Дальневосточное крестьянство в период НЭПа
На долю сельского населения в 1923 г. приходилось три четверти (575 тыс. чел.) всего самодеятельного населения ДВО, при этом 60 тыс. чел. самодеятельного сельского населения занималось несельскохозяйственным промыслом, связанным с промышленными отраслями экономики (табл. 21). Население, занятое в добывающей и обрабатывающей промышленности, вместе с охотой, рыболовством и лесным делом, составляло 10,9% (включая и промысловиков из сельской местности). Это распределение трудовых ресурсов населения весьма характерно подчеркивает особенности экономики Дальнего Востока.
Сельское население региона к 1923 г. представляло собой разнородную массу по формам хозяйственной деятельности и размерам наделения землей в зависимости от времени заселения и хозяйственной специализации территорий. На Дальнем Востоке России анализ статистического материала народонаселения региона в первой трети ХХ в. показывает невозможность получить показатели среднего сельского индивидуального хозяйства для всего региона, где сочетались хозяйства аборигенов, старожилов, казаков и переселенцев-новоселов. Где переплетались земледельческие и скотоводческие хозяйства с земледельческими хозяйствами с промыслами и промысловые хозяйства, занимавшиеся охотой, рыболовством, добычей золота, извозом. Где на разных полюсах деревни находились хозяйства, засевавшие 1–2 дес. земли и не имевшие плуга и хозяйства, обрабатывавшие 40–80 и более дес. земли, владевшие молотилками и другими сельхозмашинами стоимостью свыше 1 тыс. рублей. Где соседствовало земледельческое казачье и крестьянское русское население, земледельческое корейское население Приморья, коренные малые народы.
|
|
|
Дальний Восток, как и Сибирь, фактически не знал частного землевладения, несмотря на то, что правила для заселения в Амурской и Приморской областях 1861 г. предусматривали возможность отпуска земель в собственность, без ограничения площади (по 3 руб. с дес.). Местные условия (бездорожье, отсутствие обеспеченных рынков, наличие в крае более прибыльных объектов для эксплуатации), безмозмездное наделение землей переселенцев и наличие пустовавших пахотных земель не благоприятствовали возникновению частных землевладельческих хозяйств.
Основная масса земель на Дальнем Востоке до начала 1920-х гг. находилась в общинном пользовании. Чаще всего была распространена простая однодеревенская община, население которой проживало только в одном селении. В меньшей степени были распространены более сложные формы общинного землепользования: общины, включающие в своем составе более одного селения; и общины смешанного типа, в составе которых население пользовалось одними земельными угодьями подеревенно, а другими — совместно с другой общиной.
|
|
|
Таблица 21
Самодеятельное население ДВО РСФСР по переписи 1923 г. по сельской и городской местности и по отраслям хозяйственной деятельности (в тыс. чел.)
| Население Отрасли | сельское | городское | всего | в % |
| Сельское хозяйство | 575 | 13 | 588 | 75 |
| Охота, рыболовство, лесная промышленность | 35 | – | 35 | 4,5 |
| Горное дело | 14 | 7 | 21 | 2,7 |
| Обрабатывающая промышленность | 10 | 19 | 29 | 3,7 |
| Служба, торговля, транспорт | 21 | 90 | 111 | 14,1 |
| Всего | 655 | 129[151] | 784 | 100,0 |
Источник: Статистический ежегодник. 1923–1925 гг. Дальне-Восточное краевое статистическое управление. Ч.I. Хабаровск, 1926. С. 24.
Однако роль общины в жизнедеятельности сельского общества была незначительна. Вследствие значительных избытков земли земельные переделы, при которых значима роль общины, практиковались лишь в давно заселенных районах Забайкалья. Земельные отводы сельскому населению производились на основе правил о переселении не по наличному числу хозяйств наделяемого общества, а из расчета вселения новых переселенцев. Незанятые доли в сельских отводах оставались в распоряжении земельных органов, за каждым двором закреплялась причитавшаяся ему доля в общем отводе, но общий земельный отвод не передавался в распоряжение общины (никаких документов на отвод сельское общество не получало). Фактически каждое хозяйство в пределах общины обрабатывало такое количество земли, которое ему было под силу — первоначально отводившиеся наделы существовали лишь номинально. После прибытия в пределы общины новых переселенцев (или родственников старых) в ней устанавливалась неравномерность нормы землепользования — семьи новоселов с бо́льшим количеством девочек и семьи с дополнительно вселившимися родственниками-мужчинами дополнительные десятины не получали. В связи с этим в начале ХХ в. мощные зажиточные хозяйства, в большинстве случаев старожилов и казаков, с целью закрепления за собой фактически используемых ими земель предпочитали воспользоваться правом выхода из общины (хутор, отруб) на случай неизбежных переделов, вследствие быстрого сокращения числа свободных земель
|
|
|
В общем итоге, несмотря на то, что и среди новоселов были многоземельные хозяйства, а у старожилов — малоземельные, казачество и старожильское население были более значительно обеспечены землей и лучшей ее частью, чем новоселы и корейские переселенцы в Приморье. К 1917 г. казачество являлось наиболее многоземельной группой (на душу населения приходилось 10–30 дес.), на душу оседлых аборигенов края приходилось 10–15 дес.; старожилы-стодесятинники располагали 6–15 дес. на человека; переселенцы, прибывшие после 1900 г. — 12–15 дес. на мужскую душу; 5–8 дес. на человека. Корейское земледельческое население Приморья, исключая старожилов, в основной массе было малоземельным и безземельным, довольствуясь арендой 1–2 дес. (обследование 1923 г. отнесло 74% хозяйств корейцев к бедняцким, 20% — середняцким и 6% — кулацким).
|
|
|
Статистические показатели группировок хозяйств на основе подворной сельхозпереписи Амурской области 1910 г. показывают на бо́льший доход от своей деятельности в старожильских хозяйствах: в переселенческих хозяйствах (водворившихся в 1906–1909 гг.) доход на одного человека составлял 96,2 руб. против 289,4 руб. в старожильских хозяйствах (водворившихся в 1866–1890-е гг.).
В среднем на одно старожильское хозяйство приходилось имущество, стоимость которого составляла 3,9 тыс. руб., годовой расход — 2,46 тыс. руб., годовой расход — 62,5% к стоимости имущества. У казаков — 2,9 тыс. руб., 1,76 тыс. руб., 60,5% — соответственно. У переселенцев, приселившихся к старожильским селением — 2,15 тыс. руб., 1,5 тыс. руб., 71,6%; у переселенцев, водворившихся в новых местах — 1,6 тыс., 956 руб., 60,0%. У корейцев — 3,4 тыс. руб., 1,67 тыс. руб., 48,5%. Cтарожильские хозяйства Амурской области в 1910 г. арендовали 85,9%, казачьи — 10,4%; водворившиеся после 1901 г. переселенцы — 3,7% всех сдаваемых в аренду сельскохозяйственных земель области[152].
Различие в общей сумме душевого годового дохода, получаемого индивидуальными земледельческими хозяйствами Дальнего Востока в 1910 г. с другими земледельческими и земледельческо-скотоводческими районами страны, было значительным по территориям и пропорционально-динамичным по размеру: крестьянское хозяйство Воронежской губернии имело средний доход в 62,4 руб. на одного человека; Акмолинской и Семипалатинской областей — 103,3 руб.; переселенческое хозяйство Амурской области — 142,7 руб., казачье хозяйство Амурской области — 220,6 руб., старожильское хозяйство Амурской области — 261,5 руб. (табл. 22). По одним показателям получаемого ежегодного дохода (в воронежском и амурском старожильском хозяйствах) разница была высокой (в 4,2 раза), по другим (в переселенческих хозяйствах Амурской и Семипалатинской областей) — незначительной (в 1,4 раза).
Вместе с тем, в среднестатистическом старожильском дворе удельный вес годовых хозяйственных расходов составлял 59,7%, на личное потребление приходилось 40,3%; в казачьем — 56,1 и 43,9%; в переселенческом, приселившемся к старожильским селением — 58,6 и 41,4%; в переселенческом, водворившемся в новом месте — 55,0 и 45,0%; в корейском — 55,8 и 44,2%. В старожильских дворах затраты на хозяйственные потребности составляли около 60% расхода, в других группах сельского населения области в 1910 г. — 41–45% годового расхода. Относительное уменьшение значения хозяйственных расходов в этих хозяйствах сопровождалось соответственным относительным повышением расходов на личное потребление.
Революция, установление советской власти гражданская война, вследствие почти полного отсутствия частного землевладения и относительно малого использования наличных земель, отразились на Дальнем Востоке в развитие аграрных отношений несколько в отличной степени, чем в европейской части СССР. Аграрный передел здесь происходил в форме перераспределения земель между отдельными группами землепользователей: в некоторых местах новоселы и бедняцкие хозяйства увеличили свои наделы за счет наделов других групп сельского населения (в основном старожилов-стодесятинников); в других — к казачеству были выказаны земельные претензии со стороны крестьянского населения. В целом же, до начала проведения коллективизации, характер землепользования на Дальнем Востоке трансформировался в 1920-е гг. в незначительной степени.
Таблица 22
Соотношение размера среднегодового дохода на одну душу сельского населения в 1910 г.
(в рублях и процентах)
|
Территории | в среднем на одну душу обоего пола | ||||
| годовой доход в руб. и в % от: | |||||
| земледелия | скот-ва | промыслов | прочих доходов | весь годовой доход | |
| Амурская область: хозяйства старожилов | 165,7 | 41,4 | 48,4 | 6,4 | 261,5 |
| в % | 63,3 | 15,8 | 18,5 | 2,4 | 100,0 |
| хозяйства казаков | 107,6 | 42,2 | 43,8 | 7,0 | 200,6 |
| в % | 53,7 | 21,0 | 21,8 | 3,5 | 100,0 |
| хозяйства переселенцев | 89,6 | 22,8 | 28,1 | 2,2 | 142,7 |
| в % | 62,8 | 16,0 | 19,7 | 1,5 | 100,0 |
| Акмолинская и Семипалатинская обл. | 62,4 | 27,0 | 11,2 | 2,7 | 103,3 |
| в % | 60,4 | 26,2 | 10,8 | 2,6 | 100,0 |
| Воронежская губерния | 31,2 | 14,4 | 14,1 | 2,7 | 62,4 |
| в % | 50,0 | 23,1 | 22,6 | 4,3 | 100,0 |
Источник: Материалы статистико-экономического обследования казачьего и крестьянского Амурской области. Вып. 2. Т. 2. Ч. II. – СПб., 1913. С. 519.
Декрет о земле и в особенности принятый 27 января (9 февраля) 1918 г. Основной закон о социализации земли были поддержаны большинством крестьянства, получившем в свое пользование помещичьи земли. Отношение казачества (в большей массе) к этим законам было негативным — душевые земельные наделы в станицах в несколько раз превосходили земельные наделы крестьян в тех же районах.
Основной закон о социализации рассматривал сдачу земли в аренду как извлечение нетрудовых доходов — вся земля, не обрабатывавшаяся собственным трудом пользователей земли, поступала в единый общий фонд (находившийся в ведении земельных отделов местных Советов) для передела ее между всеми землепользователями. Как декрет о земле, так и закон о социализации при решении вопросов о сдаче земли в пользование не проводили ни малейшей разницы между различными группами землепользователей (весь земельный фонд должен был распределяться на уравнительной основе). На территории бывших казачьих войск Дальнего Востока (Амурском, Забайкальском, Уссурийском) специфика передела земли заключалась в наличии незначительного количества (до 1% от всех войсковых земель) частновладельческих земель. Соответственно при наделении землей по закону о социализации бывшие казачество потеряло часть своих земельных отводов.
В конечном итоге распределение земель зависело от реального соотношения различных групп землепользователей на местах. В отдельных местностях (где на сельских сходах и в Советах доминировали депутаты от бедняцких хозяйств) прирезки получили безземельные и малоземельные хозяева на основе общего уравнительного передела. В других (где в Советах превалировали зажиточные хозяева) распределение земли осуществлялось по рабочей силе и рабочему скоту. Общих уравнительных переделов надельной земли здесь, как правило, не проводилось (сенокосные участки, расчищенные отдельными хозяевами, в уравнительные переделы не включались).
Аграрный передел на Дальнем Востоке после гражданской войны не принял особо острых форм и не проявился в открытой борьбе между различными группами землепользователей. Во-первых, аграрный передел в значительной степени осуществлялся за счет церковно-монастырских и казенных земель (значительные доли таких земель наличествовали в Забайкалье), не освоенных переселенцами свободных переселенческих долей и междугранков — свободных земель между наделами смежных селений. Во-вторых, частично он производился за счет земель казачества, сдававшихся до революции в аренду. До революции казачество в неполной мере использовало запас своих наличных земель. Казачество стало на практике извлекать экономическую выгоду из своих земельных преимуществ только к началу ХХ в., по мере заселения Амура и Уссури и уменьшения свободной площади пахотной земли, сдавая в аренду землю крестьянам и корейцам. Аренда проводилась двояким способом: персонально в пределах своего надела отдельными хозяйствами и от сельского общества. Такая система эксплуатации земельных преимуществ казачества находилась в стадии становления и была прекращена в ходе революционных преобразований. Сдача земли в аренду казаками частично определялось военно-сословным признаком казачества. Казачество исполняло обязанности военной, караульной, курьерской (почтовой) службы, осуществляло материальные затраты по содержанию местных общественных учреждений. В-третьих, будучи активным участником гражданской войны, казачество поддержало большей частью белое движение со всеми вытекавшими отсюда для себя негативными социальными последствиями (эмиграция, боевые потери, настороженное отношение власти).
Сравнительное соотношение хозяйственных показателей казачества и крестьянства в Амурской губернии в первой половине 1920-х гг. свидетельствует о более крепком экономическом характере хозяйств крестьян-старожилов (стодесятинников) по отношению к большей массе казачьих дворов (табл. 23). В крестьянских селениях Амурской губернии, в отличие от казачьих поселений, хозяйства в меньшей мере претерпели ущерб от гражданской войны и быстрее от него оправились. Экономический упадок в значительной мере отразился на малопосевных дворах, остальные индивидуальные сельские хозяйства довольно быстро восстанавливали довоенные показатели производства.
Таблица 23
Производственные показатели сельского хозяйства Амурской губернии в 1917–1925 гг. (на одну душу населения)[153]
|
Год | Пашня в десятинах | Лошади | Домашний скот | |||||||||
| по губернии | по казачьим селениям | по губернии | по казачьим селениям | по губернии | по казачьим селениям | |||||||
| Кол-во | % к 1917 г. | Кол-во | % к 1917 г. | Кол-во | % к 1917 г. | Кол-во | % к 1917 г. | Кол-во | % к 1917 г. | Кол-во | % к 1917 г. | |
| 1917 | 2,1 | 100 | 1,8 | 100 | 0,6 | 100 | 0,7 | 100 | 0,5 | 100 | 0,7 | 100 |
| 1921 | 1,3 | 61,8 | 0,8 | 44 | 0,5 | 83,1 | 0,4 | 57,1 | 0,5 | 100 | 0,6 | 85,7 |
| 1922 | 0,7 | 33,3 | 0,3 | 16,6 | 0,4 | 66,6 | 0,5 | 71,4 | 0,4 | 80 | 0,7 | 100 |
| 1923 | 1,1 | 52,3 | 0,2 | 11,1 | 0,5 | 83,1 | 0,4 | 57.1 | 0,5 | 100 | 0,2 | 28,5 |
| 1924 | 0,9 | 42,8 | 0,8 | 44,4 | 0,4 | 66,6 | 0,4 | 57,1 | 0,5 | 100 | 0,3 | 42,8 |
| 1925 | 0,9 | 42,8 | 0,7 | 38,8 | 0,4 | 66,6 | 0,4 | 57,1 | 0,5 | 100 | 0,4 | 57,1 |
Источник: ГА АО. Ф. 326. Оп. 1. Д. 10. Л. 15–16.
После восстановления советской власти в ДВО постепенно происходит коренная реформа казачьего быта после ликвидации территориальной обособленности казачества и образования смешанных, крестьянско-казачьих укрупненных волостей с общим типом административно-хозяйственного управления. Чиcленность населения к 1923 г. в бывших казачьих селениях Амурской губернии увеличилась по отношению к 1917 г. на 24% (с 47,6 тыс. чел. до 59,2 тыс.); по отношению к 1910 г. на 75% (в 1910 г. — 33,7 тыс. чел.). Удельный вес казачьих хозяйств составлял в 1910 г. 24% от общего числа индивидуальных хозяйств губернии, в 1923 г. — всего 19%. Рост численности населения и увеличение числа хозяйств в бывших казачьих районах обусловлено (помимо естественного прироста) переселением крестьян в результате внутриобластной миграции и семейными разделами (выделением молодых семей)[154].
Сельскохозяйственная перепись ДВО 1923 г. зарегистрировала 215,2 тыс. хозяйств единоличников (199 тыс. хозяйств крестьянского типа, 12,1 тыс. земледельческих хозяйств в мелких поселениях городского типа, 4,1 тыс. хозяйств в крупных поселениях городского типа). За 1917–1923 гг. численность сельского населения Дальнего Востока увеличилась на 143 тыс. чел. (на 14,8% от числа сельских жителей в 1917 г.).
Таблица 24
Распределение хозяйств ДВО (Забайкальской, Амурской и Приморской губерний) по их величине по переписи 1923 г.
|
Территория ДВО | Хозяйства | ||||||||||
| в абс. данных | |||||||||||
| одиночки | 2 чел. | 3 чел. | 4 чел. | 5 чел. | 6 чел. | 7 чел. | 8 чел. | 9 чел. | 10 и более | всего | |
| Губернские города | 39 653 | 11380 | 9 905 | 7 895 | 5 731 | 3 850 | 2 276 | 1 224 | 504 | 419 | 83837 |
| Городские поселения | 21 112 | 7 004 | 7 324 | 6 783 | 5 627 | 4 249 | 2 909 | 1 628 | 810 | 621 | 58067 |
| Сельская местность | 13 696 | 15404 | 23480 | 29473 | 31128 | 29212 | 24296 | 17348 | 11105 | 15515 | 210657 |
| Всего | 74 461 | 33778 | 40709 | 44151 | 42486 | 37311 | 29481 | 20200 | 12419 | 16555 | 351561 |
| ДВО | в процентах | ||||||||||
| Губернские города | 47,9 | 13,7 | 12,0 | 9,6 | 6,9 | 4,6 | 2,7 | 1,5 | 0,6 | 0,5 | 100,0 |
| Городские поселения | 36,5 | 12,1 | 12,6 | 11,7 | 9,7 | 7,3 | 5,0 | 2,8 | 1,4 | 0,9 | 100,0 |
| Сельская местность | 6,6 | 7,3 | 11,1 | 14,0 | 14,8 | 13,9 | 11,5 | 8,2 | 5,3 | 7,3 | 100,0 |
| Всего | 21,2 | 9,6 | 11,6 | 12,6 | 12,1 | 10,6 | 8,4 | 5,7 | 3,5 | 4,7 | 100,0 |
Источник: Статистический ежегодник. 1923–1925 гг. ЦСУ. Дальне-Восточное краевое статистическое управление. Хабаровск, 1926. Ч. I. С. 25.
Средний состав семьи составлял 5,6 чел. в хозяйствах крестьянского типа, 3,5 чел. — в мелких поселениях городского типа, 5,4 — в крупных поселениях городского типа (табл. 24). За 1917–1923 гг. перепись 1923 г. зафиксировала процесс измельчания крестьянской семьи: средняя по ДВО семья в 1917 г. (6,4 чел.) была крупнее, чем в европейской части России (6,0 чел.). При сохранении показателя естественного прироста 1917 г. число хозяйств должно было увеличиться на 15,2%, фактически же оно выросло на 23,9% за счет дробления. В условиях революции система уравнительного землепользования, классовый подход к налогообложению хозяйств определили экономическую и политическую нерентабельность крупных размеров хозяйства. Частично процесс отчуждения от семьи молодых ее членов был вызван разногласиями во взглядах на революцию с консервативно настроенным старшим поколением. По мере укрепления хозяйственного положения индивидуальных земледельческих хозяйств в годы нэпа проявился обратный процесс укрупнения крестьянской семьи. В 1925 г. средний состав семьи возрос до 5,9 чел. в Забайкальской губернии, 6,3 — в Амурской, 5,8 чел. — в Приморской губернии.
Сельскохозяйственная перепись 1923 г. зафиксировала в ДВО 64,2 тыс. сельских хозяйств с промыслами (74,5 тыс. чел. промысловиков, 69,7 тыс. мужчин). Неземледельческими промыслами в промышленности, на транспорте и торговле ДВО занималось 52,8 тыс. чел. (70,8% от числа крестьян-промысловиков ДВО), среди них: крестьяне-промысловики самостоятельные производители — 37,2 тыс. чел.; промысловики-предприниматели, имевшие промышленное предприятие с наемными рабочими — 503 чел. (456 хозяйств). В среднем на одно крестьянское хозяйство ДВО по сельскохозяйственной переписи 1923 г. приходилось 42 руб. заработка от промысловой деятельности. Промысловые заработки играли весьма значительную роль в бюджетах крестьянских хозяйств: 22% — в Забайкальской, 21% — в Амурской и 30% — в Приморской губернии. Но в целом промысловая деятельность, обеспечивавшая от 1/5 до 1/3 крестьянского дохода, все же имела в большей массе характер второстепенного побочного источника дохода[155].
Таблица 26
Распределение дохода крестьянского хозяйства ДВО по бюджетному
обследованию 1923 г. (в % по губерниям)
| Доход от вида деятельности | Забайкальская | Амурская | Приморская |
| 1. Сельское хозяйство | 73,7 | 72,5 | 65,5 |
| 2. Доход от леса | 12,2 | 11,5 | 13,3 |
| 3. Промысловые занятия | 8,3 | 8,0 | 8,0 |
| 4. Рыбная ловля и охота | 2,2 | 1,0 | 9,2 |
| 5. Прочие источники дохода | 3,6 | 7,0 | 4,0 |
| Итого | 100,0 | 100,0 | 100,0 |
Источник: Брянский А.М. Крестьянское хозяйство ДВО в послереволюционный период. Статистический бюллетень ДОСУ. Хабаровск, 1925. № 11–12. С. 144.
Высокий удельный вес в регионе в начале 1920-х гг. хозяйств с побочными несельскохозяйственными промыслами, превышавший в два раза средние показатели по стране, был обусловлен упадком сельскохозяйственного производства в регионе в годы гражданской войны после ликвидации интендантской системы закупок продукции у земледельческих хозяйств. Это обстоятельство определяло более высокий приток рабочей силы из сельского хозяйства в промышленные сектора экономики ДВО.
Соотношение удельного веса товарной сельскохозяйственной продукции к валовой свидетельствует о более низкой продуктивности земледельческой деятельности на Дальнем Востоке в сравнении с европейскими сельскохозяйственными районами. Товарная часть продукции, реализуемая на региональном рынке, из общего размера валового продукта сельского хозяйства края составляла в 1926 г. — 18%, в 1927 г. — 21%, 1928 г. — 22%; на Украине — 30%, 33%, 30% — соответственно.
Средняя урожайность в индивидуальных крестьянских хозяйствах европейской части СССР в доколхозный период была более высокой, чем в крае. Данный природно-хозяйственный фактор определял бо́льшую товарную замкнутость натурального крестьянского хозяйства региона, более высокие цены на сельскохозяйственную продукцию на частном рынке и более высокий доход от ее реализации. Вследствие незначительной заселенности ДВО и обширной территории, рынки отдельных губерний были довольно слабо связаны между собой. Каждая из губерний была взаимосвязана с сопредельными с ДВО рынками: Забайкалье — с западносибирским и монгольским рынком, Приморье и Амурская область — с маньчжурским рынком.
В целом, по сравнению с 1917 г., товарность земледельческих хозяйств ДВО значительно сократилась вследствие значительного сокращения спроса. Перед революцией в крае имелось три группы крупных потребителей: переселенцы, вынужденные первое время покупать продукцию сельского хозяйства; рабочие (около 30 тыс.), прибывшие на постройку Амурской железной дороги; интендантское ведомство. За 1906–1909 гг. в Амурской и Приморской областях интендантским ведомством было закуплено 215,8 тыс. пудов ржи, 1593,8 тыс. пудов пшеницы, 1176,1 тыс. пудов овса. В начале 1920-х гг. в ДВО прекратились интендантские заготовки, закончилась постройка Амурской железной дороги, сократился спрос со стороны приисков в связи с упадком золотопромышленности, было прекращено плановое переселение.
Выборочное обследование крестьянских хозяйств Амурской губернии ДВО, проведённое весной 1925 г., отразило процесс имущественного расслоения в амурском селе, характерный в той или иной мере для любой местности российской деревни того времени (табл. 28). В результате данного опроса были выделены пять основных групп крестьянских дворов, различавшихся размером посева: 1) хозяйства без посева; 2) хозяйства, засевавшие до 4,0 дес. посева (бедняки); 3) засевавшие от 4 до 8,0 дес. (так называемые середняки пониженного типа). Ввиду неполного однообразия в экономической мощности крестьянства разных частей губернии — середняки одной ее части могли приравниваться к зажиточным для другой ее части и наоборот. Поэтому в середняцкой группе были выделены две категории: пониженная и повышенная; 4) засевавшие 8,1—16,0 дес. (так называемые середняки повышенного типа); 5) засевавшие свыше 16 дес. (зажиточные)[156].
На основе экономической дифференциации дальневосточной деревни по размеру посева местные органы статистики разделили все сельское население на три группы – верхнюю, среднюю и нижнюю (бедняк, середняк, зажиточный /богач/). Остановимся на обоснованности такого деления.
По размеру надельной земли в Амурской губернии соотношение между группами (верхней, средней и нижней) хозяйств выразилось пропорцией 2 : 3 : 5. Соотношение по величине земли, находившейся в пользовании (с вычетом из надельной земли участков, сданных в аренду и с прибавлением арендованных участков) становилось более резким и выражалось пропорцией 3 : 4 : 8. По мере увеличения надельной земли и посевной площади уменьшались размеры сдаваемой в аренду земли и увеличивались размеры арендуемой земли. По величине средней на хозяйство запашки и по количеству всего скота, приходившихся на хозяйство, классифицируемые группы крестьян образовывали пропорцию 2 : 5 : 10. По отдельным видам скота это соотношение менялось в более благоприятную для нижней группы сторону (соотношение обеспеченностирабочими лошадьми и коровами — 1 : 2 : 3; обеспеченности овцами — 1 : 3 : 15). Состав стада по типам хозяйств характеризовался большей долей лошадей, крупного рогатого скота исвиней в стаде верхней группы дворов (менее всего она зафиксирована в хозяйствах без посева).
Однако данная классификация социальной дифференциации крестьянства не учитывает показатель семейного состава хозяйств. Если крестьянская семья имела в своем составе три человека и засевала более десяти десятин земли — ее можно считать зажиточной, и даже богатой по сравнению с семьей, которая состояла из десяти человек, и обрабатывавшей менее трех десятин земли. Но если весь крестьянский двор высшей группы насчитывал десять десятин посева земли и семья состояла из двадцати человек, то он имел полдесятины на отдельного члена семьи, и являлся вдвое менее обеспеченным, чем двор средней группы, имевший пять десятин посева земли, но семейный состав которого состоял из пяти человек, а, значит, на одного члена семьи приходилась одна десятина. Приведенный пример не означает, что в российской и дальневосточной деревне того времени не шел процесс расслоения, а просто показывает, что способ определения степени расслоения на основе размера посевной площади, без учета других признаков, методически не выверен.
Сравнение типов хозяйств по величине семьи показывает (табл. 29, 30), что по мере увеличения посевных площадей увеличивался и средний семейный состав. Если принять размер семьи нижней группы дворов за 100 условных единиц, то размер семьи в средней группе выражался цифрой 123 и 134 — в верхней. В большинстве хозяйств нижней группы семья состояла из 4–6 чел. Средняя группа делилась на две подгруппы в 4–6 чел. и 7–10 чел., в зажиточных хозяйствах преобладали семьи в составе 7–10 человек.
Соотношение полов образовывало следующее деление: в верхней и нижней группе отмечалось преобладание женщин в семье (особенно в нижней). В семьях средней группы наблюдалось незначительное превышение численности мужчин над числом женщин.
Каждое индивидуальное крестьянское хозяйство обрабатывало то количество земли, которое соответствовало наличию в нем мужской рабочей силы — соотношение посева на одного члена семьи и посева на число мужчин-работников в хозяйствах нижней, средней и верхней группах совпадали, соответствуя пропорции 1 : 2 : 4 (табл. 30). В нижней и средней группах крестьянских хозяйств средняя численность мужчин-работников в данных типах хозяйств соответствовала средней численности мужчин в семье (в нижней группе 2–3 муж.в семье, в средней — 4–5 муж. в семье). Тем самым, при предоставлении дополнительных посевных площадей данным группам крестьянских хозяйств у них не было бы в наличии необходимой рабочей силы для их обработки. Показатель в 9 мужчин-работников в верхней группе хозяйств превышал показатель средней численности мужчин в семье по этой группе (5–6 чел.). Разность приходилась на труд наёмных рабочих в хозяйствах данной группы и характеризовала рыночную товарность этого типа хозяйств.
Таблица 28
Краткая характеристика социальных слоев сельского населения Амурской губернии по весеннему опросу 1925 года[157]
|
Группы хозяйств
| В среднем на 1 хозяйство приходится | Удельный вес группы (в %) | По рыночному обороту | |||||||
| душ | рабочих лошадей | коров | размер посева в десятинах | душ | всего посева | число хозяйств | удельный вес группы | средний состав семьи | средний посев на хозяйство | |
| без посева | 2,9 | 0,1 | 0,2 | - | 1,2 | - | 2,5 | 3,8 | 3,6 | - |
| сеющие до 4,0 дес. | 5,2 | 1,3 | 1,0 | 2,1 | 37,6 | 15,5 | 45,7 | 41,9 | 5,5 | 2,2 |
| ……….. от 4,1–8,0 | 6,5 | 2,3 | 1,5 | 5,9 | 29,0 | 27,1 | 28,3 | 30,1 | 6,7 | 5,8 |
| ………...от 8,1–16,0 | 8,0 | 3,2 | 2,0 | 11,4 | 22,2 | 32,5 | 17,5 | 17,0 | 8,1 | 10,7 |
| ……….. свыше 16,0 | 10,5 | 4,9 | 2,9 | 25,2 | 10,0 | 24,8 | 6,0 | 7,2 | 10,2 | 22,8 |
| ………...итого | 6,3 | 2,1 | 1,4 | 6,1 | 100 | 100 | 100 | 100 | 6,6 | 6,1 |
Таблица 29
Сравнение типов земледельческих хозяйств по величине семьи
|
Группы | Средний состав семьи | % грамотных | соотношение полов в % | Удельный вес работоспособных | Размер семьи | % хозяйств с промыслами | ||||||
| мужчин | женщин | мужчин | женщин | 2-3 чел. | 4-6 чел. | 7-10 чел. | свыше 10 чел. | итого | ||||
| нижняя | 5,1 | 32,2 | 46,7 | 53,4 | 41,7 | 41,6 | 4,3 | 67,1 | 28,6 | - | 100 | 28,6 |
| средняя | 6,3 | 40,5 | 50,5 | 49,5 | 40,6 | 45,0 | 10,8 | 46,1 | 36,9 | 6,2 | 100 | 19,6 |
| верхняя | 6,9 | 44,8 | 49,5 | 50,5 | 43,5 | 41,5 | 5,4 | 35,7 | 53,5 | 5,4 | 100 | 17,8 |
Источник: Сравнительная характеристика единоличного крестьянского хозяйства Амурской губернии по выборочному обследованию 1925 г. // Экономическая жизнь Амура. № 2. 1925. С. 11, 13.
Таблица 30
Соотношение мужской рабочей силы в различных группах крестьянства к численному составу крестьянских семей
| Группы | приходится посева (в десятинах) | ||
| на одного члена семьи | на мужчин-работников | на рабочую лошадь | |
| нижняя | 0,5 | 2,6 | 2,0 |
| средняя | 1,0 | 4,9 | 2,4 |
| верхняя | 2,0 | 9,1 | 3,4 |
Источник: Источник: Сравнительная характеристика единоличного крестьянского хозяйства Амурской губернии по выборочному обследованию 1925 г. // Экономическая жизнь Амура. № 2. 1925. С. 13.
Тем самым, при детальном сопоставлении разных групп обследованных весной 1925 года крестьянских хозяйств Амурской губернии на основе размера посевной площади разница в имущественном положении этих групп по одним показателям обследования была невелика. По другим критериям учета значительное на первый взгляд различие между крайними группами нивелировалось численным составом семей (табл. 28–30).
Динамические крестьянские обследования 1920-х гг. (гнездовые переписи) проявили общую тенденцию развития для всех сельскохозяйственных районов СССР в период нэпа — непрерывный рост численности мелкотоварных (середняцких) и мелкокапиталистических (кулацких) слоев деревни на основе усиления экономической мощности хозяйств.
В череде гнездовых переписей выделяется динамическая перепись 1927 г., при проведении которой была применена новая методика определения социально-классового состава советской деревни накануне коллективизации. Основным признаком социальной дифференциации доколхозной деревни согласно гнездовой переписи 1927 г. выступала стоимость средств производства, находившихся в собственности и распоряжении крестьянских хозяйств.
Гнездовая перепись 1927 г. подтвердила, что структура советской деревни накануне коллективизации отличалась сложным составом вследствие многоукладности производственных отношений и различной хозяйственной специализации районов. Распределение классовых групп крестьянства РСФСР согласно гнездовому обследованию 1927 г. приведем по данным В.С. Немчинова, одного из разработчиков новой программы переписи и ее непосредственного участника (табл. 31).
По материалам динамической переписи 1927 г. в ДВК из 10345 обследованных дворов 691 хозяйство (6,7%) было отнесено к мелким производителям капиталистического типа (кулакам), 6190 хозяйств (66,8%) — к мелким товаропроизводителям (середнякам), 2744 хозяйств (26,5%) — к пролетарскому типу (бедняки и середняки); 2288 (22,1%) хозяйств сдавали в аренду различные средства производства. (Показатели динамической переписи ДВК 1927 г. приведены по данным участника краевой переписи Е. Жигадло).
Таблица 31
Классовый состав крестьянских хозяйств РСФСР по материалам динамической гнездовой переписи 1927 г. (в %)
| Показатели | Пролета-риат | Полупро-летариат | Мелкие товаро-производители | Мелкие капиталист.хозяйства |
| Число хозяйств | 9,6 | 22,6 | 64,0 | 3,8 |
| Население | 6,9 | 18,3 | 70,1 | 4,7 |
| Рабочие лошади | 1,4 | 10,3 | 80,7 | 7,6 |
| Коровы | 3,7 | 13,8 | 75,2 | 7,3 |
| Основные средства сельскохозяйственного производства (по оценке) | 1,6 | 7,4 | 78,3 | 12,7 |
| Все производственные фонды | 1,6 | 7,7 | 79,0 | 11,7 |
| Жилой фонд (по оценке) | 5,2 | 13,3 | 72,9 | 8,6 |
| Посевная площадь | 3,2 | 12,7 | 76,1 | 8,0 |
| Продажа продуктов земледелия | 1,8 | 8,3 | 71,0 | 18,9 |
| Продажа продуктов животноводства | 2,0 | 10,4 | 76,4 | 11,2 |
| Денежные расходы | 6,9 | 13,9 | 68,6 | 10,6 |
| Сельскохозяйственный налог | 1,7 | 8,1 | 76,2 | 14,0 |
Источник: Немчинов В.С. Размещение производительных сил. – М., 1967. Т. 4. С. 369.
В 1927 г. удельный вес мелкокапиталистических крестьянских хозяйств ДВК значительно превышал средний показатель по РСФСР (3,8%), уступая по СССР только Крымской АССР (20,8%), ЗСФСР (9,6%), Карельской АССР (7,7%), и вместе с Сибирью (6,8%) обеспечивал наивысшие величины по России (табл. 31, 32).
Районами наивысшей капитализации дальневосточной деревни выступали территории старожильского заселения — основные зерновые районы Зейско-Буреинской равнины и Ханкайской долины (Тамбовское, Александровское, Ханкайское гнезда) и районы специализированного земледельческо-скотоводческого типа Забайкалья (Сретенское, Жидкинское, Шкотовское гнезда). Далее располагались северные полеводческие районы (Мазановское и Хингано-Архаринское гнезда) и скотоводческий Борзинский район. Замыкали деление территории ДВК по степени капитализации крестьянских хозяйств районы с промысловым уклоном, где занятие сельскохозяйственной деятельностью не имело решающего значения в хозяйственной специализации дворов.
Мелкие товаропроизводители (середняки) в 1927 г. во всех районах ДВК представляли отчетливо выраженную доминировавшую группу (за исключением Калининского и Петровско-Заводского гнезд, где был высок удельный вес полупролетарских и пролетарских хозяйств).
Низкий удельный вес хозяйств пролетарского и полупролетарского типа был обусловлен своеобразием исторического заселения и освоения края. Значительные размеры сельскохозяйственного наделения землей на Дальнем Востоке, льготы при переселении обеспечивали полупролетарию-переселенцу возможность быстрого темпа накопления капитала и перехода к показателям более высокой группы. В Ханкайском районе Приморья состав корейских крестьянских хозяйств, не наделенных землей и ее арендовавших, на 74% относился к полупролетарскому и пролетарскому типу, на 20% — к мелким производителям, на 6% — к мелкому капиталистическому типу. В русской части Ханкайской деревни только 19,3% двoров приходилось на бедняцкую группу, 72% — на середняцкую, 8,7% — на кулацкую.
Таблица 32
Соотношение классовых группировок крестьянства Дальнего Востока РСФСР согласно гнездовой переписи 1927 г.
| Название гнезд | Число хозяйств (в %) к общему итогу обследованных | ||
| Пролетарские и полупролетарские | Мелкие товаропроизводители | Мелкие капиталист.хозяйства | |
| 1. Тамбовское | 20,3 | 64,1 | 15,6 |
| 2. Александровское | 23,3 | 66,7 | 10,0 |
| 3. Ханкайское | 19,3 | 72,0 | 8,7 |
| 4. Мазановское | 29,9 | 66,1 | 4,0 |
| 5. Хингано-Архаринское | 28,3 | 67,5 | 4,2 |
| 6. Шкотовское | 32,0 | 60,2 | 7,8 |
| 7. Сретенское | 23,6 | 63,6 | 12,8 |
| 8. Жидкинское | 19,6 | 74,5 | 5,9 |
| 9. Борзинское | 23,8 | 71,4 | 4,8 |
| 10. Петровско-Заводское | 58,8 | 39,6 | 1,6 |
| 11. Некрасовское | 14,1 | 84,6 | 1,3 |
| 12. Калининское | 42,4 | 55,3 | 2,3 |
| Итого: | 26,5 | 66,8 | 6,7 |
Источник: Жигадло Е. Классовое расслоение дальневосточной деревни. – Хабаровск, 1929. С. 94.
Динамическая перепись 1927 г. на Дальнем Востоке в очередной раз подтвердила тесную взаимосвязь благосостояния и хозяйственной мощности дворов края с земельной обеспеченностью, с возможностью безвозмездного и высокого наделения землей (по отношению к европейским районам России). Вследствие этого обстоятельства крестьянское хозяйство ДВК отличалось повышенной средней стоимостью основных средств производства. Мелкие капиталистические хозяйства по стоимости средств производства дифференцировались на три категории: в европейской части РСФСР — 401–800 руб., 801–1600 руб., свыше 1600 руб.; в ДВК — 701–1800 руб.; 1801–3200 руб., свыше 3200 руб.
В тоже время на Дальнем Востоке в 1927 г. степень имущественного расслоения по размеру капитализации междунижней и средней группами крестьянских хозяйств была ниже, чем в других районах СССР. Соотношение между группами хозяйств выражалась пропорцией: в ДВК — 1 : 2 : 5; в Южной Сибири — 1 : 4 : 8; в Восточной Сибири — 1 : 3,5 : 7,5; на Украине — 1 : 3 : 4; на Северном Кавказе — 1 : 3 : 6; в Уральской области — 1:3:5; в Новосибирской области — 1 : 3 : 3,5 (табл. 33). Разница междуполупролетарской и середняцкой (пониженного типа) группами хозяйств в ДВК была минимальной вследствие повышенных норм землепользования в бедняцкой группе. Сибирь, наиболее сходная с Дальним Востоком территориальная единица по историческим и природно-климатическим условиям, значительно отставала по общему среднему размеру хозяйства (при бо́́льшей степени имущественной дифференциации между всеми группами крестьянских дворов)[158].
Таблица 33
Средний размер стоимости средств производства одного крестьянского хозяйства в регионах СССР в 1927 г. (в руб.)
| Регионы | Пролетарские и полу-пролетарские хозяйства | Мелкие товаропроизводители | Мелкие капиталисти-ческие хозяйства |
| Южная Сибирь | 152,7 | 625,5 | 818,0 |
| Восточная Сибирь | 167,8 | 575,7 | 1317,6 |
| Украина | 344,0 | 997,0 | 1313,4 |
| Северный Кавказ | 287,0 | 928,0 | 1680,0 |
| Урал | 258,0 | 752,0 | 1287,0 |
| Новосибирский округ | 256,0 | 723,0 | 936,0 |
| ДВК | 482,8 | 933,5 | 2154,4 |
| СССР | 174,4 | 803,9 | 1790,7 |
Источник: Жигадло Е. Классовое расслоение дальневосточной деревни. – Хабаровск, 1929. С. 94;
Немчинов В.С. Размещение производительных сил. – М., 1967. Т. 4. С. 372 (сост. авт.)
Высокие показатели производственной деятельности крестьянских хозяйств ДВК сдерживали не только рост имущественного расслоения, но и развитие капиталистических товарно-денежных отношений в деревне. Выше уже отмечалось, что доля капиталистических хозяйств промышленно-предпринимательского типа в деревне Дальнего Востока в два раза уступала средним показателям по РСФСР. Помимо данной особенности, в условиях частной собственности на средства производства и значительных земельных наделов, все группы крестьянских хозяйств ДВК применяли докапиталистические формы производственной деятельности: 56,1% дворов прибегали к обмену рабочей силой; 49,2% хозяйств объединяли свои средства хозяйственной деятельности в производственном процессе (одни обеспечивали тягловую силу, другие — машины и т.п.); 7,2% хозяйств продавали свою рабочую силу не за деньги, а в качестве отработки за долг, кредит, аренду различного сельхозинвентаря. Все перечисленное снижало роль товарно-денежных отношений в дальневосточной деревне накануне коллективизации.
Критерий использования наемного труда сельскими производителями не может быть применен при определении степени имущественного расслоения в дальневосточной деревне, в которой большая часть хозяйств практиковала наем и отчуждение рабочей силы. В 1927 г. нанимали работников 82% зажиточных хозяйств, 27,5% середняцких и 15,7% бедняцких. Зажиточные хозяйства привлекали рабочую силу на три и более месяца, бедняцкие хозяйства нанимали работников на 10–15 дней, чаще всего на период уборки урожая.
С увеличением зажиточности хозяйства рос удельный вес потребления товаров промышленности и падал спрос на продукты сельского хозяйства, что являлось следствием более полного удовлетворения потребностей в сельскохозяйственных товарах в высшей группе в результате своей производственной деятельности и реализации части своей сельскохозяйственной продукции на рынке. Соотношение поступлений в индивидуальное крестьянское хозяйство по всем видам продуктов сельского хозяйства с рынка, начиная с нижней группы и заканчивая высшей, образовывало пропорцию 5 : 2 : 1; по всем видам промышленной продукции, в той же направленности — 1 : 3 : 8[159].
Гнездовая перепись 1927 г. проявила тенденцию в соотношении хозяйств, арендовавших и сдававших в аренду средства производства: число хозяйств, арендовавших средства производства, постепенно, но не неуклонно уменьшалось по мере увеличения капитализации хозяйств (61,3% пролетарских дворов арендовали различные средства производства, 54,7% — полупролетарских, 40,4% — середняцких, 38,2% — кулацких). И напротив, количество крестьянских дворов, сдававших средства производства в аренду возрастало по мере повышения капитализации (2,5% пролетарских хозяйств сдавали средства производства в аренду, 7,8% — полупролетарских, 25,9% — середняцких, 50,5% — кулацких)[160].
Гнездовая перепись в ДВК 1928 г. зафиксировала сокращение удельного веса бедняцких и кулацких хозяйств, и, соответственно рост середняцких хозяйств. Динамическая перепись 1928 г. в ДВК проводилась по 10 гнездам (без Александровского и Жидкинского). Удельный вес кулацких хозяйств в ДВК понизился в с 6,5–6,7% в 1927 г. до 5,0% 1928 г. Часть мелких капиталистических хозяйств начала перестраивать свое хозяйство, частично уменьшая стоимость своего имущества после хлебозаготовительного кризиса 1927/28 г. в европейских районах СССР. Соответственно возросла доля середняцких хозяйств и сократился удельный вес бедняцких хозяйств. Процесс самоликвидации кулацких хозяйств активно продолжился в 1929 г., но был приостановлен процессом раскулачивания, принявшим массовый характер с начала 1930 года. Выше уже подчеркивалось, что контрольные цифры по ликвидации кулачества в местах сплошной коллективизации ДВК, установленные местными органами власти, ограничивали долю раскулаченных хозяйств в пределах 1,5–3,9% (контрольные цифры по количеству дворов — 3,5 тыс. хозяйств)[161]. Дaнные цифры достаточно объективно и точно отражают численность и удельный вес мелких капиталистических хозяйств в крае накануне массовой коллективизации, так как именно государство инициировало процесс раскулачивания.
Таблица 34
Соотношение классовых группировок крестьянства Дальнего Востока РСФСР на основе гнездовых динамических переписей 1927 и 1928 гг.
|
Название гнезд | Число хозяйств (в %) к общему итогу обследованных | |||||
| Пролетарские и полупролетарские | Мелкие товаропроизводители | Мелкие капиталист.хозяйства | ||||
| 1927 г. | 1928 г. | 1927 г. | 1928 г. | 1927 г. | 1928 г. | |
| 1. Петровско-Заводское | 58,8 | 42,3 | 39,6 | 56,2 | 1,6 | 1,5 |
| 2. Борзинское | 23,8 | 23,3 | 71,4 | 72,5 | 4,8 | 4,2 |
| 3. Сретенское | 23,6 | 21,8 | 63,6 | 72,6 | 12,8 | 5,6 |
| 4. Мазановское | 29,9 | 26,6 | 66,1 | 72,8 | 4,9 | 1,1 |
| 5. Тамбовское | 20,3 | 19,1 | 64,1 | 69,1 | 15,6 | 11,8 |
| 6. Хингано-Архаринское | 28,3 | 26,5 | 67,6 | 69,4 | 4,2 | 4,1 |
| 7. Некрасовское | 14,1 | 20,9 | 84,6 | 77,5 | 1,3 | 1,6 |
| 8. Калининское | 42,4 | 38,4 | 55,3 | 58,3 | 2,3 | 3,3 |
| 9. Ханкайское | 19,8 | 12,6 | 72,0 | 74,7 | 8,7 | 12,7 |
| 10. Шкотовское | 32,0 | 29,1 | 60,2 | 66,5 | 7,8 | 4,5 |
| Итого по 10 гнездам ДВК | 27,7 | 25,0 | 65,8 | 70,0 | 6,5 | 5,0 |
Источник: ГА ХК. Ф. 537. Оп. 1. Д. 40. Л. 229.
В районах, специализировавшихся на производстве сельскохозяйственной продукции и занимавших приграничное положение, в которых удельный вес зажиточных хозяйств был относительно высок – были выше и контрольные цифры по раскулачиванию. И, напротив, в районах, располагавшихся на расстоянии свыше 100 километров от границы, социальный состав которых был преимущественно середняцко–бедняцкий и на территории коих не находились бывшие казачьи поселения — контрольные цифры были ниже. Превышение контрольных цифр в процессе раскулачивания зафиксировало в отдельных районах ДВК (с ярко выраженной сельскохозяйственной специализацией) 4–6% раскулаченных дворов от общего числа крестьянских хозяйств.
По подсчетам комиссии НК РКИ СССР в 1925 г. в СССР маломощные слои деревни — 45% (поставляли на рынок 23,7% товарного хлеба), средние — 43% (47,8%), зажиточные — 9% (47,8%), богатые — 3% (11,8%)[162].
По данным комиссии СНК СССР в 1927 г. среди крестьянских хозяйств СССР было 3,9% кулацких, 62,7% — середняцких, 22,1% — бедняцких и 11,1% — пролетарских[163].
Индивидуальные крестьянские хозяйства Дальнего Востока согласно гнездовой динамической переписи 1927 г. дифференцировались на: кулацкие — 6,7%, середняцкие — 66,8%, бедняцкие — 16,7%, пролетарские – 9,8%.
Данные подсчеты основаны на общей стоимости средств производства в различных группах хозяйств.
На основе суммарной стоимости средств производства и степени вовлеченности в рыночный оборот сельское население Дальнего Востока РСФСР в 1927 г. дифференцировалось на основе данных характеристик на четыре отличные группы:
1. Незанятое сельскохозяйственным трудом население (торговцы, предприниматели, кустари-ремесленники, сельская интеллигенция) — 2,8%. Хозяйственная деятельность, характер потребностей и потребления данной социальной группы соответствовали размерам и качеству потребностей городского населения. По всем показателям рыночного оборота промышленных и сельскохозяйственных товаров нормы поступления в данную группу значительно превышали параметры основной массы сельского населения, занятого сельскохозяйственной деятельностью, и были близки ко второй группе.
2. Кулачество (2–4% — в зависимости от местности и характера сельскохозяйственной деятельности). Богатые индивидуальные крестьянские хозяйства, широко вовлеченные в рыночный оборот — засевавшие свыше 16 дес. земли (по СССР свыше 10 дес.), 6,9 чел. — средний состав семьи (по СССР — 7,3 чел.), 4–5 работников (по СССР такие же показатели), 4,9 — рабочих лошади (по СССР — 2,3), 2,9 — коровы (по СССР — 2,5 коровы); арендовавшие земли, применявшие наемный труд годовых и сезонных батраков на постоянной основе, использовавшие сельскохозяйственные машины и сдававшие их в аренду, занимавшиеся торговлей и закупкой сельскохозяйственной продукции для её реализации на рынке. Доходность — свыше 1500 руб. в год от реализации продукции на рынке (по СССР — свыше 1015 руб.). Стоимость основных средств производства — 2154,4 руб. (по СССР — 1790,7 руб.) [164].
3. Середняцкая группа (66,8%). Доходность — 400–1200 руб. в год валовой прибыли, стоимость основных средств производства — до 1800 руб. (по СССР — до 1600 руб.).
а) Зажиточные индивидуальные крестьянские хозяйства (9%). Вовлеченные в рыночный оборот в незначительной степени — засевавшие от 8 до 16 дес. (по СССР от 6 до 10 дес.) земли; размер количества скота и инвентаря обеспечивал потребности своего хозяйства; использовавшие труд постоянных батраков, но осуществлявшие хозяйственную деятельность, главным образом, трудом своей семьи. Доходность — 900–1200 руб. в год валовой прибыли. Стоимость основных средств производства — 1400–1800 руб. (по СССР — 1200–1600 руб.).
б) Середняцкие индивидуальные крестьянские хозяйства (57,8). Засевавшие от 4 до 8 дес. (по СССР от 2 до 6 дес.), обеспечивавшие как минимум нулевой баланс расходов и доходов; функционировавшие с разной степенью доходности.
Средний состав семьи — 6,3 чел. (по СССР — 5,7 чел), 3–4 работника (по СССР — 3–4 работника), 2,3 — рабочих лoшади (по СССР — 1,2), 1,5 — коровы (по СССР — 1,3 коровы). Доходность — 400–900 руб. в год валовой прибыли. Стоимость основных средств производства — 933,5 руб. (по СССР — 803,9 руб.)
4. Бедняцко-пролетарская группа (26,5%). В этой группе, в сравнении с общероссийскими показателями, был более низок удельный вес наемной рабочей силы в аграрном секторе экономики. В среднем по Дальнему Востоку (без учета постоянных совхозных рабочих) перед началом массовой коллективизации на 100 крестьянских хозяйств приходилось 6,7 наемных работника, по СССР — 9,5, в Крыму — 18,7, на Северном Кавказе и в Сибири — 12,2[165].
а) Бедняцкие индивидуальные крестьянские хозяйства (16,7%). Имевшие незначительный земельный надел от 2 до 4 дес. (по СССР — до 4 десятин); средний состав семьи — 5,1 чел. (по СССР — 4,0 чел.), oдну лошадь и одну корову (по СССР большей частью — безлошадные и без рабочего скота); арендовавшие часть хозяйственного инвентаря; доход не обеспечивал покрытие потребностей семьи, и поэтому продававшие свою рабочую силу; сдававшие землю в аренду и занимавшиеся побочными промыслами. Доходность — до 400 руб. в год валовой прибыли. Стоимость основных средств производства — 482,8 руб. (по СССР — 174,4 руб.)
б) пролетариат — сельские пролетарии, не имевшие собственного хозяйства (9,8%).
Характерной чертой индивидуального (семейного) крестьянского хозяйства на Дальнем Востоке РСФСР в 1920-е гг. являлась экономическая самостоятельность крестьянства, определявшая индивидуальный характер выполнения своих обязанностей (повинностей). Традиционная крестьянская практика сохраняла экономическое равновесие внутри общины и автономную природу крестьянской жизни, относительно свободную от внешней политической власти, обеспечивая зажиточным и средним слоям деревни гарантию стабильной хозяйственной деятельности. Обычаи и установки крестьянства, которым был присущ патриархально-религиозный быт, имели логику традиционного докапиталистического общества, замкнутого на самом себе.
Землепользователи Дальнего Востока в среднем имели больше пахотной земли, сенокосных угодий, инвентаря и скота, чем крестьянство европейской части СССР. Однако своеобразие природно-климатических условий определяло более низкую урожайность, вынуждая применять специфические виды земледельческих культур (мак, рис, соя и др.) и хозяйственной деятельности сельского населения (скотоводство, отхожие промыслы).
Специфику природно-климатических условий следует учитывать при анализе имущественной дифференциации в различных районах региона. В 1927 г. средний надел бедняков в Забайкалье (в Петровско-Заводском районе) был 2,6 га, в Амурской области (в Тамбовском районе) — 5,7 га, в Приморье (в Ханхайском районе) — 3,1 га. Наделы середняков в том же году соответственно составляли 4,1 га,16,3 га,6,3 га; наделы кулаков — 7,8 га,29,6 га,8,6 га земли[166].
Налоговая политика советской власти в значительной степени нивелировала степень экономической дифференциация внутри крестьянской общины региона. Пять признаков крестьянских хозяйств (площадь посева, число скота, площадь сенокоса, число хозяйственных построек, количество хозяйственного инвентаря) брались за основу при расчёте единого сельскохозяйственного налога — чем выше был размер посевных площадей и сенокосных угодий, рабочего скота, урожайности, тем выше определялась и сумма налогов, иногда поглощавшая всю прибыльность хозяйства. При средних показателях крестьянского хозяйства края (семья в составе 6 чел., 10–14 дес. посева, 3 лошади, 2 дойных коровы, побочный доход в сумме 160 руб. в год) разница между доходом и расходом в бюджете крестьянской семьи составляла +36 руб. (без учёта расходов на амортизацию построек и инвентаря). При доходности среднего крестьянского хозяйства (повышенного типа) от 900 до 1200 руб. в год валовой прибыли доля взимаемого сельхозналога доходила до 33% от всей прибыли. Единый сельхозналог за обработку 25 дес. земли (вместе с огородом и приусадебной землёй, занятой садом, пасекой и пр.) составлял в 1925 г. 400 руб. в год на одно хозяйство[167].
Доминирующее место в сельскохозяйственной деятельности региона занимал не кулак и бедняк-пролетарий, а мелкий и средний хозяин. Аграрная колонизация шла не столько вглубь (посредством расслоения крестьянства на крайние группы), сколько вширь (в форме освоения переселенцами незанятых земель и увеличения на этой основе численности и удельного веса мелких и средних хозяйств). Отчетливо выраженное имущественное неравенство дальневосточного крестьянства в 1920-е гг. не означало наличие глубокой социальной дифференциации. Хотя определенная часть крестьянства действительно постепенно превращалась в сельских буржуа, а другая, значительно более многочисленная часть, оказывалась в пролетарском и полупролетарском положении, все же основная масса крестьянства сочетала собственническое и трудовое начало, вела индивидуальное хозяйство с помощью членов своей семьи.
Процесс перехода крестьянства от сословия к классу, начавшийся в конце ХIХ – в начале ХХ вв., был приостановлен революцией и гражданской войной вследствие отмены частной собственности на землю. Несмотря на стабилизацию хозяйственных показателей крестьянства в годы нэпа, повышение экономической мощности хозяйств, объединенных общим сельскохозяйственным видом деятельности, — отсутствие права свободного распоряжения и отчуждения земли не позволяет охарактеризовать период нэпа как возобновление процесса оформления российского доколхозного крестьянства в единый социальный класс.
Таким образом, в 1920-е гг. три четвертых самодеятельного населения региона в той или иной степени были связаны с сельским хозяйством. По переписи 1926 г. сельскохозяйственной деятельностью занималось 74,7% всего самодеятельного населения региона (728,8 тыс. от 975,4 тыс.)[168]. Основная часть сельских жителей характеризовалось ведением индивидуальной (семейной) сельскохозяйственной деятельности земледельческого или скотоводческого типа, с той или иной степенью товарности. Индивидуализация хозяйственной деятельности, значительная экономическая изолированность земледельческих хозяйств при общем доминировании сельского населения и налоговая политика государства в годы нэпа определяли относительную социальную нивелировку сельского населения в целом. Тем самым, значительно понижалась роль наёмного труда в аграрном секторе экономики, уменьшалась степень активности миграции сельских жителей в города, являясь препятствием на пути индустриальной модернизации экономики региона.
«Зазейское восстание» в Амурской губернии 1923/24 гг.
В 1923 г. на Дальний Восток РСФСР в рамках НЭПа распространились общие правила взимания продовольственного налога. Амурское земледельческое население (казаки, крестьяне), осуществлявшее в дореволюционный период свою хозяйственную деятельность в рамках льготного режима налогооблажения и привилегированнойинтендантской государственной системы закупок продовольствия, в годы гражданской войны избежало практики взимания советским государством продразверстки.Несмотря на отдельные реквизиции и конфискации белогвардейско-буржуазных правительств и интервентов, амурские земледельцы сохраняли в годы гражданской войны право самостоятельно распоряжаться результатами своей хозяйственной деятельности.
Введение советскими органами власти на российском Дальнем Востоке практики взимания продналога привело к «Зазейскому восстанию» —наиболее крупномувооружённому выступлению крестьянства и казачества на территории Дальнего Востока РСФСР против налоговойполитики советской власти в годы НЭПа, произошедшемув конце 1923 – начале 1924 гг. в Благовещенском уезде Амурской губернии.В воспоминаниях многих амурских чекистов[169]«Зазейское восстание» фигурирует под названием «Чешевского восстания», по имени инициаторов выступления — зажиточных крестьян села Тамбовка братьев Петра и Родиона Григорьевичей Чешевых.
Одна из первых версий анализа событий «Зазейского восстания» появилась в ходе изучения боевой деятельности Благовещенского пограничного отряда в конце 1920-х годов.Эта версия стала определяющей в своей основе для последующей советской историографии и отражена в литературе до настоящего времени. Основные положения данной версии:
– не восстание, а попытка интервенции со стороны империалистического лагеря силами зарубежной эмиграции;
– начало выступления 4 января 1924 г. и окончательный разгром к 15 января немногочисленными силами пограничников (около 250 человек);
– жестокое отношение восставших к мирным жителям губернии;
– руководители мятежа — царские офицеры генерал Алексеев и полковник Метелица[170];
– героизм бойцов погранотряда, разгромивших с малыми потерями хорошо вооруженные и подготовленные отряды повстанцев.
В последующем эти тезисыпоследовательно уточнялись и развивались в рамках советской историографии[171]. Основные положения советской версии «Зазейского восстания» были детально развиты и обоснованы в работах известного советского историка Дальнего Востока России, профессора Томского государственного университета Василия Сергеевича Флёрова (1922–1991)[172].
«…Для Дальнего Востока верным является определение не кулацкий политический бандитизм, а белобандитизм. …На Дальнем Востоке в конце 1922 – начале 1926 гг. руководителями выступали белогвардейские эмигрантские организации, где преобладали буржуазно-помещичьи монархические круги…» — характеризуетВ.С. Флёров повстанческое антисоветское движение в Приамурье и Приморье в 1920-е годы. Формулируя принципиальные положения о первопричинах «Зазейского восстания», он констатирует: «…Январское выступление 1924 года в Амурской губернии было подготовлено “Амурской военной организацией” (АВО) во главе с генералом Сычевым, штаб которого находился в китайском пограничном городе Сахaляне»[173]. Иными словами, первопричиной восстания В.С.Флёров считал инициативу белогвардейцев в Маньчжурии, а кампанию 1923/24 г. по сбору сельскохозяйственного налога лишь удобным поводом для организации вооружённого выступления против советской власти.
Исследования новейшего времени опровергают основные тезисы версии «Зазейского восстания», сформулированные в советской историографии.В настоящее время в работах И.Д.Саначева[174] и В.Н.Абеленцева[175] с новых позиций проанализированы причины, ход и итоги«Зазейского восстания». Основное внимание И.Д.Саначев уделил анализу процесса введения единого сельскохозяйственного налога на территории Амурской губернии и убедительно показал, что уже в 1923 г. основная масса местного крестьянства активно противодействовала политике советской власти. По мере ужесточения методов сбора налога позиция крестьянства приняла крайне враждебный характер по отношению к советской власти. Анализируя состояние историографии по этому вопросу, В.Н.Абеленцев одним из первых обратил внимание на многие противоречия, встречающиеся в исторической литературе в изложении фактов восстания в Амурской губернии 1924 г.
В 1923 г. по инициативе Дальревкома и региональных финансовых органов был повышен разряд обложения налогом почти всех губерний Дальнего Востока РСФСР: для Амурской и Забайкальской — с четвертого на пятый, для Приморской — с третьего на четвертый. Кроме того, в Амурской губернии налоги стали собирать исходя из суммы 1,68 млн. руб., что соответствовало высокому, восьмому разряду обложения, хотя налог для этой губернии был установлен в сумме 1,27 млн. рублей.
Это объяснялось тем, что губернии Дальнего Востока РСФСР только осенью-зимою1922 г. вошли в состав Советского государства, налог стали собирать только с 1923 года. В условиях восстановительного периода местные партийные власти попытались собрать продовольственный налог частью за 1922 г. и пошли на увеличение цифр налоговых ставок. Дальревком требовал выполнения планов по сбору сельхозналога любой ценой и в кратчайшие сроки. Налоговая кампания сопровождалась массовыми злоупотреблениями местных властей.Проведенная в 1923–1924 гг. массированная кампания по борьбе с неплательщиками налогов выявила на Дальнем Востоке РСФСР 94 256 единиц налогообложения, утаенных от властей, из них 72 145 единиц — в Амурской губернии. При этом основная масса неплательщиков — 76% приходилась на середняка.
В связи с этим отметим, что будучи профессиональным историком и используя большое количество источников-документов, В.С.Флеров невольно или сознательно опровергает собственные выводы о первопричине восстания. Анализируя побудительные мотивы восставших, он отмечает (1973): «Амурское кулачество (25% от всего числа крестьянских хозяйств) не было “обуздано”, его экономическая мощь, несмотря на то, что сельскому хозяйству интервентами и белогвардейцами был нанесен тяжелый ущерб, не была подорвана.
Значительной на Амуре была казачья прослойка (до 20% всех хозяйств, верхушка которой активно боролась против Советской власти).
Во время первых выборов на основе Конституции РСФСР кулаки в Благовещенском уезде пытались захватить в свои руки Советы. Не случайно, большинство массовых выступлений кулачества во время выборов 1923 г. на Дальнем Востоке имело место именно в Благовещенском уезде с его мощной кулацкой прослойкой.
Работа в деревне после выборов в Советы несколько ослабла, “группы содействия Советской власти”, являвшиеся опорой ревкомов, были распущены и преобразовались в кресткомы, имевшие другие задачи, а вновь созданные сельские и волостные органы власти еще не окрепли. …Не обладая необходимым опытом работы, большинство сельсоветов к концу 1923 г. не смогло стать организаторами и руководителями всей жизни села. Коммунистическая партия в деревне не имела беспартийного актива. Во многих волостях Благовещенского уезда не было партийных ячеек.
Широко распространялись лживые, провокационные слухи о том, что налог с каждым годом будет увеличиваться, что крестьянам в ближайшем будущем грозит полное разорение. В трех районах Благовещенской уездной милицией была раскрыта кулацкая организация, занимавшаяся агитацией против внесения налога, и 36 ее участников было арестовано. Но другие белоячейки продолжали вести подрывную работу.
В Николаевской волости Благовещенского уезда и в ряде селений других волостей под влиянием кулачества выносились постановления о сложении с крестьян сельскохозяйственного налога, хотя объективных оснований для этого не было. Кулачество использовало для привлечения на свою сторону крестьян ошибки налоговых органов, особенно при исчислении суммы оклада. [“Налоговые ошибки” — решение местных партийно-государственных органов власти собрать единовременно сельскохозяйственный налог за 1922 и 1923 гг., т.к. в 1922 году налог не собирался].
В конце декабря 1923 года борьба кулачества против налога принимает острые формы, и в отдельных волостях Благовещенского уезда поступление налога почти прекратилось, хотя трудовое крестьянство поддерживало налоговые мероприятия советских органов. В конце декабря 1923 г. – начале января 1924 г. антиналоговая агитация приобрела открытый антисоветский характер»[176].
Первым подобную точку зрения на причины восстания высказал полномочный представитель ОГПУ на Дальнем Востоке РСФСРАлександр Павлович Альпов (1891–1950), который в своём докладе Амурскому губкому РКП(б) 7 февраля 1924 г. пытался доказать, что белоэмигрантские организации почти не причастны к мятежу: «Большого влияния со стороны белогвардейских зарубежных штабов на это восстание не было, …слабое руководство было только из сахалянского штаба генерала Сычева».
Но к этому времени была уже совершенно иная по содержанию резолюция местных партийных органов. Секретарь Амурского губкома РКП(б) М.Л.Грановский на совещании партийных работников и секретарей партячеек г. Благовещенска 21 января 1924 г. заявил, что «этим восстанием руководит Харбин».Иными словами, органы ОГПУ просмотрели подготовку зарубежными белогвардейскими организациями кулацкого мятежа на Амуре.
Положение, высказанное секретарем Амурского губкома, подчеркивалось в докладе губкома на VI Амурской губернской партконференции. А 21 апреля 1924 г. Амурский губком констатировал, что «восстание подготовлялось с осени 1923 г. и что руководили им заграничные белогвардейцы».
Все это заставило представителей ГПУ постепенно отходить от точки зрения на мятеж, высказанной А.П. Альповым. В докладе о деятельности ГПУ по борьбе с белобандитизмом на пленуме Амурского губкома РКП(б) 8 апреля 1924 г. уже указывалось, что «вся работа и руководство велись Сахалянской группой белых офицеров Сычевской организации». Следует отметить, что в дальнейшем операции белоэмигрантских антисоветских организаций и иностранных разведывательных штабов в Маньчжурии контролировались органами ГПУ на Дальнем Востоке, которые имели разветвленную разведывательную сеть вСеверном Китае и неоднократно проводили успешные мероприятия по прекращению деятельности враждебной агентуры[177].
В период восстания информация о нем была закрытой даже для парторганизаций соседних областей. Единственной публикацией явилось изложение материалов процесса по делам некоторых участников восстания в газете «Амурская правда» и покаянные последующие письма в газету сходов жителей сёл, участвовавших в мятеже.
Таким образом, мнение о фактической самостоятельности крестьянского восстания на Амуре появилось еще в ходе его подавления и содержалось в ряде документов, исходивших от руководства ГПУ на российском Дальнем Востоке (от организации, непосредственно отвечающей за предотвращение подобных выступлений).Однако в советской исторической литературе по этой проблеме утвердилась версия, что зимнее выступление 1924 г. в Амурской губернии было подготовлено «Амурской военной организацией» (АВО) во главе с генералом Е.Г.Сычевым, штаб которого находился в китайском городе Сахаляне.
Не отрицая несомненной связимежду участниками «Зазейского восстания» и белоэмигрантскими антисоветскими организациями в Китае («Амурская военная организация» во главе с генералом Е.Г.Сычевым), отметим, что принципиальное положение о первопричине восстания как о белоэмигрантском, монархическом заговоре вызывает ряд сомнений в истинности этого тезиса.
В.С.Флеров сообщает, что решение о начале выступления было принято в декабре 1923 г. на совещании у генерала Е.Г.Сычева в г. Харбине с участием представителя атамана Г.М.Семенова и в январе 1924 г. АВО перебросила через границу большую группу своих членов, бывших офицеров Амурского казачьего войска. На этом совещании было решено использовать для вооружения повстанцев партию оружия, доставленную для этой цели в Чаньгун из США, и агенты атамана Г.М.Сeменова перевезли оружие в г. Сахалян для реализации на советской территории[178].Других свидетельств, которые бы прямо, а не косвенно указывали на инициирование «Зазейского выступления» белоэмигрантскими организациями из-за границы в документах и литературе не встречается. Напротив, в советских документах той эпохи отражено слабое вооружение восставших как одна из причин их военного поражения.
Весьма примечательно, что в истории восстания не фигурирует ни одна фамилия кого-либо из офицеров Амурского казачьего войска, числящихся в списках «Союза казаков в Маньчжурии» Амурской станицы. Среди восставших встречались только младшие офицерские чины царской армии, получившие звание по образованию и в годы I мировой и гражданской войн — Любович (имя и отчество неизвестны), Н.Н.Маньков, А.А.Чуриков; унтер-офицеры (вахмистры и урядники), представители сельской интеллигенции: учителя — В.П.Алексеев, Г.П.Бородин, В.И.Мезин, священники — А.Д.Любович, П.И.Триодин, пресвитер А.Г.Чешев, врач В.Т.Кривенко, члены сельских советов —М.Н.Аистов, Ф.Фокин[179].
Инициативу подготовки выступления взяли на себя братья Петр и Родион Чешевы[180], зажиточные крестьяне села Тамбовки. В декабре 1923 г., работая ветфельдшером, П.Г.Чешев объехал ряд деревень, агитируя и вербуя будущих сторонников восстания.
Восстание вспыхнуло в селе Гильчин 10 января 1924 года. Во главе стали братья Афанасий и Илья Саяпины, Иван Аркашев, Василий Кривенко; был разгромлен волостной совет, уничтожены документы. Информация о начале восстания противоречива — по одним данным в Гильчин прибыл из-за границы военный отряд, по другим — восстание возникло стихийно.
В ночь с 13 на 14 января 1924 г. из Сахаляна в Гильчин прибыл во главе отряда в 200 человек представитель АВО есаул Н.Н.Маньков[181]. Немедленно была объявлена мобилизация бывших военнослужащих царской армии до 45-летнего возраста, образован штаб Амурского фронта и штаб тыла.Главкомом Амурской повстанческой армии стал Н.Н.Корженевский[182]; начальником штаба — член АВО есаул Н.Н.Маньков; начальником связи — член АВО Любович.
В ночь с 14 на 15 января 1924 г. повстанцы вступили в село Тамбовка, разгромили волисполком, уничтожили дела по сбору сельхозналога. С этого момента Тамбовка становится административным центром восстания.К 16 января мятежники заняли сёла Песчано-Озерскоеи Козьмодемьяновка. К 17 января выступлением были охвачены Гильчинская, Тамбовская, Николаевская, Ивановская, Ерковецкая волости. В руках мятежников находилось более 20 сел, и их отряды продолжали пополняться.
К 21 января 1924 г. были разгромлены волисполкомыв селах: Гильчин, Песчано-Озерское, Тамбовка, Николаевка, Константиновка, Муравьевка, Борисоглебское и др. Везде уничтожались приходные квитанции, окладные листы и прочие документы по сельхозналогу. В селе Варваровка повстанцы уничтожили не только все документы (дела, книги, бюллетени, кассовые документы, архив за 1921–1922 гг.), а даже карандаши, перья и ручки.
Хотя в выступлении участвовали православные крестьяне (Борисоглебовская, Вознесеновская, Ерковецкая, Песчаноозерская волости), молокане (Гильчинская, Тамбовская) и казаки (Николаевская и Константиновская), восставшие обнаружили способность к организации и единству действий. Политическое руководство взяла на себя молоканская верхушка, а в ведении боевых действий определяющая роль принадлежала казакам.
20 января 1924 г. была создана организация гражданской власти восставших —«Временное Амурское правительство»в составе: председатель Р.Г.Чешев, заместитель Ф.В.Иванов, секретарь М.Н.Аистов, члены Н.И.Корженевский, Н.Н.Маньков и др. (последние двое прибыли как представители АВО).В Тамбовкебыл собран крестьянский сход, на котором были обнародованы доклад правительства и телеграмма генералу Е.Г.Сычеву с приглашением прибыть для принятия командования[183].
Политическими лозунгами восставших стали «Да здравствует Учредительное собрание», «Советы без коммунистов», «Долой налог».
В Тамбовку, опорный пункт восставших, прибыли Новоалександровский, Чуевский, Козьмодемьяновский, Николаевский, Грибский и Волковский отряды, общей численностью более 600 человек, вооруженные винтовками и пулеметами. В Гильчине находился гарнизон с 80 кавалеристами и 200 пехотинцами.
В первые дни после переноса центра восстания из Гильчина в Тамбовкуштаб был размещен в школе, а в ее подвале оборудована тюрьма и камера пыток, в которой содержалось более 100 партийно-советских и комсомольских работников.С 14 по 26 января 1924 г. в восставших волостях Благовещенского уезда было убито 30 советских работников.
18 января 1924 г. приказом по войскам 5-й армии РККА была образована группа войск для ликвидации мятежа. В нее вошли 5-й Амурский стрелковый полк, 26-й кавполк, 1-й эскадрон 2-й Приамурской дивизии, бронепоезда №12 и №14, конно-горная батарея Кубанской кавалерийской бригады.
По решению Дальбюро ЦК РКП(б) и Дальревкома был создан Военный Совет Амурской губернии в составе: председатель — командир экспедиционного отряда Ватман,начальник Амурского губотдела ОГПУ В.А.Каруцкий, секретарь Амурского губкома партии М.Л.Грановский, зам. председателя губисполкома А.Я.Бабенко. Ватману подчинялись все части Красной Армии, войска ОГПУ, милиции и ЧОН в районе мятежа.
Экспедиционный отряд Красной Армии был передислоцирован в район мятежа к 21 января 1924 года. После первых столкновений восставших с регулярными войсками, мятежники небольшими отрядами стали отходить по двум направлениям: на юго-восток к Амуру (к границе) и на северо-восток к Песчано-Озерской волости. В ночь с 22 на 23 января юго-восточная группа вместе со штабом перешла через российско-китайскую границу.
Отряд под командованием братьев Саяпиных, переименованный в Амурскую армию, 23 января вошёл в Константиновку, не встретив сопротивления. Заняв Константиновку, отряд Саяпиных двинулся на Нижне-Полтавку, куда уже подходили части Красной Армии. В столкновении с 5-м Амурским полком восставшие, вооружённые преимущественно охотничьими ружьями, потерпели поражение.
С 25 января по 4 февраля 1924 г. регулярные части части Красной Армии занимались карательной деятельностью, подавляя отдельные очаги восстания. Северо-восточную группу частям Красной Армии удалось охватить кольцом, а приступить к её ликвидации. Сопротивление повстанцы попытались оказать 1 февраля при защите с. Песчано-Озерка, но были быстро разгромлены и рассеяны. Захваченные в плен повстанцы судились прямо на месте: 25 января — расстрелян 1 человек из деревни Резуновки; 29 января — расстреляны 10 человек из Грибского, Верхне-Полтавки, Неверовки; 30 января — расстрелян 1 повстанец из Верхне-Уртуя и т.д.
Оперативная сводка штаба войск Амурской губернии 5 февраля 1924 г. известила об окончательной ликвидации кулацкого выступления.
6 февраля 1924 г. части особого назначения Амурской губернии были переведены на мирное положение, но продолжали нести караульную службу, принимая участие в ликвидации мелких повстанческих отрядов: 7 февраля 1924 г. — расстреляны 6 человек из Владимировки, Ильиновки, Преображеновки; 8 февраля — расстреляны 22 человека из Константиновки, Духовского, Коврижского, и др.
Часть повстанцев (кто с семьями, кто без, более 1 тыс. человек) ушлана территорию Китая.Только из Тамбовской волости, одной из 8 охваченных мятежомволостей, ушло в сопредельную Маньчжурию 352 человека. В приграничных районах было создано несколько партизанских отрядов под командованием Корженевского, Матухно, Перебоева общей численностью около 500 сабель. Координацию действий осуществляли бывшие члены «Временного Амурского правительства» Р.Г.Чешев и Ф.В.Иванов.
После подавления восстания вооруженной силойДальревком, Амурский губком и Амурский губисполком были вынуждены принятьв марте 1924 г.ряд мер для успокоения крестьянских настроений.Решением Амурского губкома РКП(б) в села и деревни Благовещенского уезда были направлены для проведения политической работы среди крестьян специальные бригады из коммунистов и комсомольцев. Был снят арест с имущества участников восстания, кроме предводителей. Сроки сбора сельхозналога в районах, охваченных движением, губисполком решил считать продленными и никаких репрессий к неплательщикам не принимать, но семьи арестованных должны были уплатить налог немедленно. Решением Дальбюро ЦК РКП(б) размер единого сельхозналога по губернии был снижен вдвое, после корректировок до 215 тыс. рублей. Из районов были отозваны скомпрометировавшие себя работники милиции.
В марте-апреле 1924 г. партийные и советские органы власти провели агитационно-пропагандистскую работу по возвращению бежавших в Китай. Местные волостные и сельские сходы принимали обращения с призывом ушедшим за границу вернуться на родину. «Ничто не должно препятствовать честному крестьянству вернуться к мирному труду. Амурский губисполком призывает всех крестьян, перешедших на китайскую сторону, немедленно вернуться к мирному труду. …Помните, что вовремя раскаявшихся Советская власть не карает. …Да здравствует мирный труд!».
Такое обращение, изданное в виде листовки тиражом в 100 экземпляров Амурским губисполкомом к крестьянам Благовещенского уезда и раздававшееся в селах и деревнях,имело успех. Бо́льшая часть ушедших в Маньчжурию рядовых участников выступленияявилась с повинной (к ноябрю 1924 г. около 80%).
Амнистия оказалась обманом. Вернувшихся участников восстания арестовывали, свозили в Тамбовку и там судили в спешном порядке…
Официально газета «Амурская правда» поместила краткую заметку, что с 21 по 30 апреля 1924 г. проходил суд над рядовыми участниками восстания. Из 60 человек подсудимых кулаками были признаны 24 человека, 28 — середняками, 5 — бедняками, 2 — служащими, один — рабочим. К расстрелу были приговорены 21 человек, 8 подсудимых — к 5 годам тюремного заключения.[Уже сам социальный состав подсудимых опровергает версию о белогвардейско-эмигрантском заговоре и ставит под сомнение руководство восстанием со стороны «Амурской военной организации»].
Общие потери восставших, по данным В.С.Флерова, составили около 300 человек убитыми, до 1,2 тыс. — пленными.
И.Д.Саначев указывает, что по официальному списку ГПУ к расстрелу были приговорены 345 участников восстания. Сопоставление этого списка с показаниями жен репрессированных, дало основание И.Д.Саначеву утверждать, что данные ГПУ сильно занижены. По его данным, только в селе Константиновке было расстреляно в 2,5 раза больше, чем указано в официальном отчете и предположительно число репрессированных по всей Амурской губернии составило около 1,5 тыс. человек. В большинстве случаев (около 80%) революционные суды приговаривали подсудимых к расстрелу[184]. Но статистика И.Д.Саначева расходится с официальными данными, согласно которым в РСФСР в 1924 г. было приговорено к расстрелу 819 человек (0,1% от всех вынесенных наказаний)[185].
В трёх томах «Книге памяти жертв политических репрессий Амурской области» опубликованы фамилии около 600 человек, в той или иной мере причастных к «Зазейскому восстанию». Статистический анaлиз сотрудника Амурского областного краеведческого музея В.Н.Абеленцева материалов на 429 участников восстания показал: арестовано — 374 человека (87,2%), приговорены к высшей мере наказания (расстрелу) — 236 (55,0%), осуждены на различные сроки лишения свободы — 27 (6,3%), прекращены уголовные дела в отношении — 60 (14,0%), оправданы или освобождены от ареста — 36 (8,4%), нет сведений о решении по делу — 16 (3,7%), нет данных о судьбе — 25 (5,8%), установлен факт эмиграции в Маньчжурию — 29 (6,8%)[186].
Активные участники мятежа, в подавляющем большинстве представители зажиточного крестьянства и казачества, остались за границей, и репрессии в основном затронули середняцкую и бедняцкую часть населения пограничных волостей Амурской губернии. Среди расстрелянных и приговоренных к различным срокам тюремного заключения большинство (52%) составляли бедняки и середняки.
Вооруженное выступление крестьянства и казачества Амурской губернии зимой 1924 года стало ответом на экономическую политику властей в регионе. Благовещенский уезд в конце 1923 – начале 1924 гг. насчитывал в своем составе 20 волостей с населением 222 660 человек (из них 160 тыс. — крестьяне). На территории уезда проживало более половины населения Амурской губернии, и по количеству жителей, и по социально-экономическому значению зазейская часть составляла основу губернии.В различной степени оказались причастными к восстанию жители 8 волостей Благовещенского уезда (Борисоглебовской, Вознесеновской, Гильчинской, Ерковецкой, Константиновской, Николаевской, Песчано-Озерской, Тамбовской) общей численностью свыше 71 тыс. человек. Согласно законам демографии боеспосбоная мужская часть населения призывного возраста (от 18 до 45 лет), способная активно участвовать в вооружённых действиях, традиционно составляет 1/10(10%). В нашем случае это около 7 тыс. человек. Различные источники определяют число повстанцев в 4–5 тыс. человек, из чего следует, что в «Зазейском восстании» участвовала бо́льшая часть мужского населения восьми волостей.
Эти данные опровергают мнение, что главными выразителями восстания были белогвардейцы-эмигранты и кулаки, и, напротив, свидетельствуют о массовой поддержке восстания населением южных востей Амурской губернии и его распространении на бо́льшую часть Благовещенского уезда. Иными словами, сoстав участников восстания и анализ фактического материала указывают на крестьянско-казачий характер вооруженного выступления (многие из восставших в годы гражданской войны были участниками партизанского движения и поддерживали советскую власть), его связь с белой эмиграцией в Маньчжурии, но опровергает версию об исключительно белогвардейском характере выступления и попытке осуществления интервенции из-за границы. Увеличение ставок налогообложения и антисоветская деятельность зарубежных белогвардейских организаций в своей совокупности и создали условия для открытого вооруженного выступления сельского населения Амурской губернии против советской власти в 1924 г.
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 735; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!