компьютером данные личного дела Берестова.
Боянова:
– Пусть попробует. Сменить оператора мы успеем.
Тишина.
– В таком случае оператором «Шторма» назначается Ратибор Берестов. Конец общей связи. Процедурные формальности соблюдены. Спасибо за работу.
Голос компьютера:
– Отбой пси, длительность девять минут двадцать секунд.
Ратибор снял эмкан, пригладил волосы и обнаружил, что он весь мокрый от пота, как мышь.
* * *
Дома он принял душ, без аппетита поужинал, прикидывая, что скажет Анастасии, и не успел переодеться, как в гостиной прозвонил вызов.
– Включи, – скомандовал Ратибор «домовому», появляясь в зале с рубашкой в руках; натянул, глядя на белое облако развернутого виома – абонент не включил обратку – обратную видеопередачу.
|
|
|
– Берестов? – Голос незнакомый, с горловыми интонациями; судя по произношению (земной интерлект, европейская языковая группа) абонент или голландец, или австриец.
– Включите обратку, – сказал Ратибор, – вас не видно.
– Это входит в условия связи. Откажись от опера, парень, пока не произошли непредвиденные никем и необратимые события. Ты не выплывешь.
– Пол, это ты? – Ратибор не выдержал и засмеялся. – Твои шутки не отличаются многообразием. Так и быть, если хочешь, возьму тебя с обоймой в аварийную команду.
– Это не Пол. – Невидимый собеседник хмыкнул. – А звоню я тебе, юноша, потому что уважаю за один случай, ты его помнишь.
Ратибор подобрался.
– Кто вы?
Смешок, странный дребезжащий звук, словно от колокола с трещиной.
– Считай, что звонил «дельфийский оракул». Подумай над предложением, это дело ты не потянешь. Ауфвидерзеен, мастер. Еще убедишься, что я желаю тебе добра.
Тишина.
– Зачем ты делаешь мне зло, ведь я не делал тебе добра, – пробормотал Ратибор, встрепенулся. – Откуда он звонил?
– Такла‑Макан, территория ксенозаповедника «Чернава»,ответил «домовой» через полминуты.
|
|
|
Озадаченный Ратибор пожал плечами, но времени заниматься таинственным «оракулом» у него не было, да и всерьез принимать предупреждения доброжелателя не имело смысла, хотя в голосе и застряло занозой! «оракул» звонил из «Чернавы». Слишком многое связывало безопасника с Такла‑Маканским ксенозаповедником, в том числе и последние события, чтобы проигнорировать факт звонка.
Поразмышляв над феноменом совпадений и ничего особого не придумав, Ратибор переключил внимание на предстоящие дела, зная, что когда придет время, подсознание само вытолкнет в голову мелькнувшую догадку. Он дал задание интел,мату отдела подготовить к развертке императив «Шторм» (два часа десять минут) и напомнить всем физическим институтам Земли о переключении работ на решение проблемы Большого Выстрела. Лидером научного поиска он назначил Вакулу.
После этого Ратибор прикрепил над ухом усик «спрута» – многодиапазонной рации компьютерной связи, позволяющей работать со всеми службами из любой точки Солнечной системы, и отметил время: до окончания развертки «Шторма» у него оставалось два часа «свободного» времени. С введением императива всеобщей тревоги время оператора, ответственного за координацию всех защитных сил человечества, принадлежало не ему.
|
|
|
Анастасия ждала его у Жуковского метро Брянска, одетая по моде последнего полугодия в летний «одуванчик»: платье то становилось прозрачным, то полупрозрачным, .то начинало светиться и звучать, причем волны и пятна прозрачности зависели от настроения, отчего платье подчеркивало то, что надо подчеркивать, и скрывало то, что надо скрывать. Девушка была поразительно красива и, зная это, вела себя тем не менее без тени кокетства… что всегда привлекает мужчин, подумал Ратибор, добавляя про себя: умных.
– Куда идем? – спросила девушка.
Ратибор огляделся с притворным недоумением.
– А где же ваша тень – Грехов?
Анастасия нахмурилась, глаза ее похолодели.
– Вы только затем и пришли, чтобы сказать банальность?
Берестов посерьезнел, быстро поднял ладони вверх,
– Сдаюсь, перестарался. Что поделаешь, иногда из‑за сильного желания понравиться срабатывает почему‑то не добродетель, а внутренний порок, и тут же наблюдается обратный эффект. Правда, я со своими пороками борюсь успешно, и мне ничего не надо повторять дважды.
– Не обольщайтесь, сумма пороков постоянна, – смягчилась Анастасия. – Исчезает один, появляется другой.
|
|
|
Ратибор засмеялся, и они пошли по аллее парка, окружавшего метро, на шпиле которого горела видимая издалека фиолетово‑красная буква "М".
– Итак, вы опер «Шторма». Не страшно? Все же это жуткая ответственность!..
Ратибор вспомнил звонок «дельфийского оракула».
– Честно говоря, страшновато. Но что делать? Доверили…
– Даже Боянова?
Ратибор внимательно посмотрел на Анастасию.
– Я все больше убеждаюсь, что вы не просто эфаналитик ИВКа. Откуда вы знаете о мнении Забавы?
Профиль идущей рядом девушки был загадочен и тонок.
– Неужели это важно?
– Важно, потому что касается моей персоны. Вы не интрасенс, случаем?
Анастасия повернула голову, глаза ее стали темными и глубокими, и на дне их мерцала грусть.
– Интрасенс, – сказала она просто. – Как сейчас говорят – «инкубаторский». У меня были задатки, и папа помог мне их развить. Хотите, я помогу и вам?
– Сядем. – Ратибор кивнул на скамейку в подкове кустов.
Вечерело, воздух был напоен ароматом луговых трав и цветов – рядом, за стеной деревьев начиналась пoйма Десны. По аллеям бродили влюбленные пары, быстро пробегали стайки ребят или проходили группы молодых людей, спешащих в сенсотеки или на танцверанды.
– Вы считаете, что мне можно помочь? – голос почему‑то стал хриплым, и Ратибор вынужденно откашлялся.
– Габриэль сказал, что вы интуитив с потенциями интрасенса, и вам можно помочь. Если хотите, я поговорю с ним.
– Я подумаю. – Настроение у Ратибора упало; к помощи Грехова прибегать не хотелось, к тому же оставалась невыясненной связь этого патриарха, знавшего Конструктора «в лицо», с Настей. – Вот что, Анастасия…
– Зовите меня Стасей, хорошо?
Вспомнилось: «друзья и близкие называют меня Стасей или Таей». Интересно, как прикажете вас понимать? Близким я стану не скоро… если вообще это возможно, но тогда значит ли это, что меня приняли в круг ваших друзей?
– Благодарю, Стася. Хочу предложить вам участвовать…
– Согласна, – кивнула девушка. – Если не будет возражать ваш «роденовский мыслитель».
Ратибор был ошеломлен, но постарался не терять лица.
– Я убедился, что вы много знаете о Конструкторе, да и Грехов – ваш друг, и в качестве эксперта…
– Сказала же – согласна, не теряйте времени на уговоры, у вас его нет. – Она кивнула на выглядывавший из‑за уха собеседника аолотой усик антенны.
– В таком случае Железовский не возражает.
Взгляд Анастасии стал задумчивым.
– Да, Аристарх ваш все‑таки молодец. Давно известно, что деятельность коллектива творческих работников должна координироваться людьми такого же класса, но специалистами в области управления и организации, и Аристарх в качестве комиссара космосектора вписался в отдел безопасности идеально, несмотря на плохое знание научных дисциплин и полное отсутствие технических знаний. А ведь отдел безопасности – на самом деле «банк интеллектов», как его прозвали в народе.
– Уж слишком он спокоен, – произнес Ратибор, – непоколебим. Иногда это раздражает… не меня, некоторых.
– Но это же чепуха! Чем выше творческие способности – в любой области, – тем выше эмоциональная устойчивость и душевное здоровье.
– Тогда мне еще далеко до потолка.
– Слава бегу, еще далеко, – сказала серьезно Анастасия. – У вас еще есть вопросы по‑существу?
– Вы торопитесь?
– Не я – вы.
– У меня еще почти полтора часа времени.
– Тогда пойдемте потанцуем.
Они выбрали танцверанду на берегу Десны и поплыли в танце под музыку, включенную психоадаптером: в зоне танца каждый мог танцевать соответственно настроению то, что хотел. Прижавшись друг к другу, они протанцевали целый час, делая трехминутные передышки за столиком с напитками, разговаривая обо всем, что интересовало обоих; об искусстве антиабстрактов и школе живописи Шилова, о музыке классицизма и психоделитиках, о балете «супер» и сенсоклипах Роберта Иван‑да‑Марьи Джойс‑Павленко, о литературе неореализма и о спорте, и судьба на этот час была благосклонна к Ратибору,по рации никто его так и не потревожил.
А прощаясь у входа в метро, Анастасия вдруг прочитала стихи старинной поэтессы Анны Ахматовой, прозвучавшие как тонкий намек:
И странный спутник был мне послан адом.
Гость из невероятной пустоты,
Казалось, под его недвижным взглядом
Замолкли птицы, умерли цветы.
В нем смерть цвела какой‑то жизнью черной.
Безумие и мудрость были в нем тлетворны…
– Безумие и мудрость, – повторила Анастасия, в глазах которой задумчивость вдруг сменилась тревожным блеском. – Берегись, мастер, тебе предстоит схватка, равной которой не приходилось пережить никому. Будь осторожен.
– Я постараюсь, Стася, – ответил Ратибор.
Девушка покачала головой, быстро поцеловала его и скрылась в толпе заходящих в зал метро людей. А у Ратибора остался на губах привкус земляники.
* * *
Две недели оператор тревоги по режиму «Шторм» Ратибор Берестов мотался по Земле, планетам Системы, поселениям людей на планетах других звезд и погранпостам в космосе на дальних подступах к Солнцу, координируя работу секторов и отделов Управления аварийно‑спасательной службы, погрануправления и технических служб человечества, участвуя в оперативных совещаниях Совета безопасности, СЭКОНа и научного комитета, соединившего в одну творческую лабораторию все физические институты Земли, подготавливая линию технического обеспечения будущим строителям «ловушки для Конструктора», как стали называть конечную цель поиска ученых.
За это время ни в жизни отдела, ни в жизни всего человечества ничего существенного не произошло, не считая того, что «пуля» Большого Выстрела преодолела почти одну пятую расстояния, оставшегося до встречи с Солнечной системой. «Дельфийский оракул» звенил дважды, но Ратибор не разговаривал с ним лично, ему просто передавали слова неизвестного доброжелателя. В конце концов ему это надоело, и он дал было задание своей обойме отыскать «оракула», но потом решил сделать это сам, вспомнив, что дребезжащий звук «расколотого колокола», сопровождавший голос «оракула», похож на крик скалогрыза с планеты Эниф. Отыскать в Такла‑Маканском заповеднике вольеру со скалогрызами не составляло труда.
С Анастасией Демидовой Ратибор встречался каждый день, она теперь работала в его оперативной группе, сообщив немало интересных подробностей из истории столетней давности охоты на сверхоборотня, спору Конструктора, и попыток людей приручить ее или отыскать пути взаимопонимания. Грехова Ратибор видел лишь однажды, но чувствовал, что тот где‑то поблизости и не выпускает его из поля зрения.
Железовский почти не вмешивался в деятельность оператора «Шторма», у него хватало своих забот по разворачиванию сил человечества для отражения грядущей опасности, а сам Ратибор потревожил его только раз, спросив, зачем ему список людей, похищенных когда‑то сверхоборотнем.
– Я думал, ты уже сам разобрался. – Встретились они на базе УАСС «Оймякон‑3» случайно, и комиссар‑два смотрел на Берестова хмуро и с неудовольствием. – Есть данные, что эти люди на Земле.
– То есть как?!
– Конструктор выпустил их… хотя, скорее, не их, а так называемые информационные копии, идентичные оригиналам во всем, кроме одной вещи: у копий отсутствует механизм старения.
– Лабовиц, – вспомнил Ратибор.
Железовский хмыкнул, с новым интересом скользнул взглядом по лицу безопасника.
– Герман Лабовиц, экзобиолог из Такла‑Маканского ксенопарка, один из них. Остальных надо искать. Но не преследовать. Во всем остальном, кроме происхождения, они люди.
– Как же они оказались в Системе?
– В те времена случилась темная история с пограничным коггом «Клондайк»: он исчез примерно в том же районе, где маневрировал Конструктор, а потом вдруг появился в Системе, за орбитой Нептуна, цел и невредим, с экипажем, ни один член
которого потом не мог сказать, что произошло, почему «Клондайк» оказался дома за сотни световых верст от района патрулирования. Подозревается, что Конструктор высадил похищенных на когг и отправил домой, подвергнув экипаж шлюпа чем‑то вроде гипноатаки.
– Зачем это ему?
– Не знаю. – Взгляд Железовского снова стал тяжелым, – Ничего хорошего я не предвижу, а тебе придется предусмотреть неприятные сюрпризы.
– Мне, кажется, звонил Лабовиц.
«Роденовский мыслитель» смотрел вопросительно, и Ратибор рассказал ему о предупреждениях «дельфийского оракула».
– Странно. – Комиссар нахмурился. – Похоже на розыгрыш, но уж больно безыскусственный. Что за этим кроется?
– Я проверю. Освобожусь и проверю.
– Тяни, коли взялся. Главное, правильно распределить силы на дистанции, как физические, так и моральные. Основная работа впереди.
Они разошлись, а Ратибор вспомнил свой дебют прохождения полигона УАСС Ад‑2. Он был молод, неопытен, полон сил и энергии, и пройти полигон казалось ему плевым делом, ибо он умел все: быстро бегать, высоко прыгать, подниматься по скалам на одних руках, прекрасно стрелять, водить все виды транспорта (драйвер‑прима, как‑никак, работать на всех компьютерных системах и так далее. Но Ад‑2‑это не «лужок с сюрпризами», как прозвали Ад‑1 – полигон стажеров погранслужбы, это зона экстремальной проверки человека на выживание, и одной силой, даже помноженной на интеллект и творческий потенциал, одолеть ее было невозможно, для этого требовалось еще и железное терпение, и стайерская выносливость, и умение распределить силы по дистанции.
Проходили полигон тройками. В группу вместе с Ратибором и застенчивым и добродушным венгром Гонзой Данешем, способным унести на себе шесть человек, попал невысокий, скуластый, хрупкий на вид парнишка Иван Савич, не отличавшийся ни особой силой, ни выдающимися умственными способностями. Но у этого человека оказался такой запас выносливости, умения точно дозировать усилия на преодоление препятствий и распределять резервы организма, что группа прошла полигон только благодаря ему. Ратибор выдохся на четвертом этапе полосы препятствий, с трудом преодолел «зону ужасов», стрессовую «кастрюлю», едва оклемался от встряски неформального эф‑моделирования (проверка на интуицию в условиях фантомного преобразования реальных ландшафтов), хотел уже сдаться, но потом у него взыграло самолюбие, и он дошел‑таки до конца – на одних нервах, стиснув зубы, теряя сознание от дикого перенапряжения и приступов слабости, после которых он обнаруживал себя на плечах Савича. Этот урок запомнился ему надолго, и с тех пор он всегда рассчитывал путь, научившись делать то, что умел Савич,
С базы Ратибор отправился в планово‑экономический отдел ВКС, где его ждал Герберт Робсон, эксперт СЭКОНа по планированию и снабжению, а оттуда на спейсер погранслужбы «Перун», координирующий работу поисково‑исследовательских групп, аварийно‑спасательных обойм и погранпостов в зоне Большого Выстрела: позвонил Демин и сообщил, что в районе передовой погранзаставы снова появились чужанские корабли, производящие рискованные эволюции возле канала БВ.
В действия команды Демина Ратибор вмешиваться не стал, дал себе часовую передышку, наблюдая через ультраоптику за странными объектами: один напоминал панцирь черепахи с рогами, второй – оплывшую стеариновую свечу, третий – колоссальную раковину моллюска. Чужане делали вид, что не замечают предупреждающих сигналов земных машин пространства, не отвечали на вызовы и продолжали таинственную возню у самой границы БВ, так что иногда казалось – они уже влезли в канал и претерпели необратимые изменения.
Однако с аппаратами чужан ничего не случилось, словно они были заговорены, и у молодых пограничников даже возникли сомнения в способности БВ преобразовывать материальные тела. Но первый же зонд, запущенный с «Перуна» и достигший чужанской «черепахи», тут же сгорел, а второй превратился в «запятую» из плавленого металла. И тем не менее с чужанскими кораблями ничего подобного не происходило, что вызвало оживленную дискуссию среди исследователей всего отряда.
Убедившись в том, что БВ мчится к Солнцу с прежней скоростью, Ратибор вернулся в отдел как раз к тому времени, когда Совет безопасности собрался на второе заседание. Как и первое, оно состоялось в Берне по той же самой формуле с применением компьютерной связи, но проходило в острой полемике, в результате которой Совет принял решение начать строительство приемного тахис‑конуса{49} для того, чтобы загнать в него БВ и вывести по «струне» за пределы Галактики. Строительство поручалось Главмонтажспецстрою Земли, трем его филиалам одновременно: Американскому, Европейскому и Восточно‑Азиатскому, и требовало оно от землян огромных энергетических затрат и материальных ресурсов, а также точнейших расчетов стыковки конуса и «пули» БВ, но главное, оно требовало времени,‑около полутора месяцев с предельным напряжением всех сил, и у Совета оставалась надежда, что за это время ученые все же отыщут способ контакта с «соловой» Конструктора и остановят его «без крови». Правда, Ратибор эту надежду не разделял, как и Забава Боянова.
– Прав был Гете, – сказала она, закрывая заседание. – Решением всякой проблемы служит новая проблема. Если мы остановим Конструктора, и он «вылупится» в нашем пространстве неподалеку от Системы, снова возникнет проблема, как сохранить свой дом. Нынешнее наше решение единственно правильное.
– И все же мы соберемся еще раз, – заметил председатель Совета Ярополк Баренц, – перед тем, как включить тахис‑конус, и окончательно утвердимся в правильности подготовленного решения.
Решение было принято большинством всего в три голоса, хотя никто из членов Совета и не воспользовался правом вето.
Поздно вечером третьего августа Ратибор пригласил Анастасию еще раз прогуляться с ним в Такла‑Маканский ксенозаповедник и, ничего ей не объясняя, повел в сектор с вольерами энифских скалогрызов; на этой долготе уже наступило утро.
Сектор представлял собой уголок дикой горной страны, отрог Сихотэ‑Алиня, примыкавший к северной оконечности некогда великой пустыни Такла‑Макан. Для того, чтобы скалогрызы, не нуждавшиеся в определенном газовом составе атмосферы, – легких в обычном понимании этого слова у них не было, – не ушли в горы и не натворили дел в горных поселениях, не со зла или жестокости, а просто из‑за неосторожности самих людей, ибо скалогрызы были слишком сильны и обладали рентгенозрением со всеми вытекающими отсюда последствиями, – весь квадрат был отгорожен специальным силовым полем, в том числе и под землей на глубине в сто метров. Кормить этих зверей, представляющих собой живые термоядерные реакторы, не было нужды, а увидеть их можно было со специально оборудованных башен, когда скалогрызы нежились в лучах рентгеновских прожекторов, включаемых в день экскурсий.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 120; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!