Между «чернухой» и метафизикой. 10 страница
СОЛОВЕЙ. (Он в валенках на босу ногу, в руках у него гармошка, он пиликает на ней.) Мы - бедные. А жрать и пить охота. Раиска приносит чего. Прибилась к нам с месяц назад, что ли, Райка - дворником устроилась в наш дом! Хитрованша! Подметать не подметает, а деловая, днём торгует, вечером лезет ко мне, а я Лаурку люблю! Она лук посадила, ест, и мы крадём. Сама облученная и мы с ней! Птички божии!
АЛЕКСЕЙ. Кто?
СОЛОВЕЙ. Птички Божии! Божии птички! Порхаем, летаем! “Мы взлетим в стратосферу и скажем: “Ну, что же, дорога ясна! За детство счастливое наше - спасибо, родная страна!” (Хохочет.)
АЛЕКСЕЙ. Что?
СОЛОВЕЙ. Сон разума рождает чудовищный аппетит и чудовищное пьянство, как я образно, однако, скажу другой раз! (Хохочет.)
Лаура стоит в центре коридора, пьёт сок из трёхлитровой банки, проливает его на свой белый балахон-платье, сок бежит по телу, по ногам. У Лауры стрижка короткая, будто у мальчика -подростка.
АЛЕКСЕЙ. Что она пьёт?
СОЛОВЕЙ. Сок. (Поёт) В кофте розова-ай - сок берёзова-ай!
АЛЕКСЕЙ. Это вода, какой сок?
СОЛОВЕЙ. Во дворе береза, с неё сок. Дырку просверлю - каплет и каплет. За час - три литра. Умножить на сорок - будет рубль сорок! Пьем по весне. Засохла уж наполовину, но соку даёт. Витаминов даёт! В магазине сок - вода с сахаром, а тут настоящий русский народный сок! (Смеётся.) Вороны загадили во дворе, даже в банку с соком какнет. Всё нам даёт обыкновенная наша русская народная берёзка, как я образно скажу другой раз: сок, веники, красоту, и сучок есть там - не хочешь идти на мост, повесься на русском народном сучке, удобно, невысоко, подпрыгнуть можно, я даже верёвку приспособил, кому надо - искать не надо!
|
|
|
АЛЕКСЕЙ. Старик, что вы всё время смеётесь?
СОЛОВЕЙ. А дак весело мне! (Играет на гармошке, хохочет.) Когда я утром надеваю гетры, что я хочу - ты хочешь знать?
АЛЕКСЕЙ. Что?
СОЛОВЕЙ. Хочу бежать я километры, чтоб на завод опоздать! (Смеётся.)
АЛЕКСЕЙ. Что? (Молчит.) Она совсем облилась, как голая стала. Что на ней за платье?
СОЛОВЕЙ. Простынь старая. Сшили такую платью ей. Бедны-а-ая! (Пиликает на гармошке.)
АЛЕКСЕЙ. (Поправляет.) Такое платье.
СОЛОВЕЙ. Чего? Я говорю: мы бедны-я, несчастны-я. Мы за квартиру пять лет не плотим.
АЛЕКСЕЙ. Платим.
СОЛОВЕЙ. А? Я говорю: телефон был - отключили, газ был - отключили, радио - отключили. Теперь ждём свет отключут и конец свету включут, тогда нам могила, как я образно другой раз скажу. (Смеётся, играет на гармошке весёлое.)
МОЛЧАНИЕ.
АЛЕКСЕЙ. Надо заплатить.
СОЛОВЕЙ. Ну вот, ты и заплотишь.
АЛЕКСЕЙ. Да, мне привезут сейчас деньги и мы за всё заплатим. Я не сошёл с ума, вы что думаете - сошёл? Я за всех заплачу. Скажите ей, старик, чтобы она что-то надела на себя, а то она как голая, облилась вся.
|
|
|
Лаура смеётся, вылила остатки сока на голову.
СОЛОВЕЙ. Лаурка! А ну, танцуй, танцуй, сучка такая! (Играет, Лаура хохочет, танцует. Соловей кричит Алексею:) А тебя что, голые женщины возбуждают? А мне дак ничего. (Смеётся.) Или тебе голые до фени?
АЛЕКСЕЙ. Мне всё равно, хоть вы нагишом, хоть нет, я тут временно, это ваши дела, старик.
СОЛОВЕЙ. Да какие дела? Как сажа бела! В Кремле дела, а у нас в домишке только делишки! (Смеётся.)
Лаура пошла из коридора по лестнице вниз. Матрас из-за двери упал, загородил дорогу.
АЛЕКСЕЙ. Да, я временно, завтра, нет, послезавтра перееду. Я боюсь. Я много чего боюсь. Я просто дико, страшно, ужасно... (Замолчал, смотрит на Соловья.)
СОЛОВЕЙ. Что?
АЛЕКСЕЙ. Боюсь СПИДа. Боюсь заразы. Кругом зараза. (Курит быстро и нервно, стучит пальцем по сигарете, пепла на ней нет, а он стряхивает и стряхивает его.) Я не открываю двери руками, натягиваю на руки рукава рубашки или пальто, и тогда открываю, а так - нет.
СОЛОВЕЙ. И что?
АЛЕКСЕЙ. И тапочки чужие в гостях не надеваю. Грибок везде. В бани не хожу. Там всё несвежее. Ненавижу. Если что несвежее - сразу чувствую. Боюсь. Руки не подаю, когда здороваюсь. Боюсь заразиться.
|
|
|
СОЛОВЕЙ. И что?
АЛЕКСЕЙ. (Очень быстро.) Ещё ненавижу стихи. Стихи - это сопли, а сопли - грипп, зараза. Человек руками вытирает сопли, а потом этими руками здоровается, понимаете? Просто уши режет, режет уши, если кто стихами. А еще люди плюют на пол. Это испаряется и садится у нас на носоглотке.
СОЛОВЕЙ. А ты уже пятую мою сигаретку куришь.
АЛЕКСЕЙ. Я куплю вам, старик. Потом.
СОЛОВЕЙ. Как же ты жить тут будешь? Мы - засранцы. Я лично у мамы - вместо швабры. А ты так твёрдо, резко сказал, я аж вздрагиваю! Такой ты непоко-бе-ли-мый, как я образно скажу другой раз! (Поёт.) “Однажды я пошла купаться-а-а! За мной следил банди-и-ит! Я стала раздеваться! А он и говорит: “Какие у вас ляжки, какие буфера! Позвольте вам...” (Кашляет, хохочет.)
АЛЕКСЕЙ. Перестаньте! Я не люблю такие слова. К чему вы это?
СОЛОВЕЙ. А стихи потому что! Закричал ты, ага, правда! Проверить думал, как тебе уши режет, отрезает, обрывает, отрезывает-ит-ит!
АЛЕКСЕЙ. Еще я люблю хорошо сложенных людей. Я инвалид, нет, я временно нетрудоспособный, мне нужны деньги на лечение, вылечусь и стану здоровяк. Пожалуйста, не играйте, он такой резкий, этот звук этого инструмента вашего, как он там называется?!
СОЛОВЕЙ. Инструмент называется - русская народная гармонь-штейнка!
|
|
|
Смеётся, отставил гармошку, курит, смотрит на Алексея. С цветами в руках пришла с улицы Лаура, поставила матрас на место. Вороны кричат за окном. Лаура раскидывает цветы по коридору, смеётся.
АЛЕКСЕЙ. Слушайте, что она ходит? Почему поёт? Разве время для песен?
СОЛОВЕЙ. Сожительница. Лаурка! Лариска на деле. Зову покрасивше. Придуривается. Я придуриваюсь, и она придуривается, чтоб не работать. А с придурью легче. В постели-то она всё соображает. А я и не заставляю работать. Я лентяюга сам. Волобуйничать люблю! Пьянчужка сам, на гармошке игрок сам я, мне бы не работать, а лежать, в потолок смотреть, где-нибудь чего-нибудь спереть бы, да и жить. А работать не люблю. Пять лет на вагонах проводником пробыл, а потом - да иди вы. Пожрать себе и ей найду, огород вон, картошку посадили, весна, ура, до травки дотянули, а ну танцуй, Лаурка! (Играет на гармошке.)
Лаура кидает цветы на Соловья. Тот ухватил её, усадил себе на колени, Лаура отбивается.
Мы с ней в баню вместе ходим, в мужское отделение! Она там в одежде моется!
АЛЕКСЕЙ. В баню в одежде?
СОЛОВЕЙ. А чего? Всё равно! Так-то она в речке купается, а в одежде со мной моется за компанию. Её от себя никуда не отпускаю.
АЛЕКСЕЙ. Впрочем, правильно, что в баню вместе. Вы правы. Всё дозволено. Всё должно быть дозволено. Один раз живём и потому - дозволено. Я слышал, старики часто женятся на молодых, это нормально, потому что они как бы дают энергию для продолжения жизни, молодые, так сказать, старикам.
СОЛОВЕЙ. Ёрики-маморики, слушай, какой я тебе старик?
АЛЕКСЕЙ. Я люблю русский народ и говорю с ним доступным ему языком.
СОЛОВЕЙ. Да кто тут тебе старик-то?
АЛЕКСЕЙ. Вы - старик. Вы тот самый старик. Вы не беспокойтесь, я понимаю, что это всё сон, моё больное воображение. Я вас сразу узнал, сразу, да.
СОЛОВЕЙ. (Молчит.) Какой сон? Как ты меня узнал? Тебе сколько лет?
АЛЕКСЕЙ. Мне сорок.
СОЛОВЕЙ. И мне сорок.
АЛЕКСЕЙ. Как сорок?
СОЛОВЕЙ. Так сорок. Паспорт покажу, хочешь? Ты какого числа?
АЛЕКСЕЙ. Пятого. Пятого мая. Пятого.
СОЛОВЕЙ. И я пятого. Мая пятого дня.
АЛЕКСЕЙ. Нет, нет, нет, нет, нет. (Молчит.) Шутите, да? Правда? Нет?
СОЛОВЕЙ. Кривда, да. Нет.
МОЛЧАНИЕ.
АЛЕКСЕЙ. Хорошо. Может быть. Всё может быть в жизни. Мы с вами в один день, в один год родились. Но мы даже не похожи.
СОЛОВЕЙ. Даже близко не лежали не похожи, как я образно другой раз скажу.
АЛЕКСЕЙ. Почему вы всегда говорите это вот? Что это значит?
СОЛОВЕЙ. А ничего! (Смеётся.) Ехал в поезде парень весёлый, так говорил. Вот и прилипло ко мне на сто лет. “Образно”, да “образно”, а что, чего - не знаю, красиво и всё! Ой, насмотрелся в поезде, всю жизнь вспоминать надо! Всю Расею объехал. Вот, приехал в Караганду - думаю: город гомиков. Все мужики ходют, а глаза подведенные. Думаю, да что ж такое, одни падлы?! Потом понял: шахтёры! (Смеётся.) Из-под век не отмывается угольная пыль у них! Нормальные мужики. А глаза накрашенные! А думал: Караганда - город гомиков!
В окно бьётся ласточка, стучит крыльями по стеклу.
АЛЕКСЕЙ. Что это она?
СОЛОВЕЙ. С ума сошла, поди. Бывает и у птичек такое разное всякое.
Смотрят на ласточку. Она побилась, побилась и упала в траву возле дома. К упавшей ласточке по крапиве кинулись кошки, возятся в траве. Кровь ласточки по стеклу размазалась. Соловей хмыкнул, смотрит на Алексея. Алексей с ужасом глядит в окно, не может оторвать взгляда.
АЛЕКСЕЙ. Что это? Что это? Это что?!
СОЛОВЕЙ. Да что, что. Чего-то случилось, непорядок в доме, вот и решила - чем жить так, помереть. Птичка - само-убий-чка! (Хохочет.)
МОЛЧАНИЕ.
АЛЕКСЕЙ. Мы будем дружить.
СОЛОВЕЙ. Мы-то? Ага. (Чешет голову, смеётся.) Вши, что ли, завелись, башка чешется. (Молчит.) Лаурку поймал с полгода назад, вечерочком, к мосту шла, туда все ходят, в день по пять штук бывает. В смысле, ночью. Прям на камни кидаются. А я, тварь такая, встану у окошка, покуриваю и смотрю, как они там, идут. Охранникам деньгу дадут, те пустят на мост. Правильно, потому как бесплатный сыр только в мышеловке, как я образно, однако, другой раз скажу! А с утра на каменьях милиция остатки соскребает. Бывает, месяц никого нету. Потом раз, раз, раз - пачкой, штук десять прыгнет. Потом опять тихо. И во дворе сидят, бывает, под берёзой, плачут сначала, а я смотрю в окошко, хихикаю, падла. А они молются, плачут, одна берёзу обнимала, прямо играла, страх Божий, что играла! Ну, вот Лаурка тоже туда было пошла, а я в огороде. Чего-то пожалел, взял, привёл, накормил. Живёт, умирать не хочет! Ей вот прикажешь что - делает. Слушает. Сказал: “На мост - ни-ни!” Боится меня. (Смеётся.) Так что, сберёг дурочку. А в баню, да, вместе. Возьмём веник срубим, во дворе, с березы, тут вот. Как листья вырастут, мы с веничком в ба-а-а-аньку, да, Лаурка?
Лаура ходит по коридору, простынь на голову надела как фату, поёт, цветы раскладывает. Стукнулась о фортепиано, села на пол, зажимает рукой бок.
Там мужики в бане, так? (Хохочет.) А это хорошо ты сказал, прям как радио, мне понравилось: живи как хочешь, однова живём!
Одна за другой едут машины, обливают дом грязью. Вороны каркают, ласточки строят гнёзда. Землемер подошёл почти к дому, всё так же землю меряет, ловко перекидывая с места на место острые ножки треугольного метра. Идёт, говорит что-то громко, вороны над ним кружат. Лаура “едет” по коридору, фырчит: “Дыр-дыр-дыр!”
АЛЕКСЕЙ. Да, да. Они привезут деньги, Лариса. Я буду звать вас “Лариса”, а то странно, тут - и вдруг называть кого-то таким странным именем - Лаура. Да, Лариса! Я очень люблю народ. Папа академик был, но из народа и тоже любил его, говорил мне об этом, воспитывал меня таким образом. (Молчит.) Привезут, вы не думайте. Думаете, я наврал? У нас вечером будет праздник, привезут, конечно! Мы купим еды, тут вот стол, сядем под лампочку, и так хорошо, все, все заботы прочь, сядем, и хорошо, и будет хорошо, и выпьем!
Лаура всё так же “едет” по коридору. Доезжая до одной из половиц слева у тех дверей, что на замках, перепрыгивает через них, прижимается к стенке, пугается, снова и снова перепрыгивает через одну и ту же половицу.
Она смешная, весёлая, будем дружить, да? Нас отсюда скоро всех переселят, но мы будем дружить, мы будем друзьями по несчастью, вот как я сказал хорошо, да?
СОЛОВЕЙ. (Чешет горло.) По какому по несчастью?
АЛЕКСЕЙ. Ну, не по несчастью, по обстоятельствам жизни, так, да?
СОЛОВЕЙ. А мы несчастные с Лауркой? С чего взял? Кто сказал, отсюда переедем?
АЛЕКСЕЙ. Мой друг, который сейчас привезёт деньги, говорил. Когда низкие потолки - не мечтается, там было высоко, но не так, как у вас, не мечталось, я только впадал в задумчивость, а у вас можно впадать в мечтания! О, я люблю мечтать! Меня всё время преследуют видения, мечтания. Но я не сумасшедший. Это моя такая игра, как ребёнок играю, придумываю что-то, так веселее. Да, старик? Вот и вы - материализовались из моих мечтаний.
СОЛОВЕЙ. Да какой я тебе старик-то, заладил?
АЛЕКСЕЙ. Ну, тот, что говорит французские слова и играет на пиле.
СОЛОВЕЙ. Чего? (Смеётся.)
АЛЕКСЕЙ. (Молчит.) Простите. Это я так. Я хотел сказать, что у вас лепные потолки, а там - не было. Будем дружить?
СОЛОВЕЙ. А чего не будем? Будем. Бууу-дем! Только я сильно стихи люблю, и за руку здороваюсь, вот беда. Ну, всё равно ведь можно найти констинтитенцию, как я образно, однако, скажу другой раз, нет?
АЛЕКСЕЙ. Да, да, конечно!
СОЛОВЕЙ. А ты понял, что я сказал?
АЛЕКСЕЙ. Нет, но понял, что вы подразумевали.
СОЛОВЕЙ. Как же ты мог понять, что я сказал и подразумеваю, если я сам не понял, что я сказал? Если я это слово вот как раз выдумал, когда говорил, э, одногодка моя, слышишь? Что ж ты понял?
АЛЕКСЕЙ. Я всё понял, всё! (Смеётся.)
МОЛЧАНИЕ.
СОЛОВЕЙ. Я вот тоже понял, что ты чего-то мне так сильно угодить хочешь, как я образно скажу, однако, другой раз, а почему - не знаю.
АЛЕКСЕЙ. Я хочу дружить!
СОЛОВЕЙ. А как же мы будем дружить, если ты руки не подаёшь? Я люблю, чтоб за руку, чтоб сильно, чтоб со всей силой и крепкостью. А ты?
АЛЕКСЕЙ. Нет, я же не всегда не подаю руку, я тоже могу подать руку, ну что вы обо мне думаете, что я сумасшедший, я подам. Даже с радостью. Вы ведь не заразный?
Соловей вытер пальцем нос, палец вытер об штаны, улыбается. Смотрит на Алексея.
СОЛОВЕЙ. Я-то не заразный? Я сильно заразный, как я образно скажу другой раз. Ну ладно, чего там. Иди сюда. На ухо. Спросить хочу давно. Вот ответь мне, раз ты писатель...
АЛЕКСЕЙ. Я не писатель.
СОЛОВЕЙ. Как не писатель? А эта - твоя? (Ткнул в фортепиано.)
АЛЕКСЕЙ. Моя.
СОЛОВЕЙ. Ну, говорю - писатель. Слушай. (Снова вытер сопли и размазал по колену.) Ты вот мне скажи: почему в поездах, особливо на северных направлениях, всю жизнь глухонемые ходют и порнуху продают. И что характерно - отметь! - только глухонемые!
МОЛЧАНИЕ.
АЛЕКСЕЙ. Да?
СОЛОВЕЙ. Я и говорю: да-а-а! Одного решил я проверить и как пукну сильно при нем. Он даже - ноль, реагажа нету. Почему?
АЛЕКСЕЙ. Не знаю.
СОЛОВЕЙ. Не знаешь. И никто не знает. Необъяснимый закон природы, как я образно скажу другой раз. И будто не унюхал даже чего, вот что интересно! А ведь носопырка у него есть, была, то есть? Как объяснить?
МОЛЧАНИЕ.
АЛЕКСЕЙ. Почему она прыгает всё время через эту половицу?
СОЛОВЕЙ. Потому что там - ток.
АЛЕКСЕЙ. Как - ток?
СОЛОВЕЙ. Да так - ток. Так-ток, так-ток, так-ток! Слушается! (Смеётся.) Моя! Дождь, весна, с крыши каплет - ток пробивает, и прямо в ту половицу бьёт.
АЛЕКСЕЙ. Как - бьёт? Это же очень опасно, надо что-то предпринять?
СОЛОВЕЙ. Предпринять?
АЛЕКСЕЙ. Ну, сделать?
СОЛОВЕЙ. Мы за квартиру не плотим пять лет, что сделать? (Смеётся.) А вон библиотеку всю наскрозь пробивало, никто не мог войти, двух читателей убило.
АЛЕКСЕЙ. Неправда. Пугаете нарочно.
СОЛОВЕЙ. Правда. Может, они за знаниями пришли, руку протянули к двери, к ручке дверной, как я образно скажу, однако, другой раз, а их шарах и - нету. Вот и уехали они. А у нас одна только половица наэлектриченная. Пока. Может, скоро всех начнёт бить-убивать, убивать да бить, я даже и не знаю.
АЛЕКСЕЙ. Нет, нет, не может быть, нет, он не рассказывал мне.
СОЛОВЕЙ. Кто? Чего? Почему? Про что? Про читателей?
АЛЕКСЕЙ. Нет, так. Ничего. Вы так говорите, будто это национальность: читатели.
СОЛОВЕЙ. Не веришь? Вчера вот кошка забежала и прямо по этой половице рванула идти, дура, шерсть на ней дыбом, загорелась, синий пламень и - смерть, смерть-смерть-смерть! - и страшно, страшно, страшно, страшно. (Смеётся, играет на гармошке, поёт.) Люблю грозу в начале мая! Когда весенний первый гром! Как саданёт из-под сарая, что фиг опомнишься потом! Не веришь? Ну, ступи на половицу - шарахнет уй как!
АЛЕКСЕЙ. Надо громоотвод поставить.
СОЛОВЕЙ. А громоотвод-то пошто?
АЛЕКСЕЙ. Не знаю, я не силен в технике. Я историк по образованию, мой отец академик Сорин, его именем названа эта улица.
СОЛОВЕЙ. Ты сто раз сказал-повторил. Академиков тут не хватало. (Смеётся.)
АЛЕКСЕЙ. Это правда! Паспорта у меня нет, я сдал на документы на квартиру, на оформление денег и прочее, но сейчас привезут всё. Я покажу паспорт обязательно, но не для того, чтобы похвастать, что мой отец такой большой человек был, а чтобы вы увидели, что мы действительно родились в один год и один день.
СОЛОВЕЙ. А мне зачем?
АЛЕКСЕЙ. Ну, чтобы мы подружились!
СОЛОВЕЙ. Да зачем нам с тобой дружить?
АЛЕКСЕЙ. Мы же в один день!
СОЛОВЕЙ. Ну? Я верю. И без паспорта. А вот ты мне веришь?
АЛЕКСЕЙ. Про что?
СОЛОВЕЙ. Про половицу?
АЛЕКСЕЙ. Теоретически - да.
СОЛОВЕЙ. А практически?
АЛЕКСЕЙ. Не понимаю?
СОЛОВЕЙ. Не веришь! Встань тогда на половицу и узнаешь - стукнет или нет.
АЛЕКСЕЙ. Я верю.
СОЛОВЕЙ. А я вот наврал.
МОЛЧАНИЕ.
АЛЕКСЕЙ. Ну тогда не верю.
СОЛОВЕЙ. Дак веришь или не веришь?
АЛЕКСЕЙ. Не знаю.
СОЛОВЕЙ. Ну, тогда дай пять. Ну, дай кардан? А?
Снова вытер сопли под носом, руку об штаны протёр и протянул её Алексею. Тот подумал и пожал его ладонь. Соловей, не выпуская его руки из своей, другой рукой быстро задрал рубашку Алексея до локтя, потом поправил рубашку на Алексее, смеётся. Принялся ходить широкими шагами. Погладил статуэтку кошки.
Вот где собака зарылась. “Дружить”, “товарищ”, говорит. На твоих товарищей рыба хорошо клюёт. А под умного канаешь. Ага. Да, да, кошка. Синим пламенем сгорела. У нас порода вывелась в траве и вокруг дома. А как: приблудились две кошки, у обоих по одному глазу не было. Так от рождения. Стали рожать кошек море, расплодилось море, крыс море, кошек жирных море, только все кошки - без глаз. Увидишь. Необъяснимый закон природы.
Лаура пошла из коридора по лестнице, матрас упал, загородил дорогу. Соловей поднял его, поставил на место.
Райкин матрас. Райка - это песня. Сама себя тут поселила. Живёт тут в коридоре начальница. Сейчас придёт, тебя погонит. А то начальников развелось, да все с гонором, да все такие непростые, как я образно, однако, скажу другой раз.
АЛЕКСЕЙ. (Тихо.) Ты?! Дебил!!! Я ненавижу вас, таких!!!! Ты - туман, марево, тебя нет для меня, нет!!!
МОЛЧАНИЕ.
СОЛОВЕЙ. Как так? (Смеётся.) За что? Ты же говорил: старик, старичок, русский народ, ой, народ, ай, народ. Вот - я народ.
АЛЕКСЕЙ. Ты не народ. Ты - быдло.
СОЛОВЕЙ. А ты не быдло?
АЛЕКСЕЙ. Я болен, это уколы, мне надо лечиться, я потому продал квартиру...
СОЛОВЕЙ. Ты ж сказал она тебе надоела, в ней не мечталося, темнила?
АЛЕКСЕЙ. Не смей говорить со мной так нагло, ты?! Он ничего не рассказал мне про комнату, они перевезли вещи, он не пришёл перевозить, пришли грузчики, он позвонил, сказал, что придёт машина, перевезёт, я не видел этой комнаты, я ему доверяю, и тут неплохо, неплохо, мне нравится, тут очень просто, без выпендрёжа, машины ездят, мне тут нравится, нравится, нравится! Я болен, переезд - тоже, что пожар! Это фоно уберу, нет, буду по вечерам играть!!!
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 268; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!