Отражение как всеобщее свойство материи и как творчески активный, диалектический процесс
Учение В.И. Ленина об отражении может и должно быть рассмотрено в нескольких контекстах: 1) с точки зрения продолжения гносеологической деятельности К. Маркса и Ф. Энгельса; 2) с точки зрения существовавшей разветвленной практики философского, научного, эстетического и общественного отражения; 3) сточки зрения совершенно новой мировой реальности, связанной прежде всего с научно‑техническим и социально‑революционным процессом, теорией и практикой построения социалистического общества. Вместе с тем теория отражения В.И. Ленина выступает как неотъемлемая часть гносеологической культуры, в том числе ее новейших философских и практико‑информационных продолжений.
Как известно, К. Маркс и Ф. Энгельс, установив неизбежность исторической смены способа материального производства и соответствующих ему видов духовной деятельности, поставили перед собой задачу на основе предметного изучения сущности господствующей социально‑экономической формации и ее духовной сферы разработать общую логико‑диалектическую схему отношений между Человеком – Обществом – Природой, внутренними и внешними планами индивидуальной и общественной жизни. По сути дела, речь шла о создании на основе переосмысления корпуса идей античного, средневекового и нового времени принципов мировоззрения, которые находились бы в соответствии или в известной степени опережали стремительно нарождающиеся силы технического и научного прогресса. Именно эта гигантская по своему значению и масштабу задача была по долгу преемства воспринята В.И. Лениным.
|
|
|
В подходе к отражению, к образной теории В.И. Ленин опирается на предшествующий опыт толкования образов и их влияния на человеческое восприятие.
Он рассматривает отражение как важнейшее космогоническое и космологическое качество объективного мира. «Логично предположить, – указывает В.И. Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме», – что вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением, свойством отражения»[149]. Эта мысль продолжала линию Дидро, его положение о том, что «способность ощущения есть всеобщее свойство материи или продукт ее организованности»[150]. Но у В.И. Ленина она получает более глубокое обоснование – через неисчерпаемость каждой материальной системы, включая элементарные образования. Неисчерпаемость материи означает также неисчерпаемость процесса отражения, его форм и методов.
В.И. Ленин, однако, не только подтвердил подход марксизма к теории мысленного отражения (Gedanken Abbilder), опирающийся на ощущения и образы, через которые внешний мир «перетекает» в мышление и сознание, в том числе общественное, но развернул картину того, как реально происходит формирование образов внешнего мира, показал правильность, закономерность этого формирования как действия мыслительной культуры, способной диалектикой понятий вскрыть диалектику, противоречивую сущность самих вещей.
|
|
|
Особую роль в представлении масштабов и методов развертывания этой картины играет такой источник, как «философские тетради», освещающий ленинский мыслительный стиль. В истории гносеологии это произведение уникально, ибо в нем сохранены последовательность развертывания самого процесса мышления мыслителя, его акценты, ритм, мощная способность синтетике‑аналитического обобщения, полнота охвата «огромных мыслительных масс», их сгущение оборот в соответствии с вызреванием ясности в определении главного – раскрытия материалистической диалектики как живого процесса и как итог – осуществление самодвижения мысли в критериях исторически установленной гносеологической правильности.
Именно здесь, во взаимодействии с мыслью Гегеля, ленинская мысль сверкает красками и гранями еще не реализованного замысла, еще, так сказать, стилистически неуспокоенная. В этом качестве она, быть может, наиболее наглядно развертывает свое разнообразие, свое информационное богатство. Здесь исследователь получает возможность погрузиться в полноту мышления, еще не прошедшую нивелирующей обработки быть адресованной конкретной аудитории, быть приведенной к стилистической обязательности дискурсивного изложения.
|
|
|
Какие внешние причины способствовали созданию «философских тетрадей»? Выше мы указывали на два важных аспекта ленинского интереса, связанных в 1914–1915 гг. с социально‑исторической ситуацией, в том числе военной, – 1) предчувствие неизбежности революционного изменения сложившейся мировой структуры, 2) необходимость рассмотреть новые факторы научного, технического и социального развития в свете философского материализма Маркса и Энгельса. Был, однако, еще один аспект, имевший непреходящее значение, – интерес к процессу мышления как таковому, к сложению новой мыслительной стилистики.
К мысленному рассмотрению, выделяет В. И. Ленин одно из гегелевских положений, должны быть привлечены не только «внешняя форма», но и «der Inhalt»[151]. «Логика, – акцентирует В.И. Ленин свою мысль, – есть учение не о внешних формах мышления, а о законах развития «всех материальных, природных и духовных вещей», т. е. развития всего конкретного содержания мира и познания его, т. е. итог, сумма, вывод истории познания мира» [152].
|
|
|
Ареной мышления выступает весь мир материальных, природных и духовных вещей. Понятно поэтому, что изучение этих вещей не может вестись отдельно от их создания, не в историческом процессе этого создания. Поэтому гносеологический процесс у Ленина – это представленный исторически единый, целостный процесс созидания постижения материально‑духовных вещей.
В таком случае аппарат наблюдения, например, науки и философии («круга кругов»), за движением этих вещей, за их диалектическими превращениями и переходами также должен быть в образно‑понятийных формах имманентно диалектическим. «Диалектика вещей создает диалектику идей…»[153].
«Бросается в глаза, – пишет В.И. Ленин, – что иногда Гегель идет от абстрактного к конкретному (Sein* абстрактное) – Dasein** (конкретное) – (Fursein***), – иногда наоборот (субъективное понятие – объект – истина (абсолютная идея)). Не есть ли это непоследовательность идеалиста (то, что Маркс называл Ideenmystik**** у Гегеля)? Или есть более глубокие резоны? (Например, бытие ничто – идея становления, развития). Сначала мелькают впечатления, затем выделяется нечто, – потом развиваются понятия качества (определение вещи или явления) и количества. Затем изучение и размышление направляют мысль к познанию тождества‑различия‑основы‑сущности versus явления, – причинности, etc. Все эти моменты (шаги, ступени, процессы) познания направляются от субъекта к объекту, проверяясь практикой и приходя через эту проверку к истине (= абсолютной идее)»[154].
Эта поразительная по своей красоте догадка возможного хода гегелевской мысли является одновременно экспликацией внутренней структуры мыслительного процесса, осуществляющего поиск правильного философского образа внешнего мира, образа, в основание которого положены и сама структура его получения, и содержание его различительно‑противоречностного ядра, и критерии проверки его истинности.
Данная модель движения познания (социального отражения применительно к его общественным формам) и есть вскрытие информационной структуры объектов.
Указав на правильность и мерность мыслительного процесса, В. И. Ленин идет дальше – к отысканию этой правильности в самой глубине природы, в ее материальном составе и самоорганизации. Он делает следующую выписку из Гегеля: «Идея есть истина. Идея, т. е. как процесс – ибо истина есть процесс – проходит в своем развитии (Entwicklung) три ступени: 1) жизнь; 2) процесс познания, включающий практику человека и технику; 3) ступени абсолютной идеи (т. е. полной истины).
Жизнь рождает мозг. В мозгу человека отражается природа. Проверяя и применяя в практике своей и технике правильность этих отражений, человек приходит к объективной истине». И далее резюмирует: «Истина есть процесс. От субъективной идеи человек идет к объективной истине через «практику» и технику»[155]. «Мысль включить жизнь в логику, – подчеркивает В.И. Ленин, – понятна – и гениальна – с точки зрения процесса отражения в сознании (сначала индивидуальном) человека объективного мира и проверки этого сознания (отражения) практикой…»[156]. Указывая на неразрьвность индивидуальных и социальных контекстов познания, отражения, В.И. Ленин выделяет мысль о том, что «если рассматривать отношение субъекта к объекту в логике, то надо взять во внимание и общие посылки бытия конкретного субъекта (= жизнь человека) в объективной обстановке»[157].
Здесь Ленин указывает на естественную причастность человека к миру природы. Именно эту гегелевскую мысль о природной субстанции человеческого мышления, о вхождении мышления в круг ее существующих законов и отношений Ленин и считал гениальной.
Не случайно в этом отрывке и во многих других В.И. Ленин выделяет технику в особую область, где природно‑социальное основание составляет самый смысл и сущность техники. Отсюда следует требование В.И. Ленина включить в логику бытие конкретного субъекта, показатели жизни человека в объективной обстановке, ибо без посылок бытия субъекта его отражение не может быть понято как человеческое социально‑природное отражение, а его мышление как природно‑социальное и историческое.
Природно‑техническое основание ложится в основу орудийной деятельности человека. Орудийность – именно она вырабатывает методологию деятельности/мышления, содержит в себе и его цели как идеальные оболочки орудийной деятельности.
Крайне интересен отрывок из Гегеля о гносеологическом значении орудийной деятельности, сопровождаемый замечанием В.И. Ленина – «зачатки исторического материализма у Гегеля»: «Средство, есть нечто более высокое, чем конечные цели внешней целесообразности, пишет Гегель; плуг почтеннее, чем те непосредственные наслаждения, которые подготовляются им и служат целям. Орудие сохраняется, между тем как непосредственные наслаждения проходят и забываются. В своих орудиях человек обладает властью над внешней природой, тогда как в своих целях он скорее подчинен ей»[158].
Этот отрывок помогает осознать предметную сущность того огромного влияния, которое оказывают средства вычислительной техники, средства коммуникаций и информатики на все современное общество, в равной степени на материально‑производственную и духовную жизнь, на саму общественную гносеологическую ситуацию.
При рассмотрении материалов истории это влияние орудийного преобразования природы на самый склад социальной и собственно умственной деятельности человека обнаруживается как непреложный исторический закон. Именно «практическая деятельность человека, – подчеркивает В.И. Ленин, – миллиарды раз должна была приводить сознание человека к повторению разных логических фигур, дабы эти фигуры могли получить значение аксиом»[159]. Так, само строение логики ставится В.И. Лениным в зависимость от степени разнообразия, интенсивности практической деятельности человека.
Отражение, в том числе рассматриваемое как человеческая практика, в общем и целом повторяет в мысли конфигурации объектов, их структуры, функции и связи, следовательно, в своей методологии, в своей культуре оно содержит в сокращении (в каждом отражательном акте) всю образно‑понятийную цепь исторического человечества. «В логике, – указывает В.И. Ленин, – история мысли должна, в общем и целом, совпадать с законами мышления»[160]. «Понятие (познание) в бытии (в непосредственных явлениях) открывает сущность (закон причины, тождества, различия) – таков действительно общий ход, – подчеркивает В.И. Ленин, – всего человеческого познания (всей науки) вообще. Таков ход и естествознания и политической экономии (и истории)»[161].
Способность логики развертывать внутреннюю природу духа и мира во всем их богатстве есть вместе с тем характеристика самого мышления. Очевидно, что раскрытие этой внутренней природы деятельности/мышления может быть достигнуто совокупными усилиями философии, науки, искусства, которые должны раскрывать богатство всеобщего, воплощающего богатство особенного, индивидуального, отдельного[162]. Это одновременно ставит перед всей общественной сферой гносеологической деятельности общую задачу совершенствования понятийно‑образных аппаратов познания, совершенствования языков копирования и декодирования, систематизации, анализа и толкования социальной семантической информации как всеобщего языка социального отражения.
Иными словами, на передний план гносеологии выдвигается проблема понятийной культуры, с тем чтобы иметь в распоряжении такие системы образов, понятий, показателей, которые могли бы осуществить информационное отражение не случайно, субъективно, произвольно, но правильно, т. е. в соответствии с логикой самой объективной действительности.
3.2. Ленинский подход к социально‑информационным проблемам
Важной составной частью ленинской теории отражения является учение о разнообразии форм социальной жизнедеятельности как необходимом условии раскрытия культурного потенциала образа жизни, развития творческой активности членов общества, его социально‑экономических, политических и социально‑культурных институтов.
Учение В.И. Ленина о разнообразии как фундаментальной общественной категории должно быть включено в аппарат современной науки о социальной информации и общественном разуме. Впервые в практике философствования категория разнообразия была содержательно эксплицирована и предметно описана в качестве критерия развитости. Тем самым эта категория была рассмотрена и в плане ее собственно информационного статуса, т. е. как категория информатики.
Социализм, указывал В.И. Ленин, строится не только относительно всего общества, но и в каждой социальной ячейке. Местные отличия, особенности экономического уклада, бытовые формы, степень подготовленности населения – все это не просто отражается на своеобразии пути к социализму, но составляет предмет и сущность этого своеобразия. Чем больше будет такого разнообразия, тем цивилизованнее будет обеспечен и демократический централизм, тем эффективней и человечней будет действовать вся система. «Нам, – подчеркивал В.И. Ленин, – остается теперь только организовать соревнование, т. е. обеспечить гласность, которая давала бы возможность всем общинам государства ознакомляться относительно того, как именно пошло экономическое развитие в различных местностях, – обеспечить, во‑вторых, сравнимость результатов движения к социализму в одной и другой коммуне государства, – обеспечить, в‑третьих, возможность практического повторения опыта, проделанного в одной общине, другими общинами – обеспечить возможность обмена теми материальными силами…. которые проявили себя с наилучшей стороны в соответственной области народного хозяйства или государственного управления. Придавленные капиталистическим строем, мы не можем в точности даже представить себе в настоящее время, какие богатые силы таятся в массе трудящихся, в разнообразии трудовых коммун большого государства, в интеллигентских силах, которые до сих пор работали, как мертвые безгласные исполнители предначертаний капиталистов, какие силы таятся и могут развернуться при социалистическом устройстве общества. Наше дело состоит только в том, чтобы расчистить дорогу всем этим силам»[163].
Таким образом, разнообразие должно обеспечиваться, по мнению В.И. Ленина, новыми свойствами и функциями социальных информационных коммуникаций. В. И. Ленин раскрывает состав этих функций: 1) гласность, 2) сравнимость и сопоставимость результатов опыта хозяйствования и образа жизни, 3) отражение этого опыта в форме, обеспечивающей возможность широкого обмена информацией на основе не только рационального, но и эмоционального опыта индивидов.
«Без человеческих эмоций, – указывал В.И. Ленин, – никогда не бывало, нет и быть не может человеческого искания истины»[164]. Следовательно, любая система отражения фиксируется в обществе через индивидуальный стиль субъекта, его нравственные, идеологические и эстетические предпочтения.
В.И. Ленин связал в едином комплексе элементы разнообразия социальной действительности: 1) оснащенность исследователя в соответствии с общемировыми достижениями, 2) подход к исследуемому материалу с позиции фундаментальной теории, 3) необходимость разнообразной связи между историческим опытом и опытом настоящего, 4) необходимость обнаружения эмоционального отношения к явлениям и параллельно с этим обнаружения путей, подходов, способов, приемов достижения истины, дающих возможность самостоятельной проверки.
Эти положения В.И. Ленина, раскрывающие своеобразие гносеологического общественного процесса, имели для теории социального отражения принципиальное значение. По сути дела, в них поставлен вопрос об изменении общественной функции социальной статистики, качественном повышении культурно‑информационной роли статистики как важнейшей составной части общественного производства и общественной жизни.
В системе социальных наук статистика играет своеобразную интегративную роль, поскольку, с одной стороны, включает в конечном счете данные всех других дисциплин, с другой стороны, подготавливает эти данные к их широкому практическому использованию, в том числе органами управления. Кроме того, статистика представляет собой срез социального мышления, особый его стиль, при котором цифровые или графические отображения живой реальности как бы отрываются от первоначального, моделируемого материала.
В.И. Ленин ставит вопрос об информационном статусе социальных данных, их показательности относительно главных политэкономических тенденций развития страны. Данные, подчеркивает В.И. Ленин, могут быть великолепными, но для научных целей, для понимания экономики эти данные могут пропадать почти совершенно, если обработка их неудовлетворительна[165]. Чтобы этого не произошло, разъясняет свою мысль В.И. Ленин, обработка данных должна дать как можно больше рационально составленных групповых и комбинационных таблиц для отдельного изучения всех наметившихся или намечающихся типов хозяйств[166].
Анализируя работы пензенских статистиков, оценивая их опыт с точки зрения методов познания, В.И. Ленин подчеркнул важность и перспективность комбинированного, перекрестного, типообразующего анализа социальных данных: «Научное значение таких, разнообразных и тем учитывающих гигантское разнообразие форм подчинения земледелия и земледельца рынку, комбинационных таблиц было бы громадно. Можно сказать без всякого преувеличения, что они внесли бы целый переворот в науку об экономике земледелия»[167]. В противном случае работы по сбору данных, не имеющих типизирующей силы, создают лишь «впечатление избытка статистической рутины или «статистического увеличения» и недостатка политико‑экономической разумности, осмысленности»[168].
Как видим, В.И. Ленин понимал программу обработки статистического материала не как процедуру одной лишь формально‑математической комбинаторики, но как сложный процесс углубленного познания социальной реальности путем объективно получаемых связей между общими, генерализующими факторами и их конкретной воплощенностью на региональных уровнях. Не факты сами по себе, но факты в системе определенной отрасли теории общественного развития, обработанные и полученные, осмысленные гносеологическими средствами современного аппарата социального отражения, – таково ленинское отношение к содержанию социальных данных, к общественной ценности этого содержания и форме его конкретного использования.
Так, категория разнообразия в конкретной гносеологической практике оказалась последовательно сопряженной с понятиями, методами и формами социальной статистики – этой неотъемлемой отрасли социальной информации.
В. И. Ленин неоднократно обращал внимание на совершенствование статистики как вида социально‑информационной деятельности. Он особо выделил форму социально‑экономического отчета. В написанном им «Постановлении о работе замов. (Заместителей СНК и СТО)» говорилось: «Необходимо бороться неуклонно за постепенное расширение круга обязательно печатаемых отчетов всяких экономических учреждений…, ибо без приучения все большего количества населения пользоваться в библиотеках подобными отчетами ни о каком действительном превращении полуазиатской страны в культурную и социалистическую не может быть и речи»[169].
В брошюре «Наказ от СТО (Совет труда и обороны страны) местным советским органам» эта мысль была сформулирована так:
«Одно из важнейших средств борьбы с бюрократизмом и волокитой должно состоять в проверке исполнения законов и распоряжений центра местами, для этого нужны отчеты, печатаемые в общее сведение с обязательным расширением участия беспартийных, и не ведомственных людей»[170]. Отчеты призваны удовлетворять «потребность в изучении, освещении, оглашении итогов нашего хозяйственного опыта»[171].
Именно статистика, максимально приближенная к общественной почве, путем типизирующих процедур способна снабжать социальное отражение высшего философско‑гносеологического уровня необходимыми данными о социально‑экономическом и демографическом бытии общества, соединять общефилософские и социологические уровни отражения.
Ленинское наследие по вопросам социального отражения и социальной информации может быть представлено в двух основных сферах: 1) сфера фундаментальной общефилософской и общенаучной разработки и 2) сфера теоретико‑прикладного изучения и общественного использования конкретных форм социальной информации.
Осмысление гегелевской диалектики, обогащение этой диалектики в ходе переработки исторического опыта позволили В.И. Ленину исследовать и тем самым открыть для науки и философии основные механизмы мышления как особые категории индивидуально‑общественной практики, совпадающие в своем внешнем содержании и в своей внутренней структуре с движением и структурой объектов действительности.
Выделение критериев правильности индивидуально‑общественного отражения в контексте исследований умственного стиля, включая ритмы и последовательности умственных операций, дали возможность В.И. Ленину глубоко осмыслить проявления противоречий объективной реальности, их роль в усложнении разнообразия физического и социального мира, их отношения к таким узловым свойствам объективной реальности, как мера, скачок, качество и т. д.
В свете ленинского гносеологического учения процесс образно‑информационного отражения предстает в следующем виде:
1) установление внутренней структуры внешнего объекта с учетом его связей,
2) отображение этой структуры в понятиях и показателях его истории, сложности и граничности,
3) перенесение этой структуры в структуру самого отражательного процесса.
Рассматривая отражение как всеобщее свойство материи, а отражение отражения человеком как свойство его природности и культуры, В. И Ленин установил необходимость включения в гносеологию понятий жизни и деятельности индивидов в их непосредственных обстоятельствах и определил индивидов как субъектов творческого отражения и изменения природного, социального и технического миров. Тем самым в рамках человеческого существования и деятельности были осмыслены противоречивые качества общественно‑исторического масштаба и действия «малых сил», посредством которых логика истории проявляет себя как практическая, деятельная гносеология.
Часть втораЯ
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 216; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!