День, когда я была слишком занята

– Мамочка, смотри! – воскликнула моя дочь Дарла, указывая на ястреба, парящего в небе.

– Мм, ага, – пробормотала я, стискивая руль и мысленно сосредоточившись на плотном графике своего дня.

Разочарование отразилось на ее лице.

– Что случилось, милая? – спросила я, продолжая думать о своем.

– Ничего, – ответила моя семилетняя дочь.

Момент был упущен. Недалеко от дома мы притормозили, чтобы поискать оленя‑альбиноса, выходящего из самых глубин леса ранним вечером. Но так его и не увидели.

– Сегодня он слишком занят, – сказала я.

Ужин, купание и телефонные звонки заполнили все время до сна.

– Ну же, Дарла, пора спать!

Она пробежала мимо меня по лестнице. Уже без сил я поцеловала ее в щеку, произнесла молитвы и уложила в кровать.

– Мам, я забыла кое‑что тебе отдать! – сказала она.

Моему терпению пришел конец.

– Отдашь утром.

Дарла неодобрительно покачала головой:

– Утром у тебя не будет времени!

– Я найду время, – был мой оборонительный ответ.

Порой, как бы усердно я ни старалась, время утекало как песок сквозь пальцы. Его никогда не хватало. Не хватало для нее, для мужа и, точно, для себя.

Однако Дарла не отступала. Разозлившись, она сморщила свой маленький нос в веснушках и взмахнула каштановыми волосами.

– Нет, не найдешь! Все будет, как сегодня, когда я попросила тебя посмотреть на ястреба. Ты даже не слышала, что я тебе говорила.

Я была слишком вымотана для споров, дочь почти добралась до истины.

– Спокойной ночи! – Я хлопнула дверью, и она отозвалась глухим эхом.

Позже, вспомнив пристальный взгляд ее серо‑голубых глаз, я осознала, как мало времени мы проводим вместе. Она вырастет, и это время будет навсегда упущено.

Когда муж спросил, почему я такая угрюмая, пришлось ему все рассказать.

– Может, она еще не спит. Почему бы тебе не проверить? – предложил он.

Муж был прав, но я хотела, чтобы эта идея принадлежала мне.

Я открыла ее дверь, и свет из окна выхватил фигурку на кровати. Дочь спала, в руке у нее остались обрывки смятой бумаги. Я медленно разжала ее ладонь, чтобы посмотреть, что же было предметом нашего несогласия.

Мои глаза наполнились слезами. Она разорвала на клочки большое красное сердце со стихотворением «Почему я люблю свою маму!».

Осторожно собрав разорванные кусочки, я смогла прочесть, что она написала.

Почему я люблю свою маму!

Как много у тебя всегда хлопот,

Но время ты находишь для меня:

Я – главная из всех твоих забот.

Мамочка, я так люблю тебя!

Слова стрелой пронзили мое сердце. Десять минут спустя я принесла поднос в ее комнату, на нем были две чашки горячего шоколада с зефиром, арахисовое масло и сэндвичи с джемом. Я чувствовала, что мое сердце разорвется от любви, когда мягко дотронулась до ее гладкой как шелк щеки.

Ее густые темные ресницы были похожи на веер, прикрывающий веки, как вдруг они распахнулись, смахивая сон без сновидений.

– Что это? – спросила она, находясь замешательстве от ночного вторжения.

– Это для тебя, ведь ты – главная из всех моих забот!

Она улыбнулась и сонно выпила полчашки горячего шоколада. Затем ее опять склонило в сон, и она так до конца и не поняла, насколько важными были мои слова.

Синди Ладедж

Чудо игры

Господи, прости меня

За важные дела,

Не сделанные мной.

Ребенок с раннего утра

Хотел играть,

Прокрался он котенком,

И «нет» сказать нельзя,

И было столько смеха,

Что мы делили с ним.

Ведь важно все:

Играть, читать,

Делиться мыслями,

Обнять, прижать к себе.

Не описать словами,

Как дорог для тебя малыш.

Вот ночь пришла,

И шепчет сын молитву,

Благодарит за этот день,

За маму с папой, вкусную еду,

Игрушки и за главное – игру!

А у меня не сделаны дела,

Но пожалеть об этом – точно никогда!

Джейн Джойдон Ферре

Молниеносная секунда

По мнению Уилла, джинсы Levi’s были не настолько круты, чтобы носить их в школе. Ему хотелось надеть грязные варенки, отправленные в корзину для стирки. Сын долго спорил со мной, но я настояла на своем, и он пулей выскочил из дома, чтобы догнать школьный автобус. Мы не успели обняться на прощание, как делали это всегда, и я чувствовала себя расстроенной из‑за нашего яростного расставания, однако была горда силой воли десятилетнего пацана.

Я опаздывала на работу. Было уже 7.20, а в офисе с самого утра намечалось собрание. Приняв душ и начав сушиться, я услышала звонок в дверь. Накинув на себя смятую и влажную одежду, я с мокрыми волосами неохотно поплелась к двери. Открыв ее, я почувствовала неладное.

Маленькая девочка с расширенными от ужаса глазами, задыхаясь сообщила, что Уилла только что сбил грузовик. Сердце упало камнем. Я застыла в оцепенении, пока что‑то глубоко внутри не заставило меня бежать к автобусной остановке. Уже на полпути я увидела его. Уилл замертво лежал на дороге. Дикий страх тут же замедлил мой шаг. Затем я услышала, как сын плачет и зовет меня. Его голос заставил меня бежать так, как я не бегала за всю свою жизнь. Он лежал лицом вниз.

В тот сентябрьский день невыносимо палило солнце. Оно ослепило глаза шестнадцатилетнему подростку, сидящему за рулем маленького грузовика. Все случилось в мгновение, за считаные секунды. Один миг – и Уилл был сбит грузовиком, движущимся на скорости 20 миль в час. На самом деле от удара его отшвырнуло, по крайней мере, на десять футов вверх, и он приземлился на колени и чехол для трубы. Слава богу, что по субботам он играл в футбол и научился группироваться при падении, и слава богу, что у него был чехол, который не позволил ему удариться головой о землю.

Уилл находился в ясном уме, говорил со мной и немного шутил, стараясь показать, что все в порядке. Меня съедал ужас, но я понимала, что надо настроить себя на лучшее и оставаться сильной. И еще я понимала, что могла потерять его в мгновение ока. А он сейчас лежит здесь и рассказывает анекдоты.

Так важно быть чутким. Так важно, прощаясь, прощать друг друга. Так важно ценить момент и жизнь.

Затем я услышала звук сирен. Сначала прибыли спасатели‑пожарные, а за ними скорая. В первую очередь они осмотрели его голову, спину и руки. Пожарный аккуратно срезал штанины Levi’s, чтобы убедиться, что ни одна кость не сломана. В этот момент Уилл облегченно сказал: «Мамочка, кажется, я больше никогда не надену эти джинсы». Я засмеялась и знала наверняка, уже в машине скорой помощи, что с ним все будет в порядке.

Уилл оказался счастливчиком: ему очень повезло. По словам офицера полиции, случилось чудо, и он не получил серьезных травм и не погиб. Оказавшись дома, мы весь день болтали и плакали. Так важно быть чутким. Так важно, прощаясь, прощать друг друга. Так важно ценить момент и жизнь.

Уилл лег отдохнуть, а я постирала варенки и, зарыдав, прижала к себе джинсы Levi’s. Я вдруг осознала, как резко может измениться жизнь, без предупреждения, за молниеносные секунды. Произошло это семь лет назад. И теперь, когда мне нужно ощутить реальность жизни или напомнить себе о том, что данное нам время – бесценный подарок, я достаю аккуратно обрезанные джинсы.

Дэрил Отт Андерхилл

Мама пришла на чай

Ядумала, что она придет, и уже подготовила оправдание.

Когда нам в колледже сообщили об этом мероприятии, я точно знала, что никакого чая с мамой не будет.

Мне никогда не забыть этот момент. Я зашла в празднично украшенный спортзал – и она была там! Взглянув на нее, спокойную и улыбающуюся, я представила, через что ей пришлось пройти, чтобы провести этот час со мной.

Кто присматривал за бабушкой? Она была прикована к постели после инсульта, и мама ухаживала за ней.

Я дала обещание своим детям, что всегда буду с ними. Это обещание было не просто сдержать, но у меня есть яркий пример, не оставляющий шанса никаким оправданиям. Я просто снова и снова вспоминаю, как мама пришла на чай.

Три младших сестренки уже вернулись домой. Кто встретил их и проверил тетради?

Как она добралась сюда? У нас не было машины, и она не могла позволить себе такси. Ей пришлось долго идти до автобусной остановки, а потом еще пять кварталов до школы.

На ней было красивое красное платье, украшенное маленькими белыми цветочками, – идеально для чая. Как оказалось, седина начала пробиваться в ее темных волосах. У нее не было денег на новую одежду, и я знала, что ей пришлось взять в долг, чтобы купить новую одежду.

Я так гордилась ей! Я подала чай, захлебываясь от счастья и благодарности, а когда настал наш черед, смело представила ее своей группе. Я провела время со своей мамой, как и остальные студенты, и это событие было очень важным для меня. Ее взгляд был полон любви – она поняла.

Я никогда не забуду этого. Позже, как и все молодые мамы, я дала обещание своим детям, что всегда буду с ними. Это обещание было не просто сдержать, но у меня есть яркий пример, не оставляющий шанса никаким оправданиям. Я просто снова и снова вспоминаю, как мама пришла на чай.

Марджи М. Коберн

Она была здесь

Каждый год мой день рождения сопровождался одним и тем же событием. В этот день поздней осени мама приезжала меня навестить, и я открывала дверь. Она всегда стояла на пороге, и листва кружила вокруг ее ног.

В воздухе ощущался холод, а в ее руках был подарок – всегда небольшой, но бесценный, что‑то, что я долгое время хотела и сама не знала об этом.

Я открывала мамин подарок с особой аккуратностью и затем бережно хранила со своими самыми любимыми вещами. Как же нежны и хрупки были подарки из рук моей мамы!

Когда сегодня придет мама, я отведу ее на кухню, в тепло и уют. Мы выпьем чаю и будем наблюдать, как кружащие листья прилипают к окну.

Я не буду спешить открывать подарок. Он уже открыт вместе с дверью, за которой стоит мама, и листва кружится вокруг ее ног…

Кристина Кинан

Глава 7. Чудеса

Чудеса случаются внезапно, их невозможно притянуть, они сами приходят, особенно в моменты, когда меньше всего их ждешь….

Кэтрин Э. Портер

Ангел в военной форме

Там, где большая любовь, всегда случаются чудеса.

Уилла Кэсер

Эту семейную историю о своей матери, моей бабушке, рассказал мне отец.

В 1949 году мой отец вернулся с войны. На каждой трассе в Америке можно было увидеть солдат, возвращающихся домой к своим семьям.

К сожалению, радость воссоединения с семьей вскоре сменилась печалью. Моя бабушка сильно заболела, и ее отправили в госпиталь. Проблемы были с почками, и требовалось срочное переливание крови, иначе она бы не выжила. Все осложнялось тем, что у бабушки была четвертая группа крови с отрицательным резус‑фактором. Даже сейчас это очень редкая группа крови, а тогда ее еще труднее было найти, – без банков крови, без авиационной доставки. У всех членов семьи была четвертая группа, но никто не подходил по резус‑фактору. Надежды не оставалось, моя бабушка умирала.

Мой отец покинул больницу в слезах и отправился за близкими, чтобы у каждого был шанс попрощаться с бабушкой. На трассе он проехал мимо солдата в военной форме, идущего домой. У отца лежал камень на сердце, и ему было не до добрых дел, но все же что‑то заставило его остановиться и подобрать незнакомца.

Отец был настолько расстроен, что даже не спросил, как зовут попутчика, однако солдат сразу заметил его слезы и стал расспрашивать, что случилось. Этому абсолютно незнакомому человеку отец рассказал, что его мать в больнице, и если до ночи не найдут четвертую группу крови с отрицательным резус‑фактором, она умрет.

В машине стало очень тихо. Затем солдат протянул руку ладонью вверх. На ней лежал шнурок с бирками, какой носят на шее. Группа крови на бирке была четвертая, резус‑фактор отрицательный. Солдат приказал отцу развернуться и отвезти его в больницу.

Моя бабушка прожила до 1996 года. Как и сорок семь лет назад, по сей день никто в нашей семье не знает имени того солдата. А мой отец часто задумывается, не был ли этот солдат ангелом в военной форме.

Жанни Экк Соуэлл

Исцеление

События последних тридцати часов повергли Джима в глубокий шок. Мир вокруг продолжал движение, но без него.

Джим и его жена Конни только что потеряли своего четырехмесячного сына. Предварительный диагноз – СВДС (синдром внезапной детской смерти).

Тридцать часов назад Джим ехал к няне, чтобы забрать Джошуа. Это была одна из тех рутинных поездок, которые он совершал пять раз в неделю… и по приезде маленького Джошуа никак не могли разбудить. Следующие несколько часов превратились в туман: вой сирен, врачей скорой помощи сменяют доктора неотложки, медсестры держат за руки и молятся. Джошуа отвезли в детский госпиталь в шестидесяти милях отсюда, но все было напрасно. Через двенадцать часов доктора прекратили все попытки вернуть его к жизни. Мозг ребенка потерял активность. Решение было принято: отключить его от аппарата искусственного поддержания жизни. Маленького Джошуа больше не было. Они хотели принять здоровые органы Джошуа в донорство. Как любящим и неравнодушным к чужим детям родителям, Джиму и Конни было несложно дать согласие.

Настало утро и принесло с собой еще больше хлопот: телефонные звонки, организация похорон.

В какой‑то момент Джим решил подстричься, но, будучи новичком в местном обществе, не знал, к кому обратиться. Брат Джима вызвался позвонить своему парикмахеру и записать его на стрижку. Запись была полной, но хозяин салона, узнав о том, что произошло, сказал: «Пусть просто придет, и мы о нем позаботимся».

Джим был вымотан, когда садился в парикмахерское кресло. Он почти не спал и отчаянно пытался осмыслить все, что произошло за последние часы. Почему они так быстро лишились Джошуа, их долгожданного первенца, – он едва начал жить? Этот вопрос не уходил из его головы, и сердце Джима охватила боль. Он подумал о словах священника из больницы. «Мы не можем знать о планах Господа Бога в отношении нас. Возможно, Джошуа уже исполнил свою миссию на земле». Эти слова не смягчили всепоглощающей горечи.

Парикмахер выразила соболезнование, и Джим поймал себя на том, что рассказывал ей обо всех событиях последних тридцати часов. Каким‑то образом ему стало легче после рассказа. Возможно, если рассказать об этом достаточное количество раз, он придет к пониманию того, что произошло.

Джим упомянул о донорстве органов, посмотрел на часы и вспомнил, что происходит в шестидесяти милях отсюда, там, где несколько часов назад он попрощался со своим любимым Джошуа.

– Прямо сейчас пересаживают один из его сердечных клапанов.

Парикмахер прекратила свою работу и стояла, не делая ни единого движения. В конце концов она заговорила, и ее голос дрожал:

– Вы не поверите, но примерно час назад в этом же кресле сидела клиентка. Она спешила в детский госпиталь и торопила меня. Она ушла отсюда, полная радости. Ее молитвы были услышаны. Сегодня ее маленькая внучка получила жизненно необходимый трансплантат… сердечный клапан.

Джим почувствовал исцеление.

Сэнди Джонс

Удочерение мечты

Майкл или Мишель.

Еще перед тем как Ричард и я стали мужем и женой, мы договорились, что именно так назовем нашего первенца. Мы все распланировали.

Два года спустя Ричард окончил колледж и получил диплом. Настало время воплотить нашу мечту в жизнь и завести семью.

Следующие два года мы молились, чтобы я забеременела. Разочарование приходило с каждым месяцем, пока однажды весной 1985 года я не записалась к доктору на прием, так как была просто уверена на все сто процентов в своей беременности.

Доктор с улыбкой сказал:

– Вы беременны.

Я готова была танцевать прямо в его кабинете. Примерная дата рождения приходилась на первую неделю ноября, как сказал мой доктор.

Следующие шесть недель были заполнены приготовлениями. Мы сделали абсолютно все, разве что не подали объявление об этом в газетах. Ричард начал подготавливать комнату, которая станет детской.

Мы представляли, каким будет наш малыш – сын или дочь. Ребенок внутри меня полностью занял мои мысли.

– Я обеспокоен, не слышно сердцебиения, – сказал мне доктор во время третьего визита.

Полчаса спустя я рыдала в его кабинете. Мне сделали анализ крови, и признаков беременности не выявили вообще.

– Ложная беременность, – объявил доктор. – Ваш разум так сильно хотел ребенка, что тело поверило в это.

Маленького Майкла или Мишель не существовало. Не было скорби по малышу, и все же мы скорбели.

Следующие десять лет запомнились чередой тестов на бесплодие. Мы с завистью наблюдали, как у наших друзей, сестер и братьев появляются дети. С болью в сердце я пыталась улыбаться, когда они рассказывали о своих малютках.

Еще больше тестов на беременность, еще больше усилий и молитв. Отрицательно, всегда. Мечта умирала вновь и вновь.

Мы заняли себя работой: Ричард преподавал, а я писала. И все же наше желание иметь ребенка было таким всеобъемлющим, что в 1992 году мы пришли на курс подготовки к усыновлению/удочерению.

Я оглядела класс, заполненный нервными супружескими парами.

Мне было страшно даже надеяться.

– Это наш шанс, – прошептал Ричард.

Мы стали ходить на обязательные курсы по воспитанию детей. Каждый вечер понедельника на протяжении десяти недель мы слушали, играли в ролевые игры и обсуждали все стадии процесса по усыновлению/удочерению детей, нуждающихся в семье.

Со всей работой пришла радость подготовки. Как долго придется ждать ребенка? Будет ли он с разбитым сердцем и сломленным духом? Сколько понадобится времени, чтобы сблизиться друг с другом? Будет ли наш ребенок таким, каким я всегда его представляла?

Вместе мы подготовили комнату для ребенка. Необходимо столько всего запланировать, а у нас так мало информации.

С любовью я поставила в шкаф бутылочки с лосьоном и присыпкой рядом с детскими нагрудниками и книгами.

Часто я просто сидела на полу в этой комнате, выкрашенной в желтый и белый цвет, и мечтала о ребенке, который бы спал и играл здесь. Я купила несколько игрушек. Они тихо ждали момента, когда маленькие ручки возьмут их.

Надежды и мечты не должны умирать. Мы наблюдаем за нашей мечтой, воплощенной в жизнь и зовущей нас мамой и папой.

3 ноября 1993 года раздался телефонный звонок, изменивший нашу жизнь.

– Кэти, вы же желали кое‑что на Рождество? – спросила сотрудница социальной службы.

Я в буквальном смысле видела ее улыбку. Сжав трубку телефона, я прошептала:

– Да.

– Так вот, у нас для вас хорошие новости.

Затем она рассказала о восьмимесячной девочке. Это была малышка! Я спала и видела сон?

– Ее имя Тереза Мишель, но все зовут ее просто Мишель, – сообщила сотрудница.

Я была поражена. Мишель. Восемь лет назад мы мечтали о нашей Мишель. Меня словно оглушило. Это было 3 ноября. Если бы я родила ребенка в ноябре 1985‑го, как сказал мой доктор, ей или ему было бы восемь лет. Как добр был Господь Бог к нам, услышав наши молитвы! Я пыталась представить, что почувствую, взяв на руки этого ребенка.

В течение двух недель мы три раза посетили Мишель.

Я посмотрела на лицо своей дочери, она улыбнулась и протянула ко мне ручки. Я держала ее на руках и вдыхала аромат детской присыпки и молока, сладкий аромат, словно из сада, где растет множество роз.

Мишель, наконец, привезли к нам.

Двадцать третьего ноября она оказалась в нашем доме и наших сердцах, и с каждым днем наша любовь к ней росла. Сейчас ей почти четыре года, и она очень любит слушать историю о ее удочерении, о том, как долго мы ее ждали.

Кэтрин Лей

Дорогой, тебе лучше присесть

Если вам интересно мое мнение о жизни, могу сказать, что она бывает непредсказуемой. К примеру, в самый обычный день один телефонный звонок может изменить все.

У моего мужа Гэри немного иной взгляд на жизнь. Гэри большой, добрый, тихий мужчина, и я уверена, что он не совсем понимал, во что ввязывается, когда делал мне предложение. Я была матерью четверых взрослых детей, Гэри же был закоренелым холостяком. Я общительна, в то время как он предпочитает все записывать. (Например, предложение стать его женой было сделано в виде анкеты с несколькими вариантами ответа, и к анкете было прикреплено обручальное кольцо.) Мне нравится плыть по течению, его же устраивает ежедневная рутина.

Казалось, мы дополняем друг друга и наш брак счастливый. Гэри прекрасно ладил с моими взрослыми детьми, но время от времени я задавалась вопросом, не хочется ли ему своего собственного ребенка. И хотя, делая предложение, Гэри знал, что мне уже поздно рожать, он все равно попросил моей руки.

С самого начала семейной жизни каждый вечер, приходя домой, Гэри спрашивал меня: «Как прошел твой день, дорогая?» И порой бывал ошарашен ответом.

Однажды, спустя два года после нашей свадьбы, я ответила: «Дорогой, тебе лучше присесть».

Незадолго до того мою старшую дочь Миа перевели из филиала рядом с нашим домом во Флориде в другой, в Техасе. Там Миа наняла четырех новых стажеров и должна была сопровождать их в главное подразделение компании в Тампе для прохождения десятидневной стажировки. Она позвонила мне из отеля в сорока минутах езды от нашего дома, и я не узнала ее голоса. Куда подевалось все ее спокойствие и выдержка!

– Мам, ты не поверишь, что сейчас случилось! Такое можно услышать у Опры!

– Что такое, Миа? – Она явно разбудила во мне любопытство.

– Одна из молодых женщин‑стажеров всю ночь мучилась от боли в животе. Нам пришлось вызвать скорую помощь. И что ты думаешь, из больницы позвонили и сказали, что она родила ребенка! Никто не знал, что она была беременна, включая ее саму!

– Да, понятно, – сказала я с удивлением и скептицизмом одновременно.

– Говорю тебе , она была у меня на собеседовании и не выглядела беременной. Я уверена, она не стала бы менять работу и уезжать на десятидневный обучающий семинар, зная, что близятся роды. Это невероятно! Я еду в больницу!

Как ветеран четырех очень заметных состояний беременности, я покачала головой, засмеялась и занялась своими делами.

Около четырех часов Миа снова позвонила.

– Мам, ты не поверишь в это. Никто в Техасе не знал, что Джуди беременна, и завтра она возвращается домой, как будто ничего не случилось!

– Как будто ничего не случилось? – переспросила я в замешательстве. – Но что будет с ребенком?

– Она собирается оставить ребенка здесь. Она уверена, что социальные службы найдут ему семью.

Я была шокирована.

– Но нельзя так просто оставить ребенка. Его годами будут передавать из одной приемной семьи в другую! Я этого не позволю, я сама заберу ребенка!

– Мам, – с жаром произнесла Миа, – что ты сделаешь?

– Я… Что же, ты поговоришь со своей стажеркой и узнаешь, нужны ли ей контактные данные или она хочет оставить ребенка и восемнадцать лет ничего о нем не знать? – Произнося эти слова, я понимала, что действую импульсивно, но ничего не могла с собой поделать. – Полагаю, мне стоит поговорить с Гэри, когда он придет домой.

Это был тот самый день, когда Гэри, вернувшись домой, на свой обычный вопрос получил ответ: «Дорогой, тебе лучше присесть».

В самый обычный день один телефонный звонок может изменить все.

Я рассказала ему всю историю, и Гэри ответил:

– Да, понятно, малышку собираются бросить. А мы собираемся ее удочерить.

Странно, но чем абсурднее это звучало, тем больше у меня появлялось уверенности в правильности решения.

– Дорогой, – сказала я, – такая возможность дается раз в жизни. Если бы Миа не перевели и она не наняла эту самую женщину и не привезла ее сюда на десять дней… Если ты когда‑то желал своего собственного ребенка, это единственный шанс!

Потрясенный, он ответил:

– Ну ты же не можешь принимать решения, меняющие жизнь, за одну минуту!

Зная, что он просыпается по утрам гораздо раньше меня и писать о серьезных вопросах в его стиле, я сказала:

– Отложи этот вопрос на завтра и оставь мне утром записку.

Следующим утром Гэри, как обычно, ушел из дома рано, но не оставил записки. Я расстроилась. Я была уверена, что поступаю правильно. Этому суждено было случиться!

Ровно в 9 утра раздался телефонный звонок.

– Здравствуйте, Шерри! Это Сью, социальный работник из больницы. Я только что говорила с матерью, и она согласна отдать вам ребенка. Вы заберете малышку?

Что мне было делать? Я была готова перевернуть наш мир вверх дном, а Гэри, казалось, предпочитал отлаженный порядок жизни.

Пытаясь найти слова для ответа, я услышала шаги на лестнице. К моему удивлению, это оказался Гэри, и он был не на работе.

Муж присел на кровать и прошептал:

– С кем ты разговариваешь?

Схватив лист бумаги, я написала: «Хочешь забрать малышку?»

Какими бы ни были обстоятельства, казалось, папа и дочка давно ждали друг друга. В жизни есть что‑то, чему суждено случиться.

Он взял ручку и написал: «Что, если она заболеет? Нужен ли нам юрист? Во сколько нам это обойдется? Что, если мать передумает?»

Прочитав, я разорвала лист на половину, возвращая ему первоначальный вопрос: «Хочешь забрать малышку?»

– У вас есть юрист? – спросила Сью.

– Нет, – ответила я. – Во что мне это обойдется?

– Позвольте мне найти юриста и узнать цену, – сказала она и повесила трубку.

Пять минут спустя Сью перезвонила.

– Я нашла юриста. Так как в деле больше нет заинтересованных сторон, он возьмет 2000 долларов. У вас есть столько на руках?

Бог ты мой , – подумала я, – 2000 долларов. И это, когда я наконец‑то расплатилась по кредитным картам. Ну, все, хватит!

– Мы ее удочерим и предоставим аванс наличными!

Гэри, ошарашенный, наконец, ушел на работу. Я побежала в супермаркет «Уолл Март» за подгузниками и молочной смесью, затем попыталась заняться своими делами, сохраняя как можно больше спокойствия. Юристы и агентства запустили правовые процедуры, но все казалось нереальным. И если для меня это было нереальным, то уверенности, что Гэри справится со всем этим, было еще меньше.

В тот вечер Гэри отправился со мной ставить подпись в книге регистра. Он все так же сохранял спокойствие. Или ему уже было скучно? Когда все закончилось, я подумала: Сейчас или никогда.

– Дорогой, – сказала я, – давай пойдем и посмотрим на нее.

– Мы не можем, – прагматично ответил он. – Часы посещений заканчиваются через десять минут, а ехать до больницы двадцать.

– Ну же, давай, – настаивала я, вытаскивая его на улицу и заталкивая в машину.

Если ты когда‑то желал своего собственного ребенка, это единственный шанс!

Мы шли по больничному коридору, и за нами следовал приглушенный шепот. Нас направили на сестринский пост.

– Это необычное для всех нас событие, – сказали нам на посту. – Если бы врачи знали, что она беременна, ее бы отправили в родильный дом неподалеку на этой же улице. У нас даже родильной палаты нет!

Вокруг слышались смешки и хихиканье.

Нам сказали, куда идти, и мы с Гэри прошли до конца длинного коридора. Мой большой тихий муж нерешительно потянул ручку двери.

Перед нами предстала огромная пустая палата. Да, она была пуста, только прямо в центре стояла одинокая маленькая колыбель.

Вместе мы подошли к ней и увидели крошечную новорожденную девочку. Гэри наклонился, чтобы прикоснуться к ней. Как только он это сделал, она потянулась и обхватила его пальцы своими крошечными ручками. Я услышала, как Гэри шепчет своим глубоким голосом:

– Привет, милая! Это твой папа.

Какими бы ни были обстоятельства, казалось, папа и дочка давно ждали друг друга.

Как я полагаю, в жизни есть что‑то, чему суждено случиться.

Пройдет время, и однажды Гэри успокоится и снова спросит меня: «Как прошел твой день, дорогая?»

Шерил Николсон

Послание на День матери

Сью и Кенни Бертон пытались завести ребенка уже больше двух лет, и их попытки были тщетны. Месяц за месяцем, несмотря на все медицинские обследования, приносил разочарование. Жители их крошечного городка Франкфорта, штат Канзас, знали о мечте Бертонов и молились за них.

В то время Сью была участницей секстета, сформированного женщинами из Объединенной методистской церкви Франкфорта и исполняющего современные христианские песнопения. Группа с ироничным названием «Особенный посыл» регулярно давала концерты на банкетах, посвященных материнской и дочерней любви, встречах братских сообществ и других мероприятиях.

– По обыкновению во время программы каждый из нас делился своей историей с аудиторией, – говорила Сью. – И все мы, подростки и леди, носящие статус бабушек, были связаны друг с другом.

Другие исполнительницы песен, зная, как сильно желание Сью иметь ребенка, воодушевили ее поделиться своей историей. Она это сделала и получила невероятную поддержку. После рождественских концертов многие люди подходили к Сью, обещая за нее молиться. В марте одна женщина из Южной Дакоты предрекла, что ровно через год у Сью появится маленькая дочка.

Несмотря на то что Сью и Кенни были далеки от обустройства детской, эта поддержка им помогала.

В выходные, на День матери, Сью с мамой отправились в Канзас‑Сити, чтобы навестить сестру Сью, Шелли, учившуюся в местном колледже. Всю субботу они втроем провели в торговых центрах, и при каждой парковке Сью ставила машину на автоблокировку дверей и только тогда выходила.

– Мы шутили о чрезмерной бдительности в больших городах, но не было смысла и не проявлять осторожность, – говорила Сью.

Утро воскресенья встретило их затяжным дождем. Они отдыхали в квартире Шелли и устроили ранний обед. Дождь продолжал лить, но все трое решили прогуляться по городу. Спасаясь от ливня, они добежали до машины Сью на парковке.

– Поспеши! Я промокла до нитки! – смеялась Шелли, пока Сью снимала с блокировки переднюю дверь, а затем и все остальные.

Шелли и Сью сели спереди, а мать устроилась на заднем сиденье.

– Посмотрите на это! – воскликнула она, и дочери тут же обернулись.

На сиденье лежала детская пинетка розового цвета.

– Откуда она здесь взялась? – спросила Сью. – Вчера ведь ее не было, мам?

– Нет, – ответила мать. – Я не видела ее.

– Не могла она забиться в сиденье? Может, ее оставил кто‑то из ваших друзей в Франкфорте? – гадала Шелли.

Сью покачала головой:

– Сомневаюсь. Дети моих друзей старше. Не помню, чтобы в этой машине когда‑то сидел ребенок.

У женщин ушло немало времени на раздумья.

– Может, кто‑то нашел ее рядом с машиной, подумал, что наша, и подкинул нам, – предположила Шелли.

– Но, – отметила Сью, – машина была заперта. Ты же знаешь, я блокирую все двери, когда выхожу. И кому это могло прийти в голову, что пинетка наша? Нас тут никто не знает.

– Посмотрите, как грязно и мокро снаружи, – добавила мать Сью. – А пинетка чистая и сухая.

Снова возникла тишина, женщины пытались найти любое возможное объяснение, но так и не смогли. Они внимательно рассматривали пинетку: она лежала так, будто кто‑то хотел, чтобы ее заметили.

– Что, если?.. – и Сью не смогла закончить предложение.

Но остальные знали, о чем она думала. Не была ли пинетка Божьим посланием, знаком, что все эти молитвы, исходящие из степей Канзаса, скоро будут услышаны?

Сью едва могла позволить себе надеяться. Она забрала пинетку домой и стала ждать. Она ждала до тех пор, пока не поняла, что на самом деле беременна. Она уже носила под сердцем ребенка в то утро Дня матери, когда получила это послание. Как и предсказывала женщина из Южной Дакоты, у Сью родилась дочка.

– Когда меня спрашивали, почему я была так уверена, что родится девочка, я показывала пинетку, – говорит Сью. – Послал бы мне Господь розовую по другой причине?

Сейчас, пять лет спустя, пинетка висит над кроватью Пейдж Элизабет Бертон, как постоянное напоминание о том, что Бог отвечает на молитвы. На самом деле он отвечает с изобилием, так как у Пейдж появилась маленькая сестренка.

– Несомненно, пинетку оставил ангел, и это был знак для меня, – говорит Сью.

Для Сью каждый день – это День матери.

Джоан Уэстер Андерсон

Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 172; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!