Между «чернухой» и метафизикой. 7 страница
ОЛЬГА. (растерянно.) Какое тут убежище?
ИННА. (помолчала.) Ну, что? Я так и буду тут стоять, ага? Стоит, на пути встала, кабанера какая! Пусти!
Сняла плащ, толкнула Ольгу, прошла на кухню, заглядывает во все горшки, гремит кастрюльками. Поставила на стол бутылку.
Что же вы мне не сообщаете? За родню уже не считаете? Не хочете со мной знаться, так?
ОЛЬГА. Не подкалывай опять....
ИННА. Ну, ну. Мать где? На работе?
ОЛЬГА. Опять ты пьяная...
ИННА. А ты опять трезвая! Не звезди-ка ты, гвоздика. Встала, стоит, смотрит, ишь!
Достала сигарету, пошла к комнате Алексея. Ольга встала на пороге, не пускает.
Пусти, ну?
ОЛЬГА. Не ходи. Он работает.
ИННА. Ой, с кем это он там работает? (Оттолкнула Ольгу, стучит.) Тюк-тюк!
АЛЕКСЕЙ. (фальцетом.) Кто там? (Кашляет.)
ИННА. Сто грамм! Можно войти?
Алексей вскочил, смял бумажки, на которых он что-то писал, испуганно смотрит на Инну.
Молодой человек, дайте даме спичку. Всё обыскала - ноль. В чём дело - не понимаю. Спички стали дефицитом, что ли? К концу света, ага? Просто дифферинциация какая-то, такая колбасень с этими спичками... (Смотрит на Алексея, улыбается.) Какой молоденький...
АЛЕКСЕЙ. (зажёг спичку.) Пожалуйста...
ИННА. А что это вы так волнуетесь?
АЛЕКСЕЙ. С чего вы взяли? Вовсе нет.
ИННА. Ручки дрожат. (Пауза.) Тут у нас до вас был один квартирант. Я вот тоже у него всё время спички просила. Он такой наглючий был. Говорит: «У меня спичек нет. Есть, говорит, одна и то - сырая!» (Стучит себя ладонью по губам.) Пардон меня! Сбежал быстро! От нас прям все сбегают. Но вы-то от нас не сбежите! Не-ет! Сейчас по радио передавали, что вот-вот всех нас чпокнет. Левитан передавал.
|
|
|
АЛЕКСЕЙ. Что передавал? Какой Левитан?
ИННА. Такой, натуральный. Который войну объявлял.
АЛЕКСЕЙ. Он давно умер...
ИННА. Ну да, умер, дожидайся! Как же! Живой! Живо-о-ой! Сама слышала, своими ушами! Всё. Конец света. Вот, не верили в Бога, а теперь по радио начали передавать. Вот такушки. Ну? Расскажите: кто вы, что вы, молодой человек, а?
АЛЕКСЕЙ. А вы-то, вы-то кто, я не понимаю?
ИННА. Ах, пардон, ёк-макарёк, не представилась! Инна Зайцева! Советский Союз! Впервые без намордника! Сестра вот этой... Ольги, то есть. Я тут жила когда-то. Замуж вышла потом. (Плачет.) Неудачно. Муж гикнулся. Пьяный в речке утонул. Комнатка у меня есть. В Заречном. На стройке тружусь. Маляром. Вся анкета моя - вам! (Смеётся.) Ну, что стоим?
АЛЕКСЕЙ. Не-не з-знаю..
ИННА. Пойдём, вмажем. Спать ляжем. Сопли распустим, никого не пустим! (Стучит себя ладонью по губам.) Пардон меня. Покраснел малыш даже. Невинный, в очках даже... (Смеётся.) Выпьем пошли! Напоследок, в последний раз. Скоро шарахнет - и все дела. Всем каюк. Надо ведь накиряться. А то так - неинтересно. Познакомиться, а?
|
|
|
АЛЕКСЕЙ. (помолчал, вздохнул.) Пошли.
ИННА. Ну и молодец. За бутылкой разберёмся, кто кого и с кем.
Вышли в прихожую. Ольга стоит у дверей - всё слышала.
Ну, что смотришь, Манда Ивановна, накрывай на стол! (Стучит ладонью по губам.) Извиняюсь, я с ней по-родственному, любя. Пошли, выпьем? Больная ведь ты? Больная. Лечиться надо. Пошли. Ой, да что ты себя на лопате подаёшь, что ты смотришь таким змеем? Ну, квартирант у вас новый, ну, надо же мне с ним познакомиться, поговорить? Надо? Ну, с кем мне ещё разговаривать? Он мне о дальних странах расскажет, вот! Накрой на стол, не пучь бельмы свои!
Ольга пошла на кухню. Инна и Алексей следом. Ольга поставила на стол закуску, стаканы, тарелку с помидорами.
Это сестрёнка моя, любименькая, родненькая... Чего ты накрасилась, как фуфло какое? А мух, мух у вас сколько! Интеллигентным людям, блядь, в гости придти нельзя! (Стучит ладонью по губам.) Пардон меня. Ты нам давай - мухи отдельно, котлеты - отдельно. Садись, Лёша. «Алексей, Алёшенька, с-с-сынок! С-с-словно с-сын её услышать мог!»... (Заплакала, опять весело.) Да я знаю, знаю, как тебя зовут. Знаю ведь. У нас в нашей деревне всем всё известно! (Снова запела.) «Вот так и живё-ом! Не ждё-о-ом тишины! Нам скажут, она зарыдает!...» Бьёмся, бьёмся, к вечеру - напьёмся! Давай! Прощайте, товарищи! (Заплакала.)
|
|
|
Налила вино по стаканам, все выпили. Пауза. Инна смотрит на Алексея выжидающе, ухмыляется.
Ну? Давай!
АЛЕКСЕЙ. Чего давать?
ИННА. Говори давай.
АЛЕКСЕЙ. О чём говорить?
ИННА. Ну, речь говори!
АЛЕКСЕЙ. Какую речь?
ИННА. Здра-асьте. Про дальние страны рассказывай. Как они там живут, как одеваются, что едят, как на машинах ездют.. Ну, про то, как они там сношаются, что ли...
ОЛЬГА. Инна! Инна!
ИННА. (стучит ладошкой по губам.) Извиняюсь, вырвалось. Извините, товарищи. Думала: в кругу подруг на стройке коммунизма! Я извиняюсь... А эта - смотри, смотри! Не любит выражений! Ну, пардон меня, пардон меня. Ишь ты, а? Да у нас всё по-простому. Ты вот, Алексей, скажи мне лучше: есть вот оно или нет?
АЛЕКСЕЙ. Что именно?
ИННА. Ну вот это, центральное?
АЛЕКСЕЙ. (вытирает губы.) Не понял?
ИННА. Ну, центральное? (Пауза.) Ну, что по телевизору показывают - вот это: оно есть или его нет?
АЛЕКСЕЙ. Не понимаю...
ИННА. Не понимает он! А вот смотрю иногда туда, в телевизор-то и думаю: нет, не может быть, чтобы всё это, вся такая красота была на свете! Не верю! А вот думаю, что это просто так такое кино сняли. Ещё музыки подпустили, туману, чтоб совсем красота была. Не верю! А вот думаю, что кроме нашего Шипиловска долбаного ничего нет на белом свете. Понимаешь? Нет, нет и всё! А только есть на свете вот эти четыре наши улицы: Ленина, Свердлова, Красноармейская и Экскаваторная и - всё... И больше ничего! А там за городом - только лес, лес, лес, без конца лес, лес... И где-то там в воздухе сидят какие-то люди, которые для нас всё придумывают, понимаешь? Чтоб всех нас успокаивать, чтоб мы работали на этой работе долбаной с утра до ночи, с утра до ночи, с утра до ночи и ни про что не думали, понимаешь? Только мы одни - и всё! И как заведённые: с утра бежать на работу вкалывать, потом домой - спать, жрать. Потом опять на работу... И так каждый Божий день, каждый Божий день, каждый Божий день, каждый, каждый... А вот в отпуск ехать куда-то боюсь. Потому что по телевизору говорят: везде красота и счастье, а вот люди рассказывают, что везде воры, везде убийцы сплошные, везде! Говорят, даже людоеды появились. Людей вот, говорят, варят и едят. Пирожков наделают и наяривают: по десять копеек людям в киосках продают. И разоблачают их только тогда, когда из пирожка случайно ноготь человеческий вылазит, непромолотый, понимаешь? Везде, говорят, страшные просто дела творятся. А жить охота. Вот охота мне жить - ну, до смерти охота! Хоть какая жизнь у меня поганая, а вот охота! Хочу, понимаешь ли, жить! Ну, понимаешь ты меня или нет? Ну, что я тут сейчас сказала такое - ты понял или нет? Понял?
|
|
|
АЛЕКСЕЙ. Не понимаю... То есть, понимаю, но не совсем...
ИННА. Ага. А понимаю, когда вынимаю. Вот так. Не поймёшь ты. Не понимаешь ты! Вот зараза, а? Язык у меня не выговаривает всего того, что думаю... Ты вот мне вот что скажи тогда: Москва-то стоит ещё или нет уже, провалилсь, может, а?
АЛЕКСЕЙ. Москва? Москва - стоит. И Ленинград - стоит...
ИННА. Ну вот. В Москве стоит, в Ленинграде стоит, а в Шипиловске долбаном - не стоит! (Поёт.) На столе бутылочка, пойдём выпьем, милочка!
ОЛЬГА. Ну что ты мелешь? Человек посторонний, что он о нас подумает? Алексей, вы не обращайте внимания на неё, она вообще такая развязанная женщина, такая развязанная, просто ужасно
ИННА. Ладно ты, Мурлин Мурло! Гундосишь! Заткнись!
ОЛЬГА. Сама страхолюдина! Красавица мне нашлась тут! Не кури давай! Не слушайте её, Алексей, не слушайте!
ИННА. А вот как дам тебе сейчас в глаз. (Пауза. Стучит ладошкой по губам.) Пардон меня, мы по-родственному всё время. Бывает, кудри даже начнём друг дружке рвать. А то ведь скучно. И с мамой, бывало, сколько раз скублись. Стенка на стенку, ага. Подерёмся, поревём потом - всё ж таки развлечение. А так - скука! Мы - как мыло простые, понимаешь? Все перед тобой. Мама - в гортопе работает, ну, город топчёт, сплетни собирает. Я на стройке коммунизма наяриваю. Ольга вон с Боженькой с утра до ночи разговаривает. (Заплакала.) Жалко мне её... Ну, ненормальная она, придурок, ты уже понял, ага? Ты на неё внимания вообще не обращай, понял?
ОЛЬГА. Замолчи, сказала! Замолчи!
ИННА. А что тут такого? Тихая семейка. Маленький такой дурдом. Шизики-френики. (Вдруг зарыдала, забилась головой об стол.) Оляа-а-а! Давайте, выпьем! Попрощаемся, я ведь совсем забыла! Сестричка моя милая! Прости меня! Сколько раз я тебя обижала! Сейчас вот помрём, задавит нас всех, как тараканов! Всех! И тебя, Алексей, вместе с нами! Тебя-то за что, миленький? (Притянула Алексея к себе, смачно поцеловала.)
ОЛЬГА. Сядь! Не трогай!
АЛЕКСЕЙ. Можно, я тоже закурю?
ОЛЬГА. Курите, курите, я форточку открою. А ты не кури! Не туши в цветах папиросы свои! Мать ругаться будет!
Ольга открыла форточку, села на место.
ИННА. Не орите, девушка, без вас голова болит! (Алексею.) А вот обо мне в городе все говорят, что я такая-растакая... Мать меня даже в дом не пускает, злится. А я совсем, совсем чистая!
ОЛЬГА. Хватит тебе!
ИННА. Да у меня мужиков было после мужа - один-два и обчёлся. Ну, замужем они все, порядочные вроде как. А я - вдова. Муж утопился в речке. До сих пор найти не могут. Десять лет ищут. А я думаю, что он не утонул. Он в тот день не пил, гад такой! Я помню! Он сбежал от меня просто, думаю я! От такой жизни сбежал пёхом, до Москвы, втихомолку! А что? Так оно и есть. Ну, короче. Про моих мужиков весь город знает всё. Ну, про то, как мы с ними вошкались. Пардон меня. Одна жена приходила ко мне окна бить. Не достала - я на четвёртом этаже живу. Мужик нынче пошёл, должна я тебе, Лёшенька, как представителю из центра, пожаловаться - тьфу мужик пошёл! Один мне так прямо и сказал: «Ты мне, Инночка, нужна для удовлетворения моих низменных потребностей!» Понимаешь? Детей не хотят. Не получается у них. Дети-то по любви получаются. А любить - никто не может. Вот ты тоже - тут сидишь. Вот скажи мне, кого ты любишь или не любишь? Никого ведь тоже, ага? Тоже ведь, как все, ага?
ОЛЬГА. Замолчи, я тебе сказала!
АЛЕКСЕЙ. (захмелел.) Нет, я люблю! Страстно!
ИННА. Ой, правда! Скажи, кого?
АЛЕКСЕЙ. А люблю... люблю великую русскую литературу!
ИННА. (хохочет.) Ну вот, вот! А же говорила! Кто такая? Почему не знаю?
АЛЕКСЕЙ. Книжки надо читать, книжки, Инна, дорогая! Книжки! Выпьем! Выпьем все вместе. Ура-а-а!!!..
ИННА. (чокнулись, выпили.) Давай! За твою, стало быть, любовь...
АЛЕКСЕЙ. (с грохотом поставил стакан, ест помидор, обливается соком.) Вот вы смеётесь? Да? Смеётесь, смеётесь? Да?
ИННА. Да мы на полном «сэ»!
АЛЕКСЕЙ. (хохочет.) Нет, вы смеётесь! Вы хохочете, да? А ведь я и вправду счастливый человек! Потому что люблю! До боли в сердце! До онемения! До ужаса! До спазм в глотке!
ИННА. Вот это да-а... До ужаса разве любят? Это как же? А? Ну-ка, расскажи нам про свою любовь, а? Нам с Мурлин Мурло про любовь обязательно надо знать... Давай, давай, давай! Слушай, Мурлин!
АЛЕКСЕЙ. Что рассказать вам, девушки, что рассказать? Ох, да разве можно рассказать, что такое воздух, солнце, чистое небо, трава после дождя?! Невозможно, милые мои! Немыслимо!
Машет руками. Ольга смотрит на Алексея восхищённо, Инна - испуганно.
Девушки! Я должен вам поведать следующее! Вот что: я живу в вашем городе вот уже целых два дня и должен сказать вам честно, нелицеприятно, со всей откровенностью, что я, глядя на вас, удивляюсь! Удивляюсь вашей жизни, вашему укладу! Как вы можете так жить? Грустно всё это... Нужно всё перестроить, переделать, перекроить! И всё встанет на свои места. Я, конечно, буду стараться, сколько хватит сил моих, чтобы всё взбудоражить в городе, чтобы началась другая жизнь, иные мысли чтобы возникли в головах людей! А сделаю, я обязательно сделаю это, у меня хватит сил, у меня много сил, желания! Сил и желания! Опомнитесь, дорогие мои! Весь город пьёт! Мы с вами вот - тоже! У меня на работе все пьяные или с похмелья! Почему все пьют? Почему?! Разве нельзя иначе устроить свою жизнь, организовать её так, чтобы не было ни минуты свободной, праздной, бессмысленной!? Вам всем, всем, всем необходимо са-мо-со-ве-ршен-ство-ва-ни-е! Каждый должен поставить перед собой цель! И идти к ней, не сворачивая и не сбиваясь! А цель необходимо поставить огромную, ясную, значительную! Не к благополучию, скажем, стремиться надо... ну, там, к даче, к машине или к... ну, что там ещё есть? Я не знаю! Не важно! Так вот! Не это главное, девушки! Не это! А главное, как я уже сказал - самосовершенствование! И спасти вас может, помочь вам сможет - моя любовь! Она спасёт! Моя любовь!
ОЛЬГА. Правильно! Ой, правильно вы говорите! Ваша любовь! Правильно!
АЛЕКСЕЙ. Нет, нет, вы меня не поняли! Не моя конкретно любовь, как единица измерения... То есть, спасёт вас только то, что я люблю! То есть, великая русская литература!
МОЛЧАНИЕ.
О, девушки мои милые и дорогие! Если бы многомиллионная толпа, масса читающих с вниманием и жаром и страстью прочитали бы и продумали бы из страницы в страницу великих Достоевского и Толстого, если бы все люди задумались над каждым их рассуждением, то наша Россия, страна наша выросла бы в страшно-страшно серьёзную величину, в страшно великую державу! Передумать, осмыслить их - это ведь, дорогие девушки, тоже самое, что и стать Сократом, понимаете? Вы догадались, конечно, что это не моя мысль, чужая, но это не важно: я тоже так думаю, тоже! Главное: заставить людей перечитать, осмыслить, посмотреть на себя, на свою жизнь со стороны! Вот что! И это очень просто! Я думаю, что я сделаю, сделаю, что в моих силах! Понимаете?! Да?!
МОЛЧАНИЕ.
ИННА. (стукнула по клеёнке ладошкой.) Поняла я! Поняла я теперь тебя! Бей жидов, спасай Россию, правильно? Так, да?
Пауза.
АЛЕКСЕЙ. (растерянно.) Нет, нет, это совсем не то... Я ведь говорю про другое, совсем про другое, вы разве не поняли меня? Я - абсолютно про другое! О том, что нам всем нужно читать книги и думать над ними, думать о своей жизни... Ото так понятно! И ещё - любить, любить, понимаете, нет?
ОЛЬГА. Поняла я! Поняла!
ИННА. Ля-ля, тополя... А ну-ка, про любовь, расскажи давай, давай!
АЛЕКСЕЙ. Да, любовь! Обязательно любовь! А теперь пребывают сии три: Вера, Надежда, Любовь, но Любовь из них больше! Так сказано в Библии, вы, конечно же, помните? Любовь - это всё! Она прежде всего! А вам открою страшную тайну, девушки! Страшную, страшную...
ИННА. Ой, не пугай нас... Ты не этот, случаем, как его... не людоед, нет?
АЛЕКСЕЙ. Нет, нет, я совсем другое! Тайна сия велика есть! У меня есть цель жизни, должен я вам сообщить, да, да! А пишу огромный роман! Огромный по замыслу, философии, обобщению! Ог-ром-ный! Чудовищно огромный! Он всё и всех потрясёт! Он переделает людей! Он всех нас перестроит! Потрясёт! Заставит думать! Вы все изменитесь, когда прочтёте его! Я работаю над ним вот уже много лет, лишаю себя личной жизни, чтобы сделать свой роман настоящим, великим, понимаете? Я сейчас! Я вам прочту последнюю главу! Секундочку! Одну только секундочку!
Побежал в свою комнату, роется в бумагах.
ИННА. Голова у него как вари-и-ит... А с виду - надавыш. Хрупкенький такой. Мальчик в очках. У меня в очках ни одного ещё не было. Захмелел быстро, давай всякую всячину собирать, молоть... Ты, правда, поняла что-то?
ОЛЬГА. (с жаром.) Поняла всё!
ИННА. Ой, врёшь, умница моя... Споём, давай, сестрица? Помнишь, как раньше по вечерам мы с тобой пели складно так, а? Душа песни просит!
Запела и заплакала с первой же строчки:
«Там вдали за рекой зажигались огни-и-и. В небе ясном заря догорала-а-а!! Сотня юных бойцо-ов! Из будённовских войск! На разведку в поля поскакала-а-а!!!!...»
Прибегает Алексей. Инна машет на него руками, пробует петь дальше, но Алексей перебивает её.
АЛЕКСЕЙ. Сейчас, сейчас... Девушки, я нашёл это место!
ИННА. Да дай допоём!
АЛЕКСЕЙ. Нет, нет, нужно скорее, пока я не передумал! Я обычно никогда, никогда никому не читаю! (Лихорадочно листает страницы.)
ИННА. (кисло, глядя на Ольгу.) А может, анекдоты лучше, а? Какие-нибудь свежие, столичные? У тебя там не записано, случаем? Давай, я первая начну? Одна сволочь в автобусе рассказала! Три бабы встречаются, одна говорит: «Что это у моего Васи яички холодные?»
ОЛЬГА. Да тихо ты, перестань, мешаешь человеку, мешаешь!
ИННА. (не слушая Ольгу.) Ну вот. Вторая тоже: «И у моего Пети яички холодные! « А третья промолчала. На второй день встретились, третья баба приходит вся в синяках. Говорит: «Пошла к мужику своему, потрогала и говорю: «У Васи и Пети яички холодные, а у тебя тёплые!»...
АЛЕКСЕЙ. Нет, нет, постойте! Что вы такое говорите?! Погодите! Пожалуйста! Потом!! Слушайте, слушайте меня! Скорее! Итак!!!!!!!
Встал, взмахнул руками, собрался читать. Внезапно в стены кухни застучали. Глухие сильные удары, крики.
ИННА. (прислушалась, вскочила.) Говорила же вам! Говорила! Передавали по радио! А вы - умер, умер! Живой, живой! Сейчас начнётся! Слава тебе, Господи! Спасибо тебе, Господи! Началось! Землетрясение! Катастрофа! Конец света! Ура! Дожили! Ура-а-а-а! Дождались! Ура! Ура! Ура!!!!
Пауза. В соседней квартире вопли. Стучат в стену. Женский голос: «Помогите, люди! Убивают, караул! Помогите! Спасите! Ай! Ой! Горе! Помогите! Караул!!!!»...
ОЛЬГА. Да сядь ты, сядь... Нашла себе землетрясение...
ИННА. (прислушалась, вздохнула горько, села.) Ошибочка вышла... Музыка Чайковского, а я уж подумала: пришёл нам всем... Жалко. Не слышит Бог мои молитвы...
АЛЕКСЕЙ. Послушайте, это что? Что такое? В чём дело? Не понимаю? Почему это? Что? Что происходит?
ИННА. Ой, сядь, малыш... Это всё в порядке. Мишка с Иркой дерутся. Дорогие соседи наши... Пусть. Сиди! Давай анекдоты!
На площадке и в соседней квартире жуткая, страшная драка. Детский плач, крики, оханье. Женский голос: «Пусти! Детей не трогай! Уйди! Изверг! Ай! Помогите! Скотина! Убийца! Отдай! Помогите! Убивают! Спасите-е! Караул!!!...»
АЛЕКСЕЙ. (беспомощно озирается.) Ну, что же это... Что мы сидим... Надо милицию вызвать... Вы что сидите-то, что?!
ИННА. А что делать? Снять штаны да бегать? Наше-то какое дело? Пусть скубутся. Муж да жена - одна сатана. Ну, теперь это надолго. На всю ночь. А какая любовь была, слышь, Лёша? Вот ты тут про любовь всё говорил, ага? Вот у них тоже была любовь - кошмар! Как ты говоришь - до ужаса! До оне-ме-не-ния! Ручка об ручку ходили, целовались в подъезде! Ай, да все так - на публику изображают... Артисты, твою мать! Какая любовь тут, откуда она тут, от сырости, что ли? В кино только...
ОЛЬГА. (испуганно смотрит на Алексея.) Давайте, давайте, ещё нальём...
ИННА. (кричит.) Выпьем и споём: «Солнечный круг! Немцы вокруг! Гитлер пошёл на разведку!...»
АЛЕКСЕЙ. Да что вы сидите тут, что?! Надо же ей помочь! Там ведь бьют женщину! Вызовите милицию, немедленно, слышите, ну?
ИННА. Ты не в Чикаго, дорогой. Тут у нас система другая. Система ниппель: туда дуешь, а обратно - нет. (Зевнула.) Хорошо сидим. Халат у тебя, Ольга, не маркий... Нравится мне.
Истошные крики за стеной.
АЛЕКСЕЙ. Постойте, постойте секунду! Одну минуту! Посидите... Я разберусь! Человек должен, обязан действовать! Иначе цепь случайностей приведёт его... (Быстро пошёл к двери, Ольга повисла на нём.)
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 372; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!