Между «чернухой» и метафизикой. 9 страница
Оля! Привет маме! Передавай обязательно! Оля! Собери нам поесть в дорогу! Мы на вокзал с Алёшечкой пошпарили! Сядем в поезд и уедем! В Ленинград поедем! Ура! И будем там жить! Прощай, Оля! Я, может, мужика своего там встречу, схвачу его за шкирку! Скажу: вот ты где, суконец, утопленник, бросил меня, ага? Всё, Алёшечка! Бегает по комнатам, всё раскидывает.
ОЛЬГА. (тихо.) Сядь.... Инна, не дури... Сядь... Не стыдно тебе?
ИННА. (не слушает, встала на колени, залезла под кровать, набирает в сумку помидоры.) Оля, это нам с собой, на дорогу, мы возьмём! Ты не бойся, Оля! Мы тебя тоже спасём! Мы спасателями заделаемся! Мы весь Шипиловск долбаный туда перетянем! Всех до единого! Пусть им негры вкалывают на ихнем комбинате долбаном! Оля, ты не думай! Прости, Алёша, вырвалось, больше не буду! Оля, ты не думай! Мы только обустроимся на новом месте, мы тебя сразу же вызовем! Телеграммой, Оля! Молнией, срочной, Оля! Ты не волнуйся! Мы тебя отсюда вытащим!
Прибежала в комнату Алексея.
Алёша, возьми помидоры! Пригодятся в дороге поесть! Алёша, у меня в сумке бутылочка, фуфырёк, сядем в купе, достанем помидоров и будем ими закусывать пока! Я сейчас, Алёша! Посиди тут минуточку! Я бегом и обратно! Я только сберкнижку и паспорт возьму! Алёша, а ты посиди пока тут! Сейчас! Не двигайся с места! Смертельно, понял? Сиди, не шевелись! Я сей момент, мигом я!
Пулей вылетела из квартиры, хлопнула дверью.
ТИШИНА. МОЛЧАНИЕ. Истошный крик за окном. Ольга идёт к Алексею.
|
|
|
ОЛЬГА. Что вы ей сказали? Зачем? Зачем вы её обманули?
АЛЕКСЕЙ. Помолчи! Ничего я никого не обманывал! Люди сами себя обманывают, сами! Она сама всё решила, без меня, сама! Да пусть едет, пусть! Мне-то что? Пусть едет, куда хочет!
ОЛЬГА. Вы же её бросите на вокзале на каком-нибудь... Куда она потом денется? Куда?
АЛЕКСЕЙ. Пусть едет, куда хочет. Мне всё равно. Да у меня в Ленинграде - трёхкомнатная квартира. Места всем хватит. Действительно, должен же я хоть кого-то спасти?! Пусть едет! Вот так, поняла?
ОЛЬГА. Вам письмо от родителей приходило, там обратный адрес был, я видела...
АЛЕКСЕЙ. Нет, это потрясающе! Все бумаги мои она проверила, перерыла! Грязное бельё моё она рассматривает! Письма мои она читает!..
ОЛЬГА. Чужие письма я не читала... Неправда! А только посмотрела на конверте обратный адрес! Я чужих писем не читала! Не читала я! Я не виноватая, что ваши родители на конверте обратный адрес написали! А если написали - значит, всем читать можно обратный адрес! Никакой квартиры у вас в Ленинграде нет, письмо-то было из Курска! Писем я ваших не читала! А роман я ваш читала потому, что вы сказали, что вы для всех его пишете! Для всех людей! А я тоже человек! Вы сказали, что хочете романом людей переделать! А я тоже хочу переделаться! (Кричит.) А грязное бельё ваше торчало из-под матраса, когда я в вашей комнате пол мыла! И мне вас жалко стало! Вот и всё! Уезжайте скорее, уезжайте скорее, чтобы вы только меня не мучали, не мучали! У меня все беды от вас пошли! Уезжайте! Я думала, что вы хороший! А вы плохой! Вы играете, как артисты в кино играют! Себя обманывают! Вы не артист Бурков и мы вам тут не кинокомедия! Ясно?! Уезжайте, Алёша! Только мне вас жалко, жалко почему-то, жалко! Бог с вами, уезжайте!
|
|
|
АЛЕКСЕЙ. Молчать! Жалостливая какая нашлась! Молчать! Жалеть она меня будет! Амёба, низший уровень развития! Иди к своему жлобу, убирайся!
ОЛЬГА. Жалко мне вас, жалко, жалко, жалко...
АЛЕКСЕЙ. Заткнись, сказал?! А то получишь сейчас у меня!
Пауза. Смотрит на Ольгу.
Постой-ка... Что же это я, а? Вот так вот уеду и все будут говорить, что из-за тебя? Так? Весь город будет говорить, да? Что меня били из-за тебя? (Взял бутылку, пьёт из горлышка.) Значит, я ни за что, ни про что получал? Так, выходит, что ли?
ОЛЬГА. (пятится в большую комнату.) Не надо, Алёша... Что вы придумали такое... Не надо... Вы ведь не такой... Вы просто сейчас пьяный... Идите уже на вокзал... Не надо, Алёша... Бог вам не простит, что вы?
|
|
|
АЛЕКСЕЙ. Интересно, почему это - не надо? Другим с тобой можно, а мне - нельзя? Когда-то ведь надо начинать? Правильно? Ну вот, ты мне всё и покажешь... Сколько уже можно себя хранить? Хватит, пора уже... Всемирная пошлость подсказывает: пора, пора... Иди давай сюда, ну?
ОЛЬГА. (пятится, идёт в «тёмную» комнату, не спуская с Алексея глаз; испуганно:) Нельзя, нельзя... Бог накажет вас, Бог всё видит, всё...
АЛЕКСЕЙ. (идёт за ней в «тёмную» комнату.) А за что меня наказывать? За что? Да и сама сказала: нету Бога, ушёл он, нету его.. Ну, ну? Раздевайся? Как ты перед ним раздевалась, ну? Покажи! Что ты делала? Танцевала перед ним, да? А передо мной не хочешь, да? А ну, танцуй, танцуй, покажи, какая ты, ну, танцуй, ну?!
ОЛЬГА. Не надо, Алёшечка, прошу вас, миленький, не трогайте меня, пожалуйста, не надо, прошу вас, не надо, не надо, не надо, прошу, не надо...
АЛЕКСЕЙ. Ладно! Будешь тут разговоры разговаривать! Сама ведь тащила меня в постель, раздевалась, а теперь чего, а?! Иди, давай, тварь подлая, иди сюда, иди, иди, иди, ложись!!! Мурлин Мурло!!!!!
Схватил Ольгу, повалил на топчан.
Темнота.
3 картина.
Ольга и Алексей сидят в «тёмной» комнате. Полумрак.
МОЛЧАНИЕ.
АЛЕКСЕЙ. (кашлянул.) Ну вот и... Вот и... Надо идти... Страшно тут... в темноте... Страшно в темноте... Какая сильная фраза... Надо будет записать... Записать...
|
|
|
Встал, быстро пошёл в свою комнату. Ольга сидит в «тёмной» комнате, тупо смотрит в пол, раскачивается из стороны в сторону, сжав голову руками. Алексей воровато оглянулся, взъерошил волосы. Достал из стола коробку конфет. Схватил портрет Хемингуэя, суёт в чемодан. Не получается. Вынес чемодан в коридор. Идёт к Ольге.
Ну, всё, кажется... А поехал... До свидания... Деньги за билет, матери за квартиру - вот... Передай... А это - тебе... Держи... Ну, ну, бери... (Сунул Ольге в руки коробку конфет.) Из старых запасов... Вот так... А это Инне передай... (Поставил возле Ольги портрет Хемингуэя, трёт руки.) Она ведь юморная, ага? Она всё поймёт... Она юморная, она оценит... Что я пошутил - поймёт она... Да и не собиралась она никуда, так, от скуки придумывает всякое... Скажи: выпивший был, пошутил. Она поймёт... А тебе это... напишу ещё...
Портрет Хемингуэя стоит вниз головой. Ольга подняла глаза на Алексея, смотрит долго и внимательно.
Ты привет ей передавай, ага?.. Я поехал... А ты давай, не кисни тут, ага? Всё будет хорошо.. Ну? Ну и ладушки...
Ольга молчит. Смотрит на Алексея широко открытыми глазами. Алексей с чемоданом в руках быстро идёт к двери, выходит на лестничную площадку, сталкивается нос к носу с Михаилом, который давно уже стоит там, курит. Долго смотрят друг другу в глаза. Михаил сплёвывает в лестничный проём.
МИХАИЛ. Ну, что? Мало дал? Или хватит? Если мало - прокурор добавит... (Смеётся.) Отваливаешь, что ли? Или пошёл с чемоданом бутылки сдавать? Гы-гы...
АЛЕКСЕЙ. (прижал к себе чемодан, кричит.) Не трогайте меня! Слышите?! Только попробуйте!!!
МИХАИЛ. (молчит.) Да нужен ты, мараться об тебя... А вот сюда плюну и как только мои слюни упадут на первый этаж, так чтоб и ты был на первом этажу... Гы-гы. Понял, нет? Гы-гы. Или пнуть тебя напоследок?
АЛЕКСЕЙ. Не надо... Не надо... Я сам!!! Не надо!!!
Боком-боком, кинулся на лестницу, летит во весь опор вниз. Исчезает. Михаил курит, улыбается. Плюёт в лестничный проём. Ушёл в свою квартиру. Ольга стоит в «тёмной «комнате с портретом Хемингуэя и коробкой конфет в руках. Пошла на кухню, вытряхнула конфеты в мусорное ведро. Вернулась. Начала срывать и комкать портреты артистов, которые висели по стенам в «тёмной»комнате. Свалила в подол камешки, сухие цветы, ракушки - отнесла всё на кухню, сунула в мусорное ведро. Пришла в большую комнату, испуганно озирается. Молчит, смотрит в пол. Михаил выскочил из своей квартиры на лестничную площадку. В руках у него бутылка вина. Звонит в дверь Ольги.
МИХАИЛ. (шёпотом.) Оля! Оля! Открой! Оля! Это я, Миша, Миша твой! Оля! Открой! (Ольга открыла дверь, смотрит на Михаила, молчит.) Ну вот...
Михаил вошёл в квартиру, прижал Ольгу к себе.
Ну вот, всё в порядке... Открыла... Матери нету, ага? А я бутылочку принёс... Поздравишь меня... Умница моя, молодец ты моя... Как ты живёшь, Оля? Уехал этот, ага? Видишь, какой я сильный, как меня все боятся? Наподдавал я ему, сразу он и укатил, ага? Правильно я сделал, правильно, Олечка моя... А то как он появился, так ты сразу как не своя стала... Как не моя, Олечка, стала, Олечка моя... Слушай, что я придумал: я вам буду заначивать по тридцать рублей в месяц и матери твоей давать, чтобы не пускали только никого на постой, ага? Не берите никого, ладно? Оля, Олечка, Оленька? Ну, ну? Что с тобой? Всё хорошо? Будем считать, что и не было ничего, так, да? Пойдём, пойдём к тебе туда, в твою комнатку, ну? К тебе туда, ну, пойдём, Оленька, милая моя... Оля... Оля... Оля... (Целует Ольгу, обнимает, та стоит - не двигается.)
По лестнице бежит Инна. Колотит в дверь ногами, кричит что-то. Михаил открывает дверь.
ИННА. (влетела в коридор, оттолкнула с дороги Михаила и Ольгу.) Алёша! Алёшечка мой! Едем! Я готова! Всё! А самое необходимое, что в дороге понадобится, взяла с собой! Всё, Алёша! Прощай, Шипиловск долбаный! Всё! Прощайте все! А мы полетим - как фанера над Парижем! Всё, Алёша! Всё! Прощай, Шипиловск долбаный! Прощайте все! А мы - всё! Вот так вот, вот так вот, Алёшечка, Алёша, Алёша...
Оббежала все комнаты, бросилась на площадку. Ольга встала у окна, смотрит на улицу. Михаил стоит у двери.
ИННА. (схватила Михаила за грудки.) Миша! Миша! Меня искали? Да? Меня спрашивали, да? Куда делись? Меня спрашивали? Искали, да?
МИХАИЛ. Искали, искали... Один с топором, двое с носилками... (Смеётся.) Кому ты нужна, спрашивать тебя..
ИННА. (бросилась к Ольге.) А-а, он пошёл уже, ага, Оля? Правильно! Очередь надо в кассу занять! Мне билет ещё нужно купить! А мы в купейном поедем! Мы в общих ездить теперь не будем! Я побежала, Оля! Всё, пока, Оля! Напишу тебе с дороги! Ой, Миша, здравствуй! Я тебя и не заметила! Здравствуй! И до свидания сразу же! Будь здоров, я поехала!
Ольга молчит, смотрит в окно. Инна затравленно озирается. То на Ольгу смотрит, то на Михаила.
Олечка, ну что же ты, сестричка? Почему ты меня не отпускаешь, ну?
Ольга молчит.
Сучка такая, скажи ей, Миша! Ты, сучка! У тебя всё есть, всё! Мордоворотина вот эта есть у тебя, хоть раз в неделю, да приходит! А у меня ничего нету! Что, думаешь, не знаю? Весь город знает! Он всем хвастается! Люди знают! Всё знают! Ты!!! Мурлин Мурло!!! Не пускай, не пускай на свою голову! Завидуй! Ишь, не пускает ещё! Уже всё, договорились, ехать хотели, а она - не пускает! Ты, сучка, мисс Панель-91, вот ты кто! Пусти меня! Пусти сейчас же, выпусти, кому сказала, ну?!
Села на диван, рыдает.
Оля, Оля, кому даёшь стоя, начальнику конвоя, на выходя из строя!..
МИХАИЛ. Ну-ка, ну-ка, не ори тут, давай, не ори... Догонишь ещё, иди, иди.
ИННА. (рыдает.) Как же, догонишь, как же, иди! Если вон она как злится, не пускает, не хочет, чтобы я пошла! Как же, иди! Оля! Сестричка милая нашлась! Сучка ты, больше ты никто!...
Ольга взяла портрет Хемингуэя, подала Инне.
Чего это? Мне, что ли? Подарок, что ли? На память. что ли? На вечную, ага? Мне передать велел? Ага? (Ольга молчит, смотрит в окно. Инна рыдает, целует портрет.) Да кто это?! Да что это, Господи?! Он, что ли, сам?! В старости, ага? Да на хера он мне нужен-то? Мне он живой нужен, живой, а не мёртвый!
МИХАИЛ. А ну, хватит, девки, ну? Да что вы как белены наелись? Из-за чего крик-шум, не понял я? Из-за этого хмыря-чумовоза, что ли? Нашли из-за чего, дуры! А ну, пошли на кухню, пошли быстренько, отметим, я пузырик принёс! У меня радость! Забудем всё, ну? Пошли, поздравьте меня, быстренько, девки, ну? У меня сын родился, сын у меня сегодня родился, слышите?! Такая радость! Ну, пошли на кухню!
ИННА. (сидит на диване.) Да чтоб ты провалился со своим сыном! Дубина стоеросовая! Сын у него родился! А мы радоваться должны! До потолка должны прыгать! Радостей полные штаны! Плодится тут, как кошка какая, одного за другим таскает, а мы радоваться должны! А он - одного за другиим, одного за другим...
МИХАИЛ. Ну, ладно, не ори. Пошли на кухню, у меня пузырёк есть...
Подталкивает Инну в коридор.
ИННА. Не трогай меня! Носится тут со своим пузырём! Да у меня, если хочешь знать, свой пузырь есть! (Достала из сумки бутылку, поцеловала её.) Никому не налью, суки! (Рыдает.) Сама напьюся! Блевать буду, валяться буду, в лоскут пьяная напьюся, а вам не налью, свиньи полосатые! Козлы, говядина! Не налью! Сын у него родился! Сын у него... А у меня никого нет!!! Нету и не будет!!! Слышишь ты меня?!! Никого!!!!
Прошла в комнату Алексея, села на кровать, рыдает.
МИХАИЛ. (подошёл к Ольге, гладит её по плечу.) Ну, ты-то хоть мне не отказывай, а? Поздравь, такое дело, ну? Такое дело, а?
ОЛЬГА. (тихо.) Если у меня будет ребёнок - я его задушу... Сама задушу... Возьму и задушу пальчиками... Задушу, задушу...
МИХАИЛ. (шепчет.) Нет, не будет, не волнуйся... Я всё аккуратно делаю... Я знаю, как, меня мужики научили, не будет, не бойся, Оля, не будет... Ну, пошли? Посидим на кухоньке?
ОЛЬГА. Может, сейчас начнётся, а? Пора уже, а?
МИХАИЛ. Чего начнётся?
ОЛЬГА. Землетрясение?
МИХАИЛ. Ну, веришь каждому слову! На работе сегодня мужики сказали: враньё. Не будет никакой катастрофы. Наговорили, наговорили: и звёзды с неба упадут, и моря из берегов выйдут, и дождь, и потоп, и град будто... Враньё! Ничего не будет. Чему быть-то, если нечему быть? (Смеётся.) Да я и сразу не верил, Оля... Неправда всё... Все болтали, ну и я тоже... Разговор поддержать. А то скучно. Ну, Оля, будем жить, как жили, ага? Ну, Оля, Олечка моя...
ОЛЬГА. Нет, нет... Вот-вот должно начаться... Вот-вот... Вот-вот...
МИХАИЛ. Да ты не думай, Оля, не думай! Если уж я обещал колготок купить, то куплю обязательно! Куплю! Считай, что в кармане они у тебя! Это без разговоров даже, слышишь, Оля! Даже можешь и не расстраиваться!
ОЛЬГА. Вот-вот начнётся... Иначе нельзя... Вот-вот начнётся...
МИХАИЛ. Ну ты меня поздравляешь или нет, Оля? Сын у меня, сын! Большой родился! На меня, говорят, похож! Ну, Оля? Ты рада за меня или нет? Сын, Оля! Ну, не хочешь на кухоньку, пойдём тогда в твою комнатку, к тебе пойдём, пошли, Оленька... Свечку поставим, красиво будет, а?
ОЛЬГА. Почему от меня Бог ушёл? Почему он отвернулся от меня? Что я сделала такого, в чём я виновата? Почему он ушёл, кто мне скажет?
МИХАИЛ. Ну, ладно, ладно, пойдём уже... А то заболтала, замолола... Ладно, не придуривайся, давай, пошли, пошли, пошли...
ОЛЬГА. Почему от меня Бог ушёл? Почему ушёл?
МИХАИЛ. (упал на колени, целует Ольге ноги.) Ну, Оленька, ну, пойдём туда, в твою комнатку... Пойдём, радость моя, пошли скорее, миленький мой, пошли, Олечка... Я тебя люблю, Олечка, люблю... Я тебя люблю... Никто тебя не будет так любить, пойдём быстренько, пойдём...
Инна сидит на кровати Алексея. Пьёт из горлышка бутылки, целует подушку, рыдает, поёт горестно, во всю глотку:
«Там вдали за рекой уж погасли огни-и-и!
В небе ясном заря догорала-а-а!
Уж не сотня бойцов!
Из будённовских войск!
Из разведки домой возвращалась!!!...»
МИХАИЛ. (плачет.) Пойдём, Оленька, пойдём, прошу тебя, пойдём, пойдём...
Ольга смотрит на Михаила. Отталкивает его. Выскакивает на балкон. Принимается что-то нечленораздельно кричать, вопить истошно, вцепившись в перила руками:
ОЛЬГА. Бо-о-о-ог!!!! Бо-ог!!!... Приди ко мне, Бо-ог!!! Приди ко мне, Господи-и-и-и!!!! Бо-ог!!! Бо-ог!!! Приди ко мне, Боооооог!!!!!
Летит над ночным, туманным городом её тоскливый вой. Она орёт и орёт, словно сошла с ума. Орёт, словно раненая корова... И тут...
НАЧАЛОСЬ ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ.
Темнота
Занавес
Конец
сентябрь 1989 год
НИКОЛАЙ КОЛЯДА
ЗЕМЛЕМЕР
Пьеса в двух действиях.
г. Екатеринбург
1997 год
Действующие лица:
АЛЕКСЕЙ - 40 лет
АНТОНИНА, его жена - 40 лет
РАИСА - 40 лет
ИВАН СОЛОВЬЁВ, или “СОЛОВЕЙ” - 40 лет
ЛАУРА - 20 лет
ОФИЦИАНТ - 25 лет
ГАИШНИК - 20 лет
ЗЕМЛЕМЕР - 40 лет
Двухэтажный старый купеческий дом у дороги. Наши дни.
ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ
Первая картина.
Город разделён рекой: половина домов на одной стороне, половина на другой, а между ними - большой железный мост. На выезде из города к мосту у дороги стоит старый купеческий дом: первый этаж каменный, второй - деревянный. Мимо дома едут машины, везут мусор на помойку - через мост и реку далеко за город, за гору, за лес, к горизонту. Весна. Проезжающие машины падают в скрытую водой яму, что у самых окон. Проедет машина, столб грязной воды поднимется на дом, течёт грязюка по окнам. Проходит пять минут и снова то же. К дому провода тянутся, как плюс и минус, как хвосты ласточек, которых тут полно, как две линии, с неба идущие. Будто держится дом в воздухе благодаря этим ниточкам, болтается на них. Или это две струны натянулись, вытаскивают дом из пропасти, вот-вот лопнут, а он стук да стук по земле. А может, это чёрные стрелы с синего неба в дом вонзились. На первом этаже висит вывеска, обляпанная грязью: “Городская библиотека № 2”. Десять окон первого этажа закрыты деревянными ставнями, на каждом окне железяка-клямка - поперёк с навесным замком. Побелённая штукатурка теперь чёрная стала. Первый этаж пустой, брошенный. Переехали недавно оттуда библиотечные работники, кинули во дворе какие-то книги, в самой библиотеке крысы бегают, кошки. К первому этажу слева спускаются девять ступенек вниз, в землю вгрызаются. Деревянные стены второго этажа, наличники, резьба и окна были когда-то синие. На второй этаж ведёт скрипучая лестница, встроенная в дом со стороны реки. Балкон полусгнивший на мост смотрит. В огороде картошка посажена недавно. Там туалет покошенный стоит. За огородом река, дальше за рекой сосновый лес на горе, в лесу парк культуры и колесо вертится, а за колесом - снова торчат дома многоэтажные. По огороду к реке ведёт тропинка. Она упирается в старые, прогнившие мостки, которые над водой нависли. Слева от дома берёза - толстая, почерневшая. Возле неё банка стоит, в банку березовый сок капает. На березе первые листочки. Туча ворон летает, каркает, орёт, на крышу садится, на берёзу. Ласточки щебечут, строят домики у стрехи второго этажа, залепили всё гнёздышками. За забором справа сад, в нём разрушенная деревянная беседка, деревьев там нет, только пеньки. У забора колонка для воды, выкрашенная красной краской. Из колонки, не останавливаясь, бежит сильной струёй вода, по огороду течёт и в речку. На заборе объявления, ветер их треплет. Издалека по дороге, от моста к дому, идёт землемер: человек с деревянным треугольником-метром. Идёт, песни поёт, а вороны над ним кружат.
На втором этаже дома люди живут. Тут пять комнат. Три комнаты пустуют, двери на амбарных замках. В коридоре кухня, плита электрическая. Окно на улицу разбито и дыра заложена старой перьевой подушкой. Клок перьев вылез, пёрышки летают по комнатам. День, а свет горит. Провод лампочки свисает с лепного круга на потолке, круг запылённый, но красивый, старинный. В кухне-коридоре всё забито пыльным хламом. Поперёк пути, сверкая полировкой, стоит фортепиано, мешает ходить, все об него ударяются. На фортепиано - фаянсовая кошка-копилка. Везде коробки с вещами, книгами. Между клейкими ленточками для мух бельё висит, сушится. Мухи ещё в прошлом году к ленточкам прилипли и подохли. Ветер колышет ленточки. За входной дверью стоит поролоновый жёсткий матрас. На полу, на подоконниках штук сто баночек с луковицами, выпустившими зелёные стручки. У плиты сидит Ваня Соловьёв, или СОЛОВЕЙ, как он себя называет, и АЛЕКСЕЙ. Курят. Рядом с Алексеем две палки, чтоб передвигаться.
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 298; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!