Принудительная колонизация Дальнего Востока России в XVII – начале ХХ вв.

Пространственное положение Сибири (отдалена от центральных областей России), её суровые климатические условия и богатые природно-биологические ресурсы во многом предопределили один их традиционных методов заселения территории Сибири (в том числе и Дальнего Востока России) в ХVII–XX столетиях — принудительную ссылку по приговору правительства (Сибирского приказа и ряда других приказов). То есть, нередко различные территории Сибири заселялись не теми переселенцами, кто там был нужен (!)с целью обеспечения хозяйственного развития, а теми, кто не был нужен (!) в европейской части России (ссыльные, раскольники, пленные, каторжане, безземельные переселенцы в годы столыпинской реформы, принудительная миграция заключенных и спецпоселенцев в советский период).

В Русском государстве тюремное заключение как мера наказания лиц, совершивших противоправные деяния, появилось довольно рано; на Руси оно было двух видов: заключение в железе (с применением оков, цепей, кандалов) как более лёгкое наказание и заключение в погреб, клетку — как бо­лее тяжёлое. Однако, как правило, оно применялось только к «государевым преступникам» (узникам, заключённым в тюрьму от имени великого князя). На Руси не употреблялось даже слово «тюрьмa»[73], так как в ней особо не нуждались: по обычаю того времени большинство подследственных до вынесения приговора оставались «на поруках» у общин («обществ») и частных лиц, отвечавших «головой» за исчезновение взятых ими на поруки[74]. И только Судебник 1550 г. официально ввёл новый вид уголовного наказания — тюремное заключение, которое применялось, как правило, в сочетании с другими видами наказаний (в основном, телесными).

 Сибирь стала официальным местом ссылки[75] в Русском государстве по Соборному уложению (1649), которое предусматривало тюремное заключение в 40 случаях. [Хотя первые ссыльные в Сибири (Якутском уезде) появились уже в 1630-е гг., ещё до принятия Соборного Уложения]. Сoборное уложение знает три «срока» тюремного заключения: бессрочное тюремное заключение «до царева государева указу»; «покамест порука не будет»; пожизненное тюремное заключение для «разбойников и иных лихих людей». Помимо этого Соборное Уложение впервые законодательно предусматривало такие виды наказания, как ссылка «в Сибирь на житие на Лену» и «посылка в украинские городы, где государь укажет» на точно неопределённый вид наказания («что государь укажет»). [Позднее ­Артикул воинский (1715) предусматривал, наряду с тюремным заключением, — посылку на каторгу или ссылку на галеры].

Управление тюремной системой в ХVI–ХVIII в. было децентрализовано; единого органа, который бы ведал тюрьмами не существовало. Тюрьмы находились в ведомстве Разрядного (1535), Разбойного (1571), Земского (1579), Стрелецкого (1601), Сыскного (1619), Сибирского (1637), Тайных дел (1658) и других приказов; позднее — Преображенского приказа (1696–1729), Тайной розыскных дел канцелярии (1718–1726, 1731–1762)[76].

Тюрьмы в конце ХVI–XVIII вв. подразделялись на постоянные и временные. Постоянные тюрьмы были в Москве и в некоторых других городах (Муроме, Великом Устюге, Шуе, Верхотурье и др.), а также в монастырях. [Одной из особенностей карательной политики в Русском государстве этого времени являлось предоставление верховной властью права суда, наряду со светскими властями, церковно-монастырской администрации]. Временные тюрьмы, многие из которых со временем становились постоянными, основывались в местах ссылки для приговоренных к её отбыванию в тюрьме. Функции надзора за тюремными учреждениями на местах осуществлялись воеводами и губными старостами. Помимо Соборного Уложения (1649) и Воинского артикула пенитенциарная система в России в ХVII–XVIII вв. регулировалась положением 1775 г. («Учреждение об управлении губерниями»), в котором, применительно к тюрьме, была закреплена норма, предоставляющая тюремной администрации право телесного наказания заключенных за нарушение установленных тюрем­ных правил. [При Екатерине II в этом же 1775 г. в России были учреждены смирительные и рабочие (работные) дома].

Первым систематизированным законодательным актом, регулирующим тюремную систему в ХIX столетии, стал принятый в 1812 г. «Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражей и ссыльных». В мае 1831 г. Комитетом Министров была утверждена Инст­рукция (проект начал разрабатываться в 1828 г.), на долгие годы определившая правила внутреннего тюремного распоряд­ка.

Следующий этап реформы мест заключения в России проходил в 1870–1880-е гг. в ходе буржуазных реформ правительства Александра II. По поручению правительства в губерниях были созданы комиссии для изучения положения в местах заключения и подготовки предложений по их реформированию. Для подготовки реформы 1 февраля 1872 года Александром II была учреждена специальная «Комиссия для составления общего систематического Проекта тюремного преобразования».

В процессе реформы тюремного ведомства была разработана новая правовая база и учреждены новые органы управления по организации и функционированию мест лишения свободы. В 1879 г. в составе Министерства внутренних дел было учреждено Главное тюремное управление. Тогда же, 30 июня 1879 г., Министром внутренних дел были утверждены «Временные правила для первоначального руко­водства Тюремным Инспекторам во время командировок с целью осмотра ревизии учреждений, входящих в состав карательной системы» и создана в составе Главного тюремного управления — Тюремная инспекция. В 1886 г. было принято положение «О занятии арестантов работами и о распределении получаемых от сего доходов». В 1890 г. был утвер­ждён Устав о содержащихся под стражей. Согласно Устaву, в перечень мест содержания под стражей гражданского ведомства включались: помещения для подвергаемых аресту; арестантские помещения при полиции; тюрьмы (губерн­ские, областные и уездные тюремные замки, Санкт-Петербургская тюрьма, Московская исправительная тюрьма); исправительные арестантские отделе­ния; тюрьмы для содержания присужденных к каторжным работам преступни­ков; пересыльные тюрьмы[77].

В 1875 г. в Российской империи (Варшаве) была учреждена первая военная тюрьма (на 200 арестантов). В 1876 г. были завершены работы по устройству такой же тюрьмы в Петербурге, в 1881 г. — в Москве (военная тюрьма во вновь построенном здании в Лефортово, первоначально рассчитанная на 200 мест-камер для одиночного заключения). Однако ещё в 1823 г. были образованы военно-арестанские (военно-исправительные) роты, служившие местом заключения для военно­служащих, совершивших, как уголовные, так и политические преступления.

Различными разновидностями мест лишения свободы для военнослужащих в России в ХIX – начале ХХ вв. являлись: 1) военно-каторжные отделения; 2) военно-исправительные роты; 3) военные и морские тюрьмы; 4) гауптвахты для простого военно-административного ареста; 5) крепости для политических и военных арестантов. Тюремные крепости, возникнувшие как военные сооружения со временем утратившие своё исходное назначение, использовались российским правительством для изоляции и содержания политических узников, особо опасных для власти. Первыми такими тюрьмами специализированного назначения стали — Петропавловская и Шлиссельбургская крепости. Первыми узниками Петропавловской крепости с февраля 1718 г. были царевич Алексей Петрович (1690–1718) и его приверженцы — генерал-аудитор А.В. Кикин (?–1718), брат первой жены Петра I Евдокии и дядя царевича Алексея князь А.Ф. Лопухин (?–1718), князь В.В. Долгоруков (1676–1746)[78].

К 1882 г. в Рoссии сложилась следующая система мест заключения, находившихся в подчинении гражданского ведомства: тюремные замки в губернских и уездных городах, а также тождественные с ними учреждения, но с другими названиями (уголовные тюрьмы) — 597; временные дополнительные по­мещения при этих тюрьмах — 6; смирительные дома — 5; Санкт-Петербургская и Московская исправительные тюрьмы — 2; дом предварительного заключения в Петербурге и Варшавская следственная тюрьма; пересыльные тюрьмы — 11; исправительные арестантские отделения, роты и полуроты — 32; временные центральные каторжные тюрьмы — 11; подследственные аресты в Привисленских губерниях — 75; полицейские дома в Петербурге — 10, в Москве — 16; всего — 767 учреждений. [В этот перечень не входят места нахождения ссыльнокаторжных на частных работах].

Всего в местах заключения в России к 1 января 1882 г. содержалось 94,8 тыс. заключённых. В так называемых «тюрьмах общего устройства» — ­губернских и уездных замках, тюрьмах царства Польского, смирительнo-рабочих домах, полицейских домах Петербурга и Москвы — 70,8 тыс. человек; в исправительно-арестантских отделениях и ротах — 9,9 тыс.; в исправительных тюрьмах — 1 тыс.; во временных центральных каторжных тюрьмах и Карийских промыслах — 8,6 тыс.; в пересыльных тюрьмах — 3,23 тыс.; в под­следственных арестах царства Польского — 514 человек; в доме предварительного заключения — 533 человека. Исключая царство Польское, в местах заключения Российской империи содержалось около 87 тыс. арестантов, из них 7,3 тыс. (8,4%) — женщины. [Удельный вес самих осуждённых составлял 97,1%, (84,4 тыс. человек); 2,9% (2,5 тыс.) приходилось на долю добровольно следовавших за ними семей и детей при родителях].

В канун событий 1917 г. в ведении Главного тюремного упрaвления Российской империи находилось 895 тюрем различного устройства: 718 тюрем «общего устройства» (губернские, областные, уездные, окружные, тюрьмы град­оначальств, следственные тюрьмы, срочные, Санкт-Петербургский дом предварительного заключения, Московская исправительная тюрьма, полицейские арестантские помещения и военные гауптвахты); 132 тюрьмы Привислинского края; 31 исправительное арестантское отделение; 6 каторжных тюрем; 8 пересыльных тюрем[79].

Расхoды на содержание тюремного ведомства исчислялись: в 1879 г. — около 9 млн. руб.; в 1906 г. — 18 млн. руб.; в 1907 г. — около 20,5 млн. руб., в 1912 г. — более 34 млн. руб.

Таким образом, в России в XVII – начале ХХ вв. широкое распространение получила ссылка — вид уголовного наказания, предусматривавший удаление осужденного из прежнего места его жительства с обязательным поселением в определённой местности. С конца ХVII в. одной из форм ссылки стала каторга (от греч. katergon — «галера») — особый вид содержания заключённых, который предусматривал, помимо ссылки, их тюремное содержание с жёстким внутренним режимом и привлечение к тяжелому физическому труду в целях государства.

Практика применения арестантского труда на государственных работах (каторга) начинает свой отсчёт в России ещё с середины ХVII века. Соборное Уложение (1649) впервые законодательно обязывало осуждённых трудиться на нужды государства. Статья 9 главы 21 гласила: «...и того татя за первую татьбу бить кнутом и отрезать ему левое ухо, и садити его в тюрьму на два года..., и из тюрьмы выимая его посылать в кайдалах работать на всякие изделия, где государь укажет...». Статья 10 той же главы продолжала: «...садить в тюрьму на четыре года, а из тюрьмы выимая его посылать на всякие государевы изделия, потому же в кайдалах…»[80].

Однако постоянно действующий характер труд заключенных приобрёл только с начала царствования Петра I, который, прежде всего, ценил преимущества принудительного труда, не требующего больших финансовых затрат. В период его правления широкий размах получила практика использования каторжного труда на строительстве крепостей и гаваней, в рудниках и на добыче соли. Официально каторга была учреждена в 1691 г. указом Петра I, согласно которому она заменяла смертную казнь за некоторые виды преступлений. Позднее, указом 1705 г., Пётр I подтвердил своё намерение активно использовать каторжный труд. Выше уже отмечалось, что принятый в 1715 г. Артикул воинский предусматривал в качестве видов наказания, наряду с тюремным заключением, — посылку на каторгу на время или же ссылку на галеру. [Первоначально, в ХVI–XVII вв., осуждённые ссылались на поселение (с относительно свободным режимом содержания в пределах ссылки) или, в особым случаях, заключались в тюрьмы].

Якутская ссылка[81] в Сибири, возникшая в середине ХVII в., была не только одним из видов наказания, но и средством принудительной колонизации. В этом столетии в Якутскую ссылку направлялись пленные, участники городских и крестьянских восстаний, раскольники. Ссыльные отправлялись на службу, в пашню и в по­сад (помимо заключения в тюрьму в особых случаях). Значительный процент их состав­ляли военнопленные. Приписанные в служилые ссыльные собирали ясак, охраняли остроги и зимовья. Сослан­ным на пашню отводилась земля и вы­давалась из казны ссуда. Их обязаннос­тью было обеспечение служилых людей (казаков) продукцией сельского хозяйства. Именно первые ссыльнопоселенцы способствовали распространению в Восточной Сибири хлебопашества. Так, одними из первых сосланных на паш­ню были прибывшие в 1645 г. в Якутск ссыль­ные Д. Иванов и московские стрельцы И. Жарный и И. Скобенин; в этом же году в Якутский уезд было сослано «на пашню» ещё 8 человек. Ссыльные, приписанные в посад, занимаясь различными ре­мёслами; при этом они платили налоги, торговые пошлины, натуральные повинности. С ХVIII в. ссыльных-каторжан стали использовать на строительство дорог и для других хо­зяйственных нужд, для несения почтовой службы.

Первые ссыльные в Сибири (Якутском уезде) появились уже в 1630-е гг., ещё до принятия Соборного Уложения. С 1642 г. ссылка в Восточную Сибирь сделалась ежегодной (в этом году в Якутский уезд было сослано 93 мужчины, с жёнами и детьми — 188 чел.); тогда сюда сослали главным образом казаков («черкасов из чугуевских, курских и воронежских выход­цев»). В 1642–1650 гг. в Якутскую ссылку было «назначено» 260 ссыльных (мужчин). Значительную их часть составляли пленники польско-литовского происхождения[82] — участники русско-польской войны 1654–1667 гг. (поляки, ли­товцы, немцы, шведы и т.д.). В 1651–1700 гг. в Якутский уезд были сосланы около 600 чел.

В ХVII в. ссыльные обычно верстались на «государеву службу» или «садились на пашню» для занятия земледелием, лишь некоторые из них занимались ремеслом. Однако такой принудительный метод формирования социального состава русских служилых людей (казаков) в Якутском уезде провоцировал частые выступления против местной администрации и не устраивал якутских воевод. Якутские воеводы неоднократно ходатайствовали о направлении к ним «людей до­брых, чтоб не воры, и не зернщики[83], и не бранники, и не ссыльные, и не тяглые и не дворовые». В результате этих прошений в начале XVIII в. приём уголовных ссыльных на государеву службу в Сибири был прекращён.

После издания указа от 10 мая 1731 г. о строи­тельстве морского порта в Охотске и на­чала строительства тракта Якутск–Охотск ссыльные-каторжане стали направляться в Восточную Сибирь в массовом порядке. После издания указа 4 марта 1800 г. каторжане также строили дорогу от Якутска до устья р. Алдан; и использовались на многих других тяжёлых работах (в рудниках, на шахтах).

Со второй половины ХVIII в. (с 1770 г.) ссыльные содержали почтовый тракт Иркутск–Якутск. Якутско-Иркутский тракт, официально открытый в 1733 г. и построенный в связи с изданием указа Сената от 16 июня 1731 г. «Об учреждении в сибирских городах почты», первоначально содержали местные племена, проживавшие в районе его прохождения. Но в 1770 г. со­держание тракта перешло к ссыльным («рекрут-посе­ленцам»), которых насчитывалось на станциях тракта в 1779 г. — 309 чел.; к концу XVIII в. на тракте действовало 36 постовых станций. Ссыль­ные ямщики не имели права на сво­бодное передвижение и перемену мес­тожительства; за ними наблюдали два станционных смотрителя (одному подчинялись станции — между Витимом и Олёкминском, другому — между Олёкминском и Якутском).

Особую категорию ссыльнопоселенцев в Восточной Сибири составляли сторонники раскольники (староверы, старообрядцы), не принявшие нововведе­ний в Русской православной церкви в ходе реформы патриарха Никона (1653–1654) или отколовшиеся от официальной церкви уже после раскола. В ХVII в. старообрядцев в массовом порядке отправляли в ссыл­ку; «особо опасных», заковав в цепи, заключали в земляные тюрьмы под строгим караулом («чтоб к ним никто не приходил и злого учения у них не принимал»). Одним из первых ссыль­ных-раскольников в Восточной Сибири был сосланный в 1660 г. в Якутск ключарь Успенского собо­ра в Москве Лев Иванов.

Проявлявших в ссылке церковное не­покаяние раскольников строго наказывали. В 1685 г. в Якутске в «церковном раско­пе» был сожжён ссыльный Онашка Макси­мов. За преступления против церкви из Якутска в 1727 г. сослали в Соловецкий монастырь служилого человека Сергея Сергучева («за дерзкие слова против свя­той церкви и рукопись, содержащую многую противность и мудрование правилам Святых Отец и Святой церк­ви»). В 1730-е гг. в Якутском монастыре за «затейные слова» был наказан кнутом сосланный в Якутскую область старец Ни­кон (такие наказа­ния были обычным явлением в русских монастырях ХVII–XVIII вв.).

Ссылка раскольников в Восточную Сибирь (или их дальнейший перевод в пределах Сибири) широко применялась в Российской империи вплоть до конца ХIX в. Различные общины староверов (молокане, духоборы, иконоборцы, иудействующие, скопцы, хлыстовцы) стояли у истоков русской колонизации многих территорий Сибири на протяжении трёх (!) столетий (ХVII–XIX вв.).

В связи с устройством почтового сооб­щения между Якутском и Аяном из Иркутской губернии и Забайкальской области в 1852 г. в Якутскую область перевели около 600 старообряд­цев (102 семьи, 323 мужчин и 266 женщин). Они образовали 26 населён­ных пунктов от Усть-Маи до Аяна с разделением на три общества — Усть-Майское, Амгинское и Нельканское. С закрытием Аянского тракта в конце 1866 – начале 1867 гг. около 300 старообрядцев-ямщиков выехали в Южно-Уссурийский край, в 1869 г. 70 раскольников-ямщиков — в Приамурский край. После этого в Якут­ской области оставалось всего 42 семьи раскольников, обслуживавших почтовые тракты — 106 мужчин и 119 женщин.

Наиболее многочисленную раскольническую общину в Якутской области во второй половине ХIХ в. составляла сообщество скопцов[84], численность которых в 1881 г. составляла более 1,2 тыс. чело­век. В Якутской области они образовали 12 крупных населённых пунктов в окру­гах: Олекминском (Спасское, Троицкое, Иллюнскoе, Усть-Чаринское), Якутском (Мархинское, Хатын-Аринское, Никольская слобода, Одейское, Кильдямское, Маганское, Петропавловское), Вилюйском (Вилюйское) и мелкие поселения. Скопцы занимались земледелием и от­личались исключительным трудолюбием. Составляя лишь небольшую часть населе­ния Якутской области, они стали круп­ными производителями хлеба: в 1888 г. на их долю приходилось 33% всего уро­жая зерновых в области.

Манифестом от 11 августа 1904 г. и императорским указом от 25 июня 1905 г. объявлялось свобода вероисповедания, и раскольники получили право свободных крестьян (с некоторыми ограничения­ми им разрешался выезд из прежних мест поселения).

И, конечно, особую категорию ссыльнопоселенцев в Восточной Сибири составляли политические ссыльные. Первыми политическими ссыльными, с известными оговорками, можно считать сосланных за участие в придворной дворцовой борьбе за власть («изменники и клятвоотступники») или попавших в опалу при императорском дворе в силу иных причин. Такие ссыльные находились под строгим наблюдением, им запрещалось свободное передвижение с места водворения, занятие какой-либо работой, общение с другими лицами, переписка даже с родственниками. Такие заключённые обеспечивались пособием и продуктами питания, в редких случаях использовали их организаторские способности и образовательные знания на хозяйственных работах.

В 1716 г. вЯкутск был сослан пойман­ный за границей и переданный русским властям украинский казацкий старшина, племянник гетмана И.С. Ма­зепы (1644–1709) Андрей Войнаровский (где умер в 1737 г. или 1740 г.). В Жиганске жил сосланный Г.Г.Скорняков-Писарев (? – после 1745), бывший в 1731–1741 гг. начальником строившегося Охотского порта. В декабре 1741 г. указом императрицы Елизаветы он был помилован, однако указ был получен в Охотске только в июне 1742 г. (до этого он содержался под арестом). После приезда в Петербург в апреле 1743 г. ему был возвращён прежний чин генерал-майора, ордена и имения.

В 1740 г. за участие в де­ле А.П. Волынского (1689–1740) в Охотский со­леварный завод был сослан (с вырыванием ноздрей) на каторжные работы любимец Петра Iобер-прокурор Сената генерал-майор Ф.И. Соймонов (1682–1780). В 1742 г. императрица Елизавета освободила его от каторги, однако ещё в течение 15-ти лет он был ограничен в правах дворянского сословия. [Ему было объявлено прощение на публичном месте (с прикрытием знаменем) и возвращена шпага, и позволено «жить, где пожелает»; однако ему был запрещён допуск к любым должностям на военной и гражданской службе]. О биографии Ф.И. Соймонова в 1742–1753 гг. известно немного (после получения прощения он остался жить в Охотском порте, где впоследствии ему было разрешено поступить на службу во флот). В 1753 г. сибирский (тобольский) губернатор генерал-поручик В.А. Мятлев назначил Ф.И. Соймонова руководителем экспедиции в Нерчинск для последующего исследования фарватера Шилки и Амура и разведывания пути по Амуру. В ходе экспедиции Соймонов составил планы и описание берегов, измерил устья Аргуни и Шилки и их фарватеры. После доклада В.А. Мятлева императрица Елизавета своим указом от 14 марта 1757 г. произвела Ф.И. Соймонова в тайные советники с одновременным назначением губернатором Сибири. На посту сибирского губернатора он открыл в Охотске морскую школу, приказал построить несколько новых судов на озере Байкал, соорудить маяк и гавань при Посольском монастыре; по его инициативе был ликвидирован Анадырский острог.

В царствование императрицы Елизаветы в Якутскую ссылку были сосланы дети канцлера Г.И. Головкина (1660–1734) — М.Г. Головкин (1705–1775) и А.Г. Бестужева-Рюмина (в первом браке — Ягужинская). В 1742 г. в Собачий острог (Среднеколымск) был сослан кабинет-министр граф М.Г. Головкин, где про­жил до самой смерти с женой и прислугой. Его жене, Екатерине Ивановне (1702–1791), урождённой княжне Ромодановской, императрица Елизавета после осуждения её мужа сохранила звание статс-дамы и все права без какого-либо ограничения. Однако графиня ответила: «Любила мужа в счастье, люблю его и в несчастье, и одной милости прошу, чтобы с ним быть неразлучно». После смерти мужа, получив разрешение перевести его прах в Москву, она там же и поселилась, прославившись своей благотворительностью. В 1743 г. в Якутск была сослана сестра М.Г. Головкина графиня А.Г. Бестужева-Рюмина[85], в котором она прожила в заточении с четырьмя оставленными при ней служителями в деревянных покоях Якутского Спасского монастыря до своей смерти. В ссылке были и другие высокопостав­ленные чины, ставшие жертвами политической борьбы при императорском дворе.

Фактически же первыми политическими ссыльными в Якутской ссылкес конца 1820-х гг. стали декабристы. [Напомним, что к следствию по делу декабристов было привлечено 579 человек; пятеро — П.И. Пестель, С.И. Муравьёв-Апостол, К.Ф. Рылеев, М.П. Бестужев-Рюмин, П.Г. Кaховский — повешены; 121 человек сосланы на каторгу и поселение в Сибирь. Остaвшиеся в живых декабристы были амнистированы только после смерти Николая I в 1855 году, при восшествии на престол Александра II]. В Якутской ссылке отбывали каторгу 10 декабристов: А.А.Бeстужев /псевдоним — Марлинский/ (Якутск, 1827–1829); З.Г. Чернышёв (Якутск, 1828–1829); С.Г. Краснокутский (Якутск, 1826–1827), Н.А Чижов (Олёкминск, 1826–1833); А.Н. Андреев (Жиганск, Олёкминск, 1826–1831); М.И. Муравьев-Апостол (Вилюйск, 1827–1829); Н.С. Бобрищев-Пушкин (Среднеколымск, 1826–1827); А.В.Веденяпин (1826, вернули с пути из Верхне-Вилюйска); Н.Ф. Заикин (1826–1833, Гижига, переназначен в Витим); М.А. Назимов (1826–1827, Верхнеколымск, Ви­тим). В 1860–1870-е гг. в Якутской ссылке пребывал, но уже осуждённый по другому делу, ещё один декабрист — П.Ф. Выгодовский (Вилюйск).

В Якутской ссылке отбывали наказание участники польского восстания 1863–1864 гг. (140 человек, амнистированы Манифестом от 14 ноября 1894 г.), ишутинцы (И.А. Худяков и др.). В Вилюйском остроге в 1872–1883 гг. содержался Н.Г. Чернышевский, в 1881–1884 гг. в с. Амгa — В.Г. Короленко. В 1870–1880-х гг. в Якутской ссылке находились народники (О.В.Аптекман, М.А. Натансон, всего 313 чел.), первые революционеры-рабочие П.А.Алексеев, И.В. Рыбицкий и др. Условия содержания — тяжёлые (за 1870–1900 гг. погибло 49 политических ссыльных). Политические ссыльные были проводниками русской культуры, внесли большой вклад в изучение географии, экономики, этнографии региона.

В конце ХIХ – начале ХХ вв. в состав Якутской ссылки входили тюрьмы-колонии в Якутске, Верхоянске, Вилюйске, Олекминске, Среднеколымске. В 1889 г. Якутская ссылка нaсчитывала 7,3 тыс. человек (ссыльнопоселенцы — 6,1 тыс., члены их семей — 1,2 тыс.); к 1 января 1901 г. — 5,2 тыс. (3,5 тыс. ссыльные); к 1 января 1906 — 3,7 тыс.; к 1 январю 1910 г. — 4,4 тыс.; к 22 декабря 1916 г. — 6,7 тыс. человек[Вместе с политическими ссыльными, сектантами и осуждёнными за уголовные преступления и членами их семей].

Ужесточение условий содержания ссыльнопоселенцев привело к так называемой Якутской трагедии 1889 г.[86]— протеста политических ссыльных против ухудшения условий их отправки из Якутска в Вилюйск и Среднеколымск. В марте 1899 г. (по юлианскому календарю; по григорианскому календарю, «новому стилю» — в апреле) отправке подлежали 33 ссыльнопоселенца. Собравшись в доме Монастырёва, они оказали вооружённое сопротивление отряду солдат. При подавлении сопротивления было убито 6 ссыльных (С.Я.Гуревич, П.А. Муханов, Я.Ш. Ноткин, С.А. Пик, П.П. Подбельский, Г.Е.Шур), 7 ранено. В июне 1889 г. военный суд приговорил А.Л. Гаусмана, Н.Л. Зотова, Л.М. Коган-Бернштейна к смертной казни (повешены 7 августа 1889 гг.); остальных к каторжным работам. По конфирмации 4 человека получили бессрочную каторгу (М.Р. Гоц, А.С. Гуревич, О.С.Минор, М.П. Орлов), 16 человек — от 4 до 20 лет каторжных работ. Прежние условия отправления ссыльных в отдаленные районы были сохранены. Информация об этих событиях стала доступна общественности в России и в Западной Европе; после чего в революционно-демократической и либеральной печати были опубликованы многочисленные статьи, посвященные событиям в Якутске.

Ссыльнопоселенцы Якутской ссылки были организаторами так называемого Якутского протеста 1904 г.(«Романовского протеста»)[87] — вооруженного выступления политических ссыльных в Якутске. Непосредственным толчком послужили циркуляры иркутского генерал-губернатора П.И. Кутайсова от 16 и 20 августа 1903 г. о суровом наказании ссыльных за «самовольные отлучки» и о запрещении им общаться с партиями ссыльных, следующих по этапу. Собравшись 18 февраля 1904 г. в доме якута Романова, 56 вооружённых (!) политических ссыльных обратились с открытым письмом к якутскому губернатору с требованием отмены распоряжений П.И. Кутайсова. Дом Романова был оцеплен полицией, солдатами и казаками; ссыльные укрепились, избрали «диктатора» H.H.Кудрина. 4 марта 1904 г. ссыльный В.К. Курнатовский застрелил двух солдат. Осаждавшие начали систематический обстрел дома (Е.П. Матлахов был убит, И.Л.Хацкелевич, А.П. Медяник, А. А. Костюшко-Валюжанич ранены).

В июле–августе 1904 г. якутский окружной суд рассматривал дело 55-ти участников Якутского протеста по обвинению в насильственном сопротивлении распоряжениям правительства, неповиновении местным властям и восстании. Суд осудил каждого из обвиняемых к 12 годам каторжных работ; они были сосланы в нерчинские тюрьмы (Александровск, Акатуй). Решение якутского суда подтвердила иркутская судебная палата (апрель 1905 г.) и правительствующий Сенат (в ответ на кассационную жалобу 5-ти участников протеста). После манифеста 17 октября 1905 все осуждённые участники этих событий 26 октября 1905 г. были освобождены.

После амнистии 1905 г. Якутская ссылка опустела, но уже в 1906 г. в её колониях- поселениях появились участники революции 1905–1907 гг.: в 1906 г. прибыло — 241 человек, в 1907 г. — 158, в 1908 г. — 174, в 1909 г. — 152 человека. В 1907–1917 гг. в Якутской ссылке находились В.П. Ногин, Г.К. Орджоникидзе, Г.И. Петровский, Емельян Ярославский и др. После событий февраля 1917 г. в начале лета того же года основная масса политических ссыльных покинула Якутскую ссылку.

Другим печально знаменитым местом ссылки в Восточной Сибири была Нерчинская (Забайкальская) каторга[88] — группа каторжных тюрем в ХVIII – начале ХХ вв. в Нерчинском округе Восточной Сибири. Нерчинская каторга возникла в связи с началом разработки серебряных и свинцовых руд. Со времени ссылки декабристов (вторая половина 1820-х гг.) стала центром политической каторги. Первая партияполитических заключенных (8 декабристов) прибыла в 1826 г.; в 1831 г. туда были отправлены польские повстанцы, в 1850 г. — петрашевцы (5 чел.), в 1862 г. — М.Л. Михайлов. В 1864–1871 гг. на Нерчинской каторге находился Н.Г. Чернышевский. В 1864 г. на нерчинские рудники было сослано около 2 тыс. участников польского восстания 1863–1864 гг.; в 1867 г. — группа ишутинцев (помещены в Карийской тюрьме, где условия заключения были особенно тяжёлыми). После 1905 г. на Нерчинскую каторгу усилился приток политических заключенных, главными местами пребывания которых стали Алгачинская, Зерентуйская, Акатуйская и Мальцовская тюрьмы.

В состав Нерчинской каторги входила Кари́йская тюрьма (каторга)[89] — каторга на реке Каре (Забайкалье), в состав которой входило 7 тюрем, из них 1 политическая (построена в 1881 г.). Карийская каторга возникла в связи с открытием богатых золотых россыпей в 1838 году, для разработки которых на Кару начали отправлять каторжан, сначала уголовных, с 1873 г. — и политических. За время существования каторги здесь находилось 211 (по другим сведениям — 217) политических заключенных (из них 32 женщины). Главным образом народники, осужденные по процессам 1870–1880-х гг.: И.Н. Мышкин, Е.К. Брешко-Брешковская, Е.Н. Ковальская, Ф.Я. Кон, П.А. Алексеев, П.И. Войнаральский и др. (25 человек были приговорены к бессрочным каторжным работам, 22 человека — к 20 годам каторги).

Положение политических заключенных Карийской тюрьмы резко ухудшилось после неудачного побега в 1882 г. 8-ми каторжан под руководством И.Н. Мышкина. Заключенные ответили на ужесточение условий содержания голодовками. В 1888 г. на каторге начались волнения, вызванные издевательствами над Е.Н. Ковальской. Заключенные, требуя удаления виновника этих издевательств коменданта тюрьмы Масюкова, объявили голодовку, но администрация отказалась идти на уступки. За оскорбление Масюкова политическая заключенная Н. Сигида 7 ноября 1889 г. была высечена; в ту же ночь она умерла; затем заключенные М.П. Ковалевская, М.В. Калюжная, Н. Смирницкая покончили с собой. В знак протеста против истязаний политических заключенных 12 ноября 1889 г. отравилось 14 человек в мужской политической тюрьме (И. В. Калюжный и С. Бобохов умерли). Массовые самоубийства на Каре (Карийская трагедия 1889 г.) привели к ликвидации каторги в 1890 г.; политические заключенные были переведены в Акатуй, где их поместили вместе с уголовными, с которыми они были приравнены в условиях работы, питании и наказаниях.

Алга́чинская тюрьма (каторжная, в просторечии Алгачи) — одна из тюрем Нерчинской каторги, основанная в первой четверти ХVIII века в с. Алгачи Нерчинского горноза­водского округа. Труд каторжан (главным образом уголовных) использовался для добычи свинцово-серебряной руды. Первые политкаторжане — участ­ники польских восстаний 1830–1831 и 1863–1864 годов. В 1885–1890 гг. сооружены новые кор­пуса, рассчитанные на 500 заключённых (фактически содержалось больше, в 1909 г. — свыше 750 чел). С 1906 г. в Алгачинской тюрьме отбы­вали каторгу многие участники революции 1905–1907 гг. (эсеры, анархисты, социал-демократы и др.).

Начальник Алгачинской тюрьмы Бородулин установил в тюрьме особо строгий режим. В Алгачи на «исправление» направляли узников из других каторжных тюрем (в марте 1907 г. из Акатуйской тюрьмы были переведены 15 политкаторжан, в том числе Е.С.Созонов). Сведения о тюремном режиме попали в революционно-демократическую и либеральную печать; в мае 1907 г. левые фракции II Государственной Думы внесли запрос о содержании политкаторжан в Алгачинской и других тюрьмах Забайкалья. Бородулин был приговорен партией эсеров к смерти и 28 августа 1907 г. убит в Пскове (где он находился в отпуске) эсе­ром П.Д. Ивановым. После этого режим в Алгачинской тюрьме был ещё более ужесточен: применялись избиения и порки каторжан, заключённые могли месяцами содержаться в карцере. В ответ последовали массовая голодовка политкаторжан (январь 1911 года), самоубийство Г. Калюжного (22 февраля 1911 г.), попытка массового самоубийства узников (осень 1912 г.). После февраля 1917 г. все заключённые были освобождены, а Алгачинская тюрьма ликвидирована.

Акату́́йская тюрьма(каторж­ная, в просторечии Акату́й)[90] — одна из тюрем Нерчинской каторги, основанная в 1832 г. в селе Акатуй Нерчинского горноза­водского округа. Первые узники были пере­ведены в Акатуй из тюрем Александров­ского и Газимуровского заводов. Труд каторжан (главным образом уголовных) использовался для добычи свинцово-серебряной руды. Первые политкаторжане — участ­ники польских восстаний 1830–1831 и 1863–1864 годов. В 1811–1815 гг. в Акатуйской тюрьме содержался декабрист М.С. Лукин. В 1889 г. были сооружены новые корпуса тюрьмы, рассчитанные на 104 узника (фактически их число было больше; в 1909 г. — 225 человек). В 1889 г. в Акатуй было переведено свыше 110 катор­жан из упразднённых тюрем Карийской каторги(в их числе — деятели революционного движения 1870–1880-х гг. А.И. 3унделевич, П.И. Иванов, А.А. Спандони, П.Ф. Якубович и др.). В 1890 г. в Акатуйскую тюрьму были заклю­чены лица, осужденные по делу о вооружённом протесте политических ссыльных в Якутске в 1889 году. С 1906 г. в Акатуе содержались участники революции 1905–1907 гг. (эсеры, анархисты, социал-демократы). В их числе — осуждённые за уча­стие в террористической деятельности А.А. Биценко, Г.А. Гершуни. А.А. Измайлович, П.В. Карпович, П.П. Прошьян, Е.С. Созонов, М.А. Спиридонова и др.

В 1905–1907 гг. из Акатуйской тюрьмы был совершён ряд удачных побегов. Попытки администра­ции ужесточить режим вызывали массовые протесты узников. В феврале – марте 1907 г. наиболее активные в своем протесте заключенные, (Биценко, Измaйлович, Спиридонова) были переведены в другие тюрь­мы. В 1911 г. Акатуйская тюрьма была преобразована в женскую каторжную тюрьму. После февраля 1917 г. все заключенные были освобожде­ны, а летом 1917 г. постройки Акатуйской тюрьмы уничтожены.

Массовые попытки протеста и сопротивления политзаключённых тюремному режиму, наиболее крупными из которых были так называемые Зерентуйский заговор 1828 года и Зерентуйская трагедия 1910 г., были отмечены и в другой тюрьме Нерчинской каторги — Зеренту́йской.

«Зерентуйский заговор 1828 г.»[91]— неудавшаяся попытка заключённых Зерентуйской каторжной тюрьмы в Забайкалье организовать вооружённое восстание с целью освобождения. Заговор возглавил декабрист И.И. Сухинов; по разработанному им плану участники заговора (около 20 чел.) должны были обезоружить местный гарнизон и, увлекая за собой ссыльных, каторжан и рабочих, поднять восстание на других рудниках и заводах Нерчинской каторги. Затем предполагалось идти на Читу и освободить находящихся в тамошнем остроге декабристов. Восстание намечалось на 25 мая 1828 г., однако в результате предательства заговор был раскрыт. По приговору суда пятеро главных участников заговора (В. Бочаров, П. Голиков, В. Михайлов, Ф. Моршаков, Т.Непомнящий) были расстреляны, остальные наказаны плетьми. Приговоренный к расстрелу И.И. Сухинов накануне казни покончил жизнь самоубийством.

«Зерентуйская трагедия 1910 г.» —попытка самоубийства 6-х политических заключенных Зерентуйской каторжной тюрьмы в Забайкалье 27 ноября 1910 г. в знак протеста против применения к ним телесных наказаний со стороны тюремной администрации. Один из них — эсер Е.С. Созонов (осуждённый за убийство В.К. Плеве) 28 ноября 1910 г. покончил жизнь самоубийством. Публикация известий о Зерентуйских событиях вызвала студенческие волнения в ряде городов России. Внесённый 29 ноября 1910 года в III Государственную Думу фракциями социал-демократов и трудовиков запрос о Зерентуйских событиях был отклонён думским большинством.

Другим крупным местом ссылки и каторги в Восточной Сибири во второй половине ХIХ столетия, помимо Якутской ссылки и Нерчинской (Забайкальской) каторги, был остров Сахалин (Сахалинская каторга). Своим названием Сахалин (яп. — Карафуто, Карафуту), открытый европейцами в ХVII в., обязан недоразумению. В 1710 г. миссионеры-иезуиты в Пекине составили по поручению цинского императора Канси карту Тартарии (Татарии). Впоследствии копия карты была вывезена во Францию и издана в атласе французского географа Ж. Д'Анвиля «NouvelAtlasdelaChine, delaTartaire, ChinoiseetdeThibet» (1737). На этой карте, у западного берега Сахалина, напротив устья Амура есть надпись, сделанная миссионерами: «Saghalien-angahata», что на тунгусо-маньчжурском наречии означает «Скалы чёрной реки». Это название, вероятно, относилось к какому-то утёсу или мысу у устья Амура. Во Франции же это название отнесли к самому острову. Впоследствии И.Ф.Крузенштерн (1770–1846) заимствовал данное наименование при составлении своего «Атласа Южного моря» (1823–1826).

В Европе Сахалин долгое время считали полуостровом. На пекинской карте миссионеров-иезуитов (1710) Сахалин изображён в виде острова, но Ж. Д'Анвиль отнёсся к этому недоверчиво и самостоятельно проложил (!) на карте в своём атласе между островом и материком перешеек.

В 1787 г. французский мореплаватель Ж.-Ф. Лаперуз /LaPerouse/ (1741–1788?)[92] и в 1796 г. капитан английского корабля У.-Р. Броутон /Браутон, Broughton/ войдя в Татарский пролив с юга (со стороны пролива Лаперуза) не смогли пройти между материком и Сахалином (проливом Невельского) и выйти в Амурский лиман.

Лаперуз, высадившись на западном берегу Сахалина выше 48⁰ северной широты, получил от айнов (айно) и гиляков (нивхов) с помощью чертежа на песке сведения о том, что Сахалин отделён от материка проливом. Однако, двигаясь дальше на север, пролив становился всё мельче и мельче; дойдя до глубины 9 саженей (около 19 м) Лаперуз вновь высадился на берег Сахалина. В районе залива де-Кастри у него состоялось ещё одно совещание с гиляками; когда Лаперуз начертил на бумаге остров, отделённый от материка, то один из нивхов взял у него карандаш и провёл через пролив черту; что ещё больше убедило Лаперуза в том, что Сахалин — полуостров. [По наблюдениям Г.И.Невельского гиляки проводили черту между берегами для того, чтобы показать, что от берега к берегу можно добраться на лодке; то есть, что между берегами существует пролив (!), а не перешеек][93].

Броутону на небольшом и лёгком судне удалось пройти по Татарскому проливу на север дальше Лаперуза. Остановившись на глубине двух саженей (4,2–4,3 м), он послал к северу для промера глубин своего помощника, но обнаружить фарватер также не удалось: казалось, что оба берега сливались в одно целое. [Мнение о том, что раньше между Сахалином и материком существовал перешеек, подтверждается современными данными геологии и географии].

В 1805 г. русская кругосветная экспедиция (1803–1806) под руководством И.Ф.Крузенштерна на кораблях «Надежда» и «Нева» не смогла пройти Татарским проливом с севера (со стороны Сахалинского залива). Постепенное уменьшение глубин до 3,5 саженей (7,3–7,5 м) и копия карты Лаперуза (его авторитет), которой он пользовался, убедили Крузенштерна в существовании перешейка, которого он в глаза не видел. В 1846 г. поручик корпуса флотских штурманов А.М. Гаврилов на бриге «Константин» также не смог найти проходов в Амурском лимане и выйти в устье Амура.

И только в 1849 г. Г.И. Невельскому (1813–1876) на барке «Байкал» удалось пройти Татарским проливом с севера на юг, войти в устье Амура и доказать островное положение Сахалина. Здесь необходимо отметить, что японский землемер Мамиа Ринзо, путешествуя в 1808 г. на лодке вдоль западного берега Сахалина (Карафуто), неоднократно плавал с острова на материк, побывал в районе устья Амура и оставил карту, на которой Сахалин изображён в виде острова. [Однако об этомстало известно уже после открытий Г.И.Невельского][94].

С присоединением к России в 1856–1860 гг. Приамурья и Приморья государство продолжало рассматривать ссылку и каторгу как одну из форм колонизации Сибири и Дальнего Востока. В Амурскую и Приморскую области во второй половине ХIХ – начале ХХ столетий на постоянной основе направлялись только ссыльнопоселенцы, партии же каторжан этапировались только на временные работы. К 1900 г. в Амурской области насчитывалось 3,4 тыс. этапированных каторжан и 679 ссыльнопоселенца; в Приморской области — 4 тыс. каторжан и 2117 ссыльнопоселенцев.

Однако основным местом ссылки и каторги не только в Приамурском крае, но и на территории всей Российской империи во второй половине ХIХ в. стал остров Сахалин.

В 1892 г. на Сахалине насчитывалось до 6 тыс. каторжан; в остальных 12 каторжных местах Российской империи — около 5,4 тыс. заключённых, в том числе на Нерчинской каторге — 2,2 тыс., в Александровской центральной каторжной тюрьме Иркутской губернии — около 2 тыс., в прочих — 1,2 тыс. каторжан.

Статистика ссыльнокаторжных на Сахалинской каторге (к 1 января): 1882 г. — 3,5 тыс.; 1885 г. — 3,4 тыс.; 1886 г. — 4,2 тыс.; 1887 г. — 4,5 тыс.; 1890 г. — 5,6 тыс.; 1900 г. — 5,9 тыс.; 1904 г. — 4,2 тыс. каторжан (помимо этaпированных на работы в Приморскую и Амурскую области).

Динамика ссыльнопоселенцев на Сахалинской катoрге (к 1 января): 1891 г. — 3,85 тыс.; 1900 г. — 9,0–9,3 тыс. и 7,8 тыс. «крестьян из ссыльных» (переведённых на «свободное» поселение каторжан), а также 7,7 тыс. членов их семей.

Всего за 1859–1902 гг. на Сахалин было водворено 36,6 тыс. ссыльнокаторжных и ссыльнопоселенцев (из них более 24,7 тыс. в 1880–1900 гг.)[95].

Вышеприведённые цифры нуждаются в пояснении. Если статистика ссыльнокаторжных в среднем оставалась неизменной (4–5 тыс. чел.), то динамика ссыльнопоселенцев неизменно повышалась из года в год. В действительности сосланных на поселение на Сахалин было намного меньше, чем на каторгу, но каторжанам (с 1880 г.) было запрещено покидать остров после отбытия каторги и они фактически получали статус ссыльнопоселенцев на острове.

Ещё раз подчеркнём разницу в положении ссыльнопоселенцев и ссыльнокаторжных. Ссыльнопоселенцы находились на «свободном поселении» (под надзором, но без конвоя) и делились на два основных разряда: «домовладельцы» и «бездомные». «Домовладельцы» (их дома — старые лачуги и землянки) занимались хлебопашеством (в среднем засевали 4 десятины земли, редко имели скот) и ремёслами. «Бездомные» нанимались к крестьянам в сельские работники на определённый срок или подённо, в пастухи, караульные сторожа (получая очень низкий заработок). Из ремёсел ссыльнопоселенцы чаще всего занимались портняжным, сапожным, кузнечным, столярным и плотничьим ремеслом. Значительная часть расходов на содержание ссыльнопоселенцев обеспечивалась жителями края в виде отбывания ими натуральной повинности: крестьянам нередко предписывалось нанимать ссыльных в работники и снабжать их всем необходимым для занятия земледельческим трудом.

Ссыльнокаторжные («испытуемые») же, постоянно находившиеся в оковах (кандалах) и под конвоем, использовались на наиболее тяжёлых физических работах (в каменноугольных копях и каменоломнях, при строительстве железных и колёсных дорог) в малоосвоенных районах с суровыми природно-климатическими условиями.

При освоении Сахалина российское правительство использовало собственный, накопленный в течение двух столетий, опыт использования принудительного (каторжного) труда, а также во многом заимствовало принципы «систематической колонизации» («assignement system», сформулированы английским экономистом и проповедником Э.-Г. Уэйкфилдом), которые применяли англичане при освоении Австралии. Здесь необходимо отметить, что помимо России, другие страны также активно использовали ссылку и каторгу как метод колонизации различных территорий (Британская империя — Северной Америки, Индии, Австралии; Франция — Алжира; Испания (в меньшей степени) — Южной Америки). Англия, потерявшая в ходе войны за независимость в Северной Америки (1775–1783) 13 колоний в Новом Свете, которые в течение столетия служили местом ссылки, в конце ХVIII в. встала перед проблемой переполненности тюрем в метрополии. В качестве нового места ссылки была выбрана отдалённая Австралия[96].

К середине XIX в. российская каторга была сосредоточена, главным образом, в Забайкалье (Нерчинская каторга): на золотых промыслах на р. Каре, на нерчинских свинцово-серебряных рудниках, на винокуренных и солеваренных заводах, в Петровском металлургическом ­заводе и др. (в Якутскую ссылку направлялись, главным образом, ссыльнопоселенцы). Но винокуренные заводы были упразднены; нерчинские серебряные рудники истощились, стали убыточными даже при каторжном труде и в конечном итоге были закрыты; Петровский завод продан в частные руки. Тем самым, как и в Англии, в России возникла проблема нехватки каторжных работ при переполненности тюрем.

Отдалённое и островное положение Сахалина, его незаселённость и открытие богатейших месторождений каменного угля в конце 1850-х гг. определили государственный проект создания здесь колонии каторжан, с постепенным превращением острова в место всeроссийской каторги. [В отличие от Австралии, где открытие золотых россыпей стимулировало свободную иммиграцию и привело к отмене английской каторги, на Сахалине разработка месторождений каменного угля, напротив, способствовала расширению русской каторги].

Первые ссыльнокаторжные на Сахалин прибыли в 1858–1859 гг. (единичные случаи высылки известны в 1858 г.; первая партия прибыла в 1859 г.). В 1861 г. в пост Дуэ прибыла вторая партия каторжан (80 человек)[97]. После отбытия срока каторжных работ, а также в виде поощрения за образцовое поведение, заключенные переводились на «свободное поселение», без постоянного пребывания в тюрьме.

А.П. Чехов в книге «Остров Сахалин» (1893–1894), ставшей итогом его путешествия на Сахалин (1890)[98], отмечает: «Существует мнение, что мысль избрать это место для ссыльной колонии пришла впервые самим каторжным: будто бы некий Иван Лапшин, осуждённый за отцеубийство и отбывавший каторгу в г. Николаевске, попросил у местных властей позволения ­переселиться на Сахалин, и в сентябре 1858 г. был доставлен сюда. Поселившись недалеко от Дуэсского поста, он стал заниматься огородничеством и хлебопашеством и отбывал тут каторжные уроки. Вероятно, он был не один доставлен на остров, так как в 1858 г. уголь близ Дуэ добывался уже при участии каторжан. В апреле 1859 году в Дуэ было около 40 человек и при них 2 офицера и инженерный офицер, заведовавший работами»[99].

Указом императора Александра II от 5 декабря 1868 г. был учреждён Особый комитет для обсуждения вопроса «об упорядочении каторги и ссылки». Одновременно было организовано Особое совещание по делам Приамурского края с целью проработки проекта об учреждении ссылки и каторги на Сахалине. Особое совещание по делам Приамурского края предложило отправить на Сахалин в виде опыта до 800 каторжан. К этому времени правительство уже приняло решение наладить добычу угля посредством труда ссыльнокаторжан. Император Александр II 14 апреля 1869 г. одобрил мнение Особого совещания по делам Приамурского края, а 18 апреля 1869 г. подписал специальное положение Особого комитета об устройстве каторжных работ на Сахалине. Согласно же «Урочному положению для строительных работ», утверждённому императором 17 апреля 1869 г. и определявшему количество рабочих часов в день в различные времена года, Сахалин был отнесён к средней полосе России. Максимум рабочих часов — 12,5 в сутки — приходилось на май, июнь и июль; а минимум — 7 часов — на декабрь и январь.

До реформы пенитенциарной системы (мест заключения) 1870–1880-х гг. общий контроль над тюремными заведениями в Восточной Сибири осуществлялся генерал-губернатором Восточной Сибири (который в свою очередь отчитывался за данный вид своей деятельности перед МВД). На местах тюремные учреждения контролировали военные губернаторы (амурский, приморский, забайкальский, якутский и др.). Соответственно каторга на Сахалине подчинялась до 1884 г. военному губернатору Приморской области, в состав которой входил Сахалин.

До 1875 г. непосредственно каторгой на Северном Сахалине управлял начальник Дуэсского поста (военный офицер). В 1875 г. Сахалин был разделён на два округа: Северо-Сахалинский и Южно-Сахалинский[100]. Оба округа, входившие в состав Приморской области, в гражданском отношении были подчинены военному губернатору, а в военном — командующего войсками Приморской области. Должность начальника Северо-Сахалинского округа исполнял заведующий ссылкой и каторгой на о. Сахалине и Приморской области, постоянной резиденцией которого был пост Дуэ. Обязанности же начальника Южно-Сахалинского округа были делегированы командиру 4-го Восточно-Сибирского линейного батальона, имевшему местопребывание в военном посте Корсаковском. Администрация была сплошь военная.

Но в 1879 г. всё тюремное ведомство было передано под начало созданного Главного тюремного управления и стало находиться в ведении Министерства юстиции. В таких условиях решение вопросов крайне затруднялось, так как остров находился вдали как от центральных учреждений, так, фактически (а не географически), и от приморской администрации, связь с которой была нерегулярной.

После посещения в 1881–1882 гг. Сахалина начальником Главного тюремного управления МВД М.Н. Галкиным-Враским (1834–1916) и его представления, в котором он доказывал непрактичность такого административного положения острова, императором Александром III 15 мая 1884 г. было подписано «Положение об управлении о. Сахалином». Статья 1 этого положения (ст. 420 учреждения Сибирского) гласила: «Главное правление о. Сахалином принадлежит генерал-губернатору Приамурского края, а местное вверяется “начальнику острова”, назначенному из военных генералов»[101]. Первым начальником острова (с правами губернатора) в 1884–1888 гг. был генерал-майор А.Е. Гинуе, затем управление Сахалином осуществлял (1888–1893) генерал-майор В.О.Кононович[102] (при нём в 1890 г. Сахалин посетил А.П.Чехов).

Согласно «Положению…» (1884) Сахалин был разделён на три административных округа: Александровский, Тымовский и Корсаковский, непосредственное управление которыми было вверено окружным начальникам и состоявшим при них окружным полицейским управлениям. С 31 мая 1894 г. начальник острова стал официально именоваться «военным губернатором о. Сахалина». Первым официальным губернатором острова был генерал-майор В.Д. Мерказин, управлявший Сахалином в 1893–1898 гг.; в мае 1898 г. к обязанностям военного губернатора Сахалина приступил генерал-майор М.А.Ляпунов. Губернаторство на острове просуществовало до 1917 г.

После посещения Сахалина в 1876 г. генерал-губернатором Восточной Сибири П.А.Фредериксом (1828–1888) было принято решение о строительстве на острове первой каторжной тюрьмы — Дуэсской. Тюрьма была возведена на месте бараков Дуэсской каторжной команды («колыбели Сахалинской каторги»). С 1879 г. высылка на остров ссыльных приобрела более интенсивный характер. В связи с этим в 1880 г. на острове были учреждены новые каторжные тюрьмы — Александровская, Корсаковская, Рыковская (Тымовская). В 1894 г. было принято решение о постройке еще трёх тюрем на Сахалине: Онорской, Дербинской и Таранайской (из-за недостатка финансовых средств последняя так и не была построена). Помимо функционирования названных тюрем, в Воеводской тюрьме на Сахалине, как правило, приводилась в исполнение смертные приговоры. Строительство новых тюрем, прежде всего, обеспечило возможность увеличить численность ссыльнокаторжных на Сахалине.

В качестве примера типичной тюрьмы Сахалинской каторги приведём описание Александровской тюрьмы (в посту Александровский), которая состояла из двух отдельных тюрем: одна носила название «тюрьмы для испытуемых», другая — «тюрьмы для исправляющихся». Первая была обнесена оградой — частоколом (падями), вторая — не огорожена («вольная тюрьма»). Построена тюрьма была по барачной системе: каждый барак тюрьмы состоял из центрального коридора с камерами по обе стороны, а иногда из бокового коридора и камер, отходящих от него. Отхожие места располагались во дворе тюрьмы. Тюрьма была построена из сырого леса, располагалась на плохо осушенном месте, не имела фундамента, чёрных полов и вентиляции (помимо небольших форточек), в большей части не оштукатурена. Полы имели сквозные трещины (щели), в которые при мытье камер стекала вся грязь (накапливавшаяся под полами годами). Меблировку камер, отапливаемых каменным углем (дым, копоть в камерах), составляли сплошные нары. Из-за переполненности тюремных камер (особенно во время прибытия нового этапа) люди десятками спали на полу (под нарами). Зимой в камерах было холодно, летом — сыро. Кроме общих камер в тюрьме имелись — карцеры (от лат. carcer — «тюрьма», «темница») — небольшие камеры для одиночного (стоячего или сидячего) заключения нарушителей тюремного режима. Из мебели в карцере максимум имелась одна небольшая скамейка; нередко в карцер помещались по два-три человека[103].

В среде ссыльнокаторжных была высокая степень заболеваемости (желудочно-кишечные и инфекционные заболевания, болезни лёгких, травмы, ревматизм и др.) и смертности (в среднем 15 человек на одну тысячу). Суровые природно-климатические условия и жёсткий тюремно-административный режим пребывания вызывали частые побеги среди ссыльнопоселенцев и ссыльнокаторжных. В среднем ежегодно бежало около 300 человек: А.П. Чехов сообщает, что за пять лет (1877, 1878, 1885, 1887, 1889) с Сахалинской каторги бежало более 1,5 тыс. ссыльных.

Вместе с тем, попыток к совершению побегов на Сахалинской каторге предпринималось вдвое меньше, чем с Нерчинской (Забайкальской) каторги (соответственно 4% и 8,7% от списочного состава ссыльных); а их успешность была в 8 раз ниже (на Сахалин было возвращено 75,3% беглецов, в Забайкалье — 9,3%). Такие данные статистики были обусловлены теми трудностями, которые беглые ссыльные встречали на пути при побеге, и которые столь подробно и очень точно описал А.П.Чехов[104].

Одновременно с сахалинскими тюрьмами, в Приамурье и Приморье были построены 5 тюрем общего назначения: тюремные замки в Николаевске-на-Амуре (1860-е), Владивостоке (1882), Никольск-Уссурийске (1882), Благовещенске (1882–1883), Хабаровске (1882).

До 1879 г. ссыльных направляли на Сахалин сухопутным путём через Сибирь, затем было издано распоряжение о переводе ссыльных на пароходах Добровольного флота. Суда шли из Одессы через Константинополь в Средиземное море; затем по Суэцкому каналу (построен в 1869 г.) выходили в Индийский океан и далее вокруг Азии достигали Владивостока (с остановками в Порт-Саиде, Адене, Коломбо, Сингапуре). Путь занимал более двух месяцев, каторжане перевозились в закрытых трюмах при высокой влажной температуре тропиков (не все достигали конечный пункт транспортировки живыми) на пароходах «Кострома», «Нижний Новгород», «Россия», «Ярославль», «Владивосток» и др. [Иногда, в повседневном обиходе, суда Добровольного флота[105] называли общим нарицательным наименованием — «Доброволец»]. В 1880–1890-е гг. ежегодно на Сахалин пароходами Добровольного флота доставлялось около 1 тыс. мужчин и до 150 женщин (кроме того, ежегодно морским путём за осуждёнными добровольно следовали в среднем около 100 членов их семей).

В 1880 г. правительство, в целях колонизации Сахалина, запретило выезд с острова отбывшим срок наказания каторжанам, обязав их оставаться на поселении (строить дома и заниматься сельским хозяйством). Вследствие этого началось строительство многих поселений. За неполные 20 лет (1879–1898) на Сахалине было образовано более 80 поселений. В конце 1870-х – начале 1880-х гг. были основаны селения Малое Тымово, Рыковское, Дербинское (Тымовское), Владимировка, военный пост Александровский, ставший центром каторги (вместо поста Дуэ), а рядом с ним посёлок Корсаковка. В конце 1880-х – начале 1890-х гг. были заложены: в 1889 г. — Вальзе, Воскресенское, Усково; в 1890 г. — Малые Лонгари, Таулан; в 1891 г. — Верхний Поронай, Далдаган, Славо, Хамдаса-I; в 1892 г. — Онор, Хамдаса-II и др.[106].

Принудительный труд ссыльнокаторжных использовался не только на Сахалине, но и при освоении территории Приамурья и Приморья: на строительстве Амурской колёсной дороги (1898–1909), Амурской железной дороги (1891–1916), Уссурийской железной дороги (1891–1897), порта Владивостока, мостов через Амур и Зею, при благоустройстве городов.

С начала 1880-х гг. (после цареубийства 1 марта 1881 г. Александра II) Сахалин начинает использоваться как место ссылки политических преступников (до этого события на остров, как правило, ссылались осужденные за уголовные преступления). [Для ссылки политических предназначались Нерчинская каторга (в основном Карийская каторжная тюрьма /1873–1890/) и Якутская ссылка].

Официально политическая каторга на Сахалине была учреждена в 1886 г., но первый политкаторжанин — Н.Ф. Крыжановский — был доставлен на остров 21 октября 1884 года. Среди политических заключенных острова в разное время были члены организации «Народная воля»: совершившие покушение 1 марта 1881 г., участники «Процесса 20-ти» (1882), «Процесса 14-ти» (1884), «Донского процесса» (1887), Екатеринославского съезда народовольцев (1889), руководители харьковской и полтавской групп народовольцев (1887). Помимо народовольцев политическую каторгу на Сахалине отбывали члены польской организации «Пролетариат» («Процесс 28-ми» 1885 г.); участники неудачного покушения на императора Александра III 1 марта 1887 г.; участники восстаний на Кавказе и др. Последними политическими на Сахалинскую каторгу были отправлены в 1902 г. социал-демократы — руководители «Обуховской обороны» (1901).

Тем не менее, политическая ссылка на Сахалин не носила массового характера. После отбытия срока каторжных работ и переведения политкаторжан в «крестьян из ссыльных» им, на основе персональных ходатайств, разрешался выезд с острова на материк (обычно в пределы Приамурского генерал-губернаторства) под надзор полиции.

В период отбывания наказания политкаторжане вели научную и культурно-просветительскую работу: создавали библиотеки, читальни, школы на дому, осуществляли геодезическую съёмку местности, исследовали флору и фауну острова, проводили этнографические исследования.

В 1890-е гг. Л.Я. Штернберг совместно с Б.О. Пилсудским (братом Юзефа Пилсудского) создали на Сахалине первый музей (этнографический) в посту Александровском. Л.Я. Штернберг[107], во время пребывания в ссылке, кроме путешествий по Сахалину, совершил поездки по Амуру и по морскому побережью от устья Амура до Императорской (Советской) гавани. На основе собранного материала Штернберг написал несколько работ о семейно-родовых отношениях, ­фольклоре и языке коренного населения Сахалина и Приамурья (в основном нивхов). Б.О. Пилсудский занимался изучением быта и социальной организации ороков и айнов. По ходатайству «Общества изучения Амурского края» в 1899 г. ему разрешили переехать во Владивосток для работы в музее Общества. В 1902 г., по просьбе вице-президента Академии наук, Б.О. Пилсудскому разрешили поездку из Владивостока на Южный Сахалин для собирания (по поручению Академии наук) этнографических коллекций.

И.П. Юва́чев (псевдоним — Миролюбов)[108] составил морскую карту Александровского рейда и лоцию Татарского пролива.

После публикации книги А.П. Чехова «Остров Сахалин» в 1893–1894 гг. к острову было привлечено внимание общественности и официальных лиц. После её выхода Министерство юстиции и Главное тюремное управление периодически командировали на остров своих представителей: в 1893 г. — князя Н.С. Голицына, в 1894 г. — Галкина-Враского, в 1896 г. — юрисконсульта Д.А. Дриля, в 1898 г. — нового начальника Главного тюремного управления А.П. Саломона. В разные годы остров посещали генерал-губернаторы Приамурского края А.Н. Корф и Н.И. Гродеков.

Как результат различных инспекций: в 1893 г. были отменены телесные наказания для женщин и изменён закон о браках ссыльных; в 1895 г. назначены казённые суммы на содержание детских приютов; в 1899 г. отменена вечная ссылка и пожизненная каторга; в 1903 г. — телесные наказания и бритьё головы.

История Сахалинской каторги в Российской империи завершается после русско-японской войны (1904–1905). Ввиду приближения войны с Японией наместник императора на Дальнем Востоке Е.И. Алексеев объявил мобилизацию войск острова и отдал приказ о формировании «вольных дружин». Дружины формировались из каторжан и поселенцев (в качестве поощрения предусматривалось различные льготы[109]); начальниками «вольных дружин» первоначально были назначены лица из числа тюремной админи­страции, а в декабре 1904 г. командование передано офицерам, прибывшим из Маньчжурии.

11 июля 1905 г. японскими войсками был занят пост Александровский, а 20 июля того же года в селении Оноры (Тымовского округа) немногочисленные русские военные части на Сахалине сдались японцам. Японские войска истребили значительную часть каторжан на Южном Сахалине; многих вывезли и высадили севернее, в заливе де-Кастри. Фактически каторга была уничтожена, в результате войны разорению подвергся и Северный Сахалин.

В результате заключения Портсмутского мира (1905) к Японии отошёл Южный Сахалин (до 50⁰ северной широты), а российское правительство было вынуждено ликвидировать каторгу на Сахалине и вывезти оставшихся ссыльных на материк. Официально Сахалинская каторга была закрыта указом императора Николая II от 10 апреля 1906 г.; а 21 февраля 1913 г. ссыльному населению были дарованы сословные права крестьянства. После официального упразднения каторги, на Сахалине осталась лишь одна тюрьма — Александровская, в которой содержались осуждённые за уголовные преступления (1906–1918).

---

Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 505; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!