Е. Литургия Верных - завершительно-харизматический
Этап Евхаристическо-пастырского посредничества
Если на проскомидии пастырь молитвенно посредничествует за пасомых, а на литургии Оглашенных он усиливает свое ходатайство о них, то на литургии Верных его посредническая молитва достигает апогея своей духовной напряженности и пламенности.
Литургия верных начинается с распростирания антиминса на святом Престоле. Теперь Престол с антиминсом подготовлены к принятию Святых Даров (Агнца) для освящения в жертву Богу. Предстоит лишь перенести их с жертвенника, на котором они уготованы. Это и совершается на Великом входе.
Если Малый вход изображает выход Христа на проповедь, то Великий вход символизирует шествие Христа на страдание.
Великий вход представляет из себя торжественный, величественный момент литургии. Он захватывает и священнослужителей, и клир, и молящихся.
Открываются Царские врата, начинается трогательное пение Херувимской. Шествие со Святыми Дарами совершается через Северные двери и Царские врата в алтарь с остановкой на солее для поминовения высшей церковной иерархии и всех православных христиан.
Ставя Святые Дары на антиминс, т.е. на Гроб Господень, священник произносит тропари, относящиеся к погребению Спасителя («Благообразный Иосиф», «Во гробе плотски», «Яко живоносец...»). Затем снимает малые покровы с дискоса и потира, покрывая их воздухом.
|
|
|
Во время пения Символа веры предстоятель колеблет покров над Святыми Дарами, произнося Символ веры. Он должен так проникновенно, членораздельно и сосредоточенно произносить Символ веры, чтобы каждое его слово, ложась на сердце, согревало и воодушевляло бы его верой и любовью к Господу Спасителю.
С возгласом священника «Благодать Господа нашего Иисуса Христа» начинается Евхаристический канон - страшный и таинственный. «Прием хлеб... и даде святым Своим ученикам и апостолам, рек: приимите, ядите, сие есть Тело Мое... Пийте от нея вси, сия есть Кровь Моя Новаго Завета...» (Мф. 26,26-27).
Проникновенно со священным трепетом в душе произносит предстоятель эти вечно живые, насущные, спасительные слова Господа.
С этого момента у предстоятеля особо усиливается внутренне-посредническая связь со Христом, с Его Телом и Кровию, с Его спасительными страданиями и смертью (1 Кор. 11,26).
«В оны страшный час, - говорит св. Кирилл Александрийский, - должны иметь сердца, устремленные к Богу, а не долу, прилепленные к земле и к земному... Никто да не предстоит таким, чтобы устами говорить, а сердцем пресмыкаться по земле»[46].
«Стоит священник, - говорит святой Иоанн Златоуст, - и низводит не огонь, а Духа Святао и молится не о том, чтобы огонь ниспал сверху и попалил предложенное, но чтобы благодать сошла на жертву и зажгла через нее души всех»[47].
|
|
|
«Господи, иже Пресвятаго Твоего Духа в третий час апостолам Своим ниспославый, Того, Благий, не отыми от нас, но обнови нас молящихтися»[48].
«И сотвори убо хлеб сей - Честное Тело Христа Твоего», «А еже в чаше сей, Честную Кровь Христа Твоего»; «Преложив Духом Твоим Святым. Аминь, аминь, аминь». Священник падает ниц пред Престолом с чувством трепета и страха, не переставая посреднически умолять уже здесь живого лежащего пред ним Агнца о всех людях своих.
Жертва бескровная, таким образом, принесена. Она теснейшим образом связана с кровавой жертвой, единожды принесенной непосредственно Самим Христом на Голгофе (1 Кор. 11,26).
Настроение настоятеля в этот момент должно быть и евхаристическим, т.е. исполненным благодарения за только что принесенную бескровную жертву, и вместе посреднически-ходатайственным о спасении всех: живых, находящихся в разных местах, и о упокоении отшедших в жизнь вечную.
Св. Григорий Двоеслов о посредническом звании пишет: «Кто еще не отрешился совершенно от земных страстей, тот пусть остерегается принять на себя звание ходатая в Церкви Божией; иначе он своим «предстательством» может больше возбудить гнев и раздражить Верховного Судию... и вместо примирения с Божественным правосудием может повергнуть паству свою в совершенное разорение»[49].
|
|
|
После ектении и возглашения: «И сподоби нас, Владыко..» предстоятель вместе со всем храмом молится молитвой Господней «Отче наш...». Затем преподав «мир всем», он в молитве главопреклонения благодарит Господа, «от небытия в бытие нас призвавшего» и просит удовлетворить духовные нужды верующих «по потребности каждого». По возгласе диакона «Вонмем!» он падает ниц пред Престолом, движимый чувством благоговения к Святым Дарам и затем поднимает их над Престолом, возглашая: «Святая святым».
В древности, когда за каждой литургией все причащались, было в обычае святый Агнец не только поднимать, но и показывать всему народу, готовящемуся к причащению.
После закрытия завесы алтарь становится подобием Сионской горницы, в которой святые апостолы приняли причастие от пречистых рук Самого Христа.
На слова диакона: «Раздроби, Владыко, Святый Хлеб», предстоятель, уподобляясь Христу, преломлявшему на Тайной Вечери хлеб, отвечает: «Раздробляется и разделяется Агнец Божий, раздробляемый и неразделяемый»и проч., и разделяет Его на четыре части.
|
|
|
Этими словами удостоверяется, что Святый Агнец, несмотря на разделяемость, остается всегда недробимым и неделимым.
«Хотя в одно и то же время бывает много священнодействий во вселенной, - говорится в Посланиях Восточных патриархов, - но не много Тел Христовых, а Один и Тот же Христос присутствует истинно и действительно. И это не потому, что Тело Господа, находящееся на небесах, нисходит на жертвенник, но потому, что Хлеб предложения, приготовляемый порознь во всех церквах и по освящении претворяемый и пресуществляемый, делается одно и то же с Телом, сущим на небесах. Ибо всегда у Господа одно Тело, а не многия во многих местах».
«Божественное брашно, - говорит прот. И. Сергиев, - ежедневно совершает во мне чудо... разрушает силы ада.., обновляет всего»[50] .
По образцу Сионской горницы священнослужители причащаются отдельно от народа и в разделенных видах: сначала Тела Христова, а потом Пречистой Крови.
Так, совершая литургию, предстоятель подходит к важнейшему для себя моменту - соединения со Христом. Но как? Тут-то и замирает дух пастыря в последние мгновения пред причащением. В великом сокрушении покаянного духа он падает ниц пред Престолом, прося прощения у Господа («Ослаби, остави, прости, Боже, прегрешения моя...», «Боже, милостив буди мне грешному»), а затем искренне и сердечно просит прощения у окружающих, у народа, а затем читает: «Верую, Господи, и исповедую...».
Невозможно священнослужителю читать эту молитву без сердечного трепета и сокрушения духа. В ней он исповедует свою веру во Христа, в Его Тело и Кровь и возносит свою мольбу о прощении прегрешений и о сподоблении быть причастником Тайной Вечери, и дает обещание уподобиться не Иуде, а разбойнику, помянувшему Господа на кресте, и молится, чтобы причаститься Святых Таин не в осуждение, а в исцеление души и тела.
Святые Тайны, по мысли св. Кирилла Александрийского, действуют в человеке, как Божественный огонь, попаляя терние согрешений. Они таинственным образом усвояются человеком и приносят духовные плоды, подобно тому, как чистая и плодоносная лоза, призываясь в диком дереве, оплодотворяет и изменяет его»[51].
Причастившись, предстоятель раздробляет части НИ и КА на малые частицы для причастников, влагает их во святую чашу и покрывает ее покровцем.
По учению преп. Симеона Нового Богослова, священник не должен преподавать Святые Тайны неподготовленному. «Он должен подвигнуть и человека к покаянию, да избежит он вечных страшных мук»[52].
Святое причащение есть высший момент Божественной литургии, ее основная цель, ради которой совершалось пресуществление Святых Даров. Слово «Причащение» показывает особую связь, которая устанавливается между причастником и Спасителем.
Святой Иоанн Златоуст говорит, что верующие, причащаясь Святого Хлеба, соединяются друг с другом и со Христом. Что есть Хлеб? - Тело Христово. Чем же становятся причащающиеся? - Телом Христовым. Многие причастники составляют одно Тело Христа, т.е. Его Церковь[53].
А известный церковный писатель Г. Дьяченко называет момент святого причащения «венцом» пастырского душепопечения и посреднического ходатайства[54].
Отсюда видно, как существенно необходимо для верующих частое и достойное причащение. Недаром в первые века христианства верующие причащались ежедневно и без исповеди, так как они жили высокой духовной жизнью. Нам же необходимо строго готовиться чрез исповедь к святому причащению, приступая к нему с верой и «со страхом Божиим».
Величайшая благоговейность, предусмотрительность и осторожность требуется от предстоятеля, чтобы ни капли Крови, ни малейшей части Святого Тела не выпали из святой чаши или из уст причащающихся. Диакон, отирая их уста, должен искусно и умело пользоваться платом, не допуская возможности падения на пол частиц Святых Даров.
После причащения и входа в алтарь диакон читает воскресные песнопения: «Воскресение Христово», «Светися, светися», «О, Пасха велия...», затем опускает (священник) частицы с дискоса в чашу со словами: «Омый, Господи, грехи поминающихся зде...».
Частицы, посреднически вынутые из просфор за живых и умерших и опущенные в святую чашу, очищают, омывают грехи тех, за кого молился пастырь.
«Частицы, принесенные за кого-либо, - говорит блаженный Симеон Фессалоникийский, - лежа близ Божественного Хлеба, становятся причастником освящения и, быв положены в потир, соединяются с Кровию. Поэтому и души, за которых принесены они, получают благодать. Здесь как бы совершается мысленное приобщение; и если человек благочестив или грешник, но покаялся, то он невидимо принимает общение Духа»[55].
Во время произнесения последней ектении предстоятель берет Евангелие и, делая им знак креста над антиминсом, полагает его на Престол, возглашая при этом: «Яко Ты еси освящение наше...». Затем выходит читать заамвонную молитву.
Святые отцы называют заамвонную молитву «печатью всех посреднических пастырских прошений и уставным возглашением». Она кратко объемлет собой все литургийные моления, как бы подводя итоги всему литургическому чину; тут и моление о спасении верных и сохранении Церкви, и о мире всего мира, священства и всех людей, и благодарения за всякий дар, свыше исходящий, и прославление Святой Троицы. Она, вместе с тем, является и духовным напутствием всем, выходящим из храма.
6. НАСТРОЕНИЕ ПАСТЫРЯ ПРЕД ЕВХАРИСТИЕЙ
И ДРУГИМИ ТАЙНОДЕЙСТВИЯМИ
Архиепископ Вениамин, относительно психологии великого старца Серафима Саровского, говорит, что «для него (о. Серафима) литургия (с святой Евхаристией) была самым важным, высочайшим моментом»[56].
В совершении Евхаристии пастырь облечен Божественными полномочиями. Он - преемник Христов в этом служении, подражающий Пастыреначальнику в принесении жертвы Богу Отцу. Когда жертвенный сосуд вмещает Святейшую Жертву Богу, тогда должно приноситься в жертву Богу и пастырское сердце. Поэтому, какое духовное напряжение нужно иметь пастырю, чтобы мысленно не отступить от Престола Всевышнего и не опуститься в нечистоту помышлений и твердо верить в стояние свое среди ангелов.
Святитель Тихон Задонский советует пастырям для укрепления евхаристического настроения вообще размышлять о благости, кротости Христа Спасителя, об Его страданиях, помнить о священническом посредничестве между Богом и людьми, о присяге пред хиротонией[57].
Пастырская власть благодатно священнодействовать установлена по предопределению Бога. Спаситель говорил Своим ученикам:»Молитесь Господину жатвы, да изведет делателей на жатву Свою» (Мф. 9,37-38). «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас» (Ин. 20,21).
В деле, порученном пастырям Церкви, Спаситель неотлучно участвует Сам. Все священнодействия совершаются в Церкви не только по повелению Христову, но и при непосредственном участии Самого Христа. Видимо выражаемое действиями пастырей на земле Господь невидимо совершает благодатно. Пастырские молитвы о духовных чадах Он представляет Небесному Отцу, слова таинств возращает в людских сердцах, а действия пастырей сопровождает наитием Своей благодати. В исповеди Христос Спаситель, невидимо предстоящий кающемуся грешнику, утверждает о нем пастырский приговор. В Евхаристии руками священнослужителей Он приносит бескровную Жертву и приносится. Как некогда прокаженный телом сказал Спасителю: «Господи, если хочешь, можешь меня очистить»; и священник вместе с Иисусом отвечает: «Хочу, очистись», - и очищается их духовная проказа (Мф. 8,2-3)
Пред священнодейственной пастырской властью, вечной, всемирной по объему и вышечеловеческой по существу, смиренно преклоняются все, так как она возвращает невинность виновным и изглаждает грехи силою заслуг Христовых по слову пастыря. Пастырь уполномочен тайнодействиями торжественно заключать мир между виновным человеком и оскорбленным Богом (2 Кор. 5,18,19), возвращать человеку достоинство сыновства Богу, полагать на весы Божий закон и человеческие дела и склонять небо к сообразованию с пастырским судом о кающемся. Если при совершении таинств пастырю приходится являться в ореоле всеобщего ходатая и предстоятеля пред Богом, то как он виновен, если недостойно и механически выполняет свои действия. Какое несоответствие, когда он, земной ангел, при совершении Святых таинств, рассеян и позволяет себе легкомыслие или, хуже, маловерие.
Таким образом, пастырь, приступая к всякому тайнодействию (Евхаристии, исповеди, крещению и проч.) должен быть соответственным образом настроен. Если у него нет этого настроения, он обязан силой напряжения духа, сокрушения сердца, пламенной молитвой, исповедью поднять свое настроение на благодатную высоту тайносовершителя, чтобы быть достойным святого места и не подпасть сугубому осуждению.
Глава III
ПАСТЫРЬ - ДУШЕПОПЕЧИТЕЛЬ
1. СУЩНОСТЬ ПАСТЫРСКОГО ДУШЕПОПЕЧЕНИЯ
а. О пастырском осуждении
Способ воздействия на волю грешника Господь показал пастырям в известной евангельской истории о грешнице, уличенной в прелюбодеянии (Ин. 8,3-11). Преступница, видимо, была обручена другому, девица, взятая при совершении греха и наличии законного мужа. На вопрос фарисеев, что сделать с нею, Спаситель кротко и просто сказал: «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень».
Подобно искре эти слова зажгли совесть обличителей, она жгуче запылала, начала жечь их и заставила постепенно разойтись. Осталась одна женщина и Спаситель.
Женщина, перенесшая муки и страдания при публичном обвинении в позорном грехе, горько раскаивалась. Господь отдал ее на суд ее личной совести, а Сам не осудил и лишь сказал: «И Я не осуждаю тебя, иди и впредь не греши» (Ин. 8,11).
Здесь мы видим, как Господь вопрос о грешнице из сферы наличного момента переносит в сферу всечеловеческой жизни, где идет вековая борьба между добром и злом. Безвозвратно осудить человека даже за явный грех значит предварительно осудить самого себя. Кто может поручиться за то, что не совершит такого же греха? Не имеющий права сказать этого в отношении себя не вправе бросать камни на могущего обновиться и очиститься. Возможность обновления с человеческой стороны достигается покаянием, с благодатным рождением водою и Духом. Покаяться значит отказаться от своевольной жизни и признать волю Божию. Призыв «покайтесь» (Мф. 3,3) равносилен словам: перемените свои мысли, основную точку зрения и сделайте собственной волю Божию, переоценив свои жизненные воззрения.
За коренной переоценкой следует подданство Христу Спасителю, угрызение совести и раскаяние.
В речи о пастырском воздействии на грешника решению подлежит вопрос о пастырском осуждении. Конечно, христианский пастырь подчинен закону: «Не судите и не судимы будете» (Мф. 7,1) или: «Не обвиняйте, и вас не обвинят».
«Не о суде гражданском идет речь, - замечает проф. А. Некрасов, - в судебных процессах народ и ученики Господа могли еще принимать участие, но в окончательных приговорах - никакого. Следовательно, здесь «сужу» употреблено не в юридическом смысле, а в смысле суда совести, суда нравственного»[58].
На основаниях чисто научного свойства мы должны заключить, что Спаситель положительно запретил всякому истинному христианину обвинять кого бы то ни было в нравственном смысле. В то же время мы знаем, что пастырю дано право духовного суда над пасомыми. По воскресении Господь сказал Своим ученикам: «Кому простите грехи, тому простятся, на ком оставите, на том останутся» (Ин. 20,22-23).
Христиане имеют еще заповедь о бесконечной готовности прощать все ошибки своего брата (Мф. 18,21-22), вместе с заповедью «обличать согрешающих», а о непослушных «сказывать церкви» (Мф. 18,15-17). Под церковью по святоотеческому разумению следует понимать пастырей. Им дано право свидетельствовать о согрешающих, вразумлять их. Осуждают таковых не пастыри, а сами согрешающие судят себя нежеланием иметь нравственное просветление.
Святой Афанасий Александрийский говорит: «Мы не должны осуждать, когда видим кого согрешающим. Ибо тот же самый, если отойдет от нас на десять шагов, то мы уже не знаем, что он сделал для Бога или что с ним сделает Бог. Иуда предатель на рассвете четверга был со Христом и с учениками, а разбойник находится между злодеями и человекоубийцами. Настал пяток, Иуда пошел во тьму кромешнюю, а разбойник переселился в рай. По сей причине не должно осуждать человека, Отец суд отдал Сыну (Ин. 5,22)»[59].
Основной принцип пастырского вразумления можно выразить в таких словах: пастырь не должен освобождать себя от внутреннего наблюдения и руководствования всеми пасомыми до самого меньшего члена паствы включительно. У каждого из малых сих есть душа по образу Божию, есть и ангел-хранитель и каждого Христос приходил спасать Своею Кровию. Эта вера заставляет пастыря видеть в каждом человеке истинную овцу стада Христова, но только заблудшею и могущую упасть на дно пропасти. Раздуть искру Божию в душе человека грешного и вызвать ее к горению (к жизни), отделить в душе грешной, как в капле грязи природное от наносного - прямая пастырская задача. Она решается не простым знакомством с пасомыми, а разумным пониманием их.
Необходимость милости к грешникам Господь объяснял тем, что «не здоровые имеют нужду во враче, но больные» (Мф. 9,10,12).
По словам старца Силуана «Господь любит человека, несмотря на множество его грехов»[60].
Больным физически нужен особо нежный уход и болеющим грехом одинаково необходимо крайне внимательное, милостивое и любвеобильное попечение. Результат такого пастырского воздействия коротко описан Евангелистом так:
«И он (Матфей) встал и последовал за Ним» (Мф. 9,9). Раскрытие апостольской души в момент призвания произошло так. Отверженный фарисеями Матфей от сновавшей около него толпы слышит о явлении сильного словом и делом Пророка. Для мытаря в Нем было особенно замечательно то, что Он призывал к Себе всех забытых и отверженных грешников. Между ним (Матфеем) и Пророком очевидно не было пропасти. Все это слышал мытарь, и в его душе зародилась искра горячей симпатии к неведомому Человеку. Видел он, кк вереница страдальцев, тянувшихся к Пророку, получала исцеления от Него.
И потянулась исстрадавшаяся душа мытаря к Иисусовой любви, как чахлое растение тянется к светлым лучам весеннего солнца. Матфей не осмеливался, не мог надеяться на личное знакомство с Господом и тем более на избрание в число учеников. Но когда последнее случилось, и Господь - истинный Ловец людей - остановил на Матфее исполненный любви взгляд со словами «следуй за Мной», то в такое время не было нужды размышлять.
Тогда прошлое, казалось, все исчезло при виде настоящего солнечного блеска. Матфей не сказал ни слова Господу от изумления при явлении Его неожиданной любви и благости. Он только встал и последовал за Спасителем.
Отсюда ясно вырисовывается отличительная черта пастырского душепопечения. Христос ни разу в Своей жизни не осудил личности согрешившего, а осуждал только его греховную настроенность, признавая в каждом возможность возрождения. И пастырь, безусловно, должен воздерживаться от осуждения. Основа душевного состояния каждого, цепь сокровенных мотивов и в тайниках всякой души неведомы ему. Нередко Всевидящее Око смягчает приговор о падших из-за недостатка их воспитания, образования и жизненных коллизий вне их власти. Он нередко видит в кадрах грешных душ залоги покаяния и чистоты. Желающие осуждать никогда не найдут души ближнего. Для себялюбивых очей не в меру строгого судьи исуждаемая душа навсегда останется непроницаемыми потемками.
Нелюбящий ближнего и не поймет его, потому что только в великом акте самоотверженной любви человек сливается с человеком, и один читает душу другого. И Господь сказалвзятой в прелюбодеянии грешнице: «Иди и впредь не греши» (Ин. 8,11), осудил грех, но не человека.
Поэтому на всяком месте духовное руководство бывает хорошим, когда пастырь господствует больше над пороками, чем над пасомыми, братиями по природе.
Сказал далее расслабленному: «Прощаются тебе грехи твои» (Мф. 9,2). Спаситель не обвинил его безвозвратно, но указал на его грех и признал за ним возможность исправления.
Старец Силуан говорит: «Великая наука смирять себя... и осуждать себя, а не судить другого»[61].
б. Пастырское воздействие на грешника
И свобода воли
Факты доказывают, что осуждение человека только за то, что мы знаем про него, по меньшей мере, несправедливо и неблагородно. Сверх этого в нем есть что-то незнакомое нам, и то - главное. Господь о фарисеях говорил, что они самообманываются и менее великих грешников способны к исправлению. Благодаря проникновению в самые душевные тайны, только Господу Спасителю возможно не угашать курящегося льна (Мф. 12,20) и ценить в людях, вроде Никодима, Закхея, Самарянки зачатки добра.
Конец ночной беседы Никодима со Спасителем виден в подаче Никодимом голоса в защиту Господа на суде Синедриона и погребения святого со Креста бездыханного тела Христова.
Посещение Господом Закхея окончилось полным обращением последнего. А Самарянка, как говорит церковное Предание, потом вместе со своими детьми была замучена за Христа.
В силу тайны Своего пастырства Господь не гнушался содружества грешников, и даже целующему Его в момент предательства Иуде, как близкому и дорогому человеку, сказал кроткие, зовущие к покаянию слова: «Друг, для чего ты пришел? Целованием ли предаешь Сына Человеческогоё» (Мф. 26,45-50; Лк. 22,47-48).
Хотя иной человек нравственно бесплоден, как смоковница, но у него есть всегда Заступник - Спаситель, и при малейших признаках плодородия его души занесенная над ним секира будет остановлена и не обрушит на него смертельного удара.
Психологическое основание такому пастырскому деланию дают факты покаяния грешников раньше даже праведников (Мф. 21,32), и факты их способности после нравственного кризиса полюбить добро сильнее дотоле любимого зла. Отвращаться от грешников особенно пастырю значит толкать их на новые падения. Ни один из них не заслуживает презрения, так как возможность зла стоит наряду с возможностью добра. Приходящих грешников пастырь обязан принимать беспрепятственно, радостно, милостивно подавать руку помощи самым закоренелым из них, чтобы иначе не толкнуть их на вечную гибель.
Евангельский фарисей был осужден Христом Спасителем за указание на мытаря, как на великого грешника, когда сказал: «Я не таков, как этот мытарь». Он осужден, осудив самое покаянное настроение мытаря, его лицо и жизнь. Чтобы обратить пастырское внимание на отмеченную черту пастырского душепопечения, Спаситель говорил ученикам Своим притчи о потерянной драхме и пропавшей овце (Лк. 15,4,7).
Раскрывая психологию доброго пастыря, Б.И. Гладков говорит: «Добрый пастырь, найдя заблудшую овцу, не наказывает ее за то, что она отстала от стада, даже не гонит ее к стаду, а от радости, что нашел ее, берет ее на плечи свои и несет домой»[62].
Господь заповедал пастырям искренне радоваться о кающихся грешниках и заботиться об ушедших в далекую страну греха. Во всяком грешнике пастырю должен быть дорог образ Божий. Ради него можно любить всякого человека, вопреки его душевным качествам. Поэтому пастырству навсегда сказано Господом: «Идите к погибшим овцам дома Израилева» (Мф. 10,6).
Притчей о двух должниках заимодавца Господь Спаситель объяснил причину ценности покаяния великих грешников. «Кому мало прощается, тот мало любит, по изречению Христову, а более возлюбит, кому более прощено» (Лк. 7,41-43).
Души грешные - это брошенные в грязь жемчужины, но омоченные в Христовой Крови пастырскими руками они опять возвращаются к чистоте.
Возможность очищения каждого грешника утверждается на остатке в нем естественного добра. В это добро природы, как в расщеп дикой яблони, пастырь может влагать добрый прививок своего попечения и торжествовать сердечно от счастья, вырвав душу из рук диавола.
Русские великие выразители истинного душепопечения замечательны отношением к грешникам, независимо ни от личной сословности их, ни от грехов. Они умели говорить прямо с «внутренним человеком» всякого собеседника и влиять на него своей сострадательной благодатной любовью. Характерно отметить, что ни грешнее, что ни преступнее человек подходил к преподобному Серафиму Саровскому, старец Божий любезнее и нежнее принимал его[63].
Вызывая у грешных людей лучшие свойства души, Господь Спаситель в каждом из них пробуждал вместе недовольство своим состоянием и желание лучшего. Только этим способом приобретается полнота духовного врачевания в практике пастырей. Применительно к отмеченному закону пастырского воздействия можно посмотреть на влияние Христово, под которым находились Никодим и Иуда. На почве души Никодима семя Царствия сначала пробивалось тощей озимью. Но к жатве смерти колос его сердца представлял уже созревшую пшеницу, годную для Христовой житницы (Мф. 13,30).
Семя Царства Божия в душе Иуды дышало мягкой атмосферой Господней любви, но собственные задатки помешали росту его, и семя заглохло, хотя и в нем Господь искал плодоносного всхода.
В целях полного врачевания пастырям надобно утверждать кающихся в мыслях о любви и всепрощении Божием и о ненормальности согрешающего, как больного. Пстырское увещание отдельных членов паствы - лучшее средство возвысить их над собой и страстями и побудить их самих влиять на себя.
Изображаемая Спасителем светлая будущая жизнь в Божием Царстве обязывает пастыря учить пасомых перенесению центра тяжести жизни извне на свое внутреннее «я». И Господь ценит у человека более всего сердечную настроенность и внутренний голос его совести. Очищение души от страстей и искоренение недостатков требует содействия пастырского учительного слова. Пастырь, не верящий в силу слова, прекрасно сделает, если побежит от пастырского служения, как от пожара. Через слово христианство делается сначала мыслью человека или его внутренним словом, а после перерождающей силой. Только пастырь ни в коем случае не должен забывать, что Христос Спаситель призывал, миловал, приветствовал грешников, не насилуя их совести. Они делались Христовыми последователями свободно. На этом основании пастырскому воздействию естественно быть проникнутым также духом кротости, любви и милосердия и совершенно чуждым насилия во имя Бога. Некогда Сам Спаситель по силе названного принципа запретил апостолам Иакову и Иоанну низвести небесный огонь на непочтительных самарян (Лк. 9,55-56).
Давать чувствовать авторитет, не нарушая духа независимости, - вот проблема, решаемая пастырской благодатной любовью. Любовь в своем существе - тайна. По мысли старца Силуана, она открывается только Духом Святым.
Любовь - основная сила пастырского воздействия. Блудный сын пошел к отцу под влиянием воспоминаний его любви и из-за тоски о нем. В разлуке с отцом, в чувстве погибания и одиночества среди чужих сердец блудный сын, угрызенный совестью, направился в отчий дом. Отец издалека увидел его, побежал к нему навстречу, обнял, стал целовать, простил ему вину и возвратил достоинство сына (Лк. 15,20-24). Судя по этой притче, пастырским врачебным лекарством для руководимых верующих служит любовное открытие им истины о том, как хорошо у небесного Отца, как Он любит всех Своих детей, как милует приходящих к Себе блудных чад, принимая в Свои Отеческие объятия. Хотящие приобретать людей для Христа пастыри пусть напомнят им, что они найдут все блаженство, мир и покой, войдут на небо, получат от Христа преизобильную любовью жизнь. Тогда всякий грешник сам раскроет пастырю наболевшие язвы своей души, и оба они загорятся в духе любви с сожалением о грехах, содеянных кающимся. Лично пастырю особенно необходимо помнить, что Господь никогда не произносил раздражительного слова, не проклинал врагов Своих, упорно оставлявших Его и умывал ноги даже Иуде. Делает и пастырь также относительно окормляемых душ. В отказе от своей личности для другого существа и в перенесении на него личной жизни - как раз и заключается сущность пастырской любви. «Истинную любовь имеет тот, кто друга любит в Боге и врага любит ради Бога», - говорит св. Григорий Двоеслов[64].
Отмеченный характер воздействия на душу человека, однако, не может нас избавить от мысли, что все-таки здесь усматривается какое-то «принудительное» воздействие на свободу другой личности. Как согласовать вопрос пастырского влияния на человека с вопросом свободы воли этого человека?
По мысли митрополита Антония здесь все очень просто и юридически правозаконно. Так как пастырь стремится воздействовать на человека в положительную сторону, т.е. для блага самого человека, то это действие является порабощением свободной воли человека, а совершенно наоборот, - «раскрепощением» его свободы. Грех увлекает волю человека по ложному пути и, естественно, лишает его истинной свободы (Лк. 15,14).
Пастырское влияние таинственным образом «пробуждает» совесть человека и привносит в нее ряд совершенно новых возвышенных ощущений, «раскрепощая» человека от пут греха. Таким образом, здесь свобода воли человека не нарушается, а наоборот, в несравненно большей степени свобода расширяется, ведется к новым вершинам счастья, истинно свободной жизни в Боге[65].
в. Пастырская любовь - сила возрождающая
«Любовь, - по словам святителя Тихона Задонского, - есть вкушение вечной жизни, где только и будет любовь друг к другу»[66]. Любовь имеет свойство открывать в другом многое неведомое и незримое дотоле. В нашем духе она открывает способность переносить свой жизненный центр вдушу ближнего, а в душах ближних распознавать внутреннее добро, не усматриваемое взорами себялюбивых. Подобно физической теплоте любовь беспрепятственно проникает во все области жизни наших ближних и своей силой даже без видимых обнаружений, создает на дне их души бессознательные добрые расположения. Вьется, отворачивается от нее злая воля людей. Думает грешник, что он свободен от всякого влияния, как вдруг, взглянувши в свой внутренний мир, находит в себе уже другую природу, именно сродную с теми, его любившими, за него страдавшими, о нем молившимися.
Внедрение любви в грешников пастырь сопровождает необычайной мягкостью и нежностью. Любовь предпочитает переносить собственные бедствия, чтобы не отягощать и не беспокоить другого.
Плохо, весьма плохо, когда у пастыря мало любви. Тогда он возливает на раны болящих одно вино без елея (Лк. 10,34), и к ветхой одежде настроения грешника приставляет суровую заплату обличений. И, обратно, добрый пастырь полагает жизнь за овец своих и стремится, чтобы они имели жизнь с избытком. Из человеческих жертв Бог выше всего ценит принесение Ему в жертву кем-либо своей души путем соединения ее с Богом.
Скорбь о грехах пасомых, как о своих собственных и забота о них, как бы о себе самом, является первым условием истинного пастырского врачевания. Прозрение в себе борьбы добра и зла и внимательная оценка своих помыслов и прочих душевных движений - второе условие проникновения в душу ближнего.
Пастырь, тесно сливающий свою жизнь с делом проповеди и человеческого возрождения, все недостатки и грехи их считает доказательством своей недостаточной ревности и мудрости. Он обвиняет себя за всех и во всем. Опытное понимание скорбей паствы некогда из уст священномученика Киприана Карфагенского исторгло такие слова: болезную, братия, вместе с вами; нисколько не утешает меня в болезнях моих то, что сам я здрав и невредим. Ибо пастырь уязвляется более в язве своего стада. С каждым из вас я соединяю сердце мое, разделяю горестные времена, печали и скорби. С плачущим плачу, с падшим почитаю себя падшим, и мои члены уязвлены стрелами свирепствующего врага... Лютые мечи прошли сквозь мою утробу.
Употребляя образный евангельский язык, настроение пастуха, ищущего заблудшую овцу по горам и холмам с забвением себя, напоминает настроение духовного пастыря. Пастырь своей душой отвечает за пропавшую овцу и сердечно болит о ней и о себе, поскольку потеря словесной овцы есть дело его собственное и его самого.
«За всех, - говорит св. Иоанн Златоуст, - которые твоему, иерей, попечению вверены - за жен, мужей и детей - ты дашь ответ»[67].
В одной из своих речей, обращенной к новопоставленному во епископы, Святейший Патриарх Алексий говорил: «... ныне, приняв жребий служения епископского, ты не будешь дорожить покоем, а тем более искать утех и выгод жизни, и не отречешься понести всякие труды, скорби и испытания, в обилии лежащие на пути пастырском, и чтобы ты был более, чем кто-либо в твоей пастырской жизни, одушевлен стремлением посвятить себя Богу «в жертву живую, святую, благоугодную Ему» (Рим. 12,1) и явиться пред Господом «делателем непостыдным, право правящим слово истины» (2 Тим. 2,15)[68].
г. Пастырская методика в борьбе за нового человека
Нам остается теперь проследить ход борьбы за нового человека, в которой пастырь должен всегда методически защищать добро и каждую личность ставить на путь нравственного развития. Одному Богу известно, кто победит в каждой личности, ветхий или новый человек. Пока семя слова Царствия еще не вполне овладело человеком, он остается нечистой пшеницей, не полным сыном Царствия Божия. Равно может в сына Царства возродиться человек, у которого семя диавола не заглушило до конца внутреннего слова Божия.
Пастырь знает, кто из пасомых и в какой мере просветлен духовно или омертвел для светлых идеалов. Он имеет пред собой великое поле деятельности.
В примере отношения Господа к Своим ближайшим ученикам, по их личным особенностям, мы можем видеть способы пастырского воздействия на пасомых. Душа каждого человека есть своего рода цветок, охотно распускающийся в тихую ночь и вянущий от прикосновения грубых рук. Отсюда пастырю требуется иметь много чуткости и наблюдательности при руководстве лицами разных характеров и различного воспитания.
«Лучший способ врачевания, - говорит св. Иоанн Златоуст, - состоит в том, чтобы не токмо разрезывать, но и перевязывать раны, и высшее правило наставления состоит в том, чтобы не только обличать, но и увещевать, утешать»[69].
Поэтому необходимо применять самые разнообразные методы к людям в зависимости от их склонности самоуглубляться, то жить впечатлениями внешнего мира. Пастырское врачевание лиц с горячим темпераментом должно направляться к отведению их умственной пытливости на внутреннюю сторону явлений. Методическим воспитанием их воле необходимо сообщать твердость, постоянство; на чувства их энергично воздействовать и предупреждать их от ожесточения и отчаяния.
Пастырское влияние на пасомых осмотрительно осторожных и недоверчивых определяется встречным искренне-душевным предупреждением их исканий, терпеливым раскрыванием им недоуменных вопросов и осторожным выведением их из самозаключенности путем становления лицом к лицу пред живою действительностью.
Точно также рассудочное направление души пасомых пастыри должны ограничивать, внушая не доверять рассудку в религиозной области и сердечно-опытно относиться к сверхрассудочным положениям.
Воспитание пасомых, чрезмерно увлекающихся одним грубо-материальным должно сводиться к следующему: исключительное внимание таковых к видимому следует кротко останавливать обращением их внимания на высших сторонах духовной жизни, иначе они ожесточаются, окончательно каменеют, обездушиваются.
«Для всех я сделался всем, чтобы спасти, по крайней мере, некоторых» (1 Кор. 9,22).
2. КОНКРЕТНЫЕ ВИДЫ ПАСТЫРСКОГО ДУШЕПОПЕЧЕНИЯ
Пастырское душепопечение называется по разному: духовным руководством, тайноводством, врачеванием, управлением, душепопечением и проч.
Все эти определения указывают на основную цель пастырского служения - попчение пастыря о душе каждого члена паствы, выражающееся в наиболее полном использовании всех благодатных средств для спасения ее.
Этими средствами являются проповедь, Богослужение, таинства и требы.
а. Душепопечительность словом
Пастырь приставлен к домостроительству слова. Если он вознерадит о том, чтобы возвестить это слово, то будет осужден, как убийца (Иез. 33,8). Он будет «бессмысленным» пастырем, подобным «немому псу» (Ис. 56,10-11), и ему грозит неоднократное горе (1 Кор. 9,16).
Святейший Патриарх Московский Алексий предписывает пастырям неопустительно проповедовать слово Божие за Богослужением, так как проповедь не есть нечто отдельное от Богослужения, но составляет единое целое с ним[70].
Но к проповедничеству призывает пастыря не только страх и личная ответственность, но, главное, любовь к пастве (Рим. 10,17), долг укреплять у нее веру, которая «от слышания» (Рим. 10,17), «обличать, запрещать, увещать со всяким долготерпением и назиданием» (2 Тим. 4,2).
Но как проповедовать? Пастырская душепопечительность подскажет ему, что проповедовать надо от души, от сердца, от потребности излить свою любовь к пастве, всемерно помочь ее спасению. Ответственность и страх Божий за паству, а наипаче любовь расположит его не кое-как и не от себя, а от имени Бога и от «Божественного» сердечно и усердно назидать паству в своих поучениях.
Движимый духовной связью с паствой он будет выступать то со словом научения и назидания, то увещания и обличения, «со всякой властью» (Тит. 2,15), то с мольбой, «кротостью» (2 Тим. 2,25) и слезами (Деян. 20,19).
Основными темами пастырской проповеди должны быть темы веро- и нравоучительного характера, взятые из литургийных евангельских и апостольских чтений. Но, однако, пастырская душепопечительность поставит для себя задачу: ничего не совершать в храме, что непонятно народу, то есть, задачу максимального приближения к сознанию паствы смысла совершаемого Богослужения или таинства. И здесь вопрос за вопросом будут вставать в сознании пастыря, побуждая его к разъяснительному поучению и назиданию паствы.
По мысли митрополита Антония, «от пастыря требуется великих даров учительства и, главное, с первого же дня его священнослужения. Это упражнение в проповедничестве является наиболее необходимым... тем более, что проповедь тесно связана с теоретическим себе самому уяснением и уразумением истин веры»[71].
Вот только что закончено таинство венчания. Молодая чета взволнована. Что-то огромное совершилось в ее жизни. Но что? Кто кроме пастыря откроет ей и ее переживания и смысл совершенного таинства и его значение для всей последующей жизни бракосочетающихся?
Вот около крещальной купели собрались восприемники младенца в ожидании таинства Крещения. Для них все неясно, загадочно: и в чем будет состоять таинство, и каков его смысл, и в чем должна состоять их собственная роль при крещении и прочее. Подойдя к купели для совершения таинства и обменявшись двумя-тремя словами с восприемниками, пастырь сразу определит, на что особенно следует ему обратить внимание в своем кратком поучении.
А вот окончилось торжественное Богослужение в великий праздник. Пастырь вышел к народу с Крестом. Лица у всех радостные, настроение празднично-приподнятое. Каждому хочется поделиться общей радостью. Кому это сделать от всех и за всех, как не тому, на кого устремлены все взоры, для кого открыты все сердца.
В кратких выразительных словах пастырь поздравляет чад своих с праздником, вскрывая его смысл и тем помогая довершить в сознании каждого верующего радость праздника.
Проповедническое слово - постоянный спутник пастырского служения, его необходимая святая обязанность. Всегда «молчащий» пастырь - не полноценный душепопечитель, если к тому же он еще и не усердный, не благоговейный молитвенник.
По словам митрополита Николая, человек, наставленный в истинах веры, подобен мужу, стоящему на высокой скале. У подножия этой скалы бьются с ревом волны, но повредить человеку они не могут[72]. Спрашивается, кто должен наставить человека этим истинам веры? Никто иной, как пастырь.
б. Душепопечение при Богослужении
Душепопечительность при Богослужении, таинствах и требах свое наиболее полное выражение находит в пламенной молитве пастыря.
Люди несут в храм грехи, страдания и скорби своего сердца, кровоточащие раны своей совести, сознание заблуждения своего ума, расслабление своей греховной воли, - и все это выражают во вздохах и воплях о помощи.
Вся духовная атмосфера храма наполняется этой всеобщей жаждой очищения, исцеления, примирения с Богом и людьми. Выход для себя эта жажда находит, прежде всего, в молитве. Каждый из присутствующих в храме в глубине своего сердца и раскрытой совести ведет беседу с Богом, исповедуясь пред Ним в своих грехах, прося помощи в скорбях и ограждения от соблазнов и искушений житейских. Если каждый из молящихся в храме молится преимущественно за себя и за своих близких, то пастырь призван молиться за всех. Только при этом условии возможна духовная связь его со всеми молящимися и объединение всего храма в единой, общей и дружной молитве.
Спрашивается, какой силой пастырь может молиться «за всех и за вся»? Конечно, силой «укрепляющего» его Иисуса Христа (Фил. 4,13). Пред Ним, как Агнцем, заготовляемым для святой Евхаристии, предстоит он на проскомидии у жертвенника, поминая всех живых и умерших. Пред Ним, как Агнцем, «Приносимым и Приносящим» предстоит он у престола за литургией верных и молится о грехах людских и неведениях, о преуспеянии в духовной жизни, о вере и богоугодном делании.
Молитва пастыря о предстоящих и молящихся особенно усиливается при пресуществлении Святых Даров, когда слова: «Приимите, ядите...» и «пийте от нея вси...» он произносит в сознании прямого отношения к душепопечению молящихся в храме и особенно к готовящимся к святому причащению.
«Эта Кровь, - пишет св. Иоанн Златоуст, - придает нам вид цветущий и царский, раждает красоту неизобразимую, не дает увядать благородству души... Демоны бегут оттуда, где видят Владычнюю Кровь... Она делает наш ум светлее огня, она делает нашу душу чище золота»[73].
«Если я достойно причащаюсь, - говорит о. Иоанн Сергиев, - я невидимо обновляюсь, оживаю... Я познаю опытом благое иго и легкое бремя моего Господа»[74].
Вслед за пресуществлением Святых Даров предстоятель молится за живых и умерших. По окончании причащения - за сподобившихся принять Святые Тайны. В заамвонной молитве он возносит Богу «славу, благодарение и поклонение» за всякое «свыше исходящее» благо для всех верующих. Молитвенная душепопечительность имеет особое выражение при совершении таинств и треб и особенно в таинстве исповеди.
в. Душепопечительность пастыря при исповеди.
Исповедь - вопрос доверия
Для того, чтобы искренне покаяться, раскрыть все тайны своего сердца, надо доверять духовнику. Вопрос доверия на исповеди стоит весьма остро. Иной верующий годами не может причаститься Святых Христовых Таин, не питая должного доверия к священникам. Отсюда становится понятным то вековое тяготение, которое у верующих проявляется особенно к святым обителям, старцам. Какая ответственность священника за доверие к нему души! «Пусть бритва отрежет твой язык, чем ты откроешь кому-либо тайны исповеди» (Епископ Феофан).
Причины потери народного доверия: многословие священника, его двуличность, безнравственность, лживость, отсутствие страха Божия, неверие его души, беспечная жизнь.
Приобретается доверие верностью пастыря к Богу, любовью к народу, молитвенностью, мирностью его духа, самоотвержением.
И какая величина - пастырь, которому доверяет, верит народ! Как он нужен людям, особенно в скорбях, болезнях. Сколько облегченных воздыханий и слез радости, умирения прольются у его отеческих ног!
К нашей великой радости народ доверяет нам православным (особенно образованным, хотя и молодым) священникам. Наша задача - полностью оправдать это народное доверие. Быть всем нужным и целиком полезным пастырем.
Касаясь таинства покаяния, как особенно важного мероприятия в области душепопечения, мы спешим заметить, что подробное раскрытие этого вопроса вызвано далеко не утешительными мотивами.
Приходится с грустью констатировать факт, что в некоторых восточных православных церквах таинство покаяния, если, по крайней мере, не совсем оставлено, то находится в крайнем пренебрежении и забвении. В непременный долг верующим оно не вменяется. Не только множество мирян, считающих себя добрыми христианами, но и немало пастырей почти никогда не приступают к этому таинству[75].
Наша духовная школа по существу имеет всеправославное значение. Здесь учатся и духовно формируются студенты многих братских православных церквей. Считаем, что для них-то особенно будет полезно широкое освещение таинства исповеди. Да и для наших отечественных студентов анализ этого таинства не может не вызвать особого живого интереса.
3. ТАИНСТВО ПОКАЯНИЯ КАК ОСОБО ДЕЙСТВЕННОЕ СРЕДСТВО ДУШЕПОПЕЧЕНИЯ
Таинство покаяния установлено Самим Господом Иисусом Христом.
«Пришел Иисус, - пишет св. Евангелист Иоанн, - дунул и сказал им: приимите Духа Святаго, кому простите грехи, тому простятся, на ком оставите, на том останутся» (Ин. 20,19,22-23).
Из этих слов видно, что таинство покаяния с самого начала должно стать особенным священнодействием, через которое прощаются или не прощаются грехи человека. Апостолы должны были знать как самые грехи, так и внутреннее расположение грешников - и то, и другое возможно при добровольном, искреннем исповедании кающимся своих грехов; с другой стороны, и прощение и запрещение апостольское также должно было быть внешне выражено в той или иной форме
«Великое врачевство против зла - исповедание греха и удаление от него»[76].
Католические ученые считают, что с древнейшего времени наряду с публичной исповедью, совершаемой пред церковным собранием, существовала исповедь полуоткрытая пред епископом и пресвитериумом и тайная пред одним или несколькими священниками.
Протестантские же ученые доказывают совершенно обратное. Они говорят, что в течение первых трех веков тайной исповеди вообще не было и что во все продолжение периода Вселенских Соборов она не была прочно установлена и всеобязательным церковным институтом. Наши православные исследователи утверждают, что тайная исповедь существовала в Церкви с самого начала апостольского века.
Словом, доскональное уяснение этого вопроса входит в задачу канонистов и литургистов, мы же в настоящем отделе намерены показать только одно - каким именно могущественным средством может быть у пастыря таинство покаяния в деле воспитания им душ верующих, и затем, как лучше пастырю при различных условиях поставить исполнение пасомыми своего покаянного долга. Для этого нам нет нужды в далеком историческом прошлом искать каких-либо примеров или указаний, ибо выработавшаяся и установившаяся покаянная практика православных церквей дает исчерпывающий материал для верного решения поставленного вопроса.
а. Значение исповеди вообще
В Русской Православной Церкви все верующие от семилетнего возраста до престарелых годов допускаются к святому Причастию только после исповеди. Неисповедавшиеся не могут быть допущены к Чаше. При этом, по церковным законам, священнослужители обязаны говеть и исповедоваться у назначенного им общего духовника, как можно чаще[77], по крайней мере, четыре раза в год и, конечно, удобнее всего во святую Четыредесятницу, в посты: Петровский, Успенский и Рождественский.
Миряне обязываются также, как можно чаще, исповедоваться пред священником и причащаться Святых Таин.
Таким образом, таинство покаяния составляет необходимость для причащения Святых Таин[78]. Эти два таинства связываются друг с другом, как предшествующее и последующее: таинство покаяния всем своим процессом, от говения до исповеди с разрешительной молитвой, подготовляет душу верующего к соединению со Христом, после чего в таинстве причащения очищенная покаянным подвигом, омытая слезами раскаяния и разрешенная от грехов душа верующего чрез принятие святейших Тела и Крови соединяются с Источником нашего спасения - Господом Иисусом Христом.
В покаянном подвиге верующего самая исповедь составляет последнюю, заключительную часть. Предшествует же ей более или менее продолжительное приготовление. Готовящийся к исповеди обыкновенно в течение недели, в особых случаях, в течение нескольких дней усиленно постится, ежедневно и аккуратно посещает утреннее и вечернее Богослужения, занимается чтением Слова Божия и душеспасительных книг, внимательно сосредотачивается в своих мыслях и чувствах, примиряется с ближними, совершает благотворения и т.п.
Такой покаянный подвиг вводит кающегося грешника в сферу высшей духовной жизни, помогает ему осознать и восчувствовать свои недостатки, возненавидеть свои грехи. Чаще всего говение с исповедью приурочивается к Великому Посту и преимущественно первой, крестопоклонной и страстной неделям этого поста, когда все располагает к углублению в себя и раскаянию пред Богом.
Исповедь совершается чаще накануне причастия Святых Таин, реже в самый день причастия. Причащаются же в Великом Посту большинство в субботние дни, а также в дни воскресные.
Исповедаются, обыкновенно, по одному, согласно указанию Требника: «приводит духовный отец хотящего исповедатися единаго, а не два»[79]. Исповедовавшимся после исповеди до причастия Святых Таин полагается воздержаться от всякой пищи, как и от всяких праздных разговоров и увеселений. Вместо этого им надлежит выполнить правило пред причащением.
Как время говения - время скорби, сокрушения и раскаяния во грехах, так день причащения Святых Таин - день духовного торжества, день светлой радости для сподобившихся принятия Святых Таин. Причастники приходят в храм, как в самый великий праздник, в лучших нарядных одеждах.
С детства привыкшим приступать к таинству святого Причащения после говения и исповеди жутко бывает наблюдать некоторых христиан, которые прямо от своих служебных, торговых и других мирских дел, от мирской суеты врываются в храм, иногда к концу литургии, всего на несколько минут, чтобы принять Святые Тайны, и тотчас, не восчувствовав величия таинств, не возблагодарив Господа, убегают из храма, чтобы опять погрузиться в тот омут житейской суеты, из которой они только что вырвались. Исполнение величайшего таинства, таким образом, обращается в пустую форму, в отбывание повинности, в мертвый обряд. Удивительно ли, что после этого сбывается слово Апостола: «Оттого многие из вас немощны и больны, и немало умирают» (1 Кор. 11,30).
Итак, покаянный подвиг необходим для приготовления верующего к достойному принятию Святых Таин Тела и Крови Христовых, приобщающих человека к Божественной жизни.
Здесь надо в особенности отметить то, что предлагая верующим таинство покаяния в качестве подготовительного средства к принятию Тела и Крови Христовых, Церковь не навязывает верующим чего-то нового или несродного для их душ. На всем протяжении истории человечества потребность покаяния является потребностью человеческой души, законом нравственно-религиозной жизни, условием духовно-нравственного совершенствования.
Лучшие моменты религиозно-нравственного просветления, как у отдельных людей, так и у целых народов, связаны именно с покаянием и с прощением грехов.
Примеры ветхозаветных и евангельских грешников, литературные типы в произведениях гениальных писателей, - типы, отражающие действительную жизнь, наконец, изучение характеров и переживаний преступников согласно свидетельствуют, что даже у самых развращенных душ остается хоть незначительная доля добра, и никогда не теряется для них возможность обращения к свету.
Преступник стремится поведать кому-либо свои грехи и, бывают случаи, сам отдает себя в руки властей, чтобы в наложенной на него каре и ожидающем его страдании найти успокоение своей совести. Совершивший с расчетом и полным сознанием убийство старухи, Раскольников затем не находит себе места, чтобы укрыться от мучений совести, преследующей его за совершенное убийство. Вся его последующая жизнь - непрекращающееся наказание за совершенное преступление (Ф.М. Достоевский. Преступление и наказание).
Убийцу царевича Димитрия, Бориса Годунова, терзают бредовые видения, от которых он не может убежать. Несчастный царь-преступник вынужден сознаться: «Да! Жалок тот, в ком совесть нечиста!» (А.С. Пушкин. Борис Годунов).
Знаменитый художник Лоренц у Эмиля Золя, убивающий своего друга, чтобы завладеть его женой, в борьбе с жертвой получает царапину на шее, которая вскоре заживает. Но у Лоренца развивается в сознании, что его рана не зажила, и он все время требует, чтобы ее перевязывали. Кроме того, он теряет способность к работе, и единственно, что он может рисовать, это изображение убитого друга (Э.Золя. Тереза Ракен).
Еще мучительнее переживают праведники раньше содеянные грехи. У царя Давида все время перед глазами стоит его тяжкий грех (2 Цар. 11,27). Апостол Павел не перестает с ужасом вспоминать о зле, какое он раньше причинял Церкви Божией (1 Кор. 15,8-9). Апостол Петр до самой смерти каждую ночь заливался слезами, оплакивая свое отречение (Мф. 14,72). Закхей готов половину своего имения раздать нищим и обиженных вознаградить четверицею (Лк. 19,2-8).
Приведенные примеры показывают, что нагрешившая душа нуждается в раскаянии, что в покаянном сокрушении и сопровождающих его страданиях она находит успокоение, очищается и возвышается, что, наконец, потребность сокрушения, не получая верного направления, может приводить преступника к трагическому концу.
В христианской религии, где постоянное совершенствование (Мф. 5,48) и очищение сердца (Мф. 5,8) являются задачей земной жизни христианина, покаяние получает характер обязательного упражнения, дающего возможность верующему осознать себя, вырвать из сердца своего не только грехи, но и самые зародыши грехов.
Без покаяния не может развиваться, преуспевать духовная жизнь христианина. Поэтому именно святые отцы считали покаяние величайшим делом христианской жизни.
Святой Иоанн Лествичник говорит: «Не будем мы, братие, обвинены при исходе из тела души нашей за то, что мы не творили чудес или не богословствовали, либо в глубоких размышлениях не упражнялись, но за то дадим ответ Богу, что никогда не оплакивали грехов своих»[80].
б. Условия успешной исповеди
Из предшествующего анализа сущности исповеди мы видим, что первое условие успешной исповеди - сознательное отношений к ней кающегося. Раскроем второе и третье условия успешной исповеди.
Богослужение своей теплотой должно согреть души говеющих, а своей содержательностью вдохновлять их. Великопостное Богослужение необыкновенно содержательно и поучительно, оно может потрясающе действовать на души человеческие. Но оно бывает таковым при вдохновенном и искусном исполнении, когда в строгой гармонии действуют и священнослужители, и чтецы, и певцы. Непременный долг пастыря в дни говения приложить все усилия, чтобы как можно лучше поставить Богослужение. Особенного же внимания требует от пастыря исповедь.
Если духовник ограничит исповедь простым выслушиванием грехов, несколькими шаблонными замечаниями да прочтением разрешительной молитвы, то можно с уверенностью сказать, что исповедник отойдет от аналоя неудовлетворенным, нерастроганным и неутешенным.
Для успеха исповеди необходимо, чтобы между духовником и исповедником установилась известного рода гармония. Это бывает тогда, когда духовника охватывает такое настроение, что он готов с радующимися радоваться и плакать с плачущими (Рим. 12,15), когда в силу такого настроения он живо входит в переживания кающегося, причем, проявляет не только строгость судии, но и попечительность с сострадательностью любящего отца.
Отсюда второе условие успешной исповеди - вдохновение духовника. Опытные духовники знают, какое сильное влияние оказывает на исповедника вдохновение пастыря. Достигается же такое вдохновение сосредоточенной молитвой и живым представлением той величайшей ответственности, которая лежит на совершителе исповеди.
Какой исключительной на земле чести сподобил Бог пастыря! Ведь ни отцу, ни матери, ни жене, ни другу, ни царю не откроет христианин тех тайн души своей, которые он раскрывает духовнику. И если хирург с великим вниманием и страхом берется за нож, чтобы совершить опасное оперирование человеческого тела, то, конечно, во много раз больше должен трепетать священник и молиться, чтобы исцелить, а не убить бессмертную душу[81].
Духовник должен употребить все усилия, чтобы ему отрешиться от всяких житейских попечений, проникнуться сознанием величия предстоящего ему исповедного дела, любовью к ожидающим от него духовного врачевания, стать «небесным» и затем уже начинать исповедь.
Третье, что требуется от духовника, - это умение распознавать грехи, давать им должную оценку и применять правильное врачевание.
Наконец, нужно еще отметить, что духовник должен соблюдать большую осторожность в самом задавании кающемуся вопросов. Неуместными, неосторожными вопросами можно достичь обратного результата: познакомить кающегося с грехом, ему неизвестным, и возбудить в нем интерес к этому греху; проявить ненужное на исповеди любопытство, и оно смутит кающегося; неосторожно коснуться болезненных ран его души и вместо исцеления растравить их и т.п.
В особенности такая осторожность требуется при исповеди детей, юношей и девиц.
Искусство духовного врачевания не дается без труда, - ему надо учиться, о нем надо горячо молиться.
Изложенные нами рассуждения касались частной исповеди. Именно частная исповедь соответствует церковным традициям и отвечает существу и цели исповеди. Только на частной исповеди грешник может до глубины раскрыть свою больную душу, а духовник - узнать все недуги кающегося и каждому предложить соответствующее лекарство.
Наконец, именно частная исповедь способна связать доверием и «союзом любви» духовника и исповедника, что так важно в деле пастырского душепопечения.
в. Частная исповедь в храме
Храм - основное место для исповеди. Здесь сама обстановка благодатно-церковная положительно действует на душу.
Известно, что у римско-католических пастырей исповедь является главным и самым могущественным средством для направления и исправления душ пасомых. При должной постановке исповеди иначе и не может быть.
Никогда так не сокращается расстояние между пастырями и пасомыми, как на частной исповеди. Цари и князья, могучие и сильные мира сего, богатые и знатные, приходя на исповедь, как бы оставляют за дверьми храма свое земное могущество, славу, и предстают пред духовником немощными, слабыми, ищущими у него благодатной поддержки и помощи. В момент исповеди они вверяют духовнику самое великое и ценное, что у них есть - свои души.
Если между обыкновенным врачом, исцеляющим физические недуги, и врачуемым образуется близость, духовное родство, то как же не может образоваться родство между духовным врачом и вверяющими ему свои наболевшие души? Это - одна сторона, весьма важная для закрепления духовной связи между пастырем и пасомыми.
Но еще важнее другая сторона частной исповеди. Задача пастырского душепопечительства - врачевание душ, исправление и доброе направление жизни пасомых. Чтобы врачевать души, надо знать их недуги и болезни, надо знать препятствующее правильному развитию их. На исповеди же у пасомых сами собой раскрываются все их душевные раны и греховные наросты, души обнажаются во всей своей наготе. В другое время пастырю надо изыскивать случаи и способы, чтобы подойти к грешнику, расположить его к раскаянию и повлиять на него. А здесь сами кающиеся идут в храм к пастырю, сами ищут его помощи, ожидают его воздействия на их души. Почва для духовного сеяния в это время готова, не только вспахана, но и увлажнена, - остается только сеять с уверенностью, что брошенные зерна прорастут и принесут плод.
Не пытаясь представить все возможности влияния духовника на совесть исповедника, скажем лишь, что именно на исповеди пастырь имеет возможность «вырывать» из души кающегося корни тех грехов, которые, развиваясь, превращают грешников в закоренелых преступников. Но чтобы понимать души ближних и сердцем воспринимать на исповеди их грехи, пастырь должен хорошо разбираться в грехах собственных. Путь к чужой душе у него пролегает через свою душу, через собственный духовный опыт борьбы с грехом.
г. Частная исповедь тяжело больных на дому
Исповедь - пробный момент любви пастыря к человеку. А исповедь тяжело болящего на дому от священника требует подвига и крайнего самоотвержения.
Нередко священника приглашают к тяжело больным и умирающим. Перед ним стоит серьезная задача - помочь больному искренне покаяться, предаться воле Божией, надежде на Его милосердие и благоговейно принять Святые Дары. Как часто бывает трудно все это сделать должным образом. И как велика бывает скорбь у пастыря при ощущении своего полного бессилия перед самым ответственным моментом.
Здесь нужна особо горячая молитва пастыря, чтобы Сам Господь расположил душу умирающего к покаянию и принял его согрешения.
Когда тяжело больной с трудом и мучениями говорит, запинаясь надолго после каждого слова, пастырь должен облегчать его покаяние - он сам, как бы от лица больного начинает каяться, называя вслух человеческие грехи и прося у Господа прощения о каждом из них.
Душепопечительность пастыря понуждает его прильнуть всем своим существом к одру больного и сделать все возможное, чтобы подготовить его душу к встрече с Господом. В эти драгоценнейшие и считанные минуты он сам то трепетно «умирает» вместе с умирающим, то «воскресает» силой веры и молитвы, чтобы вновь и вновь продолжать непосильную борьбу за душу человека.
Здесь у одра умирающего пастырь глубже постигает, какая страшная обязанность дана от Бога священнику и как он сам по своей человеческой греховности немощен и слаб, чтобы в полной мере выполнить ее.
Пастырская душепопечительность настолько сближает, сродняет душу пастыря с душой умирающего, что он, уходя от него, уносит его в своем сердце, чтобы быть за него ходатаем всегда и везде до самой смерти. Кажется, нет более ответственной, более великой, более таинственной страшной минуты в жизни пастыря, как стоять пред тайной смерти и здесь, в последние мгновения жизни человека, спасать его душу от вечной гибели.
И вот такое дело никому не под силу, а только священнику.
д. Общая исповедь
Общая исповедь не представляет чего-либо нового, доселе не имевшего места в практике Православной Церкви. В древних русских исповедных чинах мы встречаемся со следующим явлением. Не позднее второй половины XIV века или в самом начале XV века обязательным дополнением русского устава исповеди становятся так называемые «поновления»[82].
«Поновление» - это покаянное обращение грешника к Богу с полным перечнем грехов. Поновление обыкновенно прочитывалось исповедником пред духовником в заключение исповеди. Поновление служило дополнением к исповеди. Цель же его заключалась в том, чтобы дать возможность исповеднику принести раскаяние во всех своих грехах и в тех, которые он запамятовал или которые он сам не сумел духовнику высказать.
Касаясь практики древней русской Церкви, мы остановимся на одном свидетельстве, которое показывает, что в XVII веке иногда практиковалась общая исповедь, состоявшая, по всей вероятности, в прочитывании духовником для всех исповедников только «поновления». Это свидетельство мы находим в книге митрополита Петра Могилы (1633-1646 гг.), где читаем: «Поведаеши, - пишет он Кассиану Саковичу, - яко неции попы, многих к исповеданию приступивших в церковь, изряднее же юных, чтут им общее исповедание и потом разрешают, и прочее тамо повествуеши. Отвещаем. Слышим и мы сия, ниже лестне, яко сице не точию с юными, но и со старейшими униатские попы, тако в Литве, яко и инде изявши неких, на исповеди правятся. У нас же яко сего требники не описуют, тако и нигде не слышим сице деемо»[83].
Значит в XVII веке общая исповедь кое-где производилась. А в последующее время появился в печатном виде и чин общей исповеди, весьма искусно составленный.
Впервые общую исповедь стал применять отец Иоанн Кронштадтский. К нему со всей России стекались исповедники. Особенно в Великом Посту их собиралось десятки тысяч.
Считая, что частная исповедь отвечает и православным церковным традициям, и существу, и смыслу таинства покаяния, мы, однако, не можем не признать, что и общая исповедь имеет свои положительные стороны.
Едва ли кто станет оспаривать, что общественное Богослужение внушительнее и действеннее частного. На общественном Богослужении верующие едиными устами и единым сердцем славят Господа, там они чувствуют свое единство во Христе, свое братство, там молитвенное воодушевление одних проникает в сердца других, там молящиеся содействуют друг другу в молитвенном воодушевлении и подвиге.
То же надо сказать и об общей исповеди. Представьте эту толпу, собравшуюся исповедать свои грехи, толпу единую в намерении, в настроении, в сознании своей греховности пред Господом, в жажде прощения и спасения. Пусть не все в этой толпе пришли в достаточной степени настроенными и вдохновенными, но доброе настроение одних непременно отзовется на других; если не было у последних настроения, создаст его. Это психологический закон, которого нельзя ни отрицать, ни игнорировать. Им нужно пользоваться.
Общая исповедь, где она искусно и вдохновенно проводится, всегда потрясает души и оставляет глубокий след в них.
Останавливаясь на положительных сторонах общей исповеди, мы отнюдь не хотим сказать, что ею надо заменять частную. Наши рассуждения имеют задачей лишь показать, что общая исповедь не представляет какого-то новшества, что при известных обстоятельствах она с успехом практикуется уже в нашей Православной Церкви, хотя и не имеет характера обязательности.
Таким образом, мы пришли к следующим выводам:
1) общая исповедь не может заменить собой частной исповеди;
2) она должна применяться в исключительных случаях (в дни массового говения: постом, пред великими праздниками и др.);
3) общая исповедь должна послужить мостом к повсеместному введению частной исповеди.
Совершение общей исповеди требует от духовника серьезного и огромного напряжения.
Удачное исполнение общей исповеди обновит сразу сотни душ. Неудачное исполнение может расхолодить, разочаровать их.
е. Смешанная исповедь
Общая исповедь может стать проповедью, а не таинством, если не применять в ней элементов частной исповеди. Отсюда необходимо практиковать и при общей исповеди применение, хотя бы ограниченное, частной исповеди в виде предоставления возможности каждому исповеднику пред разрешительной над ним молитвой сказать священнику два-три слова о том, что особенно тяготит и удручает его душу. Так частно-общая исповедь переходит в форму смешанной исповеди. Такую исповедь абсолютно необходимо заключать, как и частную: разрешительной молитвой над каждым исповедником при наложении епитрахили на его голову.
Без этого тайносовершительного акта исповедь будет всего лишь беседой о покаянии, но отнюдь не таинством.
Общая и смешанная исповедь были бы совсем ненужными, если они были бы поняты как отрицание частной, как снижение требований, предъявляемых и к кающемуся, и к самому духовнику в его священном долге заботиться всемерно о спасении каждого члена паствы отдельно.
Основные недостатки современной исповеди:
1) Массовость исповедников в дни постов и праздников вызывает необходимость общего, а не индивидуального подхода к ним при совершении исповеди. Это, несомненно, снижает и покаянное чувство и личную ответственность каждого кающегося. Стоя за спиной многих других исповедников и слушая перечень общих грехов, кающийся может остаться незатронутым в своих наиболее тяжких личных грехах и поэтому может не пережить так остро и спасительно свою греховность, как пережил бы, если бы вскрыл свою душу пред священником в частной исповеди.
2) Общая исповедь обычно протекает без достаточного предварительного говения большинства ее участников. Дело чаще всего сводится к тому, что за два-три дня, а то и накануне, возникает желание причаститься. И это у большинства считается достаточным, чтобы в день причащения придти на исповедь спокойно, а затем также спокойно причаститься.
Психология такого спокойствия создается в значительной мере потому, что исповедник заранее знает, что никто не спросит с него личного ответа в его грехах и не упрекнет за то, что мало готовился.
3) Совершенно низкий нравственный уровень кающихся, когда многие из них не знают, как каяться, с чего начинать, что говорить, как и зачем надо креститься.
Строго оберегая канонические основы Церкви, священник, однако, как отец духовный, должен учитывать положение жизни своих верующих. Он должен быть не столько судьей, сколько нежным врачем и целителем душ человеческих.
Здесь уместно вспомнить наставление преподобного Серафима Саровского чудотворца, сказанное им одному духовнику Дивеевской обители: «Ты, духовный отец их (Дивеевских сирот) не возбраняй им, - сказываю тебе, - (исповедоваться и причащаться), потому благодать, даруемая нам чрез покаяние и причащение так велика, что как бы недостоин и грешен был человек, лишь бы в смирении приступил к Господу... хотя бы от головы до ног был в язвах, - и будет очищен, батюшка, благодатию Христовою. Вот, батюшка, ты им духовный отец, и все это я тебе говорю, чтобы ты знал... Помни, ты только свидетель, батюшка, судит же Бог... Он всех, Всещедрый, прощает. Где-то нам человекам судить человека. Мы лишь свидетели, батюшка, всегда это помни, одни лишь только свидетели, батюшка!»[84].
4. ПРЕПЯТСТВИЯ В ОБЛАСТИ ДУШЕПОПЕЧЕНИЯ
И ИХ ПРЕОДОЛЕНИЕ
В душепопечении пасторалисты видят препятствия с трех сторон: со стороны диавола, общины и самого пастыря.
а. Препятствия со стороны диавола
Враг рода человеческого напрягает все усилия к тому, чтобы разрушить пастырское дело в области душепопечения. Он создает соответствующие затруднения пастырю, когда угадает пастырское намерение сделать то или иное спасительное дело. Например, просят священника причастить умирающего на дому, диавол немедленно внушает пастырю опасение, боязнь, малодушие, немощь в силах, даже болезнь. Пришла добрая мысль помолиться за болящего дома в келейном правиле, вдруг является сразу масса житейских дел, более, будто бы, важных и неотложных.
Словом, враг спасения неотлучно пребывает при пастыре («прикомандированный»), чтобы разрушать пастырскую работу. И что ни ревностнее выполняет пастырь свое дело - сильнейшую имеет оппозицию со стороны невидимого противника.
Настоятельностью, памятованием своего долга, любовью и жалостью к людям пастырь препобеждает вражьи искушения и посрамляет невидимого противника.
б. Препятствия от общины
1) Нередко пастырь сталкивается с духовным невежеством народа, как в отношении сущности истинного покаяния и обращения к Богу, так и относительно возвышенных и основных истин веры, путей духовной жизни, христианского долга.
С подобным явлением пастырю необходимо бороться проповедью, посредством частной и общей исповеди и при всяком удобном случае в беседах и наставлениях.
2) Непонимание и равнодушие ко всему духовному, замечаемое у многих, отдающихся исключительно земным заботам и влечениям и совершенно забывших о своем вечном назначении.
Пастырю необходимо во всем рвением путем молитвы и проповеди преодолевать и это зло, обращая внимание страдающих от него на истинную цель и вечное их назначение.
3) Поверхностное, внешне-механическое отношение верующих к своим религиозным обязанностям, когда молитва превращается в бездушный лепет, вся набожность - в бесплодное исполнение обряда и когда все подобные религиозные упражнения не мешают крепнуть и развиваться в сердцах таких пасомых разным дурным склонностям и страстям.
Пастырю надо терпеливо указывать и разъяснять путь истинной веры и правой жизни, а также напоминать о сознательно-живом исполнении христианских обязанностей.
4) Нравственная распущенность, во многих местах достигающая значительных размеров. Против нее имеются два средства: молитва и покаяние.
5) Наконец, маловерие, сомнение, иноверная пропаганда, пользующаяся нестроениями в Церкви и старающаяся пожать за ее счет возможно большие плоды.
Пастырю следует разъяснять истины православия, красоту и спасительность его установлений. Важность и пользу веры в жизни человека.
Св. Иоанн Златоуст пишет: «Вера есть глава и корень; если ты сохранишь ее, то хотя бы и все потерял, опять все приобретешь с большей славой»[85].
в. Препятствия от пастыря
Равным образом, со стороны самого пастыря могут представляться препятствия к успешному душепопечению.
Если перечислить такие созможные препятствия, то на первом месте надо поставить отсутствие у пастыря живой веры, делающее его и бездеятельным и крайне бессильным; холодность и бесчувственность, при которых пастырь свои обязанности несет, как тяжкое и принудительное бремя; пастырское высокомерие, омирщвленность, соперничество, необщительность, разность принципов, несогласованность в их действовании, частая перемена пастырями мест, - все это довольно значительные препятствия на пути доброго пастырского душепопечения.
С указанными препятствиями в себе пастырь борется молитвой, чтением Слова Божия, частой исповедью у духовника, слабую веру укрепляет сознанием важности долга; ответственностью пред Богом и народом побеждает свою холодность и бесчувственность; правильным понятием о самом себе устраняет свое высокомерие; объективным анализом серьезности пастырских дел погашает соперничество и необщительность со своими сослуживцами; готовностью любых неожиданностей, как посылаемых от Бога, он мирится с переменой мест служения, считая это промыслительным делом Божиим.
Словом, все препятствия в области душепопечения пастырь побеждает силой Христовой, пламенной молитвой, постоянством и пастырским терпением.
Глава IV
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 246; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!