Суффиксы функционально-грамматического словоизменения
В мордовских языках, как и других языках с развитым морфологическим строем, имеются суффиксы, которые трудно отнести как к деривационным, так и к реляционным (словоизменительным) морфемам. Это суффиксы инфинитивов, причастий, деепричастий, времени, наклонений. Хотя они и связаны с выражением определенных синтаксических категорий, но не указывают на связь слов друг с другом в высказывании. В то же время по степени абстрактности своего значения и глобальности в употреблении (любой глагол может иметь все формы инфинитива, наклонений, причастий и деепричастий) они не отличаются от реляционных аффиксов. Но по своим формальным функциям они (особенно суффиксы инфинитива, причастий и деепричастий) сближаются с деривационными аффиксами: указывают на грамматические подклассы слов внутри частей речи, хотя и не вносят изменений в лексические значения слов. Их можно назвать суффиксами функционально-грамматического словоизменения. Таким образом, в мордовских языках имеются как лексико-грамматические суффиксы словообразовательные, так и функционально-грамматические суффиксы слова. Последние – только для образования инфинитивных форм, форм причастий и деепричастий, а также форм времени наклонений. Так, например, суффикс инфинитива –мс, находясь в составе непроизводных глаголов, передает грамматическое значение инфинитивности, неличности (ардомс «ехать»), в отвлеченных образованиях выражает, помимо этого, определенное словообразовательное значение «совершать действие, связанное своим результатом с тем, что обозначено производящей основой» (м, э. кельме «холод, стужа, заморозки» → м. кельмо-мс, э. кельме-мс «замерзнуть»). Таким образом, суффикс –мс имеет шаткий уровневой статус. То же самое наблюдается в немецком языке, где суффикс инфинитивной формы глагола – en, «с одной стороны, служит грамматическим показателем инфинитива (ср. lesen), а с другой стороны, как суффикс для образования глаголов от существительных и прилагательных (ср. land→landen, warm→wärmen» (Мурясов: 129). А.А.Реформатский (1967: 265) называет подобные морфемы в русском языке суффикс-флексиями.
|
|
|
Об однозначности, многозначности и семантической близости
Значимых единиц
В системе морфем мордовских языков можно наблюдать явления, характерные для лексической системы: однозвучность разных значимых единиц (в лексикологии это явление называется омонимией, а однозвучащие слова - омонимами), многозначность (полисемия) и семантическую близость разных значимых единиц (в лексикологии это явление называется синонимией, а слова, близкие или одинаковые по значению - синонимами).
|
|
|
Омонимичность грамматических морфем (аффиксов: мы не будем говорить об омонимии, полисемии и синонимии в области корневых морфем, это – область лексикологии) чаще всего является результатом исторического родства этих морфем, т.е. две однозвучащие морфемы имеют и то же происхождение. Сравните словообразовательный суффикс –кс (сур «палец» - суркс «перстень», пиле «ухо» - пилекс «серьга») и суффикс превратительного падежа –кс (цёра «парень» - цёракс «как парень», лов «снег» - ловкс «как снег»); суффикс прилагательных –нь и суффикс родительного падежа существительных –нь: кудонь «домашний» и кудонь «дома», модань «земляной» и модань «земли». Имеются и другие омонимичные морфемы (омоморфемы). Многозначность отдельных морфем в своём развитии может завершаться выделением двух или большего числа самостоятельных морфем, при этом могут возникнуть разнотипные по функции суффиксы – деривационный и реляционный (как в приведенных примерах). Однозвучность морфем может быть и результатом фонетических и морфологических изменений, приводящих к материальному неразличению двух или большего числа суффиксов. Так стали омонимичными показателями рядов «минек», «тынк» и «сынст» в родительном и дательном падежах указательного склонения: ялга-н-ть «нашего товарища», ялга-н-ть «вашего товарища», ялга-н-ть «их товарища», ялга-нт-е-нь «нашему товарищу», ялга-нт-ень «вашему товарищу», ялга-нт-ень «их товарищу». Так появилась омонимия суффикса родительного падежа, суффикса причастия прошедшего времени (на -нь, ныне архаичного) личного суффикса глагола в форме 1-го лица и единственного числа прошедшего времени в изъявительном наклонении безобъектного спряжения в мокшанском языке: сока-нь «сохи» и сока-нь «я пахал», штадо-нь «обнаженный» (штадонь прят «с обнаженной головой», кунда-нь «пойманный, взятый рукой» (кундань кятть «взявшись за руки», букв. «взятые руки»).
|
|
|
Морфологическая омонимия, как и лексическая омонимия, не вызывает больших затруднений в понимании грамматических форм, ибо речевой контекст, а также значение корневой морфемы в большинстве случаев возмещают «ущербность» омоморфем. Однако накопление большого числа таких морфем могло бы создать определенные трудности в распознавании разных грамматических форм, поэтому язык постоянно стремится к преодолению морфологической омонимии. Так, по существу исчезли причастия на –нь в мокшанском языке (они встречаются в текстах устного народного творчества и в устойчивых сочетаниях слов). Преодолена омонимия между личным суффиксом глагола в форме 1-го лица настоящего времени и показателем 1-го лица обладателя в эрзянском языке: сока-м «моя соха» и сок-ан «пашу» (некогда было сока-м). Тенденция к преодолению омонимии между личным суффиксом глагола в форме 1-го лица настоящего времени и суффиксом родительного падежа привела к тому, что из двух возможных вариантов падежного суффикса -н/-нь утвердился только вариант -нь, который был в своё время зависим от мягкости согласных и переднерядности гласных основы. Можно привести и другие примеры, когда омонимия становилась причиной последующих изменений в формальной структуре отдельных морфем. И всё же морфологическая омонимия существует, ибо происходит становление новых грамматических форм путём использования имеющихся формальных средств, ибо фонетические и морфологические процессы могут приводить к случайным совпадениям морфем по их внешним свойствам.
|
|
|
Омонимию морфем нельзя смешивать с их многозначностью. Так, например, словообразовательный суффикс –кс образует ряд существительных, далеко не однотипных по своему лексическому содержанию: 1) названия плодоносящих деревьев (чивге «плод калины» - м. чивгокс, э. чевгелькс «калина-дерево», м. пизел, э. пизёл «плод рябины» - пизелкс «рябина-дерево» и др.); 2) названия предметов по их предназначению (м. ям «каша», э. ям «суп» - ямкс «пшено», м. шяв, э. чев «лучина» - м. шявкс, э. чевкс «полено для лучин»); 3) названия предметов по признакам смежности с другими предметами (м. потма, э. потмо «нутро» - потмакс «дно», сур «палец» - суркс «перстень»); 4) названия предметов, являющихся результатом определенного действия (м. ёфкс, э. ёвкс «сказка», ср. м. ёфтамс, э. ёвтамс «рассказать», порькс «жвачка», ср. памордемс «крошить»); 5) названия орудий действия (м. вельхкс, э. велькс «покрывало» ср. м. вельхтямс, э. вельтямс «покрыть»); 6) названия лиц или предметов по совершаемому ими действия (м. цёфкс «соловей», ср. цёфнамс «издавать трели», палакс «крапива», ср. паломс «гореть», явикс «отделившийся член семьи», ср. яви «делит, делится»); 7) названия некоторых отвлеченных понятий (м. пелькс «страх», м. лувкс «счёт», м. пуромкс, э. промкс «собрание», м. визькс, э. виськс «стыд», м. пезкс «вязкость», а также «трясина») и др. Суффикс –кс соотносится с определенным кругом более или менее конкретных значений, но в данном случае омонимии нет, ибо все конкретные значения объединяются более широким словообразовательным значением этого суффикса, а именно: «предмет или явление, связанное по смежности с другим предметом или явлением, а также каким-то действием». И во всех других случаях многозначность той или иной морфемы в своей основе имеет более широкое значение, что и позволяет различные семантические варианты морфемы считать одной и той же значимой единицей.
В языке возможна и синонимия морфем. Синонимичными могут быть прежде всего корневые морфемы. Например: м. вельх- и тавад- (вельхтямс, тавадомс «крыть»), м. лебонь и рдаз «грязь», э. кочк-, пурн- (кочкамс, пурнамс «набрать, собрать») и др. По-видимому, проблема синонимии корневых морфем находится больше в компетенции лексикологии, чем морфологии или словообразования, ибо корень выражает существенное значение, а изучением вещественных значений слов занимается такой раздел лексикологии, как семасиология. В силу этого было бы нецелесообразно вторгаться в другую область лингвистики. Что касается синонимии грамматических морфем, то это в компетенции морфологии и словообразования. Но эта проблема разрешается в грамматике по-своему. Если в лексикологии синонимы считаются разными лексическими единицами, то в грамматике тождественные по значению части словоформ называются либо алломорфами одной и той же морфемы, если они не могут заменять друг друга в одном и том же морфемном или фонемном окружении, либо свободными вариантами одной и той же морфемы, если они во всех случаях могут заменять друг друга. Например, м. цёра-зенди и цёра-зти «моему сыну». В мордовских языках свободные варианты грамматических морфем (аффиксов) – явление чрезвычайно редкое.
По-иному мы должны подойти к таким фактам, когда аффиксы находятся по отношению друг к другу лишь в частичной синонимии. Например, м. визь-кс, визде-ма «стыд», м. пель-кс, пеле-ма «страх» и др. Суффиксы -кс и -ма имеют смысловую близость, но не полную – второй из них выражает несколько более абстрактное значение с дополнительным значением процесса (в переводе на русский язык это выглядело бы примерно следующим образом: «стыд» и «ощущение стыда», «страх» и «ощущение страха»). Суффиксы –кс и –ма нельзя назвать вариантами одной и той же морфемы, это две разные морфемы, хотя и частично пересекаются по смыслу. Как очень близкие по значению выступают в эрзянском языке суффиксы действительных причастий незаконченного действия: например, э. ван-ы и ван-ыця «смотрящий, стерегущий», мол-и и мол-иця «идущий». И все-таки форма с суф. -иця/-ыцянесколько отличается от другой формы тем, что в большей степени, чем та, выражает значение действующего лица, и поэтому при субстантивации причастий обычно используется форма на –иця/-ыця. Например, рус. пекарь – э. кшинь паниця, рус. сторож - э. ванстыця, рус. стрелок – э. ледниця, рус. строитель – э. теиця, строиця и т.д.
Изучение семантической близости грамматических морфем (аффиксов) важно не только для разрешения сложных вопросов словообразования и функционирования морфем, но и для стилистики, ибо правильное понимание тонких семантических отношений между однотипными морфемами позволило бы использовать их с большим эффектом в художественной литературе и публицистике. Эта работа необходима и для выявления исторических процессов в области грамматических категорий.
Из публикаций, которые имеют непосредственное отношение к морфемике мордовских языков, следует назвать раздел вузовского учебника «Эрзянь кель. Морфология» (2000г.), написанный доцентом кафедры эрзянского языка М.Д. Имайкиной.
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 533; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!