Особая роль развитых капиталистических экономик в процессе глобализации
РАЗДЕЛ 8. ПРОБЛЕМЫ МЕЖТИПОВОГО СОПОСТАВЛЕНИЯ И ДИНАМИКИ ЭКОНОМИЧЕСКИХ СИСТЕМ
ГЛАВА 1. МЕЖТИПОВОЕ СОПОСТАВЛЕНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИХ СИСТЕМ
Мы уже фактически много раз вторгались в область межтипового сравнения экономических систем, когда обращались к проблемам выделения и разграничения экономических систем того или иного типа. Правда, для этих целей было достаточно беглого сопоставления, позволяющего указать хотя бы на немногие характерные признаки, которые давали возможность практически отличить один тип экономических систем от другого. Тем не менее весь необходимый материал для такого сопоставления (включая количественные данные) уже содержится в предшествующих разделах, посвященных внутритиповому сравнительному анализу экономических систем. Теперь же нам надо подытожить этот материал, выделить и сформулировать характерные особенности и отличия экономических систем разных типов друг от друга и выяснить влияние этих отличий на характер экономического развития в рамках этих систем.
Если раньше мы уже обращали внимание на различия уровней развития как на исходный пункт для постановки вопроса о различиях типов экономических систем, то теперь нам предстоит пройти обратный путь – из различий в типах экономических систем вывести различия в результатах социально-экономического развития.
1.1. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МЕЖТИПОВОГО СРАВНЕНИЯ
|
|
|
Сравнительный анализ экономических систем, как мы уже заметили, предполагает выделение определенных типов экономик (выше их было выделено три) и различных видов (моделей) экономических систем внутри данных типов. При этом мы показали, что каждая конкретная национальная экономическая система обладает своей спецификой и в рамках определенного вида, и в рамках определенного типа.
Выше мы ориентировались на сравнительное исследование экономических систем внутри одного типа, выделяя различные модели экономик развитого типа, развивающихся экономических систем и трансформационных экономик. Между тем, весьма важным является сравнительный анализ различных экономических систем, принадлежащих к различным типам, поскольку он открывает достаточно много возможностей для выяснения как специфики, так и динамики различных конкретных экономик в современном глобальном мировом хозяйстве.
Такой сравнительный анализ, в частности, покажет, что у экономик, относимых к разным типам, может найтись немало общих черт, особенно в их эволюции, и использование в сравнительном анализе этих общих черт, возможности заимствования (естественно, критического) опыта тех или других экономик для программирования и управления развитием той или другой хозяйственной системой может оказаться весьма важным результатом, показывающим продуктивность компаративистики. Ключевым в данном случае станет вопрос о возможности «догоняющего развития» для различных типов экономик и возможности использования того опыта «догоняющего развития» (как позитивного, так и негативного), который уже накоплен в современном мире.
|
|
|
При проведении межтиповых сопоставлений экономических систем (в отличие от внутритипового сравнительного анализа) необходимо принимать во внимание целый ряд аспектов.
Во-первых, это контекст сравнительного анализа. Специфика того или другого типа экономических систем должна учитываться постоянно, даже тогда, когда по некоторым внешним эмпирическим параметрам экономические системы оказываются крайне сходными. Так, например, при внешне близких параметрах экономического развития (объемы валового национального продукта на душу населения, технологическая структура, социальные параметры и много другое) России и Аргентины, сравнительный анализ этих двух экономик требует учета качественных различий в типах экономических систем, их исторических судеб в прошлом и будущем. Без такого учета сравнительный анализ, а тем паче попытки использования опыта развития той или другой экономики, будут ошибочными и могут привести к катастрофическим последствиям.
|
|
|
Во-вторых, для межтипового сопоставления экономических систем принципиально значимым становятся их цивилизационные и исторические различия. Тем самым на первый план выходит учет их места в экономической истории глобализирующегося мирового хозяйства.
Наконец, в-третьих, при таком межтиповом сопоставлении следует учитывать то, что мера специфичности экономик, их своеобразие окажется существенно выше, чем при внутритиповом сравнении.
Учет всех этих параметров является принципиально значимым, как мы уже сказали, при выработке стратегии развития, особенно стратегии «догоняющего развития». В данном случае ограничимся лишь двумя примерами.
Одним из них может быть опыт реформ в Советском Союзе в конце 80-х годов. Проведение рыночных преобразований в плановой экономике в эпоху Горбачева во многом было ориентированно на копирование социал-демократических моделей европейского типа, при этом внешнее сопоставление экономики Советского Союза и экономики европейских стран, особенно скандинавских, указывало на кажущуюся легкость и возможность заимствования их опыта развития.
|
|
|
Логика такого сопоставления была примерно следующей. Экономика Советского Союза обладает индустриальным потенциалом и возможностями постиндустриального развития, вполне сопоставимыми с экономикой Скандинавии. Природно-климатические условия в наших странах достаточно близки и поэтому фактор, на который обычно указывают как на специфику советской экономики, а именно, ее неблагоприятное географическое положение, может быть элиминирован. Уровень развития фундаментальной и прикладной науки, образования, по меньшей мере, сопоставим, а по многим параметрам превышает параметры экономик скандинавских стран. Существенным является лишь различие в валовом национальном продукте на душу населения, производительности труда и социальных результатах. Но и здесь экономика Советского Союза отставала от европейских стран по разным показателям «всего лишь» в 1,5-2 раза (во всяком случае, таковы были оценки официальной статистики).
Логика дальнейшего сравнительного анализа в данном случае была следующей. Если все объективные технологические параметры, природно-климатические параметры, уровень развития человеческого капитала в наших странах вполне сопоставимы, то отставание по объему валового национального продукта на душу населения и другим параметрам производительности может быть объяснено тем, что советская экономика развивалась в рамках плановой государственно-бюрократической модели, принадлежала к типу экономик «реального социализма», в то время как европейские экономики скандинавского, социал-демократического типа развивались в рамках регулируемого рыночного хозяйства. Если исходить из того, что регулируемая рыночная экономика в целом эффективнее государственно-бюрократической плановой экономики, то можно предположить, что смена неэффективной плановой системы на эффективную модель регулируемого социально ограниченного рынка позволит достаточно быстро преодолеть разрыв в 1,5-2 раза в производительности основных факторов производства и через ограниченный период времени (от 500 дней – это были планы реформ Шаталина-Явлинского – до нескольких лет) выйти на уровень развития, вполне сопоставимый с уровнем развитых стран Западной Европы с социал-демократической моделью или моделью социального рыночного хозяйства.
При этом, однако, такой сравнительный анализ игнорировал те самые параметры, о важности учета которых мы говорили выше: историческое место этих экономических систем, специфику трансформационного периода, ведущего к резкому возрастанию трансакционных издержек, проблемы радикальной ломки менталитета, ценностей и мотивов поведения, организационной структуры, структуры правил и других параметров институциональной системы, не учитывал меры открытости и закрытости экономики, ее цивилизационной специфики и многого другого. «Забвение» этих параметров и оказалось тем фактором, который проявил себя в самом негативном плане во время реформ. В результате «реформы» российской экономики и экономик большинства стран бывшего Советского Союза пошли по пути, во-первых, более радикальному, чем социал-демократическая модель, и, во-вторых, привели к результатам существенно отличным от тех, которые ожидались, и на которые рассчитывали авторы такого сравнительного анализа.
Другим примером может быть сравнительный анализ реформ в пост-«социалистической» России, где были проведены попытки реализации модели шоковой терапии и перехода к неолиберальной модели рыночной экономики, с одной стороны, и изменений в экономике Чили во второй половине 70-х – 80-е гг. ХХ в., когда во главе ее стоял генерал Пиночет, с другой стороны. Такой сравнительный анализ, как правило, ориентировался исключительно на позитивные моменты чилийской экономики без учета достаточно негативных социальных последствий радикальных реформ неолиберального типа, проводившихся под руководством генерала Пиночета при опоре на американских советников, и игнорировал факт последующего отказа Пиночета от услуг «чикагских мальчиков» и от чисто либерального подхода к реформам. Кроме того, опять-таки забвение специфики трансформируемых экономик показало, что прямое заимствование этой модели невозможно. Наконец, при таком сопоставлении весьма важным был бы и акцент на социально-политическом контексте развития либеральной модели экономики в Чили, где радикальные рыночные реформы проходили в условиях жесткой авторитарной политической диктатуры репрессивного типа, и политическая система Чили эпохи Пиночета по своей жестокости, подавлению прав и свобод, относительному объему репрессий была вполне сопоставима с эпохой наиболее жесткой сталинской авторитарной социально-политической диктатуры.
Эти два примера, естественно, не более чем иллюстрация того, что межтиповое сопоставление экономических систем может проводиться лишь при учете всего того широкого набора параметров, о котором мы говорили выше. Более того, такое сопоставление экономических систем предполагает обращение к процессам глобализации и диффузии экономических систем макро- и микроэкономического уровня, без чего также сопоставление в современных условиях невозможно.
1.2. СРАВНЕНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИХ СИСТЕМ ПО УРОВНЮ РАЗВИТИЯ МАТЕРИАЛЬНЫХ УСЛОВИЙ ПРОИЗВОДСТВА
Различия в материальной основе производства, свойственные разным типам экономических систем, существующих в настоящее время, уже были нами кратко охарактеризованы при выделении этих типов экономических систем. Межтиповое сравнение по этому параметру является первым шагом для ответа на вопрос: в какой мере различия в материальной основе производства являются причиной различий между разными типами экономических систем, а в какой – следствием?
Совершенно очевидно, что здесь имеет место как прямая, так и обратная зависимость, так что односторонний ответ на этот вопрос (либо причина, либо следствие) невозможен. Преимущественно аграрные общества, основанные во многом на примитивном общинном земледелии, разумеется, не могут служить основой для формирования развитой системы капиталистических рыночных отношений. Но точно также понятно, что архаическая структура общественных отношений, включающая в себя существенные элементы добуржуазных экономических укладов, не может служить успешной платформой для проведения индустриальной модернизации.
С точки зрения материальных условий производства экономика так называемых развивающихся стран демонстрирует нам широкий спектр технологических укладов – от охоты и собирательства до самого современного индустриального и даже постиндустриального производства. Однако общей чертой материального строения производства в развивающихся странах является технологическая неоднородность, свойственная как самым отсталым и беднейшим странам, так и новым индустриальным странам.
Разумеется, степень этой неоднородности неодинакова. Беднейшие страны характеризуются наличием слабо связанных между собой технологических укладов – примитивного земледелия и ремесла, основанного на ручных орудиях труда, в которых занята большая часть населения, а также различных ступеней развития индустриального производства, причем наиболее современное представлено в лучшем случае узкими анклавами, практически не включенными в единый воспроизводственный процесс национального хозяйства.
Страны промежуточного типа обладают уже довольно значимыми индустриальными секторами, хотя и для них характерно полуизолированное существование очагов наиболее современного индустриального производства.
В отличие от них новые индустриальные страны 1-го эшелона имеют материальную структуру производства, приближающуюся к развитым капиталистическим странам. Однако в большинстве новых индустриальных стран даже 1-го эшелона (за исключением, пожалуй, Сингапура) путь преобразования сельского хозяйства и секторов нематериального производства на основе современных индустриальных технологий пройден еще не до конца. Что же касается НИС 2-го эшелона, то во многих из них уровень развития и структура материальной основы производства схожи со странами промежуточного типа и их индустриализация пока выглядит лишь как тенденция развития, а не достигнутый результат.
Таким образом, развивающиеся страны являют собой пример различных стадий эволюции доиндустриальной экономики к индустриальной, и разных ступеней развития экономики индустриального типа.
Более детальное исследование может продемонстрировать также различия в средствах сообщения (транспорт и связь), в уровне, стандартах и стереотипах потребления, и в других сторонах материальной культуры.
В отличие от развивающихся стран страны с трансформационной экономикой практически все являются либо уже сравнительно давно индустриализованными (страны ЦВЕ, Россия, Европейские страны СНГ), либо находящимися на промежуточной стадии индустриализации (Китай, Вьетнам, Центральноазиатские страны). Поэтому перспективы выхода из трансформационного процесса для этих государств различны. В зависимости от уровня и динамики индустриального развития эти страны либо войдут в число «периферийной» части развитых капиталистических государств (Чехия, Польша, Венгрия, Словакия, Словения), либо превратятся в развивающиеся страны промежуточного типа (Таджикистан, Киргизия), либо станут новыми индустриальными странами (Китай).
Положение же многих других стран с переходной экономики является до сих достаточно неопределенным. Ряд из них, возможно, ждет участь Аргентины или Саудовской Аравии, которые стоят заметно выше развивающихся стран промежуточного типа и большинства НИС 2-го эшелона по уровню индустриализации и производству ВВП на душу населения, но отсталая структура промышленности и вялая динамика промышленного развития которых не позволяют отнести их к новым индустриальным странам (такой исход не исключен для Белоруссии, Украины, России, республик Закавказья и некоторых стран Балтии). Например, Белоруссия демонстрирует рост обрабатывающей промышленности, но не за счет современных высокотехнологичных отраслей. А в России, несмотря на промышленный рост, до сих пор не преодолена тенденция к упадку роли обрабатывающей промышленности в целом. Другим же странам (Казахстан, Узбекистан) предстоит определиться, смогут ли они претендовать на вхождение в клуб НИС 2-го эшелона, либо их ждет участь развивающихся стран с промежуточным уровнем развития.
Что касается стран с развитой капиталистической экономической системой, то все они находятся на пути от преимущественно индустриальной к постиндустриальной экономике. В отношении этих государств можно говорит о своего рода «постиндустриальной монополии» – эти страны контролируют более 90% мирового рынка современных технологических инноваций, и являются по существу единственными странами, обладающими серьезными самостоятельными источниками инновационного развития. Однако и их материальная структура производства неоднородна.
Такие страны, как США, Великобритания, Швеция, Япония совершают переход от позднеиндустриального производства к постиндустриальному (при сохранении значительных анклавов архаичных индустриальных и даже доиндустриальных технологий в сфере услуг). Однако за последнее десятилетие структурные сдвиги в этих странах замедлились. В Португалии же, Греции, Ирландии и Исландии лишь завершается становление позднеиндустриального производства и формируются первые очаги постиндустриального развития (как правило, за счет заимствования технологий и капитала из более «продвинутых» стран). Во Франции, Германии, Италии, Финляндии и ряде других стран довольно быстрое развитие в постиндустриальном направлении сочетается с сохранением относительно высокого удельного веса промышленного производства.
Можно еще раз подтвердить известный вывод: принадлежность той или иной национальной экономики к экономической системе определенного типа зависит от уровня развития и структуры материального производства в данной стране. Поскольку в мире уже не осталось стран с исключительно аграрно-ремесленными экономиками, основанными на ручном труде, мы не встречаем уже и стран с классическими добуржуазными типами экономических систем. Тем не менее роль и значение доиндустриального производства во многих стран весьма велики, что предопределяет и существование заметных добуржуазных экономических укладов, либо их пережитков. В свою очередь, различие в ступенях индустриального развития и перехода к постиндустриальному производству определяет приближение экономических систем к типу развитой капиталистической рыночной экономики и формирование в них отдельных элементов посткапиталистических отношений.
Общая тенденция развития материальных условий производства (производительных сил) состоит в их приближении к уровню, достигнутому в странах с развитой капиталистической экономикой. Однако в настоящее время эта тенденция не может быть в полной мере реализована. Переход всех (или хотя бы большинства) стран мира на такой уровень производства, который достигнут наиболее развитыми странами, будет требовать роста объема потребления ресурсов, выходящего за пределы физически доступного на планете. Поэтому переход к качественно более высокому уровню производства для большинства стран мира в качестве своего объективного условия предполагает такой уровень развития производительных сил, при котором будет достигнуто значительно более ресурсоэкономное, нежели в настоящее время, производство условий жизни человеческого общества.
1.3. СРАВНЕНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИХ СИСТЕМ ПО СПОСОБУ АЛЛОКАЦИИ РЕСУРСОВ
Различные типы экономических систем явным образом отличаются друг от друга способами аллокации ресурсов. Эти различия во многом зависят от существующей материальной основы производства (уровня развития производительных сил).
Для экономики беднейших развивающихся стран, опирающихся во многом на архаические структуры (или значимые пережитки) общинной организации ручного сельскохозяйственного и ремесленного производства, носящего преимущественно натуральный характер, главенствующим в этой сфере способом аллокации ресурсов выступает традиция. В сфере интенсивного товарного сельского хозяйства и индустрии на первое место выходят рыночные формы аллокации ресурсов. Однако эти формы в значительной мере подвержены влиянию пережитков дорыночных и внеэкономических форм, исторически унаследованных от колониальной эпохи и (или) от восточного деспотизма. Речь идет о гипертрофии бюрократического вмешательства в экономику, о коррупции, о значительной роли теневой и прямо криминальной экономической деятельности, искажающих действие рыночных механизмов.
Для развивающихся стран с промежуточной моделью экономической системы удельный вес дорыночных механизмов аллокации ресурсов относительно ниже. Но им приходится сталкиваться с теми же проблемами в сфере рыночных форм аллокации ресурсов, что и наименее развитым странам.
Новые индустриальные страны 2-го эшелона в общем имеют дело с теми же самыми проблемами, но их характерной особенностью является способность найти более или менее действенные способы преодоления негативных явлений в сфере рыночной аллокации ресурсов. Для НИС 1-го эшелона большая часть данных проблем так или иначе осталась в прошлом и они уже выстраивают рыночные формы аллокации ресурсов и соответствующие им институты по образцу развитых капиталистических государств.
В государствах с развитой капиталистической рыночной экономикой рыночный способ аллокации ресурсов является господствующим. Рыночные отношения в этих странах имеют сложную структуру, отражая разные ступени эволюции рынка и рыночных институтов в капиталистическом хозяйстве. Кроме того, существенную роль играет государственное и общественное регулирование рыночных отношений. Определенную значимость в последнее время приобретают и внерыночные и пострыночные формы аллокации ресурсов, хотя они ни в коей мере не могут претендовать на определяющее влияние. Факты такого рода можно найти в сфере деятельности неправительственных организаций, где используется значительный массив добровольного неоплачиваемого труда; в сфере креативной деятельности, где по меньшей мере часть ресурсов распределяется не на основе рыночной эффективности, а на основе учета творческих мотивов деятельности; в информационной сфере, где растет значение бесплатно распространяемой информации и т.д.
В определенной мере в развитых странах можно встретиться и с архаическими формами аллокации ресурсов либо с их пережитками. Например, аллокация ресурсов внутри семейного хозяйства не полностью подчиняется рыночным формам, а несет на себе существенный отпечаток пережитков отношений, свойственных патриархальной семье (хотя сама эта форма семьи подвергается прогрессирующему разложению).
Страны с трансформационной (переходной) экономикой демонстрируют сложное сочетание зрелых и незрелых институтов рыночного регулирования, обремененных остаточными элементами того способа аллокации ресурсов, который был свойственен плановому хозяйству. Эта ситуация складывается объективно, в силу невозможности в сжатые исторические сроки сформировать зрелые институты современного рыночного хозяйства (особенно, если для этого предварительно не сложились достаточные предпосылки). Кроме того, для многих стран с трансформационной экономикой, сталкивающихся со сложностями в формировании полноценной эффективной системы рыночной аллокации ресурсов, свойственны проблемы, схожие с проблемами развивающихся стран. Ситуация не полного разложения прежних форм хозяйства в сочетании с недостаточной зрелостью новых рыночных форм, и связанный с этим культурный конфликт и конфликт традиционного менталитета, также способствуют развитию явлений, подобных коррупции, теневой экономике, маргинального экономического поведения и т.д. Эти проблемы, естественно, создают препятствия на пути эффективной аллокации ресурсов.
Итак, мы видим, что разные типы экономических систем демонстрируют нам широкий спектр форм аллокации ресурсов, отражающий весь путь исторической эволюции этих форм от традиционного натурального хозяйства через различные формы рыночного к пострыночному. При этом следует учитывать многообразие форм (и ступеней исторической эволюции) как традиционных форм аллокации ресурсов, основанных на натуральном хозяйстве, так и рыночных форм. При этом многие из данных форм проявляют себя не в «классическом» виде, а в виде пережитков, либо находятся на разных стадиях своего разложения.
Следует избегать заблуждения, что само по себе наличие архаических или относительно менее зрелых форм аллокации ресурсов однозначно свидетельствует об их неэффективности. Бессмысленно регулировать мотыжное земледелие в Экваториальной Африке через инструменты современного фондового рынка, или требовать от горнодобывающей промышленности в Боливии или Колумбии следования европейским стандартам рекультивации земель. Как раз наоборот – попытка подчинить подобные хозяйственные уклады современным формам высокоразвитой рыночной экономики, разрушив те формы, которые представляются архаическими, приводит к неизбежному упадку, а подчас и гибели такого хозяйства.
Проблема как раз и заключается в неэффективном сочетании архаичных и современных критериев аллокации ресурсов. Может происходить: 1) подрыв старых форм регуляции экономической деятельности при неспособности новых (современных рыночных) обеспечить эффективное воспроизводство в данном секторе экономики; 2) превращение пережитков старых форм регулирования экономики в паразитические наросты на рыночных формах аллокации ресурсов.
Одним из исторических примеров первого случая является переход ряда охотничьих племен североамериканских индейцев к интенсивной добыче пушнины под воздействием массовой скупки пушнины европейскими колонистами и получения доступа к огнестрельному оружию. Этот экономический (развитие рыночных отношений) и технический (доступ к огнестрельному оружию) прогресс привел к таким последствиям, как истощение ресурсов пушнины на традиционных охотничьих угодьях, приведшее к внешней экспансии и кровавым столкновениям с соседними племенами, а также резкое сокращение охотничьего промысла для добычи продовольствия, что привело к массовым голодовкам и вымиранию целых общин.
К схожим последствиям нередко приводит рост товарности традиционного полунатурального сельского хозяйства: происходит переход к монокультуре, подрывающий продовольственную безопасность; либо начинается интенсивное истощение плодородия почвы; либо разорение крестьянства, не выдерживающего рыночной конкуренции с импортными сельскохозяйственными продуктами.
Второй случай – это уже неоднократно упоминавшееся развитие форм внеэкономического вмешательства в хозяйственную деятельность, как способа реализации интересов господствующих классов через бюрократический контроль и коррупцию.
Широко распространенная теневая экономика как раз и является следствием невозможности вовлечения хозяйственных ресурсов в эффективное использование на основе сложившихся легальных рыночных форм аллокации ресурсов, и развития в результате нелегальной занятости и нелегального производства.
Поэтому проблема перехода от архаичных форм аллокации ресурсов к современным не может решаться просто путем навязывания отсталым хозяйственным укладам стандартов современной капиталистической экономики. Нужен путь постепенного преобразования архаических форм, учитывающий: 1) этнокультурные и цивилизационные особенности соответствующих стран и народов; 2) необходимость поиска соответствия эволюции уровня развития материальных условий производства и форм аллокации ресурсов; 3) длительность процесса формирования соответствующих институтов и необходимость обеспечивать их совместимость со сложившейся системой социально-экономических отношений.
Рассматривая современные рыночные формы аллокации ресурсов как наиболее эффективные, не стоит абсолютизировать этот подход и относиться к ним как к раз и навсегда достигнутому и абсолютно завершенному идеалу. Эти формы аллокации ресурсов, несмотря на их очевидную эффективность, также обременены определенными недостатками (например, развитие нерационального, расточительного потребления; неспособность адекватного выделения ресурсов на решение экологических проблем; ограниченность мотивации развития творческих способностей человека и т.п.) и претерпевают историческую эволюцию, ведущую, в конечном счете, к формированию пострыночных форм.
1.4. СРАВНЕНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИХ СИСТЕМ ПО ТИПУ ОТНОШЕНИЙ СОБСТВЕННОСТИ
В отношениях собственности, складывающихся в различных типах экономических систем, центральное место занимают отношения непосредственного производителя и собственника средств производства. В тесной зависимости от характера этого отношения находятся формы присвоения прибавочного продукта и эксплуатации труда (там, где производство прибавочного продукта вообще имеет место).
В наиболее отсталых странах с экономикой развивающегося типа натуральному общинному хозяйству, основанному на ручном труде, соответствуют и неразвитые формы собственности. Сама категория собственности находится здесь в эмбриональном состоянии. Сельская община рассматривает прилегающую сельскохозяйственную территорию как естественное продолжение себя самой. Какие-либо отношения собственности возникают в этом случае лишь в силу необходимости разграничения территорий соседствующих общин, либо при столкновении с правами собственности, возникшими уже на основе более развитых экономических отношений.
Частная собственность в таких общинах также находится в зачаточном состоянии, и в основном сводится либо к частному пользованию земельным наделом, недвижимым и движимым имуществом. При этом само частное пользование землей возможно лишь на условиях принадлежности пользователя надела к общине (то есть носит условный характер). Другой путь развития отношений частной собственности связан с правоотношениями, возникающими на основе хозяйственной деятельности за пределами общины (торговля, отхожие промыслы).
Еще более неразвитыми отношения собственности являются в общинах охотников и собирателей. Здесь даже индивидуальное пользование орудиями труда носит весьма расплывчатый характер (обычай предоставления временно свободных орудий труда в пользование сородичам).
Значительная роль в развивающихся странах отсталого и промежуточного типа принадлежит различным формам условной частной собственности и соответствующим формам эксплуатации труда. Следует заметить, что в колониальную и постколониальную эпоху были практически разрушены поземельные отношения, основанные на феодальной системе пожалований либо на аналогичной системе отношений, свойственной азиатской деспотии. Крупная частная земельная собственность практически повсеместно по своему характеру утеряла черты условной и приблизилась к современному типу безусловной частной собственности. Однако в отношениях крупной и мелкой земельной собственности пережитки условной частной собственности добуржуазного типа и добуржуазные формы эксплуатации играют еще весьма существенную роль. Различные формы кабальной аренды (издольщина) и долговой зависимости мелких земледельцев (пеонаж) широко распространены в десятках развивающихся стран.
Эти формы не являются чистыми феодальными или азиатскими формами, а являются переходными, носят уже в той или иной степени полукапиталистический характер. Личная зависимость (рабство, крепостничество) в ее легальных формах отсутствует, долговые отношения и аренда формально выступают как свободное соглашение, и все чаще приобретают денежную, а не натуральную форму. Внеэкономическое принуждение, повсеместно присутствующее в переходных отношениях такого рода, носит скрытый («круговая порука» исполнительной и судебной власти) или прямо нелегальный характер (вооруженные террористические банды на содержании у латифундистов).
В промышленном секторе развивающихся стран формируются более современные отношения безусловной частной собственности, свойственные капиталистическому способу производства. Однако и здесь они находятся под деформирующим влиянием пережитков более архаических отношений. Частный капитал нередко не может развиваться без покровительства и прямого участия государственной бюрократии, что опосредуется широкомасштабной коррупцией.
Ограниченность возможностей эффективного хозяйственного использования легализованной собственности порождает теневую экономику, в которой складываются отношения собственности, отличающиеся весьма низкой степенью гарантированности, но, однако, способные удовлетворять экономические интересы владельцев.
Новые индустриальные страны 1-го эшелона характеризуются успешным преодолением указанных проблем, и отношения собственности в них формируются по типу, приближающемуся к развитым капиталистическим экономикам. Что же касается НИС 2-го эшелона, то большинство из них находится еще в начале этого пути, и пока нет полных гарантий успешности решения данных проблем.
Страны с развитой капиталистической экономикой характеризуются господством безусловной, но ограниченной частной собственности. Эта собственность имеет сложную структуру форм и многообразные ограничения. Эволюция отношений собственности от общинной к условной частной, а от нее – к безусловной частной, имела историческое продолжение в развитии множества ограничений частной собственности. К ним относятся различные формы обременений собственности (сервитутов) на земельные участки – право свободного проезда, прохода и т.п., регламентирование использования земельных участков различного назначения (например, сельскохозяйственных земель), сложные правила застройки, регламентация торговли недвижимостью, экологические ограничения, требования соблюдения санитарных, медицинских, потребительских стандартов при использовании имущества производственного назначения, и масса других подобных ограничений.
Наряду с индивидуальной частной собственностью, которая была господствующей вплоть до середины XIX века, в последующий период получили широкое развитие различные формы групповой частной собственности – от различного рода небольших хозяйственных обществ и товариществ до колоссальных корпораций.
Помимо частной собственности, в странах с развитой капиталистической экономикой немалую роль играет государственная и публичная собственность, а также различные формы общественной и коллективной (кооперативной) собственности.
Архаичные формы собственности также не полностью изжиты в развитой капиталистической экономике. В рамках теневой экономики существует нелегальная частная собственность, основанная на внеэкономическом покровительстве (мафиозные отношения, схожие с феодальными), и на ее основе нередки отношения добуржуазной эксплуатации, вплоть до использования полурабского труда (труд нелегальных иммигрантов, беспризорников и т.п.).
В трансформационной экономике отношения собственности довольно быстро эволюционируют в сторону стандартов развитой рыночной экономики. Однако зрелость институтов собственности достигается далеко не сразу. В тех странах, где длительное время существовала легальная частная собственность, распространение соответствующих отношений происходит значительно быстрее. А вот попытки скачкообразного перехода от почти полной монополии государственной собственности к почти немедленному преобладанию частной оказываются связаны с проблемами неэффективности новых институтов собственности. Широкое развитие получает наполнение формальных институтов собственности иным содержанием (например, использование института банкротства как механизма принуждения к перераспределению прав собственности вне зависимости от реального уровня задолженности фирмы).
В силу проблем, связанных с незрелостью и неэффективностью новых институтов собственности, широкое распространение получают отношения собственности, уходящие в теневой сектор. Поэтому рамки теневой экономики в странах с трансформационной экономикой подчас достигают масштабов, схожих с масштабами теневой экономики в развивающихся странах.
Для стран с трансформационной экономикой характерны также проблемы, связанные с сохранением отдельных элементов прежних отношений собственности. Так, практически во всех переходных экономиках государство вынуждено обеспечивать большую часть социальных трансфертов, ранее предоставлявшихся на основе государственной собственности, при том, что размеры этой собственности резко сократились. Поскольку экономические отношения, на основе которых используется собственность, претерпели существенные изменения, прежние методы управления сохраняющимся сегментом государственной собственности оказываются непригодны. В деле же формирования новых форм и методов использования государственной собственности возникает явное отставание, нередко связанное с корыстной заинтересованностью в неэффективности государственной собственности, с тем, чтобы обеспечить ее приватизацию по символическим ценам. С этим же связано торможение даже организации элементарного учета государственной собственности. Например, в России до сих пор не решены проблемы единого реестра объектов государственной собственности, как на федеральном, так и на региональном уровнях, единого земельного кадастра и т.д.
Еще одной проблемой многих трансформационных экономик является дискриминация общественных и коллективных форм собственности, равно как и собственности некоммерческого назначения, продиктованная стремлением к вовлечению всех этих форм собственности исключительно в частный коммерческий оборот, вне зависимости от соображений экономической и социальной эффективности. В этом же русле лежат, например, проекты приватизации государственного лесного фонда в России.
В России гораздо более широкое хождение, нежели на Западе, получили идеологические мифы, утверждающие что единственно эффективной формой собственности является неограниченная частная. Нет нужды ломиться в открытую дверь и доказывать, что частная собственность является ведущей формой собственности в развитых капиталистических экономиках. Но абсолютизация этого утверждения приводит к ложным выводам, поскольку тем самым игнорируется значительный пласт экономических проблем, которые эффективнее решаются с использованием иных форм собственности.
Нередко приходится сталкиваться с недобросовестной аргументацией, при которой любые государственные или общественные формы собственности, либо формы ограничения частной собственности, возводятся к добуржуазным (феодальным или азиатско-деспотическим) формам внеэкономического вмешательства в отношения собственности. «Правильная» европейская частная собственность, с высокой степенью правовых гарантий, противопоставляется «неправильной» азиатской, слабо гарантированной от произвольного вмешательства государства. Разумеется, традиции азиатского деспотизма или феодализма могут выступать и очень часто выступают как препятствие для становления современных форм частной собственности и развития частно-предпринимательской капиталистической экономики. Однако современные формы государственной и общественной собственности, равно как и формы государственного и общественного регулирования частной собственности вовсе не являются пережитком азиатского деспотизма, а вырастают из противоречий развития самих современных форм частной собственности.
1.5. РАЗЛИЧИЕ ЦЕЛЕЙ И МЕХАНИЗМОВ ВОСПРОИЗВОДСТВА В РАЗНЫХ ТИПАХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ СИСТЕМ
Способы возобновления производства в различных типах экономических систем, равно как и способы воспроизводства самих систем экономических отношений различаются между собой так же, как и цели производства и соответствующие им критерии эффективности. Разумеется, в любой экономике требуется возмещение затрат ресурсов, равно как и необходимость производительного накопления прибавочного продукта для обеспечения продолжения производства в расширенном масштабе. Но способы и цели этой деятельности существенно отличаются.
Натуральное общинное производство, широко распространенное в беднейших развивающихся странах, предполагает воспроизводство в неизменных масштабах, нацеленное на традиционно фиксируемые параметры, обеспечивающие выживание общины и ее сохранение в неизменном состоянии. В таком хозяйстве не производится или почти не производится прибавочный продукт, а значит, нет и надежной материальной основы для расширенного воспроизводства. Да община вовсе и не ставит перед собой подобных целей.
Мелкое товарное или полунатуральное хозяйство имеет уже иные цели производства и механизмы воспроизводства. Хотя его возможности к производству прибавочного продукта весьма ограничены, оно уже может служить базой для концентрации прибавочного продукта в руках эксплуататорского класса (обычно при значительной роли пережитков добуржуазных экономических отношений). Так или иначе, свободные или эксплуатируемые, мелкие производители все же стремятся к расширению производства, хотя обеспечиваемый ими рост производства неустойчив и незначителен. В деятельности таких производителей существенную роль играют пережитки общинных порядков и традиция воспроизводства в неизменном масштабе.
Крупное индустриальное производство в развивающихся странах (беднейших и промежуточных), построенное на капиталистической основе, имеет свои особенности воспроизводства. Как правило, такое производство слабо связано с внутренним рынком, ориентировано главным образом на внешний рынок (и в смысле сбыта готовой продукции, и в смысле снабжения техникой, комплектующими изделиями, а подчас и исходными материалами), зависит от транснационального капитала или создано при его прямом участии. Поэтому темпы и масштабы воспроизводства в таких сегментах экономики испытывают серьезные колебания под воздействием конъюнктуры мирового рынка и текущей политики транснациональных корпораций.
Все сказанное касается также крупных торговых и финансовых компаний.
Кроме того, накопление капитала в таких секторах экономики сдерживается высоким уровнем непроизводительных расходов, связанных с бюрократизмом и коррупцией в государственном аппарате (что определяет высокий уровень трансакционных издержек), а также с ориентацией местной предпринимательской элиты на весьма расточительные стандарты потребления. Государственное стимулирование экономического роста зачастую неэффективно из-за тех же бюрократизма, коррупции и прямого казнокрадства. Вызываемые ими трансакционные издержки могут полностью поглощать весь эффект государственного стимулирования.
Аналогичные проблемы, но в еще более сильной степени, затрагивают сектор мелкого и среднего производства. В значительной мере его развитие оказывается под воздействием не конкуренции капиталов, а степени покровительства со стороны гражданских и военных чиновников.
Новые индустриальные страны 1-го эшелона близки к «нормальной» модели воспроизводства капитала в развитых странах. Рост современного промышленного сектора в этих странах ориентирован, однако, в первую очередь на внешний рынок, и проблемы зависимости от внешнеэкономической конъюнктуры, равно как и от технологической монополии развитых стран, весьма серьезно дают о себе знать. Тем не менее современные экспортно-ориентированные промышленные отрасли в этих странах довольно тесно взаимодействуют с внутренним рынком, играя роль своего рода «локомотива» для развития национальной экономики. Для НИС 1-го эшелона характерно также стремление увеличить долю вложений в производственную инфраструктуру, НИОКР, образование, с тем, чтобы заложить основы для собственных источников инновационного развития и преодолеть существующую сейчас «инновационную монополию» развитых стран.
НИС 2-го эшелона характеризуются примерно теми же проблемами в сфере воспроизводства, что и развивающиеся страны с промежуточной моделью. Их отличает способность обеспечить мобилизацию определенных ресурсов накопления капитала, создающего точки роста в экспортно-ориентированных отраслях современной промышленности (в том числе за счет привлечения иностранного капитала и роста внешней задолженности).
Что касается стран с развитой капиталистической экономикой, то они опираются на известную схему расширенного воспроизводства путем использования части дохода на цели производственного накопления. Эта схема опирается на сложную систему институтов, важнейшие места в которой занимают: механизм самофинансирования фирм; система кредитных организаций; фондовый рынок. Кроме механизма частного накопления капитала, расширенное воспроизводство поддерживается государственными инвестициями в образование, НИОКР, развитие производственной инфраструктуры и стимулированием спроса через государственные социальные расходы. Эта государственная поддержка проводится, как правило, в рамках определенной политики экономического развития и структурной политики, сформулированной в виде государственных программ.
Отношения воспроизводства, основанные на частном накоплении капитала, обеспечивают также воспроизведение системы капиталистических отношений, в том числе отношений капитала и наемного труда.
Для развитых капиталистических экономик свойственно перенесение центра тяжести процессов воспроизводства с накопления «традиционных» ресурсов на так называемые инновационные источники экономического развития. Фактически происходит предсказанное Марксом еще в середине XIX века превращение технологического применения науки в основную производительную силу общества. Экономический рост ставится в зависимость от производственных инноваций, от развития креативного потенциала нации.
Подобная же система отношений формируется в ряде трансформационных экономик (за исключением наименее развитых, тяготеющих либо к развивающимся странам с промежуточной моделью, либо к НИС). Особенностью трансформационных экономик является незавершенность процесса формирования институтов, обеспечивающих воспроизводство, их недостаточная зрелость и эффективность. Характерной чертой большинства современных трансформационных экономик является почти полное разрушение механизмов воспроизводства, функционировавших в системе плановой экономики, на самых ранних этапах трансформации (иногда уже в конце ее латентной фазы). Другая особенность трансформационных экономических систем – отставание с развитием инновационной составляющей роста, отсутствие или недостаточная эффективность институтов, призванных использовать имеющиеся ресурсы инновационного развития, крайняя узость внутреннего рынка производственных инноваций. Как правило, страны с трансформационной экономикой не имеют определенной структурной политики, внятных и действенных программ экономического развития.
Для ряда трансформационных экономик (в том числе России) свойственны также проблемы воспроизводства, аналогичные проблемам развивающихся стран: бюрократизм и коррупция в государственном аппарате, ведущие к непроизводительным расходам и отсутствию внятной политики экономического развития, ориентация бизнеса на краткосрочные успехи и завышенные стандарты расточительного потребления.
Общей проблемой всех типов экономических систем является формирование адекватных целей и критериев эффективности воспроизводственных процессов. Эти цели и критерии не остаются исторически неизменными и эволюционируют вместе с развитием самих экономических систем. Рассогласование сложившихся в обществе целей производства и критериев эффективности с другими объективными элементами его экономической структуры ведет к нарастанию противоречий и кризисных напряжений в ходе воспроизводства.
Так, утверждение в обществе целей производства капиталистической прибыли (нажива) при слабой производственной базе, включающей в себя элементы натурального и полунатурального производства (адекватными для которых являются цели традиционного характера), способно подорвать сложившийся традиционный механизм воспроизводства общества в неизменном состоянии, но не поставить на его место эффективный капиталистический механизм воспроизводства. Точно также присвоение статусной ренты в качестве цели производства, надстраиваемое над мелким, средним, и даже крупным индустриальным производством, ориентированным на рыночную среду, деформирует нормальный механизм накопления капитала как адекватный способ воспроизводства.
Для развитой капиталистической рыночной экономики проблемой является сохранение прежних мотивов производства прибыли как господствующих целей, и соотнесения прибыли и издержек производства как критериев эффективности, в тех сферах, где преобладающее значение получают креативные процессы, соответствующие мотивы деятельности и распределения ресурсов. Эти отношения приходят в столкновение между собой, ограничивая возможности мобилизации творческого потенциала занятых в производстве (пример: сохранение жестких иерархических структур управления бюрократического типа в подразделениях корпораций, где высока доля творческих функций).
1.6. ИСТОЧНИКИ И ФОРМЫ ПОЛУЧЕНИЯ ДОХОДОВ В РАЗЛИЧНЫХ ТИПАХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ СИСТЕМ
Существующий строй производства в различных типах экономических систем предопределяет различия в источниках и формах получения доходов.
В беднейших развивающихся странах весьма значительный удельный вес занимают доходы от собственного труда, получаемые в натуральной форме (что соответствует натуральному общинному хозяйству). Меньшую, но также заметную роль такие доходы играют в развивающихся экономиках с промежуточной моделью. Натуральные доходы играют также немалую роль в мелкотоварном (производство на продажу только излишков) и товарном хозяйстве мелких собственников. Даже часть доходов, получаемых ими на рынке через обмен, имеет натуральную форму, если дело касается неразвитых, локальных (местных) рынков, где наряду с денежным обменом, или вместо него, широко практикуется товарообмен.
Уровень доходов в таких секторах хозяйства весьма невелик. Что касается дифференциации доходов, то она связана главным образом со случайными факторами (колебания природно-климатических условий, состав семьи, ведущей хозяйство и т.п.), и лишь для интенсивного товарного хозяйства в большей мере определяется рыночной конъюнктурой. Однако, если сбыт товарной продукции ориентирован исключительно на локальные рынки и не сталкивается с конкуренцией мирового рынка, влияние рыночной конъюнктуры на дифференциацию доходов невелико.
Гораздо большую роль играет дифференциация доходов между различными укладами хозяйства и между различными социально-классовыми группами. Поскольку мелкое производство (как натуральное и полунатуральное, так и товарное) нередко служит базисом для различных форм добуржуазной эксплуатации (либо для значимых пережитков таких форм), в руках эксплуататорских социальных групп (родо-племенной верхушки, крупных земельных собственников, крупных торговцев и ростовщиков, бюрократии и т.д.) могут концентрироваться значительные массы доходов. Эти доходы могут иметь весьма различные формы: рента феодального типа или рента-налог, примитивная дань, кабальный процент от ростовщических сделок, доля в продукте в сделках кабальной аренды, денежная рента, статусная рента бюрократии и т.п.
Точно также существует значительная дифференциация доходов в секторах, основанных на капиталистическом укладе. Эта дифференциация зависит от степени зрелости капиталистических форм производства: доходы как наемных работников, так и предпринимателей в примитивном полуремесленном производстве значительно ниже, чем доходы рабочих и предпринимателей на современных предприятиях, организованных транснациональным капиталом. Разумеется, существует и огромный разрыв в уровне доходов между классами наемных работников и буржуазии.
Вообще для развивающихся стран, причем особенно для беднейших из них, характерен весьма высокий уровень дифференциации доходов, превосходящий таковой как в развитых странах, так и в странах с трансформационной экономикой. Этот высокий уровень является отражением того факта, что при общем низком уровне производства на душу населения распределение доходов происходит таким образом, что основная масса населения не получает достаточных доходов для того, чтобы иметь возможность повысить качество своей рабочей силы, а элита общества концентрирует в своих руках доходы, соответствующие западным стандартам потребления высших классов. Тем самым экономика лишается и источников прогресса на стороне совершенствования качества труда, и источников производительного накопления капитала.
Многократно отмеченный нами высокий удельный вес теневой экономики определяет и высокий удельный вес занятых в этой сфере и, соответственно, получающих теневые доходы. Их размер может подчас превосходить уровень доходов в легальном секторе, но отличается высокой степенью нестабильности и негарантированности. Занятые в теневом секторе обычно не имеют устойчивого социального статуса, принадлежа к маргинальным, и прямо люмпенизированным слоям.
Для новых индустриальных стран характерен процесс прогрессирующего вытеснения добуржуазных форм доходов, а в НИС 1-го эшелона этот процесс уже приблизился к стандартам развитых капиталистических государств (в том числе и по уровню доходов). Однако в НИС все еще сохраняется относительно более высокий, нежели в странах с развитой капиталистической экономикой, уровень дифференциации доходов.
В странах с развитой рыночной (капиталистической) экономикой самый высокий абсолютный уровень доходов и самый низкий уровень их дифференциации (хотя и здесь существуют различия между разными моделями капиталистической экономики). Особенностью развитых стран является также высокий уровень доходов от социальных трансфертов, зачастую прямо направленных на смягчение дифференциации доходов. Социальные расходы государства за прошедшее столетие имели тенденцию к непрерывному возрастанию, и лишь с середины 90-х гг. ХХ века наметилось небольшое сокращение государственных расходов. Возможно, это признаки начавшегося перехода от господствовавшей в 50-е – 70-е гг. ХХ века модели социального компромисса к более жесткой модели межклассовых отношений.
В развитых странах сохраняются пережитки добуржуазных экономических отношений и соответствующих им форм доходов. Заметным является также удельный вес теневой экономики и теневых доходов, который зависит от общего уровня экономического развития (чем выше общие доходы, тем меньше теневые). Однако удельный вес теневой экономики в развитых капиталистических экономиках ниже, чем в странах с другими типами экономических систем.
В странах с трансформационной экономикой в процессе перехода от плановой экономики к рыночной капиталистической повсеместно (за единичными исключениями – Китай, Вьетнам) произошло сокращение доходов большинства населения (при резком росте доходов высших классов), что, естественно, означало значительный рост дифференциации доходов. Сократились также социальные расходы государства. В последующем в некоторых из стран с трансформационной экономикой (Польша, позднее – Венгрия) дореформенный уровень доходов был восстановлен и даже превзойден. Происходит постепенное восстановление уровня доходов и в других государствах при незначительном смягчении уровня дифференциации. Однако для многих из них достигнутый за 14-15 лет реформ средний уровень доходов еще серьезно отстает от дореформенного, а что касается доходов основной массы работающего населения, то для нее потери дохода оказываются еще более значительными.
В более развитых странах с трансформационной экономикой уровень дифференциации доходов тяготеет к уровню развитых капиталистических государств с либеральной моделью, в менее развитых – к уровню НИС или промежуточных развивающихся стран.
Во всех странах с переходной экономикой произошло сокращение удельного веса заработной платы в ВВП и относительное увеличение роли других источников доходов (особенно доходов от предпринимательской деятельности и от имущества).
Для стран с трансформационной экономикой характерным является также возрастание роли теневой экономики и доходов, полученных в этой сфере. К особенностям стран с трансформационной экономикой относится высокий удельный вес теневой предпринимательской деятельности в сфере крупного бизнеса и весьма значительная доля теневых доходов у высокодоходных групп населения.
Основными факторами дифференциации доходов в НИС, развитых капиталистических государствах и в странах с трансформационной экономикой служат состояние рынка и государственная социальная политика. Отраслевая и региональная структура производства, степень мобильности капитала и рабочей силы, уровень монополизации рынков, колебания конъюнктуры – все это влияет на уровень доходов и их дифференциацию. С другой стороны, налоговая политика государства и политика социальных расходов оказывает корректирующее (и подчас весьма сильное) воздействие на складывающееся первичное (факторное) распределение доходов.
Существующие национальные различия в дифференциации доходов и в общих социальных результатах развития экономики связаны также с цивилизационными и историческими особенностями развития той или иной страны. Например, в Японии традиционно существуют многообразные ограничения на превращение предпринимательской прибыли в личные доходы предпринимателей. В Швеции исторически сложился самый высокий уровень налогообложения предпринимательских и личных доходов. Что касается социальных результатов, то регрессионный анализ показывает наличие зависимости продолжительности жизни населения (при прочих равных условиях, учитываемых в уравнении регрессии – уровне производства ВВП на душу населения, доле услуг в ВВП, уровне доступа населения к питьевой воде) от исторического прошлого страны. Оказывается, что продолжительность жизни в среднем на 5 лет выше в странах, прежде принадлежавших к «социалистическому лагерю» (несмотря даже на заметное падение продолжительности жизни в ряде из них ходе рыночных реформ), и на 2,5 года ниже в странах, имевших колониальное прошлое.
1.7. МЕСТО РАЗЛИЧНЫХ ТИПОВ ЭКОНОМИЧЕСКИХ СИСТЕМ В СОВРЕМЕННОМ МИРОВОМ ХОЗЯЙСТВЕ
Особая роль развитых капиталистических экономик в процессе глобализации
Проблема глобализации уже былапредметом рассмотрения в разделе 7 нашего учебника. В данном случае мы не будем сосредотачиваться на детальном выяснении причин и механизмов глобализации. Здесь достаточно понимания того, что глобализация есть новая ступень в развитии интернационализации экономики, ведущая в тенденции к преобладанию глобальных систем экономических отношений над большинством национальных систем. А интересует нас прежде всего понимание, как и почему именно развитые рыночные (капиталистические) экономические системы заняли ведущее место в этом процессе.
Ведущая роль развитых рыночных (капиталистических) систем в процессе формирования мирового рынка и мирового хозяйства определялась первоначально их характером как рыночных экономик. Уже в XIII-XIV вв. таким экономикам было свойственно стремление к активной внешнеторговой экспансии, в широких масштабах развернувшейся в позднее средневековье и сопровождавшейся затем колониальными захватами. Со времен промышленной революции ведущая роль капиталистических держав в мировом хозяйстве стала определяться их промышленной монополией, и вытекающими из нее финансовой и военной монополией.
Не следует думать, что с развитием постиндустриальных тенденций и с падением удельного веса промышленности в ВВП стран с развитой рыночной экономикой роль их промышленной монополии отошла в прошлое. Эти страны и сейчас остаются самыми крупными в мире производителями промышленной продукции самого высокого технологического уровня. Соответственно, они занимают и доминирующие позиции в мировой торговле промышленными изделиями. Более того, эта их роль продолжает укрепляться.
Однако глобализация не сводится к росту международного обмена товарами и углублению международной кооперации труда – эти процессы, являющие основой общей тенденции к интернационализации производства, развиваются уже не первое столетие. Для современной глобализации характерно прежде всего резкое возрастание мобильности финансового капитала и образование единого мирового финансового рынка, а также рост значения обмена экономической и научно-технологической информацией. И в этих вопросах развитые рыночные экономики имеют несомненной доминирующие позиции.
Это доминирование определяет также ведущие позиции так называемых «глобальных игроков» из наиболее развитых стран, которые являются наиболее активными агентами глобализации. Речь идет о крупнейших транснациональных корпорациях и банках, международных экономических организациях, региональных интеграционных союзах, мировых центрах научных исследований и разработок.
В сфере разработки и применения новейших технологий позиции развитых стран значительно сильнее, чем даже в области обрабатывающей промышленности. Можно даже вести речь об абсолютном доминировании глобальных игроков из развитых стран и об их обоснованной претензии на глобальную технологическую монополию (см. табл. 7.1.).
Таблица 7.1. Распределение межфирменных стратегических союзов в области новых технологий по областям технологий и группам стран, 1980-1989
| Область технологии | Количество союзов | Доля развитых экономик в % | Доля «Триады» в % | Доля новых индустриальных стран «Триады» в % | Доля менее развитых стран «Триады» в % | Доля осталь-ных в % |
| (1) | (2) | (3) | (4) | (5) | (6) | |
| Биотехнологии | 846 | 99.1 | 94.1 | 0.4 | 0.1 | 0.5 |
| Новые материалы | 430 | 96.5 | 93.5 | 2.3 | 1.2 | - |
| Компьютеры | 199 | 98.0 | 96.0 | 1.5 | 0.5 | - |
| Промышленная автоматизация | 281 | 96.1 | 95.0 | 2.1 | 1.8 | - |
| Микроэлектроника | 387 | 95.9 | 95.1 | 3.6 | - | 0.5 |
| Программное обеспечение | 346 | 99.1 | 96.2 | 0.6 | 0.3 | - |
| Телекоммуникации | 368 | 97.5 | 92.1 | 1.6 | 0.3 | 0.5 |
| Информационные технологии | 148 | 93.3 | 92.6 | 5.4 | 0.7 | 0.7 |
| Автомобили | 205 | 84.9 | 82.9 | 9.8 | 5.4 | - |
| Авиация | 228 | 96.9 | 94.3 | 0.9 | 1.3 | 0.9 |
| Химия | 410 | 87.6 | 80.0 | 3.9 | 7.1 | 1.5 |
| Продовольствие и напитки | 42 | 90.5 | 76.2 | 9.5 | ||
| Электротехника | 141 | 96.5 | 92.2 | 1.4 | 2.1 | - |
| Машины и инструмент | 95 | 100.0 | 100.0 | |||
| Другие | 66 | 90.9 | 77.3 | 1.5 | 4.5 | 3.0 |
| Всего | 4,192 | 95.7 | 91.9 | 2.3 | 1.5 | 0.5 |
Source: Chris Freeman and John Hagedorn, Globalisation of Technology, Report for the FAST Programme, Commission of the European Communities, June 1992, p. 41
Примечания: «Триада» – США, Западная Европа и Япония (вместе со странами Юго-Восточной Азии).
Источник: STATES AGAINST MARKETS. The limits of globalization. Edited by Robert Boyer and Daniel Drache. London and New York: Routledge, 1997, p. 78.
На финансовом рынке глобальные игроки также сосредоточены в развитых странах. Крупнейшие банковские корпорации базируются преимущественно в странах с развитой рыночной экономикой (см. табл. 7.2.).
Таблица 7.2. Крупнейшие в мире банки (распределение по странам на 31 декабря 1992 г.)
| Страна | Крупнейшие 25 | Крупнейшие 50 | Крупнейшие 100 |
| Япония | 15 | 19 | 29 |
| Германия | 1 | 8 | 12 |
| Франция | 4 | 6 | 11 |
| Великобритания | 2 | 3 | 6 |
| Китай | 2 | 4 | 4 |
| Нидерланды | 1 | 3 | 3 |
| Иран | - | 1 | 1 |
| Швейцария | - | 2 | 3 |
| Италия | - | 1 | 8 |
| США | - | 3 | 7 |
| Швеция | - | - | 2 |
| Австралия | - | - | 2 |
| Бельгия | - | - | 4 |
| Канада | - | - | 4 |
| Испания | - | - | 3 |
| Бразилия | - | - | 1 |
Source: Wall Street Journal, 29 September 1993
Источник: STATES AGAINST MARKETS. The limits of globalization. Edited by Robert Boyer and Daniel Drache. London and New York: Routledge, 1997, p. 118
Из таблицы следует, что к началу 1993 года из 100 крупнейших банков лишь 6 базировались в менее развитых странах (Китае, Иране, Бразилии), а из 25 крупнейших в менее развитых странах базировалось лишь 2 (оба – в Китае).
Что касается транснациональных корпораций (ТНК), то в мирохозяйственной системе можно выделить 100 крупнейших ТНК, доля зарубежных продаж которых в общем объеме реализации составляет более 40%:. Большая часть этих ТНК располагается в странах с развитой экономикой. Лидирующую роль играют американские компании, занимающие около 1/3 числа ведущих ТНК. Среди ТНК других стран ведущие позиции у Японии (15 ТНК), Германии и Франции (по 10 компаний), Великобритании (7 фирм), Швейцарии (5 фирм). Анализируя данные общих активов 100 крупнейших ТНК мира, можно прийти к выводу, что на США и Японию приходится 70% совокупных активов 100 крупнейших ТНК. В последнее время происходит уменьшение доли США, наблюдается рост японских компаний[1].
В последние десятилетия в развитых странах происходит постоянный рост показателей интернационализации экономики, в частности, возрастает доля зарубежных активов, доли численности занятых на зарубежных филиалах во всей численности занятых. Анализ динамики соотношения между внешними активами, выражаемыми показателем прямых иностранных инвестиций (ПИИ), и ВВП показывает, что в целом у всех стран с развитой экономикой оно выросло с 6% в 1980 г. до 11,5% — в конце 90-х гг., у стран ЕС — с 6,3 до 14,6% соответственно (наибольший показатель пришелся на Великобританию — 27,4% в 1995 г.), у США — с 8,1 до 9,8%, а у Японии — с 1,8 до 6%. Еще больше размеры данного показателя по отдельным корпорациям. Так, почти 2/3 капиталовложений бельгийских, голландских и швейцарских ТНК направлялось за границу. Для компаний Royal Dutch Shell и Philips иностранные инвестиции составили 70% внутренних, американского концерна Exxon — 80%, IBM — 50%. Это касается не только инвестиций, но и зарубежной деятельности в области НИОКР: ТНК обладают способностью охватить международный рынок научно-технических кадров, организовать НИОКР и применить технологические знания в глобальном масштабе[2].
Одним из инструментов доминирования стран с развитыми капиталистическими экономиками в процессе глобализации является использование международных экономических организаций (ВТО, МВФ), где эти страны играют ведущую роль. Экономическая политика, проводимая (а подчас можно сказать – и навязываемая) международными организациями, в целом направлена на создание более благоприятных условий экономического развития, однако лишь таким образом, чтобы это отвечало в первую очередь интересам наиболее развитых стран.
Например, политика ВТО (ранее – ГАТТ), направленная на создание более открытого мирового рынка товаров и услуг на основе принципа свободной конкуренции, привела за послевоенный период к существенному снижению уровня торговых тарифов и более свободному режиму трансграничного перемещения товаров и услуг. Однако очевидно, что свободная конкуренция создает более выгодные условия для тех экономик, которые обладают наиболее конкурентоспособным производством. Для остальных же этот режим, разумеется, создает сильные стимулы для повышения конкурентоспособности, но одновременно вовсе не обеспечивает возможностей эти стимулы реализовать, нередко приводя к гибели неконкурентоспособных отраслей (часто жизненно важных для национальной экономики – например, производство продовольствия).
В тоже время развитые страны широко прибегают к методам нетарифной защиты своего внутреннего рынка. Их технологическая монополия позволяет им задавать жесткие стандарты обязательной сертификации продукции, отсекая многих конкурентов, не вписывающихся в эти условия.
Принцип свободной конкуренции вовсе не является для развитых стран абсолютным принципом. Отстаивая свои экономические интересы, они нередко идут на использование не разрешенных ВТО тарифных барьеров, прибегают к масштабному субсидированию национальных производителей.
Особенно широко этот метод поддержки применяется в сельскохозяйственном производстве. В странах ОЭСР в 2000 г. он составил 327 млрд. долл., или 1,3% ВВП. Уровень субсидирования в этой отрасли с течением времени хотя и снижается, но не значительно. Его удельный вес, рассчитываемый как доля от выручки сельскохозяйственного сектора, составлял в 2000 г. 34%, против 37% в 1999 г. и 39% в 1986—1988 гг. Однако основная причина этого снижения – не в уменьшении субсидирования, а в сокращении так называемой ценовой поддержки в результате более медленного роста внутренних цен по сравнению с мировыми[3].
Ратуя за принцип свободы торговли, развитые страны жестко отстаивают свое право на субсидирование национального сельского хозяйства, создающее неравноправные условия конкуренции для производителей из развивающихся стран. Раунд переговоров в рамках ВТО в Канкуне в 2003 г., где рассматривались эти вопросы, закончился полным провалом из-за нежелания развитых стран идти на уступки.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 363; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!