В которой, будет рассказано о том, как обольстительная дева хотела сочетаться с силой Ян и как непорочное начало защищалось от ее посягательств 5 страница
А дух звезды Долголетия вместе с Сунь У‑куном предстали перед Нефритовым императором и стали докладывать ему:
– Губительницей Танского монаха оказалась дева – она же оборотень крысы с белой шерстью и железным рылом. В табличках она ложно назвала небесного князя и его сына своим отцом и братом. Узнав об этом, небесный князь собрал свое войско и отправился на землю, чтобы схватить ее. Умоляем тебя, достопочтенный Владыка неба, простить его и помиловать.
Нефритовый император уже знал обо всем, что произошло, и, проявив великую монаршью милость, повелел прекратить дело.
Сунь У‑кун тотчас же помчался на своем лучистом облачке к Южным небесным воротам. Там он увидел небесного князя, его наследника и воинов, которые пребывали в ожидании. До чего же были хороши эти воины и их начальник! Словно вихрь, вздымая облака и туманы, они кинулись встречать Великого Мудреца Сунь У‑куна, а затем все как один устремились на облаке на землю и вскоре оказались на горе Провал в пустоту.
Чжу Ба‑цзе и Ша‑сэн проглядели все глаза, дожидаясь Сунь У‑куна, и, наконец, увидели небесное воинство, приближавшееся к ним вместе с Сунь У‑куном. Дурень бросился навстречу небесному князю и приветствовал его вежливыми поклонами.
– Прости за беспокойство! – повторял он с виноватым видом.
– Дорогой мой полководец звезды Тянь‑пэн! – смущенно ответил небесный князь. – Ты, очевидно, не знаешь, что эта дева‑оборотень провела нас обоих, меня и сына, воскурив перед нами свечи и назвав меня своим отцом, а его – своим братом. Сейчас она дошла до такой наглости, что заперла у себя твоего наставника. Прошу не пенять, что мы немного задержались… Скажи, пожалуйста, эта ли гора называется Провал в пустоту? Где здесь ворота в пещеру и в какую сторону они открываются?
|
|
|
– Эта дорога теперь мне хорошо знакома, – вмешался Сунь У‑кун. – Тут находится пещера, которая называется Бездонной. В окружности она имеет более трехсот ли. В ней ведьма устроила себе тьму‑тьмущую логовищ. В прошлый раз наставник находился в том месте, где стоят узорчатые ворота, с которых двумя каскадами стекает вода, а теперь там совсем тихо и пусто, нет ни одного оборотня. Не знаю, куда она переселилась.
– Как ни хитри, куда ни прячься, а от небесных сетей и земных силков никуда не денешься! – важно произнес небесный князь. – Идемте к вратам пещеры, а там посмотрим, что делать. Все тронулись в путь. Они прошли более десяти ли и, наконец, очутились у огромной скалы.
– Вот здесь! – воскликнул Сунь У‑кун, указывая рукой на отверстие, напоминавшее отверстие чана.
– Как же достать тигренка, не входя в логово тигра? – шутливо спросил небесный князь. – А ну, кто из вас отважится полезть первым?
|
|
|
– Я! – воскликнул Сунь У‑кун.
– Мне поручено истреблять всех оборотней, – сказал Ночжа, – поэтому я должен быть первым!
Дурень Чжу Ба‑цзе стал проталкиваться вперед:
– Головным все же должен быть я, старый Чжу Ба‑цзе! – заорал он.
– Не шумите! – строго произнес небесный князь. – Слушайте меня: пусть Великий Мудрец Сунь У‑кун и мой сын Ночжа спустятся с воинами, а мы втроем останемся сторожить у входа и будем, как сказано в военных книгах: «Действовать согласованно изнутри и извне!» Вот тогда у оборотня не окажется никакого выхода: ни вверх, ни вниз, – тут‑то мы ей и покажем.
Присутствующие все разом, по‑военному, ответили одним только словом: «Есть!».
Представьте себе, словно струя воды, в отверстие устремились Сунь У‑кун, за ним наследник Ночжа и все небесные воины! Там они вскочили на лучистые облака и стали плавно опускаться вниз, с восхищением разглядывая пещеру. Она и в самом деле была красоты удивительной:
Там такое же солнце сияет
В обычные сроки,
И луна по ночам
Озаряет просторы земли.
Расстилаются реки,
Журчат и сверкают потоки,
|
|
|
И высокие горы
Рядами синеют вдали.
И ручей по жемчужному дну,
Извиваясь, несется.
Все восторг вызывает,
И сердце пленяет, и взор,
И над гладью пруда,
И над яшмовой гладью колодца
Поднимается радужный пар,
Улетая в простор.
Сколько пестрых дворцов!
Как узорные башни красивы!
За стеной ярко‑красных оград
Зеленеют сады.
Здесь весною цветут тополя,
Распускаются ивы,
Ближе к осени
Лотосы блещут над гладью воды.
Как в небесной стране,
Все изящества полно и меры.
На земле
Ты не часто увидишь такие пещеры!
Вскоре войско прибыло к прежнему жилью девы‑оборотня и задержало над ним лучистые облака. Все устремились через ворота на поиски. То тут то там раздавались крики воинов, которые разбрелись по всей пещере. Они истоптали всю траву, обошли все триста ли, но нигде не обнаружили ни оборотня, ни Танского монаха. Многие стали говорить: «Наверное, эта скотина уже давно сбежала из пещеры и находится где‑то очень далеко!». Никто не догадывался, что в юго‑восточной части пещеры, в темном углу, на самой глубине, была еще одна совсем маленькая пещера. В нее вели ворота, внутри была небольшая комнатушка, где стояло несколько горшков с цветами, а перед крылечком рос бамбук. Внутри было мрачно и сыро. На этот раз дева‑оборотень затащила Танского монаха именно сюда и вынуждала его к сожительству с ней, уверяя, что Сунь У‑кун больше никогда не разыщет его. Однако, кто знал, что ей не суждено было соединиться с Танским монахом? Случилось так, что среди ее маленьких бесенят, которые сидели в пещере, сбившись в кучу, и скулили, нашелся один похрабрее. Он высунул голову и стал выглядывать из пещеры, а в это время проходил мимо воин и наткнулся на бесенка. «Здесь!» – закричал он. Тут Сунь У‑кун, разъярившись, вооружился своим железным посохом с золотыми обручами и одним прыжком ворвался в пещеру, где собрались все бесенята Наследник Ночжа сейчас же напустил на них небесных воинов. Деваться бесенятам было некуда.
|
|
|
Сунь У‑кун нашел Танского монаха, коня‑дракона и всю поклажу. Дева‑оборотень тоже оказалась там. Бежать было некуда, и она кинулась в ноги наследнику Ночжа, отбивая земные поклоны и умоляя сохранить ей жизнь.
– Я не по своему желанию явился сюда, а по повелению Нефритового императора! – ответил ей наследник Ночжа. – Мы с отцом сжалились над тобой, когда ты сгрызла свечу у Будды Татагаты. Что же получилось? Разве построишь храм, если монахи растаскивают бревна?
Тут он издал громкий возглас, и перед ним предстал один из небесных воинов.
– Достаньте веревки для связывания оборотней! – приказал ему Ночжа. – Пусть всех бесов свяжут.
Дева‑оборотень тоже не избежала этой горькой участи. Затем все вернулись к своим лучистым облакам и на них вылетели из пещеры. Сунь У‑кун от радости все время хихикал. Небесный князь освободил проход в устье пещеры и встретил Сунь У‑куна такими словами:
– Поздравляю! На этот раз тебе удалось все же встретиться со своим учителем!
– Премного тебе благодарен! – радостно ответил Сунь У‑кун и подвел к нему Танского монаха, который тоже низкими поклонами выразил благодарность небесному князю и его сыну Ночжа.
Ша‑сэн и Чжу Ба‑цзе хотели тут же убить деву‑оборотня, но небесный князь удержал их.
– Она взята под стражу по указу Нефритового императора, и никто не вправе изменить его, – торжественно произнес он. – Мы должны доставить ее к Владыке и доложить об исполнении его повеления.
Тут небесный князь со своим наследником во главе небесного войска, взявшего под конвой связанных оборотней, отправились на небо, чтобы ждать там окончательного решения. Сунь У‑кун взял под свою защиту Танского монаха, Ша‑сэн собрал поклажу, Чжу Ба‑цзе взнуздал коня и предложил наставнику сесть верхом, после чего все они снова двинулись в путь.
Взгляни: порвалась золотая нить,
Что должна была любящих соединить
Вместе на вечные времена.
Высохло море счастья до дна
На дверце клетки сломан затвор,
И пленник вырвался на простор!
Если вам интересно узнать, как продолжали свой путь наши герои, обратитесь к следующим главам.
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой повествуется о том, почему монахи‑путники оказались неистребимыми, а также о том, как наступило великое прозрение у законного правителя
Итак, вам известно, что Танский монах избежал соблазна, сохранил свою непорочную силу Ян и продолжал путь на Запад, сопровождаемый своими учениками.
Незаметно подошло лето и наступила пора, о которой говорится: «Едва подует знойный ветерок и дождичек польет – так сразу сливы поспевают».
Перед путниками открывались картины одна прекраснее другой.
Ветерок шаловливо порхает
В тенистой листве.
Юных лотосов листья
Растут на прудах и озерах,
И птенцов обучают стрижи
Щебетать в синеве,
И пушистых побегов бамбука
Доносится шорох.
По лазури разносится
Пестрых цветов аромат,
И покрыли нагорные склоны
Целебные травы.
Тростники вдоль ручьев,
Словно стройные копья, стоят,
И гранаты, алея,
Украсили путь сквозь дубравы.
А четверо путников все шли и шли под палящим зноем и, наконец, дошли до места, где по обеим сторонам дороги густо росли высокие ивы. Неожиданно из‑за деревьев появилась пожилая женщина, которая вела за руку ребенка.
– Стой, монах! – закричала женщина. – Дальше ехать нельзя! Скорей поворачивай назад! Дорога на Запад – это дорога смерти!
От этих слов Танский монах едва не упал с лошади, затем спешился и начал расспрашивать женщину.
– О добрая женщина! – молвил он. – Есть древняя поговорка: «Море широко – в нем рыбам раздолье; небо просторно – в нем птицам вольготно!» Неужто на Запад нет никакой другой дороги?
Указывая рукой на Запад, женщина стала рассказывать:
– В пяти или шести ли отсюда начинаются владения государства, в котором всеми способами искореняют учение Будды. Правитель этого государства в своем прошлом перерождении вступил во вражду с Буддой, а в своем нынешнем существовании без всякого повода стал творить великое зло. Два года тому назад он объявил, что дал зарок истребить десять тысяч буддийских монахов. И вот с тех пор он непрестанно уничтожает несчастных и уже загубил девять тысяч девятьсот девяносто шесть человек, имена которых неизвестны. До десяти тысяч не хватает всего четырех монахов, но они должны быть чем‑нибудь знамениты, чтобы достойно завершить установленное число. Если вы войдете в столицу государства, то можете распрощаться с жизнью, – пророчески закончила она.
Танский монах пришел в неописуемый ужас от этих слов.
– Добрая женщина, – дрожа от страха, едва вымолвил он, – я очень признателен тебе… от всего сердца благодарю тебя за доброту твою… Но, скажи, неужели же нет никакой другой дороги, по которой можно было бы пройти, не заходя в столицу этого государства?
– Нет, никак не обойдешь ее, – засмеялась женщина. – Никак! – уверенно повторила она. – Разве только что по воздуху, если умеешь летать…
Чжу Ба‑цзе, стоявший в сторонке, не удержался и хвастливо заявил:
– А ты не пугай нас – мы умеем летать на облаках.
Сунь У‑кун, обладающий золотистыми зрачками и огненным взором, сразу же распознал в женщине бодисатву Гуаньинь, а в ребенке – ее ученика, отрока Шань‑цай. Повалившись наземь, он в смятении начал отбивать земные поклоны.
– О бодисатва! – восклицал он. – Прости, что не встретил тебя как подобает!
Между тем под ногами бодисатвы заклубилось облако, сияющее разноцветными лучами, и она стала легко подниматься ввысь вместе со своим учеником. При виде этого чуда Танский монах еще больше перепугался и упал наземь. Затем он встал на колени и тоже начал отбивать земные поклоны. Его примеру последовали Чжу Ба‑цзе и Ша‑сэн. Облако быстро исчезло из виду и понеслось прямо к берегам Южного моря.
Сунь У‑кун поднялся и стал поднимать своего наставника.
– Вставай, учитель! – сказал он. – Бодисатва уже вернулась к себе, на свою священную гору.
– Сунь У‑кун! Почему же ты не сказал мне, что это бодисатва, – упрекнул его Танский монах, – ты ведь знал.
– Да я не успел, – засмеялся Сунь У‑кун. – Ты еще только спрашивал, а я уже кланялся.
– Скажи, как же нам теперь быть? – в один голос спросили Чжу Ба‑цзе и Ша‑сэн. – Милосердная Гуаньинь предупредила нас, что впереди находится страна, где истребляют буддийских монахов. Куда же нам теперь идти?
– Да перестаньте вы трусить наконец! – одернул их Сунь У‑кун. – Вспомните, сколько лютых дьяволов и свирепых оборотней попадалось нам на пути, сколько хищных тигров и страшных драконов угрожали нам из своих логовищ в горах и озерах, и и все же они не смогли причинить нам вреда. А здесь перед нами страна, в которой живут самые обыкновенные люди, чего же нам бояться? Меня другое тревожит. Уже вечереет, того и гляди появятся жители деревень, возвращающиеся с городского рынка, увидят нас и начнут болтать, что встретили монахов, а это нам совсем некстати. Давайте лучше поищем укромное местечко для нашего учителя, а там обсудим, что делать дальше.
Танский монах согласился. Наши путники свернули в сторону от большой дороги, нашли глубокую яму и засели в ней.
Когда все устроились, Сунь У‑кун сказал:
– Братцы! Вы берегите нашего наставника и охраняйте его как следует. А я изменю свой облик, побываю в столичном городе и посмотрю, что там происходит. Может быть, найдется глухая дорога, по которой нам удастся пройти ночью незамеченными.
– Смотри, будь осторожен! – напутствовал его Танский монах. – Помни, что царские законы неумолимы! Не играй с огнем!
– Не беспокойся! – смеясь, ответил Сунь У‑кун. – Я сам знаю, как мне надо поступать!
С этими словами наш Великий Мудрец со свистом совершил прыжок вверх и… о чудо!
Хоть не тянули вверх его канатом,
Не подпирали ног его подпоркой, –
Мудрец вознесся, словно был крылатым,
И с облака все оглядел он зорко.
Не знаем мы, в кого мог уродиться
Наш Сунь У‑кун, но легче он, чем птица.
Утвердившись на своем волшебном облачке, Сунь У‑кун стал внимательно смотреть вниз. Его взору представился столичный город, полный веселья и благополучия.
«Какое хорошее место! – подумал Сунь У‑кун. – И чего ради там искореняют буддийскую веру?».
Пока он разглядывал город, стало смеркаться.
Побледнело на западе
Пламя вечерней зари,
С десяти перекрестков
Сверкнули во тьме фонари.
В девяти павильонах дворца
Фимиам воскурили,
И вечерние колокола
В тишине прозвонили.
Через восемь ворот
На ночлег караваны сошлись.
Семь мерцающих звезд
Озарили туманную высь.
Но в шести лагерях
Прозвучали рога боевые,
Уронили вечерние капли
Часы водяные.
И друг друга на башнях окликнули
Пять сторожей,
И четыре тумана смешались,
И стало свежей.
Весь народ разошелся,
И три опустело базара.
Тихо, по двое, скрылись супруги,
За парою пара.
И уснули за вышитым пологом…
Только луна
Поднимается ввысь на востоке –
Как прежде одна.
«Надо, пожалуй, спуститься вниз, – подумал Сунь У‑кун, – и расспросить о дороге, но в таком виде никак нельзя, сразу распознают, что монах».
Прочтя заклинание и щелкнув пальцами, Сунь У‑кун встряхнулся и превратился в ночную бабочку.
Как эта бабочка
Нарядна и стройна!
И крылышки ее –
На перепонке жесткой.
Приметит ли фонарь,
Или свечу из воска, –
И тотчас, быстрая,
К огню летит она.
И в пламя жаркое
Кидается стремглав,
Как будто погасить
Светильник хочет.
Солому прелую
Ее личинка точит,
И роется
Среди прогнивших трав.
И крепнет
Силою природы животворной,
И бабочкой ночной –
Сквозь превращений ряд –
Она становится,
И где огни горят,
Туда, бесстрашная,
Она летит проворно.
Красив ее наряд,
Пунцовый и богатый.
За светлячком
Она охотиться не прочь.
От крылышек ее
Струятся ароматы.
Она не любит дня,
Но ей приятна ночь.
И вот ночная бабочка, порхая в воздухе, опустилась к базар – ной площади и стала летать под стрехами крыш, огибая углы домов. Вдруг она увидела множество строений, над воротами которых висели зажженные фонари.
«Кто это летом вздумал праздновать новый год? – подумал Сунь У‑кун. – Вон сколько фонарей позажигали».
Он подлетел поближе и начал вглядываться. Между домами, как раз посередине, он заметил дом, над воротами которого висел не круглый, а квадратный фонарь. На фонаре была надпись из шести иероглифов: «Гостиный двор для приезжих купцов», а ниже еще – четыре иероглифа: «Гостиный дом Вана‑младшего».
Тут только Сунь У‑кун смекнул, что здесь гостиница. Вытянув шею, он стал разглядывать, что делается внутри. Несколько человек, поужинав, разделись, скинули головные повязки, вымыли руки и ноги и улеглись спать.
– Ну, теперь наш наставник пройдет благополучно! – обрадовался Сунь У‑кун.
Как бы вы думали, почему вдруг на ум ему пришла такая мысль? Пожалуй, не догадаетесь. А дело было в том, что Сунь У‑кун решил обокрасть проезжих, когда они уснут, утащить их одежды и головные повязки, с тем чтобы самим переодеться мирянами и войти в город.
Однако тут случилась неожиданная для Сунь У‑куна неприятность. Пока он раздумывал, как осуществить свой замысел, к проезжим подошел хозяин гостиницы и обратился к ним с такими словами:
– Уважаемые господа! Будьте осторожны! У нас здесь есть лихие люди. Берегите свои вещи и поклажу.
Торговые люди, попав в чужие края, всегда бывают очень осмотрительными. А после такого предупреждения и вовсе насторожились. Вскочив на постелях, они стали благодарить хозяина.
– Спасибо тебе за добрый совет, – говорили они, – но беда в том, что мы с дороги очень устали и можем крепко уснуть, так что нас и не добудишься. Возьми‑ка наши одежды, головные повязки и поклажу да спрячь где‑нибудь у себя, а завтра, когда начнет светать, отдашь их нам, чтобы мы могли отправиться в дальнейший путь.
Хозяин по имени Ван Сяо‑эр так и сделал. Он собрал все вещи своих постояльцев и отнес к себе в помещение. Сунь У‑кун, не желая отказаться от задуманного плана, расправил крылышки и полетел вслед за хозяином, где и уселся на вешалке для головных повязок.
Между тем Ван Сяо‑эр вышел к воротам, снял фонарь, убрал вывеску, закрыл двери и окна, затем вернулся и лег спать. А надо вам сказать, что у этого Вана была жена и двое крикливых озорных ребятишек. Они еще не угомонились и ни за что не хотели ложиться спать. Мать была занята починкой одежды и, видимо, тоже не собиралась ложиться.
«Если ждать, пока эта баба уляжется, – подумал Сунь У‑кун, – с моим наставником опять что‑нибудь случится! Кроме того, в столь поздний час городские ворота могут оказаться запертыми». Сунь У‑кун не утерпел и слетел вниз, прямо на фонарь, чтобы погасить его. Вот уж поистине:
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 109; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!