Что-то абсолютно важное упускается
- POSTED ON27. ИЮЛЬ, 2017
— Если смотреть на мир открытыми глазами, то становится очевидным, что мир — это такое большое жорево, где все всех убивают и поедают. Где же тогда в этом мире сострадание? Есть ли оно вообще и что тогда такое сострадание? Если я увижу брошенного замерзающего котенка, то я не буду спасать его, мол, всё равно мир полон жестокости и смерти, пусть тогда умирает, если у него такая судьба. (Собеседник)
— Почему ты вообще убегаешь в разговоры об этом, если это вообще не проблема для тебя? Зачем ты вообще смущаешь себя и других разговорами о том, в чем вообще нет проблемы? Ты хочешь сказать, что тот, кто вчера съел курицу, он уже сегодня не будет сострадательным человеком и ударит в лицо свою дочку? Ты тут прослеживаешь какую-то закономерность?
— Нет, я просто боюсь, что потеряю свою сострадательность, если буду видеть мир таким, каков он есть.
— Она в тебе такая хрупкая, такая нестабильная, что тебя нужно ублажать или создавать какие-то особенные условия для существования твоего сострадания? Если сострадание настолько хрупко и так легко подвержено разрушению, что мясоед его теряет, то разве в этом сострадании есть какая-то ценность? Понимаешь, вот эта спекуляция — это неправда тебя из-за потери полноты картины себя и мира. Вот эта бесконечная череда абсолютно бессмысленных вопросов и абсолютно бессмысленных ответов, это и есть твоя судьба взрослого человека: он сам поднял вопрос, которого не было, он сам придумал полдюжины ответов, которых не было, потому что вопроса не было, и потом он сам страдает из-за этого. Если крутить всё обратно, то там вообще ничего не было. Понимаешь? Это так не замечается, это так не видится!
|
|
|
Поэтому я и говорю, что мы все знаем правду. Мы знаем, потому что мы ее переживаем, нам не нужно размышление об этом, потому что это наш опыт, мы это переживаем изо дня в день, мы едим мясо, мы знаем, что нам что-то жалко, а что-то совсем не жалко, мы знаем, что когда мы грубы, то что-то теряется. Мы это всё знаем, вот в чем радость. Но, когда нам не нравится то, что мы знаем, мы начинаем придумывать истории, и эти истории иногда удачны, а иногда не очень, но нам не нравится то, что мы знаем. Мы едим мясо — это факт, наши предки ели, и нам что-то в этом не нравится. Но разве это большой вопрос на самом деле? Разве стоит создавать клубы обсуждения вегетарианства и писать об этом тысячи книг? Если в вегетарианцах существует гуманизм, разве они не должны были бы заняться в первую очередь вопросом убийства людей? Разве не стоило те ресурсы, которые есть у вегетарианцев, направить на прекращение убийства человеческого вида? Если уж судить о ценности жизни, если это — причина, разве не стоило бы защищать людей?
|
|
|
— Но ведь говорят же, что самый страшный и жестокий зверь на планете — это человек. Что же его спасать?
— Но это неправда. Что значит, самый жестокий? Как легко оскорбить и обидеть. И кто это говорит — другое животное? И что плохого быть животным? Я вот к тому и клоню, что это ненависть к тому, что есть: твой брат ест мясо, твой брат воюет, бомбит сирийцев, он не христианин, он изменяет своей жене и он ударил свою собаку — и ты испытываешь череду ненависти к этому человеку. Вот, в чем проблема. А всё остальное — отвлечение от этого. Мы много чего ненавидим, и мы убиваем тех, кто нам это говорит, и мы избегаем те обстоятельства, где появляется то, что мы ненавидим. Вегетарианцы ненавидят мясоедов — это очень жестоко, это очень грубо. Это всё просто игры людей вокруг да около всякого неважного, а самое важное упускается. Пока мы заняты чем-то отвлеченным, что-то, что есть не отвлеченное, что можно назвать жизнью, утекает. Умрешь ты вегетарианцем или умрешь ты нелюбимым вегетарианцами мясоедом, не суть важно. Что-то абсолютно важное упускается.
Во всех этих баталиях правды — неправды, истины — не истины, как будет то — и как будет это, во всех этих баталиях упускается что-то очень существенное, и я наблюдаю, что именно из-за этого баталии поднимаются. Все эти споры именно из-за этого и начинаются, что что-то здесь, в чем мы находимся, очень неприемлемо и очень немило. А всё остальное — просто забавы, жестокие порой забавы людей, чтобы просто отвлечься: кто-то в покер играет, кто-то у себя чакры пересчитывает, кто-то ищет смысл жизни, кто-то борется против поедания кур, кто-то еще занимается чем-то. Отчего все они бегут? Куда они так спешат? Почему для них так важны эти вторичные вещи? Почему люди ругаются ради интересов, ради хобби, ради верований и убеждений? Ведь это всё секундарно, вторично.
|
|
|
— Ну может, они не понимают этой вторичности?
— Ну, не понимают — это отдельный вопрос.
— И как же перестать бежать от реальности?
— Как всегда. Путь всегда один — честный взгляд на вещи. Это всегда жажда истины, а истина — это всегда то, как есть. Это любовь к правде. Это всегда есть научно, это всегда по-йоговски, это всегда есть религиозно и мистически, это открывание правды и любовь к истине. Это всегда одинаково.
— Что это значит относительно одного конкретного человека, допустим, меня? Это значит, что я должна всегда осознавать, что со мной происходит? Вот сейчас, например, я злюсь, а сейчас я радуюсь…
|
|
|
— Нет. Если говорить конкретно и честно о тебе, то у тебя должно появиться такое желание — оно может появиться, а может не появиться — желание узнать, что и как есть на свете на самом деле, желание узнать себя.
— А разве, если я задаю тебе эти вопросы, у меня не появилось это желание?
— Нет, конечно. Вот именно то, что у тебя появляются вопросы, вот это именно и есть доказательство того, что ты еще не хочешь это выяснить. Вопросы — это всегда отвлекающий маневр. Это очень странно, но, понаблюдав, очень хорошо замечается, что, когда у тебя есть вопросы о себе и мире, это всегда отвлечение. Вопрос — это всегда уловка. Ты без вопроса всматриваешься, вчувствываешься, вглядываешься и знаешь, ты четко всегда это знаешь, ведь ты смотришь из этого. Понимаешь? А вопросы — это чтобы себя обмануть, что типа без вербальных формулировок я ничего не знаю, типа, если вода мокрая, то я пока не знаю об этом, хи-хи, ха-ха. Это всегда уловка, поэтому обычное страдание — есть то, что человека приводит к желанию познать истину себя, потому что страдание настолько настойчиво, что трудно обмануться, что его нет. Поэтому почти всегда люди приходили к истине путем неизмеримого страдания, потому что страдание трудно обмануть. Будешь достаточно страдать, узнаешь правду. Но мы избегаем страдания. Мы полны страдания, мы пропитаны страданием, но мы его ненавидим, и поэтому у человека не появляется вот этого истинного вопроса про желание познать себя, потому что он исходит из страдания. Это и есть тот распятый труп, это распятое страдание. А вопросы истины они именно оттуда появляются.
— То есть когда у человека кончаются вопросы относительно себя…
— Часто это просто равнодушие и отчаяние. Вопросы всегда появляются и будут всегда появляться. Вопросы — это желание получить ответы, в них ничего плохого нет, ты идешь из одной лесной чащи в другую и абсолютно нормально, что в той другой у тебя появятся новые вопросы, ведь ты там не была. Каждый день накатывается на нас как что-то новое, и тут вопросы как раз очень даже кстати. Но все эти традиционные сценарии, эти паттерны, эти всеобщие гештальты духовно-религиозного мироописания — они сами по себе проблема. Потому что они не праведные, они дурные.
Ты, конечно, знаешь добрую Лизу Кернз. Задумывалась, о чем она говорит? Куда она клонит? Почему она не дает 101 ответ на всякие эзотерические вопросы? Это ж так интересно! Почему она не рассказывает: каббала Лайтмана истинная или не истинная? Почему она всё время куда-то клонит?
— Она всё время говорит о том, что нет ничего, кроме того, что есть.
— Да. Но она говорит и о страдании, чего не слышат люди, она говорит о боли. Она говорит, что вот эта птица полета духа — она с кровавым крылом, она говорит, что мясоедство — это печаль большая, но мы и помидоры пожираем, это тоже печаль большая. Не в этом проблема нашей жизни. Проблема в нас, в том, что мы не любим себя, мы живем без любви, мы выпали из рая, мы профукали свое счастье. Мы детьми жили без ответов и жили неплохо, у нас был этот же мир, эти же законы, но там было что-то волшебное. Чем дальше в детство, тем больше волшебства. Чем больше мы взрослели, тем меньше волшебства, тем больше всяких глупых вопросов и меньше того, что называется счастьем. Лиза всё время на это указывает. Включи YouTube и там два этих огромных глаза — два больших аквариума. Если бы мы хотели, мы бы туда просто нырнули, но мы не хотим туда нырять без ответов. Мы хотим кучу ответов взять туда с собой.
У нас синдром фараонов: «Мы же не просто умрем и испаримся, у нас же будут зиккураты и пирамиды, мы же должны уйти туда со знанием и с пониманием жизни, с ответами. К нам же придет в гости подружка и что, нам нечего будет ей рассказать? Нет, нам нужна новая информация!» Понимаешь, мы убегаем от источника нашего страдания, и мы таким же образом убегаем от источника нашей радости, поэтому мы живем вот с этим ощущением отчаяния и профукивания жизни. И поэтому я говорю, что любой философский, религиозный, духовный, научный вопрос самой себе или своему другу — это всё уловка, это чтобы протянуть еще один день, не сталкиваясь с правдой себя. Вот эта распятая истина у нас на чердачке, она дурно пахнет и нужно как-то заглушать этот запашок и тогда мы приглашаем в свою голову собеседников. Мы там обсуждаем жизнь с Нисаргадаттой, мы там обсуждаем жизнь с Лайтманом, мы много отвлекаемся, чтобы не чувствовать это преступление. Мы распяли жизнь из-за ненависти, нетерпимости, нас испугал этот кровавый клюв и то, почему мы это сделали.
Но, знаешь, я вот скажу, как папа, который пришел домой, где дети нашалили, и сказал, что это всё не важно: вы прощены. Человеку никто не сказал, что он прощен такой, какой он есть. Мы не можем себя простить, потому что ни наша мама, ни наш папа, ни тот Бог, в которого мы верим, нас никто не простил. Нас все осуждают. Эзотерические знания нас не освобождают, они нас осуждают, они говорят, что ты не раскрыл свой потенциал — нас осудили. Религии говорят, что мы не соблюдаем заповеди — нас осудили. А мы и так виновато себя чувствовали. Вегетарианцы сказали, что мы подлецы — нас опять осудили. Каббалист сказал, у тебя нет шестого органа — нас опять осудили. «Курс чудес» сказал, что ты прощать не умеешь — ты опять осуждена. Учитель любви сказал, что ты не испытываешь любовь — он опять тебя осудил. Учитель недвойственности сказал, что ты живешь в мире иллюзий — он опять тебя осудил. Все осуждают тебя такого, какой ты есть. Понимаешь, в чем единственная причина твоей нерадости? Ты живешь в мире осужденных, потому что ты сама внутри тоже всё осудила: свою нерасторопность, свою нестарательность, свою недолюбовь, свою любовь не к тому, свой ум, свои чувства, свои таланты — ты это тоже всё осуждаешь. Ты делаешь то же, что и другие делают. Мы живем в мире проклятых, поэтому так томно, поэтому молодежь и прыгает с крыш. Здесь все всех осуждают.
Если у тебя нет нужного образования, если нет определенного понимания, если твой нос не под тем углом вырос, если ты не была на том ретрите, если ты не поняла эту истину, если у тебя не зашевелилась эта чакра, если муж не живет с тобой 20 лет или при виде тебя не улыбается, то мы осуждаем ту жизнь, какая есть. Мы жизнь — а это есть истина — распяли, потому что мы ее осудили. Вот как Понтий Пилат спрашивал: «В чем твоя вина?» В чем вина жизни? В чем вина льва, что он есть овцу? В чем вина глупого человека? В чем вина преступника? В чем вина ночи, что она не светлая? В чем твоя вина, что ты не другая? Вот это и есть символ распятия истины.
Истина — это простая вещь. Истина — это то, что есть. И всё в этом мире есть то, что есть. И это есть сама жизнь. Это есть твои мысли, твои чувства, твой ум, сознание, всё веданное и неведанное в этом мире, это есть то, что есть. И мы это ненавидим, потому что оно не есть такое, какое было бы достойно нашей любви. Мы не любим преступников, мы не любим насильников, мы не любим одну нацию, мы не любим одних мужчин, мы не любим одну еду, мы не любим одни мысли, мы не любим больше половины этого мира. Понимаешь? Христиане не любят мусульман, мусульмане не любят христиан. Добрые люди ненавидят жестоких людей. Миротворцы ненавидят милитаристов. И никто не видит этого армагеддона, никто не видит, что мы живем в апокалипсисе, мы его ждем, но мы в нем живем. Мы ненавидим тот мир, какой есть. Представь вот это лицемерие доброго человека — как сильно он ненавидит жестоких людей. Я знаю очень многих добрых людей и могу с уверенностью тебе сказать, что самые добрые люди, которых я знаю, они больше всего ненавидят. Но ненавидят они жестоких людей.
А я не добр и не жесток, я ни то, ни сё, но я не испытываю той ненависти к жестоким людям, которую испытывает добрый человек к этим жестоким людям. Это жестокость, агрессивность вегетарианца, который с вилами стоит у забойной фабрики, он не видит этого животного в себе, которого он так любит видеть в той доброй коровушке. Вот о какой я говорю правде, понимаешь? Не те книжные поставленные задачи: есть ли сознание в глубоком сне или нет — это абсолютнейшая чепуха, это абсолютнейшая ложь, это отвлечение, это забвение больного. Я говорю о религии быта: где боль, где радость, где ее источник, там и копать. И это не в книгах, и это не в небесах, не в Хрониках Акаши. Наука с этим делом разберется, и мы будем жить в лучшем мире, но кто разберется с нами, почему мы якобы не знаем ответы на самые главные вопросы? Якобы!
Так что я на самом деле обвиняю каждого человека в преступлении по отношению к себе самому. Я обвиняю не человечество, я обвиняю каждого человека, что он совершил преступление по отношению к себе, он убил в себе то, ради чего он родился, он убил саму жизнь в себе.
— Так это можно как-то исправить?
— Но это не что-то кривое, чтобы надо было исправлять. Понимаешь, как странно здесь? Это не есть грех, это не есть ошибка, это есть недоразумение. Я полностью оправдываю себя и человечество, я вижу, что это просто процесс взросления, а в процессе взросления человечество растет тысячелетиями, эпохами, и, конечно, мы совершаем ошибки, их не нужно исправлять как какие-то грехи, это просто вопрос роста, и этот процесс болезненный.
Поэтому я всё это на самом деле мог не говорить, потому что жизнь возьмет свое, она победит, она выживет, она прорастет сквозь бетон упрямства в нас. Я просто совершаю такую маленькую провокацию, чтобы отвлечь внимание людей от абстрактных, надуманных вопросов, и чуть-чуть повернуть внимание к земным вопросам. И потому я тут осознанно нагнал немного боли и темноты, потому что, как я уже говорил, именно в часы отчаяния мы намного честнее, чем в часы безрассудной радости. Я тут осознанно нагнетаю темноту отчаяния, потому что это отрезвляет. Помнишь эту басню про стрекозу и муравья? Если летом подуть холодным ветром, то эту безответственную стрекозу можно припугнуть холодностью зимы, и она начнет что-нибудь делать. Но отрезвление не случится за один раз, за один день и за полчаса, это случается долго, томно, и никто не знает, как именно долго. Конечно, в последний час это будет один час, но до этого же будут долгие дни и годы. Поэтому, задавая вопрос, никогда не надо ждать окончательного ответа, эта нетерпеливость человека — та еще проблема. Мы не 5-летки, мы не 10-летки, мы уже 40- и 50-летки, мы долго жили и должны набраться терпения, чтобы разобраться с тем, что натворили за 40-50 лет, чтобы порадоваться и еще дать добрые наставления будущим поколениям. Тут нужно набраться терпения на годы, а не на часы. Это большая мудрость — быть терпеливым.
Понимаешь, в религиозно-эзотерических ответах нет абсолютно никакой ценности. Но это же почти что невозможно представить, ведь у нас такая абсолютнейшая убежденность, что «вот-вот-вот именно здесь, третий том каббалы по Лайтману, именно здесь, наконец-то дождалась», «вот-вот-вот этот ретритик, сейчас, здесь, именно здесь» и «Уран в 12-м доме — какой хороший знак, вот оно». Нет, так не будет. Это не ответы, потому что они даже никак не связаны с нашими вопросами. Мы утратили радость жизни, мы нелюбимы себе, мы потеряли любовь. Не Бог нас разлюбил, а мы разлюбили себя, и всё в нашем мире стало нелюбимым. И если не вернуть в нашу жизнь любовь, то в нашей жизни, в наших потугах и стараниях, в наших знаниях не будет достаточно смысла, чтобы жить достойно. Конечно, ответ всегда — любовь. Но этот ответ не нравится людям, потому что они разлюбили любовь, им не нравится любовь.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 211; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!