Г. января 26. — Симодский трактат о торговле, заключённый между Россией и Японией

9-го мая в Усть-Зейской станице заложен был архиепископом Иннокентием храм во имя Благовещения, а сама станица переименована в город Благовещенск. На дру­гой день генерал-губернатор на своем катере в сопровождении двух так называемых канонерских лодок отправился в Айгун на обед к Амбаню. Маньчжуры заранее еще просили позволения генерала принять его с почестями и пушечными выстрелами, на что он изъявил свое согласие. Поэтому при выступлении его на берег показался в стороне дым и послышался слабый треск несколько раз. Наши канонерские лодки от­вечали им тремя выстрелами из полевых орудий, громкий звук которых озадачил и, как впоследствии оказалось, не понравился маньчжурам. Генерал-губернатора поса­дили вместе со статским советником Перовским в парадную одноколку Амбаня, свите его предложили приготовленных на берегу верховых лошадей, и таким поряд­ком все в парадной форме следовали через город и крепость при большом стечении народа. Амбань встретил генерал-губернатора как почетного гостя у одних из наруж­ных ворот, ведущих во внутренние дворы его дома. Войдя в комнату, он указал ему на сидевших тут Дэянь-Дэюня (главнокомандующего) Амурскими силами, князя И-Шань, родственника Богдыхана. Генерал-губернатора посадили в той же комнате вместе со статским советником Перовским, обер-квартирмейстером подполковником Будогосским, переводчиком маньчжурского языка Шишмаревым и заведующим пу­тевой канцелярией Карповым. С ними поместились Дзянь-Дзюнь, И-Шань и Амбань Дзира-минга. Секретарь маньчжуров, ротный командир Айжин-дай стоял за столом. Остальные члены свиты генерал-губернатора поместились в другой комнате... Нача­лось угощение, состоявшее из чая и разных сухих сластей, поставленных на стол в нескольких блюдечках, потом подавали жареную баранину, жареного поросенка, на­резанных мелкими кусочками, которые приходилось класть в рот по-маньчжурски двумя палочками, и в заключение — подобие супа с клещевинным маслом. Во время обеда несколько раз подавали теплую рисовую водку (мангалу) в крошечных чашеч­ках, фарфоровых, а генералу в серебряной, с соблюдением строгого чинопочитания, т.е. начиная всегда с генерала, потом поднося Перовскому и тем, которые по своей тучности или своей презентабельности казались им старше других. Обед прошел весьма весело, говорили любезности, сообщали друг другу новости, но о главном деле не упоминали ни слова. После обеда Дзянь-Дзюнь предложил генерал-губерна­тору переговорить о деле, но Николай Николаевич отклонил это, говоря, что сегодня будем пировать, а все дела отложим до завтра... Обед кончился в седьмом часу ве­чера, после чего генерал-губернатор и его свита отправились в свои катера и вместе с канонерскими лодками перешли к противоположному берегу, где стали на якорь у песчаного острова.

На другой день, 11 мая, генерал-губернатор со своим штабом в парадной форме перешел в катере к противоположному берегу, но на этот раз отправился верхом в дом Амбаня, где Дзянь-Дзюнь ожидал его к 10 часам утра. Предварительно условлено было, чтобы при переговорах присутствовали с обеих сторон только необходи­мые лица: с китайской стороны Дзянь-Дзюнь, Амбай и Айджинай, с нашей — генерал-губернатор, статский советник Перовский и переводчик Шишмарев, но в первое же заседание потребовали с картами обер-квартирмейстера Будогосского. Все эти лица поместились в той же комнате, в которой накануне обедали...

Сначала генерал-губернатор, изложив с исторической последовательностью наши действия на Амуре, причины и цель этих действий, клонящиеся к пользе обоих государств, для чего необходимо определить границу по Амуру и Уссури, состав­ляющую удобнейшую естественную черту между обоими государствами. По оконча­нии всего изложенного генерал-губернатор представил китайскому уполномочен­ному заблаговременно написанный на бумаге проект граничной черты по Амуру, Уссури и верхние притоки ее на притоки реки Тумень-ула и по течению последней до моря. Затем генерал-губернатор предъявил свое полномочие, написанное на рус­ском и маньчжурском языках, которым объявлялось, что ему, генерал-губернатору Восточной Сибири, поручено от русского правительства вести переговоры с Китаем как о разграничении, так равно и о всех делах, которые, по его мнению, могут кло­ниться к взаимным пользам обоих государств.

Генерал-губернатор, предложив обсудить все его предложения о границах, обе­щал прислать на бумаге проект договора и сказал, что вероятно Дзянь-Дзюнь утом­лен продолжительным прением (ибо был уже 3-й час после полудня) и может быть привык в это время обедать. Потом просил посетить его и для этого назначил час.

Условились, что Дзянь-Дзюнь прибудет на катере в 4 часа пополудни. Так кон­чилось первое заседание... Около половины 4 часа стали подтягиваться к катеру ге­нерал-губернатора две огромные джонки... Ровно в 4 часа показалось из города шест­вие Дзянь-Дзюня с огромной свитой, предшествуемое двумя оруженосцами впереди. На катер генерал-губернатора были впущены: Дзянь-Дзюнь, Амбань, Айжиндай, личный секретарь Дзянь-Дзюня, его прислужник с трубкой и два оруженосца. Уго­щение состояло из чая, сластей, мадеры, шампанского и, наконец, ликера. Хор труба­чей иркутского конного полка играл на берегу в близком расстоянии от катера. Му­зыка, как видно, очень понравилась Дзянь-Дзюню, в особенности веселые мотивы русских плясовых песен, которые по его желанию повторялись несколько раз. Таким образом время шло незаметно между веселым разговором и изобильным угощением. Наконец, Дзянь-Дзюнь, согретый вином, снял даже свою курму (род кофты с широкими рукавами) и пожелал выйти на чистый воздух, чтобы несколько освежиться, после чего уехал на берег к себе домой.

На следующий день 12 мая генерал-губернатор, сказавшись больным, отправил со статским советником Перовским и переводчиком Шишмаревым проект договора, со­стоящий из 5 пунктов. В первом определялась точная граничная черта между Россией и Маньчжурией...; во втором назначалось свободное плавание по всем рекам, составляю­щим границу; в третьем дозволялось свободное переселение жителей обоих государств с земель, отошедших во владение другого государства в течение одного года; в четвертом учреждалась взаимная торговля по Амуру и Уссури для жителей обоих берегов этих рек, и в пятом назначался пересмотр прежних трактатов относительно торговых сношений, сообщений с Пекином, отправление миссий, послов, курьеров и прочего, могущего дос­тавить пользу и славу двум дружественным государствам. По предъявлении этого про­екта договора маньчжуры снова возобновили перед статским советником Перовским свои односторонние доводы и опровержения всех пунктов, а о последнем решительно отказа­лись рассуждать, говоря что Дзянь-Дзюнь не имеет на то место договора, где было ска­зано: «ради большей на это полномочия... О слове «граница», употребленном в нашем до­говоре, маньчжуры не хотели и слышать, ссылаясь на то, что граница между Россией и Китаем уже утверждена прежними трактатами. Айжиндай указал на то место договора, где было сказано: «ради большей славы и пользы обоих государств», говоря, что зачем тут упомянуто слово «слава», наше государство и без того так славно, что большей славы ему и желать нельзя. По его желанию это выражение было заменено: ради большей, веч­ной, взаимной дружбы двух государств, для пользы их подданных и проч. Заседание кон­чилось безо всякого результата.

Вечером в этот же день приехал Айжиндай для подробнейших объяснений с г. Шишмаревым и привез свой проект договора, утверждая, что Дзянь-Дзюнь и Амбань никак не согласятся изменить его, так что если генерал не согласится уступить и из­менить своего проекта, то они должны будут разойтись.

Все эти рассуждения с Айджинаем производились на этот раз статским советни­ком Перовским и г. Шишмаревым в каюте катера. В другoй каюте, отделенной тонкой перегородкой, находился генерал-губернатор, следивший за ходом переговоров, и, ко­гда нужно было, то и принимавшим в них участие или посредством записок, переда­ваемых Перовскому, или посредством громкого разговора, заставляя подполковника Будогосского говорить громко, как бы в разговоре с ним, ту мысль или то выражение, которые нужно было, чтобы слышали в другой каюте гг. Перовский и Шишмарев.

13 мая утром г. Шишмарев отправился в Айгун и предложил измененный проект дого­вора на рассмотрение Дзянь-Дзюня и Амбаня. Прежние доказательства и опровержения снова возобновились с их сторон.

Убедившись безуспешным ходом переговоров, проводивших только время, что обыкновенным путем нельзя добиться от маньчжуров никакого толка, генерал-гу­бернатор решился по совету Перовского изменить характер переговоров. Для этого он вместе с подполковником Будогосским и г. Шишмаревым 14-го мая прибыл в Ай­гун и предложил окончательный проект договора.

Маньчжуры снова начали приводить свои односторонние и шаткие доказатель­ства на право владения этими странами, собираемый ими ясак для жителей и проч.

Главное затруднение предстояло в уступке Приуссурийской страны, прения о кото­рой теперь уже более не отклонялись маньчжурами под предлогом, что они не имеют на это права. Кроме прежних доказательств, что у них по берегу моря везде есть свои караулы, маньчжуры приводили, что на юге Приуссурийской страны находится родина их императорской фамилии и что поэтому уступка этой страны была бы с их стороны госу­дарственной изменой. На этo им возражали, что родина их царствующей династии есть Индснь, что в Приуссурийском крае у них нет никаких учреждений, что они об этой стране, как сами сознались, не имеют никаких сведений и что там живут только одни бег­лые, от которых китайцы не имеют никакой пользы.

Дзянь-Дэюнь возражал, что он не сомневается в высокой цели русских, но в слу­чае, если бы для подобной цели пришли китайцы в Нерченский край, то дозволило бы им русское правительство перейти через Аргунь и прогнать варваров? Время шло в подобных, отклоняющихся от цели разговорах, маньчжуры не убеждались ника­кими доводами и тянули только время, несмотря на то, что генерал-губернатор пре­дупреждал их, что он не может оставаться долго у Айгуня и спешит на устье Амура. Наконец, когда все убеждения на соглашение Дзянь-Дзюня оказались тщетными, ге­нерал-губернатор встал из-за стола, взял за руки Дзянь-Дзюня и Амбаня и, обратись с сердитым видом к г. Шишмареву, поручил ему передать им, что он лично с Дзянь-Дзюнeм останется друзьями, но что так переговариваться нельзя, — что он им сказал все, что от него зависело, и теперь их дело обсудить это и согласиться на его предло­жения, для чего он им дает сроку до завтра.

Не дождавшись, пока г. Шишмарев успел перевести эго, генерал быстро вышел из комнаты, у ворот сел на коня и в сопровождении подполковника Будогоского и г. Шишмарева поехал к пристани, гневно посматривая на собравшиеся толпы народа. Вскоре генерала догнал Айджинай с мрачной физиономией и, подъехав к г. Шишма­реву, спрашивал его, куда генерал так спешит; теперь поднялся такой сильный ветер и на реке волнение, что Дзянь-Дзюнь говорит, что лучше бы немного обождать. Но Шишмарев следовал молча за генерал-губернатором, который, подъехав к берегу, быстро соскочил с коня, бросил в сторону нагайку, сел в катер, в котором оставалась вся его свита, и, приказав поставить паруса, при сильном низовом ветре быстро по­шел вверх по реке к противоположному берегу. Толпы собравшихся на берегу мань­чжуров выпучили глаза от удивления, привыкнув видеть генерала всегда приветливо посматривающего на толпящийся на улицах Айгуна народ, а теперь, увидя его на­хмуренным, рассерженным и уходящим прочь от Айгуна.

Отойдя вверх по реке до 7 верст, генерал остановился у маньчжурской деревни левого берега, обедал здесь со своей свитой и к вечеру возвратился на своем катере к канонерским лодкам, стоявшим по-прежнему напротив Айгуна. Вскоре сюда при­были чиновники от Дзянь-Дзюня спросить о здоровье генерала и о причине его гнева, а вместе с тем просили извинить их, утверждая, что впредь они будут вести себя так, чтобы генерал не сердился.

Вследствие этого на другой день, 15 мая, прибыл на катере генерал Гусайда (ба­тальонный командир) Маншань с Айжиндаем для окончательного соглашения всех договорных статей... В заключение генерал выразил, что так как они теперь оконча­тельно уже согласились во всех пунктах, то он намерен подойти с канонерскими лод­ками ближе к городу и салютовать в честь заключения трактата. Айжиндай предлагал подойти к их берегу, если генералу это угодно, просил только не стрелять, прибавив, что мы, чиновники, не боимся, а наши военные люди не любят выстрелов. Это жела­ние маньчжуров было исполнено, и затем ни в этот день, ни в следующий никаких выстрелов произведено не было. Для окончания различных мелких недоразумений г. Шишмареву приходилось еще два раза ездить в Айгун к Амбаню.

Наконец наступил и достопамятный день 16 мая. Трактат назначено было подписы­вать в 12 часов, но за перепискою беловых экземпляров на русском и маньчжурском язы­ках время протянулось до вечера. В б часов генерал-губернатор со своею свитою в парад­ной форме вышли на берег Айгуна и пешком отправились к Дзянь-Дзюню, где тотчас же началось потчевание чаем и сластями. После краткого приветствия генерал Муравьев ска­зал Дзянь-Дзюню, что он очень рад, что наконец они согласились во всех пунктах и кон­чили дело, продолжавшееся более полутора столетия и давно заботившее их правитель­ство, после чего приступили к чтению и проверке текста на маньчжурском языке. Затем началось подписывание трактата на русском и маньчжурском языках — генерал-губерна­тором, Дзянь-Дзюном, Перовским, Амбанем, Шишмаревым, Айжиндаем. После подписи генерал-губернатор и Дзянь-Дзюнь взяли каждый в одну руку по два подписанных экземпляра на русском и маньчжурском языках, в одно время обменялись ими и передали друг другу со взаимными поздравлениями.

Окончив весь церемониал заключения трактата, генерал Муравьев вскоре оста­вил Дзянь-Дзюня, поцеловавшись с ним на прощание, и отправился на своем катере в обратный путь к Благовещенску. По прибытии на катер спутники Николая Николае­вича по русскому обычаю с шaмпанским в руках поздравили его с совершившимся великим событием, доставившим России более миллиона кв. верст богатой террито­рии, открывшей Сибири удобный водный путь к океану, оправдавшим блестящим образом дальновидные соображения и предположения генерала Муравьева и увен­чавшим достойным образом его многолетние труды и усилия.

20 мая генерал-губернатор отправил подлинный трактат при своем донесении к государю императору с секретарем по дипломатической части Бюцовым. Таким об­разом, первое известие, посланное в С.-Петербург из вновь основанного за десять дней перед сим города Благовещенска, была благая весть о присоединении Амура к русским владениям, 21-го числа генерал-губернатор вместе со своим штабом отплыл в дальнейший путь к устью Амура.

Опубликовано по: Хисамутдинов А.А. Владивосток. Этюды к истории старого города. Влади­восток, 1992.

Г. июня 1. — Тяньцзинский трактат, заключенный между Россией и Китаем об условиях политических взаимоотношений, торговле, определении границ, изменении регламента и порядка финансирования Пекинской духовной миссии

Его вeличество император и самодержец Всероссийский и его величество богдохан Дайцинской империи, признавая необходимым определить вновь взаимные от­ношения между Китаем и Россиею и утвердить новые постановления для пользы обоих государств, назначили для сего полномочными: его величество император Всероссийский, императорского комиссара в Китае, начальствующего морскими силами в Восточном океане, своего генерал-адъютанта, вице-адмирала, графа Евфимия Путятина, а его величество богдохан дайцинскнй своего государства Восточного от­деления да-сио-ши (государственный муж), главноуправляющего делами Уголовной палаты, высокого сановника Гуй Ляна и своего государства председателя Инспектор­ской палаты, дивизионного начальника тяжелого войска, голубого знамени с каймою, высокого сановника Хуашана. Означенные полномочные, на основании данной им власти от своих правительств, согласились и постановили следующие статьи.

Статья 1

Настоящим трактатом подтверждаются мир и дружба, с давних времен существовавшие между его величеством императором Всероссийским и его величеством богдоханом дайцинским и их подданными.

Личная безопасность и неприкосновенность собственности русских, живущих в Китае, и китайцев, находящихся в России, будут всегда состоять под покровительст­вом и защитою правительств обеих империй.

Статья 2

Прежнее право России отправлять посланников в Пекин всякий раз, когда рос­сийское правительство признает это нужным, теперь вновь подтверждается.

Сношения высшего российского правительства с высшим китайским будут про­изводиться не чрез Сенат и Ли-фань-юань, как было прежде, но чрез российского министра иностранных дел и старшего члена Верховного государственного совета (Цзюнь-цзи чу), или главного министра, на основании совершенного равенства ме­жду ними.

Обыкновенная переписка между означенными выше лицами будет пересылаться чрез пограничных начальников. Когда же встретится надобность отправить бумагу о весьма важном деле, то для отвоза ее в столицу, и для личных по делу объяснений с членами Государственного совета, или главным министром, будет назначаться осо­бый чиновник. По прибытии своем он передает бумагу чрез президента Палаты це­ремоний (Ли-бу).

Совершенное равенство будет также соблюдаться в переписках и при свиданиях российских посланников или полномочных министров с членами Государственного совета, с министрами пекинского двора и с генерал-губернаторами пограничных и приморских областей. На том же основании будут происходить все сношения между пограничными генерал-губернаторами и прочими начальниками смежных мест обоих государств.

Если бы российское правительство нашло нужным назначить полномочного министра для жительства в одном из открытых портов, то в личных и письменных своих сношениях с высшими местными властями и с министрами в Пекине, он будет руководствоваться общими правилами, теперь постановленными для всех иностранных государств.

Российские посланники могут следовать в Пекин или из Кяхты чрез Ургу, или из Дагу, при устье реки Хай-хэ (Peiho), или иным путем из других открытых городов или пор­тов Китая. По предварительном извещении китайское правительство обязывается немед­ленно сделать надлежащие распоряжения, как для скорого и удобного следования по­сланника и сопровождающих его лиц, так и относительно приема их в столице с долж­ным почетом, отвода им хороших помещений и снабжения всем нужным.

Денежные по всем этим статьям расходы относятся на счет Российского госу­дарства, а отнюдь не Китайского.

Статья 3

Торговля России с Китаем отныне может производиться не только сухим путем в прежних пограничных местах, но и морем. Русские купеческие суда могут приходить для торговли в следующие порты: Шанхай (Shanghai), Нин-бо (Ningpo), Фу-чжоу-фу (Foo-chow-foo), Ся-мынь (Amoy), Гуан-дун (Ganton), Тай-вань-фу (Tai-wan-foo) на острове Формоза, Цюн-чжоу (Kiungchow) на острове Хай-нань (Hainan) и в другие открытые места для иностранной торговли.

Статья 4

В торговле сухопутной впредь не должно быть никаких ограничений относи­тельно числа лиц, в ней участвующих, количества привозимых товаров или употреб­ляемого капитала.

В торговле морской и во всех подробностях ее производства, как-то: представле­нии объявлений о привезенных товарах, уплате якорных денег, пошлин по дейст­вующему тарифу и т.п., русские купеческие суда будут сообразоваться с общими по­становлениями об иностранной торговле в портах Китая.

За контрабандную торговлю русские подвергаются конфискации свезенных то­варов.

Статья 5

Во все означенные порты российское правительство имеет право по желанию своему назначать консулов.

Для наблюдения за порядком со стороны русских подданных, пребывающих в открытых портах Китая, и для поддержания власти консулов, оно может посылать в них свои военные суда.

Порядок сношений между консулами и местными властями, отведение удобной земли для постройки церквей, домов и складочных магазинов, покупка земли рус­скими у китайцев по взаимному соглашению, и другие подобного рода предметы, ка­сающиеся обязанностей консулов, будут производиться на основании общих правил, принятых китайским правительством в рассуждении иностранцев.

Статья 6

Если бы русское военное или купеческое судно подверглось крушению у берегов Китая, то местные власти обязаны немедленно распорядиться о спасении погибающих, имущества, товаров и самого судна. Они также должны принимать все меры, чтобы спасенные люди, имущество их и товары были доставлены в ближайший из открытых портов, где находится русский консул или агент какой-либо нации, дружественной России, или, наконец, на границу, если это будет удобнее сделать. Издержки, употребленные на спасение людей и товаров, будут уплачены впоследствии по распоряжению русского правительства.

В случае, если русским военным или купеческим судам встретится надобное it во время их плавания у берегов китайских исправить повреждения, запастись водою или свежею провизиею, то они могут заходить для этого и в не открытые для тор­говли порты Китая и приобретать все нужное по добровольно условленным ценам и без всяких препятствий со стороны местного начальства.

Статья 7

Разбирательство всякого дела между русскими и китайскими подданными в местах, открытых для торговли, не иначе должно производиться китайским начальством, как сообща с русским консулом, или лицом, представляющем власть российского правительства в том месте. В случае обвинения русских в каком-либо проступке или преступлении, виновные судятся по русским законам. Равно и китайские подданные за всякую вину или покушение на жизнь, или собственность русских, будут судиться и наказываться по постановлениям своего государства.

Русские подданные, проникнувшие внутрь Китая и учинившие там какой-либо проступок или преступление, должны быть препровождены для суждения их и нака­зания по русским законам на границу, или в тот из открытых портов, в котором есть русский консул.

Статья 8

Китайское правительство, признавая, что христианское учение способствует во­дворению порядка и согласия между людьми, обязуется не только не преследовать своих подданных за исполнение обязанностей христианской веры, но и покровитель­ствовать им наравне с теми, которые следуют другим допущенным в государстве верованиям.

Считая христианских миссионеров за добрых людей, не ищущих собственных выгод, китайское правительство дозволяет им распространять христианство между своими подданными и нe будет препятствовать им проникать из всех открытых мест внутрь империи для чего определенное число миссионеров будет снабжено свиде­тельствами от русских консулов или пограничных властей.

Статья 9

Неопределенные части границ между Китаем и Россиею будут без отлагатель­ства исследованы на местах доверенными лицами от обоих правительств, и заклю­ченное ими условие о граничной черте составит дополнительную статью к настоя­щему Трактату. По назначении границ сделаны будут подробное описание и карты смежных пространств, которые и послужат обоим правительствам на будущее время бесспорными документами о границах.

Статья 10

Вместо пребывания в Пекине членов Русской духовной миссии по прежнему обычаю в течение определенного срока, каждый из них может по усмотрению выс­шего начальства возвращаться в Россию чрез Кяхту, или иным путем во всякое время, и на место выбывающих могут назначаться в Пекин другие лица.

Все издержки на содержание Миссии с настоящего времени будут относиться на счет российского правительства, а китайское правительство вовсе освобождается от расходов, доселе им производившихся в ее пользу.

Издержки проезда членов Миссии, курьеров и других лиц, отправленных рус­ским правительством из Кяхты или открытых портов Китая в Пекин и обратно, будут уплачиваться им самим; китайские же местные власти обязаны содействовать с своей стороны всеми мерами к удобному и скорому следованию всех вышеупомянутых лиц к местам своего назначения.

Статья 11

Для правильных сношений между российским и китайским правительствами, равно как и для потребностей Пекинской духовной миссии, учреждается ежемесяч­ное легкое почтовое сообщение между Кяхтою и Пекином. Китайский курьер будет отправляться в определенное число каждого месяца из Пекина и из Кяхты и должен не более как чрез пятнадцать дней доставлять посланные с ним бумаги и письма в одно из означенных мест.

Сверх того чрез каждые три месяца, или четыре раза в год, будет отправляться тяжелая почта с посылками и вещами, как из Кяхты в Пекин, так и обратно, и для следования оной определяется месячный срок.

Все издержки по отправлению, как легких, так и тяжелых почт, будут поровну уплачиваться китайским и русским правительствами.

Статья 12

Все права и преимущества политические, торговые и другого рода, какие впо­следствии могут приобрести государства, наиболее благоприятствуемые китайским правительством, распространяются в то же время и на Россию, без дальнейших с ее стороны по сим предметам переговоров.

Трактат сей утверждается ныне же его величеством богдоханом Дайцинским и, по утверждению оного его величеством императором Всероссийским, размен ратификаций последует в Пекине чрез год или ранее, если обстоятельства позволят. Теперь же размениваются копии Трактата на русском, маньчжурском и китайском языках за подписью и печатями полномочных обоих государств, и маньчжурский текст будет принимаем за основание при толковании смысла всех статей.

Все постановления сего Трактата будут храниться на будущие времена обеими договаривающимися сторонами верно и ненарушимо.

Заключен и подписан в городе Тяньцзнне, в лето от Рождества Христова тысяча восемь­сот пятьдесят восьмое, июня в 1 (13) день, царствования же государя императора Алек­сандра II в четвертый год.

Граф Евфимий Путятин

Гуй Лян

Хуашан

Мы поможем в написании ваших работ!